В долине, где кедры не знают топор, Где камень остёр, а туман — как забор, Сошлись две рыси в сумрачный день — Молча, как ветер, с походкой — как тень.
И встали напротив, как память и крик, Как правда и вызов — без фальши, без игр. И воздух дрожал, и трава замирала, Когда уши прижались — и рысь зарычала.
Не мяуканье — нет, не визг и не вой, А рык, будто хищник рождённый звездой. Глухой и тяжёлый, с давлением скал, Он в шкуру соперника болью врезал.
И в ответ — рык другой, чуть ниже, как гром. И в грудь их ударил он точно молот. И дальше — прыжок, и лоб бьёт о лоб, Как будто столкнулись рассвет и потоп.
Не когти — не время. Не клыки — не стиль. Они сохранили древнейший профиль. Бодались рыси за землю, за честь, За право оставить в лесу свою весть.
Лес глох от ударов, земля уходила, И пыль поднималась, как память из силы. Но крови не было — не было срыва, Лишь рык, да удары, да поступь живая.
Наконец — тишина. Один — отступил. Его не сломали, но кто-то — простил. А тот, кто остался, не выл и не прыгал — Он просто стоял. И в груди утих рык
Это такие образования, которые по разным причинам не смогли стать долговечными и успешными, однако всё-таки сохранили о себе память и представляют некоторый интерес, часто как "неудачные эксперименты" или обрубки прошлых эпох. Представлю некоторые из таковых.
Королевство Бриана Бору
Бриан (Брайан) - старинное кельтское имя
Так звали человека, который в 1002-1014 годах был единственным реальным Верховным королём Ирландии. Хотя это звание существовало и до него, и после ( его некоторое время держали потомки Бриана), в действительности оно было призрачным и номинальным почти всегда, а остров управлялся множеством мелких кланов с запутанными отношениями.
Так выглядело родовое деление Ирландии в VIII веке
Вероятно, какому-никакому сплочению гэльских племён со временем поспособствовали начавшие вторгаться к ним викинги, в большинстве своём - из Дании. Они создали ряд городов-государств, конфликтовавших с местными группировками. Скандинавы занимались, в частности, набегами на ирландцев для набора рабов, что порождало напряжение с коренным населением.
К концу X века на волне борьбы с датчанами правителю Мунстера (юго-запад острова) Бриану Бору удалось собрать значительные силы и разбить их в 999 году в сражении при Гленмаме . Победа привела к началу подчинения скандинавских городов и объединению острова, которое завершилось в 1002 году.
В течение двенадцати лет, пока король ещё был жив, это всё как-то держалось. Однако смерть лидера привела к фактическому распаду Ирландии и превращению её обратно в разрозненную территорию кланов.
Единственным весомым успехом этого короткого периода было усмирение датчан и подчинение основанных ими поселений (по сути, все современные крупные города Ирландии основали именно они) местным. Именно в финальной битве при Клонтарфе в 1014 году, приведшей к поражению скандинавов и прекращению их вооружённых попыток взять остров,, король и погиб. Его проект умер следом.
В общем и целом, авантюра Бриана Бору лишь показала, что никаких реальных предпосылок для появления единой Ирландии нет - периферийный остров со скудными ресурсами оказался нужен лишь викингам как перевалочный пункт и место ловли рабов, да и тех одолели.
К тому же, кельтские традиции наследования и землепользования вызывали постоянные междоусобицы. В дальнейшем все эти факторы приведут к полной беспомощности Ирландии перед английской колонизацией и векам проблем на данной почве.
Этот осколок Руси прошёл довольно нетривиальный путь. После того, как монгольское вторжение добралось досюда в 1240-1241 годах, Галицко-волынский князь Даниил Романович пытался найти возможные пути для улучшения своего положения, и в конечном итоге решил, что типичная для его коллег стратегия вассалитета по отношению к Орде не подходит.
Вместо неё он постепенно сближался с западными соседями, видя в них союзников против татар. Вышел на контакт с самим Папой Римский, и тот обещал князю, что поможет в мобилизации сил для помощи. Условие простое - начать переходить в католицизм.
В конце концов, такая политика привела Даниила к коронации по западному примеру в 1253 году. Делая это, он рассчитывал на лояльность соседей и реальную помощь в борьбе с Ордой.
Изображение поднесения к нему короны
Реконструкция внешности князя
Так появилось Русское королевство, как его вполне официально потом именовали в Европе. С точки зрения католических стран оно было единственным за всё время полностью "легитимным" восточнославянским образованием, что и дало ему такое название.
Несмотря на пафос союза с Римом и Польшей, по большому счёту это всё было огромной ошибкой - никакой поддержки Папа так и не оказал, да и дружба с новыми партнёрами вообще не задалась. Даниилу было сложно убедить большую часть бояр (вероятно, даже и себя самого) сменить веру, что подпитывалось стратегической невыгодой из-за отсутствия подлинного альянса.
Итогом столь смелого эксперимента стала ещё большая уязвимость Галицко-волынской земли и постепенный упадок новоиспечённого королевства. В 1349 году Польша устроила мощный военный поход на него и захватила Галич. Этим история Русского королевства по сути и кончилась. Затем последовала многолетняя война между Литвой и Польшей за её территорию, которая завершилась в 1392 году взятием Волыни первой и разделом взятого между соседями.
Бывшее княжество превратилось в Русское воеводство в составе Польши, а затем стало той территорией в составе Речи Посполитой, на которой активно насаждалась Униатская Церковь. В целом, это оказалась не самая успешная попытка извертеться в жестоком мире XIII столетия.
Севильская Тайфа
Тайфы - это относительно небольшие мусульманские королевства, возникшие после распада Кордовского халифата в начале XI века.
Таким была его территория в 1000 году
Севилья, как один из важнейших городов южной Иберии, стала центром отдельного образования, которое активно расширялось в дальнейшем и даже в какой-то момент заняло немалую часть полуострова. В период его существования были построены многие памятники архитектуры, украшающие город до сих пор.
Например, здание, произошедшее от средневековой алькасабы (городской крепости)
Территория тайфы в 1078 году, во время наибольшего расширения
Главная проблемы Севильской тайфы заключалась в угрозе со стороны христианских государств севера. Их давление заставило локальное руководство обратиться за помощью к североафриканской династии Альморавидов, которая заняла город и земли под его управлением в 1091 году.
Альморавиды
Хотя исламская власть была изгнана из Севильи много позже - в 1248 году, серьёзным центром чьих-либо владений она больше никогда не была.
Государство Хорезмшахов
Его история действительно трагична - появившись около 1097 года как небольшое царство тюркской династии Ануштегинидов, оно в конце XII-начале XIII века стремительно расширилось, став доминирующей силой в Передней Азии.
