Xenon.deFer

Всем привет!

Вот мы и добрались до IX-го века до н.э. Интересно, что именно в IX веке до нашей эры историческая хронология впервые достигает точности датирования событий вплоть до года благодаря летописям Ассирии и Китая. О Китае эпохи Западной Чжоу я рассказывала в прошлом посте (История нашего мира в художественной литературе. Часть 34. «Речи царств»), который почему-то получил очень слабый отклик (буду признательна тем, кто ознакомится и в коммах намекнет, что не так). А сегодня, главным образом, речь пойдёт об Ассирии.

В одном из прошлых постов я упоминала ассирийского царя Адад-нирари II (ок. 912-891 до н.э.), который известен был тем, что положил конец смутам, окончательно вывел свою страну из «тёмных веков» и укрепил столицу – Ашшур. Многие его военные кампании завершились успешно, что не только увеличило ассирийские территории, но и придало Ассирии вес на международной арене. Сменил его на посту Тукульти-Нинурта II (ок. 891-884-й до н.э.), который совершил успешные походы против Наири на севере и от побежденных требовал присылать ему лошадей, что и стало залогом создания впоследствии сильной конницы.

Новым царём после смерти Тукульти-Нинурты стал Ашшурнацирапал II (ок. 884-859 до н.э.), выдающийся полководец и дипломат, отличавшийся, впрочем, не только смекалкой, но и жестокостью, как и его наследник. А ещё он был известен тем, что перенес столицу из Ашшура в Калах (Нимруд, ок. 30км от нынешнего Мосула в Ираке). На смену ему пришёл герой сегодняшней истории – знаменитый Салманасар III (ок. 859-824 до н.э.).

Именно с ним схлестнулись войска коалиции, состоящей из сил Арамеи во главе с царём Бен-Хададом II (ок. 865-842 до н. э.), сыном Бар-Хадада I (ок. 900-860 до н.э.), а также Финикии, Израиля, Аммона, Киликии и не только в битве при Каркаре в 853-м году до н.э. И именно Салманасар III примерно в 851-850-х годах взял под свой контроль Вавилонское царство, превратив его царя Мардук-закир-шуми I (ок. 855-819 до н.э.) фактически в своего вассала.

К слову, случилось это так. В одной из прошлых заметок я упоминала вавилонского царя династии Э по имени Шамаш-мудаммик (ок. 920-900 до н.э.). Его сменил Набу-шум-укин I (900-888 до н.э.), который вёл войны с ассирийцами за пограничные земли, но потерпел поражение, отчего ассирийская граница сдвинулась аж до Дур-Куригальзу и Сиппара (на карте это чуть южнее озера Тартар в Ираке). После него правил его сын, Набу-апла-иддин (ок. 888-855 до н.э.), который сумел отбросить от своих границ сутиев и дойти до Приморья (точнее до страны у берега Персидского залива), где правила халдейская династия, экономически царство при нем поднялось, однако потом всё испортилось: у царя было два сына, Мардук-закир-шуми I и Мардук-бел-усати (царь Вавилона в 851-850 до н.э.), между которыми он разделил свои владения (или сами они их разделили уже после его кончины), и Вавилон отдал первому. Но Мардук-бел-усати посчитал расклад несправедливым, поднял восстание, выгнал брата из Вавилона и занял его место.

Утирая сопли рукавом, Мардук-закир-шуми I не придумал ничего лучше, кроме как пойти жаловаться к ассирийскому царю Салманасару и просить его помочь в этой нелегкой ситуации, что тот и сделал. В обмен на подчинение. Ассирийцы взяли штурмом и перебили население двух городов, поддерживавших Мардук-бел-усате: Лахира и Ганната. Мардук-бел-усате бежал в горы Иасуби, в крепость Арман. Салманасар окружил Арман и перебил всех, кто был в нём. Мардук-бел-усате, вероятно, там же и погиб. Влетело тогда и халдеям, которые стали в итоге платить ассирийцам дань. После такой демонстрации силы особо не забалуешь, вот Мардук-закир-шуми и сидел после этого смирно, даже уступил своему «покровителю» новые территории.

Салманасар в это время продолжал наводить ужас на других ближневосточных правителей, в числе которых, кстати, были и упомянутые в Библии царь Израиля Иорам (ок. 852-841 до н.э.), сын Ахава и знаменитой Иезавели, и царь иудеи Охозия (843-842 до н.э.). Тревожные слухи долетали и до фараона ХХII династии Осоркона II (872-837 до н.э.).

Особенный кипиш начался, когда военачальник Хазаил (правил в Дамаске с 842 по 796-й до н.э.) вероломно убил своего приболевшего царя Бен-Хадада II, занял его место и повёл войска в сторону своих израильско-иудейских соседей, причем относительно успешно. Неплохо он отбивался и от ассирийцев. А потом ассирийцам стало не до того: ещё при жизни Салманасар будто бы назначил преемником младшего сына, Шамши-Адада, в обход старшего сына Ашшур-дани-наплу, что привело к восстанию ок. 827-822 годов до н.э. Впрочем, победа осталась за Шамши-Ададом, который попросил вавилонского царя об ответной услуге, и в историю в итоге вошёл под именем Шамши-Адада V (ок. 824-811 до н.э.). А женой его и матерью его наследника, Адад-нирари III (811-783 до н.э.), стала знаменитая царица Шаммурамат, имя которой передают и как Семирамида, и как Шамират. О ней, и о других событиях, упомянутых выше, и пойдёт речь в сегодняшнем произведении:

«Семирамида» М.Н. Ишкова

Время действия: IX век до н. э., ок. 846-842 гг. до н.э. и позже, примерно до 800 до н.э.

Место действия: Арамейское царство с центром в Дамаске (современная Сирия), Ассирия (территории современного Ирака, Турции и Сирии), упомянуты события в Вавилонии, Израиле и Иудее.

Интересное из истории создания:

Михаил Никитич Ишков – российский писатель, публицист и переводчик, родился в 1947-м году в Алтайском крае, но уже в 1951-м оказался в Подольске, где и прошли его школьные годы, и где он живёт до сих пор. В 1969 году Ишков окончил Московский институт инженеров геодезии, аэрофотогеодезии и картографии (МИИГАиК) очно и заочно, уже в 1980-м году –  Литинститут им. М. Горького. Работал инженером, потом редактором в издательстве «Современник» в 1983 году, а в 1990-1992-м годах уже был заведующим редакцией русской прозы в издательстве «Советский писатель». В 1994 году стал членом Союза Писателей России. Первые пробы пера Ишкова, по некоторым сведениям, относятся к 1987 году – это публикация рассказа «Жуть» в журнале «Литературная Осетия», однако сам писатель своим литературным дебютом называет сборник повестей и рассказов «Краеугольный камень», вышедший в 1990 году в «Советском писателе», но первые полноценные романы изданы только в 1998-м году. Это «Кортес» и «Сен-Жермен». Хотя нас сегодня интересует другое его произведение.

Роман «Семирамида. Золотая чаша» впервые был издан в 2010-м году. В библиографии Ишкова значится также роман «Семирамида» 2013-го года издания, хотя, судя по всему, это просто переиздание романа 2010-го года с сокращенным названием. Другого произведения о Семирамиде я не нашла у этого автора. О том, что его сподвигло писать об исторических личностях, он заявил так: «Мне интересны люди, чьи судьбы воплощают время. Таких немного и, по большей части, это люди-загадки. Они всем известны, но чаще всего проходят по разряду авантюристов, мошенников, иногда безумцев». В ряду тех, кто заинтересовал Ишкова, оказалась и ассирийская царица Шаммурамат. Это единственная женщина среди исторических персоналий, о которых он писал, именем которой была названа одна из его книг.  

О чём:

Вавилонская царевна, которую многие называли просто Шами, одна из многочисленных дочерей царя по имени Мардук-закир-шуми I, направлялась под присмотром евнуха Сарсехима с небольшой свитой в Дамаск, столицу Арамейского царства, где она должна была стать женой наследника арамейского царя, Бен-Хадада II. Девушка от такой перспективы не в восторге, но да кто её спрашивал? В её среде это норма, поэтому всё, что ей оставалось – вспоминать наставления матери, дочери скифского вождя, и гадать, каков будет её жених.

Однако увидеть арамейского принца ей так и не довелось – по пути на кортеж напали ассирийцы, и попытавшуюся сбежать царевну схватил сам их предводитель – Нинурта-тукульти-Ашшур (кстати, так звали ассирийского царя, правившего в XII-м веке до н.э.)). Шами оценила молодца по достоинству и решила, что лучше пусть этот станет её мужем. Ассирийцу девица тоже приглянулась. А вот, что ему не пришлось по душе – так это обнаруженные у евнуха, сопровождавшего царевну, глиняные таблички с посланием для царя арамейского от царя вавилонского, ибо, как выяснилось, эти двое начали дружить против царя ассирийского.

И вот незадача, пленитель царевны оказался племянником ассирийского военачальника и наместника в Ашшуре, приближенного к царю Салманасару, и ему вся эта история ох как не понравилась. Тут бы всей компании без головы остаться, но будущая царица так заболтала парня, что тот позабыл обо всём на свете, а уж после главного обезоруживающего приёма не придумал ничё лучше, кроме как пленников доставить в Ашшур и заявить, что на девице он намерен жениться, а как быть с остальным и остальными, пускай решают его дядя и дядин начальник-царь.

В итоге Шаммурамат стала женой Нинурты-тукульти-Ашшура и всячески пыталась подмять под себя и его, и его родню, чтобы ей позволяли делать, что она хочет. А вот евнуха и двух скифских воинов вынудили вернуться в Вавилон, взять оттуда другую царевну, Гулу, и привезти в Дамаск её, причем Сарсехима фактически превратили в двойного агента, ибо, когда царь Бен-Хадад просек, в чём дело, он не сумел придумать ничего лучше, кроме как угрозами отправить бедного евнуха обратно к ассирийцам с уже собственным поручением. Каким – даю возможность читателям узнать самим.

Отрывок:

Удивительно, но это, похоже, одно из тех произведений, которые читаешь и не можешь остановиться, но как доходит до выбора отрывка, сразу возникают проблемы. Однако я тут ознакомилась с одним нелепым коммом на этот роман, и решила вставить вот этот эпизод:

«…Спустя два месяца после свадьбы Нинурты-тукульти-Ашшура и вавилонской царевны Шаммурамат наместник Ашшура вместе с племянником были вызваны в Калах, чтобы окончательно определиться с планом нового похода на запад. Проводив мужа, Шами решила посетить храм Иштар.

Был конец лета, стояла нестерпимая жара. Ишпакай посоветовал женщине подождать возвращения Нинурты. К тому времени спадет зной, и в следующий праздник полнолуния, она, сопровождая супруга, с подобающей свитой сможет посетить храм бога Ашшура, покровителя Ассирии и показать себя народу страны. Нет, ответила Шаммурамат, сейчас, в самую жару!.. Поеду верхом, со мной две служанки и три охранника. Отправимся в храм Иштар, я должна поблагодарить свою покровительницу.

— Не забудь накрыть голову, — предупредил евнух, — у нас с открытой головой ходят только и рабыни и продажные женщины.

Народ, пораженный небывалым зрелищем — молодая жена племянника туртана позволила себе влезть на спину лошади, да еще раздвинула ноги, как самая бесстыдная шлюха! — толпой следовали за ней. Скоро все улицы, ведущие к храму богини, оказались забиты сбежавшимися со всех концов города жителями. Дошло до того, что женщине окончательно перегородили дорогу. Шаммурамат придержала коня и попросила мужчин расступиться.

Из толпы задиристо крикнули — Куда спешишь, красавица?

— В храм владычицы Иштар, которая нянчила меня в младенчестве.

Толпа затихла, пораженная неслыханной дерзостью — такое кощунственно-приземленное отношение к грозной богине здесь было в диковинку.

— Когда я была младенцем, мать принесла меня в храм Иштар в Вавилоне. Я пролежала там три дня. Как видите, богиня позаботилась обо мне. Она покормила меня своим молоком, подарила удачу. Я прихватила ее в священный Ашшур. Гляньте, кто парит над вашими головами.

Толпа — все как один — задрали головы. Над городом парил орел. Этого было достаточно, чтоб люди расступились и освободили дорогу.

С того дня по городу, по стране побежало — «эта скифянка та еще штучка!». Кое-кто настаивал — «с ней не пропадем, она принесет удачу!». Другие (этих больше) кривились — «боги не любят выскочек, не этого они ждут от черноголовых».

Слухи об иноземной красавице, которую якобы выкормила сама Иштар, скоро долетели и до столицы. В Калахе, среди военных, близких к младшему брату Салманасара Шамши-Ададу, начали поговаривать — если племянник туртана действительно обрел помощницу, вскормленную молоком Иштар, врагу несдобровать…»

Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:

Первоначально я выбрала аж два других произведения для подборки, но, как обычно, одно не нашла вовсе, другое нашла, но в весьма странной форме – в виде скана рукописи дореволюционного текста. Так-то я бы, конечно, прочитала, но перспектива страдать в процессе меня не привлекла, и я стала искать замену. И тут-то наткнулась на роман М.Н. Ишкова, открыла, начала читать…и потом никак не могла уйти спать) Заставило меня лишь то, что глаза уже начинали слипаться.

Должна признать, что в тексте часто встречались опечатки и порой просто возмутительные ошибки (так мой натренированный глаз несколько раз зацепился за неправильное согласование предложения с деепричастным оборотом, за одну «н» там, где должно быть две, и один раз за проблемное «ться»). Но при этом приходится признать, что автор а-ля Шахрезада ухитряется завладеть вниманием читателя и опутывать его всё новыми и новыми витками своего повествования, не позволяя уйти спать заскучать. Даже, зайдя на его авторскую страницу, я столкнулась с его удивительным талантом рассказывать ох удивительные истории вот, казалось бы, просто на ровном месте. Так что не зря он в одном эпизоде сделал реверанс в сторону «Тысячи и одной ночи»))

И у меня сложилось впечатление, что главный герой в этом романе отнюдь не Шаммурамат, а евнух Сарсехим, который накануне войны между ассирийцами и арамеями оказался между молотом и наковальней. Именно его действия или бездействия являлись зачастую главной движущей силой повествования, а, если и не являлись, то он непременно оказывался замешан в происходящей движухе, так или иначе. И, если честно, у меня он вызвал и сочувствие, и восхищение, потому что, если вдуматься, чел просто хотел выжить в этом замесе, в который, к тому ж, попал не по своей вине, и других «чар», кроме смекалки, красноречивости и хитрости, не имел, в отличие от дочерей вавилонского царя.

Сама Шами, несомненно, очень хитрожопая девица, и я искренне пришла в восторг от её хитростей в самом начале книги, однако потом она как-то разленилась и померкла, даже, несмотря на свои подвиги во имя любви, чести и свободы. Но, к счастью, её было, кому «поддержать», и повествование лично меня в заинтересованном напряжении держало до самого конца, даже несмотря на языковые шероховатости. В целом написано очень неплохо, а кое-что вообще можно на цитаты растащить, например, это: «Боги не любят, когда смертные набиваются к ним в родственники».

Что касается исторической составляющей, М.Н. Ишков явно знаком с историческими источниками, читал немало и многое передал достаточно точно и достоверно, но всё же позволял себе некоторые вольности (например, сплетение фактов с хоть и переработанными, но легендарными подробностями судьбы Шаммурамат) или даже откровенные несоответствия (так Шамши-Адад у него почему-то стал братом, а не сыном Салманасара, и тот назначил его не преемником, а туртаном). Впрочем, я таких моментов заметила не так много, больше было освоенных допущений, чем прям исторических несоответствий, поэтому роман это особо не испортило. Правда, тех, кто ждёт историю о крутой царице и о том, как она создала знаменитые висячие сады в Вавилоне (меня, например), ждут разочаровашки – об этом говорится лишь вскользь. Тем не менее я всё равно рекомендую прочитать это произведение, поскольку в нём есть то, что, на мой взгляд, отличает хорошую книгу от прочих – оно, благодаря не вполне обычной расстановке акцентов, выглядит отличным от множества других, посвященных этой легендарной правительнице.

Прошлые посты искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Часть 31. История нашего мира в художественной литературе. Часть 31. «Кольцо Соломона» и «Суламифь»

Часть 32. История нашего мира в художественной литературе. Часть 32. «Финикийский корабль»

Часть 33. История нашего мира в художественной литературе. Часть 33. «На краю Ойкумены»

Часть 34. История нашего мира в художественной литературе. Часть 34. «Речи царств»

Всем привет!

Сегодня снова огромный длиннопост и снова про Китай, и да, я, с одной стороны пожадничала, потому что  так-то можно было, зацепив в одном из прошлых постов У-Вана, как правителя Западной Чжоу, больше этого периода (с ХI по VIII века) не касаться. С другой стороны, коснувшись, я вновь не сумела найти идеальное произведение на тему ранней Чжоу (так что, если кто-то знает, пишите в коммах). А ведь были там свои занятные истории! Придется мне их передавать в своём вольном пересказе. Вот и начну. Только сначала будут реальные истории, а по ходу дела и занимательные легенды. На этот раз реально стоит внимательно прочитать историческую часть, потому что она выходит не менее (а то и поболее) насыщенной, чем произведение, о котором я собираюсь рассказать, хотя и там приколов хватает.

