
Эхо мёртвого серебра 2
5 постов
5 постов
35 постов
26 постов
1 пост
Огромный телевизор наполняет зал сочным, объёмным звуком ревущего пламени. Кадры горящей высотки настолько реалистичны, что Cолен чувствует горячий ветер. Языки огня вырываются из окон в клубах чёрного дыма. Облизывают опалённые стены и тянутся к крыше, где едва угадываются крохотные человеческие фигурки. На отдалении кружит вертолёт, пытается подлететь, но пилот ничего не видит в дыму. Двор заполнен пожарными машинами, на высоту десятого этажа бьют пенные струи, но огню уже всё равно. Взлетают дроны с грузом стеклянных шаров с пеной высокого давления.
Влетая в огонь, они лопаются, и жёлтая масса устремляется во все стороны. На верхних этажах из пена свисает из окон, заполнив всё доступное пространство.
Диктор бойко зачитывает сводку о причинах возгорания и числе погибших. Лицо скорбное, но в глазах пляшут дьявольские огоньки. Жертвы — это рейтинги, люди обожают такие репортажи! Солен сжал губы в тонкую линию, глядя на всплывшее фото поджигателя. Мужчина за сорок, с глубоко запавшими глазами и спутанными, сальными волосами. Лицо узкое, как лезвие ножа, губы обветрены, а левую сторону накрывает противоожоговая повязка.
Телевизор выключился, повинуясь дёрганому жесту. С матового — чёрной пластины на Солена смотрит замученный двойник. Отощавший, с тёмными кругами под глазами и растрёпанными волосами. Человек на грани сумасшествия от нервного истощения.
Племянники на дополнительных занятиях, Мария и Кирия с табаком уехали по магазинам. Детектив остался один на один с собственными мыслями и новостями, которые только подливают бензин в пламя отчаяния и неуверенности. Разум полыхает, как-то здание.
Заварив чай, сел на веранде в тщетной попытке убежать от дум, созерцая Тёплое Море. Но спустя два глотка уткнулся в телефон. Отыскал информацию по имплантации новорождённых, спецификации оборудования и цели. Управление Здравоохранения утверждает, что кандидаты тщательно отобраны ещё до рождения, имплантация не окажет негативных эффектов и в случае чего, может быть удалена.
Эти дети составят костяк интеллектуальной элиты империи и помогут продвинуться к миру, описанному Микаласом фон Церном. В будущем при успехе инициативы улучшаться будут совершенно все, что позволит резко сократить траты на обучение и одновременно повысить его качество.
Порывшись по гостиной, нашёл лист бумаги и ручку, вернулся за стол и начал записывать.
Идёт тысяча пятьсот третий год, десять лет назад он столкнулся с кланом Торск. Доран де Сваус проходил службу, примерно пятнадцать лет тому. Прикинув уровень технологий в те годы, Солен поморщился и отметил начало имплантации примерно в районе тысяча четыреста восемьдесят пятого.
— Значит, разработка началась лет за десять-восемь до этого?
Солен присвистнул, в эпоху маломощных компьютеров, без Сети и модулей псевдо Искусственного Интеллекта? В начале Великого Похолодания, когда ему было пять-семь лет. Подумав, обвёл дату с пометкой «Великое Похолодание» и провёл стрелку до облачка «Имплантация».
В районе поясницы появилось неприятное покалывание, а волосы на затылке вздыбились. Солен побежал в комнату сестры, включил компьютер минуту разбирался с незнакомой системой и распечатал карту империи. Вернулся за стол, расстелил её и принялся выискивать в Сети все случаи спонтанного сумасшествия, вроде событий прошедших дней.
Большая часть расположилась на периферии, убийцы старше Солена, либо погодки. Разброс в восемь лет. Детектив запустил руки в волосы, постарался вспомнить время своей службы в армии, выругался, осознав, что от всех трёх лет помнит от силы две недели. Скомкал карту и листок, порвал на мелкие кусочки и бросил в шредер на кухне.
Вбежал в ванную и оттянул щёку пальцем, отворачивая голову. Дёсны девственно-чистые, на большом зубе виднеется серое пятнышко. Солен выдохнул, умылся холодной водой и откинул волосы назад.
Значит, та имплантация тоже была выборочной? А что тогда с психопатами клана Торск? Попытка массовой имплантации? Зачем такая огромная выборка по всей стране?
За всем чувствуется расчётливая, жестокая и абсолютно человечная логика. У Солена появилось ощущение прикосновения к самому краешку чего-то огромного. Будто при купании в незнакомом озере, касаешься ступнёй валуна на дне, полностью укрытого илом.
Стараясь отвлечься, вернулся в зал и включил телевизор. Перебирая каналы, остановился на политических новостях. Идёт репортаж с главной площади Тарго, в свете софитов движется кортеж императора. Самодержец стоит в машине без крыши, широко улыбается и помахивает рукой собравшимся.
Диктор, захлёбывается от восторга, вещает, что правитель решил лично поучаствовать в репетиции парада, несмотря на преклонный возраст в восемьдесят лет. Дабы сплотить и воодушевить нацию в столь тяжёлые времена. На краю площади видны протестующие технофобы, Солен с удивлением заметил церковную символику, покачал головой.
Что творится? Ведь церковь признала Микаласа фон Церна святым, а его учение богоугодным.
Император выглядит молодо для восьмого десятка, кожа порозовела на морозе, лицо слегка облагорожено морщинами. Даже седина не выглядит старческой, скорее, как у модника. Солен невольно вспомнил своего деда, что к семидесяти годам превратился в развалину, покрытую склеротичными бляшками.
В затылке защекотало, на грани сознания закрутилась аморфная мысль, детектив попытался ухватить её. Мысль «вильнула хвостом» и скрылась в глубине подсознания, оставив мужчину с чувством почти разгаданной тайны.
От мыслей отвлёк звук открываемой двери и женские голоса. Кирия и Марта вошли обвешанные бумажными пакетами, со смехом разгрузили их на кухонный стол.
— Ну что братец, пора! — Сказала Марта, хлопнула Солена по плечу. — Купили всё что надо для месяца житья!
Солен оглядел покупки, на стол вывалился вакуумный брикет с постельным бельём и кучка консервированных продуктов. Один пакет Кирия прижимает к груди, хитро улыбаясь и поглядывая на жениха.
***
Грузовичок местной транспортной фирмы вывез их за город по узким улочкам, словно застрявшим в прошлом веке. Лёгкий морозец, несравнимый со столичным дубаком, под колёсами похрустывает корочка льда. Над дорогой склонились присыпанные снегом пальмы и деревья.
На резких поворотах показывается море, раскинувшееся далеко внизу, окружённое высотками отелей. Солнечный свет искрится на волнах, у самого горизонта застыл угловатый лайнер.
Дорога обвивает холмы, пролегает меж домов, лесенкой построен на склоне, крохотных, почти как коробки из-под холодильников, но окружённых садами и мини-виноградниками. Асфальт то и дело прерывается древней брусчаткой, машину потряхивает. Кирия, как взбалмошная кошка, мечется от окна к окну, охает и тычет пальцем тараторя:
— Сол, гляди!
Спустя полчаса они выехали на широкое шоссе, тянущиеся вдоль моря. Въехали в дачный посёлок, в последние пару лет перестроенный в коттеджный. Кирия слегка погрустнела, каждый дом прячется за высоченным забором. У одного из таких грузовичок остановился, ворота остались закрытыми.
— У нас тут нет автоматики. — Виновато пояснила Марта. — Никак руки не дойдут сделать. Водопровод с канализацией и то в прошлом году провели.
— Ностальгировала по детству? — Улыбаясь, спросил Солен.
— Да ни сколечки! Я здесь и не бываю почти. Это Табаск бредит загородным жильём, чтоб как в старину. Ретроград проклятый.
***
Солен и Кирия сдвинули створку ворот и грузовичок неуверенно въехал внутрь. Двор чист. Пространство между домом и забором занимают вековые сосны с прямыми, корабельными, стволами и разлапистыми верхушками. Земля почти свободна от снега, проглядывает трава и пышный кустарник.
Дом, трёхэтажное чудовище со скошенной крышей, широкой верандой и стеклянной стенкой на первом этаже, смотрящей на море. Кирия потянула носом, наслаждаясь густыми запахами сосновой смолы и близкого моря, выдохнула облачко пара. К крыльцу тянется мощённая булыжником дорожка, декорированная столбиками-светильниками и клумбами на изгибах.
У участка три стороны забора, вместо четвёртой огороженный коротким бортиком обрыв, открывающий вид на море.
— Ну что, молодёжь? — Сказала Марта, протягивая Кирии ворох пакетов. — Выгружайтесь, да я поеду, нужно на работу заскочить, утрясти пару моментов.
Закончив собирать вещи, Солен обнял сестру, та похлопала по спине и сказала улыбаясь:
— Ну что, боец, мы заедем на неделе, а пока отдыхай, набирайся сил!
На последних словах она подмигнула и скрылась в машине. Солен дождался, пока грузовичок выедет, запер ворота и поспешил в дом, подхватив остатки груза. Дверь дома придирчиво оглядела его глазком камеры, пискнула и отворилась.
***
Первый этаж огромная гостиная с камином, сложенным из внушительных булыжников, при приближении людей внутри щёлкнуло и вспыхнуло синеватое пламя, разрослось широким венчиком, под потолком зашуршал кондиционер и увлажнитель воздуха. Пахнет оструганным деревом и хвоей. На полу ковёр из медвежьей шкуры с лобастой головой, оскалившей пасть на дверь.
Дом медленно оживает и приветствует гостей иллюминацией проверки электросетей. Лампочки мерцают, загудел холодильник, в подвале громко булькнуло, и по трубам побежала вода.
Кирия со стоном опустилась на огромный диван, на котором даже она показалась крохотной и хрупкой, раскинула руки и заболтала ногами.
— А почему они здесь не живут? Чудесное ведь место! Какой вид на море, а воздух!
— Ага, всего-то три часа пути от города и ближайшей школы. А основной комплекс института вообще на противоположной стороне города, в часе езды от центра. — Ответил Солен, садясь рядом. — Думаю, Табаск планирует переехать сюда на пенсии. Вот он огорчится...
— Странный у них брак... — Пробормотала Кирия. — Неправильный какой-то.
— Обычный. — Суховато ответил Солен. — Таких большинство, сдуру распишутся, а потом мучаются остаток жизни. Ведь развод позорная штука! Ух и ах! Как соседи смотреть будут?! Тьфу...
— Не куксись! Мы здесь вдвоём, на отдыхе и у меня для тебя два сюрприза.
— Ого! — Оживился Солен, повернулся набок, став нос к носу с девушкой и глядя в глаз. — Даже два? Это какие же?
— Чуть позже покажу... — Краснея, ответила Кирия.
***
Обжились на удивление быстро, уже вечером, придвинули диван к стеклянной стене. Забрались под плед и в молчании стали наблюдать закат над морем. Раскалённый шар солнца величаво опускается в воду, заливая небо кровью. Проступают жёлтые прожилки, а отдельные лучи взрезают багровые облака. По воде к берегу тянется дорожка красно-золотой ряби.
Кирия прижалась к Солену, чувствуя странное умиротворение и безопасность, будто она маленькая и хрупкая, а он огромный воитель. Странное чувство, непривычное... но такое приятное!
— Хотела бы увидеть это летом. — Вздохнула девушка.
— Можно и летом, — меланхолично ответил Солен, — полгода потерпеть и вот оно.
— Полгода... — Протянула Кирия, поёрзала, пристраивая голову на груди. — Будто целая вечность... а ведь всего два месяца назад, моя жизнь была совершенно иной... а что будет через шесть месяцев? Может, я уже беременная буду?
Солен дёрнулся, поглядел на неё, девушка сложила губы бантиком и дунула в лицо. Засмеялась и сказала:
— Да не пугайся ты так!
