«Речь идёт о ситуациях, когда государство обеспечивает гражданину право на защиту, — поясняют в ведомстве. — Адвокат в таких случаях получает вознаграждение по установленным тарифам, но при этом обязан добросовестно защищать интересы подсудимого».

Первый вице-президент Федеральной палаты адвокатов Михаил Толчеев подтвердил «Российской газете», что ежегодная индексация предусмотрена законодательно:

«Хотя в прошлые годы неоднократно вводился мораторий на повышение, сейчас правительство последовательно исполняет свои обязательства. Это справедливо — оплата должна соответствовать экономической ситуации».

Отдельно отмечается, что распределение заявок на защиту между адвокатами происходит автоматически — следователь не может выбрать «удобного» специалиста. С 1 октября 2025 года все региональные палаты перейдут на эту систему, что исключит нарушения очереди.

(Судья на мгновение поднимает брови, но ничего не говорит. Секретарь переводит взгляд с одной бумаги на другую.)

СВИДЕТЕЛЬ №1: В условиях стресса, вызванного ожиданием увольнения, я принял решение направиться домой. В течение года массовые увольнения в организации, где я работаю, происходили без объяснимых причин. Сначала сократили самых «неэффективных», затем – просто тех, кто стоял ближе к выходу. Позже начали увольнять по принципу «кто первый моргнет».

(В зале кто-то машинально моргает, потом ещё раз. Ощущение неловкости нарастает.)

СВИДЕТЕЛЬ №1: За неделю до описываемых событий один из моих коллег перестал выходить на связь. Его телефон отключен, его дом пуст, а на рабочем месте осталась лишь его чашка с надписью «Я еще здесь». И она до сих пор дымится.

СУДЬЯ: Переходим к допросу свидетеля № 2. Свидетель № 2, вам известно местонахождение указанного пропавшего лица?

СВИДЕТЕЛЬ № 2: Да, он устроился на работу. Сказал, что будет отсутствовать две недели. Телефон с собой брать нельзя.

СУДЬЯ: То есть на связь он не выходил?

СВИДЕТЕЛЬ № 2: Верно. Связь возможна только после его возвращения.

СУДЬЯ: Суд принимает к сведению данное обстоятельство, но признает его крайне тревожным.

(Тишина. Кто-то приподнимается на стуле, но тут же опускается обратно.)

СУДЬЯ: Переходим к исследованию доказательств. Свидетель № 1, поясните, при каких обстоятельствах вы оказались в торговой точке «Одно из двух»?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Я решил приобрести подарки в данной сети.

СУДЬЯ: Опишите обстановку, которую вы там обнаружили.

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Торговое пространство напоминало декорации к фильму о конце света. Пол выглядел обугленным, стены источали дым, потолок был чернее, чем будущее сотрудников моей компании. Единственным источником света были белоснежные стеллажи, уходящие в бесконечность.

(Кто-то в зале нервно закашливается.)

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Над каждым проходом висели огромные вывески с указанием категорий товаров: «Всё для дома», «Всё для работы», «Всё для праздников», «Всё для выживания» и – что меня особенно насторожило – «Всё для тех, кого уволили».

(По залу пробегает лёгкая дрожь. Несколько человек невольно наклоняются вперёд, как если бы хотели рассмотреть вывеску. Судья на мгновение отводит взгляд в сторону.)

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Я направился в секцию «Все для праздников». Полки были уставлены коробками. На них были белые этикетки, но текст не читался. Я использовал фонарик телефона и обнаружил, что цена одной из коробок составляет 5000 рублей, категория — «Эконом». На поверхности находились две кнопки: «open» и «close».

СУДЬЯ: Вы взаимодействовали с коробкой?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Да. Я нажал «open». Коробка раскрылась, внутри находилось человеческое тело в костюме Деда Мороза.

(Судья слегка наклоняется вперёд.)

СУДЬЯ: В каком состоянии находился человек?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Он не двигался. Затем голова повернулась, и я услышал голос:

«Вы сделали правильный выбор! За 5000 рублей вы получаете Деда Мороза, ведущего корпоратива или друга на новогодние праздники. В подарок – 5% скидка на следующую покупку».

СУДЬЯ: Какова была ваша реакция?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Я был шокирован. Начал открывать другие коробки. Внутри также находились люди.

(Женщина в зале невольно прижимает руку к горлу. Несколько человек опускают глаза.)

