Конечно, в России никого не удивишь наличием «русских немцев», корни которых уходят еще во времена царствования Петра Первого и Екатерины Второй. Так, например, сам автор «Толкового словаря живого великорусского языка», этнограф и лексикограф Владимир Иванович Даль, родился в семье датчанина Йохана Кристиана фон Даля, приглашенного в Россию Екатериной Второй, ставший впоследствии придворным библиотекарем, и матери-немки, свободно владеющей пятью языками. Русские мореплаватели и адмиралы Фердинанд Петрович Врангель и Иван Федорович Крузенштерн оба имели немецкое происхождение. Русский поэт Афанасий Афанасьевич Фет был сыном немки Шарлотты Фет, которую увёз в Россию русский помещик Афанасий Шеншин. Писатель, драматург и создатель русского сатирического театра Денис Иванович Фонвизин происходил из немецкого баронского, а также лифляндского рыцарского рода фон Визен, предок которого выехал в Москву в 16-м веке.

У известной актрисы Алисы Фрейндлих, которой уже исполнилось 90 лет, предки были немецкими стеклодувами, которые приехали в Россию по приглашению Петра Первого. Фрейндлих в переводе с немецкого означает дружелюбный или приветливый. Отец актрисы Бруно Артурович Фрейндлих имел немецкое происхождение, в своё время тоже был актёром, позже ушёл из семьи, а в годы войны им было тяжело ассоциироваться с немцами. Легендарная актриса пережила блокаду Ленинграда, а в 1942 году был репрессирован её дядя, которого расстреляли вместе с его женой, оставив круглой сиротой её малолетнего двоюродного брата Эдуарда, который вместе с другими родственниками немецкого происхождения был выслан из Ленинграда, а уже после войны находясь в Воркуте его усыновил младший брат бабушки актрисы.

Яркая и популярная певица Жанна Фриске, к сожалению, так рано покинувшая нас, тоже имела немецкие корни. Её бабушка по отцовской линии, Паулина Вильгельмовна Фриске происходила от поволжских немцев. Было время, когда отец певицы собирался вместе с семьёй переехать на в Германию, но его планы так и не воплотились в жизнь.

Давид Ригерт, советский тяжелоатлет, шестикратный чемпион мира и олимпийский чемпион 1976 года родился в семье советских немцев. Его дед Рудольф Горн был бароном и царским офицером. Тренер Давида Ригерта советский тяжелоатлет Рудольф Владимирович Плюкфельдер, которому на сегодняшний момент 96 лет, тоже происходит из семьи этнических немцев. Его отец и брат были арестованы и расстреляны в 1941 году, а его семья была выслана в Сибирь.

Актрисы-близняшки Татьяна и Ольга Арнтгольц родились в семье заслуженного артиста РФ Альберта Альфонсовича Арнтгольца, также имеющего немецкое происхождение. Согласно их семейной истории один из его предков, Август Рупп, был кондитером и приехал в Санкт-Петербург из Германии в 19-м веке, женился и остался жить в России. Ещё одна актриса Ирина Линдт, получила свою фамилию от своего отца, этнического немца, который был военным музыкантом, семью которого в 1941 году депортировали из Поволжья в Казахстан. Актёр театра и кино Дмитрий Миллер тоже происходит от поволжских немцев, семья которого также была депортирована. Его дед был мобилизован в трудовую армию, где он сильно подорвал своё здоровье, а бабушке пришлось жить на спецпоселении с маленьким сыном, отцом актёра.

Возвращаясь к моей истории о русских немцах, оказавшихся на Крайнем Севере, несколько лет назад я открыла для себя книгу Алана Баренберга «От города ГУЛАГа к моногороду». В ней я наконец нашла объяснение откуда взялись носители немецких фамилий в Заполярье. Согласно данным его исследования к 1950 году в двух крупных исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа, Речлаге и Воркутлаге находилось 4370 немцев, что составляло 5,6% всех заключенных. Большинство немецких военнопленных были репатриированы к 1949 году, но тех, кого военные трибуналы осудили за военные преступления, были отправлены на принудительные работы в лагеря. Некоторые из них находились в изоляции, так около 300 военнопленных, которых МВД называло «немецко-фашистскими злодеями» находились в секции лагеря под названием «Безымянка». Там же находились несколько высокопоставленных немецких офицеров и охранники СС, которые до этого работали в концентрационном лагере Заксенхаузен. Многие из этих изолированных заключенных были крайне истощены, измождены и серьёзно больны.

