- Фёдоров, - сказал он, - мне нужно отойти на пару часиков. Или больше. В общем, остаёшься за старшего.
- А если кто с проверкой придёт? - задал я резонный вопрос.
- Скажешь, что меня в штаб вызвали, - ответил взводный, - а сам гонца в библиотеку пошлёшь. Я там буду.
- Есть послать гонца, - вытянулся я. - Разрешите приступить к практическим занятиям по изучению устройства шасси?
- Приступайте, - кивнул взводный и убыл.
В библиотеку.
А я построил взвод. Отдал приказ изучать шасси. А сам с нашим художником Молиным залез в кабину. Молин разрисовывал мой дембельский альбом.
- Нарисуй, как я сплю в кабине, - попросил я нашего самоучку, - а я тебе попозирую. Минут сорок.
- Хорошо, - сказал Молин и вытащил заранее приготовленные карандаши и альбом, обтянутый шинельным сукном, - я сейчас набросаю сам рисунок, а раскрашу уже в казарме.
Я развалился в водительском кресле. Закрыл глаза и уснул. Мгновенно. Как это возможно только в армии.
Снилось мне лето. Июльский поздний вечер. Года два до армейской службы. Я тогда летом подрабатывал в местной столовой. Поваром.
Снилось мне, что я стою у распахнутого окна столовой. А по улице идёт Женька Ермакова. В лёгком ситцевом платьице и на каблуках.
- Цок, цок, - стучали её каблучки по асфальту.
- Вадик, иди картошку чистить, - позвала меня откуда-то из недр столовой заведующая, Тамара Васильевна.
- Я не могу, - ответил я, прислушиваясь к удаляющемуся цокоту каблучков, - мне в библиотеку надо.
- Какая библиотека ночью? - удивилась Тамара Васильевна и, подойдя сзади, схватила меня за плечо. - Завтра в шесть утра завтраки. Пойдём картошку чистить.
- Не пойду, - как попугай повторил я, - не хочу я картошку чистить…
- Товарищ младший сержант Вадик, проснитесь, - прошипела мне на ухо Тамара Васильевна и принялась трясти меня, как грушу.
Я открыл глаза.
Знакомая кабина изделия 6944. Надо мной склонился Молин.
- Товарищ младший сержант, - почему-то шёпотом сказал он мне, - это не моё дело. Но, по-моему, там драка.
Сон мгновенно прошёл. Я вскочил. Открыл люк и почти бесшумно скатился по лесенке на бетонный пол ангара.
Внизу никого не было. Весь личный состав я обнаружил по правую сторону машины. Мои подопечные стояли полукругом. В полукруге, пригнувшись и сжав кулаки, раскачивался эстонец Терас. Напротив него в той же напряжённой позе приготовился к схватке низкорослый узбек Бабаев. Рядом с ним, то ли в качестве секундантов, то ли как поддержка против высокого эстонца, стояли два украинца. Пилипенко и Бойко.
- Воздух! - заорал я, мгновенно оценив ситуацию.
Все попадали как подкошенные, закрыв головы руками. Откуда-то сверху, видимо, с крыши машины, свалился татарин Мамонов, больно ударив меня сапогом по плечу.
- В шеренгу по одному строиться, - подал я новую команду, потирая ушибленное плечо.
Взвод вскочил и построился. В шеренгу. Вдоль стены ангара.
Я застегнул крючок на хэбэшке. Подтянул ремень.
- Пилипенко, Бабаев, Бойко и Терас, выйти из строя.
Четверо сделали шаг. Развернулись. В ангаре повисла томительная тишина.
- Неуставные отношения, значит, - я принялся расхаживать вдоль строя, старательно обходя четыре застывшие фигуры, - ну, рассказывайте. Кто зачинщик. На какой почве конфликт. Кто виноват и что делать?
Тишина. Лишь слышно, как где-то бьётся о стекло муха.
- Ваше чистосердечное признание смягчит моё наказание, - добавил я.
Опять тишина.
- Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, - пообещал я, - завтра зарядка начнётся пораньше. Три километра по пересечённой местности. А потом будем отрабатывать команду «газы».
Взвод горестно вздохнул.
- Всё равно же я всё узнаю, - продолжал я расхаживать вдоль строя, - рано или поздно узнаю. Только лишние мучения сами себе устроите. Фантазия у меня богатая. И утренний кросс - это будут только цветочки.
- А почему все должны страдать? - подал голос стоящий на правом фланге Алиев. - Мы же ничего не делали.
- Вы наблюдали и не предотвратили конфликт, - парировал я, - следовательно, тоже виноваты.
- Это всё хохлы замутили, - не сдавался Алиев, - я их зарежу нафиг.
Пилипенко и Бойко побледнели. Одновременно.
Я подошёл к Алиеву.
- Резать можно будет только по моему личному указанию, - сказал я ему, - только когда я отдам письменный приказ. Понятно?
- Понятно, - улыбнулся мне Алиев.
- Это всё прибалт начал, - подал голос Бойко, - это всё он.
Через 10 минут я знал о конфликте всё. Точнее, почти всё.
Кто первый начал, так и осталось невыясненным. Украинцы обозвали Тераса фашистом. А он их бандеровцами. Слово за слово, перешли к прямым оскорблениям. Родственников по материнской линии и вообще всего народа.
Каким-то образом Бойко и Пилипенко настропалили проходившего мимо узбека против эстонца. Вдвоём со здоровенным Терасом они побоялись драться.
Я появился вовремя. За секунду до рукоприкладства.
- Ну и что мне с вами делать? - спросил я, выслушав все стороны. - Вы мне такой сон прервали. Такой сон…