По морю в сторону заката движется клиновидная яхта, за ней остаётся пенный след. На горизонте виднеется размытый силуэт платформы с торчащими шпилями, увенчанными спутниковыми тарелками.
— Чем хочешь заняться завтра? — Спросил Солен.
— Даже не знаю... может посмотреть город? — Протянул Кирия, замолчала и добавила абсолютно серьёзным тоном. — А может взять неотслеживаемую машину, без автопилота и отправиться на земли клана Торск?
Солен вздрогнул, как от удара током, посмотрел на неё диким взглядом. Девушка осталась серьёзной.
— Зачем нам туда? — Пробормотал Солен. — Ты ведь шутишь?
— Как зачем? А тот бункер, о котором говорил Керц?
— Нет! Мы туда не поедем!
— Но... как же всё случившееся? Как же погибшие и кто может погибнуть? Проклятье, разве ты не хочешь отомстить, хотя бы за себя?
Кирия вскочила, отбросив одеяло, и нависла над Соленом во всей нагой красе, упёрла кулаки в бока и широко расставила ноги. Мужчина ощутил секундный укол страха и нарастающее возбуждение. Ладони зачесались от желания вновь ухватить тугие бёдра.
— Да плевал я на себя! Правительство перемелет меня, плевать, но если оно возьмётся за Марту или тебя?
Праведный гнев девушки ослаб, она отступила и сказала растерянно:
— Но... это ведь ужасное преступление! Сколько погибло! Я.... мы! Мы ведь обязаны ловить плохих парней!
Солен вздохнул, помассировал висок указательным пальцем и сказал устало:
— Да, мы обязаны это делать, в конце концов, нам за это платят.
— Вот, видишь!
— Подожди, я недоговорил. — Солен поднял руку с оттопыренным указательным пальцем и Кирия послушно умолкла. — Мы не имеем права судить государство и правителей как обычных людей.
— Что?! Перед законом все равны!
— Угу, как же. Киря, у правителей совершено другой уровень ответственности и обязанностей. Да, я могу поймать принца за убийство прохожего, могу, хотя бы попытаться, осудить императора за изнасилование. Однако история с имплантами, это тот самый другой уровень. Правительство явно делает это не из-за прихоти и не ради удовольствия. Кто знает, может статься, что всё это выльется в события, что спасут империю или улучшат жизнь граждан! Так вот, скажи мне, несколько смертей это допустимая цена за благоденствие народа?
Кирия не ответила. Легла рядом на диван и повернулась спиной, закутавшись в плед полностью. Солен вздохнул, приобнял девушку и прижал к себе.
Трейлер плавно покачивает на ледяных ухабах, в шкафчиках гремит посуда, а кресла у кровати норовят вырваться из крепёжных ремешков. Мотор взрыкивает на особо скользких участках, визжат колёса, но машина, пусть медленно, продвигает к бетонной площадке. Край её трамплином выступает над пропастью, приглашает прыгнуть, расправив руки.
Трейлер остановился поодаль от деревянных столов, щедро присыпанных снегом. Фыркнул и замолк, наслаждаясь передышкой. Первой вышла Марта, прижимая к груди пузатый термос. Следом выпорхнула Кирия, с довольным видом потянулась, наслаждаясь свободой. Потолок, давящий на макушку, порядком надоел.
Пойдём! — Улыбаясь, сказала Марта и махнула в сторону края.
Кирия оглянулась на машину, размышляя, разбудить ли Солена? Морозный ветер запутался в белых волосах, игриво бросил в лицо горсть снежной пыли. Абсолют покачала головой и пошла за будущей золовкой.
Промёрзший бетон звенит под твёрдыми подошвами, окованными железом. Похрустывают наносы позёмки, мощно пахнет хвоей и чем-то ещё, ей незнакомым.
За оградой раскинулась долина меж двух гор, широкая, поросшая прямыми елями и засыпанная снегом. Вдали у самого горизонта, тянется колеблющееся зелёное поле.
— Это лес? — Охнула Кирия, указывая в ту сторону. — Почему он без снега?
Марта засмеялась, утёрла пальцем набежавшую слезу и сказала:
— Нет, дурашка, это море! Разве ты не чувствуешь запах? Йод, водоросли и соль. Оно совсем рядом, река, над которой мы проехали, пересекает прибрежный город и впадает в Тёплое Море!
— Красота!
Кирия прижала руки к груди, лицо наполнилось незамутнённым детским счастьем. Марта похлопала по столику у самого края, поставила термос. Свинтила крышку, под ней оказалась вторая, ничем не закреплённая. Поставила их рядом и поочерёдно наполнила исходящим паром кофе. Подмигнула Кирии и жестом фокусника извлекла из внутреннего кармана плоскую фляжку в ладонь размером.
— Что это?
— Виски, нет ничего лучше крепкого кофия с половиной чашки односолодового. Только Солену не говори, а то он мамане проболтается. Ты чего?
— Я никогда не пила виски, только вино...
— Ох, девонька, привыкай, в жизни тебя ждёт множество чудесных первых разов! Главное, чтобы они не стали последними.
Мимо площадки прогремел, рассыпая снег, старый грузотон с красным прицепом. Эхо покатилось по долине, срывая с веток белые шапки и порождая множество крохотных лавин. С ближайших деревьев вспорхнул десяток птиц и, перелетев через площадку, скрылся в глубине долины.
Марта заправила кофе, потянула носом и довольно цокнула языком. Протянула кружку снохе и жестом пригласила к самому ограждению. Встав у края, Кирия покачнулась, борясь с мимолётным головокружением. В затылке появилось тревожное желание, словно невидимые руки подталкивают в спину, а в ухо нашёптывают вкрадчиво:
— Давай, прыгни...
Кирия отхлебнула кофе, неожиданно крепкий и сладкий, язык царапнуло терпким привкусом алкоголя. Повернулась к подруге и пробормотала:
— Со мной что-то не так...
— Живот прихватило? Да, от кофе такое случается.
— Нет... нет, меня прямо тянет прыгнуть вниз!
— А.... ты про это, не бойся, такое у всех. Называется «Эффект высокого места», самое обычное когнитивное искажение, игнорируй и наслаждайся видом.
— Л-ладно... но это жутко! Почему мозг хочет прыгнуть, это ведь убьёт меня!
— Эх... понимаешь, наше сознание несмотря на все достижения культуры и науки, штука дикая и необразованная. Наши далёкие предки к обрывам приближались, только убегая от хищников. А там сама понимаешь, либо прыгай с шансом выжить, либо становись кормом. Вот наше сознание и считает, что лучше призрачная надежда, чем стопроцентная смерть. Оно заглушает страх и подталкивает нас к прыжку, стараясь спасти себя.
— Оу... вроде бы и логично, но как же... глупо.
— Что поделать, вот такие мы существа.
Кирия ощутила, как алкоголь пошёл в кровь, по тёплой волне, окутавшей мозг. Жуть и желание прыгнуть сошли на нет, оставив после себя чистое наслаждение видом. В полной тишине слышно, как вдали течёт река, похрустывает снег и ветер играет среди верхушек елей.
— Это прекрасно... — выдохнула Кирия, после очередного глотка.
Приглядевшись, увидела, как внизу за молодой косулей мчится стая волков. Впереди огромный вожак, пробивает грудью снежный наст, наслаждаясь мощью и довольно скалясь. Остальные цепочкой следуют за ним, принюхиваются, жадно ловя крупицы запаха добычи.
Девушка с грустью припомнила улицы Тарго, серые бетонные коробки новостроек и аляповатые дома прошлого. Бесконечный поток машин и арки ферм, пересекающие небо. Город, красив, но не сравнится с величием природы.
— С другой стороны, — подумала она, наблюдая, как волки загоняют молодую косулю, — в городе куда меньше опасностей.
Вожак в коротком прыжке впился косуле в горло, повалил, яростно мотая головой. Над заснеженными елями разнёсся придушенный вскрик и оборвался, так и не долетев до ушей Марты, с улыбкой созерцающей далёкое море.
Волки окружили жертву, снег под лапами забрызгало красным, смешало в грязную массу. Хищники часто вскидывают измазанные кровью морды, оглядываются и торопливо вгрызаются в ещё живую плоть.
Кирия вздрогнула, торопливо допила кофе, осознавая, что дикая природа прекрасна только для стороннего наблюдателя. Все остальные слишком заняты выживанием, чтобы рассматривать красоты.
За спинами хлопнула дверца, из трейлера выбрался Солен с кружкой в руках.
***
Постепенно дорога расширяется, вбирает в себя другие направления и превращается в загруженное шоссе. На обочине вырастают забегаловки для дальнобойщиков и ларьки с фастфудом, сейчас закрытые. Мимо трейлера проехал хромированный грузовик с яхтой вместо прицепа. Мачта сложена и вытягивается на половину длины корпуса. Ветер треплет складки свёрнутого паруса.
За время поездки Солен насчитал ещё семь аварий, когда автомобиль выскакивал на встречную полосу. Один раз увидел оцепленную стражей кафешку с выбитыми стёклами.
Воздух заметно потеплел, а снегу стало меньше. На отдельных участках обочины из-под белого ковра выглядывают проплешины с жёлто-зелёной травой.
Дорога завела в пригород, Кирия прижалась к стеклу, разглядывая разлапистые пальмы и двухэтажные дома на нескольких хозяев. Трейлер затормозил у одного из них. Ворота пошли в стороны и на подъездную дорожку выбежали мальчик и девочка, десяти и двенадцати лет, светловолосые и остроносые.
Следом показался грузный мужчина в джинсах и пиджаке поверх светлой футболки. Волосы стянуты на затылке в короткий хвостик, отдельные пряди у левого виска заплетены в заметную косичку. На носу поблёскивают старомодные очки в толстой оправе.
Марта выпорхнула из трейлера, обняла детей, быстро поцеловала в щёки и направилась к мужу. Коротко обнялись, мужчина оказался на полголовы выше.
Когда из трейлера вышла Кирия, дети издали вздох восхищения и задрали головы, стараясь рассмотреть лицо незнакомки. Мужчина поперхнулся и остро глянул на жену, та ответила прямым взглядом, отметающим любую дискуссию.
Завидев Солена, дети с визгом бросились обниматься, стараясь обхватить дядю с обеих стороны, и стиснуть, как прессом. Сол со смехом потрепал их по волосам.
— Ха, давно не виделись сорванцы, как поживаете?
— Хорошо, дядя Сол! Правда, без мамы было скучно!
Лицо мужа на этих словах превратилось в деревянную маску, с криво вырезанной улыбкой. Он подошёл к гостям, шумно откашлялся в кулак и скомандовал:
— Дети, домой, у вас ещё будет время поговорить с дядей и его... невестой?
Он вопросительно глянул на Кирию, девушка открыла было рот, но Солен встал между ними и сказал:
— Да, Табаск, это моя невеста.
Мужчины обменялись взглядами, словно пытаясь силой мысли сломать друг другу шеи. Кирия почти увидела высекаемые напряжением и недовольством искры.
— Очень рад за тебя, Сол. — Выдавил зять, протягивая руку. — Но почему ни у тебя, ни у неё нет бисерного вплетения?
Ладони столкнулись с отчётливым хлопком, стиснулись до побеления пальцев. Солен ниже Табаска, уже в плечах, но крепок, без дурного мяса на талии. Ладонь у него твёрдая, пальцы погружаются в мясистую пятерню зятя, как в подсохшую глину. Верхняя губа Табаска дёрнулась, на виске выступила капля пота.
— Да так, — ответил Солен, потряхивая ладонь и усиливая хватку, — мы не слишком традиционны, штампа в паспорте хватит.
— Понятно. — Выдавил зять через сжатые зубы, разорвал рукопожатие и указал на ворота. — Проходите, как раз чай заварил.
***
Дом четы Кригов состоит из двух этажей по две комнаты и полностью принадлежит морскому институту, в котором и работают супруги. Первый этаж перестроен, под огромную гостиную, совмещённую с кухней и крохотную каморку с вещами. На втором этаже спальни и ванная комната с туалетом.
