В тихом, вроде бы благополучном многоквартирном доме доживала свои дни Анна Степановна. Бывшая учительница русского языка и литературы, она когда-то вложила душу в сотни учеников, учила их правильно строить предложения, расставлять знаки препинания и, главное, мыслить. Её когда-то зоркий взгляд, привыкший выхватывать ошибки в тетрадях и видеть будущее в глазах детей, теперь потух, устремлённый в никуда. Одинокая, хрупкая, с потухшим взглядом и всегда немного сгорбленная, она существовала на грани бедности, и задолженность за коммунальные услуги росла, как снежный ком.
Однажды пришло уведомление: за неоплату канализация будет перекрыта. Управляющая компания предложила соседям скинуться – сумма была не так уж большая, по паре тысяч с квартиры, чтобы помочь старушке. Но жильцы, успешные, занятые люди, лишь презрительно фыркнули. «Все должны платить, а если не тянешь – продавай квартиру!» – заявил кто-то на собрании, и эти слова встретили полное одобрение. Никто и пальцем не пошевелил.
И вот настал день икс. В сопровождении приставов и под бдительным оком управляющей компании, дверь Анны Степановны вскрыли. Старушка, бледная и дрожащая, не смогла ничего возразить. Бригада рабочих быстро установила заглушку в стояке, лишив преступницу доступа к общему водоотведению. Соседи, собравшиеся на лестничной клетке с праздным любопытством, гордо наблюдали за этим актом возмездия. Их лица выражали торжество – наконец-то справедливость восторжествовала, и никто не будет пользоваться благами цивилизации бесплатно.
Дни превратились в недели. Анна Степановна, лишенная возможности сливать нечастоты, продолжала жить в своей квартире. Туалет постепенно наполнялся. Сначала это был лишь неприятный запах, потом уровень поднялся до края унитаза, затем экскременты начали медленно, но верно выливаться на пол, заполняя крошечную комнату. Перекрытия дома, словно губка, временно впитывали часть зловонной жижи, но скоро и они начали не справляться.
Соседи, расположенные двумя этажами ниже бабушки чувствовали легкое беспокойство, но быстро успокаивались – квартира непосредственно под Анной Степановной пустовала, там давно никто не жил. «Какое счастье, что она на последнем этаже, – шептались они, – пусть себе воняет, до нас не дойдет».
Приторно-гнилостный запах, тяжелый и влажный, начал просачиваться сквозь щели, но соседи лишь брезгливо морщились и плотнее закрывали окна, довольные своим собственным благополучием. Они жили сладко, в своих чистых, уютных квартирах, наслаждаясь тем, что чужая беда их не касается.
Так продолжалось несколько месяцев. Из квартиры Анны Степановны давно перестали доноситься какие-либо звуки. Лишь запах становился все невыносимее, привлекая рои мух. Наконец, обеспокоенные молчанием и ужасающим зловонием, соседи вызвали полицию.
Дверь вновь вскрыли. Картина, представшая перед глазами полицейских и первого попавшего на место соседа, была поистине апокалиптической. Туалетная комната была залита на высоту более чем в полметра, а в этой зловонной жиже, прямо у переполненного унитаза, лежало сильно разложившиеся тело Анны Степановны.
Она умерла – подскользнувшись на собственных нечистотах, упала и ударилась разбив горловой край умывальника.
Началась кошмарная уборка. Но худшее было впереди. Трупные воды, смешавшись с многомесячными нечистотами, пропитали бетонные перекрытия. Через пустующую квартиру на нижнем этаже, эта ужасная смесь начала просачиваться ниже, к тем самым соседям, которые гордо отказались помочь бывшей учительнице.
Сначала это были лишь влажные пятна на потолке. Потом к ним добавился невыносимый, приторно-гнилостный запах, который невозможно было выветрить. Заказанный спец клининг, оснащенный самым современным оборудованием старались как могли. Озонирование, химическая обработка, даже частичный демонтаж – ничего не помогало. Биологические следы и трупные миазмы глубоко въелись в толщу бетона, стали его частью.
В итоге, все соседи поплатились. Их некогда такие уютные квартиры оказались пропитанными вонью трупа. Запах преследовал их днем и ночью, проникая в одежду, в мебель, в их собственную кожу. Стоимость их квартир рухнула, превратившись в неликвидные.
Даже студенты не хотели покупать или снимать жилье, где из стен сочились могильные воды.
Те, кто когда-то гордо наблюдал за старушкой, когда-то учившей других добру, теперь жили в собственном аду, построенном на их безразличии. Иронично, но именно смерть Анны Степановны, на которую они так наплевали, стала их самым страшным возмездием. Они потеряли не только деньги, но и покой, навсегда запомнив запах, который когда-то им казался такой далекой и неважной проблемой.
