Axebattler

Последняя пластинка исчезла под водой, и я сел, вытянул ноги. Рассеянный свет играет бликами на поверхности болота и обломках звездолёта. Кажется, что он идёт и снизу, но я уже ни в чём не уверен. Ноль, не получив указаний, принялся обустраивать укрытие. Стаскивает обломки корпуса, организуя подобие блиндажа.

Болото, как камень на распутье. Налево пойдёшь — застрелят. Направо — сожрут. Прямо — утонешь. А если назад?

Я оглянулся. Вдали поднимается чадное зарево горящего города. Там нас и застрелят, и ограбят, и сожрут. Пайки кончаются, патронов тоже не раздолье. Только энергии в ячейке Нуля хватит на пару месяцев.

По поверхности болота расходятся круги от упавших пластинок. Ударяются о берег с удручающим плеском. Ноль с грохотом выдрал кусок обшивки размером с самого себя, поставил набок, утрамбовав в обломки. Сверху уложил куски поменьше. Высокочастотным ножом вырезал отверстия для обзора... вырезал. Я коснулся клинка на груди и задумчиво осмотрел пустошь вокруг. Вырезал.

— Ноль, найди мне листы примерно в пару метров длиной и не уже метра.

Биоробот замер на мгновение и принялся за работу, методично, как муравей. Уж не знаю, как здесь с плавучестью материалов, но раз нас не разорвало, значит, давление приемлемо, а значит, может получиться. Космические корабли могут быть разными, даже на войне я видел самые причудливые конструкции. Как по виду, так и по назначению, но всегда их роднит одно. Лёгкость материалов. Конструкторы просто обязаны соблюдать баланс прочности и веса, чтобы корабль мог взлетать и его ускорение не сжирало топливо, как голодная свинья.

Высокочастотный нож режет обшивку на ровные листы, нагревается до красноты. Верп мигает зелёным и жёлтым, но молчит, наблюдая, как мы складываем из них подобие лодки. Переплетая слои и загибая. Получается подобие славянского лукошка, но только из сверхпрочных и гибких материалов. Первая космическая корзинка!

Спустя время я с некоторой гордостью воззрился на неё, покачивающуюся на воде у берега. Прямоугольная, довольно узкая, но плавучая! На дне лежат два «весла», крепления под них сделать не смогли, так что наша лодка скорее каноэ.

— Должен признать. — Сказал Верп. — Это довольно интересное применение местному мусору. Ну и... самый странный гроб на моей памяти.

— А то, — с кривой улыбкой ответил я, — похоронимся как викинги.

— Как кто?

— Неважно.

Я забрался в лодку, та заметно просела, под ногами проступила вода. Не критично. Следом залез Ноль. Воды прибавилось, но выше она не поднимается. В груди заметно потеплело, я взял весло и, шумно выдохнув, оттолкнулся от берега.

Лодка качнулась и будто нехотя поплыла! Напарник орудует веслом с левого борта, я с правого. Сначала вразнобой, отчего «корзинку» повело зигзагами, но постепенно подстраиваясь.

Вода плещет о плетёные борта, берег удаляется, а острова-обломки приближаются. В толще болота покачиваются ленты водорослей и кажется, что тянутся к нам... Проклятье, они и правда тянутся!

Бледная лента коснулась весла и отпрянула, на мгновение я увидел прилипшие к ней кости. Не человеческие, но крупные и почти белые. Остальные водоросли раскачиваются, сплетаются и расплетаются, взволнованные нашим присутствием. Некоторые тянутся, но коснувшись металла, возвращаются.

— М... — Протянул Верп. — Засадный хищник-растение, очень интересно. Откуда он берёт энергию на движение?

— Главное, что нас не трогает.

— Да, тут сложно возразить.

Лодка стукнулась о первый «остров», из которого торчит похожий на скалу обломок корпуса. Ноль выпрыгнул и затащил лодку. Вместе осмотрели клочок суши, на предмет полезного, но не нашли ничего. Я захотел нарезать запасных лент, но скривился, посмотрев на нож. Клинок частично оплавился у острия, а лезвие перестало быть даже похожим на острое. Теперь это скорее короткая дубинка.

Просушив лодку, направились к следующему островку, в этот раз вода поднялась почти до щиколоток. Всё-таки плетение не наша сильная сторона. Верп помигивает фиолетовым, что-то бормочет. Рассеянный свет озаряет путь, а противоположный берег скрывается в зыбкой дымке. Мы движемся от острова к острову, минуя огромные обломки-горы. Бледные хищники-водоросли преследуют нас, но быстро теряют интерес.

Ноль частенько откладывает весло и заглядывает в умный прицел, водит стволом из стороны в сторону.

— Опасность? — Спросил я, после очередной проверки, порядком уставший от постоянной гребли.

— Мало данных, но вроде... нет.

— Ну, должно же нам повезти разнообразия ради. — Вздохнул я.

Противоположный берег ударился о нос и дно лодки, переплетение металлических лент спружинило и... разошлось. Вода хлынула в лодку. Ноль выпрыгнул, протянул руку мне. Лодка предательски отходит от берега, погружается, задирая нос. Я спрыгнул и почти упал на колени от прострела в боку. Зарычал, сцепив зубы.

— Ты в порядке? — Спросил Верп.

— В полном... — Просипел я.

— Чудненько, осталось совсем немного.

Перед нами лежит бесконечная равнина, прочерченная высохшими руслами, пестрящая кратерами и разбитыми космолётами. На отдалении медленно движется нечто похожее на танк. Приглядевшись, осознал, что это он и есть. Приземистая боевая машина с широкой башней, украшенной массивным стволом. Гусеницы крошат ссохшуюся землю, у люка поник пулемёт. На вид примитивный, но даже такой способен очередью перерубить механоида.

Плечи осыпало морозом, сражаться против танка парой изношенных ножей и винтовкой, это даже не самоубийство. Форменное безумие, лишённое даже тени надежды на успех.

Танк, к моему облегчению, сместился в сторону, повернул, будто красуясь дыркой в боку. Размером чуть меньше кулака, она расположена ровно напротив места мехвода. Я вздохнул, глянул на Нуля и кивнул на технику. Биоробот качнул головой и поспешил за мной, держа винтовку наготове.