Итак. После битвы при Муэ и свержения последнего вана династии Шан, Ди Синя, о чём я рассказала в одном из прошлых постов, воцарилась династия Чжоу, которой судьбой было уготовано править (хотя бы формально) в регионе около 800 лет. Впрочем, правление самого У-вана было недолгим, с того самого 1046 по 1043-й годы. На смену ему пришёл сын, Чэн-ван (правил ок. 1042-1021гг. до н.э.), и тут началось…

Первые 7 лет царствования Чэн-вана государством в качестве регента управлял его дядя по отцу Чжоу-гун, при этом в непосредственном подчинении Чжоу-гуна находились все восточные территории империи, а за западными областями надзирал Шао-гун. И что-то «дядя», видимо, не доглядел за своими братьями, потому что какая-то муха их укусила, и они подняли восстание с тем, чтоб вернуть страну под управление династии Шан, и даже выставили своего кандидата по имени У Гэн. Да ещё потянули за собой в это «варварские» восточные племена.

Наверное, Чжоу-гун знатно от этого прифигел, но восстание подавил успешно и без всякой жалости, а потом устроил перераспределение наделов и уцелевших шанцев (они же иньцы) приказал расселить с исторической родины в другие регионы. Считается, что это насильственное переселение окончательно сокрушило национальное самосознание шанцев и подавило их волю к сопротивлению новой династии. Так или нет, неизвестно, но такого сорта восстаний больше не было. Во всяком случае Чэн-ван благополучно женился, предположительно на родственнице (возможно, дочери) того самого легендарного советника его отца Цзян Цзыя, а потом передал власть сыну – Кан-вану. Тут хочу заметить, что от системы престолонаследия, что бытовала в Шан, когда власть могла переходить от брата к брату, мало что осталось, и подобная передача власти больше не считалась обыкновением.

Кан-ван правил с 1020-й по 996-й годы до н.э. и оказался первым чжоуским правителем из Х-го века. Он продолжал раздавать наделы, но не забывал и забирать их, если что-то шло не так, сохраняя за собой пока ещё реальный контроль над князьями (гунами). Так число уделов, находящихся во владении представителей династии Чжоу (дом Цзи), сократилось примерно с 55 до 36, остальные были либо ликвидированы, либо реорганизованы. Помимо этого, он продолжал завоевательные походы и тем самым расширял границы государства.

Наследовал ему Чжао-ван (995-977-й до н.э.), по поводу правления которого я просто процитирую Сыма Цяня: «в управлении государством проявились слабости и изъяны». Хотя на самом деле он продолжал походы и даже построил новый родовой храм, Кан гун. Что, конечно, ему не помогло. Считается, что он погиб во время своего очередного похода на юг (ну, то есть как "погиб", ушёл и не вернулся, как говорится).

Его наследником и пятым ваном Чжоу стал Му-ван, правивший с 976 по 922-й годы до н.э. Вот на нём реально началось интересное. То есть исторически достоверная часть правления ничем таким особенным не отличалась – он тоже любил воевать, хотя не всегда делал это успешно (о чём ниже будет ещё сказано). Вот что реально странного о нём рассказывают, так это то, что он «посетил небеса, где вкусил плоды бессмертия», и после этого отправился на далёкий запад к самой Владычице Си-ван-му. На эту тему даже ещё в древности создали новеллу под названием «История о посещении небес Му-ваном» (Му Тяньцзы чуань; 穆天子傳). Случилось это приключение с Му-ваном будто бы на 17-м году его правления (т.е. около 960-го до н.э.). Увы, целиком я так и не сумела найти это произведение хоть на каком-либо языке, зато нашла цитаты из прочих источников, передающих суть:

«Му хотел следовать своему сердечному влечению и путешествовать повсюду. Весь мир должен был носить следы колес его повозки и следы копыт его коней (из «Цзо чжуань»); Затем царь был гостеприимно принят Сиванму. За столом из яшмы был дан банкет, на котором Сиванму спела царю песню. Царь ответил тем же. Стихи были элегические (из «Ле-Цзы»); «…царь Му получил благородных коней, Черного, Зеленоухого и пятнистую лисицу. Он повелел Цза Ту править ими и совершил разведывательное путешествие на запад. Там он посетил Сиванму, где ему так понравилось, что он забыл о возвращении» (Из комментариев Го Бо).

Короче, как-то так. Вообще от первоисточника «Му Тяньцзы чуань» вроде как сохранилось немногое (возможно, я поэтому не нашла), но это очень известное произведение как среди китаистов, так и в самом Китае. О нём пишут научные работы, а сама история накладывает отпечаток на творчество более поздних авторов. Так, например, это произведение упоминал и развил в своём цикле «Записки расхитителей гробниц» современный китайский писатель Сюй Лэй, с работами которого я ознакомилась в прошлом году в переводе А. Шацкой, пришла в восторг и теперь всем советую тоже почитать. Теме путешествия Му-вана на Запад там посвящен том, кажется, пятый, про загадочную страну Тамуто. Там такое было…)

При этом сказать наверняка, могло ли быть такое путешествие на самом деле (или хотя б что-то похожее), сказать однозначно не удается, хотя многие исследователи уверяют, что нет, и это не более, чем легенда. Но красивая ж однако легенда!

После Му-вана правил Гун-ван с 922 по 900-й примерно до н.э. О нём известно, что он стал править Чжоу в первый месяц весны, и что Сыма Цянь приводит единственный эпизод его правления, позаимствованный, кстати, из "Го юй". Историю эту я рассказываю ниже, поэтому останавливаться на ней подробно тут не буду. Наследником Гун-вана стал И-ван (правил ок. 899-892гг. до н.э.), но о нём мало что могли сказать, похоже, даже его современники. Самое яркое «воспоминание» - это солнечное затмение в первый год его правления, 21 апреля 899 года, но вряд ли ван приложил к этому руку)) И ещё, возможно, он был смещен своим дядей, ваном Сяо (891-886 до н.э.), ведь, как я и сказала, на тот момент переход власти не по прямой линии явлением был экстраординарным. Однако наследником его стал сын И-вана, так что, можно сказать, справедливость восстановилась.

Внучатого племянника тоже звали И-ваном (ок. 885-878 до н.э.) с точки зрения русского языка, но на самом деле в именах отца и сына «И» разной тональности. Так что китайцы их не путают) Наверное. Про то, как в годы его правления одного из недовольных маркизов сварили заживо в котле по его приказу, я рассказывать, конечно же, не буду…

Сменил на посту этого чела другой герой нашего сегодняшнего произведения – Ли-ван, правивший по факту с 877 по 841-й годы до н.э., но это такой анекдот, что о нём лучше прочитать самому, чем перессказывать. Отрывок о нём приведу ниже. Скажу только, что он дотиранствовался)) При этом легко ещё отделался и умер только около 828-го года до н.э. Тогда-то на трон и взошёл его сын – Сюань-ван.

Сюань-вана считают не только предпоследним правителем Западной Чжоу, но и последним действительно сильным правителем эпохи Чжоу вообще, поскольку потом ваны всё больше теряли реальную власть. Из интересного могу сказать о нем то, что во время восстания против Ли-вана его спас от расправы Чжао-гун, заменив собственным сыном (популярный, кстати, походу, сюжет в китайской культуре), ещё он гонял жунов, артачился и не хотел участвовать в ритуальной вспашке поля, ввёл новые налоги, пытался устроить перепись населения. В общем, очень активный правитель и вообще молодец-огурец, хотя современники не всегда по достоинству оценивали его идеи.

Но самое интересное о нём – это очередная легенда: Сюань-ван в 785 году безвинно казнил чиновника по имени Ду-бо, а через три года тот чудесным образом появился во время государевой охоты верхом на белом коне, в красном одеянии, и застрелил вана из лука.

После положенных ритуалов к власти пришёл его сын, Ю-ван. Вот тут-то всё и случилось. На второй год правления Ю-вана (780 г. до н. э.), когда на равнине Гуаньчжун произошло большое землетрясение, человек по имени Бо Ян Фу предсказал, что оно предвещает окончание династии Чжоу. На тему того, как такое могло случиться, есть очередная прикольная легенда, которую я тоже пыталась найти в обёртке хорошего художественного произведения, но увы. Поэтому расскажу сама.

Ю-ван был уже, по всей видимости, давно женат на знатной женщине из рода Шэнь, личное имя которой история не сберегла, и имел от неё сына, принца Бо Цзю, закономерно ставшего наследником, когда к нему в наложницы попала Бао Сы. Будто бы красавица необыкновенная, которая быстро вскружила голову правителю, подвинула его законную жену, а потом и вовсе родила вану сына по имени Бо Фу и убедила, что тот в наследники годится куда больше. Если прочитать одну занятную историю из сегодняшнего произведения, то становится ясно, что по тем временам это был лютейший зашквар, но Ю-ван на это пошёл. Правда точкой невозврата будто бы стало другое.

Бао Сы будто бы никогда не смеялась, и влюбленному до икоты Ю-вану никак не удавалось это исправить. Однажды то ль кто-то его надоумил, то ль сам он решил испробовать последнее средство, то ль вышло это случайно, но на сигнальной башне зажгли огни, сигнализирующие об опасности, дабы вассалы вана прибыли ему на помощь. Разумеется, призыв дошёл, и все военачальники при полном параде и с толпами людей прибыли в столицу (тогда ещё Фэнхао, тот самый город, что был упомянут в «Возведении в ранг божеств» как Фэн). Вот только там никаких врагов не оказалось, и воины метались по всему городу, чтобы понять, где неприятель, и что вообще стряслось. Наблюдавшая за этим с высоты в присутствии супруга, Бао Сы, наконец-то, вдоволь проржалась рассмеялась.

Ю-ван пришёл от этого в такой экстаз, что повторял опыт потом ещё и ещё раз. И так до тех пор, пока враги-цуаньжуны, подговоренные родичами его отвергнутой супруги Шэнь и другими неравнодушными, реально не напали на столицу. Только на этот раз дураков ехать, когда вновь зажглись огни, не нашлось, и цуаньжуны без труда взяли практически незащищенный Фэнхао, где убили и самого Ю-вана, и его сына Бо Фу, а Бао Сы увели в плен, где, вероятно, она стала чьей-нибудь наложницей. Сведений о ней, во всяком случае, больше не было.

После этого знать сделала новым правителем сына Ю-вана от королевы Шэнь, Бо Цзю, который принял тронное имя Пин-ван (ок. 770-720 до н.э.) и перенес столицу подальше на восток, в Лои, потому что история, случившаяся с его отцом, показала огромную уязвимость Фэнхао. С этого момента начиналась история уже Восточной Чжоу.

Интересно, что учёные-историки говорят, что, если даже легенда на чём-то основана, про сигнальные башни – точно гонево, потому что они впервые достоверно появились лишь 500 лет спустя, в эпоху династии Хань. А на деле всё было куда прозаичнее: отец подвинутой королевы Шэнь и так-то был оскорблен до глубины души, а тут ещё прошли слухи о том, что ван готовится напасть на его владения. Ну и дожидаться этого он не захотел. А дальше вы уже знаете.

О некоторых из этих замечательных людях можно прочитать в сегодняшнем произведении, пришедшем к нам из древности:

«Го Юй» («Речи царств»)

Время действия: Х-VIII века до н.э., период Западная Чжоу. Время правления ванов Му (976-922 до н.э.), Гун (922-900 до н.э.), Ли(877-841/828 до н.э.), Сюань (827-782 до н.э.) и Ю-вана (781-771 до н.э.)

Место действия: государство Чжоу (территория современного восточного и центрального Китая).

Интересное из истории создания:

По стилю изложения «Го Юй» напоминает историческую хронику вроде «Бамбуковых анналов» или «Исторических записок» («Ши-цзи», не путать с «Шицзин», «Книгой Песен») знаменитого китайского историка эпохи Западной Хань Сыма Цянь, и ещё это произведение сравнивают с «Чжаньго цэ», повествующем, как ясно из названия, о временах Сражающихся Царств. Однако на самом деле «Речи царств» – это именно что, по сути своей, художественно-литературный памятник (ораторского искусства, как пишет википедия, ага), и в основе его лежат вымышленные речи тех или иных реальных исторических лиц. Причем, по крайней мере, первые истории, повествующие о Западной Чжоу, построены по одной и той же схеме – «Ван хочет сделать что-то непозволительное => Советник его отговаривает, рассказывая нечто поучительное и предостерегая => Ван не слушает и делает по-своему => Наступает пи… закономерный дурной результат».

На мой взгляд, этот приём окончательно превращает как бы историческую хронику в чисто литературное произведение, хоть и с морализаторским посылом. Тем более что посылы и логические переходы там для современного читателя не всегда очевидны и предсказуемы, поэтому легкий эффект «вотэтоповорота» (точнее «вотэтораз»-а) там тоже присутствует.

Автором «Го Юй», как и «Цзо чжуань» («Комментарии Цзо»), называли иногда современника Конфуция по имени Цзо Цю-мин. Но исследователи полагают, что это маловероятно (или вообще не может быть). Само произведение создано по некоторым оценкам в IV-III-м веках до н.э. или несколько позже, а не в V-м. К слову, про «Цзо чжуань» я не зря заикнулась: данное произведение на 2/3 совпадает с «Го Юй», хотя там, как минимум, нет событий эпохи Западная Чжоу. Однако, если кто-то прям интересуется, рекомендовала бы читать одновременно и то, и другое и сравнивать. И сверху «Ши-цзин» присыпать, потому что там, по большей части, тоже про Чжоу, но другое.

«Го Юй» же состоит из 300 «речей» и охватывает период времени от Х до V-го веков до н.э., т.е. и Западную Чжоу, и Восточную Чжоу, вплоть до середины эпохи Воюющих царств. Но нас сегодня интересуют те, что касаются X-VIII-го веков до н.э. Попутно расскажу и другое интересное.

О чём:

Повествование начинается с истории о том, как Му-ван по не вполне очевидным причинам решил отправиться в карательный поход против цюаньжунов (предполагают, что было это ок. 953-го года до н.э.). Своими планами он поделился с окружением, и его советник, гун Моу-фу, не мог его не предостеречь, а потому принялся напоминать ему о делах и заповедях славных предков, прежде всего, о том, что прежние ваны оружием почём зря не бряцали, а применяли его лишь тогда, когда исчерпались все прочие средства. И это, мол, разумно, потому что иначе вассалы и враги привыкнут и перестанут бояться. По поводу цюаньжунов, если говорить кратко, он сказал, что те исправно делают то, что положено (т.е. присылают новых правителей представляться ко двору вана, чтобы выказать свои почтение и покорность, а заодно и познакомиться, при этом наверняка приносят и дары), и требовать от них дань, как этого хочет ван Му, заведомо гиблое дело. И получить ничего не удастся, и отношения будут испорчены. Му-ван не послушал и отправился в поход, из которого вернулся с грандиозным поражением, а вожди цюаньжунов обиделись и ко двору больше не приезжали.

Следующая история повествует уже о Гун-ване, который путешествовал по реке Цзин в сопровождении Кан-гуна, владыки владений Ми, которому в ходе этого путешествия подарили трёх красивых девушек из одного рода, которых он потом привёз домой. Там его мать, разузнав, что к чему, настоятельно посоветовала сыну подарить девиц вану всея Чжоу, но Кан-гун её не послушал… Что было дальше?.. Хотела было написать, что нетрудно догадаться, но поняла, что оно очевидно только, когда уже прочитал) Так что дальше рассказывать не буду. К тому же больше мне понравилась история про следующего вана, Ли. Её и процитирую:

Отрывок:

«…Ли-ван отличался жестокостью, поэтому жители владение хулили его. Шао-гун доложил [вану]: “Народ не в состоянии выносить [жестоких] приказов”. Ван рассердился, нашел шамана из владения Вэй и приказал ему следить за хулящими его. Затем, по докладу [шамана], он убивал их. Жители владения не смели больше разговаривать и, встречаясь на дорогах, только обменивались взглядами.

Ван обрадовался и сказал Шао-гуну: “Я смог прекратить хулу, никто не смеет разговаривать”. Шао-гун ответил: “Это вы создали вокруг них заграждения, но заткнуть народу рот более опасно, чем воздвигнуть плотины на реке. Когда огражденная река прорывает заграждение, всегда оказывается много пострадавших. Точно так же и с народом. Поэтому тот, кто регулирует течение рек, роет русла, чтобы дать воде сток, а тот, кто управляет народом, предоставляет ему свободу, чтобы он мог говорить. Именно поэтому Сын Неба, занимаясь государственными делами, велит всем: от правителей владений и высших сановников до чиновников трех рангов — подносить стихи, музыкантам — подносить песни, историографам — подносить книги, младшим музыкантам — предостерегать, слепым, лишенным зрачков, — петь стихи, [представленные правителями владений, высшими сановниками и чиновниками трех рангов], слепым, сохранившим зрачки, — декламировать [под музыкальный аккомпанемент предостережения младших музыкантов], ремесленникам — увещевать, простым людям — передавать разговоры, приближенным слугам — изо всех сил убеждать, родственникам — исправлять ошибки и проверять его поступки. [Таким образом], музыканты и историографы наставляют и вразумляют, почтенные старцы совершенствуют их поучения, после чего ван выбирает нужное и действует, благодаря чему дела идут, не нарушая ничьих интересов.

