Вооружившись таким образом, мы тщательно осмотрели квартиру, чтобы убедиться, что к нам никто не проник, пока дверь стояла распахнутой.

Остаток ночи мы провели, сидя на полу в коридоре. Подперев входную дверь собственными спинами. От металла шел жуткий холод, так что пришлось сунуть подушки под лопатки и постелить одеяло на пол.

Было страшно даже представить, что это может повториться.

Первое, что сделала мама утром – это позвонила папе и все ему рассказала.

Я слышала весь разговор. Папа несколько раз не удержался и прыснул от смеха, чем совершенно вывел маму из себя.

Он у нас отчаянный скептик – всегда все пытается объяснить с позиции разума, логики и физических законов.

Естественно, он тут же вынес вердикт, что дверь мы забыли запереть сами. После чего пожурил маму за невнимательность и потребовал пообещать, что в будущем мы будем поосторожнее.

А уж такие мелочи как: чей-то ночной плачь, странная песня или взорвавшаяся лампочка – и вовсе, по его мнению, объяснений не требовали. Дело житейское!

Мама обижалась, горячилась и требовала, чтобы он приехал как можно скорее.  

Папа успокоил ее обещанием, что вернется, как только сможет. А потом рассказал, что сегодня... нам доставят кровати. Он «не мог позволить, чтобы его девочки спали на полу, так что уже обо всем позаботился».

Разговор этот совершенно не удовлетворил маму. Она была подавлена и пребывала в мрачном настроении духа.

Мы позвонили в домоуправление и попросили поменять дверной замок на пару более качественных.

Потом поднялись к соседям, и мама спросила госпожу Джан, не плакала ли та ночью.

Вся приветливость мигом сползла с лица соседки, и она, вдруг став очень серьезной, медленно помотала головой.

Мама тяжко вздохнула и попросила меня перевести, что мы очень просим ее рассказать о том, что же все-таки здесь происходит. 

Госпожа Джан какое-то время молчала, пожевывая губами, потом сказала:

- Наш жилой комплекс построен в очень нехорошем месте. Эта земля пропитана смертью. Мы узнали об этом не сразу... А когда узнали... В общем, все, кто мог – давно сбежали. Остались лишь те, кому совсем некуда идти. Если у вас есть возможность съехать – съезжайте! Да поскорее! А сейчас - извините, меня ждет сын. Он и так уже взвалил на себя слишком много работы.  

Пока мама ждала мастера по смене замков, я спустилась вниз, чтобы встретить грузовик с кроватями.

Госпожа Джан уже вовсю махала метлой, а Лян как раз выходил со двора. Я догнала его и спросила, куда он направляется.

- На рынок, нужно купить продуктов.

- Отлично! – заявила я, - Нам как раз тоже очень нужно узнать, где здесь лучше закупаться. Покажешь?

- Конечно! – он впервые улыбнулся мне. И лицо его осветилось, тут же став еще симпатичнее.

Безумно испугавшись, что сейчас он поймет, как сильно мне нравится – я отвернулась.

По дороге мы весело болтали, обсудили кучу разных вещей. Он показал мне рынок, рассказал, у каких торговцев что лучше брать, даже познакомил с несколькими.

А на обратном пути я снова завела речь про наш странный райончик.

- На самом деле, - ответил Лян, - проблема не во всем ЖК. Прокляты лишь двенадцать домов.

- Пп-прокляты?! – заикаясь переспросила я.

- А ты как думаешь? Если построить дом на проклятой земле – будет он проклят или нет?

Я потрясенно молчала. И он продолжил:

- Когда начали стройку – по всему выходило, что возводить дома здесь нельзя. Сваи не вбивались в землю! Знаешь, что это значит?

Я кивнула.

Всем известно, что это первый признак присутствия нечисти.

- Но они все равно продолжили строить, - тут Лян перешел на таинственный шепот, - Пригласили пару то ли священников, то ли шаманов. Проводили обряды, взрывали петарды, чтобы отогнать духов. И все. И продолжили, как ни в чем не бывало. И уж не знаю, испугались ли духи, но то, что они разозлились – это точно! Потому что вскоре упал кран, насмерть задавив нескольких рабочих!

Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами:

- Но откуда взялось столько нечисти?

- Они потревожили древние могилы. Раскопали старое кладбище. Вывезли отсюда несколько самосвалов костей! И все же многое еще осталось там, внизу, - он кивнул на землю под ногами, - Мы даже сейчас идем по костям!

Я судорожно сглотнула:

- Ну, хватит! Ты разыгрываешь меня! – как же мне хотелось, чтобы он засмеялся и сказал: «Извини, да, все это просто шутка!»

Вместо этого он, кажется, обиделся:

- Не веришь??? А ну, постой здесь! – поставив на асфальт пакеты с продуктами, Лян бросился к зарослям кустарника и стал ковырять землю палкой.

- Что ты делаешь? – нахмурилась я. Но он не обращал на меня никакого внимания.

Прошло минут десять. Я устала стоять на солнце – уже начинало неслабо припекать.

- Слушай, все, с меня хватит! Я иду домой!

- Нашел! – радостно воскликнул он и подбежал, держа что-то в ладони.

Сначала мне показалось, что это маленький белый камушек.

Однако Лян сказал:

- Видишь? Вот здесь был сустав. Это маленькая косточка. Думаю, от пальца.

Я побледнела и отшатнулась.

Ох уж эти мальчишки! Вечно берут в руки всякую дрянь! То насекомых, то теперь вот... это! 

- Ты... ты это серьезно?

- Сама смотри! – он снова протянул мне раскрытую ладонь. Но я лишь попятилась.

- Мы с пацанами знаешь, сколько тут такого понаоткапывали! Тут не только кости. Еще и шпильки для волос, пуговицы, бусинки... Некоторые целые коллекции собирали! А я однажды старинный гребень нашел! Деревянный. Только он сгнил весь. Рассыпался прямо в руках. А то я бы тебе его тоже показал!

- Ну все, хватит! Брось ее! Пойдем домой! – жалобно попросила я.

Он согласно кивнул, забросил кость назад, в кусты, поднял свои пакеты, и мы пошли. 

- Тут еще много всего можно найти. Иногда даже возникает ощущение, что эти останки... как будто сами прут из земли. Будто нарочно хотят выйти на поверхность! Понимаешь?

- Ты специально меня пугаешь! – снова заканючила я.

- А вот и нет! – опять обиделся Лян, - Мы правда так думаем. Иначе как объяснить, что все это до сих пор можно найти вот так, просто лежащим на земле? Да моя мама каждый раз целую кучу всякого разного сметает! Даже такого, что, казалось бы, уже должно было сгнить давно! Ты просто не поверишь, что ей иногда попадается! Бывают даже простенькие колечки, сережки и волосы!

- И она что, просто сметает все это метлой???

- Ну, а что с ними делать?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я и сама не знала, как на него ответить.

- На работе ей сказали сметать и выбрасывать – она и сметает, - пояснил Лян. И продолжил: - Они будто нарочно лезут к ней! Возможно, хотят, чтобы она взяла себе что-то...

У меня внутри все похолодело.

- Но то, что можно найти – еще не самое страшное.

- В смысле??

- Самое страшное – это то, что уже нельзя просто так взять и убрать отсюда.

- О чем ты??

- Я о том, что сгнило, разложилось и впиталось в землю! Все эти... тела, остатки гробов и одежды... Возьми любую горсть земли – и там точно окажется чья-то плоть!.. – мрачно заключил он.

