Какими способами и методами управлять Поднебесной в условиях, когда «можно быть знатным, но бедным»? Этот вопрос волновал многих мыслителей того времени. Различия в подходе к решению данной проблемы и предопределили возникновение нескольких философских школ. Древнекитайских философов интересовали не столько закономерности природы в целом, сколько социально-политические и социально-этнические вопросы. Не случайно поэтому, что стремительный взлет философской мысли в Древнем Китае связан с VI—III вв. до н. э., когда изменения в социальном строе настоятельно требовали осмысления тех важнейших принципов, которые лежали в основе взаимоотношений между людьми в обществе. В VI—V вв. до н. э. наибольшие расхождения в подходе к решению этих проблем обнаружились в учениях двух философских школ - конфуцианцев и моистов.
Возникновение конфуцианского учения сыграло исключительную роль в истории идеологии не только Древнего Китая, но и многих соседних стран Восточной Азии. Центральное место в этико-политической доктрине Конфуция (Кун Цю, 551— 479 гг. до н. э.) занимает учение о «благородном человеке» (цзюнь цзы). Конфуцию были чужды идеалы новой социальной прослойки имущих, стремящихся к выгоде и обогащению.
Противопоставляя им принципы морали и долга, Конфуций обращается к идеализированным им порядкам прошлого. В этом глубокое противоречие в системе взглядов древнего философа. Конфуцианские понятия гуманности (жень), верности (чжун), уважения к старшим (сяо), соблюдения норм взаимоотношения между людьми (ли) представляют собой положительные общечеловеческие ценности, выраженные через категории исторически обреченного социального строя. Отнюдь не стремясь к личному благополучию («Питаться грубой пищей и пить только воду, спать подложив под голову локоть - радость в этом! А богатство и знатность, добытые бесчестным путем— для меня это словно парящие облака»), находя удовлетворение в самом процессе познания действительности («Учиться и постоянно повторять изученное — разве это не радостно?»), Конфуций в то же время высказывает мысли, являющиеся призывом к реставрации отошедшего в прошлое уклада жизни.
Характерно, что к решению политических проблем Конфуций подходил, не делая принципиального различия между государством и семьей. Применение к государству модели взаимоотношений между членами семьи и означало требование сохранить в незыблемости те порядки, когда «правитель — это правитель, подданный — это подданный, отец — это отец, сын — это сын».
С иных позиций подходил к противоречиям современного ему общества другой выдающийся древнекитайский мыслитель — Мо-цзы (Mo Ди, рубеж V—IV вв. до н. э.). Все социальные беды, по его мнению, происходят от «обособленности», проповедуемой конфуцианцами. «Ныне, — писал Mo Ди, — правители царств знают лишь о любви к своему царству и не любят другие царства... Ныне главы семей знают лишь о любви к своей семье, но не любят другие семьи... Если же отсутствует взаимная любовь между людьми, то непременно появляется взаимная ненависть». Поэтому Mo Ди и выдвигает тезис о необходимости «всеобщей любви», которая позволит навести порядок в Поднебесной.
Выступая против семейно-родственной обособленности членов общества, Mo Ди резко критиковал обычай передачи привилегий и должностей по наследству. Призывая «почитать мудрых», Mo Ди обрушивался на наследственную знать и считал полезным такое положение вещей, когда «первоначально низкий человек был возвышен и стал знатным, а первоначально нищий был бы возвышен и стал богатым».
В то же время в противовес конфуцианцам, придававшим большое значение ритуальной стороне человеческой культуры, Mo Ди утверждал, что культура необходима лишь для того, чтобы обеспечить человека одеждой, пищей и жилищем. Все что выходит за рамки удовлетворения элементарных потребностей человека, необязательно и даже вредно. Поэтому, в частности, Mo Ди считал необходимым отменить музыку, отвлекающую людей от создания материальных ценностей.