Четвёрка провинившихся молчала.
Остальной взвод усиленно изучал шасси изделия 6944.
А я в голове прокручивал различные методы наказания. Наряд вне очереди, чистка туалетов, марш-бросок…
И тут я вспомнил, что Женька вышла замуж. Ещё год назад.
И чего тогда, спрашивается, она мне снится?
Я вздохнул.
- Вот что, бойцы, - сказал я, - приготовите мне рефераты. В течение двух недель. Не менее десяти листов формата А4. Каждый. И на политзанятиях прочтёте лекции личному составу.
- Какие рефераты? - обалдело спросил Пилипенко.
- А что такое реферат? - задал другой вопрос Бабаев.
- Реферат - это доклад такой, - пояснил я, - напечатанный или написанный на бумаге. С диаграммами, рисунками и статистическими данными. Вот ты, Бабаев, подготовишь мне доклад об Эстонии. Пилипенко о Латвии. А Бойко о Литве.
- А я об Украине, - догадался Терас.
- И об Узбекистане, - кивнул я, - с тебя два доклада.
- А почему с меня два, а с них по одному? - опять спросил Терас.
- Потому что крокодил, - отмахнулся я от него. - Срок вам две недели. Не сделаете - из нарядов до конца учебки не будете вылезать. Всё понятно?
- А где информацию брать? И кто нам диаграммы нарисует? - поинтересовался Бойко.
- Диаграммы сами нарисуете, - ответил я, - а информацию в библиотеке возьмёте. Рядом со штабом здание.
- Там библиотекарша новенькая, - причмокнул губами Бабаев, - красивая. Блондинка.
- Теперь понятно, на кого нас наш лейтенант променял, - вздохнул я. - В общем, через две недели жду от вас рефераты. Иначе пойдёте в вечный наряд. Где старшим я назначу Алиева.
Через две недели рефераты были готовы. И на ближайших политзанятиях моя четвёрка драчунов рассказала про страны Прибалтики, про Украину и про Узбекистан.
За что замполит роты получил благодарность. От командира части. За отличную работу с личным составом и за укрепление дружбы между народами.
Конечно же, Пилипенко и Бойко не подружились с эстонцем. Но и конфликтов на национальной почве у меня во взводе больше не было.

Из Книги "Юношество, зрелость и прочее"

https://stroki.mts.ru/persons/vadim-fedorov-85179

© Вадим Федоров

Затеяли отцы-командиры сделать ремонт на кухне. Столовая обслуживала танковый и артиллерийский полки и нас, ракетчиков. Раз кухня не работает, то приготовление пищи было возложено на каждую часть в отдельности. Мы организовали на ПХД (парково-хозяйственный двор) полевую кухню, где разместили котлы и кунг для личного состава. Приготовление пищи в армии это процесс, практически, непрерывный — утром заложить продукты в котлы, приготовить пищу, оттарабанить в столовую, собрать затем посуду, помыть её, получить закладку продуктов… В общем, хозвзвод, точнее, повара, жили там, прямо в кунге и менялись по ходу пьесы.