Я только хотела снова воскликнуть, что он нарочно пугает меня, (все-таки эти мальчишки – невыносимы!), как тут же услышала окрик мамы:

- Лили! Я же просила тебя дождаться грузчиков! И еще просила не уходить, не предупредив! Ну, где ты бродишь?!

Перед подъездом стояла машина. Деловитые мужчины стаскивали вниз какие-то доски.

Вдруг Джан Лян резко остановился и спросил странным голосом:

- Что это?

- Кровати привезли. Папа заказал.

Он в ужасе отшатнулся:

- Я же говорил!.. Мы же говорили, что... – не закончив фразы, он бросился к своей матери, которая, отставив метлу, хмуро взирала на происходящее.

Он шепнул ей что-то на ухо. Она кивнула, и оба они странно посмотрели на меня.

Не зная, как на все это реагировать, я глупо помахала рукой и побежала к подъезду.

Вдруг что-то заставило меня обернуться. Что-то выглядело не так, как обычно.  

Я огляделась по сторонам - и изумлению моему не было предела!

На улице было непривычно людно!

Неподалеку от семьи Джан, будто старый злой петух, нахохлился старик Ву. Из дальнего подъезда высыпали несколько человек.

Я бы не удивилась, если бы изо всех проулков сюда сейчас хлынула толпа из других частей района.

И все взгляды были прикованы к нашим кроватям.

А выражения их лиц... даже не знаю, как их описать.

Все же мама права: это не район - а чистой воды дурка!

Когда рабочие уехали, мы занялись уборкой.

- А с этим что? Выбросить? – кивнула я на огромные целлофановые пакеты и картонные коробки из-под матрасов и деталей кровати, сваленные в углу в родительской спальне.

- Пока не надо, - устало утерла пот со лба мама, - Может быть, еще пригодятся. 

Заговорили о другом, и я вкратце пересказала свой разговор с Ляном.

- Но такого ведь не может быть, правда? – добавила я, - Чтобы везде вот так валялись кости - а всем было плевать. Он же просто наплел с три короба, да?

Мама не ответила. Вместо этого, закусив губу, она прошлась по комнате, потом сказала:

- А знаешь, что нам нужно? Интернет!

Не мешкая ни минуты, она тут же занялась оформлением заказа. И едва успела закончить с этим, сказав, что мастер обещал прийти завтра, как в дверь постучали.

Пришла соседка. Она долго мялась на пороге, заговаривая то о погоде, то о каких-то других неважных вещах. Потом, наконец, выдала главное:

- Вы бы... не ложились спать на кроватях.

Можете себе представить, как вытянулось мамино лицо?

- У нас никто так не делает, - опустив глаза, пояснила госпожа Джан, - Я... от чистого сердца - не рекомендую.

- Почему? – не выдержала мама.

- Это... может плохо кончиться. Поверьте.

Но мама категорически не была расположена верить на слово этим странным людям. Она кивнула, будто соглашаясь. А когда соседка вышла, покрутила пальцем у виска.

Я понимала ее. Наше новое жилище было далеко от того, чтобы считаться комфортным. А эта ночь обещала быть чуточку более приятной – и отказываться от этого – просто потому, что соседка так сказала - совершенно не хотелось.  

Не прошло и часа, как снова постучали. На этот раз пришел Лян. Чтобы не мешать маме, мы с ним вышли на лестницу.

Я все еще обижалась на него за утренние россказни. (Не то, чтобы у меня были основания не верить ему. Теперь я понимаю, что мне просто нужно было время, чтобы принять столь жуткую правду).

Как и его мать, он пытался отговорить нас спать в кроватях.

Помнится, на все его уговоры я смеялась и закатывала глаза, а потом развернулась, собираясь уйти.

И тут Лян схватил меня за руку. Он сказал, что боится за меня. Это прозвучало так странно.

Его горячая ладонь обжигала кожу и заставляла мое сердце биться быстрее.

Было очень приятно, что он держит меня за руку и что он беспокоится. Так приятно. Что становилось почти непереносимым. 

Я вырвала руку и убежала. И долго потом еще лежала в своей комнате, спрятав лицо в подушку и глупо улыбаясь.

Вечером мама тщательнейшим образом заперла дверь. Я слышала, как щелкали замки, закрываясь на все обороты. Когда чуть позже я пошла чистить зубы перед сном, то и сама тоже на всякий случай проверила, действительно ли все закрыто. Естественно, мама все закрыла как надо. Но на душе стало легче, когда я увидела это собственными глазами.

Теперь у нас было два новеньких замка с необычными ключами и тугая задвижка в придачу. Простая, но надежная. Железный прут толщиной в палец.

Покончив с ежевечерними процедурами, я зашла к маме. Она еще не спала, стояла возле окна в задумчиво-печальной позе.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я спросила:

- Мам, а... ты... будешь спать в кровати?

- Что за дурацкий вопрос? Конечно, в кровати! – слишком быстро ответила она.

Я пожелала ей спокойной ночи и ушла к себе.

Может быть, если бы не Лян, с его горящим тревогой взором, я бы тоже последовала маминому примеру.

Но... он так просил.

Я все еще считала это глупым, но... казалось, что если я его не послушаю, то... как будто бы предам.

А если послушаю – то папа обидится, что зря купил мне эту койку. Да и мама будет ругаться, наверное.

Я вздохнула.

Но все же стянула матрас с кровати и легла на полу. Получилось почти такое же неудобное лежбище, как и у самого Ляна, в таком же узком простенке за кроватью.

Что я делаю? Кажется, схожу с ума. Становлюсь такой же чокнутой, как и все в этом ЖК.

Если честно, ложе получилось так себе. Мало того, что тесно, так еще и приходилось смотреть либо в стену, либо в пространство под кроватью, что вовсе не добавляло комфорта. Там все время чудилось какое-то смутное движение. Будто что-то переплывало из угла в угол, и я всматривалась во все это, пока перед глазами не поплыли красные круги.

Даже не помню, как мне удалось уснуть.

Ночь была поистине страшной.

Одна из самых страшных ночей в моей жизни.

Не знаю, отчего я проснулась. Кажется, от странного металлического лязга. Но, может, это был и ветер, пролетевший по ногам. А может, просто чувство опасности.

Я открыла глаза, уставившись в темноту, и сначала не поняла, где нахожусь. Что это за доски перед глазами? И почему так тесно?

Я в страхе приподнялась – и тут же все вспомнила.

Бедный Джан Лян! И как ему только удается еженощно спать таким образом?

Я с трудом выползла из своего логова, разминая затекшее тело, и осторожно выглянула в коридор.

Темно.

Если бы мама встала, она бы зажгла свечу. Теперь мы были готовы ко всему, оставляя свечи и спички повсюду.

Тогда что происходит?

Неужели дверь опять открыта, и кто-то проник внутрь?!

От одной только мысли об этом, меня бросило в дрожь!

К счастью, зажигалка все еще была в кармане. Я не вытащила ее даже тогда, когда она впивалась в тело, мешая спать. И не зря!

Я прикрыла дверь, нашла свечу, зажгла ее и только теперь отважилась выйти в коридор.

В лицо сразу пахнуло холодным ветром.

О, нет!!!

Надо немедленно разбудить маму!

Я сунулась к ней в комнату - и застыла на пороге.

Постельное белье было все перекручено, будто здесь бесновался психически больной.

Мамы не было.

Понимая, что это глупо, я все же осветила все темные углы и даже заглянула под кровать.

Разумеется, ее не было и там.

Яростно отмахиваясь от страшных мыслей о том, что мама могла встретиться с той воющей хренью, я заставила себя поверить, что она просто вышла в туалет - и продолжила поиски.