И как раз в тот момент, когда хорезмшахи достигли неимоверного успеха, на них обрушились монголы, которые быстро и болезненно уничтожили всё, попутно разрушив ключевые города и убив множество подданных. К 1231 году оно бесповоротно прекратило своё существование, став основной частью монгольского улуса - Ильханата.
по-другому - улуса Хулагу (1256-1335 годы)
Тем не менее, в Средней Азии до сих пор стоят мавзолеи правителей-Ануштегинидов, которые напоминают об этой невезучей империи.
1/3
Неоинкское царство
Вот это - большая и серьёзная империя инков, по самоназванию - Тауантинсуйу ("четыре части вместе"). Она была покорена конкистадором Писарро и его командой в 1533 году.
Испанцы берут в плен великого инку Атауальпу
А ниже - её инвалидная копия, основанная выжившей индейской элитой в 1537 году в регионе Вилькабамба.
Им удалось укрепиться там, потому что эта земля, расположенная ближе к Амазонии, была сложным местом, где соединялись горы, горная же тундра, леса и джунгли. Завоевателям было сложно туда проникнуть. Инки же, быстро адаптируясь, освоили огнестрельное оружие и стали вести партизанскую антииспанскую войну.
Воины инков перенимали также европейские боевые тактики, шлемы и броню. Хотя огромный дисбаланс в технологиях сохранялся, а эпидемии "подаренных" заокеанскими туристами болезней не ослабевали, этот остаток инкской державы сумел довольно долго продержаться. Лишь укрепившись ближе к побережью, испанцы смогли собрать армию и покончить с ними в 1572 году. Никакого будущего у оплота в Вилькабамбе, конечно же, не было, однако он всё равно показал неплохую устойчивость в ужасных для индейцев условиях конкисты.
Корейская империя
В данном случае перед нами - не более, чем слабая попытка короля Чосона Коджона через дерзкий ребрендинг спасти свою страну.
А всё дело в том, что Чосон (название Кореи с 1392 года), сотни лет бывший данником Поднебесной, после японо-китайской войны 1894-1895 годов почувствовал себя совсем неуютно. Япония ясно показывала свои права на стратегический для дальнейшей экспансии полуостров, что заставило Коджона, во-первых, обратиться за помощью к России, которая до 1904 года будет налаживать своё присутствие в Корее, а во-вторых, объявить Чосон империей (самоназвание - Тэхан чегук).
Видимо, монарх решил воспользоваться тактикой многих животных, раздувающих свои части тела и демонстрирующих яркие элементы внешности для отпугивания хищников.
Как, к примеру, поступает австралийский синеязыкий сцинк
Но вышло откровенно плохо - "империя" стала по сути своей просто объектом борьбы Японии и России, оставаясь нищей аграрной страной без перспектив.
В границах она, естественно, не выросла
Зато флаг сменила на тот, что в дальнейшем возьмут власти Республики Корея, чуть изменив
А сам "император" щеголял в мундире с наградами, при этом не имея возможности вывести государство из внешнего и внутреннего кризиса
После победы Японии над Россией в 1905 году Корейская империя де-факто стала владением островных соседей, а формально она была упразднена в 1910-ом, спустя три года после смерти Коджона. Вопреки помпезности и попыткам казаться сильной и независимой, Тэхан чегук являлась всего лишь агонией прогнившего в длительной изоляции и проигравшего геополитическую конкуренцию Чосона. Так что итог тринадцати лет её существования закономерен.
Постепенно подвожу к концу V-го века н.э., остается ещё буквально четыре-пять книг, прежде чем я окончательно перейду к раннему средневековью. А сегодня снова вернусь к середине столетия, и снова буду крутиться вокруг истории Персии эпохи Сасанидов и государств Южного Кавказа, прежде всего, разумеется, Армении, но повезло мне найти произведение, которое затрагивает и другие государства региона. Поэтому сначала о них вот и расскажу.
Нашла я ещё одну карту, иллюстрирующую государства и их границы в прошлом. И вот по ней хорошо видно, что в V-м веке на Южном Кавказе существовали четыре государства – Армения, Иберия, Кавказская Албания и Лазика (она же Эгриси или Колхида). Начну с последнего.
Условное Колхидское царство возникло на побережье Чёрного моря примерно в VI-м веке ещё до н.э. Я говорю «условное», потому что нет единого мнения о том, было ли это единое централизованное государство или множество государственных образований со схожими культурой и языками. Но что цивилизация там какая-никакая уже была – это почти точно, т.к. о Колхиде и населяющих её племенах писали Скилак Кариандский (или тот, кто им притворялся, я понимаю, смешно, но так бывает)) и Страбон.
Уровень государственности, как я и сказала, древней Колхиды – под вопросом, но уже в древности там было развито земледелие и ремесла, и даже в Вани чеканили собственные серебряные монеты («колхидки»). Там же нашли и остатки сооружений, и различные артефакты эпохи античности. Вани находится примерно в 20км от Кутаиси, т.е. довольно далеко от побережья, так что, по меньшей мере, в I-м веке до н.э. что-то, что можно было назвать Колхидским царством, там всё же было. Впрочем, оно едва ли имело сильное влияние, и всё время оказывалось в подчиненном положении сначала по отношению к державе Ахеменидов, потом Понтийскому царству, а после – Римской империи. В состав последней эти территории как раз и вошли под названием провинции Лазика.
Но уже в I-III веках н.э. там образовалось Лазское царство (ок. 131-697гг. н.э.) со столицей в Нокалакеви (он же Археополис и Цихе Годжи). Есть предположение, что изначально оно было гораздо мельче, просто со временем подчинило себе окрестные территории и стало простираться от побережья Чёрного моря (нынешние Абхазия, Верхняя Сванетия, Гурия и Аджария) и до Лихского хребта на востоке, где граничило с Кавказской Иберией (Картли). Постепенно правители этого государства фактически избавились от римского владычества, а формальное подчинение выражалось лишь в защите подходов к римским рубежам воинственных варваров (вроде готов и позже гуннов), но вряд ли местные и без этого хотели кого-то подобного к себе пускать, так что не считается.
Кстати, первым царем Лазики называют Малассаса (упоминался в 131-м году как вассал Римской империи), его преемником, вероятно, был Пакор, современник императора Антонина Пия (138-161), а потом произошёл провал, и следующим известным на данный момент правителем стал Губаз I, правивший +/- в 456-466-х годах н.э. Его я упоминаю, потому что именно на годы его правления могли прийтись события, о которых я хочу поведать сегодня. А так вообще дальше чёткая преемственность царей Лазики тоже не вырисовывается, хотя в V-VII-м веках царство явно имело значимый вес в регионе.