Ряд важных положений моистского учения был заимствован философами IV—III вв. до н. э., создавшими «легистскую» школу. Если конфуцианцы видели средство умиротворения Поднебесной в совершенствовании социально-этнической стороны взаимоотношений между людьми, то легисты считали таким средством закон (отсюда и название этой философской школы). Только закон, проявляющийся в наградах и наказаниях, способен обеспечить порядок и предотвратить смуту. Закон сравнивается легистами с инструментом, с помощью которого ремесленник изготавливает изделие. Закон необходим прежде всего для подчинения народа власти правителя. Не случайно, подчеркивали легисты, «и прежде мог установить порядок в Поднебесной лишь тот, кто видел свою первую задачу в установлении порядка в собственном народе, и побеждал могучих врагов тот, кто считал необходимым сначала победить свой народ». Конечную цель применения закона легисты видели в обеспечении абсолютной власти правителя.
Если конфуцианцы ратовали за возвращение к идеальным порядкам прошлого, а моисты и легисты—за последовательное разрушение старой системы общественного и государственного устройства, то представители даоской школы занимали в этом вопросе особую и весьма своеобразную позицию. Основоположником этой философской школы считается Лао-цзы, однако достоверными сведениями мы о нем не располагаем. Авторству Лао-цзы, который был якобы старшим современником Конфуция, приписывается «Трактат о дао и дэ» («Даодэцзин»). Сторонники этого учения полагали, что все в мире определяется существованием некоего «пути» (дао), действующего помимо воли людей. Человек не способен постичь этот путь («Дао, которое можно выразить словами, не есть истинное дао»). Поэтому лучшим способом не совершать ошибки в управлении государством является, с точки зрения даосистов, «недеяние» правителя, его отказ от активного вмешательства в заранее предопределенный ход исторических событий.
Реформы Шан Яна
В IV в. до н. э. во многих древнекитайских царствах были проведены социально-политические реформы, направленные на окончательный слом изжившей себя системы общественных отношений. Инициаторами этих реформ были представители легистской школы, большинство которых стремилось не только сформулировать свою точку зрения на методы решения социальных проблем современности, но и осуществить ее на практике. Об одном из них — Шан Яне, добившемся проведения реформ в царстве Цинь, сохранилось достаточно много сведений (главным образом из «Исторических записок» Сыма Цяня и трактата «Книга правителя Шан», приписываемого Шан Яну).
Цинь, самое западное из всех древнекитайских царств, долгое время не играло значительной роли в борьбе за главенство на Среднекитайской равнине. Цинь было экономически слабым царством и не имело сильной армии. Его правитель принял предложение Шан Яна о проведении реформ, которые должны были привести к усилению государства. К 359 г. до н. э. относятся первые указы о реформах, подготовленные Шан Яном. Они предусматривали:
1) введение нового территориального деления населения на «пятки» и «десятки» семей, связанных между собой круговой порукой;
2) наказание тех, кто имел более двух взрослых сыновей, продолжавших жить под одной крышей с родителями;
3) поощрение военных заслуг и запрещение кровной мести;
4) поощрение занятий земледелием и ткачеством;
5) ликвидацию привилегий представителей наследственной знати, не имевших военных заслуг.
Вторая серия реформ в Цинь относится к 350 г. до н. э. Было введено административное деление на уезды; жителям царства Цинь разрешалось свободно продавать и покупать землю; была проведена унификация системы мер и весов.
Легализация купли-продажи земли, отмена привилегий наследственной аристократии, принудительное дробление больших семей, введение единого административного деления — все эти мероприятия наносили решающий удар по традиционной системе социальной иерархии. На смену ей Шан Ян ввел систему рангов, которые присваивались не на основе наследственного права, а за военные заслуги. Позднее было разрешено приобретение рангов за деньги.
Хотя сам Шан Ян поплатился за свою деятельность жизнью, его реформы были успешно осуществлены. Они не только способствовали усилению царства Цинь, которое постепенно выдвигается в число ведущих древнекитайских государств, но имели существенное значение для развития всего древнекитайского общества. Реформы Шан Яна несомненно отвечали потребностям поступательного развития общества.
Окончательно подорвав господство старой аристократии, они открыли путь к преодолению противоречия между знатностью и богатством: отныне любой член общества, обладавший богатством, имел возможность добиться соответствующего социального положения в обществе. Реформы IV в. до н. э. явились мощным толчком в развитии частной собственности и товарно-денежных отношений. Основная масса земледельцев, обрабатывающих землю, стала после этих реформ мелкими земельными собственниками. В то же время реформы Шан Яна стимулировали развитие рабовладения.