Согласно воспоминаниям бывшего заключенного Джозефа Шолмера, который был членом немецкой коммунистической партии, немецким военным заключенным запрещалось получать посылки с едой и письма из дома, что усугубляло голод и деморализацию. Заключённые стали разделяться на группы согласно своему национальному меньшинству с целью поддержки, взаимной помощи, защиты и выживания. Во время своего заключения они закладывали фундамент и строили двухэтажные дома даже в ночное время, в которых потом стали жить высшие чины НКВД.

Туда же на Север по воли судьбы попали не только военные заключенные, но и находившиеся в изгнании с начала ВОВ советские этнические немцы, которых начали депортировать в Казахстан и Сибирь еще с 1935 года, а после отправили  на работу в разные отрасли промышленности. В 1937 году, согласно различным данным, начались массовые аресты, в результате которых было арестовано около 68 тысяч немцев, 55 тысяч из которых получили тюремный срок или ссылку. А уже в 1945 году более 1,220,000 человек, высланных в спецпоселения было запрещено возвращаться домой, а за нарушение предписания полагалось 20 лет каторги. В результате чего опальные немцы остались жить в Сибири, в Средней Азии, на Дальнем Востоке и других местах высылки.

Надо заметить, что подобная практика выселения людей имела место не только в Союзе, но и в Штатах. Во время Второй мировой войны правительство США проводило политику интернирования лиц немецкого, итальянского и японского происхождения, которых помещали в определённую местность без права выезда. В связи с чем около 120 тысяч человек японского происхождения, большинство из которых были гражданами США, были насильственно переселены с западного побережья и заключены в лагерях, где они содержались под стражей, а в 1988 году оставшимся в живых американским японцам, которых коснулось интернирование, было принесено официальное извинение и была предложена компенсация в размере 20 тысяч долларов.

В то же время примерно 11 тысяч человек, многие из которых были гражданами Германии, проживающими на территории США, подозревались в подрывной деятельности или в политическом экстремизме и были интернированы в различные лагеря по всей стране. Позже эти люди пытались добиться официального признания и получения репараций, как в случае с интернированным японо-американцам, но их усилия оказались безуспешными.

В дополнение более трёх тысяч итальянских граждан были интернированы в лагерях сроком до двух лет, большинство которых были освобождены после капитуляции Италии в 1943 году. В то время как около 600 тысяч были классифицированы как «иностранцы враждебного происхождения» и претерпели принудительное переселение, не имели права свободного перемещения, должны были соблюдать комендантский час и не могли пользоваться фотоаппаратами и радиоприемниками. Как и немецкие американцы, итало-американцы, пережившие интернирование, тоже не получили репараций и официального признания, как интернированные японо-американцы.

Условия переселения людей японского, немецкого и итальянского происхождения, проживающих во время войны в США, всё же нельзя сравнить с тяжелыми условиями жизни высланных людей, проживающих в СССР. Этих людей не отправляли в трудовые лагеря по типу ГУЛАГа по той причине, что Штатам не надо было восстанавливать после войны экономику, у них уже была развита промышленность и не надо было осваивать и разрабатывать добычу угля в арктических условиях, да и законы по защите прав человека у них были более развиты.

В своей книге Алан Баренберг пишет, что к 1944 году в Воркуте находилось около семи тысяч советских немцев на «вольном поселении», которое мало чем отличалось от жизни на зоне. Высланные туда люди работали на шахтах под контролем вооружённой охраны и проживали в ветхих построенных заключенными бараках, окруженные заборами из колючей проволоки. Тогда же в 1944 году работая в тяжёлых условиях труда и в суровом непривычном для них климате без соответствующей медицинской помощи, умерло около 400 немецких переселенцев.