СУДЬЯ: В каком состоянии?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Они не двигались.

СУДЬЯ: Каковы были ваши дальнейшие действия?

СВИДЕТЕЛЬ № 1: В одной из коробок я обнаружил исчезнувшего коллегу. Он был в костюме черепашки-ниндзя.

(В зале гробовая тишина.)

СУДЬЯ: Суд принимает данные показания к сведению.

(Секретарь машинально делает пометку, но чернила растекаются. В углу стоит неоткрытая коробка № 12/31.)

СЕКРЕТАРЬ: Суд удаляется для вынесения решения.

(Следующие пятнадцать минут ощущается странный эффект эха. Несколько человек переглядываются.)

СЕКРЕТАРЬ: Встать, суд идет.

СУДЬЯ: Суд, рассмотрев обстоятельства дела, установил следующее: массовые увольнения сотрудников в компании-ответчике привели к утрате логической связи между кадровыми изменениями и процессами внутри организации. Лицо, числившееся пропавшим, было обнаружено в торговой точке «Одно из двух» в состоянии, свидетельствующем о нарушении его прав. Кроме того, торговая сеть занимается поставками так называемых «человеческих товаров», что выходит за рамки законодательства и требует дополнительного разбирательства.

СУД ПОСТАНОВИЛ: Приостановить деятельность сети «Одно из двух» до выяснения всех обстоятельств. Запросить у компании полный список сотрудников, прошедших «переоформление». Назначить независимую проверку всех трудовых контрактов, заключённых с данной организацией. Свидетеля №1 признать потерпевшим и предоставить временную защиту. Продолжить разбирательство и допрос ключевых фигур, причастных к делу.

(В зале стоит гнетущая тишина. Воздух — тяжёлый, спертый, будто здесь слишком долго не открывали окна. Несколько человек неспокойно ёрзают на стульях, кто-то опять глухо кашляет.)

СУДЬЯ: На этом этапе суд берёт паузу для анализа новых обстоятельств. Заседание будет продолжено после представления дополнительных доказательств.

СЕКРЕТАРЬ: Судебное заседание объявляется приостановленным.

(Судья выходит из зала. В углу остаётся неоткрытая коробка № 12/31. В её стенках что-то движется.)

ЧАСТЬ II

ДЕЛО № 12/31

О товаризации человека, принудительном трудоустройстве и превращении рынка труда в буквальный базар.

СЕКРЕТАРЬ: Встать, суд идет.

(Присутствующие встают. Судья занимает место.)

СУДЬЯ: Заслушивается продолжение дела № 12/31. Напоминаем, что в ходе предыдущего заседания было установлено: Необоснованные увольнения на предприятии заявителя. Исчезновение сотрудников и их последующее обнаружение в торговой сети «Одно из двух». Факты торговли людьми, замаскированные под праздничные распродажи.

(Кто-то в зале хрипло втягивает воздух. Сзади раздаётся стук – это уронили ручку, но никто не смеет наклониться, чтобы её поднять.)

СУДЬЯ: Суд переходит к рассмотрению новых обстоятельств. Свидетель №1, поясните, какие события произошли после вашего визита в торговую сеть?

СВИДЕТЕЛЬ №1: Когда я нашёл бывшего коллегу в коробке, то, естественно, попытался понять, что происходит. Но уже на следующий день ко мне пришла повестка — велели явиться в отдел кадров «Одно из двух» для «уточнения моих решений».

(Свидетель №1 сглатывает. Его лицо стало бледнее с прошлого заседания. Он говорит медленно, но с каждым словом его голос дрожит всё сильнее.)

СУДЬЯ: Вы выполнили требование?

СВИДЕТЕЛЬ №1: Да. По прибытии я обнаружил, что отдел кадров представляет собой торговый склад. Мои бывшие коллеги находились там в качестве товаров. У каждого был свой ценник и категория:

«Друг на час» – 3000 рублей,

«Коллега для корпоратива» – 5000 рублей,

«Начальник со скидкой (бывший)» – цена договорная.

На стенах висели рекламные слоганы:

«РАБОТА НЕ СОН — ОТРАБОТАЕШЬ, КОГДА КУПЯТ.»

«РАСКРОЙ СЕБЯ В НОВОМ КАЧЕСТВЕ!»

«КОНТРАКТ? ЭТО ПРОСТО НОВАЯ ФОРМА ТЕБЯ.»