Другим важным государством была Иберия, она же Иверия, Иберийское царство и царство Картли. Располагалось оно на территории современной центральной Грузии и частично Турции, возникло предположительно ещё в античные времена (ок. VI-III века до н. э.) и просуществовало до 537-го года. Первым царём Иберии считается Фарнаваз I, который, если и впрямь существовал, правил примерно в 299-234-х гг. до н.э. Основанная им династия Фарнавазидов просуществовала до 189-го года н.э., и их младшей ветвью по женской линии считались иберийские Аршакиды. Они-то и правили страной в период 189-284-го гг. Между этими династиями Иберией управляли ещё армянские Арташесиды после того, как Тигран II Великий расширил путем войны свою державу (Об этом я рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 37.3. «Тигран Великий»). Но потом власть, похоже, вернулась к Фарнавазидам. К ним же, кстати, относились знаменитые Радамист и Фарсман, о которых однажды, может быть, я всё-таки тоже расскажу.
В любом случае Фарнавазиды были в 189-м году свергнуты, и первым Аршакидом на иберийском троне стал вероломный племянник Амазаспа II – Рев I (189-216). Рев был сыном сестры Амазаспа и армянского царя Вагарша II. Так что, надо полагать, на последующие почти сто лет эти две страны ощутимо сблизились.
После Рева правили ещё пять царей из его династии, а потом к власти в Иберии пришли Хосроиды под руководством Мириана III (318-360). Примечательно тут то, что Аршакиды утратили иберийский трон из-за персидского вторжения, а Мириан III получил царство как раз из рук персов, поскольку и сам имел персидское происхождение (по одной версии он был сыном самого Шапура III, по другой происходил из рода Михранидов), и при этом первым браком он был женат на Абешуре, дочери последнего царя Аршакидов – Аспагура I (265-284).
Короче, удобный кандидат для Сасанидов. Ну или так казалось, пока Мириан не прекратил войны с Римской империей и не взял курс на сближение с ней, для чего, похоже, он и его уже вторая жена, царица Нана, приняли христианство и формально сделали Иберию ещё одной христианской страной региона. И, как и в случае с Арменией, замешана тут была женщина – св. Нина Каппадокийская, от которой вроде как приняла крещение Нана. Ну а там понеслось, и в Мцхете, уже тогда столице страны, Мириан построил деревянный собор, на месте которого сейчас находится кафедральный патриарший собор Светицховели. И дружба с Константином Великим завязалась вокруг того, что новоиспеченный христианский царь попросил императора прислать епископов и священников, а тот, не будь дураком, конечно же, прислал. Кто ж отказался бы?
(Собор Светицховели в Мцхете. Самый большой из старинных храмов Грузии. На этом месте сначала Мириан возвел деревянную церковь, потом Вахтанг I базилику, которая тоже не сохранилась. Это здание построено было уже в XI-м веке)
Сыновья Мириана и Наны, Рев II (сам. пр. ок. 360-361) и Вазар-Бакур II (ок. 363-365), и их предполагаемые внуки, сын Рева, Саурмаг II (ок. 361-363 и затем в 370-378), и сын Вазар-Бакура, Митридат III (ок. 365-380 и в 370-378 диархом), держались тех же проримских позиций, что явно очень не понравилось Сасанидам. Вот эта чехарда у власти в Иберии, что видна по датам, вызвана как раз тем, что во внутренние дела Иберии открыто вмешивался шахиншах Шапур II. То же делали и ромеи, что привело к войнам и потере целостности. Причем Митридату пришлось особенно тяжко, потому что он вынужден был пытаться усидеть на двух стульях – и уверить Сасанидов в своей преданности (для чего в заложники посылал даже своих сыновей), и вместе с тем не ссориться с западными соседями и остановить нападки на христиан. А на годы правления его сына, Вараз-Бакура III (380-394), пришелся раздел Армении и вновь усилилось давление Персии, потому что в результате того договора ромеи заявили, что больше в Иберию не лезут. Да ещё вдобавок сам царь скончался тогда, когда его сыновья были ещё слишком молоды, чтобы править, и его место занял Трдат (394-406), ещё один сын Рева II и тесть Вараз-Бакура.
И, как меня ни соблазняет идея подробно рассказать о последующих царях Иберии, я этого делать не буду. Скажу лишь, что потом правили сыновья Вараз-Бакура III – Фарсман IV (406-409), Мирдат IV (409-411), единственный сын Митридата Арчил (411-435) и уже его сын Мирдат V (435-447), а после него знаменитый Вахтанг I Горгасали (447-502). И все эти годы маятник так и качался то в сторону ромеев-единоверцев, то в сторону персов, крайне заинтересованных в сохранении своего господства в регионе.
Что же касается Кавказской Албании (она же просто Албания, Алуанк, Ардан и Арран), то государство это возникло примерно в I-м веке до н.э. на территории современных Восточной Грузии, Азербайджана и Дагестана, и просуществовало до VIII-го века н.э. Крупнейшими городами и в разное время столицами Албании были Кабала (Кабалака) и Партав, а также Дербент (тогда предположительно Диауна, а позже Шахристан-Йездигерд, центр зороастризма, важный торговый пункт и крепость). В отличие от Лазики и Иберии, где говорили на картвельских языках, в Албании говорили на языках нахско-дагестанской семьи, в частности, на агванском.
(Руины крепостных стен Кабалы)
В остальном история этой страны похожа была на историю соседних стран – изначально, с I по VII века н. э., ею правили Аршакиды (Арраншахи), которые, как и их армянские и иберийские соседи, происходили от парфянских Аршакидов (основателем династии в Алуанке был предположительно Вачаган Храбрый (ок. 300-336), а последними из неё Вачаган Благочестивый (ок. 485-510) и некий Пантелеймон), а после них правили Михраниды.
Как и соседи, агваны поначалу были язычниками и зороастрийцами, а с течением времени приняли христианство. Правда, в отличие от Армении и Иберии, происходило это не в одночасье, а наплывами и явно туговато. Но в любом случае в Кабале, в конце концов, тоже появился свой епископ. На момент интересующих нас событий Албанием управлял Ваче II (444-463), сын царя Асвагена (424-444) и дочери шахиншаха Йездигерда II. И ситуация политическая там была схожей с ситуацией соседей, но с некоторыми нюансами – похоже, агваны больше тяготели к Персии, чем остальные закавказские народы. Но это не помешало Ваче публично отречься от зороастризма и перейти в христианство, когда началось то, что началось.