Позже отсидев 10 лет или получив досрочную амнистию в 1955–1957 годах, бывших заключенных не спешили отпускать. Государству нужны были добытчики угля, а соответствующих условий для жизни и работы в тех суровых краях ещё не было, поэтому ехать туда добровольно особо никто не хотел. Так в 50-60-х годах ещё не было построено достаточное количество жилья и существовал критический недостаток продовольственных и промышленных товаров, поэтому многие жители Заполярья всё ещё продолжали жить в не термоизолированных и малопригодных в условиях вечной мерзлоты бараках или в общежитиях, в то время как температура зимой достигала -50 °С. Всё в той же книге Алана Баренберга один нанятый на работу в шахте житель города в 1957 году описывал свою жизнь в бараке с замёрзшей системой отопления, без водоснабжения, с принесённой откуда-то водой, которая замерзала уже через два часа, с металлической кроватью с сеткой без всякой постели, наполовину покрытой льдом, на которой они спали с декабря, и только в марте они наконец получили матрас, и уже потом в мае - подушки и одеяла.

Учитывая трудности с привлечением наёмных рабочих многих заключённых освобождали без права выезда и перемещения в крупные города или без права возвращения на родину ещё в течение 10 лет. За это время эти люди успевали обзаводиться семьями, укорениться и прижиться в новых условиях. Во так и оседали немцы в богом забытых городах и рабочих посёлках немилостивого Севера. А ведь когда начиналась война думали ли они о превратности жизни и могли ли они предположить куда их вскоре забросит судьба и как они будут жить дальше?

Этот небольшой экскурс в прошлое объясняет почему в Заполярье раньше нередко встречались люди с немецкими фамилиями, семейная история которых уходит ещё в далекие 40-50-е годы. Как бы там ни было, по тем или иным причинам эти люди не смогли вернуться на свою родину или уже не хотели возвращаться как «бывшие пленные и военные заключенные», но как говорится, «всё возвращается на круги своя» и, хотя гораздо позже их дети и внуки всё-таки вернулись на свою историческую родину как аусзидлеры, то есть как потомки этнических немцев, доказавшие своё немецкое происхождение, вместе с которыми могли переселяться и супруги, не имеющие немецкой национальности.

Вот здесь-то и начинается моя история о людях, живущих в наше время. Тогда в детстве мы не могли знать, что с нами станет, кем мы будем, где мы будем жить и куда нас может занести судьба. Миграция людей не является редкостью, но думаю, что на детях, родившихся и выросших на Крайнем Севере это отражается более заметно. Дело в том, что за исключением местных этнических меньшинств, раньше там в основном все были приезжие, что в принципе всех уравнивало, ничто не казалось необычным и никто не чувствовал себя не в своей тарелке.

Проблема заключалась в том, что наши родители, добровольно приехав на Север заработать деньги, оставаться там после окончания контракта или по выходу на пенсию всё же не хотели  и возвращались на свою родину. А мы, дети Севера, родившиеся или выросшие там, оказывались как бы посредине на распутье. Так получилось, что родина, к которой мы привыкли и знали с детства, осталась там на севере, а уехали мы вместе с родителями куда-то в другое место, которое возможно было по душе нашим папам и мамам, но детям новой родиной так и не стало. Возвращаться обратно по окончанию ВУЗа как-то уже не имело смысла, так как никого из семьи у нас на Севере уже не осталось, да и к тому времени в Заполярье начался «закат» угольной промышленности, многие шахты стали закрываться, а значит нужно было искать и устраиваться где-то в другом месте.