Кухня представляла собой небольшой аппендикс – она легко просматривалась насквозь. Поэтому я заглянула туда лишь на секунду, бросила беглый взгляд – и двинулась дальше.

Теперь передо мной была гостиная.

Журнальный столик весь состоял из стекла и железных палок – тени от него причудливо изгибались и шевелились в свете живого огня, однако укрыть никого не смогли бы. Другое дело – диван, вот за ним был большой квадрат густой тени. Надо было бы заглянуть туда, однако мое внимание оказалось полностью приковано к снова настежь распахнутой двери!!

Я похолодела.

Нет!! Только не это!

Неужели худшие опасения сбылись???

Дверной проем был угольно-черным, будто открывался не на лестничную клетку, а в самые темные глубины ада. Я стала осторожно приближаться к нему, но, как ни продвигался вперед круг света - за дверью по-прежнему невозможно было разглядеть ни перил, ни даже клочка напольной плитки.

Это точно была не обычная тьма.

От нее тянуло могильным смрадом.

Она клубилась, шевелилась и как будто пыталась проникнуть внутрь.

Что делать?!

Если мама там, снаружи... значит, придется идти туда??

Я колебалась, не зная, что предпринять. Вдруг за спиной раздался тихий шорох, и я обернулась, чуть не вскрикнув.

Передо мной стояла мама!

«Боже! Слава богу!..» – хотела уже было выпалить я... но вместо этого лишь судорожно сжала челюсти.

Мама держала в руках нож. Тот же, что и накануне.

Все было так же, как и накануне.

Только не слышно было горестных всхлипов за окном и... мама... была какой-то не такой.

Она смотрела сквозь меня мутным стеклянным взглядом. А нож сжимала так, что побелели костяшки пальцев.

Что-то подсказывало, что звать ее сейчас не стоит. Но, даже если бы и захотела, то вряд ли смогла бы выдавить хотя бы один звук!  

Меня просто трясло от страха.

Не знаю, сколько мы стояли так друг перед другом, я – боясь пошевелиться, она – в каком-то гипнотическом состоянии. Мне показалось, что прошла вечность.

Потом снова послышалась та же песня. Та самая старинная мелодия.

Мама шагнула вперед, чуть не сбив меня с ног, и быстро направилась к двери.

Еще пара секунд – и она достигнет этой тьмы за порогом!

«Это было бы хорошо», – шепнула рациональная часть меня, - «Пусть она уйдет с этим ножом вместе».  

Сама не понимая, что делаю, я вдруг на чистом инстинкте бросилась вперед и захлопнула дверь прямо у нее перед носом.

От резкого сотрясения ледяного воздуха огонек свечи резко погас. Мы оказались в полной темноте.  

Поспешно закрывая замки и возясь с тугой щеколдой, я вынуждена была повернуться к ней спиной и каждую секунду ожидала, что она вот-вот вонзит мне нож в спину.

В голове кружил хоровод мыслей: что с мамой? Что, если это вообще не она? Сердце сжалось от одной только мысли, что я сама заперла себя здесь с... кем? Или чем?

Но поступить иначе было невозможно! Потому что, если это мама, то я должна... нет, просто обязана - защитить ее!

Наконец, справившись с замками, я повернулась. Ничего не было видно. Не было слышно и дыхания или звука шагов.

Здесь ли она еще?

Может, мама давно за дверью?? А это был просто морок?

А я – вот так взяла и захлопнула дверь!

Можно было протянуть руку и узнать, стоит ли кто-либо передо мной сейчас. Но у меня желудок сводило от одной только мысли об этом.

Вновь нащупав в кармане зажигалку, я щелкнула ею...

Она.

Стояла.

Прямо.

Передо мной.

Набычившись. Поднятый в замахе нож застыл над моей головой.

Я взвизгнула и отскочила в сторону. Зажигалка выскочила из мгновенно взмокших пальцев и поскакала по полу.

На то, чтобы найти ее сейчас - не было ни единого шанса.

Не помня себя от ужаса, все время ожидая, что сейчас меня схватят сзади – я, как могла быстро, продвигалась по темной квартире, мечтая добраться до своей комнаты и закрыть за собой дверь.

Вдруг рядом раздался звук, от которого меня в очередной раз бросило в холод, хотя казалось бы - куда уж больше?

Это было что-то вроде басовитого хриплого стона, в котором я не узнала голоса матери.

Ноги сами собой двинулись в сторону, уводя меня подальше от источника звука. И когда я, наконец, уперлась спиной в стену, то внезапно осознала, что пропустила нужный поворот.

Распластавшись по стеночке, я двинулась было назад.

Но хриплое стенание внезапно повторилось. Причем гораздо ближе! Не у входной двери, а всего в паре метров от меня.

Похоже, спасительный путь в мою комнату был отрезан!

Дернувшись, я стала пятиться назад, боясь дышать, боясь громко чиркнуть рукой по стене. У окна пришлось сползти на пол, потому что, как ни был черен пейзаж за стеклом - возникли опасения, что мой силуэт может быть виден на его фоне.

Опустившись на четвереньки, я медленно проползала под подоконником. Если на цыпочках это получалось еще более-менее бесшумно, то теперь ладони и коленки так и норовили громко шлепнуть по ламинату. Локти задевали стену, а волосы все время цеплялись за какие-то щепки на нижней поверхности подоконника – никогда бы не подумала, что там столько неровностей!

Когда я пару раз поворачивала голову, не в силах не смотреть туда, откуда исходила опасность - в темноте все время чудилось какое-то движение, и вспыхивали белые точки – хотя, возможно, это просто рябило в глазах. 

Добравшись, наконец, до противоположного угла, слегка врезавшись лбом в стену - я присела и постаралась понять, получилось ли сбежать.

Последние пару минут было тихо. Так тихо, что в другой ситуации я бы и не заподозрила наличие здесь кого бы то ни было, кроме самой себя.

Потом увидела что-то в темноте. Какую-то парящую светлую полосу – и чуть не вскрикнула.

Во тьме смутно поблескивала зеркальная поверхность лезвия.

Тело само понесло меня дальше, вдоль следующей стены. Но это не могло продолжаться долго – на пути меня ожидало серьезное препятствие в виде старого скрипучего дивана. Бесшумно перелезть по нему не представлялось возможным. Он издавал громкое шуршание обивки и скрип усталой деревянной конструкции, даже когда на него слегка присаживались. Сейчас, в этой оглушительной ночной тишине не стоило даже и думать о том, чтобы незаметно его миновать.

Обойти? Да, можно было бы попробовать – хоть это и очень страшно.

Но почти вплотную стоял не менее древний столик из стекла и железа, который тоже начнет звонко тренькать, если натолкнуться на него. Уж я-то знаю!  

Если же пройти между ними, то опять же - велика вероятность тирануться об одно или о другое.

Обойти и столик тоже? Но это значит сделать широкую дугу и пройти почти через всю комнату. В том числе и мимо той точки, где только что маячило лезвие. Кстати, где оно?

Как будто ответ на этот мысленный запрос вновь раздался басовитый хрип – и совсем близко!

Что делать?!

Пришлось разворачиваться и снова ползти к окну. Вновь достигнув подоконника, я опять повернула голову, чтобы осмотреться – и едва сдержалась, чтобы не заорать.

Не знаю, что происходило во дворе, но буквально на мгновение там вдруг вспыхнул слабый голубоватый свет – и я очень четко увидела... ее.

Она стояла всего в двух шагах. Лицо выглядело страшно – мертвенно-бледное, даже синюшное, черная полоска рта, глаза распахнуты так широко, что чуть не вываливаются из орбит – и ярко сверкающее льдисто-голубым светом лезвие ничуть не улучшало картины!

