На фабрике производят 100 пар ботинок, а в обращении находится соответственно 100 рублей (фиатных). Значит, каждая пара ботинок стоит 1 рубль.
Путем упорного труда трудящихся и новшеств стали производить 120 пар ботинок.
Но у нас в обращении все те же прежние 100 рублей.
Что делать?
Вариант 1. Дефляция (спойлер - худший вариант).
Цена ботинок снижается (автор будет ооочень доволен, но недолго);
Фабрика не может обеспечить предельную эффективность капитала;
Потребители не покупают ботинки, ожидая еще бОльшего снижения;
Наличные деньги остаются в кармане населения и не идут ни в потребление, ни в инвестиции в ботиночную фабрику;
Зарплаты рабочих снижаются, а то и вовсе они теряют работу.
Примерно такой же сценарий был в начале Великой депрессии в США.
Вариант 2. Инфляция. Монетарный подход.
Включают печатный станок, обеспечив новые 20 пар ботинок деньгами. Теперь в обращении не 100 рублей, а 120;
Возникает умеренная инфляция. Ботинки дорожают. Из 20 новых рублей часть идет на индексацию зарплаты рабочим ботиночной фабрики, а другая - в оборот, например, в инвестиции в капитальные средства фабрики;
Более того, люди поймут, что повышение производительности означает (ВНЕЗАПНО) возможность заработать, и будут инвестировать, а это означает рост занятости;
Создается стимул для предпринимателей создать новые фабрики.
Конечно же, речь идет об умеренной инфляции, и не гиперинфляции. Но ведь ничего в этом мире не бывает идеальным. и может случиться всякое. Но факт того, что риски дефляции гораздо больше, чем инфляции, описаны в мировых учебниках экономики.
Коммунизм–это блять прекрасно и нахуй сука удивительно.
Но общество к нему сейчас нихуя не готово. Ни в одной стране и ни в одном городе мира.
На пальцах показываю.
Есть сука бюджет страны. И каждый её житель сколько-то в этот бюджет вносит труда и денег, и сколько-то из него берет. Чего-нибудь...
Если кладёт больше, чем берет, то это красавчик вообще, глыба и опора общества. Если все такими станут–общество при любом строе и укладе будет отлично жить и богатеть.
Если берет больше, чем кладёт, то это паразит и пассажир, и вредитель для общества. Себе он пользу приносит, а обществу–вред. Если такими станут все–общество развалится к хуям.
Можно погуглить, например, EROEI. Это не совсем об этом, но для понимания сути вопроса полезно.
Так вот, капитализм, при котором мы живём, плодит второй тип людей, словно тараканов. Приблизительно девять из десяти людей истово и искренне мечтают нихуя не работать и иметь огромный пассивный доход.
_______
Попробуй спроси такого обычного человека–зачем тебе, мил человек, не работать, а только деньги получать?
Он тебе скажет:"Ты чё, дурак?"
_______
Также, реалии капитализма таковы, что всем всех благ не хватит никогда. На одного человека, имеющего высокий уровень жизни, приходится десять имеющих низкий, на которых всем, в том числе таким же, как они, кристально похуй. Каждый первый хочет жить как Илон Маск, девять из десяти живут, как Вася Пупкин и неебически страдают от этого диссонанса. А чтобы смягчить эти неприятные ощущения, у людей принято изо всех сил вырывать себе от жизни всего, и побольше. Себе и своим близким.
_______
Попробуй спроси такого обычного человека–зачем тебе, мил человек, зарплата в два раза больше, чем сейчас?
Он тебе скажет:"Ты чё, долбоёб?"
_______
Бороться с этим бесполезно. Все равно, что читать урчащему желудку лекцию о том, что похудение полезно. Желудок хочет жрать, а твоя философия ему похуй.
Поэтому, если где-то завтра наступит режим "от каждого по способностям, каждому по потребностям", люди воспримут это как стимул иметь побольше потребностей и поменьше способностей. Чтобы работать примерно нихуя, а получать примерно дохуя.
И только попробуйте спросить, зачем...
