Элементарно: мужской архетип размазали тонким слоем, как утренний маргарин по социокультурному тосту. Воспитание мальчиков ныне — феминная монокультура. Женщины — дома, в школе, в детсаду — режиссируют спектакль под условным названием Будь добрым, слушайся, не мешай. Отец? Декорация. Эпизод. Фоном шуршит.
Так вместо полководцев, способных принимать решения и брать на себя риски, мы получили идеальных солдатиков: вежливых, подавленных и запрограммированных угождать всему на свете, кроме собственных интересов.
Это не деградация. Это метаморфоза. Эволюция в сторону мягкотелого комфорта, где за героизм теперь считается прожить день, не забыв зарядку для телефона и не доведя маму до сердечного приступа.
Думаете, это локальный сбой в матрице? Да ладно. Загляните в Японию — страну, где технологии маршируют бодрым шагом, а культурный прогресс плетётся сзади, шаркая по асфальту и спотыкаясь об оптоволокно. Здесь вовсю процветает культ хикикомори — мальчиков-призраков, добровольно погребённых под слоями экранов, аниме-подушек и экзистенциального нытья мир меня не понял.
Папа в офисе до полуночи, мама — официантка при нём, подающая обед к дверям, будто это келья, а не спальня. Результат? Целое поколение мужчин, которых пугает не то что налоговая — их парализует сама мысль о том, что за дверью вообще есть улица.
Но давайте не будем валить всё на японцев. Европейцы тоже не подкачали. У немцев — Nesthocker, что дословно: гнездосидельцы. Эти милые птенчики прочно встроились в систему материнского всё включено: бесплатное проживание, регулярное кормление и климат-контроль из маминых забот. Их девиз: Если гнездо тёплое — зачем вылетать?
Итальянцы — эстетствующие чемпионы в этой дисциплине. Их bamboccioni — буквально здоровенные младенцы. Вылизанные, надушенные, с шелковым галстуком и гладко выбритым лицом, в котором читается тонкое презрение к любым формам самообеспечения. Они мягко тают в объятиях мамы, как пармезан под тосканским солнцем.
Зачем рисковать на рынке труда, когда есть рынок семейного уюта?
А теперь вернёмся к нашим — нет, не баранам, — к кидалтам (от kid + adult). Россия — идеальный инкубатор для взрослых детей, которые прячутся за мамину юбку, словно за свинцовый щит от суровой реальности. Карьера? Потом. Отношения? Слишком энергозатратно. Ответственность? Нет-нет, у меня на неё хроническая аллергия. Взрослая жизнь для них — как ледяной душ: пусть в него ныряют другие, а они выбирают тёплую пенную ванну иллюзий и, конечно же, — танчики.
И вот он — усреднённый российский пацан за тридцать, упорно живущий в родительской квартире, потому что мир такой жестокий, а мама уже купила ему PlayStation. Это не просто социальная динамика — это эпидемия инфантильности. Вместо того чтобы строить реальное будущее, они строят цифровые крепости в онлайн-мирах, где можно быть кем угодно — кроме самого себя. Реальность невыносима, зато в игре можно наконец почувствовать, что ты хоть что-то контролируешь. Например, экономику королевства орков.
А теперь представьте, как эти вечные мальчики встраиваются в общество. Ах, это не просто интеграция — это настоящая комедия. Современный мужчина — главный объект для насмешек, мем с ногами, по умолчанию виноватый и по совместительству идиот. В медиа он — неуклюжий придурок, нелепый клоун, неспособный заменить лампочку без панической атаки и просмотра ролика на YouTube. А вот женщины в кадре — супергероини без единого бага: всезнающие, всесильные, с IQ под 200 и встроенной подпиской на ответы на все вопросы.
Вот она — эволюция мужественности! От спартанских воинов до диванных стратегов — путь, достойный Дарвина. Раньше юноша становился мужчиной, пройдя инициацию через огонь и ад: доказав, что ответственность — это не опция в меню жизни, а главное блюдо. Российская Империя не предлагала лайтовых опций: хочешь быть взрослым? Добро пожаловать в армию, сынок. Не нравится? Тогда женись и корми семью, а не свой Steam-аккаунт.
А когда-то ведь Спарта была мастером жёсткого подхода: выживаешь — красавчик, нет — ну, значит, это не твоя война. Никто не ныл про эмоциональные триггеры, травмированное эго и регрессию сознания. Не анализировал нераспознанные части психики и инфантильное я, требующее валидации. Там знали: зрелость — это не право, это обязанность. Это когда перестаёшь спрашивать, готов ли я, и просто идёшь — через боль, страх, неудобство. Настоящее взросление начинается там, где заканчивается комфорт.