Наверное, поэтому, когда наши соседи уехали в тёплые края на родину главы семьи, его дети после окончания института, так и непривыкшие к жаре, на родине отца не остались, а рванули жить в Сибирь, где у них в то время проживала бабушка. Соскучившись по своим детям, недолго думая, вслед за ними отправилась и их мать, а вскоре к ним присоединился обиженный отец семейства, который, в своё время достаточно намёрзшийся на Севере, надеялся провести остаток своих дней в тепле под солнцем. Раздосадованный, он тогда дал точное определение, назвав нас «детьми без родины», которые в результате миграции семьи, потеряли связь с местом, которое мы считали своей родиной. Поэтому нам, выдернутых с корнями из привычных мест и лишившихся нашей «любимой песочницы», так и не удалось укорениться на новом месте, и мы как перекати-поле разъехались по всей стране и разлетелись как парашютики одуванчика по всему свету кто куда.

Мне вспоминается один мой одноклассник с немецкой фамилией, который не особо хотел учиться и после 9-го класса пошёл в ПТУ. Вскоре он начал работать на шахте и как-то получив зарплату, он сильно напился и пришёл к нам на школьный вечер, устроенный по какому-то поводу. Там разговаривая с нашей классной руководительницей, её бывший ученик стал философствовать на тему зачем ему нужно учиться дальше, если он уже сейчас хорошо зарабатывает. После чего он полез в карман, чтобы похвастаться своей зарплатой. В тот же момент купюры рассыпались по полу, и он как бы шутя заметил: «Ой, я, кажется, вам тут немного насорил». Учительница продолжила его шутку: «Ничего-ничего, ты можешь не трудиться собирать, мы потом сами всё «уберём». Прошло какое-то время, мой одноклассник стал фермером, теперь живёт где-то в Германии в сельской местности, гоняет на мотоцикле и выращивает кроликов.

Другой мой одноклассник был большим выдумщиком, увлекался космонавтикой и астрономией, вечно просыпал и опаздывал в школу. Как-то в своё оправдание он пытался рассказать, что снегом занесло входную дверь его подъезда, и он не мог вовремя выбраться, пока ему кто-то не откопал проход. На что наша математичка раздражённо заметила, что она, как и многие из нас живёт в одном с ним дворе, и что возможно ей придётся лично его «откапывать», чтобы он вовремя приходил на занятия. Теперь он тоже перебрался в Германию и занимается чем-то связанным с компьютерами.

У моей мамы была соседка, спившаяся женщина немецкого происхождения, которая до развала Союза работала на заводе и была довольно толковым инженером, которую её сестра и переехавшие в Германию родственники давно звали к себе. Она долго не соглашалась, но наконец собралась и уехала. Надо заметить, что её сына в страну сначала не пустили, так как он не имел требуемый уровень знания немецкого языка. Его матери, пожилой женщине, видно предъявляли меньше требований знания языка, а вот ему пришлось немецкий язык ещё немного подучить, но через пару лет, сын всё же воссоединился со своей матерью и немецкими родственниками.

После в Германию с семьей уехал наш программист и, казалось бы, хорошо устроился где-то под Мюнхеном. К сожалению, у него рано обнаружилась болезнь Паркинсона, прогрессирующие со временем симптомы которой мешают ему наслаждаться своей жизнью. Вспоминается ещё один сотрудник, на работу к которому часто заглядывал его отец, свободный художник. А через время он куда-то пропал. Оказалось, что родитель сотрудника развёлся со своей женой и не придумав ничего лучше, он воспользовался  классикой жанра и женился на еврейке, которая в последствии вывезла его с собой в Германию.

Так в наше время люди по различным причинам, отрываются от своих корней, переселяются или возвращаются к своим «старым корням» и возможно далеко не все укореняются на «вновь обретённой земле». У моего рассказа есть продолжение, но так как у меня уже и так получилась довольно длинная история, я прерываюсь здесь, чтобы дописать своё повествование в другой раз.

22 июня 1941 года Румыния (одновременно с Германией) начала боевые действия против СССР. 26 июля 1941 года вся территория Молдавской ССР была полностью оккупирована немецко-румынскими войсками[4]. В первые три недели августа 1941 года была оккупирована значительная часть междуречья Днестра и Южного Буга (кроме окрестностей Одессы). В октябре 1941 года со взятием Одессы была оккупирована вся территория между Днестром и Южным Бугом.

