"Ксифиас" являлся греческой подводной лодкой, которая была построена незадолго до Первой мировой войны, она так же принимала (пусть и пассивное) участие в Первой мировой войне. Так же являлась третьей подводной лодкой в истории греческого флота, помимо этого являлась второй и последней подлодкой класса "Дельфин", первым соответственно был сам "Дельфин"

Постройка и характеристики лодки

Подводная лодка "Ксифиас" была заказана в 1910 году на верфи в Тулоне. Была передана в королевские Военно-морские силы Греции в марте 1913 года, уже по окончании Первой Балканской войны и не приняла участие в боевых действиях против османского флота, в отличие от "Дельфина", который всё-таки успел принять участие в боевых действиях.

Водоизмещение подводной лодки составляло 310 тонн в надводном положении и 460 тонн в подводном положении. Лодка имела длину 47,10 метров. "Ксифиас" имел рабочую глубину погружения 18 м и максимальную глубину погружения до 36 м. Его экипаж должен был состоять из 24 человек, но из-за нехватки подготовленных кадров, состоял всего из 19 человек.

Лодка могла развивать максимальную скорость в 12 узлов в надводном положении и 8,5 узлов в подводном положении. Так же лодка имела на вооружении 5 ТА: 2 носовых палубных, 2 кормовых палубных и 1 носовой подпалубный по 450 мм, имела боезапас в 6 торпед. А само название "Ксифиас" означало рыба-меч на греческом языке.

История службы подлодки

"Ксифиас" прибыл в Грецию уже после окончания Первой Балканской войны и поэтому не успел принять участия в боевых действиях. До вступления Греции в Первую мировую войну, "Ксифиас" несмотря на то, что был относительно новой подводной лодкой, играл роль по сути учебного судна и не принимал участия в дальнейших боевых действиях, даже после того как был конфискован у греческого флота французами в 1916 году.

"Ксифиас" как и остальной греческий флот были конфискованы французами в октябре 1916 года, во время греческого национального раскола. Подлодку вместе с остальными кораблями вернули только в 1919 году, подводная лодка была в плачевном состоянии, и в следующем году её списали. Вот так и закончился боевой (или не совсем) путь третьей подводной лодки в истории греческого флота. А на этом у нас всё.

Спасибо за внимание !

2) если взять тот же самый багет и масло, но добавить сверху тоненькую нарезку осетрины и подбросить....

ОН ТОЧНО ВНИЗ ОСЕТРИНОЙ И УПАДЁТ!

Мы составили очень чётко график лабораторных экспериментов.

Но тут появились новые спонсоры и настояли на полигонных испытаниях рядом с водоёмами в Калерии.

Спонсоры были не из бутербродной элиты. Они бодяжили элитную водку в количестве 98 сортов.

Вы не поверите!

Мы им не отказали тоже!!!!

19 июня 1990 года ушел из жизни Георгий Бурков. Актер без диплома, но с бездной таланта. Человек, которого не хотели брать в театральные вузы, но без которого невозможно представить советское кино. Он играл у Шукшина, Бондарчука, Рязанова, но главной его ролью так и остался он сам — упрямый, неудобный, бесконечно обаятельный.

«Во рту каша, но играет как бог»

Можно ли стать великим актером без образования? Бурков — живой ответ. Он мечтал о сцене с детства, но столичные педагоги раз за разом отказывали: «Не та внешность, не та дикция». Позже Эльдар Рязанов скажет: «У него было лицо спившегося русского интеллигента» — но именно это и сделало его незаменимым.

Буркова не брали в театральные — он пошел учиться на юриста, но быстро сдался. Играл в провинциальных театрах, пока однажды его не заметила помощница режиссера театра имени Станиславского. Ее вердикт был убийственно точным: «Во рту каша, страшненький, но играет как бог!»

Так он попал в Москву. И чуть не потерял всё на первом же спектакле.

Пьяный дебют и спасение

Его первый выход на столичную сцену сорвался — в тот вечер приехал друг, и Бурков… ну, выпил. По-сибирски. Настолько, что не смог выйти к зрителям.

Увольнение казалось неминуемым, но режиссер Борис Львов-Анохин неожиданно вступился за него — даже платил ему какое-то время из своего кармана. Почему? Видимо, разглядел то, чего не видели другие: неуправляемый талант, который стоит любых хлопот.