З. Ы. : Подписчеги, сорямба, что долго не писал, у меня сейчас в жизни полно куда более приятных и интересных занятий, чем на Пикабу писать. Всех обнял, всех люблю.
В России вряд ли решат проблему нехватки рабочей силы в ближайшие пять лет только за счет роста производительности труда. Такое мнение высказал глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин.
По словам главы РСПП, сейчас на российском рынке труда не хватает от 2,4 млн до более чем 3 млн человек. Поэтому стране необходимо компенсировать дефицит за счет трудовой миграции. «Регулирование процесса привлечения мигрантов является одним из ключевых для рынка труда <...> Понятно, что мы вряд ли сможем эту проблему решить до 2030 года путем роста производительности труда или использования иных источников»,— сказал господин Шохин на заседании по рынку труда и социальному партнерству (цитата по ТАСС).
Вопрос обусловлен комментарием #comment_361008716 Я правильно понял, что в результате приватизации выиграли десятки миллионов колхозников, потому что они могли продать свои благоустроенные коттеджи, чтобы купить хорошую квартиру или дом почти в любом городе России?
Современная экономика переживает глубокий структурный сдвиг, обусловленный бурным развитием цифровых технологий, искусственного интеллекта и автоматизации. Эти технологические достижения открывают путь к потенциальному изобилию, ранее невозможному: производство становится дешевле, быстрее и автономнее. Однако, парадоксальным образом, тот же самый процесс порождает угрозу основополагающим механизмам рыночной экономики, базирующейся на наемном труде и потреблении. Мы сталкиваемся не просто с очередной экономической турбулентностью, а с проявлением фундаментального противоречия между производительными силами и производственными отношениями в духе марксистской теории.
Полностью роботизированный завод в Шанхае
1. Логический тупик полной автоматизации
1.1 Историческая логика замещения труда
С момента промышленной революции капитализм опирается на принцип повышения производительности через вытеснение ручного труда машинами. Каждая технологическая волна сопровождалась изменениями в структуре занятости, но не её упразднением. Сегодня же ситуация качественно иная. Искусственный интеллект и роботизация впервые делают возможной автоматизацию не только физического, но и умственного труда.
1.2 Дилемма капитал–труд
Процесс автоматизации, направленный на снижение затрат, неизбежно подрывает спрос, если потребление зависит от заработной платы. Как отмечают Эрик Бриньолфссон и Эндрю Макафи в книге The Second Machine Age (2014), "мы впервые сталкиваемся с тем, что технологии могут заменить не только мускулы, но и мозги" — подрывая экономическую роль большинства работников.
2. Цифровые парадоксы: ростки не-товарных отношений
Технологии, особенно в цифровой сфере, всё чаще демонстрируют свойства, несовместимые с логикой товарного обмена.
2.1 Open Source как антирынок
Пример Linux, ядра Android и более 90% серверной инфраструктуры в мире (The Linux Foundation. State of Open Source Report (2023)), показывает, что продукты, создаваемые вне логики прибыли, могут быть устойчивыми, масштабируемыми и критически важными. GitHub объединяет более 100 миллионов разработчиков (GitHub. Octoverse 2023 Report), многие из которых трудятся не за зарплату, а из альтруистических или профессиональных мотивов. Проекты типа Python, Blender, LibreOffice создаются в неиерархических сообществах, где вместо конкуренции доминирует кооперация.
Это соответствует концепции «peer production» (совместного производства), предложенной Йочаем Бенклером в работе The Wealth of Networks (2006), где он утверждает, что цифровые технологии снижают транзакционные издержки настолько, что делают возможным массовое кооперативное производство без рынков и фирм.
2.2 Природа цифровой копии и искусственный дефицит
Цифровой объект может быть скопирован бесконечно без потери качества, с почти нулевыми затратами. Однако юридическая инфраструктура рынка (авторское право, патенты, DRM) вынуждена искусственно ограничивать доступ, превращая неограниченное благо в искусственный товар. Как подчёркивает Лоуренс Лессиг в книге Free Culture (2004), рынок становится тормозом технологического потенциала, защищая не инновации, а монополии.