Рот у народа, как на земле горы и реки, которые производят богатства, как на возвышенностях и в низинах плодородные и орошаемые земли, которые дают одежду и пищу. [Точно так же] от слов, исходящих изо рта [вана], возникает понятие доброго и дурного. Осуществление доброго и принятие мер против дурного ведет к увеличению [у народа] богатства, одежды и пищи. То, что беспокоит его сердце, народ высказывает с помощью рта, а [ван] обобщает [высказанное] и действует, — так как же можно затыкать рты? Если заткнуть народу рот, долго ли это сможет продолжаться?”

Ван не послушал [совета], и население владения по-прежнему не смело разговаривать. Через три года ван был изгнан в Чжи…»

В общем, ничто, как говорится, не ново под луной. Так что, если кажется, что где-то мы это уже видели, то, скорее всего, не кажется, и удивляться не стоит. Там дальше тоже круто написано))

Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:

На самом деле это снова одно из специфических произведений, которое точно зайдет не всем. Я бы советовала его тем, кто любит исторические хроники и ну очень интересуется историей и культурой Китая. Остальным не могу обещать, что понравится, хотя истории там встречаются весьма занятные. Для себя, например, я нашла интересные в том числе бытовые зарисовки и лучше поняла, как было устроено государство и общество, если не прям тогда, то в позднюю Чжоу. К сожалению, эта эпоха, как и предыдущая, в литературе освещена очень плохо, поэтому для меня этот источник оказался ценной находкой. Ну и не только для меня, конечно)

Прошлые посты искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Часть 31. История нашего мира в художественной литературе. Часть 31. «Кольцо Соломона» и «Суламифь»

Часть 32. История нашего мира в художественной литературе. Часть 32. «Финикийский корабль»

Часть 33. История нашего мира в художественной литературе. Часть 33. «На краю Ойкумены»

Всем привет!

Сегодня снова про Х-й век и снова про древние Египет и Грецию. Дальше про Египет будет меньше, а про Грецию больше. Но пока попробую достаточно лаконично изложить, как выглядели Ближний Восток и Средиземноморье в 940-900-х годах до н.э.

Если говорить про греческие территории, то там всё ещё в самом разгаре были «тёмные века». Как я, возможно, уже упоминала, дорийцы доломали микенскую цивилизацию с её достижениями, вернув жителей данного региона к раздробленности и родоплеменным отношениям (хотя цари, вожди и прочие ребята с привилегиями всё-таки были). Кстати, до Крита они добрались тоже. И своих предшественников подвинули с полуострова в Малую Азию и на дальние острова. Но об этом я, пожалуй, в другой раз скажу. Численность населения при этом здорово сократилась.

Из хорошего было то, что в этот период предки греков освоили выплавку и обработку железа и постепенно стали всё больше пользоваться для своих нужд железными орудиями, а не бронзовыми. Ну и общинные отношения стали хорошим базисом для создания полисов, а в последующем и древнегреческой демократии, такой, какой её знают, что плохо вяжется с централизацией монархических государств и вряд ли б имело место, если б полноценные царства сохранились и развивались в данном регионе. Хотя в тот период о демократии ещё говорить было рано, но семена уже оказались брошены.

Кроме того, в период с 950 по 750-й годы примерно, когда Финикия была в самом расцвете и активно занималась колонизацией приморских территорий, древние греки позаимствовали у финикийцев их письмо, которое потом развилось в (древне)греческий алфавит. Об остальном, пожалуй, скажу по ходу дела.

Что же касается Египта в этот период, то в нём продолжался упадок. После ранее мной упомянутого фараона Сиамона (ок. 986-967 до н.э.) власть перешла к Псусеннесу II, который правил примерно с 967 по 943-й годы до н.э. Период его правления был освещен слабо, и на нём династия схлопнулась. Ну, то есть как «схлопнулась». На его дочери, Маат-Кара, Шешонк I, присвоивший себе титул фараона и правивший примерно с 967-960 по 945-940 (или даже 931-й) до н.э., женил своего сына, будущего фараона Осоркона I (ок. 924-889 до н.э.), закрепив таким образом права своих потомков. К слову, Шешонк I стал основателем ХХII-й (Ливийской) династии Египта и, по одной из версий, он же (а не/не только Сиамон) отдал свою другую дочь в жёны царю Соломону. При этом, мол, всячески пакостил зятю и его государству втихую.

Если это и вправду так, то неудивительно, что после смерти Соломона около 928-го года до н.э., его царство раскололось надвое, и его сыну, Ровоаму (928-911 до н.э.), досталась только южная половина, ставшая Иудейским царством с центром в Иерусалиме. Северная же превратилась в Северное Израильское царство, столицей которого стал Сихем, а царём вроде как Иеровоам I (928-907 до н.э.). Вокруг в это время существовали разные маленькие царства вроде Идумеи, Моава, Аммона, Арамеи с центром в Дамаске, условной Филистии, разрозненная, но очень экономически активная Финикия. А вот с Арамейским царством и Финикией соседствовала Ассирия, где в тот период правили Ашшур-реш-иши II (ок. 972-967 до н.э.), его сын Тиглатпаласар II (ок. 967-935 до н.э.) и внук Ашшур-дан II (ок. 934-911 до н.э.). В то время ассирийцев пинали все, кому не лень, например, Арамея, Вавилония и даже, возможно, Наири (предположительно ассирийское название Урарту).

Но на внуке Тиглатпаласара II, Адад-нирари II (ок. 911-891 до н.э.) начался Новоассирийский период, и вскоре Ассирия всем показала, как плохо обижать маленьких, и сама надавала пенделей соседям, от Вавилонии до Израиля. В Вавилонии, кстати, тогда правила всё та же VII-я династия (Э), а если точнее, то Мар-бити-аххе-иддин (942-920 до н.э.), сын основателя Набу-мукин-апли (ок. 979-943 до н.э.), и потом Шамаш-мудаммик (ок. 920-900 до н.э.). Не путать с мудаком

На юге Аравийского полуострова всё так же развивалась Саба, а вот в Африке, на месте некогда зависимой от египетских правителей Нубии, самостоятельное царство Куш, о чём, видимо, не знал автор сегодняшнего произведения:

«На краю Ойкумены» И.А. Ефремова

Время действия: X век до н. э., вероятно, 940-е или 930-е годы. Предположительно время правления Шешонка I.

Место действия: Древняя Греция, Древний Египет, царство Куш (территория современного Судана) и другие африканские территории.

Интересное из истории создания:

Про самого писателя я достаточно сказала в прошлый раз, поэтому сегодня только о книге.  О первой части я тоже уже вскользь говорила в одним из прошлых постов (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 5. «Путешествие Баурджеда»), потому как «На краю Ойкумены» – не что иное, как сиквел «Путешествия Баурджеда», хотя на самом деле их почти ничего не связывает, и эти произведения вполне можно читать как самостоятельные. «Великая дуга» (другое название «На краю Ойкумены») написана была в 1945-м году, и впервые опубликована в 1949-м. Между событиями частей лежит пропасть в тысячелетие: по косвенным признакам можно установить, что дело происходит, предположительно, в правление Шешонка. В частности, именно при нём на время Та-Кемт обрёл своё прежнее единство. Однако Нубия для царства была уже потеряна. Большинство исследователей полагает, что обе повести можно рассматривать как фантастические, хотя более детальные оценки фантастического элемента разнятся, встречались и утверждения, что повести «историческими... назвать нельзя – это вольные фантазии на темы далекого прошлого» (Е.К. Агапитова). Пожалуй, с последним утверждением я соглашусь, и позже объясню, почему.

О чём:

В пережившей дорийское нашествие Древней Греции времён «Тёмных веков» жил да был юноша по имени Пандион (автор упорно называл его эллином, хотя вроде как такое самоназвание у древних греков появилось только в VII-м веке до н.э., т.е. на триста лет позже). Пандион учился у скульптора Агенора, чтобы тоже стать скульптором (тем более что ему ну очень и взаимно приглянулась агенорова дочка Тесса). Но при этом его дед, кажется, имел на этот счёт немного иное мнение, потому как постоянно его тренировал как истинного спартанца воина, а потом, едва парень достиг условной зрелости и прошел «испытание», вообще вручил бронзовый меч его рано погибшего отца и после пожеланий всего наилучшего удалился доживать свой век у дочерей, посчитав долг исполненным.

Пандион же, пожав плечами, вернулся к наставнику и продолжил обучение. И всё бы ничего, если б он не был дерь не очень опытным скульптором. Пытаясь создать статую возлюбленной, он испытал творческое бессилие, а потом ещё Агенор показал ему древнюю минойскую статуэтку, чем раззадорил окончательно, и вьюноша, видимо, не способный ровно усидеть на пятой точке в принципе, упросил отпустить его на Крит, так сказать, поучиться мудрости древних, разглядывая развалины. Чем ему это должно было помочь, хз, но удержать его всё равно было нельзя, поэтому отпустили его, хоть и с дурными предчувствиями, в путь-дорогу.

Крита он благополучно достиг, но вот дальше у него началась чёрная полоса в жизни. А вот не надо было в одиночку шляться в неблагополучных афроамериканских районах опасных местах острова. Потому что там его приметили местные, решившие, что работорговля – отличный заработок, и вот уже почти скрутили и заковали в цепи, но он сумел вырваться и кинуться со скалы, да каким-то чудом выжить. Не меньшим чудом оказался проплывавший неподалеку корабль, и Пандион решил, что это его последний шанс, поэтому бросился в море и поплыл к неизвестному судну. Принадлежало оно, как оказалось, финикийскому купцу, который сделал парню предложение, от которого нельзя отказаться. Правду, пришлось ему взять все свои слова обратно, едва кораблик попал в бурю, и команда корабля заявила, что у вьюноши, видно, глаз дурной, и вообще он ведьма принес им несчастье. Особенно они истерили, потому что их сносило к египетскому берегу.

«Ну и что здесь такого?» – должно быть, спросит разумный читатель. Как оказалось, Ефремов написал об «Изоляции Кеми» почти на восемьдесят лет раньше, чем я)) Только я писала о вымышленном мире, похожем на наш, а товарищ Ефремов о как бы нашем. И вот у него выясняется, что Египет все вокруг ненавидят, а египтяне запрещают приставать к их берегам, за исключением трех гаваней, а кто всё-таки посмел это сделать, отправится в рабство или на кол (ну или какие там автор казни придумывал на такой случай?). Финикийцы в рабство (и всё остальное тоже) не хотели, поэтому решили, что им непременно надо сбросить балласт…и сбросили Пандиона. Точнее он как самый свободолюбивый человек этого мира сделал это сам. На его счастье, он выжил, а на несчастье – угодил-таки в рабство. Парень он был общительный, и в шене сдружился с другими рабами, а потом подбил всех на побег…Что из этого получилось, и как эти ребята потом скитались по Африке, даю возможность желающим, если они найдутся, прочитать самим.

Отрывки:

Сегодня я решила нестандартно подойти к выбору отрывков. Поскольку во многом я пишу не для читавших эту книгу (и тем более не для её фанатов), а для тех, кто не читал, но мог бы, то я решила выбором фрагментов продемонстрировать, почему дальше я напишу то, что напишу. И для начала о хорошем. Что ни говори, а так-то писал Ефремов неплохо, иногда у него получались очень даже красивые и атмосферные зарисовки. Например, эта:

«…Девушка торопливо шла к морю, часто оглядываясь, хотя и знала, что так рано в праздничный день никто не пойдет в священную рощу.

От белых обрывов бесплодных каменистых гор уже веяло жаром. Сначала дорога пролегала по равнине, покрытой колючками, и Тесса шла осторожно, чтобы не порвать подол своего лучшего хитона из тонкой, полупрозрачной материи, привезенной из-за моря. Дальше местность вспучилась холмом, сплошь покрытым кроваво-красными цветами. В ярком солнце холм пылал, как будто залитый темным пламенем. Здесь не было колючек, и девушка, высоко подобрав складки хитона, побежала.

Быстро миновав одинокие деревья, Тесса очутилась в роще. Стройные стволы сосен отливали восковым лиловым блеском, раскидистые вершины шумели под ветром, а ветви, опушенные мягкими, в ладонь длиной, иглами, превращали яркий солнечный свет в золотую пыль.

Запах нагретой смолы и хвои смешивался со свежим дыханием моря и разливался по всей роще.

Девушка пошла медленнее, бессознательно подчиняясь торжественному покою рощи…».

Но вместе с тем там литры вот подобной воды, причем идеологически окрашенной:

«Тысячи лет назад жители Айгюптоса прятались в долине Нила от враждебного мира. Теперь их потомки пытались отвратить лицо от жизни, укрываясь внутри своих храмов и дворцов. Пандиону казалось, что величие искусства Айгюптоса в значительной мере было обязано природным способностям разноплеменных рабов, из миллионов которых выбиралось все наиболее талантливое, невольно отдававшее свои творческие силы на прославление угнетавшей их страны…». (Коренные египтяне: «Да-да, пошли-ка мы на…»).

«…На стенах сами фараоны изображались в виде больших фигур. У их ног копошились карлики – все остальные люди Черной Земли. Так цари Айгюптоса пользовались любым поводом, чтобы подчеркнуть свое величие. Царям казалось, что, всячески унижая народ, они возвышаются сами, возрастает их влияние…» (По следам великих ценителей искусства…)

Ещё у автора были довольно своеобразные представления о красоте и о внешности древних, или я чего-то не понимаю:

«…Красивое лицо было типичным для египтянки. Пандион уже знал облик женщин Айгюптоса - низкий лоб, узкие, приподнятые у висков глаза, холмиками выступавшие щеки и толстые губы с ямочками в углах…».

«Очаровательная девушка не походила на египтянку. У нее было круглое лицо с прямым небольшим носиком, широким лбом и огромными, широко расставленными глазами…». (Кто-нибудь смог себе это представить? Если да, то вышло красиво или не очень?)

Ещё он почему-то был убежден в том, что среди древних греков было полно атеистов:

«…Охваченный  жалостью,  молодой  эллин  придвинулся  к египтянину.

–  Но ты можешь сам... – Пандион  не  договорил.  Яхмос отшатнулся:  –  Что  ты  говоришь,  чужеземец!  Разве  я  могу заставить  свое  Ка вечно  терзать  Ба  в  никогда  не кончающихся страданиях?..

Пандион ничего не понял. Он был искренне убежден, что со смертью окончатся и мучения, но промолчал, щадя веру египтянина…». (Извини, Аид, не сегодня)

И природные зарисовки порой любопытные:

«…Здесь было много бегемотов. Пандион, этруски и другие рабы из северных стран еще раньше познакомились с безобразным обитателем реки, носившим у египтян имя «хте». Бегемоты не выказывали страха перед людьми, но и не нападали на них без причины, поэтому рабы близко подплывали к ним. Множество больших голубых пятен виднелось вдали перед зеленой стеной тростников, показывая место отдыха бегемотов в широких участках долины, где река разливалась гладким сверкающим озером. Мокрая кожа животных была голубого цвета…»

(Кто-нибудь видел голубых бегемотов? Хотя бы мокрых? Серьёзно, мне не даёт покоя этот вопрос)

И т.д. И т.п. Вообще перлов было куда больше, но я кукухой поеду, если все их буду перечислять теперь.

Что я об этом думаю, и стоит ли прочитать:

Вообще я часто в своих постах говорю, что та или иная книга подойдёт для чтения далеко не всем и не в любой момент времени, и что попадаются мне на разбор порой довольно специфические вещи, которые кому-то будут интересны, а кто-то бросит после первой же страницы. И потому я стараюсь в этом разделе обозначить, кому зайдет, скорее всего, а кому – нет. Так вот, эта дилогия Ефремова – это тоже чтиво специфическое, не всем подходящее. Если первую книгу про «путешествие Баурджеда» я прочитала скорее с лёгким недоумением, то «На краю Ойкумены» шла у меня с таким скрипом, что, если б я реально физически фэйспалмила, то у меня б уже всё лицо было в синяках.

Потому что можно забить на исторические ошибки и даже на логически сомнительные моменты, можно поржать с неуёмного пафоса и со странных речевых оборотов да спокойно себе читать дальше. Ну, короче, много чего можно, от чего книга теряет баллы, но всё ещё остается читабельной даже в моих глазах. Но, как я написала ещё в прошлом своём посте, если уж и впихивать свои сверхценные идеи, то впихивание не должно быть настолько топорным и так явно бросаться в глаза, наперекор даже внутренней логике. А у Ефремова я вижу именно это.

«Его синтетическое мировоззрение, отмеченное влиянием разных идейных традиций, включало утопизм левого толка, эволюционизм, научный рационализм, эзотеризм и гуманизм», – писали о нём. И я не знаю, как он укладывал всё это у себя в голове (да и не моё это дело), но в тех его книгах, что мне довелось прочитать, это выглядит неестественно, противоречиво, громоздко и навязчиво, а иногда вдобавок лживо и лицемерно.  