Жена-пигалица и «пермский аферист»

В театре Бурков встретил Татьяну Ухарову — 19-летнюю актрису, хрупкую, как тростинка (37 кг веса!). Он был старше на 13 лет, и родители с обеих сторон были против:

• «Это же пермский аферист!» — пугались родные Татьяны (как раз тогда в газетах пестрели истории о мошеннике из Перми).

• «Как она тебе внуков родит?» — переживала мать Буркова.

Но они поженились. И вопреки всему — остались вместе навсегда.

Шукшин, Рязанов и «спившийся интеллигент»

В кино Буркову доставались роли неудачников, опустившихся, но душевных людей. Рязанов снял его в «Зигзаге удачи», «Стариках-разбойниках», «Иронии судьбы» — и каждый раз это был тот самый Бурков: грустный, ироничный, бесконечно живой.

Но настоящим потрясением стали его работы у Шукшина — «Печки-лавочки», «Калина красная». А потом — «Они сражались за Родину» Бондарчука, где он сыграл так, что зрители плакали.

Театральные метания и последний выбор

С театром у него отношения были сложные. Из Станиславского ушел в «Современник» к Ефремову, но когда тот перешел во МХАТ — не последовал за ним. Позже все же оказался там, но ненадолго.

Он был человеком, который не умел идти на компромиссы — даже с самим собой.

«Как это — без тебя?»

В жизни Бурков не был «спившимся интеллигентом» — скорее, бунтарем, который умел любить. Когда жена поставила ультиматум: «Или я, или алкоголь», он испугался: «Как это — без тебя?» И смог завязать.

Татьяна ради него оставила кинокарьеру — играла только в театре. Но, кажется, ни разу не пожалела.

Внезапный финал

В 1990-м Рязанов позвал его в «Небеса обетованные» — на роль президента нищих. Но Бурков неудачно упал, сломал ногу. Врачи обнаружили рубцы на сердце — последствия незамеченных микроинфарктов. А потом оторвался тромб…

Он умер 19 июня. Ему было всего 57.

Послесловие

Георгий Бурков не вписывался в стандарты — и поэтому стал легендой. Его не хотели брать в актеры, но без него невозможно представить ни «Иронию судьбы», ни «Калину красную».

Он прожил жизнь по своим правилам — и оставил после себя не только роли, но и вопрос:

А мы сами готовы идти против всех — ради того, во что верим?

Ребят, спасибо, что дочитали до конца. Очень признателен всем тем, кто делится моими статьями, ставит лайки и оставляет комментарии. Я всегда только «ЗА» конструктивную критику или оправданные замечания. Благодаря этому, становлюсь лучше и лучше с каждым разом.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву

Также буду рад, если присоединитесь к нашему уютному сообществу, где мы обсуждаем великих людей прошлого, делимся интересными фактами и эпизодами из их жизни

➡️ Сообщество

Всем добра и тепла, до скорых встреч❤️

23 июля 1923 года – дата, навсегда вписанная в историю московского и российского здравоохранения.
Именно в этот день, Постановлением № 315 Мосздравотдела, на базе Московской городской станции скорой медицинской помощи был основан Институт неотложной помощи имени
Н. В. Склифосовского.
Этот институт, выросший впоследствии во всемирно известный НИИ скорой помощи, стал преемником славных традиций милосердия, заложенных в стенах уникального архитектурного комплекса на Сухаревской площади задолго до его появления.

Странноприимный дом Шереметевых

История этого места началась не в 1923 году, а веком раньше.
28 июня 1792 года граф Николай Петрович Шереметев, человек эпохи Просвещения, известный благотворитель и покровитель искусств, заложил камень в основание «каменной гошпитали»
и богадельни – Странноприимного дома.
Его создание стало исполнением завета горячо любимой супруги графа, бывшей крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой-Жемчуговой, скончавшейся вскоре после рождения сына.

Кончина супруги моей графини Прасковьи Ивановны столь меня поразила,
что я не надеюсь ничем другим успокоить страждущий мой дух, как только одним пособием для бедствующих, а потому, желая окончить давно начатое строение Странноприимного дома, сделал я предположение к устройству оного, отделяя знатную часть моего иждивения.

– писал Шереметев.

Изначально спроектированный Елизвоем Назаровым, облик здания кардинально изменил выдающийся итальянский зодчий Джакомо Кваренги.
По воле скорбящего графа он превратил утилитарное здание в величественный «Дворец милосердия» – шедевр эпохи классицизма с полукруглой колоннадой, скульптурами и домовой церковью Живоначальной Троицы, внутреннее убранство которой поражало роскошью.