(Несколько человек в зале напряжённо двигаются на стульях. Воздух как вареный бульон.)

СУДЬЯ: Уточните, в каком статусе находились вы?

(Свидетель №1 закрывает глаза, будто вновь видит это перед собой.)

СВИДЕТЕЛЬ №1: Мне сообщили, что мой контракт не завершён, и теперь мне предстоит выбрать категорию товара. Я попытался возразить, но мне продемонстрировали подпункт 12.31 моего трудового договора, согласно которому после увольнения я передаю себя в систему «Одно из двух» для поиска новой функциональности.

(Судья молчит. Его пальцы едва заметно двигаются по зеленой папке.)

СУДЬЯ: Вы осознавали последствия подписания такого договора?

(Свидетель №1 впервые громко смеётся. Смех резкий, почти истеричный, но он быстро гасит его.)

СВИДЕТЕЛЬ № 1: Никто его не читал! Мы все думали, что это стандартный трудовой контракт.

(Глухой хруст – судья переворачивает страницы документа. Секретарь, прежде чем подать бумаги, мельком смотрит на них, и губы его бледнеют.)

СУДЬЯ: Суд исследует доказательства, предоставленные свидетелем. Документ «Каталог сотрудников» содержит перечень персонала с указанием стоимости и сфер применения. Записи с камер наблюдения показывают, как люди, покидающие свои компании после увольнения, оказываются на складе «Одно из двух». Договор трудоустройства, где мелким шрифтом в подпункте 12.31 указано, что после увольнения человек передаётся в распоряжение компании для «дальнейшего использования». Суд признаёт эти доказательства весомыми. В судебном заседании присутствует представитель торговой сети?

(Пауза. Секретарь уточняет, но представитель отсутствует.)

СЕКРЕТАРЬ: От компании «Одно из двух» поступило письменное заявление:

«Наши процессы соответствуют рыночной логике. Каждый уволенный сотрудник должен адаптироваться к новой реальности. Мы просто предоставляем ему возможность быть полезным. Выбор за клиентом. Спасибо за доверие.»

СУДЬЯ: Ясно. Свидетель № 1 что было дальше?

СВИДЕТЕЛЬ №1: Вошёл покупатель.

(Секунда тревожного молчания.)

СВИДЕТЕЛЬ №1: Он спросил:

– Мне нужен кто-то на праздники. Он подойдёт?

(Голос свидетеля № 1 срывается.)

СВИДЕТЕЛЬ №1: Менеджер улыбнулся и сказал:

– Конечно! Мы можем упаковать его прямо сейчас.

(Судья медленно закрывает папку. В зале гробовая тишина.)

СУДЬЯ: Вы оказались в коробке?

Свидетель №1: Да. Крышка закрылась, и я услышал автоматический голос:

«Спасибо за покупку! Вы сделали правильный выбор.»

(В зале гробовая тишина.)

СУДЬЯ: Исходя из представленных материалов, суд установил: Факт принудительной «товаризации» граждан под видом трудовых соглашений. Факт недобросовестных условий найма, влекущих за собой утрату человеком правосубъектности. Факт торговли людьми в рыночном формате с каталогизацией, сегментацией и ценообразованием.

(В зале становится кошмарно тихо.)

СУДЬЯ: Суд тщательно рассмотрел все аргументы «за» и «против» и постановляет: Немедленно приостановить деятельность сети «Одно из двух». Признать все заключённые с гражданами «контракты» ничтожными. Возвратить всех «товаризированных» сотрудников в их первоначальный правовой статус. Направить материалы дела в Генеральную прокуратуру для возбуждения уголовного дела. Свидетелю №1 предоставить реабилитацию и юридическую защиту.

СЕКРЕТАРЬ: Судебное заседание объявляется закрытым.

Судья встаёт, но не уходит.

Его пальцы заметно дрожат.

Конвоиры выводят свидетеля №1.

Свет отбрасывает неровные тени на стены.

Секретарь сидит за столом и перелистывает документы.

Внезапно задерживает взгляд, хмурится.

В руках у него контракт самого судьи.

Подпункт 12.31: «По завершении судебной карьеры вы переходите в товарный сегмент „Лидерские кадры“».

На стене вспыхивает огромный экран.

Он зажигается слишком медленно.

Будто наслаждаясь моментом.