«Прикольно», например, читать про «империю зла и рабства» в виде Египта, зная, что на греческих территориях рабство тоже цвело и пахло, и относились к нему соответственно. То есть я могу понять и поверить в то, что рабам не нравилось быть рабами (хотя тоже не всегда), и что они стремились вернуть себе свободу. Но что древние будут пускаться в пространные рассуждения о недопустимости рабства, об угнетении, о равенстве и братстве, о бегстве от жизни в больших храмах богов, которых они считают своими покровителями – пардон, но нет.

Особенно меня «умилила» история про Яхмоса, «расхитителя гробниц», которому автор явно симпатизирует. То есть тут не то что «не получилось», а вообще никакой попытки вникнуть в ход мыслей людей тех времен, и понять, собственно, почему его преступление для египтян было столь ужасно, и почему его ну никак нельзя назвать хорошим человеком в рамках этой истории. Автор даже не считает нужным прикрыть собственные воззрения на посмертие, мол, мёртвым золотишко не нужно, лучше б на людей потратили, о чем в данной книге он так и пишет: «Страшное ремесло, достойное народа, заботившегося более о смерти, чем о жизни, старавшегося сохранить в вечности не живые дела, а славу мертвых!».

Мне почему-то это вместе с тем отрывком про изображение фараонов в гробницах напомнило эпизод из Библии:

«И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокажённого, и возлежал, — пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на неё. Но Иисус сказал: оставьте её; что её смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению…» (Ев. от Марка).

Там есть и другие, более красочные вариации этой истории, но я оставлю только эту. Вот в этом отрывке прекрасно показан конфликт между тем, что поддерживал и воспевал Ефремов, и тем, что двигало многими древними (да и некоторыми современными) людьми на самом деле. Складывается впечатление, что он в принципе не очень понимал, как можно добровольно кого-то боготворить до такой степени, что жаждешь отдать этому кому-то всё самое ценное и при его жизни, и после смерти, и что разграбление могилы того, кого настолько чтили при жизни – это оскорбление не только и не столько его самого, сколько его почитателей. И, будь они даже последними бедняками, спасибо они за такое не скажут, даже, если очередной робингуд награбленное между ними всеми разделит. То, о чём Ефремов пишет, несомненно, имело место, но среди определенных слоёв населения (прежде всего, жрецов) и в определенные исторические периоды (речь, прежде всего, о смутах). Но обычным делом это не было.

Короче, я ещё долго могу расписывать, что не так, и почему, но для тех, кто готов это принять, сказанного уже достаточного, а остальным достаточно не будет никогда. На мой взгляд, оценивать историческую прозу следует, помимо базовых, ещё по критерию исторической достоверности, что подразумевает как соответствие историческим фактам, так и правдоподобность с точки зрения норм того периода, о котором книга повествует, с как можно меньшим привнесением социально-психологического из норм своего времени. Так вот в книгах Ефремова, о которых я рассказала, с этим всё плохо настолько, что их можно читать исключительно как фантастику и фантазии на тему.

Несомненно, кому-то такое зайдёт, и кто-то прочитает с интересом. Однако нужно отметить, что идейность там настолько превалирует над всем остальным, что мне лично эта история была не интересна даже и в сюжетном отношении, потому что сюжет при таком раскладе выглядит просто картонной декорацией и не более того, и о психологической достоверности персонажей, что для меня лично так ценно и в исторической, и в современной прозе, речи тоже не идёт. Короче, ещё одну книгу Ефремова я из своего списка вычеркнула. А так, читать или не читать – выбор за читающими.

Прошлые посты искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Часть 31. История нашего мира в художественной литературе. Часть 31. «Кольцо Соломона» и «Суламифь»

Часть 32. История нашего мира в художественной литературе. Часть 32. «Финикийский корабль»

Всем привет!

Сегодня история сдвинется в Финикию, а оттуда…много куда ещё. Но для начала всё же скажу немного про Финикию. Региона этого я и в более ранних заметках касалась, но о самом регионе не говорила. Да-да: назвать Финикию именно страной как-то язык не поворачивается. Потому что в плане государственности, судя по тому, что я об этом читала и знаю, это можно было назвать в лучшем случае конфедерацией, что-то вроде нынешней Швейцарии или того покруче. Хороший пример из древности – греческие полисы. Это сейчас мы говорим «Греция», на самом деле её как единого целого ни тогда, ни долгое время позже не существовало. Были города-государства. Вот и в Финикии так же.

Вообще у них с Грецией немало общего: сформировавшись, по сути, примерно в XIII-м веке до н.э., после упадка Древнего Египта, который прежде контролировал эти территории, Финикия достигла своего расцвета и начала активную колонизацию в период ок. 1200-800-х годов до н.э. Причина состояла в том, что финикийцы сделали ставку на ремесла и торговлю из-за недостатка плодородной земли, и не прогадали. Финикия торговала практически со всеми странами и государствами древнего мира, а финикийская письменность стала одной из первых зафиксированных в истории систем фонетического письма и была принята на вооружение древними греками. Мощнейшими городами-государства стали Сидон (нынешняя Сайда в Ливане), Тир, Акко, Берит (нынешний Бейрут), Библ (Гебал), Триполи и Арвад. Иногда к финикийским городам относят ещё и Угарит. В основном Финикия располагалась на территории нынешнего Ливана. Это как бэ намекает на то, что одним из главных финикийских товаров был знаменитый кедр, который особенно любили египтяне (см. историю про Путешествие Уну-Амона). Правда, когда стали его не только продавать очень активно, но и пускать на огромные корабли, от кедровых лесов вскоре мало что осталось. Гринписа тогда не было, так что история не исключительная.

Прославившиеся как предприимчивые торговцы и умелые моряки финикийцы охотно шли на службу к правителям соседних государств, и им не чужда была тяга к авантюрам, приключениям и морским путешествиям любопытства ради. Так что неудивительно, что задолго до греков они, как никто другой, активно исследовали мир, попутно создавая новые города. Так около 1100-го года до н.э. на юге нынешней Испании они основали Гадир (ныне Кадис), торговавший с древним городом Тартесс, а ещё облюбовали Сицилию, Корсику, Сардинию и побережье Северной Африки, в частности, на территории нынешнего Туниса основали Утику (я об этом упоминала) тоже около 1100-го года до н.э. Карфаген же неподалеку основали выходцы из Тира уже в IX-м веке (традиционным годом считается 814-й до н.э., а легендарной основательницей Дидона (Элисса) из Тира), с чем никак не могли смириться, я смотрю, ранние советские писатели. Ну, или у них были иные данные. На достигнутом финикийцы не остановились и не позже VIII-го века до н.э. (хотя вряд ли и раньше IX-го) основали Ликсус на территории современного Марокко. Кстати, Танжер тоже они основали. Но позже. И ещё кучу городов.

Северная Африка до появления там финикийцев не сказать, что блистала какими-то цивилизациями, не считая египетской. Её жители в основе своей, подобно ливийцам из египетских хроник, жили преимущественно кочевым или полукочевым скотоводством и отчасти рыболовством. До определенного момента жители древних государств даже названий тех племен не знали. Одними из первых, с кем они познакомились, стали нумидийцы или их предки. Они стали торговать с карфагенцами, что принесло им немалые выгоды (и немалые проблемы, впрочем, тоже, так как мирно сосуществовать получалось не всегда), а ок. III-го века и вовсе создали на территории нынешнего Алжира собственное государство, Нумидию. Но об этом как-нибудь в другой раз. Скажу лишь, что все эти племена считаются предками нынешних североафриканских берберов. И есть мнение, что берберские же племена когда-то заселили Канарские острова, дав начало гуанчам. Но это не точно. Тем не менее эту тему не обошёл вниманием в своей книге один писатель, и сегодня вот расскажу о повести...

«Финикийский корабль» В. Яна

Время действия: Х век до н.э., около 969-936 годов до н.э. Время правления царей Соломона и Хирама I Великого, царя Тира и Библа. Поскольку Ровоам, сын Соломона и тоже будущий царь, здесь упоминается как мальчик, вероятно, младшего подросткового возраста, дело может происходить около 960-958 гг. до н.э.

Место действия: Финикия (территория современного Ливана), Израильское царство, Утика (Карфагена ещё не было, сейчас там Тунис), земли нумидийцев (территория современного Алжира) и условных ликсусов (самого Ликсуса ещё тоже не было, ныне это территории Марокко), Канарские острова.

Интересное из истории создания:

Василий Григорьевич Ян (1874-1954), настоящая фамилия которого Янчевецкий, был не только советским писателем, публицистом, поэтом, драматургом, сценаристом и педагогом, но и сыном антиковеда Г. Янчевецкого и братом востоковеда Д. Янчевецкого. Интерес к истории, благодаря этому, у него возник однозначно, но со знаниями вышло уже не так однозначно. Повесть «Финикийский корабль» он написал в 1931-м году для подростков. Прологом к ней служит выдуманная история о найденных при раскопках глиняных табличках с «удивительным рассказом, и неважно, правда это или нет». На деле же В. Ян не придумал ничего лучше, кроме как при создании данного произведения опереться на труды карфагенских и греко-римских авторов, а ещё на Библию, причем, на что больше, сказать трудно. Что легко сказать – выбор таких источников в качестве основных (или единственных?) на пользу произведению не пошёл. Второе, что важно знать, это то, что Ян вложил в это повествование свои идеи и взгляды, и сама повесть создавалась именно для их демонстрации, а не для знакомства читателей с реалиями древнего мира, как это было в случае, например, Р. И. Рубинштейн и во многом Р. В. Кинжалова. Но об этом я ещё скажу позже.

О чём:

Не считая пролога, история начинается с того, что в поселении Авали близ Сидона живёт мальчик-подросток (возраст его не указан, но, полагаю, ему около 10-13 лет) по имени Элисар (или сокращенно Эли) со своей матерью по прозвищу Ам-Лалайт (сейчас схожим образом могут называть женщин в арабских странах, например, Умм-Валид, где Умм означает «мать» аналогично «ам», но Валид (в противовес личному женскому имени Лалайт) – это имя сына женщины, а не её собственное, т.е. буквальный перевод "Мать Валида"). Элисар, чтобы прокормиться, пошёл в ученики-подмастерья к местному гончару, и в день, когда у дверей их дома решил поискать помощи блаженный, хотя и очень учёный старик Софэр, из-за этого случая опоздал на работу. Вроде бы ему удалось даже отбрехаться тем, что он принимал у себя странника, который хорошо ему заплатил за сделанный им глиняный светильник в виде корабля, и, услышав, что такой богач придет к нему в мастерскую, гончар сменил гнев на милость. Но ненадолго: когда Софэр реально пришёл, но отказался играть в игры с разводом богатого лоха на бабки и после этого ушёл, гончар обвинил в неудаче мальчика и прогнал его. Так паренек остался без работы. Справедливости ради, старикан, хотя и полез не в своё дело, помешав Ум-Лалайт пойти и поговорить со взбрыкнувшим работодателем на тему ТК и трудовой инспекции, дабы тот принял сына обратно, не свалил в закат, а попытался помочь.

Ну, как помочь…Зачем-то он стал учить Эли писать, а потом потащил за собой в Сидон, чтобы узнать не возьмут ли его самого на борт строящегося в Авали финикийского корабля, который должен был отправиться в очень дальнее плавание. Хозяин корабля, узнав, что старик разбирается в медицине, согласился позволить ему плыть на его судне в обмен на услуги лекаря. Попутно Софэр и Эли решили спросить, не знает ли судовладелец чего о судьбе некого плотника Якира из Авали, отца Элисара. Но тот покрутил пальцем у виска и ответил, разумеется, что и при желании б всех мимо проходящих крокодилов плотников не запомнил бы. Тут-то и выяснилось, что Якир был в числе тех, кого по приказу царя Хирама направили в Израильское царство к царю Соломону, для помощи при возведении дворцов и храма. И вопрошающим посоветовали отправиться для наведения справок именно туда. Когда корабль достроили и спустили на воду, так они и поступили.

Путешествие было увлекательным, но безрезультатным. Конечно, если не считать того, что старикан Софэр успел вылечить какого-то моряка, у которого нашли медную бляшку с надписью, которую…тарарам, сделал плотник Якир из Авали, сообщая, что оказался захвачен пиратами и попал в рабство в далекой стране Канар (я щас не шучу, серьёзно). Полные решимости Софэр и его юный друг покинули город, взошли на корабль…и вскоре после отплытия выяснилось, что судно захватил знаменитый пират Лала-Зор. Ситуация приняла бы совершенно скверный оборот, кабы не выяснилось, что им оказался тот самый вылеченный Софэром моряк. Дальше пересказывать не буду.

Отрывок:

Подобрать его было трудно, как никогда, но мне понравился этот эпизод:

«…Позади себя я услышал шипение и оглянулся. Две большие, длинные, как жерди, черные змеи ползли по белым плитам. Они высоко подняли головы и шипели, как гуси, приближаясь с двух сторон ко мне. Отступив назад, я прижался к спине каменного бога и едва не упал — сзади меня открылась дверца, я проскочил внутрь и захлопнул ее. Сверху проникал слабый свет.

Ступеньки вели к голове бога. Справа в углублении в медном котелке тлели раскаленные угли. Возле них висела связка восковых свечей. Я поднялся по ступенькам, и моя голова оказалась в пасти каменного бога.

Снаружи послышались голоса. Неизвестные говорили совсем близко.

Женский голос ласково уговаривал:

— Дедушка, не бойся, подходи ближе. Подымись сюда и сядь на ступеньках, а я буду петь молитвы. Подержи корзинку с голубями. Я посмотрю, здесь ли жрец Эшмуназар.

Слабый, старческий голос отвечал:

— Не отходи от меня, Эмашторет! Я боюсь этого бога. Он глядит на меня огненными глазами, точно хочет каменной лапой раздавить мне голову.

Сандалии Эмашторет застучали по каменным плитам. Она воскликнула:

— О священные змеи, не троньте меня! Вот я принесла вам чашку молока.

Я не сделала ничего дурного, пропустите меня в храм!

Скрипнула дверь. Кто-то сердито спросил:

— Что тебе нужно? Зачем тревожишь меня так поздно?

— Я целый день работала на поле и освободилась только сейчас. Протяни мне руку милосердия и разреши мне произнести молитвы всемогущему Ваалу-Хаммону.

— Ну, хорошо, хорошо, дочь моя! А ты не забыла принести положенное даяние в пользу храма? Не скупись, не жалей даров на богоугодное дело.

— Я принесла двух белых голубей, четыре рыбки и сноп пшеничных колосьев.

— Скупы стали люди, — хрипел жрец. — Другие не жалеют для нас барана или теленка. О чем ты хочешь молиться?

— Шесть лет назад в этот день я потеряла сына. Он с другими мальчиками играл на морском берегу. Подъехали лодки, в них сидели злые люди. Они схватили детей и увезли их в море. Только двое из игравших на берегу прибежали домой и рассказали про кражу детей… Тогда моему сыну было десять лет…

— Стань здесь на колени, — ответил жрец, — закрой глаза, протяни могучему богу руки и молись.

Нежный голос запел песню, в которой чувствовалось глубокое горе:

Верни мне сына, моего прекрасного сына! Он был похож на жемчужину в раковине. Он был мое сердце, И сердце мое вынули у меня. Верни мне сына, моего прекрасного сына! И месяц и солнце по очереди светят на землю. Они освещают и днем и ночью мою грустную жизнь. Все для меня померкло с потерей сына, И в сердце моем и пламя и ад. Верни мне сына, моего прекрасного сына! Неужели он убит и не видит больше и не слышит? Лгут они, лгут! Не умер он, а скитается по свету. Кто скажет мне, несчастной, где мой прекрасный сын? Я обернусь белой голубкой и полечу к нему.

Этот голос походил на голос моей матери, песня говорила о том же горе, которым страдала теперь Ам-Лайли. Невольные вздохи стали вырываться из моей груди. Я не мог больше удержаться, стал сильнее всхлипывать и наконец громко зарыдал.

Голоса затихли, раздался шепот:

— Ты слышишь? Даже сердитый бог Ваал-Хаммон не выдержал и сам заплакал.

Потом раздались крики и топот ног.

Я поспешил выбраться из каменного бога и вышел на ступеньки храма…»

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Я, конечно, могла бы написать, мол, да не, в целом классная книжка, можно почитать на ночь…чтобы заснуть скорее. Но мы договорились, что я буду честно делиться впечатлениями, поэтому…да начнется разнос.

Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. А раз так, то начну с того, что проще охватить, потому что этого было намного меньше – с хорошего. Из хорошего, несомненно, то, что здесь короткие главы. Это очень помогает удержать внимание. Иначе я бы даже за два-три дня это не осилила. Кроме того, мне правда понравились стихотворные вставки-песни. Этот тот удивительный случай, когда песни в тексте реально воспринимаются как песни, и ты практически слышишь, как они должны звучать, и вот-вот начнешь мурлыкать в такт. Признаюсь честно, раньше никогда с таким не сталкивалась. Да вот незадача-то – принадлежат они (во всяком случае, часть) перу не В. Яна, а А. Шапиро и других. Например, песня из процитированного отрывка, якобы, взята из «Сирийских рассказов» С.С. Кундурушкина. Впрочем, не прочитай я эту повесть – я бы ни о чём таком не узнала. Ну и, приходится признать, что в некоторые моменты на автора, видимо, всё же находило вдохновение, и его описания выходили довольно живописными и атмосферными. Хотя, в основном, нет. Почему – сейчас объясню.