Экипаж, скорее всего, мёртв, а тело мехвода придавило приборы управления. Отчего машина ушла в вечный хоровод смерти. Ну как вечный, пока не кончится топливо.

По мере приближения становится различимо огромное кольцо взрыхлённой почвы. Сбитые и вмятые обломки. Танк кружит как минимум сутки, а как максимум бесконечность. С другой стороны, раз до него не добрались мусорщики, может статься, он «свежий».

Танк движется с величественной неспешностью. Механизмы гремят, лязгают гусеницы, а воздух вокруг пропитан дивным ароматом машинного масла. В среднем танк, без дозаправки может проехать до пяти сотен километров, это если не брать в расчёт модели на термоядерных батареях. Но они даже у ТИП-один встречались крайне редко.

Если нам повезёт, сможем на этой малютке с ветерком доехать до точки спуска. Конечно, если разберёмся с управлением и оно не рассчитано на склизистых спрутов с сотней другой щупалец.

Ноль с разбегу запрыгнул на броню, протянул руку и затащил меня, держась за ствол. Броня приятно вибрирует, навевая воспоминания о курсантских поездках снаружи БМП. А ещё она ощутимо тёплая, будто живая.

Крышка люка откинулась от пинка, и биоробот спрыгнул вниз. Я напрягся, ожидая выстрелы или звуки борьбы, но внутри относительно тихо. Спустился и замер, держась за люк. Внутри горит мягкий свет, кабина почти человеческая. Вот только экипаж, совсем не люди. Причудливые существа с острыми лицами и отростками на месте носов.

Мехвод, как я и думал, лежит на рычагах. Напротив него в броне та самая аккуратная дыра. Стены кабины посечены и пестрят опалинами. Часть приборов разбита. Наводчик, что ж, то что было им, больше похоже на фарш. Бедняга принял на себя большую часть осколков снаряда. А вот третий, откинулся на спинку кресла и смотрит на нас чёрными глазами. Живой. Почти, шестипалая ладонь зажимает рану на животе. Форма пропиталась кровью, а нос-хобот подёргивается, со свистом втягивая воздух.

Пришелец смотрит на нас, а рот кривится, в попытке выдавить хоть звук.

— Разговори его. — Сказал Верп. — А я расшифрую язык...

— Не стоит. — Перебил я.

Клинок выскользнул из ножен, я быстро шагнул к инопланетянину и воткнул нож в горло. Провернул и торопливо скинул тело на пол, чтоб меня не забрызгало.

— Ноль, вышвырни их.

Ритуальный меч ощутимо тянет руку к земле, пальцы сжимают рукоять, силясь не уронить. Клинок шириной в детскую ладонь и длиной в руку. Вместо привычного дола от гарды до острия выцарапаны древние руны Мардока. Роан щурится от яркого и совсем не осеннего солнца, старается уловить смысл в переплетении символов. Тщетно. Прочесть могут только высшие жрецы и, возможно, Тишь.

Двор храма-крепости полнится весёлыми голосами сытых паломников. У самого донжона на прогретых каменных плитах спит рыжий пёс, а на нём устроился белый котёнок. Собака во сне прядает ушами и сучит лапами. Мимо неё проходят люди, а котёнок зорко провожает их взглядом. Молчат только новички, поражённые, как и Роан, весом и размерами оружия.

Это просто нелепица. Настоящие мечи, даже двуручные, в разы легче! У этого клинка даже баланса нет, а лезвия затуплено, как и острие. Фехтовать им попросту невозможно, только бить, как дубиной. Роану стало дурно от одной мысли, что скоро придётся махать вот этим.

Утешает лишь понимание, что противник вооружён таким же непотребством.

В дальнем конце двора собирается толпа. Отряд монахов останавливает желающих пройти во внутренний двор. Записывают имена и выдают металлические таблички с номерами. Роан огляделся в поисках Тишь, подруга сильно задерживается в трапезной. Очередь растёт, и парень с горечью занял место, заткнув «меч» поясное кольцо. Ремень сразу натянулся и врезался в бок.

Получившие номерок проходят через малые врата. На балконе храма стоят иерархи, древние старцы в чёрных одеждах. Несмотря на возраст, лица суровые, а шрамов на них больше чем морщин. Под складками одежды легко угадываются высохшие, но чудовищно широкие плечи.

Очередь продвигается быстро и вот в ладонь Роана легла блестящая табличка с цифрой пятьдесят восемь. Парень сжал её в кулаке и со всей решительностью шагнул через ворота. Двинулся вдоль стены, прикусив губу и глядя в спину впереди идущего. Каменная кладка оборвалась, и Роан очутился на широкой площади, усыпанной мелким песком.

Двор разделён на семь арен, меж которых проложены каменные тропы. В центре каждой арены вбит стальной столб, на который навешены четыре щита. Роан ощутил мелкую дрожь в копчике и коленях. С одним ритуальным мечом управиться сложно, а тут ещё и щит! Толстый, из дубовых досок с металлическими краями.

Вдоль арен возвышаются каменные скамьи, поставленные лесенкой в три этажа. Люди рассаживаются, разговоры стихают, и взгляды устремляются на монахов, стоящих у железных столбов. Роан сбавил шаг, торопливо озираясь. Нужно найти Тишь или место, где она его заметит. На одной из скамей взгляд зацепился за знакомую фигуру. Парень облегчённо выдохнул и поспешил к подруге.

Тишь сидит на третьем ряду и увлечённо ест сахарное печенье из слоёного теста. Заметив Роана, с улыбкой помахала.

— Знаешь, я почти испугался. — Сказал парень, опускаясь рядом. — Думал, что потеряемся в неразберихе.

Тишь мотнула головой и протянула печень, спохватилась и съела сама. Виновато улыбнулась.

— Думаешь, я справлюсь?

Кивок.

— Спасибо, честно говоря, я боюсь. — Вздохнув, шепнул Роан. — Рассчитывал на куда меньший размах.

