(в ред. Закона РФ от 03.09.1993 N 5698-1)

(см. текст в предыдущей редакции)

Законы в СССР в отношении религии

Конечно, в России никого не удивишь наличием «русских немцев», корни которых уходят еще во времена царствования Петра Первого и Екатерины Второй. Так, например, сам автор «Толкового словаря живого великорусского языка», этнограф и лексикограф Владимир Иванович Даль, родился в семье датчанина Йохана Кристиана фон Даля, приглашенного в Россию Екатериной Второй, ставший впоследствии придворным библиотекарем, и матери-немки, свободно владеющей пятью языками. Русские мореплаватели и адмиралы Фердинанд Петрович Врангель и Иван Федорович Крузенштерн оба имели немецкое происхождение. Русский поэт Афанасий Афанасьевич Фет был сыном немки Шарлотты Фет, которую увёз в Россию русский помещик Афанасий Шеншин. Писатель, драматург и создатель русского сатирического театра Денис Иванович Фонвизин происходил из немецкого баронского, а также лифляндского рыцарского рода фон Визен, предок которого выехал в Москву в 16-м веке.

У известной актрисы Алисы Фрейндлих, которой уже исполнилось 90 лет, предки были немецкими стеклодувами, которые приехали в Россию по приглашению Петра Первого. Фрейндлих в переводе с немецкого означает дружелюбный или приветливый. Отец актрисы Бруно Артурович Фрейндлих имел немецкое происхождение, в своё время тоже был актёром, позже ушёл из семьи, а в годы войны им было тяжело ассоциироваться с немцами. Легендарная актриса пережила блокаду Ленинграда, а в 1942 году был репрессирован её дядя, которого расстреляли вместе с его женой, оставив круглой сиротой её малолетнего двоюродного брата Эдуарда, который вместе с другими родственниками немецкого происхождения был выслан из Ленинграда, а уже после войны находясь в Воркуте его усыновил младший брат бабушки актрисы.

Яркая и популярная певица Жанна Фриске, к сожалению, так рано покинувшая нас, тоже имела немецкие корни. Её бабушка по отцовской линии, Паулина Вильгельмовна Фриске происходила от поволжских немцев. Было время, когда отец певицы собирался вместе с семьёй переехать на в Германию, но его планы так и не воплотились в жизнь.

Давид Ригерт, советский тяжелоатлет, шестикратный чемпион мира и олимпийский чемпион 1976 года родился в семье советских немцев. Его дед Рудольф Горн был бароном и царским офицером. Тренер Давида Ригерта советский тяжелоатлет Рудольф Владимирович Плюкфельдер, которому на сегодняшний момент 96 лет, тоже происходит из семьи этнических немцев. Его отец и брат были арестованы и расстреляны в 1941 году, а его семья была выслана в Сибирь.

Актрисы-близняшки Татьяна и Ольга Арнтгольц родились в семье заслуженного артиста РФ Альберта Альфонсовича Арнтгольца, также имеющего немецкое происхождение. Согласно их семейной истории один из его предков, Август Рупп, был кондитером и приехал в Санкт-Петербург из Германии в 19-м веке, женился и остался жить в России. Ещё одна актриса Ирина Линдт, получила свою фамилию от своего отца, этнического немца, который был военным музыкантом, семью которого в 1941 году депортировали из Поволжья в Казахстан. Актёр театра и кино Дмитрий Миллер тоже происходит от поволжских немцев, семья которого также была депортирована. Его дед был мобилизован в трудовую армию, где он сильно подорвал своё здоровье, а бабушке пришлось жить на спецпоселении с маленьким сыном, отцом актёра.