На основании изучения всех видов источников вырисовывается картина сложной социальной структуры древнекитайского общества. О далеко зашедшем социальном расслоении общества в XIV—XI вв. до н. э. и формировании классовых отношений свидетельствуют иньские погребения. Можно выделить по крайней мере четыре категории погребений, четко различаемые по внешним признакам: размерам, характеру и количеству инвентаря и т.п.
Первую категорию составляют наиболее крупные гробницы, раскопанные в районе Аньяна. В центральной погребальной камере площадью 400—500 кв. м и глубиной 10 и более метров помещался внешний гроб, в котором был заключен еще один — внутренний. В могилу месте с усопшим клали бронзовые ритуальные сосуды, украшения из золота и яшмы, оружие, музыкальные инструменты, сосуды из белой каолиновой глины. Встречаются в гробницах и повозки, запряженные лошадьми. В погребениях этой категории всегда находят костные останки людей, скорее всего слуг или придворных, которых погребали насильственно вместе с усопшим.
Вторую категорию составляют погребения размером в среднем 20—25 кв. м при глубине 5—7 м.
Здесь обычно нет человеческих сопогребений, однако инвентарь достаточно богат и разнообразен: бронзовые сосуды, яшмовые украшения, оружие. Третью категорию составляют захоронения в фунтовых ямах, едва вмещающих тело покойного. В инвентаре, как правило, встречаются грубые глиняные сосуды, иногда орудия труда. Наконец, к четвертой категории относятся погребения под фундаментами зданий или вокруг больших захоронений. По характеру скелетов и их расположению можно судить о том, что в могилах этой категории погребались люди, умершие насильственной смертью: обезглавленные или засыпанные заживо.
Могилы первой категории, очевидно, принадлежали иньским правителям или их ближайшим родственникам. Имеющие много общего с царскими могилами шумерского Ура, эти гробницы ярко характеризуют противопоставление правителей основной массе населения. Богатые погребения второй категории — это могилы представителей господствующего слоя иньского общества, которые по своему имущественному положению, знатности и социальному весу занимают особое место в общественной структуре. Скромные по размерам и инвентарю погребения принадлежат свободным общинникам. Что же касается погребений последней, четвертой категории, то в них хоронили людей, не имевших равных прав даже с простолюдинами, подневольных работников, слуг или рабов.
Согласно представлениям, господствующим в Древнем Китае, «главные дела в государстве — это жертвоприношения и войны». И то и другое нашло достаточно подробное отражение в текстах иньских надписей на гадательных костях.
Одним из наиболее важных результатов любого военного похода был захват пленных. Победоносный полководец возвращался в Великий Город Шан, ведя за собой толпу пленников. Специальный гадатель обычно задавал божеству целую серию вопросов, связанных с дальнейшей судьбой захваченных в плен. Его интересовало, какое количество пленных, когда, каким способом и какому из усопших предков правителя следует принести в жертву. Во время религиозных церемоний в честь того или иного предка могли одновременно принести в жертву до нескольких сотен пленных. Существовало много различных способов принесения в жертву — отрубание головы, утопление, сжигание на костре и пр.
Это явление сравнительно широко было распространено в архаических раннеклассовых обществах, не научившихся в полной мере ценить рабский труд и опасавшихся оставлять в живых военнопленных — мужчин.
Длительное изучение гадательных текстов показало, что в них нет каких-либо специфических терминов, применявшихся для обозначения рабов.
Представления иньцев об окружающем мире и его населении носили отчетливо выраженный этноцентрический характер. Они считали, что в центре Поднебесной находится Великий Город Шан — резиденция правителя. Вокруг него простираются территории, входящие в состав Иньского государства. Они различаются по странам света: западные земли, южные земли и т. д. За пределами земель живут племена, не признающие власти иньского правителя и поэтому враждебные ему. Однако четкой границы между землями и племенами фактически не существовало. Любое племя, выступившее на стороне правителя Инь, автоматически становилось частью соответствующих земель, и наоборот. Иньское государство не имело какой-либо иной системы территориального деления, кроме родоплеменного. Оно возникло скорее всего, как союз племен, одно из которых возвысилось над остальными и подчинило их своему влиянию.