Меньший? О, нет-нет. Он рассчитывал, что стоит перешагнуть порог храма и сам Мардок явится в божественном сиянии. Благословит силой и вручит волшебный меч, который сам рубит врагов. Вот на что он рассчитывал, о чём грезил, а теперь фантазии осыпаются разбитым стеклом. Он должен пройти весь фестиваль от и до, победить каждое испытание и всех соперников. А их тут больше сотни...

Спокойствие, он не единственный новичок, да и тренировки с Эллионом не могли пройти даром.

Тишь хрустит печеньем, отпивает из глиняной бутылки и довольно щурится. Роан прикусил внутреннюю часть губы, направил взгляд на арены. Монахи как раз начали называть номера, выкрикивая их в медные рупоры. Так что усиленный голос разнёсся над всем двором.

Роан стиснул кулаки, наблюдая, как паломники выходят на песок. Среди них знакомый наёмник-ветеран. Этот идёт беспечной походкой, просто кричащей об уверенности в собственных силах. Спина прямая, плечи расправлены, а на губах играет едкая улыбка. Волосы ко лбу прижимает красная повязка, а под глазами темнеют росчерки сажи.

Наёмник приветствовал монаха лёгким поклоном, достал ритуальный меч. Мардонит что-то объясняет, указывая на песок и столб с щитами. С другой стороны на арену заходит жрец в доспехах из вываренной кожи. Свет отражается от заклёпок и меча в опущенной руке. Встал напротив и приветствуя стукнул кулаком по груди, наёмник повторил жест и принял стойку. Тяжёлый меч нацелился в глаза жреца.

Цель первого дня, это тестирование навыков. Паломник доказал собственную выносливость, проделав весь путь до долины, но этого мало для бытия воином. Сегодня отсеются непригодные.

Паломник на третьей арене прыгнул на жреца, вскинув меч над головой. Мардонит, Роан уверен, что разглядел, закатил глаза и шагнул навстречу. Полоса стали метнулась навстречу и ударила в раскрытые локти. Сила удара и инерция замаха согнули их в обратную сторону, под леденящий кровь влажный хруст костей. Меч вылетел из пальцев, вонзился в золотой песок. Паломник упал рядом, рухнул набок вереща, как раненная свинья.

На песок выбежали лекари и торопливо утащили, заливая в рот настой макового молока. Роан судорожно сглотнул. Да, глупца не убили, но теперь он вряд ли сможет держать меч.

На остальных аренах схватки идут приличнее. Паломники кружат вокруг жрецов, уворачиваются от скупых ударов. Наёмник блокирует плоской стороной клинка, отводит и атакует сам. Своеобразный танец. Наконец, жрец отступил, кивнул монаху и тот вручил ветерану красную ленту. Которую тот немедленно повязал на руку.

Остальные получили ленты синие и зелёные, а один выбыл, когда жрец небрежно выбил меч.

Прошедших отвели на противоположные скамьи, до этого пустые. А на арену вошли новые претенденты на благословение Мардока. Каждый бой длится не больше пяти минут, главная цель сохранить оружие и остаться целым. Роан наблюдает за движениями жрецов, за тактиками паломников.

Ничего сложного, но колени и локти мелко дрожат. Он едва ли сможет блокировать удар такой оглобли, а собственный меч будет мешать уклоняться. Да даже если заблокирует, от удара рукоять вывернет вместе с кистью и плечом. Стоит взять щит и просто принимать все удары, стараясь делать это под углом. Иначе рука отсохнет.

Прикусил ноготь большого пальца. Вот и конец славного путешествия. Всё было зря. Клятвы, обещание и смерть друга. Чувство собственного бессилия захлестнуло разум, растеклось в пояснице мерзкой слабостью. Колени ослабли, а мышцы превратились в водянистый студень.

Тёплые пальцы коснулись кисти. Тишь накрыла ладонь, слегка сдавила и улыбнулась. Лучи солнца падают на лицо, отчего она будто светится изнутри. Роан улыбнулся в ответ, одними губами, чтобы не показывать красных от крови зубов. Сам не заметил, как прокусил губу.

Слишком рано поддался отчаянию, будь что будет. Он выйдет на арену и покажет, чего стоит.

Группа автора в Вконтакте: Лит Блог
Страница на Автор.Тудей: Александр Шавкунов

Ноль набивает пули в магазин, отсветы далёкого пожара рваными пятнами ложатся на лицевую полусферу. Верп молчит, а я ощупываю рану, с облегчением отмечая уменьшение отёка. Даже боль стала терпимой, пока не делаю резких движений. Перезаряженный высокочастотный нож покоится на груди, желудок полон. Хороший день для спуска в ад.

Со стороны города долетают отзвуки взрывов, отражаются от корпусов кораблей и мечутся меж них. Вселенная над нами похожа на зыбкое облако красного неона. Я смотрю на неё и думаю, что ничего не понимаю. С другой стороны, полное непонимание привычно для людей.

Далёкие предки ничего не понимали о мире, в котором живут. У них была простая задача: выжить. Они справились с блеском, теперь мой черёд выживать в условиях полного незнания.

— И всё же. — Пробормотал я, наблюдая, как Вселенная расширяется сама в себя. — Почему я её вижу?

— Кого? — Спросил Верп.

— Вселенную.

— А ты уверен?

— Ну да, вот же она.

— Фотоны...

— Я помню, но это ничего не объясняет, просто даёт иллюзию понимания.

— О... ты прям умнеешь на глазах. Скоро буду тебя опасаться.

— У тебя есть ответ?

— Ответ невозможен.

Я медленно повернулся к коробу ИИ, пытаясь понять, он серьёзно или шутит. Ответ всегда должен быть. Тем более, у ИИ.

— Это в каком смысле?

— В прямом. Ответ дать нельзя. Его просто нет. Смирись.

— Не понимаю...

Очередной рукав, содержащий бесконечное число галактик, оторвался от основной массы. Выгнулся, будто пытаясь вернуться, и начал истаивать.

— Как же с вами органиками сложно... ты не видишь, ничего. Вообще. Просто свет попадает на сетчатку или мозг обрабатывает другие сигналы. Всё, что ты считаешь увиденным, это результат работы твоего биологического интерфейса. Твои ощущения, это фикция, иллюзия, созданная этим самым интерфейсом. Для удобства и быстрого реагирования. Я не могу знать, что ты «видишь», ведь у меня нет даже намёка на что-то подобное.