Возвращаясь к моей истории о русских немцах, оказавшихся на Крайнем Севере, несколько лет назад я открыла для себя книгу Алана Баренберга «От города ГУЛАГа к моногороду». В ней я наконец нашла объяснение откуда взялись носители немецких фамилий в Заполярье. Согласно данным его исследования к 1950 году в двух крупных исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа, Речлаге и Воркутлаге находилось 4370 немцев, что составляло 5,6% всех заключенных. Большинство немецких военнопленных были репатриированы к 1949 году, но тех, кого военные трибуналы осудили за военные преступления, были отправлены на принудительные работы в лагеря. Некоторые из них находились в изоляции, так около 300 военнопленных, которых МВД называло «немецко-фашистскими злодеями» находились в секции лагеря под названием «Безымянка». Там же находились несколько высокопоставленных немецких офицеров и охранники СС, которые до этого работали в концентрационном лагере Заксенхаузен. Многие из этих изолированных заключенных были крайне истощены, измождены и серьёзно больны.

Согласно воспоминаниям бывшего заключенного Джозефа Шолмера, который был членом немецкой коммунистической партии, немецким военным заключенным запрещалось получать посылки с едой и письма из дома, что усугубляло голод и деморализацию. Заключённые стали разделяться на группы согласно своему национальному меньшинству с целью поддержки, взаимной помощи, защиты и выживания. Во время своего заключения они закладывали фундамент и строили двухэтажные дома даже в ночное время, в которых потом стали жить высшие чины НКВД.

Туда же на Север по воли судьбы попали не только военные заключенные, но и находившиеся в изгнании с начала ВОВ советские этнические немцы, которых начали депортировать в Казахстан и Сибирь еще с 1935 года, а после отправили  на работу в разные отрасли промышленности. В 1937 году, согласно различным данным, начались массовые аресты, в результате которых было арестовано около 68 тысяч немцев, 55 тысяч из которых получили тюремный срок или ссылку. А уже в 1945 году более 1,220,000 человек, высланных в спецпоселения было запрещено возвращаться домой, а за нарушение предписания полагалось 20 лет каторги. В результате чего опальные немцы остались жить в Сибири, в Средней Азии, на Дальнем Востоке и других местах высылки.

Надо заметить, что подобная практика выселения людей имела место не только в Союзе, но и в Штатах. Во время Второй мировой войны правительство США проводило политику интернирования лиц немецкого, итальянского и японского происхождения, которых помещали в определённую местность без права выезда. В связи с чем около 120 тысяч человек японского происхождения, большинство из которых были гражданами США, были насильственно переселены с западного побережья и заключены в лагерях, где они содержались под стражей, а в 1988 году оставшимся в живых американским японцам, которых коснулось интернирование, было принесено официальное извинение и была предложена компенсация в размере 20 тысяч долларов.

В то же время примерно 11 тысяч человек, многие из которых были гражданами Германии, проживающими на территории США, подозревались в подрывной деятельности или в политическом экстремизме и были интернированы в различные лагеря по всей стране. Позже эти люди пытались добиться официального признания и получения репараций, как в случае с интернированным японо-американцам, но их усилия оказались безуспешными.

В дополнение более трёх тысяч итальянских граждан были интернированы в лагерях сроком до двух лет, большинство которых были освобождены после капитуляции Италии в 1943 году. В то время как около 600 тысяч были классифицированы как «иностранцы враждебного происхождения» и претерпели принудительное переселение, не имели права свободного перемещения, должны были соблюдать комендантский час и не могли пользоваться фотоаппаратами и радиоприемниками. Как и немецкие американцы, итало-американцы, пережившие интернирование, тоже не получили репараций и официального признания, как интернированные японо-американцы.

Условия переселения людей японского, немецкого и итальянского происхождения, проживающих во время войны в США, всё же нельзя сравнить с тяжелыми условиями жизни высланных людей, проживающих в СССР. Этих людей не отправляли в трудовые лагеря по типу ГУЛАГа по той причине, что Штатам не надо было восстанавливать после войны экономику, у них уже была развита промышленность и не надо было осваивать и разрабатывать добычу угля в арктических условиях, да и законы по защите прав человека у них были более развиты.