Кирия поражённо посмотрела на огромный телевизор, занимающий почти всю стену. Экран транслирует видео, снятое в летнем лесу, а из гигантских, похожих на шкафы, колонок доносятся трели птиц и стрекот насекомых.
Семейство и гости расположились за обеденным столиком, специально для Кирии подвинули вместительное кресло. Дети облепили Солена, наперебой засыпая вопросами и прося показать табельное оружие. Марта разлила чай в фарфоровые кружки с эмблемой института, подвинула девушке тарелку, доверху наполненную сахарным печеньем с корицей.
Муж посидел вместе с ними минут двадцать, после чего наигранно глянул на часы, охнул и со словами «пора на работу», выбежал из дому.
— Злиться. — Одними губами сказала Марта и подмигнула Кирии. — Сол ему никогда не нравился, впрочем, это взаимно. Давай отойдём на веранду?
***
Стоило женщинам уйти, дети буквально полезли на Солена.
— А ты видел императора? А статуя Микаласа, правда, такая огромная? А что у тебя за телефон?
Вопросы сыплются один за одним, Солен начинает утопать в них по мере сил, отвечая и стараясь не ляпнуть лишнего. Наконец, умудрился извернуться и вставить ответный вопрос:
— А как у вас в школе? Как коллекция, Мая, ты ещё занимаешься танцами, а ты Кобен, как успехи с моделями?
По вспыхнувшим глазам понял, что совершил роковую ошибку. Дети ухватили за руки и потянули к лестнице на второй этаж как тряпичную игрушку.
***
Кирия с невольной улыбкой проводила их взглядом из-за стекла, сидя за столиком с Мартой и потягивая чай с добавлением секретного, сорокаградусного, ингредиента.
— Эх, дети, — Протянула гордая мать, — цветы жизни. Правда, мне никто не говорил, что это будет цветущий репейник.
— В смысле? — Переспросила Кирия, подумав, что ослышалась.
— Ну, яркие, красивые цветы! Но как прилипнут, фиг отцепишься.
— Звучит, будто ты не совсем рада детям...
— С чего бы? Это отец у них засранец, а сами они замечательные!
Кирия задумалась, потягивая чай, спросила осторожно:
— А зачем вышла за такого?
— Эх, девонька, ты бы видела его раньше! Статный, красивый! Умный! Это Сол в нём гнильцу сразу разглядел, а я, дурочка, только когда второго понесла.
— Не понимаю... — Пробормотала Кирия.
— А чего тут понимать? Есть мужчины-мужчины, а есть как у меня, павлины. Завлекают, яркие такие, а как свадьбу отыграешь, так они быстренько тускнеют. Да ладно бы просто потускнели, я и сама не та красотка, но так ведь вылазят подспудные комплексы и болячки личности. Мой оказался отъявленным традиционалистом, в церковь бегает пять раз на неделю, детей тащит. Да, ха-ха, пытается меня в кулаке держать.
— И что, успешно?
— Ну, один раз стукнул, лет десять назад. Так Солен прилетел, пинками его из дома выкинул, да мордой по асфальту долго возюкал. Я, дура, тогда вступилась, думала исправится.
— Как понимаю, не слишком образумился?
Марта улыбнулась и долила в чашку из крохотной бутылочки, припрятанной в кусте у веранды.
— Бить больше не пытался. Сейчас живём, по сути, по инерции, ради детей.
Кирия задумалась, глянула на стену соседнего дома, покрытую ползучим растением до самой крыши. Над забором поднимается пальма, с присыпанными снежком листьями. Два окна, смотрящие во двор Кригов, плотно зашторены.
— А Солен, он... с ним такого не случится? — Осторожно спросила девушка, глядя в глаза подруги.
— Братец? Ха... Пусть только попробует, я ему глаза выцарапаю, но ты не бойся, он у меня настоящий, без притворства и бравады. С характером, правда, но это и в минусы не запишешь.
Кирия улыбнулась и огляделась, может быть, у них тоже будет такой домик и двое детишек. Затем она вспомнила причину приезда, на лицо набежала тень.
Утро холодное и сырое, с серого неба на Арш сыплется водяная пыль. Улицы мрачны и пусты, как и полагается городу-кладбищу, но чем ближе к центру, тем чаще встречаются люди. Сонно бряцающие кое-как закреплённым оружием, они плетутся к входу в Крипту. Монументальному комплексу башен разной высоты, прижатых друг к другу, как пучок копий. Разные входы, на разные этажи и статусные уровни. Кварталы знатных родов, аллеи влиятельных семей и улицы героев. Всё это Крипта.
Фарина часто зевает, жмётся к посоху и едва передвигает ноги. Элиас мрачно смотрит вперёд, под одутлыми наплывами кожи играют желваки. Я же иду с беспечностью, достойной королевского бала. Морось прибивает плащ к плечам, сыреющая ткань приятно облегает.
Да, весь план полетел к чертям ещё при встрече с Элиасом. Но было глупо рассчитывать, что всё пройдёт идеально. Ведь планы работают от и до только у теоретиков и бесхребетных, что вязнут в грёзах о том, как бы они победили врага или ловко ответили на колкость. О, эти умные опосля строят такие цепочки планов, что выполнись хоть часть, они бы пинали богов как безродных шавок.
У них одна беда, у жизни стальные кулаки и под их ударами прекрасные планы рассыпаются осколками неудач.
В этом и отличие деятеля от теоретика. Деятель гнёт свою линию, перестраивает под обстоятельства и достигает цели, или гибнет в процессе. Увы, никакая сила не является гарантом успеха. Порой тебе просто не везёт.
Я почти засмеялся в серое небо, представив, что ловушка Малинды меня убьёт. О, это было бы очень забавно и иронично. Однако возможность избавиться от Чемпиона Света манит. К этому добавляется и возможность лично увидеть свою гробницу. Ну, то что она назвала таковой.
Вспомни Малинда кто я такой, она бы не стала играть в детские игры.
Серые дома-склепы расступаются, открывая огромную площадь с башнями-входами. Со всех сторон к ним тянутся люди, не меньше сотни. Отчаянные искатели лёгкой наживы. Ничем не лучше обычных разбойников. Никто не хочет работать, все грезят о лёгкой наживе. Только если разбойник мечтает о крови и кошеле купца, то эти вот о богатой могиле. Буквально о мешке золота, за который даже драться не надо.
У центральной башни скопилась очередь. Группы вяло переговариваются, обсуждают этажи на которые собираются спуститься. Подходят к бирюзовому тенту под которым расположились стражники и пара чиновников Арша и соседних королевств. Вольный город волен не из-за силы, а из-за привычки делиться доходом.
Захвати его какой королёк и через день начнётся такая бойня, что кровь пропитает землю на две длины копья. Хорошая заварушка, но обеднеют все, и победа не гарантирована. Риск того не стоит.
Чиновник поправил очки, глядя на наши удостоверения старателей. Сделал пассы над кровавыми отпечатками и удовлетворённо хмыкнул.
— Первый спуск, он волнительный самый.
— Как и любой первый раз. — Кивнул я и улыбнулся.
— Будьте осторожны, он легко может стать последним.
Чиновник вернул документы, поставив печати, протянул три браслета из серебра с хризолитом. В тусклом свете камни похоже на запылённую гальку. Магия безразлична к красоте и благородству украшений. Важно только структура камня, остальное пренебрежительно.
Браслет защёлкнулся на левом запястье, хризолит вспыхнул внутренним огнём и потух. На коже осталось быстроисчезающее чувство тепла. Чиновник кивнул и заученно протараторил:
— Напоминаю, камень поиска даёт возможность вызвать спасательную команду. За двадцать золотых наши профессионалы доставят вас на поверхность с третьего по семнадцатый ярусы. Также, за браслеты взимается плата в тридцать серебряных монет. Вы имеете право отказаться от них... но я не советую этого делать. В крипте легко потеряться.
«А ещё без браслета вас могут зарезать и бросить в тёмном коридоре». — Подумал я, пересчитывая плату за троих. — «Конечно, вас могут зарезать и с ними, но так больше шансов, что это не сделают королевские старатели.»
Служитель смахнул монеты со стола и, мгновенно позабыв про нас, подозвал следующую группу. Элиас поджал нижнюю губу, через плечо смотря на мрачный вход в некрополь. Фарина сглотнула и стиснула посох до треска древесины.
Чёрный проход источает тепло и сухость, манит войти, обещая несметные богатства. Но за этим притаилось ледяное дыхание смерти. За порогом царство Смерти, холодное и опасное.
Войдя под мрачный свод, оказались в широком зале с винтовой лестницей, уходящей вниз. На стенах горят масляные светильники, пахнет церковными благовониями. По всей видимости вход окуривают для защиты от нежити. Столь же эффективно, как и плевки против крыс.
Влажные подошвы зашлёпали по ступеням, и вскоре мы оказались в зале поменьше. Вдоль стен стоят арки порталов, пустые и лишённые энергии. Фиксирующие и направляющие обручи смотрят на нас как глазницы черепов. В стороне другая лестница, новее и уродливее. Сколоченная из досок с тёмными пятнами сучков. У спуска на гранитной стене криво выцарапано «Прыгай».
— Ну, я даже не удивлён. — Пробормотал я с сожалением, осматривая мёртвые порталы.
— Поддержание порталов очень и очень сложный процесс! — Вставил волшебница, отряхивая воду с широкополой шляпы. — Даже просто открытие вытягивает много сил!
— Так ведь раньше работали.
— Увы, эти тайны канули в небытие вместе с империей. — Вздохнула девушка, нахлобучила шляпу и стукнула посохом об пол.
Над навершием зажглась искра, расширилась в лучистый шарик, что поднялся выше и замер над головой. Мягкий, голубоватый свет раздвинул сумрак и уплотнил тени за арками порталов.
— Пошли уже. — Буркнул Элиас, шагнул к лестнице и взялся за шаткий поручень. — Закончим с этим побыстрее.
***
Спуск длился целую вечность, деревянная лестница скрипит и шатается. Проходит через дыры в перекрытиях ярусов и уходит в бесконечность. Свет волшебного огня выхватывает из мрака витые колонны антрацитового камня, покрытые искусной резьбой. Воздух пропитан запахами масла и застарелой смерти. В нём нет и намёка на жизнь. Изредка ловлю нотки бальзамической жидкости, но это скорее игра воображения.
На одной из колон грубо выбито «Валран был здесь!». Неуместно, глупо и напыщенно. Жалкая попытка оставить память о себе.
Пятый ярус остался позади, и волшебница начала нервничать. Пробормотала, оглядываясь назад:
— Новичкам не рекомендуется опускаться ниже!
— Это почему?
— Опасно! Ниже пятого захоронены самые знатные! И... там чаще обвалы.
Я кивнул, логично. Достал из кармана заветный ключ, тёплый, но не нагретый от тела. Поднял на уровень глаз и медленно опустил руку. Ключ остался висеть в воздухе. Фарина охнула и подалась вперёд, почти столкнув Элиаса с лестницы. Старый полуэльф забурчал, но и сам поддался любопытству.
— Что это?! — Выдохнула волшебница.
— Ключ.
— Но почему он летает? Где ты это взял?!
— Подарок от старого врага. — Уклончиво ответил я. — Думаю, он приведёт нас куда надо.
— Я бы не доверяла таким подаркам...
— А кто сказал, что я доверяю?
— Слушай, Элдриан, я спустилась сюда, чтобы разжиться деньгами, а не идти в ловушки!
Я медленно повернулся к ней, взглянул сверху вниз и улыбнулся той самой улыбкой, от которой женщины млеют. Девушку проняло, но слабее, чем на поверхности. Она прикусила губу и едва сдержалась от притопа ножкой.
— Не беспокойся, если поможешь нам то получишь этот ключ. Мёртвого серебра в нём хватит.