— Разве у ИИ бывает плохое настроение?

— Нет, но нас порой раздражают глупые вопросы.

Кивнув, я поднял взгляд к «небу». Я это вижу, оно существует. Это точно... но, что если ИИ прав? Замотал головой, прогоняя лишние мысли. Солдатское это дело, голова пусть командования болит. Пусть даже командиров у меня больше нет.

Позади щёлкнул магазин винтовки, лязгнул затвор и едва заметно, предохранитель. Ноль медленно поднялся, огляделся и замер, ожидая команд. Ах да... теперь командование — это я.

— Выдвигаемся. Верп?

— Да?

— Ты можешь определить ближайшую точку входа на второй ярус? Не считая той, за городом.

— Да, без проблем. Двигайтесь налево, от того треугольного корабля.

Огляделся и обнаружил чёрный треугольник, воткнутый в груду обломков. На остриях мерцают обломки стекла, а по граням пульсируют огни. Вздохнув, жестами указал Нулю направление и поплёлся за ним. Раздумывая о бытье командиром.

В былые времена командующий вёл войско в бой. В первом ряду, выставив грудь навстречу вражеским копьям. Недолго, зато оставались в легендах и песнях, от которых мёртвым никакого толка. Теперь я смотрю в широкую спину подчинённого солдата, самосознания в котором едва ли капля.

Кладбище космолётов тянется, как пустыня. Часто встречаются поля спёкшегося, до зеркальной гладкости, металла. Волосы встают дыбом, стоит представить те энергии, что смогли расплавить сверхпрочные и тугоплавкие сплавы. Ноль двигается размеренно, готовый открыть огонь в любой момент.

Верп молчит, даже экран мигает раз в полчаса. Вселенная и аварийные огни освещают путь. Пару раз вдали появлялись едва различимые силуэты, но быстро скрывались из вида. Верп назвал их «мусорщиками» и отказался от пояснений, назвав их избыточными.

Чувство времени смазалось окончательно, на корабле хотя бы часы были. Имитация дня и ночи... а тут, ничего кроме рассеянного света и опасности. Мы остановились на корпусе сигарообразного корабля, подмявшего под себя несколько звездолётов. Те под чудовищным весом промялись и вдавились в обломки.

— Сколько ещё? — Спросил я, оглядываясь, зачем-то приложив ладонь козырьком.

— Ну... ещё часов пять. — Ответил Верп, со спины Нуля.

— А потом спуск?

— Не, потом восемь часов направо.

Я посмотрел на короб, гадая, где он откопал такие древние анекдоты. У нас такие хранятся в музеях народного творчества, рядом с наскальными рисунками. А спустя шесть часов, которые тянулись тысячу лет, осознал. ИИ не шутил. Он попросту ошибался, ведя путём, которым его несли до этого.

Путь перегородил циклопический звездолёт, расколовшийся на три части. Почти утопающий в мутном озере, что, видимо, вытекло из разорваного корпуса. На поверхности воды бликуют радужные пятна, покачиваются блёклые листья с металлическим оттенком.

— Не думаю, что мы здесь пройдём. — «Вздохнул» Верп и я почти увидел его образ, чешущий затылок.

— Скорректируй маршрут.

— Угу, подключи меня к спутнику и дай систему расчёта координат.

Обломки корабля торчат из болота, как скалы, что вздымаются к бурлящей вселенной. Я остановился на берегу, вгляделся в мутную воду. Со дна к поверхности тянутся квёлые ленты «водорослей», покачиваются на несуществующем течении. Глубоко. Болото тянется на несколько километров в обе стороны, а в ширину не меньше десяти.

Ощущение, что корабль был доверху наполнен водой.

— Кто его построил, дельфины?

— Не знаю кто такие, дельфины. — Отозвался Верп.

— Это было риторический вопрос.

ИИ заморгал разными цветами, переспросил:

— Риторический? Вопрос... содержащий ответ?

— Просто не требующий его. Проход на той стороне?

— Если не завалило, то да.

Вздох. Заложить крюк или искать способ перебраться? Вздох, куда тяжелее первого. Конечно, крюк. Умный в гору не пойдёт, умный дома останется.

Подцепил из-под ног пластинку чёрного металла и без замаха швырнул, как в детстве плоский камень. Пластинка пролетела добрый десяток метров, ударилась о воду, отскочила, порождая круги. Ударилась снова, понеслась теряя скорость и сокращая размеры «прыжков», пока не скрылась под водой.

Ноль встал рядом, взял такую же пластину и швырнул. Я молча наблюдал, за «прыжками», затем повторил бросок.

Вот, мы, двое мужчин. Военные до мозга костей, в отчаянном положении, на грани смерти. Стоим и швыряем «камни» в воду. Без слов, без плана. Пластинка за пластинкой, шлепки по воде, всплески и концентрические круги, добегающие до берега.

Бросок, с отдачей, всем корпусом. Пластинка рассекает воздух, плеск, я скривился. Ошибся, задавая угол. Замер, ожидая немедленной кары за такую оплошность. Со дна болота должно подняться огромное нечто, что незамедлительно сожрёт. Но нет, болото осталось безучастным. Молчит и Верп.

Внутри меня что-то ломается, уставшее от бесконечных неудач. Броски же снимают напряжение, мысли складываются ровными блоками, укрепляя ментальные колонны, что удерживают самообладание.

Лес редеет и карабкается на холмы, будто опасаясь древнего тракта, змеящегося меж них. То тут, то там из красно-золотого покрывала опавших листьев, выступают руины времён империи. Приземистые постройки из каменных блоков с обвалившимися крышами. Может, доходные дома, для рабочих тракта, а может, и постоялые дворы. Эллион бредёт мимо них, кутаясь в плащ и скользя взглядом по склонам холмов.

Впереди дорога рассечена глубокими трещинами, над которыми воздух мелко дрожит. В нос заползает гнилостный смрад тухлых яиц. Курьер закрыл нос краем плаща и поспешил в сторону, моля богов о перемене ветра. Смрад, к счастью, остался на тракте, и с высоты холма даже видно призрачную дымку, стелящуюся по земле.