В своей книге Алан Баренберг пишет, что к 1944 году в Воркуте находилось около семи тысяч советских немцев на «вольном поселении», которое мало чем отличалось от жизни на зоне. Высланные туда люди работали на шахтах под контролем вооружённой охраны и проживали в ветхих построенных заключенными бараках, окруженные заборами из колючей проволоки. Тогда же в 1944 году работая в тяжёлых условиях труда и в суровом непривычном для них климате без соответствующей медицинской помощи, умерло около 400 немецких переселенцев.

Позже отсидев 10 лет или получив досрочную амнистию в 1955–1957 годах, бывших заключенных не спешили отпускать. Государству нужны были добытчики угля, а соответствующих условий для жизни и работы в тех суровых краях ещё не было, поэтому ехать туда добровольно особо никто не хотел. Так в 50-60-х годах ещё не было построено достаточное количество жилья и существовал критический недостаток продовольственных и промышленных товаров, поэтому многие жители Заполярья всё ещё продолжали жить в не термоизолированных и малопригодных в условиях вечной мерзлоты бараках или в общежитиях, в то время как температура зимой достигала -50 °С. Всё в той же книге Алана Баренберга один нанятый на работу в шахте житель города в 1957 году описывал свою жизнь в бараке с замёрзшей системой отопления, без водоснабжения, с принесённой откуда-то водой, которая замерзала уже через два часа, с металлической кроватью с сеткой без всякой постели, наполовину покрытой льдом, на которой они спали с декабря, и только в марте они наконец получили матрас, и уже потом в мае - подушки и одеяла.

Учитывая трудности с привлечением наёмных рабочих многих заключённых освобождали без права выезда и перемещения в крупные города или без права возвращения на родину ещё в течение 10 лет. За это время эти люди успевали обзаводиться семьями, укорениться и прижиться в новых условиях. Во так и оседали немцы в богом забытых городах и рабочих посёлках немилостивого Севера. А ведь когда начиналась война думали ли они о превратности жизни и могли ли они предположить куда их вскоре забросит судьба и как они будут жить дальше?

Этот небольшой экскурс в прошлое объясняет почему в Заполярье раньше нередко встречались люди с немецкими фамилиями, семейная история которых уходит ещё в далекие 40-50-е годы. Как бы там ни было, по тем или иным причинам эти люди не смогли вернуться на свою родину или уже не хотели возвращаться как «бывшие пленные и военные заключенные», но как говорится, «всё возвращается на круги своя» и, хотя гораздо позже их дети и внуки всё-таки вернулись на свою историческую родину как аусзидлеры, то есть как потомки этнических немцев, доказавшие своё немецкое происхождение, вместе с которыми могли переселяться и супруги, не имеющие немецкой национальности.

Вот здесь-то и начинается моя история о людях, живущих в наше время. Тогда в детстве мы не могли знать, что с нами станет, кем мы будем, где мы будем жить и куда нас может занести судьба. Миграция людей не является редкостью, но думаю, что на детях, родившихся и выросших на Крайнем Севере это отражается более заметно. Дело в том, что за исключением местных этнических меньшинств, раньше там в основном все были приезжие, что в принципе всех уравнивало, ничто не казалось необычным и никто не чувствовал себя не в своей тарелке.

Проблема заключалась в том, что наши родители, добровольно приехав на Север заработать деньги, оставаться там после окончания контракта или по выходу на пенсию всё же не хотели  и возвращались на свою родину. А мы, дети Севера, родившиеся или выросшие там, оказывались как бы посредине на распутье. Так получилось, что родина, к которой мы привыкли и знали с детства, осталась там на севере, а уехали мы вместе с родителями куда-то в другое место, которое возможно было по душе нашим папам и мамам, но детям новой родиной так и не стало. Возвращаться обратно по окончанию ВУЗа как-то уже не имело смысла, так как никого из семьи у нас на Севере уже не осталось, да и к тому времени в Заполярье начался «закат» угольной промышленности, многие шахты стали закрываться, а значит нужно было искать и устраиваться где-то в другом месте.