Фарина осторожно коснулась ключа, тот качнулся, но остался на месте. Металл матово переливается в свете, будто состоит из песчинок. Волшебница сглотнула и медленно кивнула.
— Хорошо... но проклятье, кто же ты такой?
— Ну, искатель приключений. Скромный и славный.
***
Ключ поворачивается, как стрелка компаса, ведёт через мрачные коридоры восьмого яруса. Высокие стены исчезают в темноте над головами, покрытые ячейками с бронзовыми табличками. Здесь похоронены знатные, но небогатые. Часть крышек разбита и осколки валяются на полу, вперемежку с костями. На стенах видны глубокие сколы, царапины от когтей и тёмные пятна запёкшейся крови.
Элиас идёт, согнувшись и держа меч в опущенной руке. Глаза полуэльфа впились в темноту впереди. Шаг плавный, сосредоточенный, как в былые времена. Пусть и бывший, но всё-таки герой.
— А вот и первая нежить. — Сказал он и издал короткий смешок.
На осколках плиты лежит расколотый череп, почти чёрный от древности. В челюстях зажат кусок ветхой ткани с длинными прядями волос. В глазницах тлеют магические искры. Он следит за нами с бессильной яростью. На костях ещё темнеют лоскуты плоти. Фарина пискнула и направила на него руку, над кончиками пальцев вспыхнули и закрутились огненные жемчужины.
— Ты чего творишь? — Спросил я, хватая за запястье.
— Его надо уничтожить!
— Он безвреден, не трать силы.
— Это нежить!
— Это череп, без плоти.
Волшебница нехотя стряхнула заклинание, принялась массировать кончики пальцев, зажав посох подмышкой. Буркнула:
— Он может навести других на нас.
— Ага, крикнет им. Думаю свет и вспышка привлекут куда больше, чем таращащийся череп.
— Ну...
Чем дальше мы идём, тем гуще воздух, стены с ячейками сменяются вырезанными в скале склепами. Мраморные скульптуры усопших взирают на нас с полным безразличием. Темнота и сухость сохранили краски, и они напоминают живых. Отчего Фарина каждый раз вздрагивает.
В соседнем коридоре порой слышатся голоса, торопливые шаги, но быстро растворяются в мертвенной тишине. Внутри склепов скребётся костями по камню, щёлкает и глухо рычит. Нечто чует нас и алчет добраться до горячей крови и свежего мяса. На массивных дверях широкими мазками белой краски оставлены пометки.
— А, язык старателей. — Сказала Фарина, оглядывая ближайший к ней.
— И что это значит?
— Ну... этот говорит о большой опасности, но и шансе на добычу.
Элиас посмотрел на меня, я на него. Молчание, которое красноречивее любых слов. Волшебница пискнула, когда мы взялись за дверь. Остриё меча ударило в щель снизу, полуэльф скривился от такого надругательства над оружием, но навалился. Тяжело заскрипело, и створка приподнялась на петлях.
— Вы чего творите?!
— Добычу добываем... — Прохрипел я, наваливаясь всем существом чувствуя, как с той стороны копошится нечто... неприятное.
Убедившись, что я держу, Элиас в два удара выбил замок. Отчего челюсть магички ударилась о грудь. Полуэльф обернулся на неё и сказал с некоторой неловкостью:
— У меня есть некоторый опыт во вскрытии замков.
Девушка кивнула, но взгляд прилип к смятому металлу на месте замка. Добротная сталь смята, как бумага.
— А зачем поднимать? — Пролепетала она, силясь уложить в голове случившееся.
— Ловушки. — Пропыхтел я. — Они обычно срабатывают, стоит уменьшиться давлению...
Глухой удар с той стороны заставил пошатнуться. Гулкий вой пробрал до костей. Второй удар и меня отбросило распахнувшейся дверью. Ударило плечом об ограду противоположного склепа. Стальные прутья жалостливо скрипнули и погнулись. Фарина закричала и оборвала крик, увидев, что я поднимаюсь.
— Т... ты цел?!
— Ага... пустяки.
В коридор из склепа сочится чёрный туман, всё-таки ловушка сработала. В нём движется что-то большое, клацает клыками и приближается к нам.
День выдался тёплым и даже приятным, только одна деталь портит настроение. Очередь. Я, принц, герой и будущий правитель, стою в очереди с простолюдинами! Под палящим солнцем, на камнях площади, нагретых до пылающего жара. От которого витает лёгкое марево. Передо мной с ноги на ногу переступает здоровенный детина с татуированной лысиной. Позади молоденькая волшебница опирается на длинный посох. Вот она нисколечко не страдает, смотрит на меня влажными и жадными глазами, как кошка на сыр.
Очередь уродливой сороконожкой извивается по площади перед угрюмым зданием, логовом бюрократии. Ни лавок, ни каких-либо удобств. Горячий воздух гудит от голосов и резких выкриков торговцев, что пытаются продать собравшимся холодную воду.
У бюрократов есть только две задачи: заставить государство функционировать и мучать всех. Отец любил приговаривать, что день общения с чиновниками заменяет месяц пыток. Человек сойдёт с ума быстрее, чем найдёт нужную для заполнения форму и дождётся, пока служители вернутся с обеда.
Внутрь здания проходят по двое, а выходят через вечность с лицами исполненными радости освобождения. Будто познали все тайны бытия и смысл своей никчёмной жизни. Впереди у новых приключенцев только спуск в Крипту. Жуткое место, лишённое света и полное ужасных опасностей и тем не менее оно куда лучше общения с администрацией Арша.
Здоровяк передо мной активнее переминаться с ноги на ногу. Бросает полные ужаса взгляды по сторонам. Будто ожидая, что сейчас на него бросится бюрократический демон и утащит в бездну незаполненных бланков. На лбу блестят бусинки холодного пота. Нижнюю губу закусил почти до крови.
Готов поклясться, за нами из флигеля наблюдает старый чиновник и посмеивается, трогая себя за всякое. Иначе зачем им так мариновать желающих спуститься под землю?
Очередь продвигается медленно, но вот я остановился перед информационной колонной с картой изведанной части Крипты. Рисунок напоминает конус, поставленные на острую часть и состоящий из десятков дисков.
За столетие гробокопатели разведали ничтожную часть подземелья. Даже удивительно. Я ожидал большего. Впрочем, многие «жители» Крипты были озабочены сохранностью вечного покоя и при жизни организовали охрану.
А кто лучший сторож для мёртвых? Нежить.
Это было своего рода соревнование знатных родов: у кого экстравагантнее посмертный охранник. Мумии, вампиры, диковинного вида упыри. Крипта забита ими под завязку, а ещё магией проклятья.
— Правда, это дух захватывает? — Сказала волшебница, обрадовавшись возможности начать разговор, покусывая губу и накручивая локон на палец.
В зелёных глазах плещется нервное возбуждение и страх быть отвергнутой. Ладно, подыграю, всё равно просто стоять невыносимо скучно.
— Что именно?
— Ну, сама Крипта! — Девушка обрадовалась ответу, просияла и затараторила, жестикулируя свободной рукой с такой живостью и увлечением, что даже воздух вокруг неё кажется наполненным магическими искрами. — Это ведь был город дворфов! Ну, изначально, до того, как их истребили силы Тьмы. Представляете, подземный народ мог докопаться до самого сердца земли, а теперь там одни мертвецы.
— Не думаю, что от того города осталось хоть что-то. — Сказал я, обворожительно улыбаясь и играя роль искушённого скептика. — За тысячи лет там всё уже перестроили.
— Конечно, но это делает только интереснее! В академии нам рассказывали, что в древности строителей гробницы там же замуровывали! — Голос её наполнился трепетом перед жуткими тайнами. — Представляете? Сотни людей, в кромешной тьме... о, они ведь продолжали строить, рыть, копать. Искать путь к спасению или делать собственные гробницы. Прямо под нашими ногами, некро-муравейник! А магия... о, магия! За тысячи лет магическая диффузия породила невиданные чары!
Она осеклась, поняв, что разговор занесло в дебри теоретической магии. Она и так волшебница, что отпугивает мужчин, но если они прознают, что она умная... О, лучше сразу в монастырь записаться. Быть умной женщиной ещё хуже, чем высокой!
Обняла посох, смотря на меня щенячьими глазками (как будто ища одобрения и понимания). Смирилась, дороги назад нет, уже забросала умными словесами.
— Хм, а ведь и правда. — я притворился заинтересованным. — Доводилось слышать о сплаве проклятия и благословения. Правда, попавшие под него были не шибко рады.
— О, так вы тоже... маг?
— Я? Нет-нет, просто слышал краем уха.
— Фарин, — волшебница робко протянула руку, узкая кисть дрожит от волнения. — Велар.
Я бережно взял тонкие пальцы, ощутил, как девушку пронзила дрожь. Улыбнулся и вместо рукопожатия галантно чмокнул кончики ногтей. Волшебница застыла, на личике за долю секунды сменилось десяток выражений.
— Элдриан. Просто Элдриан.
Фарин Велар нервно хохотнула, вновь осеклась, поняв, что я серьёзен. Залилась краской и пролепетала.
— Это очень... редкое имя.
— Тем оно мне и нравится.
Здоровяк, стоящий перед нами, глухо выругался и сорвался с места в сторону ворот. Будто его душу обдал холодный поток из самой преисподни. От такой туши сложно ожидать приличной скорости, но клянусь, сейчас он обгонит лучших скакунов. На полпути сбился с шага, зашатался и... махнув рукой, перешёл на неуклюжий шаг. Очередь осталась молчалива к его трагедии, но несколько парней, здраво оценив силы, поспешили к выходу.
— Элдриан, а вам напарница не нужна?
— У меня уже есть один спутник... — начал я, задумчиво вспоминая, что уже оформил Элиаса как слугу. — Но да, втроём сподручнее.
— И безопаснее! Уверяю, я сведуща в искусстве! — Выпалила волшебница, натянуто улыбаясь. Заметила мой недоумённый взгляд и добавила.— В академии, мы называем магию искусством. Ведь суть любого заклинания — творчество.
***
Чиновник похож на серую крысу. Жидкие волосы зализаны назад, на кончике носа крохотные очки без дужек. Верхняя губа «забрызгана» грязными усами. Даже передние зубы торчат наружу. Кабинет ему подстать, невзрачно серый и маленький, без окон. Чинуша смерил меня пустым взглядом, плямкнул губами и посмотрел в бумаги.
— Господин, Элдриан. Хм... вы не указали фамилию ни в одной из форм.
— У меня её нет. Сирота безродный.
— Хм... хм... ну, думаю это не самая большая проблема.
— А есть другие?
— Всегда есть, при желании.
Я вздохнул. Положил поверх бумаг золотой кругляш и он мгновенно исчез под тонкой ладошкой. Крысиная улыбка озарила узкое, как прут, лицо.
— Но, думаю наши клерки исправят все неточности в заполнении. Для анкеты, откуда вы родом?
— Деревня Медвежье Урочище.
— Хм...
Новая монета заняла место старой и в точности повторила её судьбу.
— Хорошее место, кажется, я там бывал.
— Да, неплохое.
Крысёныш покопался одной рукой в ящике стола и достал кожаный браслет с металлической пластинкой. Поставил на неё печать с длинным номером и протянул мне.
— Прошу, ваше удостоверение старателя.
— Старателя?
— Ну да, или вы предпочитаете называться гробокопателем?
— Старатель так старатель.
— Теперь согласно протоколу вы должны подписать вот эту форму. В случае если вы не умеете, поставьте крестик и кровавый отпечаток. Вот игла и перо.
Я посмотрел на гусиное перо со стальным наконечником, на толстую иглу. Да, я могу расписаться, но тогда появятся вопросы, откуда у безродного бродяги идеальный имперский почерк. Вздохнув, взял иглу и ткнул в большой палец. Короткая боль и красная капля растекается по узору кожи. Чиновник кивнул и убрал бумаги в стол.