Хотите увидеть рудименты настоящего мужского становления? Взгляните на тех, кого цивилизация ещё не убедила, что можно взрослеть с доставкой на дом. В африканских племенах подростков выгоняют в пышущую жаром и полную хищников саванну: выживешь — мужчина, не выживешь — не герой этой истории. У индейцев Амазонии мальчишки уходят в лес на месяцы, чтобы столкнуться с духами — и с собой. Масаи из Кении до сих пор предлагают юношам завалить льва голыми руками — никакого уютного маминого пледика, только инстинкты и сталь в глазах.
А племя сатере-маве, где мальчиков заставляют на несколько часов надевать перчатки с особыми муравьями, укусы которых сравнимы с адским огнём, вполне могло бы стать причиной флешмоба #StopTheRituals.
Жёстко? Возможно. Зато честно. Без вот этой всей пурги про токсичную маскулинность, которой так любят размахивать, словно она автоматически снимает с мужчины обязанность быть мужчиной.
Ритуалы взросления — это не дикий экстрим для телешоу на выживание. Это культурные клейма, маркеры, аккуратно выжженные на гранях психики, чтобы дать понять: всё, детство закончилось, пора брать в руки не джойстик, а реальность. Ты — уже не просто потребитель заботы, ты — её источник. Отныне отвечаешь не только за себя, но и за тех, кто рядом.
Когда-то взросление означало переход. Конкретный, жёсткий, осязаемый — через боль, страх, голод или хотя бы серьёзный разговор с отцом. Сейчас эту границу стерли, как историю браузера перед свиданием. В результате — поколение тридцатипятилетних детей: не в состоянии оплатить коммуналку, но зато способные развернуть трёхчасовую дискуссию о поиске себя в комментариях к видео про тёмную триаду.
Мы решили, что мужчина вырастет сам по себе, если его окружить заботой, укутать в флисовый комфорт и подпитать лайками в Instagram. Как в той сказке: гадкий утёнок однажды проснётся грациозным лебедем. Ну-ну. Без огня — нет закалки. Без давления — нет формы. Без вызова — нет мужчины. Нет!
Есть только тревожный ребёнок-нытик, засевший в теле взрослого, которое давно просится жить по возрасту, а не по уровню уюта.
Все эти варварские обряды взросления были не изуверством, а курсом молодого бойца по мужской стойкости. Практика выживания в реальном мире, упакованная в форму культуры. Мы же отказались от них как от старых VHS-кассет — устарело, мол, несовременно. А взамен что? Курсы по прокачке внутреннего ребёнка — LOL! — и марафоны по принятию себя таким, какой ты есть — желательно без усилий.
Пусть. Пусть мальчики растут в теплицах — только потом не удивляйтесь, что урожай годится только на компост.
Перед нами — не просто поколение, а целая армия мужчин, которые вздрагивают при слове ответственность так, будто это страшное проклятие на древнем языке пришельцев с планеты Нибиру. Переход во взрослую жизнь для них — страшнее, чем встреча с тем самым масайским львом. А выйти из зоны комфорта? Да проще умереть.
Лидерство, что с этим? Вот тут не смешите — для этого нужно принимать решения, а они до сих пор не могут выбрать, что заказать на ужин и какого цвета одеть носки без маминого одобрения. Мы получили поколение, неспособное быть ни опорой, ни примером, ни даже полноценным участником взрослой игры. Эти люди не держат на себе ни семьи, ни экономику, ни — зачастую — собственные штаны.
В итоге, этот новенький #онжеребёнок — это уже не просто комичный мем. Это ходячий монумент системной ошибки, продукт культуры, в которой взросление — факультативное, мужественность — подозрительная, а слабость — модная. Такие юноши не создают ничего нового и, уж точно, не готовы сражаться за идеалы.
И кто же всё это будет исправлять? Правильно. Никто. Потому что исправлять — это тяжело. А тяжело — это страшно. А страшно — это… ну вы поняли. Лучше пролистать, переключить, забыть.
Только вот если все мужчины останутся мальчиками, то кто будет тем, к кому хочется прислониться в бурю? Кто поднимет, когда всё рухнет? Кто вообще удержит этот хрупкий мир от окончательной инфантилизации? Ведь если не останется сильных — останутся только удобные. Удобные, но бесполезные. Те, кто не создаёт, не защищает, не двигает вперёд. Максимум усилий — апдейт профиля и эпичная катка в танчиках. А смысл?