Политическое единство иньцев олицетворялось правителем — ваном. Отчетливо выступает тенденция к утверждению единоличной власти государя. Говоря о себе, иньские ваны употребляли торжественную формулу: «Я — единственный среди людей». Власть вана находила выражение в его праве отдавать приказы любому человеку, находившемуся на его землях. Часто ван лично возглавлял карательные походы против враждебных племен. Если же племя признавало власть вана, он жаловал его вождю титул, указывавший на то, что данное племя становилось членом иньской коалиции. Отныне оно могло рассчитывать на покровительство и защиту со стороны вана, который должен был заботиться обо всех своих подчиненных. Вождь племени, получивший от вана титул, обязан был регулярно являться в Великий Город Шан, присылать туда дань, а в случае необходимости предоставлять в распоряжение правителя свои ополчения. Если их территория подвергалась нападению, подчиненные вожди немедленно сообщали об этом вану. Ван был одновременно и верховным жрецом. Только он мог по трещинам на гадательной кости определять волю божества.
Наибольшего могущества Иньское государство достигло при ване У Дине, правившем во второй половине XIII в. до н. э. При нем в Великом Городе Шан были построены новые дворцы и храмы. У Дин значительно расширил территорию Инь. В памяти потомков он остался могущественным завоевателем.
После смерти У Дина дом Инь пришел в упадок. Последний правитель Инь рисуется в письменных источниках как безнравственный тиран, который «распутствовал и безобразничал, не зная удержу». Эти сообщения скорее всего представляют собой попытку обосновать и исторически оправдать события, относящиеся к последней трети XI в. до н. э. и вошедшие в историографию как «чжоуское завоевание».
Возникновение государства Чжоу
Первые сведения о племени чжоу появляются в иньских эпиграфических памятниках периода правления У Дина. В это время чжоу входили в сферу политического влияния Инь на правах подчиненной территории. Усиление чжоусцев ознаменовалось тем, что иньский ван официально присвоил вождю этого племени и его сыну титул «чжоуского хоу» (зависимого правителя). Но к этому времени относятся и сообщения о военных столкновениях между Инь и Чжоу. Постепенно складывается мощная коалиция западных племен, возглавляемая чжоусцами. Предприняв поход на восток, У-ван («Воинственный правитель») нанес поражение иньскому войску (1027 г. до н. э.). Чжоусцы довольно быстро усвоили важнейшие технические и культурные достижения побежденных, переняв прежде всего технику бронзолитейного производства.
До завоевания чжоусцы практически не знали бронзы. Теперь же, захватив иньских мастеров, они привлекли их к себе на службу. Не случайно, что по внешнему виду оружие, ритуальные сосуды, металлические украшения чжоусцев трудно отличить от иньских изделий. Чжоусцы научились у иньцев изготавливать и использовать боевые колесницы — основную ударную силу армии того времени. Легкие колесницы с дышлом, запрягавшиеся парой лошадей, не знали преград на плоских лессовых равнинах в бассейне Хуанхэ и ее притоков.
На такой колеснице располагалось обычно три воина: возница, управляющий лошадьми; лучник, поражавший противника стрелами; копейщик, вооруженный копьем или алебардой —оружием ближнего и среднего боя. Вплоть до изобретения арбалетов древнекитайская колесница иньского типа оставалась мощным средством нападения на врага.
Одним из важнейших заимствований чжоусцев была иньская письменность. Есть основания предполагать, что до завоевания чжоусцы пользовались своей системой письменности. Она, по-видимому, была несовершенной, и чжоусцы восприняли иньское письмо. Чжоуские эпиграфические памятники XI—IX вв. до н. э. написаны иньскими иероглифами, с течением времени лишь частично модифицированными.
После окончательного разгрома иньцев чжоусцы осуществили ряд мероприятий, известных под названием «наследственных пожалований». Сущность их заключалась в том, что родственники У-вана и некоторые представители знати получили во владение земли вместе с их населением, причем в зависимости от размеров пожалования новым наследственным владетелям присваивался соответствующий титул. Кроме того, такими владетелями (чжухоу) были признаны многие предводители племен, ранее входивших в иньскую коалицию, но во время завоевания Инь поддержавших чжоусцев. Население, «жалуемое» тому или иному чжухоу, исчислялось количеством цзу, т. в, родоплеменных групп, живущих на соответствующей территории в иньское время. Общее число вновь созданных или существовавших ранее признанных ваном наследственных владений составляло в XI в. до н. э. не менее 200—300.