Наверное, поэтому, когда наши соседи уехали в тёплые края на родину главы семьи, его дети после окончания института, так и непривыкшие к жаре, на родине отца не остались, а рванули жить в Сибирь, где у них в то время проживала бабушка. Соскучившись по своим детям, недолго думая, вслед за ними отправилась и их мать, а вскоре к ним присоединился обиженный отец семейства, который, в своё время достаточно намёрзшийся на Севере, надеялся провести остаток своих дней в тепле под солнцем. Раздосадованный, он тогда дал точное определение, назвав нас «детьми без родины», которые в результате миграции семьи, потеряли связь с местом, которое мы считали своей родиной. Поэтому нам, выдернутых с корнями из привычных мест и лишившихся нашей «любимой песочницы», так и не удалось укорениться на новом месте, и мы как перекати-поле разъехались по всей стране и разлетелись как парашютики одуванчика по всему свету кто куда.

Мне вспоминается один мой одноклассник с немецкой фамилией, который не особо хотел учиться и после 9-го класса пошёл в ПТУ. Вскоре он начал работать на шахте и как-то получив зарплату, он сильно напился и пришёл к нам на школьный вечер, устроенный по какому-то поводу. Там разговаривая с нашей классной руководительницей, её бывший ученик стал философствовать на тему зачем ему нужно учиться дальше, если он уже сейчас хорошо зарабатывает. После чего он полез в карман, чтобы похвастаться своей зарплатой. В тот же момент купюры рассыпались по полу, и он как бы шутя заметил: «Ой, я, кажется, вам тут немного насорил». Учительница продолжила его шутку: «Ничего-ничего, ты можешь не трудиться собирать, мы потом сами всё «уберём». Прошло какое-то время, мой одноклассник стал фермером, теперь живёт где-то в Германии в сельской местности, гоняет на мотоцикле и выращивает кроликов.

Другой мой одноклассник был большим выдумщиком, увлекался космонавтикой и астрономией, вечно просыпал и опаздывал в школу. Как-то в своё оправдание он пытался рассказать, что снегом занесло входную дверь его подъезда, и он не мог вовремя выбраться, пока ему кто-то не откопал проход. На что наша математичка раздражённо заметила, что она, как и многие из нас живёт в одном с ним дворе, и что возможно ей придётся лично его «откапывать», чтобы он вовремя приходил на занятия. Теперь он тоже перебрался в Германию и занимается чем-то связанным с компьютерами.

У моей мамы была соседка, спившаяся женщина немецкого происхождения, которая до развала Союза работала на заводе и была довольно толковым инженером, которую её сестра и переехавшие в Германию родственники давно звали к себе. Она долго не соглашалась, но наконец собралась и уехала. Надо заметить, что её сына в страну сначала не пустили, так как он не имел требуемый уровень знания немецкого языка. Его матери, пожилой женщине, видно предъявляли меньше требований знания языка, а вот ему пришлось немецкий язык ещё немного подучить, но через пару лет, сын всё же воссоединился со своей матерью и немецкими родственниками.

После в Германию с семьей уехал наш программист и, казалось бы, хорошо устроился где-то под Мюнхеном. К сожалению, у него рано обнаружилась болезнь Паркинсона, прогрессирующие со временем симптомы которой мешают ему наслаждаться своей жизнью. Вспоминается ещё один сотрудник, на работу к которому часто заглядывал его отец, свободный художник. А через время он куда-то пропал. Оказалось, что родитель сотрудника развёлся со своей женой и не придумав ничего лучше, он воспользовался  классикой жанра и женился на еврейке, которая в последствии вывезла его с собой в Германию.

Так в наше время люди по различным причинам, отрываются от своих корней, переселяются или возвращаются к своим «старым корням» и возможно далеко не все укореняются на «вновь обретённой земле». У моего рассказа есть продолжение, но так как у меня уже и так получилась довольно длинная история, я прерываюсь здесь, чтобы дописать своё повествование в другой раз.