Ну так а что же, собственно, началось? В прошлый раз я рассказала, как Армения потеряла своих царей и оказалась разделена надвое, что усилило на неё персидское давление, т.к. её восточная часть потеряла независимость и вошла в состав Персии, из которой шахиншахи стали присылать назначенных наместников – марзпанов, а также других чиновников. Марзпанами иногда становились представители армянской знати, но куда чаще – персидской. Первым марзпаном в 428-м году, когда умер последний армянский царь Арташес IV, стал перс Вех-Михр Шапур (428-442), назначенный Бахрамом Гуром. Причем управлял доверенными территориями он хорошо, и всё было тихо, мирно и спокойно, даже несмотря на первые попытки шахиншаха устранить давнюю проблему – византийское влияние на Армению через церковь. Для этого Бахрам пытался присоединить Армянскую апостольскую церковь к Церкви Востока (она же Несторианская церковь). И из этого даже что-то вышло. Но потом произошла двойная смена власти, и всё пошло по известному месту.
В 440-м году умер Бахрам V, а его место занял сын – Йездигерд II (440-458). А спустя два года умер и первый армянский марзпан, а на его месте оказался армянский князь Васак Сюни (ок. 387-454/455), который вместе с тем в 439-м году стал и первым марзпаном Иберии. И, казалось бы, чего бы не длиться миру и спокойствию? Ведь Васак – армянин, а Йездигерд слыл правителем деятельным и справедливым, который, в отличие от отца, не пировал, не охотился и не пополнял гарем все дни напролёт. И вроде бы так, но была у нового царя царей парочка досадных для вассальных христианских государств особенностей – он был очень набожным и рьяным зороастрийцем и при этом очень недоверчивым и подозрительным правителем. И, если б даже ему как царю и человеку было до лампочки, кому там у него армяне, агванцы и иберы поклоняются, то как стратег и военачальник он озаботился тем же, чем и его отец – а что, если византийцы из Западной Армении опять полезут в Восточную? Поэтому он не придумал ничего лучше, кроме как попытаться насильно насадить на Южном Кавказе зороастризм вместо христианства.
("Клятва перед Аварайрской битвой". Картина И. Айвазовского. 1892г.)
И тут уж, как говорится, просчитался, но где? Вместо решения давней проблемы он добился очередного всплеска патриотических чувств и религиозного рвения, а потом и восстания. Возглавил эту борьбу знаменитый Вардан Мамиконян (ок. 388-451), чья дочь Варданик (ум. 475) позже прославилась как святая мученица Шушаник, а племянники, Ваан и Вард Мамиконяны, возглавили армян в борьбе против персов в Ваанской войне 481-484-х годов. Именно о Вардане Мамиконяне, Васаке Сюни, Йездигерде и их сторонниках, их мотивах и борьбе и рассказывается в романе
«Вардананк» Д. К. Демирчяна
Время действия: рубеж V-VI веков н.э., ок. 447-455.
Место действия: государство Сасанидов, Армения, Иберия (современные Турция, Иран, Армения, Грузия).
Интересное из истории создания:
Дереник Карапетович Демирчян (Демирчоглян; 1877-1956) – армянский писатель, поэт, драматург, переводчик и педагог.
Родился в Ахалкалаке Тифлисской губернии в семье обанкротившегося купца Карапета Демирчогляна и начальное образование получил в армянской приходской школе. Однако потом всё переменилось, и будущий писатель учился уже в Геворкянской семинарии Эчмиадзина, потом в Нерсесянском училище в Тифлисе, в 1909-м году окончил педагогический факультет Женевского университета. Работал в Ардагане, потом в Тифлисе участвовал в работе Литературного общества «Вернатун», созданного по инициативе Ованеса Туманяна. В 1903 году он поехал в Москву учиться музыке. После окончания обучения в Женеве вернулся в Тифлис и занялся преподаванием. В 1925 году Д. Демирчян переехал в Ереван, где стал ученым секретарем художественного отдела Института науки и искусства.
При этом писать он начал, похоже, ещё в юности. Так первое его первое стихотворение «Будущее» напечатали ещё в 1893-м году в журнале «Тараз», а сборник стихов вышел в 1899-м году, потом настала очередь пьес, а в 1920-х Демирчян стал браться и за прозу. Так что нет ничего удивительного в том, что в 1934-м году он оказался делегатом от Армянской ССР на Первом съезде писателей СССР.
И самым его известным произведением является именно роман в двух книгах «Вардананк», написанный и изданный в 1943–1946-х годах. Переработанные издания выходили в 1951-м и 1956-м. Интересно тут то, что о национально-освободительной борьбе армян писал в годы ВОВ не только он, но и С.И. Зорьян (о чём я рассказывала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 77.1. «Царь Пап»), и то, что в своем романе «Вардананк» Демирчян изобразил армянское восстание в первую очередь как политическую борьбу за сохранение армянской национальной идентичности, а потом уже как религиозное противостояние, чего нет (или он менее очевидно) в том же «Самвэле».
Кстати, о названии этого романа сказано в самом же тексте: «…Народ назвал эти два течения по именам их вождей: «Вардананк» и «Васакианк»…», в честь Вардана Мамиконяна и Васака Сюни. Таким образом, в центре повествования во многом стоит не борьба армян с персами, а раскол внутри армянского народа, и борьба одной точки зрения с другой. Но подробнее об этом скажу ниже.
О чём:
По Армении прокатилась весть об изданном шахиншахом Азкертом (Йездигердом) приказе – всем христианам Армении в срочном порядке принять зороастризм. Реакция духовенства на это предсказуема, реакция народа в целом ожидаема, а вот истинное бремя принятия решения легло на плечи и головы князей-нахараров и марзпана – князя Васака Сюни. Васак – известный персофил и явно преклонялся перед мощью империи Сасанидов, поэтому не видел никакой проблемы в самой по себе смене религии. Зато он видел проблему в реакции на этот призыв армян, и в том, что за этим может последовать.
Вардан Мамиконян – давно немолодой полководец, владетель области Тарон, горячий патриот и истинный христианин, так что для него отречение от веры – ещё какая проблема уже сама по себе, но ещё больше его волновало другое – факт вмешательства персов во внутренние дела Армении. По его мнению, это только начало, проверка почвы, равно как и те злоупотребления и преступления, какие персы уже совершали на армянской земле под видом «просто сбора дани». И за свою родину Вардан готов был биться до последней капли крови, невзирая ни на что. Сторонников у него оказалось немало, по горькой иронии – даже в семье и в замке марзпана. Так что на сходке в соборе Арташата нахарары, духовенство и обезумевший от притеснений народ заключили соглашение о борьбе с захватчиками и написали-таки долгожданный ответ шахиншаху, в котором говорилось, что перехода в зороастризм от армян он не дождется.