«Лот №1 – СУДЬЯ».

Голос из колонок звучит ровно, без эмоций:

Открывается аукцион. Стартовая цена – 1 000 000 рублей.

Тени на стенах начинают шевелиться.

«Военный коммунизм»?

Известность эта история получила благодаря анонсу предстоящего судебного процесса, опубликованному в газете «Коммунар» за 1 февраля 1925 г., № 26 (1958). На повестке дня Пролетарского суда ни много ни мало — дело о хищении спирта. К губсуду привлекалась вся без исключения администрация Тулспиртсклада вместе с контролерами. Не избежали ответственности и потребители — «представители» тульских шинков (питейных заведений. — С. Т.) высокого пошиба». Всего судили 17 человек «при не одном десятке свидетелей».

В ходе следствия, начавшегося еще в мае 1924-го, выяснилось, что хищение спирта производилось в основном с 1918-го по 1921 год — самые тяжелые годы Гражданской войны, «когда люди за корку хлеба продавали себя, тащили на базар самое дорогое». Расхитители чудовищно обогатились: за бесценок приобретали золото и золотые украшения, заказывали местным ювелирам столовые приборы из серебра с фамильными гербами, строили дома и т. д. и т. п.

Не случайно делом занимался не губрозыск, а ОГПУ (объединенное государственное политическое управление — орган государственной безопасности СССР в 1923–1934 годах. — С. Т.).

«Способы хищения были просты, — пояснял «Коммунар» (описание судебного процесса сохранилось в пяти номерах газеты с 3 по 7 марта 1925 г.). — По книгам (видимо, учетным. — С. Т.) было «все благополучно», наличие с итогами сходилось. Тащилась же экономия, устраиваемая при помощи инспектора РКИ Музалевского, который и сам был всегда не против выпить и взять себе бутылку-другую спирта, и акты на разлив, усушку спирта и бой готового розлива подписывал прямо, не глядя, рассчитывая «на совесть» зама с завом. А как раз эти «бой», «усушка» и «разлив» шли на базар. Были и более «тонкие» способы «экономить». Привозит спирт на склад для сдачи на хранение какой-либо инспектор, а здесь его Черменский обдирает, как липку, при помощи своих подвальных махинаций: обмеряет его на 20–30 ведер и парень ни за что идет под суд, как за халатность. А если сдатчик свой, или в амбицию вломиться хочет, то сразу здесь Ланской и Черменский «уступочку» создадут, благодетелями объявятся и часть недостачи спирта возвратят под видом того, что, мол, «из экономии товарищу на выручку идет».

«Цветы благоуханного ректификованного букета»

Председательствовал на суде тов. Алёшин, обвинял тов. Волков. Защита — адвокаты Данкман, Стржельбицкий и Каспин.

Сложность делу для совсем еще юного советского суда придавала грамотность обвиняемых, прекрасно подкованных юридически. Свои злодеяния они с точки зрения бюрократических процедур совершали идеально: «Действовали „по закону“, „по всем статьям“. Не хватит спирта — акт, усушка, утечка. Мало ли причин для его нехватки. Тихо и чисто они делали свою черную работу».

Ланской и Черменский заправляли спиртскладом, в разное время заведовали им. «Около них увивалась всякая мелкая сошка разных чинов и рангов. Делалось все, конечно, с благословения „начальства“ — начальника Рауспирта (районного управления спиртовой промышленности. — С. Т.) Ефимовича, инспекторов РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции. — С. Т.) Фандеева, Музалевского.

...Положим, здесь была и своего рода „демократия“. Получали спирт и мелкие служащие склада — механик Оськин и др.».

Бывшие зав. и зам. зав. складом виновными себя не признали, сообщив, что мелкими дозами раздача спирта все-таки могла иметь место. «Крупные недостачи бывали, но чем их объяснить — они-де не знают. Золото же, которое у них нашли — раньше было накоплено, а вовсе не „спиртового происхождения“.

„А как вы думаете, — задает вопрос председательствующий тов. Алешин Ланскому, — могли ли такие крупные недостатки объясняться чем-нибудь кроме хищения?“ Подсудимый мнется, но потом говорит: Да, конечно, хищения были, но, вероятно, в дороге».

За кафедру выходит бывший инспектор Рауспирта Фандеев. Человек пожилой, окончивший в свое время юридический факультет Московского университета. При царе заведовал акцизом. К служителям советской фемиды он относился с явным, плохо скрываемым пренебрежением, считая, что его знания в области метрологии и сложность научных формулировок помогут избежать правосудия.