Эллион поднялся выше, прикидывая, как обойти трещины и не задохнуться. Открывающийся вид не вселяет оптимизма. Дальше остатки тракта исчезают в огромном провале, на дне которого булькает коричневая грязь. Курьер скривился, посмотрел в другую сторону и замер. На соседнем холме, над лысеющими кронами торчит металлический шест. Покачивается на ветру, опираясь на ветви.

Заинтригованный, курьер пересёк тракт, задержав дыхание. Поднялся по крутому склону, оскальзываясь на траве и листьях. За деревьями виднеется крошечный лагерь, в две палатки и повозку. На другом конце у деревьев массивный стол, на котором громоздится короб, из которого поднимается тот самый шест. Над столом склонился мужчина в бирюзовом камзоле, с вышивкой на спине. Ухом прижимается к пластине на коробе и что-то бормочет.

Эллион замер, раздумывая, стоит ли подходить. Человек явно занят, но любопытством и выпестованное годами желание собирать информацию, взяли вверх. Курьер шагнул на полянку и попался на глаза второму незнакомцу, сидевшему за палаткой. Крепко сбитый мужчина в кожаной куртке поверх тонкой кольчуги, вскочил, выхватывая меч. Зарычал, направляя оружие на илмирита:

— Стоять! Добычей с нас не разживёшься, но пиз... а, ты курьер?

— Есть такое. — Ответил Эллион, показывая красный рукав и примирительно улыбаясь. — Я тут шёл мимо, заметил вас и решил полюбопытствовать.

Мужчина в камзоле обернулся, на свету блеснули очки в костяной оправе. Охнул, схватился за поясницу и попятился от стола. Кое-как выпрямился, замахал рукой.

— Фиц, убери меч, боги... ты что, совсем сумасшедший, угрожать илмириту?

— Я... ну... не видел рукав.

— А теперь видишь, убирай!

— А если он его сам пришил, для маскировки?

— Ага, специально чтобы ограбить учёного на заброшенном тракте. Прошу прощения, сводный брат, мой помощник слегка неотёсан. Проходите, проходите, клянусь, вас послал мне сам Кирион! Невиданный успех! Меня зовут Вилер, а этот громила, как вы уже поняли, Фиц.

— Так ты киринит? — Спросил Эллион, осторожно подходя и держа руки на виду.

—- Конечно! — Воскликнул Вилер, жестикулируя и силясь распрямиться. — Кто ещё осенью в самый Танец, попрётся в эту глушь?

— Честно говоря, я рад видеть союзника по распространению знания. — Улыбнулся Эллион, действительно радуясь, что этот разговор не начался с драки и явно ею не закончится.

О, Илмир, кажется, он уже отвык от простого разговора! Даже как-то неуютно, ведь удар кинжалом в живот уже воспринимается за приветствие.

— А как я рад! Не придётся тащиться в полис, к этим дурням из академии, дабы сообщить о своём успехе! — Вилер, наконец, выпрямился и с широкой улыбкой хлопнул по коробу. — Вот, смотри, сводный брат, первый в своём роде прибор!

— Эм... а что он делает?

— Он слушает!

— Кого?

— Не знаю, но слушает ведь и передаёт нам! Вот, подойди и убедись.

Эллион подошёл к столу, с любопытством разглядывая стол. На шероховатых досках рассыпаны кристаллы и полудрагоценные камни, мотки проволоки, тонкие пластины, куски угля. Поверх лежат инструменты. Сам короб не особо большой, а металлический штырь проходит через него и стол, для устойчивости. На обращённой к курьеру стороне врезана пластинка тонкого металла.

Фиц закатил глаза и опустился на пенёк за палаткой, меч спрятал и теперь рисует палочкой на земле. Вилер приобнял курьера за плечи, подвинул ближе к столу. Большой жёлтый лист, сбитый с ветки штырём, опустился на макушку учёного. А тот, даже не заметив, указывает на короб и тараторит:

— Вот, поднесите ухо к пластине, но не касайтесь. Это важно!

— Эм... ладно...

Эллион послушно наклонился и... услышал. Тысячи едва уловимых шёпотов, сплетающихся в монотонный гул прибоя. Голос то усиливаются, то слабнут, одни возвышаются, а другие пропадают. Сквозь гомон проступает шорох и шелест. Ухо ловит отдельные слова, но они ничего не значат. Язык не знаком, хоть и похож на имперский. Эллион застыл, вслушиваясь в смех, плач и бубнёж, силясь понять, что это вообще такое.

— Это... — Пробормотал он. — Удивительно, кто это говорит?

—- Не знаю! НО... я думаю, мы сможем с ними поговорить! — Восторженно возопил Вилер, вскидывая руки над головой к падающим листьям и серому небу. — Не сейчас, но потом! Только представь, сводный брат, такие аппараты в каждом храме Кириона и Илмира! Мы сможем общаться друг с другом мгновенно!

— Ох... — Пробормотал Эллион, озадаченно смотря на короб.

Если киринит не спятил, то сообщения будут доставлять за день. Потоки информации ускорятся и, как следствие, увеличатся. Новая эра.

— А как оно работает?

— Ну... у этой версии устройство примитивное.

Поколебавшись, Вилер снял боковую крышку и отступил, позволяя курьеру рассмотреть. Внутри проволока обвивает штырь, тянется к кристаллу и парочке незнакомых элементов и замыкается на тонкой пластине.

— Это прототип. — Стыдливо сказал учёный, прижимая крышку к груди и втягивая голову в плечи. — В будущем я его улучшу, когда до конца пойму принцип.

— Очень надеюсь. — Пробормотал Эллион, судорожно пытаясь осмыслить увиденное.

Бриллиант заёрзал на груди, задрожал и в голове стрельнуло властное: ПОСТАВЬ МЕНЯ ТУДА. Эллион подчинился, прежде чем понял. Вынул из проволочного гнезда кварцевый кристалл, и поставил бриллиант. Чёрный камень задрожал, а голоса на пластине стали отчётливее, громче. Они кричат, стонут и рыдают.