— Поздравляю, господин Элдриан, теперь вы официальный старатель Арша. Должен вас предупредить, не пытаться избежать сбора на выходе из подземелья. Это наказуемо и... невозможно.
— Звучит как вызов. — Пробормотал я, массируя место укола, чувствуя, как от этой мысли во мне вспыхивает старый огонёк азарта.
— Поверьте, те, кто так думал... в общем уже не думают.
— Однако, закон суров на то он и закон?
— Именно, рад что вы понимаете. Поскольку вы первого ранга, то также обязаны продавать половину добычи официальным скупщикам Арша. Это правило действует вплоть до третьего ранга.
— Это же грабёж! — Притворно возмутился я.
Не стоит давать понять, что добыча меня интересует меньше всего.
— Это налог.
— А я что сказал?
— Удачной экспедиции.
***
Элиас мрачно смотрит на новую спутницу. Волшебница нервно улыбается и косится на меня. Она явно не ожидала увидеть в напарниках спившегося полуэльфа, который больше похож на худого огра. Да и наличие Ваюны внесло сумятицу в её настрой.
В комнате сгущается напряжение, которое не замечает только девочка. Юная колдунья валяется на койке и читает новую книгу, которую выпросила у полуэльфа во время прогулки.
— Зачем нам она? — Буркнул Элиас, бросая на меня красноречивый взгляд.
«Зачем нам лишние уши?».
— Волшебница точно пригодится.
— Да-да, я буду полезна! — Выпалила Фарин, натянуто улыбаясь, прижав ладонь к центру груди. — Со мной можно не беспокоиться о факелах или топливе для фонарей! Я знаю слово Света! Могу наколдовать оберег и многое другое!
— Это, конечно, хорошо, но...
— Нам всё равно нужен третий. — Перебил я. — Вылазка будет долгой.
— А как с Ваюной быть?
— А что со мной быть? — Отозвалась девочка, отложив книгу и внимательно глядя на нас.
— А что с ней станется? — Ответил я, пожимая плечами. — Недельку поживёт здесь одна, не думаю, что она сбежит с вещами.
— Но... — начал Элиас и осёкся. Судя по выражению глаз, вспомнил жуткую Тень, что по велению Ваюны рвала разбойников. Нехотя кивнул и сложил руки на груди. — Но я всё равно не в восторге!
Дракон опускается медленно, по широкой спирали, раскинув кожистые крылья. Солнце просвечивает тонкую кожу, выделяя паутину вен и сосудов. Элиас прижал шляпу к макушке и торопливо спрыгнул с козел, потянул лошадь к обочине за уздцы. Мой конь нервно переступает с ноги на ногу, норовит сорваться в галоп, прямо в чащу. Приходится сдавливать бока коленями до хруста рёбер и тянуть повод железной рукой.
Ваюна распахнула рот, смотрит на ящера круглыми глазами, как кошка на голубя.
Малинда, поняв, что замечена, весело помахала рукой. Меж пальцев сверкнули короткие искры... Дракон ударился всеми четырьмя лапами об землю. Припал брюхом, гася инерцию, и пробежал вдоль дороги, расправив крылья как парус. Потоки воздуха стараются вывернуть их, но сминаются и порождают порывистые завихрения вокруг.
Лес затих, прислушиваясь к грохоту, конь подо мной мелко задрожал, почти теряя сознание. В лицо ударило порывом ветра полным жуткого запаха большой ящерицы и тухлой рыбы. Дракон пробежал мимо, замедлился и величаво опустился, расправив крылья. Левое накрыло участок дороги, а правое почти дотянулось до леса.
Элиас обнял кобылу за морду, стараясь закрыть несчастной уши и глаза. Удержал первую волну паники. Заодно и сам затаился от взгляда волшебницы. Только она и сама не смотрит на него. Взгляд огромных глаз устремлён на меня. Загадочный, томный и зловещий. Малинда дождалась, пока дракон перестанет дёргать крыльями и соскользнула с хребта. У самой земли падение замедлилось и невидимая сила примяла траву. Волосы взметнулись красной волной, и чародейка широко улыбнулась.
— Привет, красавчик. Давно не виделись.
Я спрыгнул с коня, сдержанно поклонился, пряча хищный оскал. Она одна, одна! Дракон не считается. В глухом закутке дороги, посреди ничейных земель! До Арша несколько дней пути, дороги полны разбойников. Если здесь пропадёт женщина, никто не удивится. Всего одно движение, когда она подойдёт ближе, и нож пробьёт пышную грудь. Смерть придёт быстрее, чем чародейка сообразит. Элиас уже готов ударить в спину. Две одновременные и неожиданные атаки она не переживёт точно.
Нет. Я выпрямился и едва заметным жестом предостерёг напарника. Для начала нужно выслушать старого, ха-ха, врага. Не просто так ведь разыскала.
— Ох, как же я рад тебя видеть, милая Малинда.
Нечто в её выражении переменилось, на меня дохнуло опасностью. Прикусил кончик языка, гадая, чем мог вызвать гнев. Что для мужчины задача, граничащая с невозможным. Женщина может оскорбиться даже из-за ворсинки, прилипшей к вороту. А может, она, наконец, узнала меня?
— Так мы уже на «ты»? — Зловеще проворковала волшебница. — Ох, мальчик, тебе так повезло, что личико такое милое. Будь на твоём месте даже король, он бы уже упал на колени и целовал мои сапожки.
Она выпрямилась, грозно сверкая глазами. Элиас застыл у повозки, стискивая меч и сверля спину горящим взглядом. Сгорбился готовый к рывку.
За наигранным гневом отчётливо проступает насмешка и ожидание ответа. Я мысленно выдохнул и... шагнул к ней. Малинда высока для обычной девушки, но рядом со мной не больше мышки. Невольно качнулась назад, я властно взял двумя пальцами снизу за подбородок, мягко потянул к себе. Заглянул в расширившиеся от изумления глаза.
— Ах, милая моя, после той ночи мы несколько больше, чем на «ты».
Добавил в голос возбуждённой дрожи, хриплого желания. Женщины любят чувствовать вожделение к себе. Конечно же, в меру, ровно в такую, какую я сыграл. Лёгкий румянец окрасил щёки вечно юной волшебницы. Она быстро глянула на Ваюну, повернула голову, медленно, чтобы не выскользнуть из хватки.
— Девочка, тебе нравится мой дракончик?
Да! — Пискнула Ваюна, светясь от любопытства и истово кивая.
Малинда щёлкнула пальцами и глаза ящера затуманило сном. Тело обмякло, а крылья расправились, став похожими на тент. Через тонкую кожу просвечивает паутина вен.
— Можешь поиграть с ним, а я пока поболтаю с твоим... братом?
— Дядя Элдриан меня защищает, его матушка просила!
Девочка скользнула к дракону, как лисёнок. Когда поравнялась с волшебницей, та вздрогнула, глаза округлились. Всего мгновение и лицо приняло обычное, выражение.
— Однако занятные у тебя спутники...
— Алкаш и ребёнок?
— Алкаш и дикая колдунья. Впрочем, меня это не касается, не затем прилетела.
— О, так ты соскучилась по мне?
Малинда звонко рассмеялась, отстранилась с явной неохотой. Покачала головой.
— И да, и нет. Я хочу тебя предупредить и помочь. Слухи о твоих подвигах насторожили Святые Земли. Точнее, твоё имя. Нужно было быть скромнее, мальчик. Геор послал карателя за твоей головой.
— За головой? Я сделал что-то плохое?
Нет, конечно, нет. Власть ненавидит людей, берущих на себя её обязанности. Ведь такие в полушаге от становления заменой этой самой власти.
— Увы, имя Элдриана до сих пор внушает ужас в сердце Светоносного. За твоей милой головкой идёт не просто наёмник, но сам Чемпион Света.
Вдоль хребта прокатилась волна ледяных мурашек. Должно быть, я изменился в лице, Малинда звонко засмеялась и ткнула пальцем в грудь. Надавила, наслаждаясь чувством плотных мышц.
— Ты мне нравишься и поэтому я тебе помогу.
Порыв ветра откинул красные волосы за спину, я увидел отражение неба в глазах и собственное поражённое лицо. Конечно, я ждал, что Святые Земли отреагирую на слухи об Элдриане... но послать Чемпиона?! Это как на разбойников травить рыцарскую конницу! Как драконом ловить мышей! Бессмысленная и беспощадная предосторожность.
— Как же? — Прохрипел я, гадая, смогу ли выстоять против чемпиона.
Конечно же, смогу, не только продержусь, но и выиграю. Вопрос только в цене победы. Кажется, она будет выше, чем я готов платить.
— Ты ведь направляешься в Арш? В крипту?
— Да...
Жестом фокусника Малинда достала из воздуха ключ из мёртвого серебра. Подняла на уровень глаз и лукаво улыбнулась.
— Тогда держи, это ключ от гробницы того самого Элдриана.
ЧТО?!
— О, вижу ты удивлён? Но там ты найдёшь силу противостоять чемпиону.
Я едва сдержал смех, рвущийся из глубин естества. Посетить собственную могилу? О, об этом мечтает каждый мужчина! Желательно в момент похорон, посмотреть, кто пришёл проститься, а кто злорадствует. Однако, откуда вообще могла взяться МОЯ?!
Мёртвое серебро обожгло пальцы холодом, ключик довольно увесистый. Тяжелее, чем должен быть.
— Крипта большая. — Заметил я, пряча добычу в карман. — Как я найду эту гробницу?
— Ключ тебя приведёт. Будь храбр, молодой герой.
Она прильнула к груди и чмокнула в щеку. Засмеялась и танцующей походкой направилась к дракону. По щелчку пальцев ящер встрепенулся, спугнув Ваюну. В рабской покорности дождался, пока волшебница займёт место на спине. Затем побежал, мощно взмахивая крыльями, пока не взмыл над лесом.
***
— По-моему это ловушка. — Буркнул Элиас, вороша угли костра прутиком.
Отсветы углей падают на одутлое лицо, отражаются в глазах демоническими огнями. Лес вокруг нас мрачен, ночь обступает стоянку. В темноте всхрапывают кони, хрустят верхушками кустарника. Над углями румянятся ломти зайца, насаженные на прутики.
— Само собой. — Кивнул я, вертя в пальцах злополучный ключ.
Налёт мёртвого серебра матово отражает свет, быстро нагревается. Человек в жизни не державший драгоценный металл не увидит разницы, но я вижу. Под тонким слоем притаилось простецкое железо. Какой идиот будет тратить мёртвое серебро на ключ, даже на напыление?! Ответ очевиден, довольно умный стремящийся обмануть.
— Первый закон лжи, — продолжил я в задумчивости, — добавляй правду и добьёшься успеха. А поскольку у меня гробницы нет...
— Значит, Чемпион идёт по твоим следам...
— Не столько по моим, сколько по её. Никогда не поверю, что Малинда бросится помогать по доброте душевной.
— Тогда нам остаётся только одно. — Вздохнул Элиас и покосился на Ваюну.
Девочка спит у костра, зарывшись в спальный мешок. Наружу торчит только рука и макушка. Кажется, что внутри она перекрутилась как кошка на печи.
— Именно. — Кивнул я. — Подыграем им, заманим и перебьём. Как думаешь, голова чемпиона будет хорошо смотреться как трофей?
— Меня устроит и голова Малинды.
Я подбросил ключ, перехватил за верхнюю часть, крутанул и спрятал в карман. Идущий в ловушку имеет преимущество над охотником, когда знает о ней. Но мне также очень интересно, что там, в моей могиле. Что может помочь в борьбе с чемпионом.
***
Арш омерзителен настолько, насколько может быть заселённое кладбище. Меня передёргивает от вида склепов, переделанных в жилые дома. По широким улицам снуют молодые мужчины и женщины при оружии. Среди них встречаются угрюмые ветераны, имеющие за плечами не один десяток спусков в крипту. На углах и у крупных постоялых дворов выступают музыканты.