Открытый 29 июня 1810 года, уже после смерти графа, Странноприимный дом стал одним
из первых в России учреждений, оказывающих бесплатную медицинскую помощь и приют нуждающимся.
За век его существования помощью воспользовалось около 2 миллионов человек,
на что было потрачено свыше 6 миллионов рублей.
Позднее он стал известен как Шереметевская больница – одна из лучших частных больниц Москвы XIX века, внедрявшая новейшие достижения медицины такие как рентген
и физиотерапию.

Рождение Института имени Склифосовского

После революции 1917 года Шереметевская больница стала городской больницей № 27. Решающий шаг был сделан 23 июля 1923 года.
Постановление Мосздравотдела № 315 объединило ресурсы больницы и созданной в 1919 году Московской станции скорой помощи в Институт неотложной помощи.
Ему сразу было присвоено имя выдающегося русского хирурга, ученого и организатора медицинского образования Николая Васильевича Склифосовского.
Первым директором стал хирург Г. М. Герштейн.

Становление центра экстренной медицины

Институт быстро развивался.
Под руководством талантливых хирургов – сначала В. А. Красинцева, а затем, с 1928 года,
С. С. Юдина – закладывались принципы неотложной хирургии: круглосуточная операционная готовность, мультидисциплинарный подход с привлечением рентгенологов, лаборантов, утренние конференции для разбора необычных случаев.
Сергей Сергеевич Юдин, блестящий ученый и организатор, прославился работами
по спинномозговой анестезии, эзофагопластике, а в 1930 году провел первое в мире переливание фибринолизной (трупной) крови, спасшее жизнь пациенту.
В 1939 году институт получил статус Научно-исследовательского института скорой помощи (НИИ СП).

Испытание войной и послевоенное развитие

В годы Великой Отечественной войны значительная часть персонала ушла на фронт, многие стали главными хирургами флотов и армий.
Сам С. С. Юдин служил военным инспектором, проводя сложнейшие операции в полевых условиях и продолжая научную работу, за что был удостоен Сталинской премии.
Институт в Москве оставался ключевым центром помощи раненым военным и гражданскому населению.
В 1944 году на базе НИИ была организована деятельность Научного совета.

После войны институт продолжал развиваться как флагман экстренной медицины.
Здесь работали пионеры искусственного кровообращения С. С. Брюхоненко и мировой трансплантологии В. П. Демихов.
В 1960-70-е годы был построен новый многоэтажный клинико-хирургический корпус, созданы специализированные отделения реанимации, гипербарической оксигенации и современные диагностические службы.

Современный "Склиф": наука, помощь и традиции

Сегодня ГБУЗ «НИИ СП им. Н. В. Склифосовского ДЗМ» – крупнейший в России многопрофильный научно-практический центр экстренной медицины.
В его стенах:

• Ежегодно получают помощь десятки тысяч пациентов, стационарно и амбулаторно.

• Проводится огромное количество сложнейших операций.

• Работают более 40 научных подразделений и сотни врачей и ученых, включая академиков
  и профессоров.

• Оказывается помощь при самых тяжелых состояниях: политравме, ожогах, острых отравлениях, неотложной кардио- и нейрохирургической патологии, острых нарушениях мозгового кровообращения , включая радиохирургию.

• Ведутся передовые исследования и выполняются сложнейшие трансплантации органов таких как: сердце, печень, почки, легкие, поджелудочная железа, кишечник.

• Институт играет ключевую роль в системе медицины катастроф и оказания помощи
  при массовых поступлениях пострадавших.

В начале 2000-х годов была проведена масштабная реставрация исторического здания Странноприимного дома.
Возрождена его жемчужина – церковь Живоначальной Троицы, освященная Патриархами Алексием II и Кириллом.
В 2010 году, к 200-летию Дворца милосердия, открылась выставка «Дворец милосердия», положившая начало Музею института, рассказывающему о его богатейшей истории –
от благотворительности Шереметевых до современных достижений неотложной медицины.

23 июля 2025 года Институту Склифосовского исполняется 102 года.
Эта дата – напоминание о непрерывной связи времен: от христианского милосердия
и просвещенной благотворительности графа Шереметева через научный и трудовой подвиг Юдина и его коллег к высокотехнологичной медицинской помощи XXI века.

Институт остается живым символом Москвы, надеждой для людей в самые критические моменты их жизни, продолжая дело, начатое Постановлением № 315 в далеком 1923 году.