Узнавший об этом Васак при помощи своих союзников попытался дать знать главному советнику персидского царя, Михр-Нерсе, что они все не при делах и готовы попытаться всё исправить, но Михр-Нерсе остался к этим заверениям глух. А вскорости в Армению пришла и ещё одна новость – разгневанный Азкерт вызвал мятежных нахараров и не уследившего за ними марзпана в свою резиденцию в Нишапуре. Хорошего никто ничего от этого не ждал, но все вызванные отправились в путь, потому что подготовка к войне ещё была не завершена. И в Нишапуре, оказавшись в заключении, под угрозой мучительной казни все армянские узники, невзирая на клятву, вынужденно и притворно отреклись от веры, но только за тем, чтоб им позволили вернуться домой. В Армению их и вправду вскоре отпустили, но с несколькими «но»…
Отрывки:
О послании Вардана Мамиконяна к царю Иверии:
«…Царь развернул и, увидев, что послание написано по-армянски, передал толмачу. Толмач пробежал письмо глазами, еще раз – уже медленней – перечел его и, заучив содержание, начал переводить вслух:
– «Царю Иверии от Спарапета армян Вардана Мамиконяна привет великий!
Государь, насколько ведомо мне, и в Иверию послал царь персов Азкерт повеление отречься от веры христианской и принять огнепоклонство. Хорошо зная многоопытность твою и полагаясь на великую мудрость твою, я уверен, что ты хорошо понимаешь, к чему приведет наши страны принятие такого повеления. Мы, армяне, отвергли требование царя и составили ответное послание. Если ныне и ты, государь, вместе с народом твоим решишь отвергнуть это злокозненное требование, то просим без промедлений поставить нас в известность о решении вашем, ибо грозен час и промедление гибелью веем нам грозит.
Спарапет армян Вардан».
Царь хранил молчание, не отводя пристального взора от посла.
– А что делает марзпан? – спросил он, наконец.
– Прилагает усилия завершить спор миром, – ответил сепух.
– Миром? – покачав головой, вымолвил царь. – Когда же это был угоден мир царям Персии? Не бывает мира с волком! Сказал бы, что он – марзпан, и поступает как марзпан…
– А как Спарапет? В добром ли здоровье? – помолчав, спросил он с улыбкой. – Сильно разгневан, да?..
Советник кинул многозначительный взгляд на царя.
– Этот человек не знает покоя! – задумчиво промолвил царь. – И вот снова у него повод к тревоге… Эх, не впервые персидская змея свертывается в кольцо и ложится нам на грудь! Вон персидский гарнизон засел в Тбилиси, на полдороге между Мцхетой и Цуртавом… Шагу нельзя нам сделать. О каком мире может идти речь? – вдруг воскликнул он с прорвавшимся гневом. – О каком мире, если приходится прятать свое войско от врага, который вторгся в нашу страну? А у вас разве не то же самое? Разве не стоят персидские гарнизоны и в ваших крепостях?..
– Мы, армяне, решили сопротивляться! – спокойно произнес сепух. – Мы все дали клятву и готовы принять войну, если нам ее навяжут.
– Трудное дело война!.. – покачал головой советник. – Пронеси, господи, такую беду…
– Другого выхода нет у них, – возразил царь. – Да избавит их господь!.. Но едва ли, – войны не миновать… Он опустил глаза и долго молчал, задумавшись.
– Ну что ж, ответ мы напишем! – наконец, вымолвил он. – Князья наши изучают указ царя персов и обсуждают ответ. Молю господа, чтобы даровал он нам разум и указал путь к единодушию! Армяне – братья нам. Их борьба – наша борьба. Будем надеяться, что с божьей помощью придем к общему решению.
– Я буду ждать ответа в Мцхете, государь, – промолвил сепух.
– Будешь ждать здесь? Нет, лучше не жди. Ты, я знаю, должен увидеться (если еще не виделся) с бдэшхом Ашушей. Поезжай к нему в Цуртав.
– Я должен вручить и ему послание от Спарапета, – подтвердил сепух, не желая ничего скрывать от царя и одновременно подчеркивая, что предпочтение было оказано царю и послание было вручено ему первому.
– Передай, пусть бдэшх прочтет, обдумает. Он человек разумный!.. -кивнул царь. – Пока съездишь к нему и вернешься, будет готов и наш ответ. А может быть, бдэшх и сам приедет сюда… Ну, это выяснится потом, – сказал он, взглянув на советника.
Скрестив руки на груди, советник молча поклонился…».
(Вахтанг I, сын царя Мирдата V из отрывка выше)
И об отъезде из Нишапура после «ложного отречения» и пира с царем царей:
«…Васак беседовал с сыновьями о своих планах. За эти последние два дня он стал необычайно общительным и поведал детям неожиданную новость: он берет их с собой в Сюник.
– Ах, отец, ведь я так стосковался по дому, матери, замку, родине! – запрыгал Нерсик.
– Ну, готовьтесь, завтра выезжаем! – приказал Васак.
– Но зачем же ты привез нас сюда? – спросил Бабик.
– Ну что ж, вы повидали мир, чужие края…
– Ничего хорошего мы не видели, – возразил Бабик. – Видели поклонение солнцу и огню, наглотались дыма от атрушанов…
– Об этом молчи! – оборвал Васак, сурово взглянув на сына.
– Молчу. Поговорим дома.
В этот момент вошел дворецкий Михрнерсэ: его господин приглашал Васака к себе. Васак пошел весьма охотно: его радовало расположение Михрнерсэ, достигнутое за последние дни. Он прилагал все усилия, чтоб еще белее подогреть это расположение, утвердить его и использовать.
Михрнерсэ был серьезен и задумчив. Он улыбнулся Васаку своей гримасой и вновь принял серьезное выражение. Это было плохим предзнаменованием.
– Я вызвал тебя для небольшого сообщения. Повелитель требует заложников.
– Заложников?.. – переспросил Васак, еще не совсем понявший всю серьезность этого заявления.
– Ну да, заложников. Обыкновенных заложников! Это простой и распространенный обычай. Он спросил у меня, кого из нахараров оставить заложником. А я сказал ему: «Поскольку это не имеет особого значения, пусть считаются заложниками сыновья марзпана. Они прибыли, чтоб получить воинское образование и, стало быть, все равно остаются. Так зачем же нам задерживать у себя нахараров?»
У Васака перехватило дыхание. Едва сохраняя хладнокровие, он спросил:
– Но если таков обычай, то ведь можно взять заложников и из числа нахараров?..