Как я и сказала, с историчностью в этом произведении большие проблемы, кто бы ни утверждал обратное. Походу, В. Яну никто не сказал, что древние авторы могут немного прип…приукрасить, а ещё ошибиться и чего-то не знать вовсе. И, если претендуешь на историчность, то можно же не только к древним историкам обратиться, но и к современным тебе, благо связи есть. Ну там, к таким славным учёным как С.Я. Лурье, В.В. Струве, да к той же Р.И. Рубинштейн, она уже семь лет как работала, и через девять лет после написания Яном «Финикийского корабля» защитила кандидатскую диссертацию. Я не знаю, может, он с кем-то всё же консультировался (ну уж с братом-то можно было), но что-то мне подсказывает, что нет. И повесть свою первым делом зачитывал сыну и его одноклассникам. Я не знаю, почему некоторые считают, что детям и подросткам любую антинаучную шляпу можно впаять, лишь бы было захватывающе, но мнение такое есть.

Кстати, о «захватывающе». Нет, не захватывающе ни разу. Может, по тем временам, конечно, и да. Но я, признаться, и из тех времен читала куда более занятные вещи. И лучше написанные. В. Ян написал простую, местами до банальности, историю столь же незамысловатым языком, причем местами прибегая к довольно странным языковым вывертам (например, «Проехать до страны Канар может только очень опытный моряк», «подъехали всадники на красивых конях», «Желавшие сойти на берег поднимали платье на плечи и брели по пояс в воде»). Надеюсь, я не одна это вижу, и, что здесь не так, расписывать не надо.

Ну и, наконец, самое главное, и, видимо, вообще бич подобной литературы той эпохи – торчащие уши идеологии, причем не деликатно так подрагивающие собачьи ушки, а длинные и огромные, как у  калифорнийского зайца. Не, я так-то тоже за всё хорошее против всего плохого. Мне рабство, нищета, необразованность и прочее тоже не нравятся. Но тут есть два «но». Во-первых, причина возникновения этих и иных вещей гораздо сложнее, чем «злые, наглые и жадные буржуи и лживые жрецы «от слова жрать»». Во-вторых, если так хочется заниматься пропагандой, зачем обязательно брать для этого историческую тематику, особенно древний мир? Ну напиши, блин, про 1905-й год, тем более, если ты его видел. Напиши про XIX-й век. Хренли ты лезешь «настырно всё выше и выше» со своей моралью, не подкрепленной знаниями, вкладывая её в хоть и вымышленных, но людей из той эпохи? Когда всё это было в порядке вещей и воспринималось иначе. И понятий-то таких не знали, какими ты их наделяешь. Причем это проблема не слишком дотошных (хотя бы) авторов и прошлых времен, и нынешних. Но в ранний советский период с этим просто беда какая-то была. Открыла вот очередное произведение Ефремова, а там опять вот это вот всё, отчего я глаза обычно закатываю. Постараюсь дочитать, но про ещё один роман уже задумываюсь – а надо ли?

Я вслух задалась вопросом, почему вот одни в состоянии не впихивать свои идеологические откровения в историческую прозу и стараются в ней передать мир и людей такими, какими они, по идее, должны были быть тогда, а другие вот не могут удержаться от этого «Вот поглядите! А раньше-то ещё хуже было! А у нас-то вот уже огого!».

Причем А. Платонов в своей рецензии 1947-го года прямым текстом написал – «Нам кажется лишь, что автор поступил бы более справедливо, если бы сказал в своей книге, что ныне, в нашу историческую эпоху, человечество гораздо ближе к „Стране Счастливых Островов“». Просто рукалицо.

Кстати, о "счастливых островах". Видала я, конечно, дро любителей Какраньшии, но чтоб вот так… Потому что «уанчи», жители описанных Канарских островов древности, даже по меркам цивилизаций той эпохи жили в каменном веке со всеми сопутствующими фишечками. И, казалось бы, несложно понять, почему это такой себе идеал для подражания. Но нет.

Так вот на мой вопрос мне неожиданно ответили – «Потому что одни авторы, прежде всего, учёные (и иногда даже учёные-историки), а другие – нет». Признаться, этот ответ заставил меня серьёзно задуматься. Теперь вот буду читать и проверять эту гипотезу. Вдруг чел прав оказался?))

Вывод: «Финикийский корабль» нужно читать (если вообще нужно), прежде всего, как продукт своей эпохи. Например, если кто-то решил диссер на соответствующую тему написать. Помимо упомянутых выше положительных моментов, могу упомянуть ещё и то, что автор коснулся тех регионов, об истории которых вообще мало написано, хотя бы так. Но, увы, на этом, с моей точки зрения, плюсы заканчиваются, и большинству эту повесть я бы читать не посоветовала.

Прошлые посты искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Часть 31. История нашего мира в художественной литературе. Часть 31. «Кольцо Соломона» и «Суламифь»

Всем привет!

Читаю вот посты про школьную программу и нервно хихикаю. Потому что у меня на разбор сегодня как раз одно из произведений - от создателя русской классики. Что касается другого, то сегодня будет необычно и даже, пожалуй, «не по правилам» подборки. Но начну издалека.

Современные исследователи сильно сомневаются в историчности легендарной царицы Савской, известной в относительно поздних источниках как Балькис или Билкис, однако нет у историков никаких сомнений в существовании Сабейского царства (оно же Саба или Сава). Хотя о том, каким было это царство в древности, известно не так много, раскопки близ Мариба и Сирвы дают основания полагать, что в этом государстве развиты были и торговля, и архитектура, и искусства, и даже имелась собственная письменность (если точнее, южноаравийское письмо, которое использовалось также в Маине и позже в других государствах региона).

Считается, что южноарабское письмо отделилось от протоханаанейского не позднее IX века до н. э. (примерно этим же веком датируется одна из старейших надписей). Окончательно это письмо сложилось примерно к 500-му году до н.э., дало начало письменности языка геэз и просуществовало вплоть до раннего средневековья. Кстати, на геэзе хочу заострить внимание. Геэз – это один из эфиопских языков, известный с III в. н.э. и мёртвый с XIII-го века н.э.

По одной из версий, около Х-го века до н.э. на территории нынешних Эфиопии и Эритреи (т.е. южнее Куша тех времен) сформировалось государство Даамат (оно же Дамт). Одни учёные считают его полностью самостоятельным, другие напирают на то, что без сабейцев там никак не обошлось. Впрочем, и те, и другие признают, что с Сабой и другими южноаравийскими государствами этот регион был связан очень тесно, и тогда, и позже. Даамат просуществовал примерно до 400-х годов до н.э., позже уступив место на исторической арене Аксуму, и был несомненно важным поставщиком товаров для сабейцев. Кстати, о них.

Сабейская цивилизация одна из древнейших на Ближнем Востоке, особенно, если говорить об Аравийском полуострове. Она зародилась примерно между ХIII-м и X-м веками до н.э. Впрочем, самые ранние упоминания относят к IX-му, а начало расцвета пришлось уже на VIII-й. Её историю делят на три периода: период мукаррибов (ок. XI-VIвв. до н.э.), период царей (ок. VI-Iвв. до н.э.) и период царей Саба и зу-Райдана (I-в. до н.э. – IIIв. н.э.). Вот нас пока интересует первый.

Близ Мариба была ещё в древности построена плотина, при помощи которой не только сохраняли воду, но и путём искусственного орошения превратили в цветущий оазис окрестности города. Помимо этого, ещё в древности там проходили торговые пути, по которым провозили товары сначала из Африки, а позже и из Индийского региона. Особенно прибыльной была торговля специями, золотом и благовониями: именно там проходил знаменитый Путь Благовоний (Дорога Ладана). Серьёзная торговая активность отмечается, по меньшей мере, с III-го века до н.э., хотя, надо полагать, началось всё гораздо раньше.

Маин (Минейское царство, не путать с Минойским) располагался немного севернее и основан был чуть раньше (ок. XIV в. до н. э. по некоторым данным).  Там тоже занимались земледелием и торговлей (теми самыми благовониями особенно). Мадианитяне, упомянутые в Библии, предположительно были вассалами Маина. Интересно, что это государство впервые упоминалось в сабейских записях, а в I веке до н. э. вошло в состав Сабы. Позже на территории этой страны возникли города Мекка и Медина. А вот Хадрамаут как государство с центром в Шабве возник на рубеже VIII и VII веков до н. э.

Почему я обо всём этом так подробно рассказываю? Потому что легендарный царь Соломон (существование которого, как и его предков, конечно,  оспаривается, но мне думается, что не бывает дыма без огня) вроде как отправлял за различными богатствами корабли в страну Офир, которая по одним версиям располагалась на территории нынешней Эфиопии, а по другим – Южной Аравии, и речь, прежде всего, о нынешнем Йемене.

К слову, именно о царе Соломоне, известном своей мудростью и справедливым судом, строительством великого храма, написанием знаменитых Песен (Песнь песней), обилием жён (среди которых вроде как даже была дочь фараона Сиамона из ХХI-й династии, в качестве приданого которой отдан был иудеям Тель-Гезер), и пойдёт речь сегодня. О нём, его загадочном кольце, которое, если верить легендам, могло призывать духов, давая над ними полную власть, и о его непростых отношениях с царицей Савской. Легенд на эту тему много, особенно в религиозных источниках вроде Библии и Корана, но наверняка о том, как реально было (и было ли), сказать ничего нельзя.

Отчасти поэтому, отчасти потому что я не нашла других произведений, где упоминалась бы древняя Саба (а очень хотелось), отчасти потому что найденная книга мне всё-таки зашла, я сегодня немного сжульничаю и расскажу о двух произведениях, одно из которых написано русским классиком и повествует о выдуманных событиях времен Соломона в нашем мире, а другое, написанное современным автором, – о выдуманных событиях в таком же точно (до определенного момента) мире, только другом, параллельном)) Возможно, кто-то догадался, о каких произведениях речь. Но, если не догадался, то сообщаю, что сегодня рассказываю про…

«Кольцо Соломона» Дж. Страуда и «Суламифь» А.И. Куприна

Время действия: Х век до н.э., около 950 (либо 960) года до н.э. (первое) и около 945/942 года до н.э. (второе).

Место действия: Иудейское царство; Сабейское царство; мельком Вавилония, где в это время, по идее, правил Набу-мукин-апли (ок. 979-943гг. до н.э.) из VIII-й династии (Э), сменившей VI-ю (Бази) и VII-ю (Эламскую) династии.

Интересное из истории создания:

Джонатан Страуд (р. 1970) – это современный британский писатель-фантаст, пишущий вроде как для детей и подростков. Хотя, как по мне, не всякая цензура для читателей младше 16+ его книги бы пропустила)) Встречаются там несколько неаппетитные моменты (например, с результатами побоища), и темы поднимаются не самые простые даже для взрослых.

Страуд окончил Йоркский университет  по специальности английская литература, после чего работал в Лондоне редактором в издательстве Walker Books, где и начал публиковать свои произведения, причем быстро добился успеха. Первой его работой стала, видимо, «Justin Credible’s Word Play World» 1994-го года, но прославился он благодаря «Трилогии Бартимеуса» (которая на деле, благодаря своему приквелу, стала тетралогией), написанной в период с 2003 по 2010-й годы, которая издавалась в том числе и на русском языке. Собственно, «Кольцо Соломона» – это тот самый приквел основной истории, созданный в 2010-м году, но хронологически для самой авторской истории этот роман – первый. Судя по тому, что я успела прочитать, в вымышленном мире Страуда человеческая история, за исключением некоторых мелочей (если не считать это авторскими ошибками, конечно), шла точно так же, как в нашем мире, с сохранением государств, исторических личностей и их историй. Всё то же самое до какого-то поворотного момента (что заметно в более ранних книгах трилогии), кроме того, что существование духов, демонов, джиннов и прочих сущностей – не часть мифологии и суеверий, а факт.

Ещё интереснее дела обстоят с повестью Куприна – «Суламифь», которую он написал в 1907-м году. Для этого он лопатил не только Библию, но и труды историков (Э. Ренана, А. Веселовского). Жанр своего произведения он характеризовал как что-то среднее между легендой и исторической поэмой. В основу сюжета повести легло библейское предание о Суламифи или Суламите, упоминаемой в «Песни песней Соломона»:

««Оглянись, оглянись, Суламифь! Оглянись, оглянись, — и мы посмотрим на тебя». Что вам смотреть на Суламифь, как на хоровод Манаимский?

О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями…».

Дальше не буду цитировать, а то там прям совсем «ой» начинается. Собственно, возможно, именно эротические мотивы данного произведения и привели к смешанным отзывам в своё время. Так М. Горький в письме к издателю К. Пятницкому отмечал, что ему стыдно за последние произведения своих коллег, в том числе кивая на «Суламифь» Куприна. Чем именно он на самом деле был недоволен, когда говорил, мол, зря «товарищ» за библейские сюжеты взялся, сказать трудно. И точно ли дело в «библейском». В то же время В. В. Боровский назвал повесть Куприна «гимном женской красоте и молодости». Уж про «молодость»-то он не соврал, да. Кто читал, тот поймёт.

О чём:

Если следовать хронологии (насколько ей можно тут следовать), то вначале надо бы рассказать о произведении Страуда. Вот с него и начну.

Ещё до начала событий повествования царь Соломон нашёл на руинах какого-то города потайную комнату, а в ней кольцо, оказавшееся магическим артефактом необычайной мощи, потому как таило в себе древнего и необыкновенно сильного духа, имеющего в подчинении духов послабее. Царь кольцом завладел и по случайности воспользовался, после чего понял, в чём его секрет, и начал им пользоваться, сначала регулярно, а потом всё реже и реже. И он, и его подданные избаловались магией, и сворачивать банкет было никак нельзя. Поэтому он собрал себе в помощники семнадцать умелых магов и стал часть дел (а из-за его политики их было ох как много) перекладывать на них, потому что одни-то шли только за советом и судом, а другие – за более осязаемой помощью и поддержкой, кому канал прорыть, кому разбойников усмирить. Парадоксальным образом, хотя ждать приходилось долго, царь мало кому отказывал.

Его магам это, разумеется, не очень нравилось. По многим причинам. Но, опасаясь Кольца, не в последнюю очередь потому, что царь в гневе был очень изобретателен в плане наказаний, они делали, что велено, и для исполнения царских приказов призывали из Иномирья джиннов, причем обычно по нескольку штук, которых связывали договором, обращая, по сути, в рабов, и грузили всяческой работой. Джинн со странным именем Бартимеус, называющий себя при этом Урукским, ибо, мол, именно в этом городе он впервые был призван за 2000 лет до описываемых событий, оказался в числе призванных магами Соломона. Маг Иезекииль послал его на руины древнего вавилонского города (хотя на самом деле Эриду был разрушен намного позже) добыть артефакт для царя, что тот вынужденно и исполнил. Недовольство его быстро сменилось радостью, когда при помощи этого артефакта он ухитрился избавиться от хозяина. Правда, была она недолгой – его быстро призвали обратно в «наш» мир и передали другому магу, Хабе, родом из Египта, который имел не только скверный характер, но и множество скелетов в шкафу (вот это я шутканула). Причем не только в переносном смысле.

Примерно в это же время к Балкис, царице Савской, в окно её дворца ворвался наглый джинн, который передал ей послание – если она отказывается стать женой царя Соломона, то так и быть, не надо. Вместо этого он требует дань в виде мешков ладана. Если мешков не будет, не будет и Сабы. «На подумать» царице «посланник» отвёл две недели, а для пущей убедительности поджёг одну из городских башен, прежде чем свалить. Царица после этого решила, что не ведёт переговоры с террористами, вызвала одну из своих стражниц по имени Асмира (или Ашмира) и со спасительной миссией отправила её в далёкой Иерусалим, где в это время джинна Бартимеуса припрягли к строительству величайшего иудейского Храма. Встреча этих двоих оказалась вопросом времени.

Куда прозаичнее история Куприна. Царю Соломону уже почти сорок пять лет, у него куча жён, наложниц, власть, мудрость, могущество, богатство и…походу, кризис среднего возраста. Мне его история несколько напоминает знаменитый фильм «Красота по-американски». Он строит Храм, строит дворец, посещает своих женщин, хотя явно не испытывает к ним прежней тяги. В числе его любовных побед числились даже та самая Ависага Сунамитянка, что грела его старого отца, и за желание обладать которой поплатился его брат, и Балкис-Македа, легендарная царица Савская. Но в какой-то момент решил царь, что всё это не то. Ну не то. И, как это обычно в таких случаях бывает, стал искать себе отдушину. Такой отдушиной стал для него виноградник в Ваал-Гамоне, где он полюбил уединяться, любуясь красотами природы, и предаваясь собственным размышлениям.