Немецкое население будущей Транснистрии в ряде случаев поддерживало вступающие немецкие войска. В полученной Сталиным в августе 1941 года шифротелеграмме командования Южного фронта, подписанной Тюленевым, Запорожцем и Романовым, сообщалось о том, что немецкое население радостно встречало немецкие войска и стреляло по отступающим советским войскам[5]:

Военные действия на Днестре показали, что немецкое население стреляло из окон и огородов по отходящим нашим войскам. Установлено также, что вступающие немецко-фашистские войска в немецкой деревне 1.8.1941 встречались хлебом-солью. На территории фронта имеется масса населенных пунктов с немецким населением.

Оккупация привела к образованию новой административно-территориальной единицы — Транснистрии. В неё вошла территория между Днестром и Южным Бугом. Согласно советскому административно-территориальному делению в Транснистрию вошли Одесская область, часть Винницкой области и левобережье Молдавии. Де-юре над Транснистрией, согласно «Бендерскому договору», осуществлялась только временная румынская администрация[6]. Фактически же оккупационный режим в Транснистрии почти не отличался от оккупационного режима в Бессарабии[6].

Таким образом под оккупацией оказалась территория с компактным немецким населением. В результате регистрации 1943 года на территории Транснистрии было зафиксировано 130 866 этнических немцев[7]. В основном это было сельское население[7]. Всего же на всей оккупированной советской территории в 1943 году (как следует из записи разговора в июне 1943 года с советником министра Байлем и советником высшего командования Хемпелем в Восточном министерстве труда) проживали 200 тысяч фольксдойче (из них 90 % в сельской местности)[8].

128248 фольксдойче Транснистрии (по данным учёта 1942 года) делились по полу и возрасту на три группы[9]:

• Мужчины и дети старше 14 лет — 34248 чел.;

• Женщины и девушки старше 14 лет — 46076 чел.;

• Дети до 14 лет — 48626 чел.

  Фольксдойче Транснистрии находились в ведении не румынской администрации, а Особой команды «Р» (Sonderkommando R Russland), которая в свою очередь входила в специальную Службу по делам местных немцев (Volksdeutsche Mittelstelle, VoMi/ФоМи) в статусе Главного управления СС[10]. Возглавлял Особую команду «Р» оберфюрер (с 1943 года бригадефюрер) СС Х. Хоффмейер[7]. 12 декабря 1941 года между Х. Хоффмейером и губернатором Транснистрии Алексяну было заключено соглашение о положении фольксдойче Транснистрии, которое предусматривало следующее[11]:

  Фольксдойче Миттельштелле» обязалось выдать до 28 февраля 1942 года всем фольксдойче специальные пропуска;

• «Фольксдойче Миттельштелле» получило право назначать для немецких общин бургомистра, сообщив об этом румынскому префекту.

  В августе 1942 года между Хоффмейером и Алексяну было заключено новое соглашение о правах фольксдойче[12]:

  В случае ареста фольксдойче румынские власти должны были уведомить о нём «Фольксдойче Миттельштеле»;

• Немецкие общины получали дополнительно большие участки земли, изъятой у соседнего населения иных национальностей;

• Фольксдойче могли занимать изъятые у них в Одессе в советское время (в соглашении уточнялось, что занятые евреями) квартиры. При этом мебель, оставшаяся в таких квартирах от прежних жильцов, могла приобретаться фольксдойче за умеренную плату, взимаемую румынскими властями;

• Губернатор Транснистрии обязался поставлять (за натуральную оплату) руководству «Фольксдойче Миттельштелле» (в Ландау) сигареты, спиртные напитки, сахар, соль и дрова.

  Фольксдойче в Одессе были переданы в пользование мельница по производству подсолнечного масла, школа и здание «Немецкого дома»[12].

  «Фольскдойче Миттельштелле» контролировала школу, госпиталя, кино и книгоиздание[13]. При этом школы (как и церкви) должны были финансироваться румынской администрацией[13]. В Одессе работали немецкая школа (во главе с фрау Шютце) и «Немецкий дом», где показывали кинофильмы, театральные постановки (была труппа фольксдойче из Румынии), а также устраивали поэтические вечера (на них бывали высшие немецкие чины — например, Хоффмейер)[14]. В Зельце, Канделе, Страсбурге, Бадене и Адольфстали в 1942 году открылись детские сады: 900 детей в возрасте от 3-х до 6-ти лет и 17 воспитателей[15].