Хотя это и длилось всего секунду - я, наверное, никогда этого не забуду...

Когда луч света то ли погас, то ли переместился, и на все снова упала стена мрака – я услышала оглушающий звук стремительных шагов, двигающихся прямо ко мне!

Прикрыв голову руками, я скрючилась в углу и приготовилась к худшему...

Она остановилась возле буквально в считанных сантиметрах от моего тела.

Я перестала дышать, опасаясь издать хотя бы звук.

Не знаю, что было бы, простой она там достаточно долго – но она лишь бросила взгляд в окно (видимо, заинтересовавшись той вспышкой света) и тут же двинулась прямиком к входной двери. Залязгали замки, а потом босые ноги зашлепали вниз по ступенькам.

И снова первым порывом было – захлопнуть за ней дверь.

Но я все еще не могла этого сделать.

Ведь если это мама... как я могу не впустить ее назад??

Все еще опасаясь, что это может быть какой-то трюк, и на самом деле она никуда не ушла - я мышью скользнула вон из комнаты. Было очень страшно наткнуться на кого-то в темноте. Разогретое последними событиями воображение так и рисовало жуткие картины монстров, скрывающихся во тьме...

В конце концов, приблизительно вечность спустя, ссадив коленку о дверной косяк и больно ударившись обо что-то локтем, я все же ввалилась в свою спальню и закрыла за собой дверь, тут же подперев ее собственным телом.

Однако теперь и спальня уже не казалась мне столь уж безопасной. Что, если здесь уже кто-то есть? Что, если кто-то спрятался под кроватью?

От ужаса и отчаяния я скатилась по полотну двери, обхватила коленки руками и впервые за последние пару лет не смогла сдержать слез. Они лились из глаз и капали на пижаму – крупные и горячие.

А ведь на свой десятый день рожденья я решила, что больше не буду плакать. Никогда! Ведь я уже взрослая.

Кто же знал, что у взрослых поводов поплакать может быть даже больше, чем у детей?

Как ни старалась я рыдать бесшумно, все же пришлось пару раз всхлипнуть и прочистить нос.

Голову посещали самые страшные мысли: «Вдруг мама покалечит себя? Надо было отнять у нее нож! Но как??..»

Не знаю, сколько времени прошло, пока я решилась пройти к изголовью кровати и взять телефон.

Нужно было позвонить! Отцу или в полицию.

И в ту самую минуту, когда я уже готова была двинуться вперед - в дверь позади меня толкнулись! Тут же забыв про все, я уперлась в филенку обеими руками.

Сердце шумно бухало в ушах.

Кто там на сей раз?

Она вернулась?

Или это... что-то другое? Пришло за мной.

Несколько часов я провела так. То упираясь руками в дверь, то подпирая ее спиной. Иногда там слышались шаги, легкий шорох и какой-то стук. Периодически кто-то пытался ее открыть.

Не знаю, сколько это продолжалось. В какой-то момент я просто вырубилась, скрючившись на полу в позе эмбриона.

Проснулась оттого, что в дверь дважды стукнули. Подняв голову и с трудом разлепив неподъемные веки, быстро осмотрелась. Солнце за окном окрасило все в золотисто-розовые тона. Комната больше не выглядела пугающей.

Однако, кто там за дверью?..

Я затаилась, не решаясь открыть!

- Лили! – послышался вдруг знакомый голос.

Тут же подскочив, я распахнула дверь.

Передо мной стоял Джан Лян.

- Как ты здесь оказался?! Тебя мама впустила???

Нет, я не забыла о ночных событиях. Просто невыносимо хотелось услышать, что в доме все нормально. Что все это был просто... не знаю... дурной сон!

Однако он только медленно покачал головой.

Я выскочила в коридор, быстро обежала квартиру.

Увы, ничто не было сном.

Дверь стояла нараспашку.

И нигде никого.

- Ты видел мою маму?

Он опять грустно помотал головой.

- Надо ее найти! Подожди секунду! – я бросилась в комнату, быстро переоделась и мы выскочили из квартиры.

- Надо позвонить в полицию! И отцу! – тараторила я, пока мы спускались.

- Лили! – он снова взял меня за запястье, пытаясь притормозить, - Ты послушалась меня, а твоя мама – нет. Я угадал?

Опустив глаза, я кивнула.

Он высоко поднял голову, о чем-то задумавшись. Потом бросил:

- Пошли! – и стал быстро сбегать вниз по лестнице. Я понеслась следом.

За его спиной, которая казалась мне такой широкой - было спокойно. Я могла бы бесконечно смотреть на эти плечи и загорелый затылок. Просто хотелось положить на них голову и уснуть, обняв его сзади и забыв обо всем.

Во дворе Лян покрутил головой, настороженно осматриваясь, и побежал дальше. Мы миновали пару домов, внезапно оказавшись возле какой-то траншеи. Лян напряженно оглядывался и здесь, даже зачем-то заглянул внутрь ямы. Глубоко заинтригованная, я заглянула туда тоже – и, наверное, к большому счастью - не увидела ничего интересного. Мы двинулись дальше.

Выбор мест, в которых Джан Лян искал мою маму был предельно странным. Логика эта была понята лишь ему.

Или, вернее, так: она была бы странной для обычного человека. Но для кого-то в том помрачении рассудка, в каком я видела маму прошлой ночью... Возможно - самое то?

А он, кажется, уже не впервые сталкивался с этим.  

Пробежав нехилый круг по окрестностям, мы вернулись во двор - и тут же услышали крики бежавшей к нам госпожи Джан:

- Вон она! Вон она!!

Мы посмотрели туда, куда указывала соседка - это было одно из окон в ближайшем подъезде.

Створки были распахнуты, а мама стояла на подоконнике и без выражения смотрела куда-то вперед.

- Скорее!!! – Лян дернул меня за руку, и мы ринулись вперед.

После всего этого марафона я уже не могла бежать: в боку кололо, легкие горели, пот щекотно стекал по вискам - а нужно было еще подняться на последний этаж!

- Туда-туда! – «успокоил» папа, беря чемоданы, - Поговорим внутри!

Лифта не было. По какой-то идиотической причине считается, что если в доме не больше шести этажей – то жильцы прекрасно обойдутся и без него. О том, как люди в таких домах должны таскать наверх мебель и холодильники – архитекторы почему-то не беспокоятся.

В подъезде, так же, как и на улице, все выглядело ветхим и нежилым. Штукатурка на стенах и потолке лопалась и отходила лохматыми струпьями.

Казалось, дом гнил заживо. Без видимых причин.

Одна из дверей на втором этаже была распахнута настежь. (Китайцы любят день напролет проветривать квартиры таким образом). Проходя мимо дверного проема, я волей-неволей бросила взгляд внутрь. Взору открылась большая комната, посреди которой был расстелен матрас. Почему-то хозяин жилища предпочитал спать на полу в гостиной. Оставалось только мысленно пожать плечами – у всех свои странности.

Мы уже почти прошли мимо, как на пороге вдруг появился древний старик. Почти совершенно лысый и одноглазый - он вытаращился на нас так, будто впервые в жизни видел других людей. Ничего не ответив на вежливое папино приветствие и дружелюбный мамин кивок - он захлопнул дверь прямо у нас перед носом и принялся пялиться в глазок. Это было понятно по тому, как пятнышко света заслонило что-то темное.

Мама бросила на папу растерянный взгляд, тот улыбнулся нарочито беззаботно и сказал по-русски:

- Не обращай внимания! Старики бывают немного странными.