Там-то как-то раз он и повстречал совсем молоденькую девушку по имени Суламифь. Возможно, именно её молодость и невысокое происхождение в сочетании с другими прелестями так его и возбудили, что сначала он играл с ней в шпионские игры, а потом забрал в свой гарем и потчевал своей любовью. Радость, правда, для обоих продлилась недолго. Но по традиции, что же случилось, не рассказываю.

Отрывки:

Разумеется, я решила выбрать из «Кольца Соломона» отрывок про Сабу:

«…Спустилась ночь. В городе Марибе царила тишина. Царица Савская сидела одна у себя в комнате, читая священные тексты. Потянувшись за кубком с вином, она услышала за окном хлопанье крыльев. Там сидела птица, орел. Орел стряхивал с перьев примерзшие льдинки и пристально глядел на царицу холодными черными глазами. Царица окинула его взглядом и, поскольку хорошо знала иллюзии духов воздуха, произнесла:

— Если ты пришел с миром, привет тебе. Можешь войти.

В ответ орел соскочил с подоконника и обернулся стройным юношей. Юноша был золотоволос и прекрасен собой, но глаза его остались так же холодны и черны, как у птицы, и на груди сверкали льдинки.

— Я принес послание царице этой земли, — сказал юноша.

Царица улыбнулась.

— Она перед тобой. Ты прилетел издалека, и лететь тебе пришлось высоко в небе. Ты гость в моем доме, все мое — твое. Быть может, ты желаешь подкрепиться или передохнуть? Или ты нуждаешься в чем-то еще? Назови что угодно, и ты это получишь.

Юноша отвечал:

— Ты очень любезна, царица Балкис, но мне не требуется ни пищи, ни отдыха. Мне нужно лишь сообщить тебе послание и выслушать твой ответ. Но сперва узнай, что я — марид седьмого уровня, раб Соломона, сына Давидова, царя Израиля, могущественнейшего из живущих ныне волшебников.

— Как, опять? — улыбнулась царица. — Уже три раза этот царь задавал мне один и тот же вопрос, и три раза я давала ему один и тот же ответ. Последний раз был не далее, как неделю назад. Я надеюсь, что он наконец-то смирился с моим решением и не станет просить в четвертый раз!

— Да, — сказал юноша, — до этого мы вскоре дойдем. Соломон шлет тебе привет и желает здоровья и процветания. Он благодарит тебя за то, что ты рассмотрела его последнее предложение, и официально его отменяет. Вместо этого он требует от тебя признать его своим верховным владыкой и обещать ежегодно выплачивать ему дань в размере сорока мешков благовонного ладана из лесов прекрасной Савы. Согласись — и солнце будет по-прежнему улыбаться твоим владениям, и тебя и твоих потомков ждет вечное процветание. Если же откажешься — то, откровенно говоря, последствия будут куда менее благоприятные.

Балкис уже не улыбалась. Она поднялась на ноги.

— Что за дерзость! Соломон не имеет права претендовать на богатства Савы, точно так же, как и на меня самое!

— Ты, должно быть, слышала, — возразил юноша, — что Соломон владеет волшебным Кольцом, с помощью которого он может в мгновение ока призвать целое воинство духов. По этой самой причине цари Финикии, Ливана, Арама, Тира и Идумеи, среди многих иных, уже поклонились ему и поклялись в верности и дружбе. Они ежегодно платят большую подать золотом, деревом, кожами и солью и радуются тому, что гнев его пощадил их.

— Сава — древний, свободный народ, — холодно ответила Балкис, — и его царица не преклонит колен перед неверным чужеземцем. Можешь вернуться к своему господину и передать ему это.

Юноша не шелохнулся, а заговорил иным, доверительным тоном:

— Послушай, о царица: так ли уж велика эта предполагаемая дань? Всего сорок мешков — из нескольких сотен, которые ежегодно собирают в Саве! Неужели это вас разорит? — Он сверкнул белозубой улыбкой. — Как бы то ни было, это куда лучше, чем сделаться нищенкой в лохмотьях, изгнанной из своей родной земли, где горят города и гибнут люди!

Балкис ахнула и шагнула в сторону наглой твари, но остановилась, заметив угрожающий блеск в пустых и темных глазах.

— Ты превышаешь свои полномочия, демон, — сказала она, сглотнув. — Я требую, чтобы ты немедленно убрался из этой комнаты, не то я позову своих жриц, и они изловят тебя серебряной сетью!

— Мне не страшны серебряные сети, — ответил дух. И направился к ней…»

А вот с выбором отрывка из «Суламифь» оказалось сложнее. В итоге по двум причинам я выбрала этот:

«…Семь дней прошло с того утра, когда вступила Суламифь в царский дворец. Семь дней она и царь наслаждались любовью и не могли насытиться ею. Соломон любил украшать свою возлюбленную драгоценностями. «Как стройны твои маленькие ноги в сандалиях!» — восклицал он с восторгом, и, становясь перед нею на колени, целовал поочередно пальцы на ее ногах, и нанизывал на них кольца с такими прекрасными и редкими камнями, каких не было даже на эфоде первосвященника. Суламифь заслушивалась его, когда он рассказывал ей о внутренней природе камней, о их волшебных свойствах и таинственных значениях.

— Вот анфракс, священный камень земли Офир, — говорил царь. — Он горяч и влажен. Погляди, он красен, как кровь, как вечерняя заря, как распустившийся цвет граната, как густое вино из виноградников энгедских, как твои губы, моя Суламифь, как твои губы утром, после ночи любви. Это камень любви, гнева и крови. На руке человека, томящегося в лихорадке или опьяненного желанием, он становится теплее и горит красным пламенем. Надень его на руку, моя возлюбленная, и ты увидишь, как он загорится. Если его растолочь в порошок и принимать с водой, он дает румянец лицу, успокаивает желудок и веселит душу. Носящий его приобретает власть над людьми. Он врачует сердце, мозг и память. Но при детях не следует его носить, потому что он будит вокруг себя любовные страсти. Вот прозрачный камень цвета медной яри. В стране эфиопов, где он добывается, его называют Мгнадис-Фза. Мне подарил его отец моей жены, царицы Астис, египетский фараон Суссаким, которому этот камень достался от пленного царя. Ты видишь — он некрасив, но цепа его неисчислима, потому что только четыре человека на земле владеют камнем Мгнадис-Фза. Он обладает необыкновенным качеством притягивать к себе серебро, точно жадный и сребролюбивый человек. Я тебе его дарю, моя возлюбленная, потому что ты бескорыстна…»

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Перевод «Кольца Соломона», который я читала, записан современным, местами прямо-таки бытовушным языком. Признаться, я от такого чтива уже отвыкла, и поначалу меня лично даже немного раздражало, потом втянулась. Кому-то это, напротив, наверняка покажется плюсом. При этом вынуждена признать, что, во-первых, у автора несколько странная манера повествования, фишечку которой я, возможно, разгадала (он местами соскальзывает с первого лица на третье и обратно, хотя в строго определенных случаях). Во-вторых, автору удались пейзажи, мне лично описания местности, городов, неба зашли, и атмосферу удалось прочувствовать, если не на все 100%, то на 90 – точно. Сюжет, с одной стороны простоват и предсказуем, с другой – не сказать, что совсем уж стандартен, что-то цепляющее в нём есть. Асмира меня где-то до середины совершенно не раздражала, я даже в чём-то ею восхищалась, но потом как начала…При этом не могу не отметить, что автор в интересном ракурсе поднял темы свободы, долга и ответственности. Ну и да, фанатизма)) Будто говоря, что смелым и решительным быть легко, пока тобой движет вера (во что бы то ни было), а не разум.

Отдельный плюсик за историчность, как бы странно это ни звучало в данном случае – Страуд коснулся и орошения в древней Сабе, и домов в несколько этажей (если кто знает про Шибам в Хадрамауте, то он понял, о чем речь, меня этот город просто завораживает; хотя его старейшие дома построены по историческим меркам не так уж и давно, технология строительства зданий в три-четыре этажа, минимум, судя по всему известна в регионе давно), и местных культов (вероятно, намек на богиню солнца Шамс в арабской мифологии) с жрицами и отголосками матриархата, и много чего ещё. Короче, я уверена, что кто бы что ни искал, он наверняка в этом романе найдет это.

Что касается «Суламифь», то я эту повесть между делом прочитала лет в семнадцать. Помню, мне ещё о ней мать говорила, что ей в своё время это читать запретили, мол, рано ей такое. Ну, что тут могу сказать – как и другие его современники-писатели, Куприн не чурался эротики в своих произведениях, и данная повесть действительно пропитана эротизмом от начала и до конца, но для современного искушенного читателя никакой особой клубнички там, конечно, не отыщется. Ну, если, конечно, не считать легкий фут-фетишизм извращением, а выбор партнерши 44-хлетним царем Соломоном – преступлением, согласно современным УК (в те-то времена это было норм)))

Повесть красиво написана, иногда, конечно, чересчур слащаво и вычурно, но не могу сказать, что её это портит. Эпизод с камнями мне на самом деле, что тогда, что теперь кажется по-своему завораживающим. Плюс там упоминается та самая египетская царевна. Это важно.

Мелькают в повести и интересные рассуждения о времени, возрасте, жизни. Но, если говорить про любовь, то я её там не увидела. Продлись эта история не 7 дней, а хотя бы 7 лет – был бы иной разговор. А так это выглядело тем, чем и являлось по сути своей – капризом наделенного властью мужика с его «кризисом», и любовным экспериментом романтичной девчонки, способной «влюбиться» в первого встречного после одной-единственной беседы. Именно «любовная» линия мне что тогда, что теперь – одинаково кажется насквозь фальшивой. Но в то же время это не отменяет других достоинств данного произведения. Поэтому, если есть готовность взглянуть под другом углом на классиков российской литературы, то повесть «Суламифь» однозначно рекомендую прочитать.

Прошлые посты искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей от 1 до 16 в конце:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

Перечень частей от 17 до 30:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 30. «Царь Давид»

Всем привет!

Сегодня отсыплю немного духовности. Наверное (местами было не очень высокодуховно)). Потому что речь пойдет о временах становления Израильско-Иудейского царства (оно же просто царство Израильское), а об этом ещё давным-давно написали в Библии. Правда, предположительно спустя лет двести после описанных событий. И не все согласны, что было именно так.

Интересно то, что хотя современные исследовали сомневаются в том, что имел место Исход из Египта, многие из них сошлись на том, что древние евреи всё-таки сколотили на рубеже ХI и Х-го веков собственное государство, объединив разрозненные племена, причем не только политически, но и религиозно. Однако иные мнения есть и со счетов пока не сброшены.

Так в «Еврейской учебной Библии» (2014) Одед Липшиц утверждает, что от концепции Объединенной царства следует отказаться, и Арен Мейр также напирает на то, что доказательств существования единого израильского государства нет. Однако Уильям Г. Девер в его книгах «За пределами текстов» (2018) и «Похоронила ли Археология Библию?» (2020) защищал историчность Объединенного царства, утверждая, что правление Саула, Давида и Соломона «достаточно хорошо засвидетельствовано». Аналогичные высказанным в этих работах аргументы были выдвинуты также Амихаем Мазаром в эссе 2013 года, в котором тот указывает на археологические свидетельства, обнаруженные при раскопках в Иерусалиме Эйлат Мазаром и в Хирбет-Кейяфе Йосефом Гарфинкелем.

В частности, к завоеваниям Давида относили археологические свидетельства уничтожения бывших филистимских и ханаанских городов, а к постройкам его сына Соломона – обнаруженные в нескольких местах Израиля остатки монументальных городских ворот и дворцов, построенных в течение короткого периода. Есть также версия, что если объединенное царство и было, то возникло оно как раз лет на двести-триста позже. К слову, первое упоминание Израильского царства во внебиблейских источниках содержится в рассказе ассирийского царя Салманасара III о битве при Каркаре в 853 году до н. э. и относится к северному Израильскому царству.

В общем, всё, как говорится, «не так однозначно». По соседству с израильским царством (чем бы оно по факту ни являлось) в тот период также располагались та самая Филистия, Финикия, начавшая свой экономический подъём и колонизацию, Египет под властью ранее мною упомянутой XXI-й династии, вошедший в Третий переходный период и начавший разваливаться. В это время Смендеса успели уже сменить Аменемнису и Пинеджем I. В период же примерно с 1047 по 1001 (или с 1039 по 993-й гг. до н.э.) правил Псусеннес I, внук Рамзеса ХI по женской линии.

Чуть дальше от Израиля, чем названные страны, лежала Ассирия и переживала свой «тёмный век» под управлением Салманасара II (ок. 1031-1019гг. до н.э.), сына Ашшур-нацир-апала I и внука Шамши-Адада IV. Затем Салманасар передал трон потомкам – Ашшур-нирари IV и Ашшур-раби II. В двух фрагментах царских ассирийских надписей сообщается о том, что в правление Ашшур-раби II арамеи захватили территорию в верхнем течении Евфрата, а именно города Питру и Муткину. Эти земли были в своё время захвачены и колонизированы Тиглатпаласаром I и в течение столетия были частью Ассирии. Во время ответного похода Ашшур-раби II к Средиземному морю этот царь в горах Аталур повелел поставить свою победную стелу. Правил Ашшур-раби II примерно с 1013 по 972-й годы до н.э.

В Вавилонии в это же время продолжала править IV-я Вавилонская династия. Причем иногда вавилонцы заключали с ассирийцами союзы против арамеев (как в случае царя Мардук-шапик-зери (1081-1068 до н.э.) и ассирийского правителя Ашшур-бел-калы (1074-1056 до н.э.), сына Тиглатпаласара I и отца Эриба-Адада II, предположительно свергнутого Шамши-Ададом IV). Похоже, правда, не всегда это помогало, потому что с 1068 по 1046-й Вавилонией правил узурпатор предположительно арамейского происхождения Адад-апла-иддин, которого сменили последовательно два других Мардука, а потом с 1033 по 1025-й правил Набу-шуму-либур, последний в списке IV-й династии.

В том самом 1025-м в ходе смуты к власти пришёл основатель V-й династии (она же II-я династия Народов Моря) – Симбар-Шиху (1025-1008 до н.э.). Его считают последним вавилонским царём, носившим касситское имя, и, судя по всему, при нём в Междуречье дела тоже шли не ахти. К этой династии относили ещё двух царей, правивших в период с 1008 по 1004-й годы, и, судя по всему, они не были родственниками. На смену им пришла столь же недолговечная VI-я династия.

В Малой Азии всё так же существовала Фригия, Южнее Египта вышло из-под его власти и обрело самостоятельность царство Куш с центром в Напате, на юге Аравийского полуострова процветали государства Саба и Маин, в Индии – уже известное по прошлому посту Куру, на территории Китая развивалось Западное Чжоу, а в Мезоамерике всё так же приносили жертвы богам ольмеки.

Вот в таком примерно виде и вошёл древний мир в новое тысячелетие. И сегодня я расскажу о произведении, некоторые герои которого этот момент застали:

«Царь Давид» Ж. Мессадье

Время действия: рубеж ХI-Х веков до н.э., ок. 1018-965 гг. до н.э. Время царствования царей Саула и Давида, а также начало царствования царя Соломона.

Место действия: Израильское царство (территории современного Израиля).

Интересное из истории создания:

Роман знаменитого научного журналиста, историка и писателя Ж. Мессадье, о котором я рассказывала ранее, «David roi» («Царь Давид») был опубликован в 1999-м году. Сюжет его основан на библейской истории, повествующей о первых царях объединенного Израильского царства, в частности, посвящен переходу власти от царя Саула к Давиду. Это не единственная книга автора, основанная на библейских сюжетах, и даже не первая. Тема религии вообще Мессадье занимала очень сильно. И, вероятно, не последнюю роль в написании именно этой книги сыграл успех его романа «Человек, ставший богом», изданного в 1988-м году, именно он принес писателю известность.

Помимо самой Библии, писатель явно опирался на научные труды, и это тоже отразилось в его текстах. Например, он поднимает тему разных имён Бога всех евреев, которые те использовали в зависимости от региона проживания, что для непосвященного читателя может выглядеть странновато. Сама я тоже в своё время, читая Библию, обратила внимание на эту дихотомию Яхве-Эль (Элохим), но никак для себя это не интерпретировала. Повторно я вернулась к размышлениям на эту тему, когда мне скинули об этом ролик с ютуба, где речь шла о том, кем, как и когда вообще создавалась Библия, и как на этот процесс повлияли исторические события. Если кто-то заинтересуется, пишите – попробую найти и приложить ссыль в комментах. В принципе, кроме этого, я об истории создания ничего добавить не могу.