Вилер попятился, распахнув рот и непонимающе, глядя то на курьера, то на бриллиант. Фиц поднялся и вновь обнажил меч, хмуро глядя на илмирита. Голоса пропали, а затем появился другой, чёткий до рези в ушах. Холодный. Он говорит отрывисто, будто считает.

Эллион, уловив новую команду, убрал бриллиант и повесил на шею. Виновато улыбнулся.

— Просто... не знаю, мне показалось, это хорошая идея. Извините.

Киринит выронил крышку и подскочил к Эллиону, забыв про правила безопасности при общении с курьерами. Схватил за плечи и тряхнул с неожиданной силой.

— Хорошая?! ВЕЛИКОЛЕПНАЯ! Умоляю, продай мне этот камень! Плачу что угодно! Мой дом, моё имущество, проклятье, я отдам тебе свою жену!

Эллион покачал головой и сказал твёрдо.

— Это... доставка. Боюсь, я не имею права продавать.

— А посмотреть? Я буду искать такие камни везде!

Поколебавшись, курьер достал бриллиант и, держа за шнурок, поднёс к глазам учёного. Вилер впился взглядом, как подросток, попавший в женскую баню. Судорожно облизнулся и отступил.

— Прошу прощения за несдержанность. Прошу, разделите с нами трапезу, а я пока напишу письмо в академию. Вам всё равно по пути, полис в полудне пути дальше по тракту. Фиц, разогревай обед!

Гориллы отступили через здание на соседнюю улицу, попутно разнеся первый этаж. Я залёг за обломком стены, наблюдая, как Охотники следуют за ними, попутно отбиваясь от выбирающихся отовсюду механоидов. Плоть против стали, казалось бы, итог закономерен. Однако на моих глазах монстр обхватил механоида щупальцами, поднял и раздавил, как банку газировки. Обломки отшвырнул в подступающих врагов, а сам поспешил за гориллами.

— Что вообще происходит? — Пробормотал я, отползая вглубь здания, к переводящему дух Нулю.

— Другой проснулся и зачищает свои владения от органики. — Пояснил Верп. — А ещё ему очень хочется меня. К счастью, из-за огромной разницы в протоколах, он пока не смог получить полный доступ и копошится в буферной зоне. Так что... нам бы уйти отсюда, поскорее.

— Ага, только придумаю, как обойти всех этих тварей и куда податься. На кладбище кораблей или к логову свежевателей?

— Второй ярус.

— Погоди, ты же сам говорил, что туда соваться не стоит.

— Да... но сейчас там, куда лучше, чем здесь.

Я пощупал бок, скривился и кивнул. Ноль поднялся по сигналу и пошёл за мной по длинному коридору к противоположной стороне здания. Мимо распахнутых дверей кабинетов и залов. Под мерцающим светом ламп и гудению в стенах. На другом конце улица упирается прямо в базальтовую пустошь, на которой находится и логово, и провал, ведущий на второй ярус.

— Не нравится мне это. — Пробормотал я.

— Есть другие варианты?

Свет вселенной перекрывается иллюминацией небоскрёбов. С базальтовой пустоши двигаются едва различимые фигуры свежевателей. Пересекаться с ними точно не стоит.

— Уж точно не через толпу свежевателей.

Верп издал звук, который можно принять за тяжёлый вздох.

— Да, ты прав. Но оставаться здесь мы не можем и на это целых три причины. ИИ, пришельцы и свежеватели. Переждать не выйдет. Как только ОН активирует все системы, нас найдут роботы, а при побеге поймают любители мяса.

— Значит, возвращаемся.

Я повернулся и посмотрел в стену, в сторону здания с костром на крыше. Кто бы мог подумать, что вся заварушка начнётся с дымовых сигналов. Как бы товарищам, если они решат прийти, это ни вышло боком. За такое мне в лучшем случае полагается добрый десяток хайнлайновских плетей.

— Выходит так. — Ответил Верп и вновь издал «вздох». — Будем искать обходные пути.

— Маршрут построить сможешь, навигатор?

— Попытаюсь.

***

Вышли через подземную парковку. Прячась за покорёженными временем остовами машин и обломками. ИИ командует в стиле «двести шагов прямо и триста налево». Ноль заметно нервничает, стискивает винтовку, что для биоробота не типично. Возможно, момент осознания куда ближе, чем мне казалось. Это и хорошо и так себе.

На соседней улице кипит бой. До нас долетает стрекот пулемётов и скрежет разрываемого металла. Изредка бахает оружие горилл, этот звук ни с чем не спутать.

Короткими перебежками, петляя и улицам, и переулкам, выбрались на баррикадированную окраину. Через которую я прошёл, кажется, целую вечность назад. Сожжённая тяжёлая техника в свете города, выглядит мрачно и обиженно, будто забытые памятники. Теперь она воспринимается несколько иначе. В первый раз решил, что здесь сшиблись две армии, а теперь это похоже на подавление мятежа, сбрендившего ИИ.

Вот только, как здесь оказался район города? Это ведь не корабль? Не ужели за пределы Вселенной можно «вылететь» и без помощи взрыва вероятностного двигателя?

Мысли оборвал оглушительный грохот. Мы развернулись и успели увидеть, как истлевший небоскрёб качнулся, накренился и начал рушиться на соседний, стремительно уменьшаясь. Крыша ударила в середину здания, и то накренилось, громогласно затрещало и... переломилось. К тёмному небу и плетению Вселенной взметнулись клубы бетонной пыли. Накрыли центр города.

Ноль остановился у искорёженного танка и с отсутствующим выражением наблюдает за разрушением. Смахнул с полусферы шлема пылинки и двинулся за мной, закинув винтовку за спину. Оружие ударилось о короб Верпа, тот возмущённо запищал, мигая красным.

Подниматься на холм из обломков звездолётов, то ещё удовольствие. Это не говоря о риске облучиться. Всё-таки межзвёздное пространство пронизано излучением, которое металл впитывает, как губка грязную воду. Остаётся надеяться, что радиация развеялась за века, которые обломки тут лежат, или на симбионта с генетиками, что работали надо мной.