С мамой папа всегда говорил по-русски, потому что несмотря на многие годы, проведенные на родине Конфуция, по-китайски она говорила плохо и почти всегда эксплуатировала в качестве переводчика либо отца, либо меня.

На третьем этаже папа с видом фокусника выудил из кармана ключи.

- Та-дамм!!! – воскликнул он, радостно открывая дверь.

В китайских квартирах вы, как правило, сразу же попадаете в просторную комнату, которая считается одновременно прихожей, гостиной и столовой. Иногда в нее входит еще и кухня. Скомканный уют в условиях ограниченного метража.

Наше новое жилище не было исключением, разве что кухня была отдельной.

Квартира выглядела такой же нежилой и обшарпанной, как и все вокруг. Из мебели присутствовали только ветхий кухонный гарнитур, старый диван и журнальный столик. Ни шкафов, ни кроватей, не говоря уже о холодильнике или каких-то других бытовых приборах.

- Не волнуйтесь! Скоро должны привезти матрасы! Я обо все позаботился! – поспешно пояснил папа, видя, как мамино лицо принимает все более озабоченное выражение.

- Но... милый, что с этим районом? Ты же говорил, что он почти новый! И что здесь почти элитное жилье!

- И это правда! – горделиво подтвердил папа, - Когда его только построили – он считался практически элитным!

- И когда же это было? Надеюсь, уже после второй мировой?

- В конце девяностых! – обиженно парировал папа, – Всего каких-то пятнадцать лет назад! Для дома это – сущие пустяки! Некоторым строениям не одна сотня лет – и ничего, стоят себе! Да еще в такой части города! – без перехода продолжил он, - Просто сказка что такое! – он даже широко раскинул руки, изображая, какая это «сказка».

Мы с мамой переглянулись, не сдержав улыбки. В такие минуты папа был до чрезвычайности забавным.

- Ладно! Говори уже в чем подвох! Очевидно же, что с этим районом что-то не так! Где все люди?

Радостная улыбка на лице отца потухла:

- Ходят слухи, что здесь собираются проложить то ли железную дорогу, то ли скоростную магистраль. Люди просто испугались, что будет шумно днем и ночью... Пыль, выхлопные газы, все такое... Вот и стали переезжать. Но мы-то не привередливые! И смотри, какие просторные хоромы нам достались!

- Почему же в соседних домах люди никуда не переезжают? Почему сбежали именно из этой части ЖК? Эта дорога что, будет проходить прямо под окнами? – не сдавалась мама.

- Ну, не знаю, милая! - с этими словами папа ласково обнял маму, успокаивая, - Неизвестно еще, будут ли вообще здесь что-то строить или нет. Да и меня в любой момент могут снова перевести – сама знаешь. Так что нам-то уж точно не о чем беспокоиться!

Мама хотела еще что-то возразить, но в дверь постучали – это прибыли грузчики, которые принялись втаскивать матрасы.

Весь остаток дня мы занимались уборкой и обустройством нового жилья – все было покрыто толстым слоем пыли, будто людей здесь не было с начала времен.

Потом, разложив немногочисленные вещи (из-за частых переездов мы привыкли путешествовать налегке) мы проводили папу. Дождались, пока он поймает такси. (Ночным поездом ему нужно было ехать сопровождать очередную делегацию в очередной важной поездке).

Мама с тревогой смотрела ему вслед. Она всегда переживает из-за разлуки с папой. А тут еще новый неуютный район. Я обняла ее за плечи, и мы побрели назад.

Было уже за полночь. Ряды домов вокруг напоминали цепочку гробниц. Выглядели такими же черными и безжизненными. Не горело ни единого окошка. Не светилось ни одного фонаря. Было довольно жутко идти по вымершему району, подсвечивая путь только экраном телефона.

Вдруг мама резко остановилась:

- Ты слышишь? – напряженно спросила она.

Увлеченная своими мыслями, я только сейчас услышала несущуюся откуда-то издалека песню. В густом ночном воздухе она текла и разливалась, то приближаясь, то удаляясь. Будто бы звук носило ветром.

Однако воздух был совершенно неподвижен. От раскаленного за день асфальта шел жар, и – ни ветерка. Так что кожа намокала от пота – и платье уже стало липнуть к телу. Деревья стояли, как истуканы. Ни листочек не шелохнется. Трава застыла, будто нарисованная.

Песня была старинной. Манера исполнения соответствовала вокальным традициям прошлых веков. Сейчас поют совершенно иначе. У певуньи был высокий голос, которым она играючи перелетала с ноты на ноту в неуловимо изменчивой мелодии, которой, возможно, была уже не одна сотня лет. Ей вторил какой-то старинный смычковый инструмент. Возможно эрху.

- Кто же это врубил музыку посреди ночи?! – раздраженно спросила мама.

Она всегда делала вид, что сердится, когда что-то выбивало ее из колеи.

- Судя по выбору мелодии – тот старик, - улыбнулась я, - Или, возможно, кто-то в тех заселенных домах. Кажется, звук идет оттуда.

Однако по напряженному лицу мамы было видно, что она уже отмела этот вариант.

- А может и откуда-то еще... дальше, - поспешно добавила я, - Когда так тихо, как сейчас – звуки разносятся далеко.

Стыдно вспомнить, но в то время мне страшно нравилось рассуждать так, будто я все знаю и во всем разбираюсь.

Ничего не ответив, мама прибавила шагу, вдруг начав кутаться в полупрозрачную шелковую шаль. Чем-то эта песня очень ей не понравилась.

Звук наших шагов эхом отдавался от стен и гулко разносился на десятки метров вокруг. Мы прошли еще один длинный дом, но песня все так же витала в воздухе, будто бы мы все еще стояли на прежнем месте. Вибрируя практически где-то на грани слышимости, но не пропадая совсем.

Теперь она и мне стала казаться странной.

Невзирая на жаркий вечер, мы обе покрылись мурашками, пока дошли.

Когда за нашими спинами захлопнулась входная дверь – мы, наконец, вздохнули с облегчением. Мама включила свет и...

Кажется, я вскрикнула. И уж, конечно, обе мы вздрогнули всем телом. Потому что, едва включившись, лампочка под потолком, надсадно гудя, несколько раз моргнула и с громким хлопком взорвалась, засыпав комнату брызгами мелких осколков.

Не буду описывать, сколько времени и сил мы потратили, пока собрали все это стекло. Радовало уже то, что вроде бы никто не порезался.

Однако с электричеством творилось что-то ужасное – остальные лампочки тоже моргали, издавали неприятный шум и подозрительный треск, то и дело меняли яркость – и все время гасли. Уборка превратилась в один сплошной кошмар.

- Похоже, тут серьезные проблемы с проводкой! – снова начала нарочито сердиться мама, - Не дом, а развалюха!

- Тебе не будет страшно спать одной, Лили? – спросила она чуть позже, - Может, ляжешь со мной?

Но мне было двенадцать. И я никак не могла позволить кому-либо в этом мире считать меня ребенком. Особенно родителям!

- Конечно нет! – отрезала я и ушла в свою комнату.

Стоило выключить свет – как все тут же накрыло душной темнотой. Оказывается, всегда до этого - во всех моих предыдущих комнатах - даже после выключения света все еще стоял полумрак. С улицы проникал рассеянный свет магазинных вывесок, ярко освещенных соседских окон, автомобильных фар, уличных фонарей... Во дворе и в подъезде до поздней ночи слышались приглушенные голоса и шаги...

Сейчас, когда дома вокруг были пусты – видеть их смутные черные силуэты с еще более глубокой чернотой оконных провалов – было по-настоящему жутко. Само место казалось вымершим. А тьма за стеклом – непроглядной.