3. Системная реакция: новые формы адаптации
Текущая система, хотя и сталкивается с кризисными явлениями, не остаётся пассивной. Наоборот, государственные и корпоративные институты начинают тестировать альтернативные механизмы социальной и экономической интеграции населения.
Что такое ББД?
3.1 Государственное форсирование роботизации
Южная Корея — глобальный лидер по плотности роботизации: 1012 роботов на 10 000 работников (International Federation of Robotics (2023). World Robotics Report). Это не только показатель технологической зрелости, но и стратегическая ставка на повышение производительности в условиях демографического спада. Однако такой рост делает ненадёжной занятость в промышленных секторах, что требует новой социальной политики.
3.2 Безусловный базовый доход (ББД)
Финляндский эксперимент с ББД (2017–2018) показал, что доход без условий улучшает психологическое состояние граждан, даже если не повышает занятость (KELA (Finnish Social Insurance Institution). Basic Income Experiment Results). Аналогичные эксперименты проводились в Канаде, Кении, США и Германии. Исследование Stanford Basic Income Lab (Stanford Basic Income Lab) подчеркивает, что ББД рассматривается как возможный способ поддержания спроса при массовой автоматизации.
3.3 Четырёхдневная рабочая неделя
Эксперимент в Великобритании в 2022 году охватил 61 компанию, более 90% которых продолжили работать в новом формате (4 Day Week Global Report (2023)). Помимо сохранения производительности, были зафиксированы улучшения психического здоровья, снижение текучести кадров и повышение удовлетворенности жизнью (Autonomy Institute (2023). Beyond the 40-Hour Week: Evaluating Working Time Reduction Trials). Эти данные подтверждают, что переход к сокращённому рабочему времени возможен без экономических потерь — при условии технологической поддержки.
4. Теоретическое осмысление: кризис формы стоимости
Кризис, который мы наблюдаем, имеет не циклический, а структурный характер. Производительные силы вышли за пределы товарной формы. Продукты труда, особенно в цифровой среде, теряют связь с классическим товаром, как это описывал Карл Маркс в «Капитале» — как вещь, обладающая двойственной природой: потребительной стоимостью и меновой стоимостью.
Как отмечает Пол Мейсон в работе PostCapitalism (2015), мы вступаем в эпоху, когда «закон стоимости», описанный Марксом, больше не работает в цифровом мире. Цены всё меньше отражают реальные затраты, а обмен всё чаще осуществляется вне денежного измерения — через файлообмен, open source и бесплатные платформы.
Заключение
Все рассмотренные явления — от логики автоматизации до экспериментальных моделей социальной поддержки — свидетельствуют о переходном характере современного капитализма. Его фундаментальные принципы — наемный труд, товар, прибыль — всё чаще вступают в противоречие с объективными возможностями технологий.
Мы становимся свидетелями исторической развилки: либо система адаптируется к новым реалиям, приняв не-рыночные элементы (например, через ББД или перераспределение), либо давление внутренних противоречий вызовет трансформацию производственных отношений. Не исключено, что перед нами — зарождение новой формации, в которой труд и производство будут подчинены не закону прибыли, а логике потребностей и устойчивого развития.
Лет 5 назад мой знакомый работал в одном из больших Агрохолдингов в России. Ну так вот, надо было принимать один из заводов где бьют овец, баранов. Идёт значит они с директором, и директор показывает, вот смотрите у нас две линии, на одной забивают практически все механически и тут же разделывают и т.д. А вот наша гордость, тут специальные люди читают молитву, специальный нож, все как положено как говорится халяльная продукция. Ну хорошо, идут далее, туда сюда осматривают завод, все хорошо. И тут мой знакомый замечает что линия с мясом одна. Он так стоп. Было же две линии, халяльное и обычное. На что директор завода даже глазом не дёрнул. Так то для проверок и для вида, все в одной продукции идёт, только упаковки в разных сменах разные и все.
Капитализм, счастье з......
Я к чему, все эти пляски то халяльное солфетки влажные, сфигали они халяльные, просто обычные солфетки, то халяльное мясо, то напитки. Все это просто бизнес и ничего больше.