Когда-то здесь нежились на солнце голливудские звёзды. Отели соревновались в роскоши, пляжи были покрыты мелким золотистым песком, а модные бутики манили туристов со всего мира. Вароша - элитный район Фамагусты на Кипре - считался одним из самых перспективных курортов Европы. Здесь мечтали отдохнуть, сюда стремились попасть. Но в одночасье всё оборвалось.

Сегодня Вароша - это мёртвый город. Место, где время остановилось в августе 1974 года и больше не пошло дальше.

Как курорт превратился в зону-призрак

Лето 1974 года. Курортный сезон в самом разгаре. Люди отдыхают, дети плескаются в бассейнах, официанты разносят коктейли. Никто не подозревает, что совсем скоро весь этот мир роскоши будет брошен навсегда.

20 июля Турция начинает военную операцию на Кипре после государственного переворота, поддержанного Грецией. В ответ на действия греко-киприотов турецкая армия высаживается на север острова. Вароша, расположенная совсем рядом с линией столкновения, оказывается в эпицентре конфликта.

Жители бегут в спешке, в чём были - бросая вещи, документы, деньги, фотографии. Отели, магазины, квартиры остаются с открытыми дверями. Телевизоры, посуда на столах, неприбранные кровати. Всё - будто хозяева вот-вот вернутся.

Но никто не вернулся.

Что стало с Варошей после эвакуации

После конфликта Варошу оградили колючей проволокой. Территорию полностью закрыли, и с тех пор - почти полвека - сюда нельзя было попасть. Ни туристам, ни бывшим жителям, ни журналистам. Район оказался под контролем турецких войск и стал одной из самых охраняемых зон на всём острове.

Город начали медленно поглощать пальмы и виноградные лозы. Окна побились от ветра и дождей, крыши обвалились. Машины 70-х заржавели, их колёса сдуло, а сиденья заросли мхом. Шикарные отели потемнели, на стенах - плесень, а вывески модных бутиков стерлись до неузнаваемости.

Так, с годами Вароша превратилась в замершую в прошлом декорацию. Город, которого нет. И одновременно - город, в котором всё осталось. Кроме людей.

Почему о Вароше до сих пор не забыли

История Вароши - это больше, чем просто хроника военного конфликта. Это символ того, как быстро мечта может превратиться в руины. Вароша - это своего рода Кипрский Чернобыль, но без радиации. И с привкусом политики, трагедии и ностальгии.

Многие бывшие жители живы до сих пор. Они помнят, как выглядел их дом, где стоял любимый диван, как пахла улица по утрам. И всё это - где-то там, за забором, в мёртвом городе, в который нельзя вернуться.

Что там сейчас?

В 2020 году, спустя 46 лет, часть Вароши была неожиданно открыта для публики. Турецкие власти допустили туристов в район, но только в дневное время и по строго ограниченным маршрутам. Люди начали выкладывать видео и фото: пустые улицы, обрушившиеся балконы, вывески с ценами в кипрских фунтах, выцветшие пляжные зонты.

Почти всё осталось на своих местах. Детские игрушки. Газеты. Витрины магазинов. И - жуткая тишина.

Смотрим, слушаем… и будто слышим эхо тех далёких лет: звон посуды в отеле, плеск волн, смех на пляже. Только теперь - всё это как будто под стеклянным куполом, из которого ушла жизнь.

Почему эта история цепляет

Потому что Вароша - это не просто курорт. Это слепок времени. Это один большой "замороженный" день. Представьте, что вы заходите в дом, где всё застыло в 1974 году: пластинки на столе, газеты на диване, чашка с кофе на подоконнике. Только это не дом, а целый город.

Это пугает. Это интригует. Это заставляет задуматься.

Сегодня Вароша - уникальный феномен в Европе. Курорт-призрак. Живое напоминание о том, как хрупка цивилизация и как неожиданно может наступить конец.

А вдруг однажды он оживёт?

Сейчас ходят разговоры о возможной реконструкции Вароши. Мол, если решить политические конфликты, можно восстановить отели, вернуть туристов… Но разве можно вдохнуть жизнь туда, где десятилетиями обитала только тишина?

Некоторые считают, что Варошу лучше оставить как есть - музей под открытым небом. Место памяти. Символ потерянного времени.

Вароша - это словно сон, в который можно заглянуть, но нельзя войти. Город без времени. Город без людей. Но с огромной историей, полной боли, ностальгии и тайн.

Хочешь побывать в прошлом? Просто посмотри на Варошу. И ты увидишь, каким был курорт будущего, который остался в 1974 году… навсегда.