Накануне описываемого происшествия, к нашему солдатику приехала жена. Подробностей всех я не знаю, но по заведённой традиции бойцу должны были дать увольнительную. В противном случае, встречи только на КПП. Но увольнения в город он не получил!

В тот день я заступил дежурным по части и часика в два ночи пошёл «проверить капканы», то есть пошёл на ПХД посмотреть, как там сынки мои поживают. Первое что я увидел — нашего солдатика, который сидел возле лесенки, ведущей в кунг и плакал. Сам кунг стоял на кирпичном фундаменте и возвышался над землёй метра на полтора. В нём отчётливо слышалось какая-то возня, смех… Я постучал в дверь. Оттуда отчётливо донеслось пожелание идти на мужской половой член и ждать — видимо там решили, что стучится наш военный. Я в короткой и доходчивой форме объяснил их ошибку в идентификации личности и в кунге повисла гробовая тишина. Робко приоткрылась дверь, но я рванул её на себя, ибо понял — творится какая-то херня. На пороге стоял боец в армейском осеннем нижнем белье — кто служил в Советской армии, тот знает о чём я говорю: спереди — жёлтое, сзади — коричневое. На заднем плане ещё два представителя советской военной угрозы, однако без нижней части обмундирования. На койке сидела жена нашего бойца, зарёванная в распахнутой блузке и без юбки. По лицу размазана тушь.

И секунды не прошло, как я понял, что произошло! Больше всего досталось открывшему дверь — я его дёрнул за ворот рубахи и он вылетел с высоты кунга и шмякнулся об полковую кухню. Остальным тоже досталось, но уже на месте. Я вывел женщину и посадил рядом с мужем. Затем втянул самого первого придурка в кунг и запер двери лопатой. Приказав солдату сидеть там, где сидит, я метнулся в казарму, поднял отделение взвода связи — самый надёжный взвод был — и вернулся обратно. Сержанту, кстати, грузину по национальности, приказал вести троих уродов на гауптвахту танкового полка — у нас своей губы не было — и передать под охрану начкару этих долбоёбов. Объяснить ему, что записки об аресте я принесу позже. Далее, я собрал горе-супругов и пошёл с ними в санчасть. Упросил дежурного фельдшера найти им палату, где они могли бы переночевать. Ну а потом, поднял отдыхающую смену хозвзода и приказал исполнять обязанности «убывших» коллег.

Фух! Вот собственно и вся история!

Как оказалось, наши доблестные братья-славяне запугали бойца и заставили отдать свою жену на поругание! Не стоит судить его строго с высоты своего воспитания, морали и чувства собственного достоинства. Поймите! Жена нашего бойца была такая же, как и он — безобидная, запуганная, беззащитная. Эти люди нашли друг друга и был счастливы вдвоём и со своей дочерью. И тут они оказались во власти «славянского братства», доброго, отзывчивого! Вы можете сказать, мол, сам же сказал, что интеллект солдат хозяйственного взвода был заметно ниже остального дивизиона. Мол, чего судить всех-то? Ан, нет! Все видели, как «чморят» бойца! Более того, я уверен, что уроды кому-то и предлагали поучаствовать в веселуха! Не верю я, что остальные бойцы ничего не знали! Но никто не встал на защиту солдата! НИКТО! Понятно, что начало всему, как мне кажется, положил военкомат! По всем канонам наш солдат имел право на освобождение от воинской службы! Но военком, видимо в порыве старания на благо Отечества и желания выполнить план по призыву, обманул, может, запугал… Не знаю! Факт остаётся фактом — боец негодный к строевой службе оказался в войсках!

Кстати, утром я позвонил отцу в штаб округа и попросил посодействовать в проведении ВВК для этого бойца и уже через два дня того госпитализировали, а через месяц — комиссовали.

Но я не об этом!

А теперь вопрос к знатокам здешнего достойного ресурса: «Вы можете представить себе нечто подобное среди узбеков, таджиков, грузин, армян, казахов?»

- Тогда почему же евреи считают, что они больше евреи, чем мы?"

Робер Мерль "Мальвиль" 1972