Погода резко испортилась. Тусклое зимнее солнце скрылось за тучами, посыпалась мелкая крупа, порывистый ветер горстями срывал снег с верхушек сугробов и бросал в лица двух заплутавших охотников. Они были далеко не новичками, но в такую передрягу попали впервые. Младший охотник, 30-летний парень, со всего маха въехал в прикрытый снегом ров, заваленный брёвнами. Упавшее бревно переломало ключицу, несколько рёбер и серьёзно повредило ногу. С такими травмами даже на связанных лыжах дотащить парня было невозможно.

Оставив ему зажжённый костёр, запас хвороста и сухой спирт, другой охотник отправился за помощью, благо уйти дальше от жилья, чем километров на 20–30, они не могли. Проблуждав остаток дня и ночь, он утром всё-таки набрёл на крохотную деревеньку раскольников. Еле-еле нашёл охотник двух стариков и отправился за своим оставленным в тайге приятелем. Пока собрались, пока проплутали, нашли человека только через сутки.

Он лежал, полностью окоченевший, у погасшего костра без единой целой спички и с последним кусочком сухого спирта. Хворост был почти не тронут. Вероятно, из-за сильной боли парень постоянно терял сознание и, очнувшись, находил уже погасший костёр. Через какое-то время не стало спичек, не осталось и надежды. Увидев это, охотник совсем упал духом, обвиняя во всём только себя.

А старики-помощники повели себя более чем странно. Прежде всего они нарубили хвойный лапник и, аккуратно обернув окоченелый труп ветками, уложили его в припасённый большой мешок. В деревянных санях везли медленно, осторожно: «Чтобы не повредить ненароком, не обломать чего…»

Всё это безмерно удивило приятеля охотника, но списал он все странности такого поведения на религиозность раскольников - особое отношение к покойникам. В деревне труп занесли в амбар, везде старухи понаставили зажжённых свечей, одна из них стала нараспев читать из какой-то старой замасленной книги. Окоченелое тело же, обнажённое, положили в деревянную колоду, куда вёдрами стали наливать воду из колодца.

«Я не смог спокойно смотреть на этот, как мне тогда казалось, поминальный обряд и, приняв пару стаканов староверческой самогонки, в отупении лёг спать, - рассказывал читинец Игорь Ведёнов (тот самый охотник), - а утром, проснувшись, на лавке у двери увидел своего приятеля, завёрнутого в тулуп. Он дышал, он был жив! А хозяйка только посмеивалась - Анфимыч и не таких оттирал, а здесь-то чуть более суток «снеговиком» побыл!»

Современная медицина почему-то проигнорировала народный опыт. Вспомните курс оказания первой помощи при общем замерзании: пострадавшего следует немедленно любым способом согреть, внести в тёплую комнату. А древнее знахарство категорически настаивает: не вносить в тёплое помещение и не сажать в тёплую воду, а только в холодную! В «Полном простонародном русском лечебнике» отведена глава, посвящённая оживлению «замороженных заживо».

«Если кто совершенно замёрзнет, - сказано в лечебнике, - так, что не только руки и ноги окостенеют, но и всё тело, и около 2–3 суток находится в таком состоянии, то надобно тотчас же, по обнаружении замёрзшего, привезти его домой, но не вносить в тёплую горницу, а в самую холодную и, раздев догола, положить в глубокое корыто так, чтобы голова была повыше, потом влить в корыто сильно холодной воды, чтобы всё тело, кроме рта и носа, было покрыто ею. Когда на поверхности тела станет появляться лёд, его счищать и выбрасывать.

Через некоторое время вылить воду, заменить её свежей и поступать по-прежнему, так же сделать и третий раз, а между тем нос, рот и лицо, не закрытое водою, попеременно поливать водою или слегка тереть снегом. Когда на теле не будет появляться лёд, то вынуть его из воды, положить на тюфяк или войлок и тереть руки и ноги суконкой от окончания перстов до самых плеч, также живот и грудь, а когда будет видно, что тело уже совершенно парное, то, зажав нос, вдувать в грудь через уста несколько раз с отдыхом и продолжать, не отчаиваясь о возвращении жизни замёрзшему, ибо славный целитель Тиссот уверяет о приведённых в чувство таким образом и возвращённых к жизни двухдневных и даже четырёхдневных замороженных.

После сих неутомимых попечений, когда тело сделается совершенно мягким, как у живого, то натирать голову, грудь, живот, а чаще руки и ноги хлебным вином (водкой), смешанным пополам с уксусом; потом надо накрыть его чем ни на есть лёгким, а натирание вином и напускание в рот воздуха между тем продолжать.

Когда же знаки жизни появятся, несчастный станет повизгивать через зубы, дышать, движение оказывать, то впускать ему часто в рот понемногу хлебного вина пополам с тепловатым чаем из ромашковых цветков, богородской травы или душицы. Когда же станет опамятоваться, то давать побольше того же тепловатого чаю с добавкой уксуса, а после подкреплять его мясной кашицей и внести в горницу, которая потеплее, но не жаркая».

В Копорье до недавнего времени жила старушка Васильевна, которая многим бойцам в Великую Отечественную войну помогла спасти, казалось бы, напрочь отмороженные конечности. А соседка по гроб жизни обязана ей была спасением своих замороженных детей тоже в войну.

Тогда была на редкость свирепая зима - морозы до 40 градусов. А она слегла с воспалением лёгких не ко времени, в доме не было ни картошины: дети совсем растерялись. Хорошо, предупредили соседку Васильевну, что отправились в Нежново (а это километров 15 от дома) к бабке с дедом за продуктами. Дети шли по тракту, наезженному фашистскими машинами. Одна такая их догнала, выскочил шофер и велел снять тёплые вещи - полушубки, кофты, валенки - видно, сам решил утеплиться. Оставшись на морозе чуть ли не босиком, 14-летний парень и 12-летняя девочка пытались хоть чуть-чуть согреть себя бегом, но куда там!

Присев, видно отдохнуть, они так и остались сидеть в обнимку на этом бревне в стороне от дороги. Не дождавшись детей к вечеру, как условились, утром Васильевна отправилась на поиски с санками. Привезла она их как дрова - заледенелые «брёвнышки». Соседки в голос завыли. 12 часов все вместе бились, оттаивали, отогревали. Девочка вскоре стала подавать признаки жизни, а парня, думали, уже не спасти - только вроде станет мягким, как воск, и опять заколдобит. Но отходили, пока мать в горячке лежала. Васильевна вспоминала потом, плача, что дала им вторую жизнь, да ненадолго. Парень вскоре после войны подорвался на случайной мине в лесу, а девочка лет через шесть умерла от туберкулёза.

И всё-таки - это наглядное подтверждение правильности старинных русских знаний об оживлении «замороженных заживо»!

«Антология Непознанного. Неведомое, необъяснимое, невероятное. Книга 2», Николай Николаевич Непомнящий, 1998г.