  В ведении «Фольксдойче Миттельштелле» находилась социальная сфера: учёт многодетных фольксдойче и благотворителей, им помогавших[16]. Так, по 4-му району Одессы были учтены 63 многодетные женщины, имевшие от 4 до 14 детей[16]. Им помогли продуктами и одеждой[16]. В Гросс-Либентале действовал сиротский дом[16].

  Указанием губернатора Транснистрии был введён запрет на переезд из сёл в города, чтобы «сохранить сельскохозяйственный характер провинции»[13]. Губернатор Транснистрии также регулировал цены на сельскохозяйственные продукты[13].

  В Транснистрии действовали 18 комендатур Особой команды «Р» (в том числе в немецких колониях Раштадт, Вормс, Шпайер, Маннгейм, Хоффнунгсталь)[17]. Действовала также организация «Немецкая молодёжь Транснистрии», построенная по принципу Гитлерюгенда[18]. В Государственном архиве Одесской области сохранились написанные (как правило, на хорошем немецком языке) автобиографии фольксдойче, поданные при вступлении в «Немецкую молодёжь Транснистрии»[19].

  Территориально фольксдойче Транснистрии проживали как на территории Одесской области Украинской ССР, так и в Молдавской ССР (на левобережье Днестра — в бывшей Молдавской АССР). К северу от Тирасполя располагались глюкстальские колонии; между Южным Бугом и Тилигулом — березанские колонии, а в районе Одессы — кучурганские и крослибентальские колонии[7].

  Высшая ставка налога наличными деньгами для фольксдойче составляла 50 % годового дохода с владения[13]. Кроме того фольксдойче Транснистрии (как и рейхсдойче) сдавали пожертвования деньгами в пользу вермахта[20]. Так, в 1942 году 14 фольксдойче в Одессе собрали для раненых немецких солдат 455 рейхсмарок[20]. При этом составлялись списки лиц, которые внесли пожертвования[20].

  «Фольксдойче Миттельштелле» установила нормы владения на 1 семью фольксдойче[13]:

  • 1 корова (на семью из 5-ти и более человек — 2 коровы);

  • 2 свиньи и 50 % приплода от них;

  • 5 овец;

  • Домашняя птица (без ограничений).

    Немецким общинам разрешалось иметь «работоспособных лошадей»: 1 лошадь на 10 га земли[13]. Также были проведены прирезки земли. В частности, немецкая община в Розенфельде владела 1109 га земли, из которых 200 га были изъяты у соседей-украинцев[21]. Община в Розенфельде имела 75 лошадей и была разделена на 12 трудовых групп[16]. Урожай в общине собирали по 8,5 — 9 центнеров с гектара[16].

    14 немецких фирм по согласованию с губернатором (и по предложению «Фольксдойче Миттельштелле») получили право торговать в Транснистрии и закупать продукты для поставки их в Третий рейх[13].

    В Одессе также существовала община фольксдойче. Проректором Одесского университета был фольксдойче Шеттле, а среди преподавателей значились Теодор и Герта Педоновы[15]. Директором Украинского театра был Валентин Хаубрандт, который ранее был помощником капитана на судне[15].

    В 4-м районе Одессы было 45 предпринимателей фольксдойче, которые в 1942 году владели магазинами, колбасной фабрикой, электромеханической мастерской, питейными заведениями, лимонадной фабрикой, буфетом и столовой[15].

    Фольксдойче, которые работали в «Фольксдойче Миттельштелле» и в воинских частях, получали хорошие продуктовые пайки[16]. В частности, воинская часть № СС-10528 выдавала фольксдойче Герте Бек на протяжении 14 недель (с 20 сентября по 27 декабря 1943 года) следующий недельный паёк[16]:

    • 14 яиц;

    • 7 литров молока;

    • 1 кг масла.