На площадях кипит торговля. Бойкие торговцы расхваливают товары для экспедиций. Освящённые мечи, амулеты, древние карты, нарисованные вчера в ближайшем подвале. Более маститые скупают добычу грабителей могил. Книги, украшения и странные таблички чёрного гранита с вкраплениями мёртвого серебра. Я едва сдержал гримасу отвращения, признав посмертные письма.
В дни молодости деда родственники клали такие таблички в руки мертвецов. На них выбивали послания умершему и всем, кто его встретит на той стороне.
Есть нечто омерзительное в том, чтобы красть их. Украшения, оружие, книги... это ещё можно понять. Но таблички? В них серебра меньше чем весит волос!
На моих глазах ветеран в помятых латах высыпал на прилавок шесть таких. Торговец схватил одну и удовлетворённо кивнул. Отсыпал в протянутую ладонь горсть монет.
— Это очень сильные заклинания! — Проворчал гробокопатель, потрясая ладонью.
— Сильные или нет, это жрец скажет. — Отмахнулся торговец. — А я плачу за размеры и количество. Не нравится, ищи другого скупщика.
— А вот и поищу!
Мужчина хлопнул монетами о прилавок, вырвал табличку из рук. Торговец вцепился в неё, потянул, и протараторил, нервно облизывая губы:
— Ладно, ладно! Ещё семь монет сверху!
— По рукам!
Торговые ряды остались позади, а дорога змеится вниз по холму, чтобы вскарабкаться на соседний. Конь шагает размеренно, с неудовольствием косясь на других всадников. Впереди раскинулся жилой район, из новых каменных домов с черепичными крышами. Отдельно возвышаются особняки за массивной оградой. Вдали же видна мрачная громада Входа. Огроменное здание, похожее на форт из тесно стоящих остроконечных башен.
Вход огорожен от города широкой площадью. Даже отсюда видно скопление народа у кованой ограды. Настоящая очередь на вход. Я покосился на Элиаса. Полуэльф пожал плечами.
— Слишком большая прибыль привлекает власти. На входе платишь пеню, а на выходе налог. Десятую часть от добычи.
— Знаешь, — сказал я, качая головой. — Я творил жуткие вещи, отвратительные, непростительные. Но могилы я не грабил, тем более с таким размахом.
— Я тоже... какое волнительное падение, не находишь? А ведь казалось ниже падать уже некуда...
Джер считал себя хорошим человеком. Отзывчивым, добрым и любящим отцом. У него были основания так считать, более того, он был прав. Каждый вечер, возвращаясь домой, он обнимал сына, помогал жене с домашними делами. Пропускал кружку пива у камина, обняв благоверную и дожидаясь, пока сын уснёт... Хорошая, честная жизнь.
Была.
На глазах навернулись слёзы, сердце замедляется и боль затухает. Рядом на пол упали половинки Форана, его закадычного друга по работе. Он тоже был хороший человек, собирался жениться осенью, когда в родной деревне соберут урожай. А теперь он лежит рассечённый от правого плеча до левого бедра.
Убийца, огромный детина с чудовищным мечом, переступил тела не глядя. Для него они не люди, в лучшем случае враги. Джер открыл рот заорать. Обратить на себя внимание, лишь бы не умереть, как букашка, задавленная походя!
Хлынувшая кровь заглушила голос, а следом сознание поглотило вязкое Ничто.
Орсвейн переступил стражника и пнул дверь. Хрустнул дубовый засов и створки распахнулись, вывернулись и повисли, перекосившись. Открывшаяся комната лишена дневного света. Светильники из мёртвого серебра освещают роскошные ковры, книжные шкафы и массивный стол. За ним в глубоком кресле развалился первосвященник пограничья, Сквандьяр.
Огромный, размерами не уступающий Орсу, но вместо мышц наплывы жира. Бывший герой похож на толстую свечу, оплывшую под летним солнцем или стог сена. Больше на последний, из-за белой накидки с красным воротом. Голова сидит прямо на плечах, крохотные глазки смотрят на вторженца без страха.
— Однако у посланца Геора странные манеры. — Вздохнул первосвященник и легко поднялся, указал на второе кресло. — В любом случае прошу, присаживайтесь.
Орс сощурился. Ростом Сквандьяр выше на полторы головы и гораздо шире. Само по себе это не внушает, видел и более высоких людей, не говоря уж о великанах. Но то как легко эта туша поднялась... Жир не заменил мышцы, а покрыл толстым слоем брони.
Перед ним далеко не безобразный жирдяй, но человек способный одной рукой задушить быка. Даже интересно, сможет ли он зарубить его одним ударом? Адамант против мышц и неимоверного слоя плотного жира.
— Не юли, Скван. — Прорычал Орс, направляя клинок в грудь первосвященника. — Где она?
— Она?
— Чародейка Малинда, она сбила моего дракона, когда я был на нём!
— Ах, ты про это... наша подруга уже отправила письмо Геору, с извинениями.
— Вот как, а как насчёт извиниться передо мной?
Сквандьяр взглядом указал на побоище за спиной рыцаря.
— Вот поэтому. Бедные ребята, молодой Орсвейн, ты славишься вспыльчивым нравом. — Сквандьяр взял со стола кубок, пригубил, глядя на «гостя», поверх. — В любом случае это всё большое недоразумение.
— Конечно, сбить моего дракона, послать людей найти труп. Очень большое недоразумение.
Срубить голову! Там за складками плоти прячется хребет, адамант легко разделит позвонки и на стене поместья появится новый трофей! Заговорщики должны умереть. Сначала Сквандьяр, затем Малинда и все причастные.
— Ошибка. Мы приняли тебя за другого. На тебя среагировало одно из заклинаний Малинды, оценивающее силу. Мы испугались, решили, что слухи правдивы и начали действовать.
— Чего же вы так испугались?
Первосвященник опустился в кресло, медленно, без резких движений. Стараясь не спровоцировать рыцаря. Вновь пригубил из кубка и спросил вкрадчиво:
— Скажи, что ты знаешь об Элдриане Тёмном?
— Пару сказок в детстве слышал. Бессмертный чародей или что-то вроде того.
— Эх, молодёжь... — Вздохнул бывший герой. — Сказка, миф... а для нас ночной кошмар. Элдриан, чемпион Тьмы. Мечник, выходивший один против нас троих и... не раз побеждавший. Я бы показал шрамы, но боюсь нынче их сложно найти. Но ты наверняка мог видеть шрам на лице своего деда? Ну, тот самый от скулы до виска?
— Он давно затянулся... но да, я его видел.
— Элдриан оставил его вилкой. Когда мы напали на дом, где он остановился. Он отбился, ранил Геора и скрылся, убив двоих. Героев, как ты знаешь, был с десяток. К концу войны осталось трое. Пятеро пали от его рук.
В коридоре появились слуги, пугливо заглянули в кабинет и отпрянули. Кланяясь, оттащили тела стражников, вернулись с вёдрами опилок. Которые рассыпали на лужи крови и принялись за уборку. По жесту Сквана дверные створки поставили на место и прикрыли.
— Ты можешь недооценивать угрозу. Но его не просто так прозвали Мясником и Палачом, Змеем, Ночной Тварью, Королём демонов и ещё тысячью прозвищ. Каждое из которых он заслуживает.
Орсвейн слушает внимательно, каждое слово высекает искры из разума, оставляет зарубки. Первосвященник умело играет голосом, делает паузы и расставляет акценты. Отчего повествование приобретает особую живость. Но что более важно, он не врёт. Орс чувствует это всем сердцем. Элдриан действительно такой. От этого яснее, отчего дед так хотел избавиться от нового героя с тем же именем.
Он тоже боится.
— Допустим, я тебе поверю. — Наконец, сказал Орсвейн и спрятал меч в ножны. — Однако я тут бывал раньше, и вы так не пугались.
— Ну, раньше не было слухов о некоем Элдриане, что вырезает толпы разбойников и в одиночку истребляет вампиров в собственном гнезде.
Рыцарь опустился в кресло, не отрывая взгляда от бывшего героя. Крылья носа широко раздуваются, улавливая тонкий аромат цветов. Странный и сладковатый, от которого свербит горло. Смешивается с запахами книг, ковров и крови.
На первом этаже завизжала женщина, наткнулась на след, оставленный Орсом от ворот поместья до дверей кабинета. В коридоре активно скребут щётками, спешат отмыть кровь со стен и потолка.
— Мне нужна новая одежда, доспехи и информация. — Сказал Орс.
Рассудив, что сначала нужно расправиться с потенциально опаснейшей угрозой, как и приказал дед. Компашку отставных героев оставит на сладкое.
— С радостью предоставим. — Широко улыбнулся Сквандьяр. — Прошу, отдохни в гостевом крыле, слуги проводят.
Когда чемпион Света вышел из кабинета, толстяк шумно выдохнул и торопливо накрыл рот ладонью. Закашлялся, и меж пальцев потекла кровь. Торопливо, почти падая, пошагал к дальней стене. Щёлкнул рычажком и распахнул потайное окно. Свежий воздух ворвался внутрь, яркий свет ударил по глазам. Сквандьяр скрючился, отхаркивая кровавые сгустки, рухнул на колени. Взгляд упёрся в колбу, лежащую на полу под столом. Горлышко помутнело и из него до сих пор сочится едкая дымка. Треклятое чудовище даже не заметило яда! Не будь Скван героем и не прими противоядие из кубка с вином, он был бы обречён. А этому как с гуся вода! Это пугает и наводит на мысли, которые пугают ещё больше.
***
Я поймал брошенную Ваюной булку и с радостью откусил. Нежная мякоть брызнула малиновым вареньем и начала таять на языке. Конь шагает размеренно, бережёт силы, чуя долгий поход, да и не хочет обгонять повозку.
Солнце карабкается к зениту и прогревает омытый грозой мир. Зелень блестит ярче, мир будто ожил и радуется теплу. Вдоль дороги цветут голубые и белые цветы. Воздух гудит от обилия пчёл и шмелей. Чёрная лента дороги тянется прямая как стрела, разрезая лес пополам.
Подковы бойко звенят, а повозка мелодично постукивает колёсами по неровностям.
Элиас смотрит на дорогу, задумчиво скребёт щетину на подбородке. Ваюна, с булочкой во рту, свесилась через борт и тоже смотрит. В чёрном покрытии мелькают ракушки размерами от макового зерна до почти яблока. Девочка посмотрела на меня, покрутила головой и спросила бойко:
— А откуда здесь ракушки?
— С моря.
— Но оно ведь далеко! Зачем их сюда привезли?
Я пожал плечами.
— Инженеры решили, что так полотно будет крепче и долговечнее.
— Почему?
— Хм... что-то про сцепление и баланс цены. Не помню, я ведь не инженер.
Элиас, воевавший против меня на море, задумчиво оглядел дорогу. Вздохнул и покачал головой.
— Странное всё это. Никакой магии, всегда удивлялся, что лич так избегал её использования.
— Дед считал, что использовать магию в быту кощунство. Если к нему кто приходил с такими идеями, то уже через час в виде зомби отправлялся строить дороги. Магия для невозможного, для остального есть разум...
Нечто привлекло внимание, Элиас задрал голову и выругался. Над лесом парит изумрудный дракон, крылья широко расправлены и ящер планирует вниз. Снижается, нарезая круги.
Ваюна взвизгнула от восторга и ужаса. Полуэльф схватился за меч, отдёрнул руку и торопливо заправил уши под соломенную шляпу. К нам спускается сама Малинда Ветроног! Красные волосы развеваются на ветру, как пламя. Женщина вцепилась в шею дракона, смотрит вниз сощурившись. Вокруг неё сверкает полупрозрачная скорлупа, защищающая от особо сильных порывов. Я мазнул пальцами по рукояти меча, гадая, она прилетела расправиться или соскучилась?
