Действительно, этот минимум сна для каждого человека свой. При этом дело не в длительности сна, а в так называемом количестве, а оно состоит из длительности и глубины. Есть люди, которым не нужно спать долго, потому что они спят глубоко. У одного и того же человека в течение ночи меняется глубина сна, и в зависимости от графика сна существуют разные типы людей. У одних сон самый глубокий до полуночи, а другие достигают максимума под утро. Если такого человека лишить нескольких часов утреннего сна, то, соответственно, у него заберут большее количество сна, чем у того, кто глубже всего спит до полуночи и чья кривая на графике сна утром идет на убыль.

Если дело обстоит так, как я утверждал сначала, то есть судорожное стремление и осознанное желание заснуть гонят сон прочь, тогда что было бы, если бы человек просто лег и ни к чему не стремился и даже, напротив, стремился к чему-то другому, нежели ко сну? В результате он заснул бы. Иными словами, место страха перед бессонницей должно занять намерение провести ночь без сна, то есть осознанный отказ от сна. Нужно просто сказать себе: «Сегодня ночью я не хочу засыпать, я хочу просто расслабиться и подумать о том о сем – о прошлом или будущем отпуске и т. д.» Если, как мы видели, желание заснуть делает это невозможным, то желание провести ночь без сна парадоксальным образом его вызывает. Тогда человек по крайней мере перестанет бояться бессонницы и встанет на кратчайший путь, ведущий ко сну.

В духовном бессознательном наряду с этическим бессознательным, моральной совестью, существует, так сказать, эстетическое бессознательное – художественная совесть. В отношении как художественной продукции, так и репродукции художник зависит от бессознательной духовности. Вдохновение художника – это иррациональная по своей сути интуиция совести, которая вследствие этого никогда не поддается рационализации до конца. Оно тоже имеет свои корни в сфере бессознательной духовности. Из нее художник черпает идеи, и их источники остаются в темноте, которая никогда не может быть до конца освещена сознанием. Мы даже можем наблюдать, как чрезмерная осознанность способна помешать творческому процессу, «исходящему из бессознательного». Нередко форсированное самонаблюдение, воля к осознанной деятельности, которая должна происходить как бы сама по себе в глубинах подсознания, парализует творчество художника. Всякая ненужная рефлексия может здесь только навредить.

Нам известен случай, когда один скрипач все время пытался играть как можно более осознанно. Он все хотел сделать осознанно – от положения скрипки до мельчайших деталей техники игры. Он все подвергал рефлексии. Все это могло привести лишь к полному творческому провалу. Во время терапии нужно было прежде всего выключить эту склонность к чрезмерной рефлексии и самоанализу и стремиться к дерефлексии. Психотерапия должна была вернуть пациенту доверие к бессознательному, рекомендуя ему всегда помнить о том, насколько его бессознательное музыкальнее, чем его сознание. Направленная на это терапия привела к определенному высвобождению творческих сил бессознательного. Это произошло благодаря тому, что процесс, во время которого создается или воспроизводится творческий продукт и который является по своей сути бессознательным, был освобожден от сковывающего влияния чрезмерной осознанности.

Навязчивое наблюдение может быть также и ятрогенным.

Нам известен случай молодого актера, чей мальчишеский шарм сделал его знаменитым. Однако он чуть не стал жертвой гиперрефлексии. Выяснилось, что пациент регулярно ездил в Швейцарию, где посещал психоаналитика, которая пыталась с помощью анализа избавить его от мальчишества, которое истолковала как инфантилизм. В результате актер сменил свое амплуа и стал играть серьезные роли, которые не приняли ни критики, ни публика, и его карьера оказалась в опасности.

Вышеописанные случаи отражают один очень важный момент всякого психотерапевтического целеполагания. Сегодня мы ни в коем случае не должны настаивать на том, что главное в психотерапии – это осознание любой ценой. Психотерапевт должен сделать что-то осознаваемым только на время. Он должен дать пациенту осознать бессознательное – в том числе и духовное бессознательное – лишь для того, чтобы в итоге он снова вернулся к бессознательности. Ему следует превратить бессознательную potentia в осознанный actus лишь затем, чтобы восстановить бессознательный habitus. Психотерапевт в конечном счете должен вернуть естественность бессознательных процессов. Безответственное отношение к этому Ганс Урс фон Бальтазар назвал одним из непростительных недостатков психоанализа. «Только когда корни растения спрятаны под землей, – говорит он, – крона может вырасти здоровой. Истина в отношении свободного и духовного существа заключается в том, что его часть должна быть предана забвению».