Да кому, в конце концов, какое дело? У нас же есть мемы, вайбы и бесконечная лента в TikTok. Этого должно хватить, чтобы построить светлое будущее.
Это была глава из книги Социоприматы.
Наблюдаю печальный тренд: инфантилизация крепчает, особенно у части завсегдатаев ресурса. Печально смотреть, как взрослые тела ползут в повадках на уровень пятилеток. Люди без малейших признаков воспитания лезут в комменты с бойким ты, требуют, наезжают, хамят – и искренне полагают, что это норма. Дескать, мы ж тут все свои.
Ребята. В чём вообще разница между культурным человеком и простым мужичьём?
Всё до смешного просто. Мужику не доверяли оружие – его максимум был кулак. Так и повелось: кулачный бой – утеха для черни, средний и высший класс решали вопросы иначе. Англичане придумали бокс – чтобы бывшие крестьяне лупили друг другу морды по правилам, не под лавкой, а под свисток судьи. Благородство с формой, но без содержания.
Простолюдины дрались руками, потому что им не полагалось больше ничего. Кулаки – единственное оружие, разрешённое низам. Чтобы били примитивно, грубо, но – безопасно для системы. Отсюда и пошло: кто ты по жизни? – мужик с руками. Красиво? Вряд ли.
Как ещё можно узнать мужика-хама? Всё просто – по тыканью.
Вот, например, “Мужикъ всякому тыкаетъ. [...] Ты меня не тычь, я тебе не Иван Кузьмич” – Даль. Или у Пушкина: “…о хамовом племени: боюсь людей у тебя мало, не найдёшь ли ты кого? На женщин надеюсь, но с мужчинами как тебе ладить?” – всё по делу. Потому что хам – он же мужик, он же чернь, он же – холоп, быдло, поганец, люмпен, мужлан, плебей — всегда старается говорить с мужчиной на своём коровьем языке. Но скажите на милость: зачем мужчине разговаривать с мужиком?
И правда – незачем. Так что ответа не ждите.
А есть ещё один типаж – особенно весёлый: аноним впрыгивает в комменты сразу с оскорблений, потом в анально-фекальный регистр, с ходу под стол – и оттуда визжит, укусить пытается. Тут уже не инфантилизм – тут прямо полный диагностический набор. В реальной жизни такому девианту не только руки не подают – рядом стоять неуютно. Не по Сеньке шапка, а уж тем более не ему в спор вступать.
Есть и те, кто идёт по протоколу проекций: тебе, мол, бабы не дают, либидо не пристроено, нормальной женщины не встречал – и дальше по списку. Но вся эта психоаналитическая самодеятельность по шаблону скорее говорит о них, чем обо мне. Друзья, всё у меня нормально. То, о чём я писал (начало тут >>) – не про гормональный голод. Речь про то, что строится годами, держится болью, проверяется верностью и несётся как крест – а не выкладывается на витрину с фильтрами. Это территория зрелых отношений, а не гормональных всплесков. Так что – мимо.
Я писал уже, откуда всё это. Эпидемия инфантилизма началась в тот момент, когда рухнули механизмы инициации. Когда быть мужчиной перестало быть ценностью. Когда взрослеть стало не модно.
Сегодня каждый безымянный хам считает себя вправе лезть в личное – тыкать, сыпать дешевыми обобщениями, кидаться навозом наугад, как деревенский подросток на сельском сходе. Но за всей этой агрессией – не сила, а уязвимость. Ведь попытки уколоть – это не нападение, а крик боли. Это детский жест: посмотри на меня, я тоже чувствую, я злюсь, потому что мне страшно, обидно, тоскливо, больно.
Не выросли. Оскорбление – форма общения. Анонимность – последний щит, когда нет ни чести, ни лица. Ударить – можно. Ответить – не умеют. Не говорят – кричат из-под плинтуса.
И вот мы здесь – в эпохе #онижедети.
А ведь была же Belle Époque – эпоха, когда слова стоили дорого, и каждое оскорбление вело к логическому финалу – дуэли. Тогда по улицам ходили мужчины, которые знали цену достоинству. Сегодня вместо мужчин – недоросли с интернет-доступом и маминой самооценкой.
Так что да, инфантилизм – это уже не возраст. Это диагноз.
Люди рождаются, растут, заводят семьи, стареют и умирают – так ни разу и не выбравшись из собственных пелёнок.
________________________________
Больше интересного – в Телеграм канале: t.me/gromovaty/