– А к чему держать нахараров здесь, когда у них есть дела в Армении? Да и Вардан скорей пожертвует жизнью, ко не останется заложником и не даст никого из своих! Впрочем, зачем нам лишние заботы? Мы возьмем заложников у вполне преданного нам человека! К чему брать у людей сомнительных? А преданнее всех, конечно, ты, государь марзпан. Да это и мне приятней: ведь я Бабика и Нерсика люблю, как собственных сыновей. Они останутся у нас, будут обучаться воинскому искусству, а ты в Армении посвятишь себя нашему делу. Мы же знаем друг друга, друг другу доверяем. Ты – одно, нахарары – другое! Да, заложником остается ведь и бдэшх Ашуша.
– Ашуша?! – содрогнулся Васак.
– Ну да! Царю царей так угодно. Уж не знаю, зачем он повелел так…
Васак чувствовал, что задыхается. Он ответил:
– Я безмерно счастлив, что ты так доверяешь мне… Я привез Бабика и Нерсика не только для того, чтоб дать им воинское воспитание, но в дар тебе… Однако…
– Они и будут жить при мне. Я не отпущу их никуда, не дам им терпеть какие-либо лишения – нет, нет! Они получат у меня хорошее воспитание! Ну, очень, очень рад, что и ты радуешься вместе со мной. Итак, вы выезжаете завтра. До завтра твои сыновья с тобой, после твоего отъезда они – мои сыновья. Иди же побудь с ними, успокой свою грусть, приласкай их, сын мой!..
Васак старался сохранить непринужденность, прощаясь с Михрнерсэ. Но в лагере, увидев сыновей, он почувствовал страшную, неописуемую боль в груди. Он как будто только сейчас почувствовал, как сильно любит их, и любит еще сильней потому, что теряет их: ведь еще неизвестно, как продвинется в Армении дело с отречением, как поведет себя армянский народ и сами нахарары. Сможет ли он убедить их, чтоб они подольше придерживались притворного своего отречения, хотя и оставаясь христианами в душе, и не мешали ему продвигать отречение от веры в Армении?..
– Что сказал тебе Михрнерсэ, отец? – спросил Нерсик. Васак молчал, с глубокой тоской глядя на сына.
– Не видишь? Что-то скверное сказала ему эта старая лисица! – вмешался Бабик.
Васак вызвал слуг и велел подать коня.
– Уезжаешь, отец? – спросил Нерсик. Васак молчал.
– Тогда и мы будем готовиться, отец!
Васак, вновь не ответив ни слова, быстро вышел и уехал в лагерь, к Гадишо…».
(Атрушан - это то, что в центре)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Начну, пожалуй, с хорошего. Во-первых, в плюсы я, как обычно, возвожу то, что книга иллюстрирует не самые известные события не самого привлекательного для авторов художественной литературы региона. И лично для меня было приятной неожиданностью то, что Д. Демирчян уделил внимание не только Армении и Персии, но и Иберии. Во-вторых, если слить всю воду, то получается, в принципе, довольно последовательное, пошаговое освещение событий, которые привели к восстанию 450-451-х годов, и того, что было дальше. Ну и третье – противоречивый образ Васака Сюни. К нему я ещё вернусь.
И, если честно, на этом плюсы заканчиваются. Я скажу честно, что осилила только первую книгу из двух. Не только, потому что время поджимает, а у меня вечно что-то случается, из-за чего я делаю свои обзоры со скоростью улитки, но и потому что сама книга написана так, что шла у меня капец туго. Я то и дело прикладывала руку к лицу, вздыхала и думала, мол, прочитал одну книгу о борьбе армян с персами – прочитал их все. Потому что тут вот всё то же самое, чем так нервировал меня «Самвэл» и в меньшей степени, но поначалу тоже «Царь Пап» – тонны пафоса, глупые и пафосные призывы и прочие речи о спасении родины, христианства и народе-защитнике на кучу абзацев, все поголовно аморальные, жестокие и при этом невероятно тупые, за исключением Михр-Нерсе, персы, именно ненавидящие армян и именно потому что они армяне и христиане, предатели-персофилы, плоские герои, которых можно описать словами «слабоумие и отвага», небылицы и перегибы про зороастрийцев, чтобы было «посочнее», и это далеко не полный список бесячих штампов. А, да, ещё впихивание странных любовных историй, куда надо и куда не надо.
Если история с поиском пропавшей невесты телохранителя из «Царя Папа» в конце концов зацепила даже меня, то история про любови с первого взгляда здесь меня откровенно раздражали. И тут таких историй целых три. Впрочем, было и исключение – это романтическая линия Васака Сюни и его молодой любовницы Вараздухт. И ей как раз внимания уделено было меньше, чем хотелось бы. А ведь именно эта любовная история показалась мне действительно цепляющей и настоящей, как и сам образ Васака.
Бесячий штамп таких романов – показывать врагами и предателями всех, кто с воплями «За страну армянскую/народ/родину/веру!» не кидается на персов/византийцев с шашкой наперевес. Вот и тут вышло то же самое. Не знаю, каким был настоящий Васак Сюни и какие у него были мотивы, но в романе Демирчяна это один из немногих здравомыслящих персонажей, в котором к тому же удается видеть и личность, и конфликт, и за которым поэтому интересно наблюдать, и даже ему в чем-то сопереживаешь. И, может, я не дошла до чего-то, что поменяло бы моё мнение (как это было с распорядителем дворца в романе «Царь Пап»), но я вот не увидела в Васаке предателя. Да, у него есть честолюбивая мечта, да, он не слишком избирателен в средствах, да, подвержен вспышкам гнева, да, думает о себе больше, чем есть на самом деле, но при этом лично мне он показался патриотом не меньшим, а то и большим, чем Вардан. Васак, может, восхищается в самом деле Персией, но при этом мечтает сделать Армению такой же могущественной (насколько реализуемы эти мечты – другой вопрос). Вардан же за идею готов рискнуть и даже пожертвовать всем. И я была целиком и полностью на стороне Васака в их со спарапетом перебранке:
«…Открытое выступление Васака встревожило его. Если подозрение подтвердится – значит, следует принять новое решение. Что же, выходит, что Васак пробует устрашить его могуществом Азкерта?
– Но зачем же вы обращаетесь ко мне, государи «Васакнанк»? – с неожиданной невозмутимостью спросил он вдруг. – Почему вы полагаете, что от метя так много зависит? Поговорите с самим народом…
– С народом будут говорить войска Азкерта! – с раздражением бросил Васак.