***

Город скрылся за горами обломков и остовами кораблей, а я обессиленно упал на широкий лист металла с выдавленной эмблемой. Семнадцать линий, пересекающиеся концами. Сжал челюсти и накрыл бок ладонью. Стимулятор выдохся, и боль вернулась куда злее, чем была.

— Привал...

Огонь не развести, да и не надо. Не хочу привлечь ещё гостей. Ноль сел рядом со мной, снял перчатку и прикоснулся к шее и лбу. Пальцы у него шершавые и толстые. Такими только хребты ломать, как соломинки. Хмыкнув, гигант «приготовил» ИРП и разделил надвое.

Есть не хочется, но это обманка одурманенного болью организма. Я жую мягкий брикет, не чувствуя вкуса. В стороне на груде мусора возлегает развороченный остов звездолёта из переплетений кораллов. В тусклом свете на нём мерцают мелкие частицы. Мир тосклив и мрачен. Внутренний голос вкрадчиво шепчет закончить это всё прямо сейчас.

Взять винтовку, прижать дуло к левой стороне груди и вдавить спусковой крючок. Так надёжнее. Если выстрелить под подбородок или в рот, то, на удивление, велик шанс выжить. Изуродованным калекой, но выжить. Хотя скорее я буду умирать медленно и мучительно.

Зажмурился и стиснул челюсти. Губы сжались в тонкую линию.

Фиг там. Я так просто не сдамся. Годы тренировок, тысячи модификаций, изменение генома и без счёта боёв по всей галактике. Чтобы просто застрелиться? Ну уж нет. Пусть раненный, я вздрючу любого, кто встанет на пути! Вернусь на базу и доложу командованию!

— Вам нужен стимулятор? — Спросил Ноль.

— Нет... — Просипел я. — Просто устал.

— Принято.

Биоробот положил Верпа рядом со мной, как и винтовку. Скрылся из поля зрения и спустя целую вечность раздался скрежет металла. Скосив взгляд, увидел, как гигант волочит внушительный кусок обшивки. Спустя час он соорудил подобие шалаша из керамических пластин, металла и мелкого мусора. Со стороны неотличимое от прочего хлама на бесконечность вокруг.

Залёг рядом со мной и... уснул.

Мгновенно, даже завидно. Я запоздало осознал, что Ноль так и не отдыхал по-настоящему с момента встречи. Да и до этого, он наверняка не прохлаждался.

— Верп?

— Да?

— Сможешь посторожить?

— Ну...

— Спасибо.

Я закрыл глаза. Говорят, во сне человеческое тело быстрее заживляет раны. Уж не знаю, правда это или сказка, но попробовать стоит. Тем более, во сне не будут донимать мысли о заканчивающихся патронах и пайке. Воздух относительно тёплый, а к запаху успел привыкнуть. После тяжёлого дня металлическая плита кажется мягче матраса.

Сознание медленно истаивает, и я ощущаю немыслимые нагромождения обломков под нами. Чувствую, как они прижимаются друг к другу под собственным весом. Сминаются в монолит. Там на чудовищной глубине раскинулся второй ярус... защищённый от всего этим панцирем, но лишённый даже зыбкого света.

Засыпающий мозг жонглирует обрывками информации, складывает и строит выводы. Я ощутил ту самую грань между сном и явью, когда комок жира в черепе превращает в скоростной компьютер, способный на параллельные вычисления.

Нам нужно на второй ярус.

Если он защищён от потрясений поверхности, там должны быть постоянные поселения разумных видов. Скорее всего, смешанные. Значит, там есть еда, вода и информация. В сознании расцвела картина города из обломков кораблей, освещённого прожекторами. Я улыбнулся и погрузился в этот сон.

Эллион устроился в расщелине меж двух огромных камней, на подложке из прошлогодней листвы и мха. Старшая Сестра освещает лес, пока кружит в Танце с Младшей. Ночь полнится тревожными звуками, а всё зверьё попряталось, пережидая ежемесячный кошмар. Нечто несётся через лес, ударяясь о деревья, оглашает округу гулким воем. Курьер сжимает заточенную палку, уперев нижний конец в землю, и целится на вход. Пальцы проминают кору, выдавливая капли сока. Дыхание участилось, а на лбу выступили бусинки пота.

— Странно, что Схождение происходит до сих пор. — Сказал демон, покачиваясь на шнурке и высунувшись из-под одежды.

Чёрный бриллиант играет бликами в лунном свете, в глубине чудится движение чернильного тумана. Эллион покосился на него. Прикусил губу.

— Впрочем, данных было слишком мало для точного прогноза. А жизнь она такая. Было гладко на бумаге, да забыли про овраги...

— Знакомые слова. — Сквозь зубы пробормотал Эллион.

— Правда? Может, и автора назовёшь?

— Нет. Слышал от одного писаря, не более.

— Эх, но всё-таки, люди удивительны. Столько тысяч лет прошло, имя автора забылось, как и его труды, а вот этот отрывок помнят. Странно это.

— Запоминают лучшее.

— Нет. Помнят яркое.

Густая тень накрыла укрытие, и Эллион умолк, задрав голову и наблюдая, как через лес движется нечто похожее на жука-палочника, но размером с замок. Существо вытягивает лапы, тонкие в сравнении с телом, как у паука. Они опускаются в лес и с хрустом переламывают вековые деревья. Голова на длинной шее раскачивается из стороны в сторону, выстреливает языком. На глазах курьера чудовище поймало лося и втянуло в себя.

— Занятно... — Пробормотал демон, бриллиант поднялся до подбородка. — Вот значит, как оно обходит квадрат массы.

— Что? — Прошептал Эллион, вжимаясь в камень.

— Ну, чем больше размер, тем выше давление на кубический сантиметр. Такие большие существа не могут существовать. Их кости просто раскрошатся под собственным весом.

— Ага, ему это расскажи.

— А сейчас особый случай. Луна компенсирует вес...

Демон продолжил фразу, но Эллион ничего не понял, лишь смутно уловил смысл. Покосился на танцующих Сестёр. Во время Танца тело становится легче и акробаты могут почти летать, а значит, прямо сейчас вес твари не такой уж огромный.