Я мышкой нырнула под тонкое летнее одеяло, и накрылась почти с головой.

Возможно, все же стоило принять мамино предложение и лечь спать с ней? Было бы не так жутко.

Без кровати было неудобно. По сути – я лежала на полу. И это было немного страшновато. В голову лезли странные мысли. Что, если на меня случайно наступят в темноте? Что если под одеяло заберется многоножка?

Чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей – я открыла телефон.

Больше всего на свете папа боялся, что я потеряюсь. Так что, в отличие от всех своих одноклассников, которым в те времена родители зажимали мобильники, считая их ненужным баловством - мне довольно рано подарили очень неплохой. И объяснили, что мой долг и святая обязанность всегда держать его полностью заряженным и сразу же отвечать на родительские звонки.

Улыбающиеся и счастливые фотки, которые мы делали, когда куда-нибудь выбирались всей семьей – помогли немного отвлечься.

Немного успокоившись, я отложила мобильный и попыталась уснуть...

Но вдруг обнаружила, как жутко выглядит комната с такого ракурса. В мертвенном синеватом свете еще не погасшего экранчика - она смотрелась какой-то неестественно вытянутой вверх. Стены угрожающе нависали над головой... В углах свернулись черные тени...

Свет погас. И стало еще хуже.

Было ужасно жарко, хотелось все с себя сбросить и положить хотя бы одну ногу на прохладный пол...

Но только не в этой темноте.

Кажется, я пролежала так, не в силах заснуть - целую вечность.

Он читал отходную.

Черные губы шевелились, зловеще выплевывая слова. Низкий вибрирующий голос проникал в самое сердце, заставляя его спотыкаться и пропускать удары. Я тяжело и часто задышала, пытаясь справиться с охватившим меня ужасом.

Кто бы это ни был – он стоял прямо над моей головой!

Гадливо передернувшись всем телом, я резко проснулась и распахнула глаза.

В пустой гулкой комнате, которая считалась моей новой спальней, было темно – хоть глаз коли. Спешно нащупав мобильник, я осветила пространство и слегка приподняла голову. Осмотрелась.

Никого!

Но легче не стало. Молитва продолжала все так же настойчиво звучать прямо над головой.

В полном ужасе, еще не совсем придя в себя после сна - я вскочила, не понимая, что происходит.

Наконец тяжелая сонная одурь немного спала – и я поняла, что звуки доносятся из квартиры сверху.

Кто-то там то ли глухо что-то начитывал, то ли просто невнятно бормотал. Низкий голос был достаточно громким, чтобы вырвать меня из сна, однако, как ни прислушивалась - я не смогла разобрать ни слова.

Не знаю даже, что надеялась там разглядеть. Но я подошла к окну. Оно не было распашным, открывалась лишь маленькая форточка сверху. Высунуться наружу и бросить взгляд вверх не представлялось возможным.

Возможно, и к лучшему.

С этого же ракурса не было заметно никакого света не только в окне сверху, но нигде вообще. Мне еще не доводилось обозревать столь черного пейзажа. Не было видно даже звезд!

Я невольно представила эту темную комнату, где сидит кто-то, невидимый во мраке, и бубнит свои жуткие... молитвы, мантры или чем бы оно там ни было – от этой мысли по коже пробежал морозец. Перед глазами почему-то возникла картина из виденного некогда фильма, где кто-то вот так же, таким же жутким голосом с такими же мрачными интонациями читал заупокойные молитвы, сидя перед портретом усопшего. От этой мысли меня передернуло.

Там что, кто-то умер??

Я вернулась на свой матрас и снова накрылась с головой.

Но это не помогло – бубнеж был слышен все так же ясно. Он влезал прямо в уши, поднимал волоски на теле, ввергал в самое безрадостное состояние духа, из-за чего тьма комнаты оживала под натиском воображения – уснуть было просто невозможно!

Промучившись какое-то время, я решила сходить на четвертый этаж и попросить соседа быть потише. Маму будить не стала. Тем более, что с ее знанием китайского – это бессмысленно. Говорить все равно придется мне.

В подъезде были установлены умные лампы, реагирующие на звук, так что стоило приоткрыть дверь – как тут же загорелся свет.

Правда, лампа и здесь тоже подозрительно гудела, а яркость была крайне неустойчивой. Мама права, с напряжением в этом доме явно что-то не так. Быстро, пока и эта лампа не взорвалась над головой, я взлетела на следующий этаж и осторожно, чтобы меня не было видно в глазок, приблизилась к соседской двери.

Тихо.

Так тихо.

Может полуночник уже закончил с молитвами и лег спать?

Свет погас. Я слегка топнула ногой, чтобы лампа снова загорелась.

И она загорелась. Но уже на этом этаже. Это было некстати. Не хотелось бы, чтобы все увидели, как я торчу у соседской двери посреди ночи.

Но стоять в полной темноте было слишком страшно.

Я снова приложила ухо к металлическому полотну - и вся обратилась в слух.

Из-за двери не доносилось ни звука.

Может, мне показалось и звук шел из-за стены? Если снова ничего не услышу – вернусь домой и постараюсь поточнее определить источник.

Я уже совсем было собиралась возвращаться - как вдруг внутри раздалось что-то вроде... клацанья когтей по полу? Похоже, меня учуяла хозяйская собака.

Сначала едва слышные, звуки становились громче, приближаясь. А потом и вовсе целенаправленно двинулись ко мне! Еще секунда – и они будут у  двери! Решив постучать до того, как собака поднимет лай, я уже занесла было руку...

Но в эту секунду какой-то неожиданный звук со спины заставил меня отпрянуть, подскочив на месте.

Едва понимая, что вижу перед собой, я с бешено колотящимся сердцем уставилась на симпатичного мальчика, который стоял в дверном проеме квартиры напротив. Примерно моего возраста, возможно, чуточку старше.  

- Я бы не стал этого делать, – тихо сказал он.

- Ааа... Эээ... – я все еще не могла прийти в себя от неожиданности, - Там... кто-то... они мешают мне спать! – наконец подчинился язык, - Просто хотела попросить их быть потише.

Мальчик какое-то время помолчал, странно глядя на меня, а потом произнес все таким же ровным голосом:

- Там никто не живет.

- Но... я...

- И на твоем месте я бы не выходил из дома по ночам, - с этими словами он скрылся за дверью. Послышался скрежет запираемого засова, защелкали замки.

Я осталась в нерешительности стоять на лестнице. Какой-то странный чел.

Я вновь приложила ухо к двери. Там снова возобновилось странное клацанье. Отпрянув, я тихонько бросилась домой.

Остаток ночи прошел в тревожной полудреме. Впечатления прошедшего дня перекатывались в сознании, как стеклышки в калейдоскопе – перемешиваясь и складываясь в причудливые узоры.

Молитв больше не было слышно. Однако то ли от муторных снов, то ли от жары - но за ночь я успела основательно пропотеть, и теперь пить хотелось ужасно. Часа в четыре утра я прошла на кухню и осушила полную бутылку воды.

Все тело болело, будто бы меня колотили палками. Я чувствовала себя усталой и разбитой.

Небо уже почти совсем просветлело. Я подошла к окну. Хотелось окунуться в солнечный свет. Почувствовать живое тепло на коже. Вырваться из мрака этой жуткой ночи.

Во дворе раздавались равномерные звуки метлы.

Неужели в этом царстве запустения кто-то еще убирает улицу? Я приподнялась на цыпочки и глянула вниз. Оранжевый жилет, бамбуковая метелка... дворник остановился, расправил плечи и утер пот со лба.

Что?! Я чуть не подпрыгнула на месте. Да это же... тот самый мальчик!