– Пусть не бахвалится много этот пес! – поднял голос Вардан. – Пусть он не доводит нас до отчаяния! Мы поднимем против него всю страну, и он еще увидит…
– Всю страну? – вспыхнул Васак. – Ты дерзнешь пойти и на это преступление? Кто дал тебе право ставить всю страну под угрозу гибели?..».
Весь патриотический пафос звучит мощно (и то не всегда) на страницах книг. В реальности же, как верно отметил на страницах этой книги, кажется, Васак же, более сильные и подготовленные народы в подобных ситуациях стирали более слабые и менее подготовленные с лица земли. И как в случае «Самвэла», я говорю, что надо просто знать, чем это восстание закончилось, и в моменте, и в перспективе. Если подумать, то тактика тянуть время была наиболее выгодной. Да и сама по себе смена религии никак не влечет за собой ни потерю языка, ни потерю национального самосознания, ни потерю земли. И именно это и есть самое слабое место подобных историй, на мой взгляд. Авторы как будто игнорируют тот факт, что все эти попытки насадить зороастризм в самом деле преследовали не религиозную, а политическую цель. А то, чем это обернулось, как раз опиралось на тогдашние представления о спасении души. И из-за этого теряется в этих историях логика. Вдумчивый читатель не сможет это не заметить, а на голых эмоциях далеко он не уедет.
Короче, я не могу ни советовать эту книгу, ни отговаривать от её прочтения. Меня она местами откровенно бесила, но было там и то, что нашло у меня эмоциональный отклик, то, что зацепило. Однако, самое главное, что нужно о «Вардананке» помнить перед прочтением – это книга своего времени и своего народа. Поэтому написанное в ней будет интересно далеко не всем. Но не упомянуть о ней я не могла.
Недавно в мессенджер я получил от Друга лаконичное сообщение: «Возьми этот для обзора. Просто восторг». И ссылка на коньяк. Я молниеносно телеграфировал в ответ: «Беру. Привози». На что не менее молниеносно ответил Друг: «Сложно. Бери сам». Ну сам так сам, тем более искать этот напиток долго не надо, в сообщении была ссылка на каталог магазина SPAR. Я немедленно собрался и через пару недель за 950 рублей приобрел Легенды Иберии в подарочной картонной коробке.
С приобретением проблем не было. И с дегустацией. А вот с информацией про этот коньяк ситуация обратная. Ее почти нет. Про саму Иберию и то больше археологи раскопали! Ну раз люди старались, узнавали об этом, то расскажу, что это. Так называли государство Катли, на востоке территории современной Грузии.
Но посмотрим поближе на это сокровище. Производит его винодельня CAUCASIAN ALCO почему-то в центре Тбилиси. Мне, если честно, тут же вспомнилось легендарное вино «Арбатское» и шутки про знаменитые виноградники на Старом Арбате. Сайта как такового у них нет, но есть рекламная зарисовка с приглашением посетить винодельню и маркетинговое блабла:
Мы гордимся своими традициями и ремесленным подходом к производству вин. Наша винодельня предлагает вам богатый выбор вин различных сортов и стилей, которые созданы с любовью и заботой о каждой детали. Все наши вина производятся из качественного винограда, собранного на лучших грузинских виноградниках, чтобы обеспечить вам настоящий вкус Грузии.
Ясно-понятно, своих виноградников нет. Ну такое тоже часто встречается, мне лично все равно, где они свой ркацетели взяли для дистиллята, как умягчали воду и краситель сахарный колер I простой (Е150а) приобрели. Как понимаете, это я вкратце рассказал состав. Да и в целом о коньяке Легенды Иберии много не расскажешь. Есть ощущение, что производит его маленькая компания специально для сети SPAR. Но раз нет никакой красивой грузинской легенды – переходим к самому напитку.
Фото из личного архива автора
Цвет орехово-оранжевый с проблесками красного. Ножек много, средние, но очень быстрые. Я, конечно, понимаю, то колер, но есть приятная иллюзия, что этот коньяк провел 10 честных лет в дубовых бочках.
Аромат прям буйный. Аж из бутылки чувствуется. Очень сладкий, причем что-то такое прям знакомое, но сразу не распознал. В бокале все тут же стало понятно - курага! Мне кажется, ничто в мире так не пахнет курагой, кроме Сокровища Иберии и самой кураги! Так же в аромате можно уловить травянистые ноты лавра, тысячелистника, солодки. Немного портит ощущение отчетливая нота мокрого дуба. Со временем курага уступает древесным нотам, аромат быстро распадается, курага уходит в леденец и дерево.
Вкус на удивление мягкий, сладковатый, и те вкусы, которые обещал нам аромат, полностью оправдываются. Курага из запаха становится посвежее, это уже ноты абрикоса, терпкие травы. В послевкусии отчетливо появляется горечь дерева. Очень питкий коньячок!
По итогам могу сказать, что непростое это дело – изучать ассортимент нижних полок и писать о них.
Коньяк Сокровище Иберии — это откровенно история «на побухать» или «под шашлычок». Но совсем не плохой вариант, если Вы любите послаще. Я этот напиток думаю добавлять в кофе, если вдруг нападёт такая блажь.
И помните – злоупотребление алкогольной продукцией вредит Вашему здоровью! Пейте в меру и только в удовольствие! Или не пейте. Жизнь вопрос выбора каждого. Надеюсь, Вам понравилась статья и Вы выберете подписаться, прокомментировать или поставить лайк.
Настоящая статья не является рекламным материалом и не предназначена для лиц младше 18.
Группа исследователей, представляющих Институт эволюционной биологии в Барселоне, пришли к выводу, что около пяти тысячелетий назад людей, проживавших до этого на территории современной Испании, полностью заместили выходцы из степей Прикаспия. При этом специалисты пока не готовы ответить на вопрос, как именно подобное могло произойти.
Авторы новой научной работы изучили ДНК людей, населявших Пиренейский полуостров около восьми тысяч лет назад, а также тех, кто проживал в этом регионе позднее. По словам специалистов, выяснилось, что с точки зрения генетики история региона оказалась довольно запутанной, однако главной загадкой стала миграция, произошедшая примерно 4 500 лет назад.
Как выяснилось, жители степей близ Черного и Каспийского морей, то есть современной территории России, примерно в 2 500 году до нашей эры прибыли на полуостро, после чего значительная часть местного ДНК оказалась заменена генами этих людей. В особенности это затронуло мужчин — хотя на 60 процентов гены жителей Пиренейского полуострова остались неизменными, их Y-хромосома изменилась практически полностью.
По мнению ученых, исчезновение мужчин, населявших данную территорию ранее, не обязательно говорит о том, что те были убиты или изгнаны, однако пока что у специалистов недостаточно данных, чтобы дать точный ответ о причинах изменений.