О чём:

О чём? Да о том же, о чём повествует и Библия – царь Саул рассорился с великим первосвященником и прорицателем Самуилом из-за того, что, по мнению второго, исполнил приказание Бога ненадлежащим образом, пощадив скот и царя филистимлян. Из-за этого Самуил раскаялся в своем выборе правителя для всех иудеев и, уходя, предрек, что Саул, потеряв милость Бога, вскорости потеряет и всё остальное, начиная от царства и заканчивая собственной жизнью и жизнями родных. Была у него, впрочем, и ещё одна причина для недовольства – он посчитал, что незадолго до того Саул посягнул на его функции божественного посредника, поскольку без него совершил жертвоприношение. Царь, хотя и был огорчен и встревожен, долгое время пытался убедить и себя, и окружающих, что дело только в том, что они с Самуилом не поделили власть, а божественная благосклонность тут не при чем. Делать это стало гораздо сложнее, когда объявился Давид, простой семнадцатилетний пастух, чьи старшие братья служили в войске Саула.

Победа над филистимлянами оказалась не полной и незавершенной, и вот те привели с собой великана Голиафа, который многих уже убил, и никто не решался выйти на поединок с ним. Отважился на это лишь Давид, который сумел одолеть этого грозного врага хитростью и ловкостью, что моментально принесло ему славу и сделало любимцем огромного числа людей. А особенно – царского наследника Ионафана, который опасно приблизил его не только к себе, но и к царю Саулу. Тот на этот раз отчетливо ощутил, как трон под ним зашатался и, в конце концов, решил, что лучшая защита – это нападение.

Книга небольшая, поэтому, если я продолжу, то так её всю и расскажу) А это не в моих правилах.

Отрывок:

Хотелось выбрать момент и достаточно яркий, и при этом не кровавый, и я выбрала один из самых загадочных эпизодов не только этой книги, но и её прототипа – об Аэндорской волшебнице:

«… Саул переоделся, опустил капюшон и вышел, нарочно горбясь, чтобы выглядеть старше. Так он дошел до границ города Гива, там остановился перед пекарем и спросил его, изменив голос:

– Как мне найти женщину, которая поможет мне задать вопрос духам моих предков?

Пекарь посмотрел на него.

– Саул изгнал из своего царства всех прорицателей, неужели тебе это не известно? – ответил он. – Говорят, что лишь одна осталась в Аэндоре.

– Это далеко, – заметил Саул.

– Это все, что я знаю.

Саул вернулся во дворец и позвал двух самых преданных командиров.

– Велите седлать лошадей, – приказал он. Солнце село. Они ехали галопом.

– Куда мы едем?

– На юг.

Это было направление, противоположное тому, где находилась армия. Мчась галопом в черной ночи, они вскоре заметили огни небольшой деревушки. Саул пошел спросить дорогу.

– Далеко ли до Аэндора?

Это был ханаанейский дом. Мужчины ответили ему, что он почти приехал.

– А где находится дом провидицы?

Человек бросил на него презрительный взгляд.

– Она больше не провидица.

– Но где она живет?

– Первый дом у дороги. Ты его узнаешь по большому дубу.

Подъехав туда, путники привязали своих лошадей к дереву. Саул постучал в дверь, приказав своим спутникам ждать его. Спустя долгое время женщина отодвинула засов и открыла дверь, держа лампу на уровне лица посетителя.

– Чего ты хочешь в столь поздний час? – спросила она.

– Я хочу, чтобы ты предсказала мне мое будущее, спросив у мёртвых и вызвав душу человека, которого я назову.

– А ты знаешь, что Саул прогнал всех, кто вызывал духов? Почему ты хочешь, чтобы я рисковала своей жизнью?

Саул вытащил из кармана золотую пряжку, украшенную рубином, который заискрился в свете лампы, и сказал:

– Я тебе клянусь именем Господа, что с тобой не случится ничего плохого.

Женщина впустила его под смущенными взглядами его помощников и указала ему на сиденье. Она принесла жаровню – бронзовый таз, установленный на ножках, бросила туда веточки, разожгла огонь, добавила щепотку сухих листьев, которые наполнили комнату пахучим ароматом.

– Кого я должна призвать?

– Самуила.

Присев на корточки перед огнем, она казалась комом одежды, полым внутри. Комната наполнилась дымом, и теперь были видны лишь его вздрагивающие завитки. Старуха закричала, словно ребенок.

– Вот он! Но это Великий ясновидящий! – воскликнула она. – Почему ты меня обманул? Это ты, Саул!

И она издала длинный ужасающий хрип.

– Не бойся. Скажи мне, что ты видишь.

– Я вижу его поднимающимся из земли. «Старый человек в плаще…»

Саул упал на землю ниц, не в состоянии представить, чтобы Самуил произносил слова ртом женщины, скорчившейся перед огнем, откинувшей назад голову и закатившей глаза. Он говорил ее голосом, только слегка глухим, голосом, раздававшимся за морщинистыми губами.

– Почему ты побеспокоил меня? Почему ты поднял меня из Шеола? – спросил Самуил.

– Я в большом затруднении, – сказал испуганный Саул, глотая слюну, с трудом осмеливаясь приподнять лицо. – Филистимляне готовятся напасть на меня, и их много. А Господь отвернулся от меня. Он мне больше не отвечает, не является мне больше. Я позвал тебя, чтобы ты сказал мне, что я должен делать.

– Почему ты меня спрашиваешь теперь, когда Господь отвернулся от тебя и стал твоим противником? Он сделал то, что уже сообщил тебе моим голосом. Он вырвал царство из твоих рук и отдал его Давиду. А завтра ты и твои сыновья будете со мной, потому что Господь бросит твою армию и твой народ в руки филистимлян!

Саул, приподнявшись, рухнул. Прорицательница вскрикнула и устремилась к нему. Он распростерся на спине, рот двигался, но он не мог вымолвить и слова. Она склонилась над царем и попыталась посадить его на землю.

– Я сделала то, о чем ты меня просил. Я рисковала своей жизнью, – сказала она ему. – Теперь послушай, тебе надо поесть, прежде чем отправиться в дорогу.

В растерянности он качнул головой, издав непонятные звуки, как будто потерял дар речи…»

Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:

На самом деле, не думала, что скажу это, но мне больше понравилось то, как эта история была изложена в «Библии». Хотя Мессадье, очевидно, придерживался точки зрения таких исследователей, как С. Аккерман и Ж.-Ф. Нарделли, ему то и дело хочется кричать «Не верю!». В Библии история отношений Давида с Ионафаном преподносится как огромная дружба и чистая любовь, какими бы оттенками они при этом не окрашивалась, и в их близость и преданность друг другу веришь. Плач Давида по другу там действительно подобен плачу Гильгамеша по Энкиду, и не возникает ни капли сомнения в том, что его страдания от потери дорогого ему человека сильны и искренни. Мессадье же парадоксальным образом, вольно или невольно, превратил это в смесь самобичеваний и политической игры, поставив на первое место не всеобъемлющую скорбь и ощущение невосполнимой утраты, а чувство вины. Точка зрения, конечно, имеющая право на существование, но меня лично разочаровала.

Давид в этой истории вообще кажется мне человеком неспособным любить, хоть кого-нибудь. Здесь парадоксальным образом выхолощены его чувства к Ионафану, и в то же время нет никаких серьёзных или хотя бы ярких чувств к женщинам. Просто иногда он что-то хочет, и получает это. Он потребовал вернуть ему первую жену, Мелхолу, дочь Саула и сестру Ионафана, но одна из первых вещей, какую он говорит ей – «Ты тоже постарела». Это ли любовь? Больше похоже на то, что он требовал её вернуть из собственнических побуждений, потому что выкуп «уплочен», и потому что это ещё одно подтверждение его прав.

Библейский Давид тоже мне казался неоднозначным персом, но у Мессадье он уже к середине утрачивает всю свою харизму и привлекательность, место которых занимают совершенно бессмысленная жестокость, лицемерная расчетливость и неумеренность. Да и само повествование не сказать, что захватывает и затягивает, недостает ему какой-то глубины. Даже со скидкой на дрянной перевод, который мне пришлось подкорректировать при добавлении фрагмента.

Так что я считаю этот роман Мессадье довольно слабым на фоне его же книг о древнеегипетских фараонах от Сменхкары до Рамзеса II. Тем не менее, эта история очень важна и в историческом, и в религиозном, а потому в социальном контексте, и, если кому-то не заходит язык Библии, то «Царь Давид» – это отличный выбор, чтобы восполнить пробел по этой теме. Он небольшой и написан простым языком, а начало книги, что ни говори, захватывает в лучших традициях современной прозы.

Сегодня прикладываю в частично раскрытом виде полный список прошлых постов, в следующий раз он будет снова укорочен:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей в конце поста под №16:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

А также продолжение списка:

Часть 17. История нашего мира в художественной литературе. Часть 17. «Царь должен умереть» и «Бык из Моря»

Часть 18. История нашего мира в художественной литературе. Часть 18. «Царица Хатасу»

Часть 19. История нашего мира в художественной литературе. Часть 19. «Тутмос»

Часть 19.1. История нашего мира в художественной литературе. Часть 19.1 «Ригведа: VII, 18. К Индре»

Часть 20. История нашего мира в художественной литературе. Часть 20. «Синухе, египтянин»

Часть 21. История нашего мира в художественной литературе. Часть 21. «Бури на Ниле» и «Рамзес II Великий»

Часть 22. История нашего мира в художественной литературе. Часть 22. «Ши цзин: "Гимны дома Шан"»

Часть 23. История нашего мира в художественной литературе. Часть 23. «Илиада»

Часть 24. История нашего мира в художественной литературе. Часть 24. «Одиссея» и «Скиталец»

Часть 25. История нашего мира в художественной литературе. Часть 25. «Дворец грёз»

Часть 26. История нашего мира в художественной литературе. Часть 26. «Фараон»

Часть 27. История нашего мира в художественной литературе. Часть 27. «Конец священного круга»

Часть 28. История нашего мира в художественной литературе. Часть 28. «Возведение в ранг божеств»

Часть 29. История нашего мира в художественной литературе. Часть 29. «Махабхарата»

Всем привет!

Сегодня вновь речь пойдет о классике мировой литературы. Долгое время считалось, что события, там изложенные, не имеют под собой реальных фактов, но потом в этом усомнились, и вот осторожно высказываются на тему того, что кое-какие предпосылки всё же были. Какие? Сейчас расскажу.

В одном из прошлых постов я уже упоминала, что на Индийском субконтиненте в ранний Ведический период (ок. 1500-1000 до н.э.) и чуть раньше стали образовываться сначала индоарийские племенные союзы, а потом и какие-никакие государственные образования. Одним из них стало государство Куру, названное так по именованию племени, которое его создало. Располагалось оно на территории современного индийского штата Харьяна, города Дели и, возможно, захватывало частично Уттар-Прадеш и Раджастхан, а возникло предположительно около ХII-го века до н.э. (если точнее ок. 1200-го года).

Точно не удалось определить, было ли Куру «сложным вождеством» или настоящим государством, поскольку цари куру, в частности, никогда не принимали царских титулов выше «раджан», что в ведическом контексте означает «вождь», а не «царь». Кроме того, поначалу в нём, как и в других местах индийского региона в этот период, городов как таковых не было, только поселения, более или менее крупные. Центром государства был не город и даже не всегда поселение, а двор правителя, который мог и переезжать, в т.ч. довольно часто. Тем не менее можно сказать, что позже на территории, принадлежавшей Куру в XII-IX-х веках до н.э., развилось-таки настоящее государство, именно благодаря этому образованию.

Помимо него, примерно тогда же (или на столетие позже) на территориях нынешних штатов Уттар-Прадеш и Уттаракханд образовалось царство (или тогда ещё вождество) Панчала, которое связывали с культурой серой расписной керамики. Также можно упомянуть царства Косала (Кошала) и Видеха.

Про Косалу хочется добавить отдельно, что она возникла как небольшое государство в поздний ведический период (т.е. около 1000г. до н.э. или позже, но не позднее 600г. до н.э.) и стала (наряду с Магадхой) одним из первых государств, перешедших от общества, в основе которого лежала родовая община, к монархии. К  VI-му веку до н.э. Косала объединилась в одну из четырех великих держав древней северной Индии, наряду с Магадхой, Ватсой и Аванти.

Помимо этого, в знаменитой поэме упоминали и многие другие царства и племена, но, насколько понимаю, большая их часть по официальным данным возникла уже около VIII-VII-х веков до н.э., а не в интересующий нас период. Позже эти государства превратились в джанапады, государственные образования с различными формами правления (и монархии, и республики), которые занимали территории северной и центральной Индии вплоть до её объединения под властью Маурьев. Примерно на возникновении джанапад и заканчивается поздний ведический период (ок. 1000-500гг. до н.э.).

В Ведический период сформировался костяк индийской (индуистской) культуры, были созданы и устно передавались Веды и другие произведения (письменности до III-го века до н.э., судя по всему, в индийских обществах не существовало), произошел в некоторых регионах переход от кочевого и полукочевого скотоводства к оседлому образу жизни и земледелию, хотя владение лошадьми и скотом по-прежнему играло значимую роль, начали формироваться социальные классы (причем варны, судя по всему, стали выделяться лишь в конце позднего Ведического периода), одни социальные нормы (например, брачные) сменялись постепенно другими. Обо всём этом так или иначе говорится в сегодняшнем огромном и знаменитом произведении:

«Махабхарата»

Время действия: ХI век до н.э. В основе датировок лежало, в частности, изучение родословных упомянутых в поэме царей. Предполагается также, что битва на Курукшетре произошла около 1000г. до н.э., следовательно события, ей непосредственно предшествовавшие, развивались между примерно 1080-ми годами и 1000-м до н.э.

Место действия: Древняя Индия, в частности, государство Куру (Ведийская цивилизация)

Интересное из истории создания:

«Махабхарата» — источник многих сюжетов и образов, получивших развитие в литературе народов Южной и Юго-Восточной Азии. Отсылки к этому эпосу содержатся во многих культурных произведениях, по нему снимают фильмы и сериалы. В индийской традиции «Махабхарата» считается «пятой Ведой». Одно из немногих произведений мировой литературы, которое само о себе утверждает, что в нём есть всё на свете. А вообще его явно создавали мастера пиара (хотя, кто точно и когда, на самом деле неизвестно), потому что ещё там сказано: «Чтение Махабхараты есть благочестие. Поэтому если верующий прочтет хотя бы один стих, ему отпускаются все грехи без остатка».

Название «Махабхарата» переводится примерно как «Великая Бхаратиада», т.е. Сказание о Бхарате и его потомках. Это реально огромное эпическое произведение (одно из крупнейших литературных произведений в мире, т.к. состоит из восемнадцати книг (парв) и содержит более 75 000 двустиший (шлок), что в несколько раз длиннее «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых) на санскрите, авторство которого приписывается легендарному мудрецу Вьясе (он же одно из главных действующих лиц этой истории). По преданиям, он научил поэме своего ученика Вайшампаяну, который впоследствии зачитал её для царя Джанамеджая, который…тарарам сам является потомком Вьясы.

Когда до меня это дошло, я стала прикидывать, сколько на тот момент самому-то Вьясе должно быть лет. Пришла к выводу, что около 120-140. Неудивительно, что он ученика попросил всю «Махабхарату» рассказать) На эту тему наткнулась на чьи-то рассуждения, мол, никак не мог мудрец до таких лет дожить, так что под жертвоприношением змей подразумевалось окончательное истребление Кауравов. Я, конечно, не могу утверждать, что он неправ, но мне такое толкование видится сомнительным. Хотя бы потому что, во-первых, теоретически дожить до 120 лет реально, а, во-вторых (и главным образом поэтому), потому что речь идёт об индийском произведении, где тема бессмертия и аномального долголетия весьма популярна, а Вьяса был одним из риши (жрецов, мудрецов, поэтов и йогов в одном флаконе), который к тому же являлся внуком апсары(полубогини) Адрики по материнской линии, а по отцовской – потомком Васиштхи, духовного сына самого Брахмы. Короче я это к тому, что искать тут подвох и реализм в конкретно этом случае не имеет смысла. Но если хочется, то надо думать о Вьясе как о просто очень древнем дедке, которому уже даже говорить тяжко.

Кстати, вражде его добродетельных внуков с двоюродными братьями (если кто не знал, Пандавы были ветвью рода Кауравов и состояли в довольно близком родстве со своими соперниками), уделяется во всем произведении всего только его пятая часть, и разброс по времени событий там огромный. Поэтому я позволила себе на данном этапе вообще всё не читать. И, хотя начинается всё «от сотворения мира» (в данном случае, можно сказать, что буквально), с длинным рассказом о родословной Лунной династии, частью которой были и Кауравы, и Ядавы, и Пандавы, и не только они, я расскажу, как было дело, начиная с истории рождения Сатьявати, матери Вьясы.

О чём:

У Упаричары из рода Васу (Вадудева), любимца бога Индры, ставшего по его желанию царём страны Чеди, была жена, и, т.к. они оба были о-очень благочестивы по меркам создателей (или редакторов) поэмы, то очень хотели детей и любились только в подходящий для зачатия период. Вот в один из таких периодов царь Упаричара пошёл на охоту, и в лесу с ним случился казус, после которого ястребы подрались за его…кхм…семя (не спрашивайте, как и почему), и в итоге оно попало в реку Ямуна, где его проглотила рыба. Рыба, как оказалось, была проклятой апсарой Адрикой, которая освободилась от проклятия после того, как понесла и «родила» (на самом деле её рыбак поймал и вспорол) от царя таким странным способом близнецов – мальчика, которого назвали Матсья, и девочку, которую назвали Сатьявати. Об этом чуде доложили царю, и тот, подумав, мальчика забрал себе, а девочку отдал в качестве приёмной дочери тому самому рыбаку, который её и растил.