Я уж, грешным делом, думала, что он мне просто приснился!

Сейчас, при свете утра, рациональная часть моего сознания требовала перечеркнуть события прошлой ночи, опровергнуть их достоверность и списать на ночной кошмар.

Я поспешно оделась, слегка ополоснула лицо, кое-как пригладила волосы – и сбежала вниз.

- Привет! – помахала я, подходя к нему, - Мы, получается, соседи? Давай знакомиться!

- Давай, – совсем не удивившись ответил он, - Меня зовут Джан Лян.

- А я - Лили! Очень рада!

- Красивое имя, - вежливо ответил он.

- Спасибо! Папа с мамой специально придумали такое, чтобы нормально звучало и по-русски, и по-китайски.

- Твоя мама – русская?

- Ага!

- Понятно почему ты такая красивая!

Я зарделась. Многие говорили, что я красивая. Но никогда еще мне этого не говорил хорошенький мальчик.

С мальчиками вообще все было плохо. Они всегда разочаровывали. Уж сколько школ я поменяла... Но везде было одно и то же.

Они либо вели себя, как павианы - корча рожи и дергая за волосы. Либо интересовались только баскетболом и компьютерными играми. Не удивительно, что все мои одноклассницы влюблялись в певцов и кинозвезд. При всем желании, больше влюбляться было просто не в кого.

Джан Лян оказался первым, с кем можно было просто разговаривать. Это изумило меня до крайности.

Честно говоря, спускаясь вниз, я готовилась к худшему. Думала, что сейчас он тоже начнет все эти вечные мальчишеские приколы – нарочно нахамит или скажет, что ему не о чем болтать с девчонкой.

Но мне о стольком хотелось его расспросить! Что я рискнула. И – похоже, вытянула выигрышный билет.

- А... ты... что делаешь? – робко спросила я, не зная, как завести беседу.

- Подметаю.

- Это да, - я глупо хихикнула, - я имею ввиду – зачем? Это какая-то школьная практика или...?

Больше никаких объяснений у меня не было, так что «или» просто повисло в воздухе.

- Маме помогаю.

- Аа-а... – понимающе протянула я, хотя все еще ничего не понимала.

Никогда до этого мне не приходилось слышать, чтобы дети выходили за родителей на работу. Я постаралась скрыть, как изумлена, но, боюсь, мимика все же выдала меня.

- У нее сердце больное, - пояснил он, - Так что я и так всегда старался о ней заботиться. Но прошлой зимой, когда она в очередной раз утром пошла на работу - увидела призрака в подъезде. Пришлось вызывать ей скорую. С тех пор я стал ходить с ней. Сейчас, конечно, утром уже светло. Но я все равно всегда ее сопровождаю. Либо, когда она неважно себя чувствует – как сегодня – выхожу вместо нее.

Сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Раньше мне всегда казалось, что я достаточно помогаю матери – я периодически мыла посуду, убирала в своей комнате и регулярно выносила мусор. Казалось бы, что еще?

Но теперь, на его фоне, вдруг ощутила, что мне еще расти и расти.

- А папа? – спросила я.

- Я – единственный мужчина в семье, - серьезно ответил он и вновь принялся мести.

Пауза затягивалась, а я все не могла придумать, что на это ответить.

- В детстве мне казалось, - снова вдруг заговорил он, - Что родители – это нечто незыблемое. Что они всегда будут такими - здоровыми, сильными. А потом... В какой-то момент внезапно понимаешь, что роли поменялись – и вот уже ты должен заботиться о них. И чем дальше, тем больше. Потому что пока ты становишься выше и сильнее, они – стареют и слабеют.

Закончив мысль, он замолчал.

А я стояла, глубоко пораженная его словами. Вспомнилось, как накануне мама с тревогой осматривала новый район, как зябко куталась в шаль из-за странной песни, как предложила лечь спать с ней. Так может, ей... самой было страшно?

Мысли о маме заставили меня вспомнить о том, зачем я здесь. Мне же надо расспросить его обо всех этих странных событиях!

- Представляешь, а у нас вчера взорвалась лампочка! – ни с того, ни с сего вдруг выдала я.

И тут же мысленно одернула себя. Это надо же! После таких глубоких и проникновенных слов... ляпнуть про какую-то лампочку! Он подумает, что я – круглая дура!

- По ночам мы не включаем свет, - медленно проговорил он, - В крайнем случае зажигаем свечи. Правда, они тоже гаснут...

Я вновь застыла в немом изумлении. Вопросы множились, как грибы после дождя.

- Лили!! – вдруг раздался испуганный голос.

Я обернулась. Из подъезда в одном халате выбегала мама:

- Господи! Ты что уходишь из дома, даже не предупредив?! Я чуть с ума не сошла!

- Прости! Так получилось. Кстати, это – наш новый сосед Джан Лян.

- Здравствуйте! – по-китайски сказала ему мама, с трудом натягивая на лицо вежливую улыбку. Потом снова повернулась ко мне, - Немедленно идем домой! Я жду объяснений!

К десяти часам мама потащила меня в домоуправление. К счастью, оно было недалеко.

Мой краткий пересказ слов соседа лишь еще больше убедил ее в том, что с проводкой надо что-то делать.

По пути мы заскочили в магазин – и на всякий случай купили несколько свечей и пару зажигалок. Мама хмурилась и все сильнее сжимала губы.

В домоуправлении нас встретили двое мужчин. Мельком поздоровавшись, мама попросила меня изложить проблему.

Рассказав про мигающий свет и взорвавшуюся лампочку, я попросила их прислать в наш дом электрика, чтобы он все проверил.

Вместо ответа, мужчины почему-то долго молчали, странно глядя на нас, и периодически переглядываясь.

- Что такое? Почему они так смотрят? – тихо спросила мама, — Ты правильно изложила проблему?

Я не сдержала улыбки. Дурацкий вопрос. Это для нее китайский – невзятая высота. Для меня же это – второй родной!

- Да... ммм... конечно, - проснулся наконец один из служащих, - Если вы настаиваете – электрик к вам придет. Однако, уверяю вас, с проводкой все в порядке!

Весь диалог шел через меня – я переводила.

Мама:

- Они что же думают, что мы выдумываем?

Служащие:

- Нет-нет! Что вы! Просто... эээ... ночью свет лучше не включать.

Теперь уже настала наша очередь делать круглые глаза и переглядываться.

Мама:

- Это что, шутка? Когда и включать свет, если не ночью?

Разговор зашел в тупик. Служащие улыбались, кивали и, как попугаи, повторяли одно и то же.

Мама горячилась, но так и не смогла добиться ни одного внятного объяснения.

Электрик явился быстро. Мы едва успели дойти до дома.

Я поздоровалась, снова рассказала о проблеме и предложила зайти. Однако он почему-то долго стоял на лестничной клетке с каменным лицом и смотрел на нас с неодобрением. Входить внутрь ему явно не хотелось.

Мама снова начала спрашивать – правильно ли я все перевожу. Наверное, со стороны действительно создавалось впечатление, что он то ли не расслышал приглашения, то ли не понял слов.

Наконец, видимо сообразив, что «изнасилование неизбежно». Мужик, тяжело вздохнув, перешагнул порог и быстро пробежал по всем комнатам, по пути нажимая все переключатели, которые только смог найти. (Все работало исправно). Потом вкрутил новую лампочку на место взорвавшейся и вопросительно посмотрел на нас.

Как ни странно, сейчас лампы вели себя идеально – ни одна не моргнула, ни одна не издала ни единого звука.

Мрачный взгляд мужика, который так и не сказал ни слова, громко вопрошал: «Ну?! Довольны?»