Исследователи также не исключают, что жители степи могли принести с собой бронзовое оружие, тем самым ознаменовав начало бронзового века в регионе.
Предполагается, что новые данные будут любопытны не только генетикам, но и лингвистам — вероятно, полученная информация поможет им найти ответ на вопрос об общем предке индоевропейских языков.
В 20-м веке Пиренейский полуостров жил своей интересной жизнью. Испании прошлого века непременно ассоциируется с режимом Франко (1936-1975). В соседней Португалии примерно в этот же промежуток времени тоже был своей значимый лидер - Антониу де Оливейра СалазАр, находившийся во главе страны с 1932-го по 1968-й. Примечательно, что ему не обязательно было занимать президентское кресло. Зелено-красный кардинал (цвет португальского флага) почти 40 лет находился у власти.
Антониу родился в 1889-м, во времена монархии. Его родители были небогатыми и набожными крестьянами. В юности поступил в семинарию, но священником так и не стал. В 1914-м (когда уже была установлена Первая Республика) окончил бакалавриат по специальности «право и экономическая наука», а затем решил связать свою жизнь с университетом. А дальше были преподавание, должность заведующего кафедрой, докторская...Салазар придерживался авторитарного корпоративизма и выступал против коммунизма и либерализма.
В 1926-м авторитетного преподавателя позвал в министерство совершивший переворот генерал Гомеш да Кошта, но тот так и не приступил к работе, сочтя полномочия недостаточными. Спустя два года другой президент, Ошкар Кармона, искал человека, способного вытащить португальскую экономику из ямы, с которой демократы не смогли ничего поделать целых 17 лет. Так Салазар получил портфель министра финансов с чрезвычайными полномочиями. Вскоре дефицит португальского бюджета впервые за долгое время исчез, сократился госдолг и лишние расходы.
Новый министр получил широкую популярность в народе, особенно среди правых республиканцев, монархистов. И в то же время, он требовал не ограничивать свои полномочия и даже грозил уйти в отставку, если это произойдёт. Президент стал советоваться с ним по всем важным вопросам.
Цензура, роспуск парламента и политические барьеры после переворота 1926-го также определили дальнейший вектор внутренней политики. Вновь стали популярными консервативно-католические настроения, популяризация традиционных семейных ценностей. Партия «Национальный Союз», организованная в 1930-м при непосредственном участии Салазара росла и ширилась. Официально она должна была объединить всех граждан, патриотов, неравнодушных.
В июле 1932-го всесильный министр занимает должность премьер-министра и фактически становится первым человеком в стране. Стоит отметить, что Антониу Ошкар де Фрагозу Кармона оставался на посту президента аж до самой смерти в 1951-м, неоднократно переизбираясь.
Историки отмечают, что к 1933-му сложился режим «Нового государства», берущего курс на развитие страны. 19 марта после референдума года была принята новая конституция (»за» высказались 719 тысяч, 488 воздержались, а 6 тыс проголосовали "против»). Избирательное право было закреплено за 1,2 млн из 7 млн жителей страны. Закрепилось подчинение правительства президенту. Орган Ассамблеи депутатов не мог активно влиять на политическую жизнь. Главной идеологией стал корпоративизм — теория важности целых социальных групп, а не индивидов. (В полной мере тенденция проявилась в 1956-м, после закона о создании шести корпораций по главным отраслям экономики).
Подчеркивалась важность эффективного вмешательства государства в экономические механизмы, посредничества между работодателем и рабочим для недопущения классовой борьбы. Во главу поведения ставились католические ценности, при этом провозглашалась свобода публичного и частного исповедания любых религий. В государстве сложилась атмосфера около-фашисткой направленности, в чем-то схожая с идеологической подосновой партии Муссолини (1921-1943). Тем не менее, это был уникальный португальский путь.
Почему население поддержало курс страны? Население прекрасно помнило недавние времена, когда их отечеством руководили левые и либеральные политики-демократы, преуспевшие лишь в ограничении церковных дел.
Сторонники Салазара были уверены в том, что иные политические партии (даже католические) будут мешать воплощению намеченного курса и единому обществу. Коммунисты, другие левые, а также правые-радикалы, мечтающие видеть на Родине проекции режимов Муссолини или Гитлера, сразу же стали врагами «Нового государства». Тем не менее, это не мешало появлению оппозиции на местах.
Важным элементом репрессивной машины стала Международная полиция защиты государства (известная как PIDE, русская аббревиатура - ПИДЕ). В 1933-1939 тайная полиция занималась "зачисткой» анархистов, синдикалистов и нелояльных монархистов и прочих радикалов, а в 40-е и 50-е и т.д. активно преследовала левых. За время существования органа репрессиям подверглись до 15 тысяч человек.
В 1936-м на острове Таррафал (совр. Кабо-Верде) появился концентрационный лагерь для политических заключенных. Туда нередко ссылали и рабочих, проводивших запрещенные законами забастовки. При этом не делалась ставка на целенаправленное массовое физическое устранение.
В том же году возник "Португальский Легион», военизированное крыло ультра-правых салазаристов. Первостепенной задачей легиона была организация антикоммунистических митингов с большим количеством сторонников. Он находился под строгим контролем военного министерства и министерства внутренних дел.
Одной из причин появления легиона стало раскалывающее общество влияние Гражданской войны в соседней Испании и политические демонстрации. От 8 до 12 тысяч португальских добровольцев бились с республиканцами в составе про-франкистких сил. Тем не менее, эпоха Салазара характеризовалась целенаправленным нейтралитетом в международных конфликтах, несмотря на некоторые связи с Италией и Германией. В идеологическом плане сам зелено-красный кардинал считал национал-социалистов и фашистов «тоталитарными язычниками» (видимо, намекая на фанатизм по отношению к Риму и видоизмененным элементам индоевропейской культуры).
В 1939-м (с дополнениями в 1940) был подписан Испано-португальский договор о дружбе и ненападении. Несмотря на антикоммунистическую повестку, Лиссабон остался в стороне и от антикоминтерновского пакта.
Во время Второй Мировой Войны Португалия торговала вольфрамом, предоставила базы на на Азорских островах в пользование Великобритании. Не было у страны и своей «Голубой дивизии».
Так как в столице параллельно работали посольства стран Оси с одной сторон, а СК и США с другой, Лиссабон иногда называли "центром мирового шпионажа». Источники сообщают, что 2 мая 1945 года Третий Рейх получил официальную телеграмму из Португалии с соболезнованиями по поводу кончины Гитлера. Кроме Салазара, подобный шаг в реалиях 1945-го смог позволить себе только ирландский политик ирландско-испанского происхождения И́мон де Вале́ра.