Таким образом, в психоанализе особенно важно оставлять что-то бессознательным или возвращаться к бессознательности. Но мы также понимаем, что возврат в бессознательное, то есть забывание, представляет собой важный защитный механизм. И мы хорошо понимаем глубокую мудрость одного из талмудических преданий, согласно которому каждого новорожденного, едва только он приходит в мир, ангел шлепает по губам, чтобы тот забыл все, что узнал и увидел до рождения. Ввиду того что такую платоническую «амнезию» мы должны рассматривать как защитный механизм, мы можем назвать ангела из Талмуда ангелом-хранителем.

/Виктор Франкл - Неврозы. Теория и терапия/

Еще один случай, который описывает Джейкобс, демонстрирует уже не тревожный невроз, а невроз навязчивых состояний.

Г-н Т. страдал неврозом в течение 12 лет. Он перепробовал психоанализ и лечение электрошоком, но это не дало никаких результатов. Больше всего он боялся задохнуться, пока ест, пьет или переходит дорогу. Джейкобс велел ему сделать именно то, что вызывало у него самый большой страх: в лучших традициях техники парадоксальной интенции Джейкобс дал пациенту стакан воды и попросил вызвать у себя приступ удушья. Он должен был взять себе за правило делать это не менее трех раз в день. Параллельно с этим он практиковал расслабление – и на 12-м сеансе пациент сообщил, что все симптомы полностью исчезли.

/Виктор Франкл - Неврозы. Теория и терапия/

Типичный пример - "простить" через обесценивание ("я ее (его) простил(а)" на самом деле,  он (она) стали безразличны, потому что в начале всегда новый кажется в миллион раз лучше предыдущего. И так до бесконечности.

Если не кажется, и тянет к бывшей (бывшему), то есть другой прием.

"Простить" из слабости. Типа "я простил ей измену".  Это не прощение,  это способ прекратить свои страдания от ненависти к себе и к предателю за испытываемую боль самолюбию. Ну или латентный куколдизм.

За этим стоит следующее: "дай мне признания и "любви" из чувства твоей вины,  чтобы я смог прекратить тебя ненавидеть за то,  что ты заставил(а) меня пережить".

Все,  разумеется,  терпят фиаско,  потому что это было мнимым прощением,  опасной для подлинного прощения рационализацией - опасной,  потому что человек,  потерпевший фиаско,  становится уверен в том,  что прощают слабаки и лохи. 

Так появляются крайне живучие страшилки типа  "если ПРОСТИШЬ ЖЕНЩИНЕ ИЗМЕНУ - ОНА ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ПРОСТИТ".  В то время как простить - значит освободиться от ненависти, а не "простить",  чтобы можно было жить с ней дальше,  делая вид,  что ты сильный и милосердный.

Вот из этого г**на сделаны многие похожие мантры, которые как типа мудрость передается из поколение в поколение ослабленными средними мужчинами и женщинами.  

Невротики иногда начинают подозревать,  что именно ненависть и страх заставляет людей быть такими слабыми,  разрушать себя,  и все вокруг. 

Невротик чувствует острее среднего "здорового" индивида,  который конформист, и встраивается в систему воспроизводства ненависти,  и ему там относительно сносно,  он уясняет некие основы манипулирования и на этом его "личностный рост" заканчивается. Невротик не может стать частью системы, поэтому у него появляется шанс выйти из нее.  

Духовно развитых,  которые понимают свои чувства и знают цену любви, прощению и ненависти может быть много. Но сначала нужно пройти этап самообмана, на котором не невротики часто застревают, как на конечной остановке.

Невротик же ищет и тренируется усерднее остальных,  потому что ему более всех больно.  И иногда ему удается избавится от боли вдолгую, разрешить внутренние конфликты.

Точно так же как не может быть в мире больше атлетов,  заслуживших олимпийское золото,  потому что они развивались в том виде спорта более, чем все остальные люди.  У них был МОТИВ.  Так и у невротика есть сильный мотив искать и чувствовать,  оценивать как информация из вне влияет на внутреннее состояние,  какие чувства вызывает.

Поэтому,  если ты так же остро чувствуешь невротизм в связи с бывшей - то может быть ты как раз тот счастливчик, который осознает, что это не проклятье, а награда,  чтобы выйти из "среднего" человека в того,  кто знает и чувствует чуть больше и это держит его жизнь наполненной,. Тогда сверхжелание быть в слиянии с кем-то, с кем это невозможно, отступает.  

Больше авторских взглядов на внутренние и внешние конфликты тут.