- Сколько с нас за новую лампу? – спросила я.

В ответ он только отмахнулся и почти бегом бросился прочь.

В полдень я решила пойти к соседу, чтобы выяснить побольше о происходящем здесь. Однако мама была решительно против - нервная атмосфера нового дома превратила ее в параноика.

- Нет! – резко заявила она, - Одну я тебя никуда не отпущу! Если хочешь - пойдем вместе.

Я лишь пожала плечами. Конечно, было бы приятнее пообщаться с тем мальчиком наедине. Но это был мой маленький секрет, в котором я едва ли могла бы кому-то признаться.

Мы поднялись наверх и постучали. Нам открыла женщина с изможденным лицом:

- А! Новые соседушки! Проходите!

Удивляться тут было нечему. Даже не считая моего знакомства с ее сыном, одно только появление моей мамы-иностранки всегда приковывало к нам самое пристальное внимание – так что весь район наверняка уже был в курсе.

Женщина хлебосольно выставила на стол вазочку с фруктами и налила нам горячей воды. Нет, ей не было жалко чая – просто китайцы любят хлебать голый кипяток.

Из спальни вышел Джан Лян.

- Извините за вторжение! – вежливо начала я, когда все представились и раскланялись, - Мы просто хотели немного познакомиться. Тем более, что соседей тут, судя по всему, не очень-то много.

Госпожа Джан криво усмехнулась:

- Да уж! Не очень. В этом подъезде живем только мы, да старик Ву. В крайнем подъезде еще пара стариков, да семья, у которой слишком много кредитов, чтобы была возможность куда-то съехать. Вот и все. В домах вокруг уже совсем никого!..

Госпожа Джан продолжала говорить, но я ее уже не слышала. Джан Лян не закрыл за собой дверь спальни – и теперь я с изумлением смотрела в приоткрытый дверной проем.

Там виднелся уголок кровати. Пустой кровати. То есть совершенно. На ней не было ничего. Только голые доски.

Втиснутый в пространство между кроватью и стеной, выгнутый полукругом матрас нашелся внизу... Кому-то захотелось спать в узком закутке вместо просторной кровати?

Мама толкнула меня под столом ногой – и я обернулась. Все смотрели на меня.

- Извините, - потупилась я, - Я просто заметила... ммм... как бы сказать... Случайно я увидела, что старик Ву спал на полу, а теперь вижу, что и вы тоже...

Мать с сыном переглянулись.

- Мы не спим на кроватях, - ответил Джан Лян.

- Почему?

Госпожа Джан вздохнула:

- Это... – она помялась, а потом внезапно спросила, - А вы что, спите на кроватях?

Разговор становился абсурдным.

- Обычно да, - натянуто улыбнулась я.

- А здесь? – уточнила госпожа Джан, - Здесь у вас тоже есть кровати?

- Ээ-э... Нет.

- Спасибо небу и земле! Вот и хорошо! Вот и славно! – обрадовалась она и тут же перевела тему.

Мы так и ушли ни с чем.

Весь остаток дня мама ходила смурная и лишь иногда бормотала себе под нос: «Дурдом на прогулке!» или «Ну, нашел «хорошее место»! Нечего сказать!»

Мама не станет ничего говорить отцу, пока он работает. Но, похоже, как только папа вернется – его ожидает страшный разнос!

Я проснулась от женского плача.

Он был таким скорбным, жалобным, рвущим душу... Что от острого ощущения чужого огромного горя у меня все волоски на теле встали дыбом, и больно защемило сердце. Так рыдают только, когда происходит что-то очень страшное.

Непоправимое.

- Мама?

Неужели с папой что-то случилось?!

Напуганная этой мыслью, я подскочила, как ошпаренная, и приблизилась к двери родительской спальни.

Оттуда не доносилось ни звука.

Однако плач не прекращался.

Я повертела головой, прислушиваясь. Рыдали где-то на улице.

Вдруг дверь позади меня скрипнула, и у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

- Что случилось?! Почему ты плачешь? – мама ухватила меня за плечи.

- Это не я!

- Точно?! – тут мама выругалась. Мобильный, которым она хотела осветить мое лицо, не включался.

- Странно, я ведь поставила его заряжаться на ночь! – на всякий случай она провела руками по моему лицу и, убедившись, что кожа сухая - вздохнула с облегчением, - Слава богу! Но... кто же тогда?

С секунду мы обе молчали, думая об одном и том же. - Кроме нас в этом доме была только одна женщина.

- Пойду гляну, как там госпожа Джан! – мама слегка отодвинула меня, направившись к входной двери. Я бросилась следом и почти тут же уткнулась носом ей в спину, потому что она резко остановилась.

- Мам, ты чё?.. – начала было я, но запнулась на полуслове.

Голос. Этот плач, от которого мороз шел по коже - переместился в подъезд... и сразу стал очень громким.

Я ощутила, как маму стало потряхивать.

Было темно - хоть глаз коли! И она зашарила рукой по стене, пытаясь нащупать выключатель.

Щёлк!

Щёлк! Щёлк!!

Ничего.

Света не было.

- Что за?!.. Проклятая проводка... – дрожащим голосом бормотала мама.

Я напряженно застыла - что-то было не так. По ногам тянуло сквозняком. И этот вой... был каким-то уж слишком громким!!!

Я, в принципе, уже догадывалась, что происходит, но просто не могла в это поверить!

Это было совершенно невозможно!

Видимо, мама тоже все поняла, потому что машинально задвинула меня за спину. Рука ее ощутимо дрожала.

- Лили! Немедленно возвращайся в спальню! Завали чем-нибудь дверь! Черт! Чем?! У нас же даже стульев нет! – тут же сама себе возразила мама. Потом выпалила: - Закройся в туалете! Там есть защёлка!

- Я без тебя не уйду! – решительно заявила я.

- Лили!!!

- К тому же, там стеклянная дверь!

Этот довод ее, кажется, убедил.

- Черт!.. – снова услышала я ее сдавленный шепот, - Тогда... зажги свечи!

Далеко ходить не пришлось. Мы оставили их тут же, на подоконнике. Я моментально их нащупала и попыталась зажечь одну. Новенькая зажигалка не стала кочевряжиться, и тут же осветила все маленьким юрким язычком пламени.

Мама вскрикнула. Я обернулась, и так вздрогнула, что чуть не выронила спасительный огонек.

Входная дверь была открыта нараспашку! За ней колыхалась чернильная мгла. Жуткий вой все нарастал, приближаясь.

Кто бы ни была эта рыдающая женщина – она явно поднималась вверх по лестнице. Прямо сюда!

И была уже очень близко!

Теперь можно было разобрать отдельные негромкие всхлипы и даже вздохи!

Москвич поведал, как в отчаянии взмолился Богу, если Тот существует, чтобы тот наказал его. И вот он оказался на том свете, увидел смерть и ангелов. Он умолял их отпустить его домой, чтобы не огорчать мать. И произошло чудо.

Позже он увлекался изучением сект и борьбой с бесами, но всё же сделал правильный выбор и принял православие.

Об этом в новом выпуске!

В определённый момент Николай Иванович увидел перед собой Женщину с возвышенными руками. Он подумал, что это видение, но, оглянувшись вновь, убедился в реальности образа. Ладони Женщины, обращённые к врагу, создавали иллюзию невидимой преграды.

Позднее, в День Победы, ветеран, посетив храм, остановился перед образом Божией Матери «Нерушимая стена» и узнал в нём ту самую Женщину, которая спасла его под Прохоровкой.

Более подробной об этом случае в нашем сегодняшнем выпуске!