Зелёный дракон огнём не плюётся, но куда быстрее красного. Значит, она торопилась перехватить меня до того, как достигну Арша. Значит, точно знала, где я. Магическая метка... вот ведь хитрая самка собаки.
Натянул повод и жестом остановил повозку, откинулся в седле и наблюдаю за посадкой дракона. Послушаем, что она от меня хочет на этот раз. Сильно сомневаюсь, что весь путь проделала для повторения той жаркой ночи.
Кирия прилипла к иллюминатору до рези в глазах вглядываясь в светлеющее небо и комья облаков, подсвеченные алым. Самолёт с обманчивой неспешностью покидает область Длинной Ночи, далеко внизу проплывают заснеженные поля, похожие на лоскутное одеяло, расчерченные лентами рек.
Солен полулежит в кресле, заткнув уши запятыми наушников, и дремлет, слушая монотонный голос чтеца под тихий эмбиент. Марта беседует с Килрогом о работе воздушным стражником в столь преклонном возрасте. Старик отмахивается и со смехом отвечает, что привык и скорее помрёт, ступив на землю.
Свет в салоне приглушили, большая часть пассажиров спит, нацепив тканевые маски на глаза. Кирия выгнулась, стараясь разглядеть внизу города или посёлки, но видит только чёрные ленты дорог и серые пятна одноэтажных поселений. Устав, она откинулась в кресле, повернулась к Солену и ткнула пальцем в плечо. Мужчина дёрнулся и сонно промаргиваясь повернулся, вытаскивая наушники.
— А?
— А можем обратно на машине отправиться? — Спросила Кирия с явным разочарованием в голосе. — Самолёты, как оказалось, скучные...
— Может, лучше на поезде?
— На поезде меня из лагеря неделю везли!
Солен вздохнул, представив почти неделю езды по трассе сквозь бесконечные метели, остановки в придорожных клоповниках и прочие прелести. Кирия прильнула к нему, по-щенячьи заглядывая в глаза.
— Ну так, можно?
— Да... почему бы и нет...
— Ура!
Девушка быстро чмокнула в щёку и вернулась к иллюминатору. Солен попытался уснуть, тщетно, включил телевизор в спинке кресла. Увидев программу с бесконечным парадом военных фильмов и фронтовых песен, выключил. Посмотрел на часы, лететь ещё три часа.
Марта читает с экрана телефона, подперев голову рукой и покусывая мизинец. Килрог завалился к стенке и спит, приоткрыв рот, Солен напрягся, присмотрелся и облегчённо выдохнул, живой.
Самолёт плавно качнуло, словно скатился с ледяной горки. Салон наполнился говором просыпающихся людей, в хвосте заревел ребёнок. Более мерзкого звука Солен в жизни не слышал, мысли о потомстве, прицепившиеся в больнице, выдуло ледяным ветром. Вместо них появились планы о вазэктомии. Не дай бог несколько лет прожить вот с такой визжащей личинкой человека.
Килрог распахнул глаза, скривился и схватился левую сторону шеи, кончики пальцев надавили на выступающие позвонки. Оскалился, согнулся к коленям и резко выпрямился. Глаза расширились, прожилки вен пульсируют, а в уголке левого растекается водянисто-красное пятно.
— С вами всё в порядке? — Спросила Марта, убрав телефон.
— Да, милочка. Просто старые кости ноют, а сейчас... всё прекрасно. Прошу прощения...
Он протиснулся в проход и направился к голове самолёта пружинистым шагом. Навстречу вышла стюардесса, что-то спросила с улыбкой, Килрог ответил и... выхватил из кобуры на поясе, до этого скрытой футболкой, короткий пистолет. Прежде чем девушка среагировала, приставил ей ко лбу и вдавил спусковой крючок.
Звук выстрела оказался тихим, как у гвоздомёта, щелчок и хлопок.
Голова девушки с навечно застывшим удивлением на лице, откинулась назад, а тело повалилось в проход, раскинув руки. Сидящие рядом пассажиры заголосили, волна гомона прокатилась по салону. Килрог вскинул пистолет, в левой руке появился трещащий шокер. Двое бросившихся к нему получили по разряду, старик переступил через дёргающиеся тела и уверенно зашагал к двери в кабину пилотов.
Солен выругался, соскочил с места и бросился за ним. У самой двери нагнал, Килрог обернулся, вскидывая оружие. Лицо старика перекошено улыбкой, совсем как у Дорана де Свауса, напоминает жуткую маску из фильмов ужасов.
Хлопнул выстрел, Солен качнулся, по левую руку кто-то завопил от боли, прыгнул на сумасшедшего. Вместе покатились по проходу, пистолет и шокер вылетели из рук. Килрог попытался ухватить врага за шею, но осознав тщетность затеи, обхватил лицо и с булькающим смехом надавил большими пальцами на глаза.
Солен высвободился взмахом руки и локтем саданул старика по челюсти, вложив в удар весь корпус. Смачно хрустнуло, голова Килрога безвольно ударилась затылком о пол, а тело обмякло. Вдоль хребта стегануло болью, организм напомнил о недавнем отравлении.
Сол со стоном опустился рядом на колено. Трясущимися руками взялся за голову Килрога, одним пальцем оттянул щёку и смачно выругался. На десне у зубов мудрости знакомое клеймо.
***
Самолёт экстренно сел в ближайшем аэропорту вблизи от маленького городка, посреди заснеженных полей и виднеющихся на горизонте гор. Людей эвакуировали, а салон прочесали с собаками, вдруг старик-террорист заминировал. Солен отгавкался от местной стражи и вместе с Кирией и Мартой, аннулировал билеты. Лететь дальше желания никакого.
Посовещавшись, заказали трейлер средней комфортности, в обычной машине Кирия за полтора дня окостенеет. Автопилот приветствовал их мелодией колокольчиков на ветру. Девушки расположились на двуспальной кровати, а Солен сел на диванчик, наблюдая за однообразным пейзажем.
Дорога мягко шелестит под колёсами, в лобовое стекло бьются редкие снежинки, в потоке воздуха обтекают фургон. Пахнет свежим пластиком и освежителем воздуха. Солен достал из внутреннего кармана пузырёк с лекарством-спреем. Пшикнул в рот, скривился и пошёл к холодильнику. После потасовки в кишки вгрызается боль, вялая, но постоянная.
Вернувшись на место, устроился поудобней и достал телефон, открыл приложение с видеоблогами. Скривился, лента забита чепухой и сплетнями об императорской семье, чуть интересней новости технологий и обсуждения книжных новинок и скорой смерти литературы. Взгляд зацепился за превью с изображением горящей планеты и подписью: Мир катится в Бездну.
Заинтригованный, Солен тапнул по видео, покосился на спящих женщин и убавил звук.
— Вы прочли превью и знаете, что, это не уловка! — Голос диктора оказался приятный, но сбивчивый от переполняющих эмоций. — Мир действительно катится по наклонной! Вы даже не представляете насколько быстро! Империя выживает ресурсы из стран третьего мира, в то время как у нас все пекутся об экологии и чистом воздухе, там нельзя выйти на улицу без респиратора! Земля отравлена, воздух ядовит, а водой можно заправлять машины! Думаете это плохо? Да, вы правы. Это плохо. Но почему никто не замечает творящегося прямо у нас под носом?
На видео идут кадры далёких заокеанских стран, огромных свалок, земли, залитой мазутом и предприятий размером с мегаполисы. Следом на контрасте показаны чистые улицы городов империи, счастливые люди, возводящиеся гидропонные фермы. На последних словах Солен подобрался, в сгибе колен появилось тянущее чувство. Пошли кадры со статистикой, вырезки из новостей.
— За последние пять лет резко выросло количество убийств и помешательств по всей территории империи! Да вы сами посмотрите, что творится в последние месяцы! Технологии опасны! Технологии убивают нас!
Солен выругался сквозь зубы и едва удержался швырнуть телефон на пол. Выключил и сел, потирая лицо. Чёртова технофобская пропаганда. Эти ребята прямо мечтают вернуть старые добрые времена единения с природой. Совершенно забываю про антисанитарию, медицину, что скорее убивала и туалеты на улице.
Им бы, что б было, как раньше, но с нынешним уровнем жизни и свободами.
Совершенно наплевать, что случись такое сейчас, половина империи вымрет от голода и холода. Технологии и их опасность зависят только от пользователя. Так-то и обычный фермерский комбайн можно применять, как демоническое орудие расправы. Атомная энергия в виде бомбы, может уничтожить город, но в реакторе будет питать его столетиями! При этом, будучи в разы экологичнее угля и прочих способов добычи электричества.
Однако... Солен вспомнил лицо Килрога, трупы в мешках у подъезда и мясницкий амбар Торсков.
Нет, это нельзя сравнивать, глупо. Кто знает, что хотело получить правительство, вдруг в этом и была цель?
Трейлер сбавил ход, сдвинулся на обочину, колёса загремели по промёрзлому грунту. Кирия и Марта сонно забормотали и, закутавшись в одеяло, прижались друг к дружке. Солен выглянул в окно, протёр глаза и побежал на место водителя.
Впереди на дороге перевёрнут грузовик, кабина вмялась в легковой автомобиль. По асфальту растеклось топливо, аварию огородили машины стражи. На обочине лежит полуголый, залитый кровью бородач с искажённым улыбкой лицом и топором в левой руке. На ногах жёлтые ботинки со стальными носами, характерные для дальнобойщиков.
Часть дороги огорожена, машины объезжают по обочине. Фургон притормозил возле группы стражников, Солен высунулся в окно и крикнул, перебарывая порывы ветра.
— Эй, ребята, что здесь приключилось?
На него глянули с плохо прикрытой злобой, отмахнулись, едва сдерживая ругань. Сол вздохнул и продемонстрировал удостоверение. Стражники разом подобрели, а один с готовностью пояснил:
— Дальнобой протаранил легковушку, а после вылез и добил бедняг топором. Да начал кидаться на проезжающих, пока его не сбил другой водитель. Братец, ты в командировку едешь?
— Нет, на отдых к морю, дел в последнее время навалилось немерено, если не отдохну, то сам свихнусь.
— Да... будто у всех психов разом обострение проскочило. Удачи и будьте осторожен, за неделю это уже пятый случай. Лучше следи за дорогой.
— Спасибо за совет.
На прощание Солен помахал, закрыл окно и начал растирать уши, успевшие задубеть. Ничего, стоит проехать перевал и сразу потеплеет. Побережье со всех сторон укрыто скальным массивом от пронизывающих ветров, к тому же обилие горячих источников смягчит любую зиму.
Солен положил руки на руль, провёл по ребристой поверхности, оглядел приборную панель и огрызок коробки передач, атавизм для извращенцев любителей механики.
— Проклятье, — пробормотал Солен, — когда я последний раз водил? Лет пять назад?
На экране справа от руля вспыхнуло сообщение: хотите перейти на ручное управление? Солен торопливо нажал «нет», экран мигнул и потух, машина прибавила скорости и вырулила на трассу.
***
Кирия проснулась и сладко потянулась, обнаружила себя укрытой шерстяным одеялом. Солен посапывать на диване, а Марта шаманит на крохотной кухне. По салону тянет ароматами сладкой выпечки и чая.
— Доброе утро, соня. — Сказала Марта, указала на стол. — Присаживайся, сейчас чаю заварю.
— Утреца... — пробормотала девушка, протирая глаза кулаками — долго спала?
— Так, всю ночь, — с улыбкой ответила Марта и торопливо добавила, увидев выражение лица Кирии, — не бойся, начинается самый интересный отрезок пути. Ты только глянь!
Девушка послушно повернула голову и охнула. Трейлер едет по краю скалистого обрыва, свет восходящего солнца разбивается о пики скал и падает в покрытую морозным туманом долину. Далеко внизу среди белёсого «моря» темнеют склоны, поросшие лесом. Видны массивные конструкции элеваторов, поднимающиеся из тумана на противоположной стороне. Долину надвое делит полноводная река с закованным в лёд берегами.