Девочка выросла настоящей красавицей, и, единственное, что её портило – это исходящий от неё сильный рыбный запах. Занималась она тем, что поручил ей приёмный отец – перевозками людей и грузов на лодке по реке. И как-то раз её пассажиром оказался мудрец Парашара, сын мудреца Шактри от его супруги Адришьянти. Этот Парашара для святого мудреца был на странность любвеобилен и так впечатлился юной перевозчицей, что после выражения своих восторгов предложил ей повеселиться, не отходя от кассы лодки. Девушка то ли отговорки хорошо придумывала, то ли в самом деле была не против, но сначала сослалась на то, что люди же смотрят (и тогда герой-любовник создал туманную завесу вокруг них), а потом на то, что он всунул-вынул и бежать, а она останется со своей утратившей девственность розочкой, гневом отца и, может, ещё какими проблемами. На это Парашара тоже не растерялся, а, наоборот, распалился ещё больше, пообещал, что девственность восстановится без всяческой хирургии, и вдобавок она может и ещё о каком-нибудь чуде его попросить, ему не жалко. Девушка подумала-подумала, и ничего не придумала лучше, кроме как попросить, чтоб от неё перестало вонять рыбой, а пахло б чем-нибудь приятным. Мудрец для красавицы чар не пожалел, и она с тех пор благоухала цветочками за километр. А Парашара получил своё, и был таков.

Что ж, можно сказать, честный обмен. Сатьявати родила сына, Вьясу (у которого были и другие имена), на лицо ужасного, но очень мудрого, и оставила его на том же острове, где и родила. Девственность к ней после этого возвратилась, и очень ей пригодилась: её цветочный аромат учуял не кто-нибудь, а сам царь Шантану, которому рыбак на правах приёмного отца потенциальной невесты тоже выкатил условие, прежде чем выдать её замуж за царя – чтоб наследником Шантану стал именно сын от Сатьявати, а не от другой женщины. Всё уладилось, когда старший сын Шантану от первого брака, Бхишма, от большой любви к отцу принял обет безбрачия.

Это сработало, и Сатьявати стала царицей, а потом родила мужу сыновей – Читрангаду и Вичитравирью. Вот только условие хитрого тестя сыграло с царством Шантану злую шутку. После его смерти его вдова при помощи пасынка стала управлять страной, и вроде даже получалось, но её сыновья, тем не менее, умерли молодыми и бездетными. Тут бы и наступил династический кризис и полный пи… крах, если б царица не вспомнила о том, что она всё-таки царица, и у неё есть ещё один сын. Поэтому, пользуясь лазейкой в виде обычая нийога, которая позволяла мужу или жене, у которых не было ребенка от своего супруга, зачать ребенка от другой женщины или мужчины, попросила Вьясу сделать детей её невесткам, женам её младшего сына, Вичитравирьи. Вышло похоже на традиции левирата у древних евреев, причины, суть и следствия там одни и те же.

Вьяса матери отказать не сумел и, пугая молодых вдов до усрачки, всё-таки сделал, что просили. Обе, будучи ещё молодыми, забеременили и родили сыновей: Амбика – слепого Дхритараштру (потому что, увидав Вьясу, закрыла глаза от ужаса), а Амбалика, сестра Амбики – Панду (глаза ей закрывать запретили, а вот с тем, что она побледнела от страха, никто ничего сделать не сумел, и её сын тоже отличался бледной кожей). Из-за слепоты старшего брата царём выбрали Панду, которого женили на Кунти и Мадри. От них-то и родились пять знаменитых братьев-Пандавов (Юдхиштхира, Бхимасена (или просто Бхима) и Арджуна – от Кунти; и близнецы Накула и Сахадева – от Мадри).

Дхритараштру тоже без жены не оставили и женили на Гандхари, дочери Субалы (царя Гандхары) и сестре Шакуни. Гандхари оказалась очень деликатной женщиной и образцовой женой – сама надела на глаза повязку, чтобы ни в чем не превосходить мужа. Именно ей приписывается рождение ста сыновей-Кауравов от Дхритараштры, в т.ч.  Дурьодханы и Духшасаны, и одной дочери, Духшалы (хотя в 50-й главе Сабхапарвы говорится, что у него были и побочные жёны, так что больше верится в то, что часть сыновей родили побочные жёны и наложницы, а Гандхари считалась их матерью на правах старшей жены). После смерти Панду царство досталось-таки его брату. Вот тут-то и началось то, что началось.

Вообще в Махабхарате говорится, что все беды от того, что в Кауравах воплотились асуры, но на деле мне тут видится типичный конфликт из-за власти. Пандавов в народе очень любили, а с учётом того, что я написала вначале, и того, что их отец прежде был правителем, это означало, что после смерти Дхритараштры власть могли передать именно Пандавам, а не их двоюродным братьям, хотя те были потомкам старшего из сыновей Вьясы от царских вдов, и прав имели никак не меньше. Именно поэтому Кауравы во главе с Дурьодханой и стали придумывать, как им избавиться от соперников. Благо, их было всего пятеро. Пробовали они разное и много, но зарешала хитрость: зная о склонности Юдхиштхиры, старшего из Пандавов, к игромании, его позвали как-то раз поиграть в кости, и так развели, что он не только проиграл все свои богатства, но и себя самого, младших братьев и даже их общую жену, Кришну Драупади (или просто Драупади), из-за которой когда-то в довесок ко всему прочему поцапались Пандавы с Кауравами. Отчасти именно это событие и стало точкой невозврата, потому что сильнейшим мотивом мести для Пандавов стало оскорбление их жены. Тем более что сама она о нем не могла забыть и постоянно подстрекала к отмщению. Именно поэтому у меня даже не возникло сомнений в том, какой отрывок процитировать:

Отрывок:

После того, как Юдхиштхира проиграл и братьев, и себя, и Драупади, последнюю велели привести как рабыню, но она возвратила посыльного обратно с вопросом, мол, по какому праву, проиграл ли муж сначала себя или её, и законно ли её порабощение. В конце концов, Духшасана, один из Кауравов, пришёл за ней и, ухватив за волосы, потащил её к игрокам силком, хотя она сопротивлялась и говорила, что не одета, и что у неё месячные, что означает её ритуальную нечистоту, и что её нельзя вообще вести в люди, тем более к уважаемым членам рода. Тем не менее, это случилось, и уже на месте она повторила, плача, свой вопрос. Её мужья не нашли в себе сил ей ответить, тот самый Бхишма, сводный брат их деда, сказал, что у него нет ответа. Все вроде как своим молчанием подтверждали законность порабощения Кришны Драупади, и только третий из братьев-Кауравов решил возразить и вступиться за женщину:

«…Видя, как страдают пандавы и как мучается царевна Панчалы, Викарна, сын Дхритараштры, так сказал: «На тот вопрос, который задала Яджнясены, отвечайте, о цари! Если мы не решим этого вопроса, мы немедленно попадем в ад. Бхишма и Дхритараштра — два наистарейших (отпрыска рода) Куру, соединившись вместе, ничего не сказали, а также многоумный Видура. Потому и сын Бхараднаджи, наставник всем (нам), а также Крипа — эти лучшие из дваждырожденных тоже не ответили на вопрос. Но другие цари, которые собрались здесь со всех сторон, пускай, отбросив пристрастие и гнев, ответят (на этот вопрос) согласно своему суждению. Дайте ответ, о цари, на тот вопрос, который не раз задавала прелестная Драупади, и, поразмыслив, скажите, кто на чьей стороне».

Так он многократно говорил всем тем, кто находился в собрании. Но хранители земли не сказали ему (ничего) — ни хорошего, ни плохого. Обращаясь так не раз ко всем царям, Викарна, сжимая свои руки и издыхая (как змей), сказал: «О владыки земли, ответите ли вы па этот вопрос или совсем не ответите, а я скажу здесь то, о кауравы, что считаю справедливым. О лучшие из мужей, обычно считают, что четыре порока бывает у царей: это охота, пьянство, игра в кости и чрезмерное увлечение любовными утехами.

Ведь человек, имеющий к ним пристрастие, живет, отвергая закон. И мир не одобряет действий, совершаемых тем, кто подвержен таким порокам. Поэтому, когда сын Панду, одержимый таким пороком (игры), был вызван игроками, он сделал ставку на Драупади. Она же, безупречная, является общей (супругою) всех пандавов. Проиграв сначала себя, этот пандава сделал ставку (на нее). Сын Субалы, сам стремящийся сделать ставку, уговорил (Юдхиштхиру сыграть) на Кришну. Поразмыслив обо всем этом, я не считаю ее проигранной».

Когда услышали это, среди присутствовавших в собрании поднялся великий шум, — все они одобряли Викарну и осуждали сына Субалы. И когда шум стих, сын Радхи  вне себя от гнева, простерши сверкающую руку, сказал такое слово: «На самом деле у Викарны наблюдается очень много превратного. (Но) от него исходящий (гнев) послужит для его же уничтожения, подобно тому как огонь, возникший от щепки, ее же уничтожает. Эти (все здесь присутствующие) не сказали ничего, хотя и были побуждаемы Кришною.

Я считаю (и все) они считают, что дочь Друпады выиграна по закону. Ты же только из мальчишества, о сын Дхритараштры, лопаешься (от гнева), ибо ты, хотя и мальчик, говоришь среди собрания, как говорят старики. Ты ведь не знаешь по-настоящему закона нравственности, о младший брат Дурьйодханы, раз ты, как скудоумный, говоришь о Кришне, которая выиграна, что она (будто бы) не выиграна.

Ибо как же ты считаешь, что Кришна не проиграна, о сын Дхритараштры, когда в собрании старший среди пандавов сделал ставку на все свое богатство. Драупади же является частью его достояния, о бык из рода Бхараты! Так как же ты выигранную по закону Кришну считаешь не выигранной? Драупади была предложена по слову (Шакуни) и (затем) одобрена пандавами (как их ставка). По какой же причине она считается, по-твоему, невыигранной? Если же ты считаешь, что ее привели в собрание в одном платье несправедливо, ты выслушай от меня по поводу этого высокие слова.

Один только супруг определен для женщины богами, о потомок Куру! Эта же (Драупади) следует воле нескольких (мужей). Поэтому она несомненно рассматривается как нечестная женщина. По моему мнению, нет ничего удивительного в том, что ее привели в собрание, или что она в одном лишь платье, или же совсем раздета. Все состояние, которое было у них, она сама и эти пандавы — все это богатство выиграно здесь сыном Субалы по закону. О Духшасана, этот Викарна совсем еще мальчик, хотя и говорит слова мудрости. Сними же одежды с пандавов, а также с Драупади».

Слушая это, о потомок Бхараты, все пандавы, сняв свои верхние одежды, сидели (молча) в зале собрания. Тогда Духшасана, о царь, среди собрания, с силою ухватив Драупади за платье, стал стаскивать его. Но всякий раз, как снималось платье с Драупади, о владыка народов, (на ней) одно за другим появлялось другое, точно такое же платье*. Тогда при виде такого необычайного в мире (зрелища) среди царей поднялся шум одобрения, сопровождаемый грозными словами…»

*Читала в переводе В.И.Кальянова. Там, к моей радости, слева идёт латинизированный текст оригинала, и в этом отрывке используется слова v`astra (वास्त्र), которое имеет множество значений, и может означать не только «платье», но и вообще одежду, чисто женское платье и даже просто ткань. Однокоренным для него, очевидно, является слово «вистара», «широкий». Т.е. в данном случае речь шла не о платье в классическом понимании, а скорее о длинном куске ткани, который был завязан внизу узлом, а остальная часть обернута вокруг тела, наподобие сари. И, пытаясь, раздеть Драупади, Духшасана бесконечно разматывал её одеяние, пока все не поняли, что тут произошло какое-то чудо, и от затеи пришлось отказаться.

Что я об этом думаю и почему стоит прочитать:

Я давным-давно порывалась прочитать это произведение, и всякий раз откладывала из-за его размера. Естественно, я не успела его осилить и теперь, и, когда говорила, что, создавая эти записи, не всё буду успевать прочитать, имела в виду, в частности, именно «Махабхарату». Ещё одним пунктом сомнений было то, что это вроде как поэма. На самом деле там и оригинал не сказать, что прям рифмован в традиционном понимании, а на русский язык обычно и вовсе переводят прозой.

В общем, я считаю, что, если вдруг вы располагаете большим количеством свободного времени, «Махабхарату» прочитать стоит однозначно. Если нет, то можно читать по частям. Это произведение, лежащее в основе всей индийской культуры, и даёт понимание не только многих ключевых понятий для индийцев, но и западный читатель там найдет знакомые и понятные ему моральные дилеммы, конфликты и ситуации. Неспроста же в самой «Махабхарате» говорится, что читать её – дело духовно полезное. Там действительно есть, над чем подумать. Те, кто интересуются индийской историей, наверняка найдут там и то, что будет им интересно с исторической точки зрения, например, какие-то бытовые и социальные моменты.

«Махабхарата» была создана предположительно между III-м веком до н.э. и III-м н.э., т.е. как минимум, отражает реалии этого периода. Хотя, читая, я не могла отделаться от мысли, что произведение проходило редактуру, и подгонялись под нормы более позднего периода по сравнению с тем, что описан, некоторые моменты.

Особенно это заметно в вопросах, касающихся женщин. Так, с одной стороны, мы видим частое применение обряда сваямвары (при котором мужа выбирает, по сути, сама невеста, а не мужчины её или другого рода), элементы полиандрии (Драупади), женщин-прародительниц (Ила, жена Будхи и мать Пурураваса, которую иногда называют андрогином или сомневаются, что речь именно о женщине) и даже воинов (Шикхандини), которые в изначальном варианте могли быть и воительницами. С другой стороны, обильны и элементы патриархального уклада с подчеркиванием мужского превосходства (возможность проиграть жену как младшую и подчиненную, что исключает равенство, сюда же история Гандхари) и намеки на женскую ритуальную нечистоту (возмущение Драупади, когда её потащил за собой Духшасана). Странности, связанные с Илой и Шикханди(ни) лично я связываю с попытками (не всегда удачными) «замазать» некоторые пережитки матриархальных норм древности, которые во времена Маурьев были совершенно уже неуместны. Есть и другие моменты, связанные с социальным взаимодействием, которые намекают на такие вот правки и расхождения, но, чтобы перечислить всё, придется написать не один дополнительный пост. Поэтому повторю: кому эта тема интересна – прочитать однозначно стоит, причем самим и в хорошей версии, желательно, имея словарь под рукой.

Кстати, дарю лайфхак: древние позаботились о нас, и в первой книге есть краткое содержание всей истории) причём варианты и покороче, и подлиннее)

Ну и, конечно, главная причина, почему читать – «Тот ученый, который будет рассказывать его, и человек, который будет слушать его, попадут в обиталище Брахмы и достигнут равенства с богами. Ибо это (сказание) равноценно ведам, оно священно и превосходно, оно лучшее среди тех. которые достойны слушания; это пурана, прославленная мудрецами. В ней дается полное наставление об артхе и дхарме (пользе и законе); в (этом) непорочнейшем сказании (излагается) и спасительное знание. Ученый, сообщив эту веду Кришны (Двайпаяны) благородным, щедрым, правдивым и верующим, пожинает богатства» (Адипарва, гл. 55-57). Так что я на всякий случай прочитала несколько десятков шлок оригинала. Вдруг зачтется)))

Предыдущие части искать тут:

Часть 1 (XXXI-ХХХ вв. до н.э.). История нашего мира в художественной литературе. Часть 1. «Листы каменной книги»

И самый полный перечень других частей в конце поста под №16:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 16. «Война в Фивах»

А также продолжение списка:

Часть 17. История нашего мира в художественной литературе. Часть 17. «Царь должен умереть» и «Бык из Моря»

Часть 18. История нашего мира в художественной литературе. Часть 18. «Царица Хатасу»

Часть 19. История нашего мира в художественной литературе. Часть 19. «Тутмос»

Часть 19.1. История нашего мира в художественной литературе. Часть 19.1 «Ригведа: VII, 18. К Индре»

Часть 20. История нашего мира в художественной литературе. Часть 20. «Синухе, египтянин»

Часть 21. История нашего мира в художественной литературе. Часть 21. «Бури на Ниле» и «Рамзес II Великий»

Часть 22. История нашего мира в художественной литературе. Часть 22. «Ши цзин: "Гимны дома Шан"»

Часть 23. История нашего мира в художественной литературе. Часть 23. «Илиада»

Часть 24. История нашего мира в художественной литературе. Часть 24. «Одиссея» и «Скиталец»

Часть 25. История нашего мира в художественной литературе. Часть 25. «Дворец грёз»

Часть 26. История нашего мира в художественной литературе. Часть 26. «Фараон»

Часть 27. История нашего мира в художественной литературе. Часть 27. «Конец священного круга»

Часть 28. История нашего мира в художественной литературе. Часть 28. «Возведение в ранг божеств»