«Недостачи, конечно, бывали, но здесь многое может объясниться неточностью измерительных приборов — мерников», — пояснял подсудимый, заимевший для мелких выдач даже специальный термин: «бутылочно-рюмочный расход».

«Почему же эта неточность была всегда в пользу администрации?» — спросил судья.

«Ну, значит, трата в пути...» — задумываясь, ответил Фандеев.

«Как же получалась экономия? — интересуется прокурор. — Нормы, должно быть, были слишком высоки?»

На этот вопрос обвиняемые дают уклончивый ответ, за исключением подсудимого Никольского, который прямо заявляет: «Нормы были высоки чрезмерно».

Откровенный бухгалтер

Бухгалтер Никольский вообще вел себя довольно раскрепощенно. Выйдя далеко за рамки «экономии», он рассказал суду много чего интересного, в том числе о кутежах самого Ланского, например: «Начальник Рауспирта Ефимович, инспектор Фандеев и др[угие] начальствующие ежедневно в 12 час. ходили в квартиру Ланского. Оттуда возвращались „повеселевшими“. В то же время „приемка спирта на Тульском складе“... „прославилась на всю республику“. Обмеривали и клиентов — лаковых заводчиков. Этот обмер Никольский испытал на „своей шкуре“, он тоже был лаковым заводчиком и в свое время судился по делу тульских лакировщиков».

После таких откровений инженеру Ефимовичу и инспектору Петрову выступать было непросто. Суду они отвечали, что о недостачах слышали, но объясняли это плохим транспортом, а «после ревизии у Ланского выпивали».

Обвиняемый Масленников, служивший приказчиком при дровяных складах на Тула-Лихвинской ж/д, рассказывал, «как он ходил на склад получать спирт; один раз получал 2 бутылки, а у склада вижу красноармейцы — испугался, вернулся. А Черменский говорит: у нас спирт „законный“, чего бояться. С тех пор я и ходить перестал...

В том же духе показания и остальных. Выпивки... Бутылочно-рюмочные порядки».

Сдатчики спирта Сергиевский и Корсунский показали, «что при сдаче всегда получались нехватки. Корсунскому один раз „накинули“ 10 ведер». И вообще, спиртом расплачивались со всеми. Свидетели фотограф Вакуленко — «в 21 году увеличивал портрет Ланского» — и подрядчик Мысков, ремонтировавший гараж, оба получили вознаграждение 95-градусной хмельной жидкостью.

Защита и приговор

«Греются у спирта», — заявил помощник прокурора тов. Волков. «Эти „спецы“ (недаром большинство подсудимых — люди с высшим образованием), пользуясь сложностью вверенного им хозяйства и трудностью для рабочего надзора, в то время еще недостаточно опытного уследить за всеми „тайнами“, обратили спиртсклад в дойную корову с обильным удоем веселящей жидкости».

Обвинитель потребовал сурового приговора: 8 лет лишения свободы. Вот достаточная мера ответственности расхитителям социалистической собственности, заявленная на том суде. От обвинений в адрес подсудимых Жаворонкова, Дьяконова, Пискарёва пом. прокурора вообще отказался.

Наступило время защиты. Случайно или нет, но Никольский и Масленников от ее услуг отказались. Адвокаты остальных обвиняемых взяли на вооружение следующую линию: хищение спирта — не доказано. «В деле было просто незаконное распределение той экономии, которая получалась при хранении спирта на складе». Защита отрицала даже наличие состава преступления, не забыв отметить при этом трудовое происхождение большинства обвиняемых, трудности быта в годы войны и прочие смягчающие обстоятельства.

В результате два главных руководителя тульского спиртсклада Ланской и Черменский признаны виновными в систематическом хищении спирта и «приговорены к лишению свободы со строгой изоляцией сроком на 5 лет каждый, с поражением в правах на 3 года».

Инспекторы Рауспирта Фандеев, Петров, инспектор РКИ Музалевский, виновные в соучастии — к лишению свободы сроком по 2 года каждый. «Ходаков — в незаконном получении и хранении спирта — к лишению свободы на 2,5 года с поражением в правах на тот же срок и конфискацией части имущества».

Остальные оправданы.

* Публикации цитируются с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.