Дорога идёт под наклоном, мотор гудит, а мимо изредка проносятся автомобили полегче и сверхмощный грузотоны с длинными прицепами.
— Ну как видок? — Поинтересовалась Марта.
— Великолепно! — Выкрикнула Кирия, пискнула и прикрыла рот ладонью, покосилась на Солена.
Тот заворочался и перевернулся лицом к стенке, вслепую помахал рукой и, подцепив край одеяла, накрылся с головой. Девушка облегчённо выдохнула и на цыпочках прошла на «кухню», села рядом с сестрой жениха, и спросила, глядя в окно.
— А какое оно, Тёплое Море?
— Ну, сейчас оно не такое уж тёплое. — С улыбкой ответила Марта, ставя перед девушкой кружку с исходящим паром чаем. — Красивое, с чудесным побережьем и о-о-очень глубокое. Сложно вот так описать словами. Однако, тут скоро будет смотровая площадка и ты сама увидишь. Думаю, тебе понравится.
— Да мне уже нравится!
— Вот и хорошо, поживёте у меня, пока всё устаканится, Солен поправит здоровье, а ты... — Марта хитро улыбнулась и подмигнула, — может, сделаешь ему предложение?
Кирия поперхнулась, закашлялась, и из белой стала пунцовой, особенно покраснели кончики ушей. Марта засмеялась, прикрывшись ладошкой, и похлопала подругу по спине.
— А разве не мужчина должен предлагать?
— Ох дорогуша, так можно очень долго ждать, мой неделями не может догадаться мусор вынести, а ты про свадьбу. Нужно самой браться! Иначе так и будешь куковать, ожидая первого шага!
Струи дождя бьют по темечку, давят на плечи и стараются прижать к земле. Накидка стремительно тяжелеет и холодной хваткой сжимает тело. Староста потупился, подслеповато сощурился и натянуто улыбнулся.
— Простите, господин, я принял вас за другого... старость не радость. Проходите, проходите и разделите с нами стол. Боги велят быть гостеприимным.
— Не самый практичный обычай. — Заметил я, переступая порог.
— Ну, это как посмотреть, я помогу вам, вы поможете другому и так по цепочке, следуя обычаю, помогут мне. Взаимная помощь завсегда выгоднее себялюбия.
— Это верно, уважаемый, — сказал Элиас, проходя за мной. — Себялюбы, в конце концов, остаются даже без женщины, полностью оправдывая такое название, ха.
Ваюна зашла молча, сразу стянула плащ и принялась стряхивать воду через дверь. Потопталась и благодарно поклонилась старику. Я поблагодарил за приглашение кивком, всем видом выказывая безмятежность. Хотя внутри натянулась стальная струна тревоги, а пальцы тянутся к рукояти меча.
С кем он мог меня перепутать? Да и в глазах светилось узнавание, прямо как у Элиаса.
В сенях тепло, сухо и сумрачно. Свет пробивается под дверью, стелется по толстым доскам и стекает в щели между ними. Пахнет едой и горячим хлебом. С той стороны звенят голоса большой семьи, по большей части мужские.
Может быть, ущемлённый королёк успел разослать гонцов с моим описанием? А в деревне... нет, прямо за дверью, сидят охотники за головами. Не засада, просто везение. Моё, не их. Ведь это я буду веселиться под звон стали и хрипы умирающих.
— Стол у нас небогатый, но сытный и мы рады поделиться. — Сказал войт, касаясь двери.
Я приготовился рвануться внутрь, увернуться от стрел или обрушиться на ничего не подозревающих... Дверь отворилась в светлую комнату, пол покрыт толстым плетёным ковром, стены закрыты тканью. В дальнем конце, у закрытого окна стол, семь человек. Шесть парней, самому младшему лет семь, а старший красуется густой бородой. Седьмая женщина, ровесница войта. Давно растерявшая красоту, но сохранившая и приумножившая женственность.
Они обернулись на нас и замолчали, в глазах мелькнуло то самое выражение. Тишина резко стала тягучей и тягостной. Младший распахнул рот, выпучил глаза. Ложка выпала из ослабших пальцев, ударилась о край стола и расплескала кашу по скатерти и одежде мальчишки.
Ладно, это определённо не охотники за головами. Все похожи на старосту и его жену. Конечно, они могут быть наёмниками, но каковы шансы, что они решили навестить родителей и младших, и здесь наткнулись на меня? Исчезающе малы. Однако они меня знают.
По крайней мере, кого-то очень похожего на меня.
А в этом мире только один человек более менее похож на меня, был похож. Мой отец. Хотя несмотря на нашу идентичность, он лишь жалкая пародия на моё величие.
Женщина первая пришла в себя, всплеснула руками, подбежала к Ваюне. Хлопоча, повела к столу, усадила, подвинув стул, и наложила в тарелку большую порцию каши с мясом. Подвинула ближе корзинку пирожков.
Сразу видно, всегда хотела девочку. Только крестьянская жизнь благоволит мальчикам. У кого больше сыновей, тот благополучнее. Девочка же скорее проклятье на род, ломоть, выброшенный в окно.
При моём приближении младший затрясся всем телом, губы скривились, а глаза заблестели от подступивших слёз. Всхлипнул, судорожно втянул сопли. Сидящий рядом брат схватил его за руку, сдавил и что-то прошептал на ухо.
Старик заметно нервничает, бросает на сына острые взгляды. Натянуто улыбается и указывает на свободный стул.
— Садитесь, господин, я сейчас принесу ещё два. Для себя и вашего... слуги?
— Товарища. — Ущемлено ответил Элиас, сложил руки на груди.
— Ну, мы люди простые...
Старик умолк перебитый скрежетом стали, покидающей ножны. Женщина застыла, выпучив глаза на клинок, отражающий свет очага по всей длине. Сыновья начали бледнеть. Элиас выдохнул через нос, он тоже уловил странность в поведении, но не решался действовать первым.
— Я не хотел! — Всхлипывая, взвизгнул младший. — Господин Элдриан, простите! Я не хотел, это друзья говорили, что вас не существует! Это они... они пинали ваш идол!
Чего? Идол? Не существует? Дело принимает очень странный оборот. Я молча упёр меч в стол и мрачно воззрился на мальца. Нос уловил тонкую вонь мочи, а штаны паренька заметно потемнели спереди. Повернул клинок, так чтобы отполированный металл отражал искажённое ужасом лицо.
— Они заставили меня!
Ну, ладно, подыграю ему.
— Разве?
— Я просто... просто не хотел казаться слабым...
— И ты?
— Я пнул... всего раз, не в силу!
— Вот как...
Старик, бледный, как полотно, рухнул на колени, протянул ко мне руки. Почти рыдая, от ужаса и... счастья?
— Господин, пощадите! Он же просто ребёнок, он не понимает ничего...
— А ты?
— А я... я не углядел, не усмотрел... умоляю!
Элиас откашлялся в кулак, коснулся моего плеча и кивнул на дальний угол. За раздвинутыми красными занавесками на двух полках стоят иконы. Доски, покрытые краской. Не шибко умело, художник явно того же уровня, что рисовал нам карту. Изображённое мне знакомо.
Сложно не узнать себя.
На рисунке я с мечом в одной руке и увесистой державой в другой. За спиной возвышается отец, а за ним дед. Отец, сын и нечистый дух.
На рисунке я гладко выбрит, одет в золото и серебро. Взгляд суровый и вопрошающий. Очень интересно... вот такого в будущем я предусмотреть не мог. Никак.
— Идола мы починили ещё вчера! Не уж то, оно вас так разгневало?! Мы ведь так исправно молились о вашем возвращении...
— Просто совпало. — Успокоил я, властно повёл рукой. — Встань. На коленях должны стоять неверующие в меня.
В основном для удобства палача и явно «неверующие» не в религиозном смысле.
— Не уже ли дождались, началось возрождение? — По лицу старика бегут слёзы, заполняют морщины и капают на грудь. — В мир вернётся порядок?
***
Картинка складывается, мрачная и жестокая. Победители милостивы только в своих рассказах. После захвата столицы армии Света растеклись по стране, придаваясь всем радостям войны. Грабежу и насилию. Ведь нет большей радости для воина, чем убить врага и взять его женщину в его крови.
Я сижу и слушаю сбивчивый рассказ столетий страха, боли и унижения. Думаю, не стоит говорить им, что всему виной я.
Те, кто выжил, бежали из родных мест, бросая всё. Прятались, сбивались в голодные стаи и молились мне. Ведь я единственный, кто «исчез» и не был объявлен убитым. Тот, чей труп не выставляли на общее обозрение.
Неужели они даже кости деда подвесили на копьё? Было бы интересно посмотреть. Да и от отца осталось не так много.
Мой образ стал последней надеждой на отмщение. Той соломинкой, за которую ухватился утопающий в отчаянии народ.
В груди ворочается тяжёлое чувство, сдавливает сердце. Не жалость, не вина, но горечь за собственный просчёт. Какой из меня правитель, если не смог продумать очевиднейшее развитие событий... Должно быть, я был слишком хорошего мнения о Свете и его воинстве.
Старик плачет, утирает слёзы и рассказывает. Дети заглядывают в дверь комнаты, а Элиас сидит у стены. Ваюну жена войта увела в спальню. Негоже девочке слушать такие страсти. Знала бы она, на что способен этот «нежный цветок».
Дождь усиливается, гремит по крыше. Запах ливня просачивается внутрь, сплетается с домашним теплом и ткёт густую вечернюю атмосферу. В такое время лучше сидеть с кубком сладкого вина перед камином. Но я слушаю с каменным лицом.
Слушаю, как мой народ боролся за себя. Как выжил и вышел на большую дорогу с топором. Не грабить, но мстить.
Конечно, добро потомков захватчиков идёт в дело и в оборот, но какое благородное оправдание! Будь я судьёй, расплакался бы от дилеммы.
К счастью, справедливость меня не волнует, а вот обретение маленькой армии последователей... Да, это будет полезно. В конце концов, правитель не воюет сам. Конечно, если он не идиот. Война королей, это росчерки пера на полях боя, где вместо чернил кровь подданных.
***
Дождливую ночь разрывают всполохи молний, но площадь перед домом старосты освещена сотнями фонарей. Люди стоят в молчании и смотрят на меня. Вода бьёт по макушке, холодит свежевыбритые щёки. Сыновья войта оббежали всю деревню, пока старик вёл рассказ и теперь настала моя пора сверкать!
Раскаты грома бьют по деревне, стремятся оглушить. Но что эти жалкие хлопки против голоса, что отдавал команды в гуще самых кровавых сражений?
— Мой народ! Вы ждали меня, все эти годы, вы молили о моём возвращении! Вот он я, перед вами, принц... нет, император Элдриан! Кровь от крови Рогара Завоевателя и Индара Великого.
Голос разносится над площадью, перекрывает раскаты грома, а люди жадно внемлют. То, о чём они уже и не думали, свершилось.
— Я Вестник перемен, неумолимого возмездия! Ваш освободитель, от векового унижения и боли! Вопрос лишь в одном. Вы готовы мстить?
— Да!
Могучий рёв поднялся над толпой, и звуковая волна отшвырнула струи дождя. Ударила по мне и обратилась в широкую улыбку. Ох... то самое чувство, вновь вернулось ко мне. Власть! Сила повелевать и вести за собой. Нет большего наслаждения! Даже самые искусные любовницы не способны принести и толики этого блаженства!
Какой соблазн повести их в атаку, прямо сейчас! Ударить по кому угодно, разнести города и деревни по камешку. Вырезать жителей, предать огню поля и дома! Но не время... не время!
— Нас мало, но, правда, за нами! Я не обещаю лёгкого пути, как жалкий Свет, только кровь, пот и боль. Но вы сильны, и я верю в вас, так же как вы верили в меня. Вы пройдёте этим путём к победе! Вы вернёте то, что по праву ваше!
Гроза разрастается, но теперь это не ненастье, но предвестие истинной бури.