      Сохранилось много продуктовых карточек, выданных «Фольксдойче Миттельштелле» фольксдойче Одессы[16]. Очень часто среди выданных продуктов значится гусь или утка[16].

      Из фольксдойче Транснистрии были образованы отряды самообороны (Volksdeutscher Selbstschutz), подчинявшиеся комендантам Особой команды «Р»[2]. Самооборона (Selbstschutz) была сформирована в начале 1942 года и в неё набирали мужчин в возрасте от 18 до 40 лет[22]. Служба в Самообороне была обязательной для фольксдойче мужского пола, достигших 18 лет[23].

      Общая численность самообороны составляла[2]:

      • Середина марта 1942 года — около 7 тыс. чел.;

      • Конец 1942 года — 5 тыс. чел.;

      • Начало 1943 года — 8,5 тыс. — 9 тыс. чел.

      Кроме того, около 3 тысяч немцев Транснистрии весной 1943 года были призваны в войска СС и в вермахт[2]. В апреле 1944 года на территории Транснистрии призвали на военную службу около 4 тысяч немцев[22].

      Члены немецкой самообороны привлекались к уничтожению местных жителей — цыган, евреев и советских активистов. Самооборона получила лёгкое стрелковое оружие, но её члены не имели формы, а только нарукавные повязки со свастикой[22].

      На территорию Транснистрии сгонялись для уничтожения также евреи из других территорий. В селе Богдановка в конце 1941 года был создан лагерь, в котором в постройках для скота содержалось более 50 тысяч человек (евреев из Одессы, с румынских, венгерских земель и из других местностей), которых либо пригнали пешком, либо привезли по железной дороге[24]. Во второй половине декабря 1941 — начале января 1942 года в Богдановке и в её окрестностях за три недели были перебиты почти все узники лагеря, а их тела были сожжены[24]. Эту операцию провели подразделения румынской жандармерии при поддержке местной вспомогательной полиции, служащие комендатур Особой команды «Р» при участии около 60 членов самообороны.

      Кроме того, в приказе Дирекции администрации указывалось, что (по согласованию с «Фольксдойче Миттельштелле») немецкие села получали имущество лиц, не принадлежавших к немецкой нации, которые из этих немецких сёл выселялись[13].

      В 1944 году статус Транснистрии и Бессарабии был фактически изменён. 26 января 1944 года в Транснистрии была ликвидирована румынская гражданская администрация[25]. 21 марта 1944 года Транснистрия перешла под временное управление вермахта[25].

      Исследователь Мария Рутковская отмечает, что осенью 1943 года в связи с поражениями на Восточном фронте началась эвакуация немцев из Северного Причерноморья, в результате которой из СССР за период с осени 1943 года по конец 1944 года были вывезены около 350 тысяч немцев (из них 289,9 тысяч — в Вартегау)[26].

      Аналогичная эвакуация проводилась и с иных советских территорий, оставляемых вермахтом. В частности, 12 июля 1944 года в округе «Белосток» было введено военное управление (полицию как из русских, так и из фольксдойче разоружили и дали её сотрудникам право на выезд) и в тот же день началась официальная эвакуация фольксдойче из Белостока[27].

https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Эвакуация_немецкого_населения_Транснистрии

Ещё цитаты:

Согласно наблюдениям сотрудников Центрального бюро по иммиграции, практически все мужчины добровольно записались в войска СС, руководствуясь желанием бороться против большевизма[44].

Мартыненко В. Л. Привлечение немецких переселенцев из СССР в вооружённые силы Германии на заключительном этапе Второй мировой войны // Вестник Пермского университета. Серия «История». — 2020. — № 3 (50). — С. 94.

Добровольность эвакуации

«подавляющее большинство немцев решили оставить свои дома не под административным давлением со стороны оккупационных властей, а добровольно, руководствуясь исключительно инстинктом собственного выживания»[33].

Мартыненко В. Л. Эвакуация немецкого населения из Транснистрии в марте — июле 1944 года // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. — 2020. — Т. 25. — № 1. — С. 80.