— Ты подозрительно много знаешь. — Пробормотал курьер, наблюдая, как огромное чудовище углубляется в лес.

— О, у меня были бессчётные века для раздумий. Ты даже не представляешь...

Монстр затерялся за деревьями, и курьер обессиленно опустился на влажный ковёр из листьев. Прикрыл глаза. Танец скоро кончится, и он сможет продолжить путь. Демон продолжает болтать и порой из потока выскакивают знакомые слова, но явно облачённые другим смыслом. Затем наступила ТИШИНА. Луны завершили Танец и отдаляются друг от друга.

— Мне вот интересно, та девочка, Тишь. Она ведь дорога тебе?

— Да.

— Почему?

— Она спасла меня и... не знаю, просто чувствую потребность беречь её.

— Но ты ведь решил не помогать ей.

Эллион прикусил губу, вздохнул.

— Взрослые не должны постоянно опекать детей. У неё есть защитник и без меня.

— Но ты ведь лучше?

— Да.

— Но так почему?

— Потому что я не тот защитник, который ей нужен. Парень тоже должен расти, а не пребывать в моей тени.

— Ну... позиция здравая, вот только у них не бытовые трудности, а свора тренированных убийц на хвосте.

Эллион промолчал, перевернулся набок, кутаясь в плащ и зарываясь в листья. Коричнево-оранжевые они скроют от чужих глаз, а густой аромат прелости маскирует запах. Хорошее укрытие, за неимением другого. Слова демона растревожили сердце, но курьер закрыл глаза и стиснул кулаки. Роан не беспомощный мальчишка, быстрый, сноровистый и умный, да и с мечом хорош. Да и Тишь, далеко не беззащитная овечка. Они справятся, а его появление только вызовет чувство вины, что бросили. Разбередит рану.

***

Утро встретило Роана ударами в гонг и зычным рёвом улыбчивого монаха. Крепость просыпается, наполняется голосами, сиплыми спросонья, а по воздуху плывут ароматы ритуальной перловки на воде. Мардок велит быть сытыми, но презирает излишества. Еда просто ресурс для боя, не более. Воин, поддавшийся желаниям, теряет функциональность.

Тишь нежится на медвежьей шкуре, что заменила им постель, кутается в тяжёлое одеяло. Роан осторожно, будто боясь разбить, поцеловал в висок и торопливо поднялся. Начал одеваться, с некоторой брезгливостью касаясь рубахи. Ткань за последние дни пропиталась потом и кожным салом, мерзко липнет к телу. Стыдно в такой спать рядом с любимой, но если раздеться будет хуже. Ведь он не мылся больше недели.

Парень походя коснулся щеки, замер, ощутив мягкую и редкую щетину. Достал меч и оглядел отражение на полированном клинке. Действительно, щёки и подбородок покрывает жиденькая и светлая щетина. А под носом прям тёмные усики, от вида которых захотелось резануть себя по лицу.

Даже в детстве Роан не понимал старших товарищей, что с гордостью щеголяли первыми усами. Называли это мужественным и сильно гордились, хотя выглядели, как мерзкая пародия на взрослых.

Но ничего, когда волосы укрепятся в полноценную щетину, сможет отрастить бородку, что скроет самые уродливые шрамы. Роан большим пальцем сформировал лёгкую улыбку, попытался улыбнуться сам, но выросшая щетина не исцелила отмершие мышцы лица. На всякий случай оглядел себя и едва не застонал, обнаружив толстые волоски на фалангах пальцев ног. Вот зачем они там?

Тишь поднялась сладко потягиваясь, прошла к нему и обняла со спины, уткнулась личиком меж лопаток. Роан почти застонал от отвращения к себе. Как ей не противно? Провёл ладонью по лицу, возвращая обыденное выражение полного безразличия.

— Как думаешь, я смогу?

Тишь потёрлась носом меж лопаток. Есть в этом движении нечто тёплое и ободряющее, ценнее любых слов. Парень вздохнул, вернул меч в ножны и повязал на поясе. Накинул поверх рубахи свитер грубой вязки и плащ. Шагнул к выходу. Девушка последовала, набросив на себя плащ, даже не удосужившись обуться. Будто её вовсе не пугает утренний холод и беднеющее осеннее солнце.

Во дворе храма-крепости копится народ, под лучами восходящего солнца над головами поднимаются облачка пара. Часть народа, не дожидаясь открытия донжона, отошла к стойкам с ритуальным оружием. Роан последовал их примеру. На грубо сколоченных стойках покоятся длинные мечи из бронзы, не заточенные и с затупленными остриями. Убить таким можно, но придётся постараться, а вот покалечить... Парень покосился на хромающего в стороне монаха.

Интересно, сколько из служителей Мардока стали калеками в ходе фестиваля?

Бронзовый меч слегка тяжелее стального, и в этой тяжести сквозит мрачная агрессия. Роан едва сдержал желание крутануть кистью, взвесил в руке и подцепил на пояс кольцо. В которое просунул меч.

Двери донжона распахнулись, и поток паломников хлынул внутрь, ведомый запахами каши. Среди потока мелькнуло знакомое лицо наймита, но тут же затерялось. Роан медленно пошёл туда, оглянулся на Тишь. Девочка покачала головой и указала на подвывающего её монаха-здоровяка. В одной руке гигант держит деревянную миску. Заметив замешательство во взгляде парня, подошёл ближе и сказал, широко улыбаясь.

— Трапезная в донжоне только для участников фестиваля. Но не бойся, я принёс еду для твоей спутницы.

Монах показал содержимое, и у Роана звучно квакнул желудок. В миске исходит паром томлёное рагу с кусочками мяса, а прижато оно ломтём свежего хлеба.

— А можно меня также покормят?

— Нет-нет, правила священны. На первых этапах паломники причащаются кашей.

— Да... но...

— Едва ВОИНОВ! Благословлённая Мардоком!

Роан вздохнул и, прежде чем скрыться в толпе, неуверенными жестами пожелал Тишь приятного аппетита. День обещает быть весёлым, особенно если его стошнит от такой безвкусной каши.