В целом чжоуское завоевание не вызвало коренных изменений в системе управления подчиненными вану территориями.
Декабристы оказались в ссылке в Сибири после неудавшегося восстания на Сенатской площади в Санкт-Петербурге в декабре 1825 г. Восстание декабристов было попыткой группы дворян и офицеров Российской армии изменить форму правления в стране и установить конституционную монархию или республику. Однако восстание было подавлено, и многие его участники были арестованы и подвергнуты судебному разбирательству.
После восстания большинство декабристов были арестованы и подвергнуты допросам. Следствие велось с целью выявить всех участников заговора и степень их вовлеченности. На основании результатов следствия декабристы были осуждены на различные наказания. Многие из них были приговорены к каторжным работам или ссылке в Сибирь. Приговоры зависели от степени участия в восстании и личной позиции каждого декабриста.
Осужденные декабристы были отправлены в Сибирь, где их ждали тяжелые условия жизни и труда. Путь до мест ссылки был долгим и трудным, что само по себе являлось частью наказания. По прибытии в Сибирь декабристы сталкивались с еще более суровыми условиями. Жизнь в ссылке была полна лишений: плохое жилье, скудное питание и изнурительный труд на каторге. Климат Сибири с её долгими зимами и экстремальными морозами добавлял трудностей. Однако, несмотря на все испытания, декабристы не падали духом. Они старались поддерживать друг друга, организовывали образовательные кружки, занимались наукой и искусством.
Некоторые декабристы, такие как Сергей Волконский и Михаил Бестужев, даже находили время для литературного творчества, описывая свои переживания и наблюдения. Их мемуары и письма стали ценными историческими документами, отражающими жизнь в ссылке и влияние этого опыта на их мировоззрение.
Первое и наиболее заметное отличие Сибири от Европейской России, которое сразу бросалось в глаза декабристам, заключалось в отсутствии крепостного права. Этот факт оказывал значительное влияние на жизнь местных крестьян, способствуя их относительной зажиточности и самостоятельности, что часто отмечалось ссыльными декабристами в их мемуарах. В отличие от Европейской России, где крепостничество создавало глубокий социальный разрыв, в Сибири крестьяне жили и работали в условиях личной свободы, что, по мнению декабристов, способствовало более справедливому общественному устройству.
Декабристы, многие из которых были представителями дворянства и искренне стремились к реформам, считали, что крепостничество не только угнетает крестьян, но и углубляет социальное неравенство. Они видели в Сибири пример общества, где личная свобода и независимость могли быть достигнуты даже в условиях сурового климата и тяжелых жизненных обстоятельств.
А. М. Муравьев, один из видных декабристов, особо подчеркивал контраст между унизительным крепостным положением в центральной России и ситуацией в Сибири. Он отмечал, что несмотря на тяжелые условия, в которых оказывались ссыльные крестьяне, прибывающие в Сибирь, обретаемая ими личная свобода делала их положение значительно лучше по сравнению с крепостными в России. По мнению Муравьева, благодаря хорошему поведению и настойчивости, эти люди могли устраиваться вполне прилично и даже достигать благосостояния[1].
Н. В. Басаргин утверждал, что отсутствие крепостной зависимости положительно сказывается на благосостоянии сибирских крестьян, которых он описывал как народ «достаточно смышлёный и зажиточный»[2]. Это мнение находит подтверждение в записках И. И. Пущина, отмечавшего определённую образованность сибиряков и меньшее социальное расслоение в регионе, что препятствовало «большой нищете»[3].
Однако нельзя согласиться с утверждением некоторых исследователей об идеализации декабристами сибиряков и, прежде всего, крестьянства[4]. Как внимательные наблюдатели, они также указывали на негативные аспекты сибирской жизни. В частности, В. К. Кюхельбекер выделял такие распространённые пороки, как пьянство, распутство и склонность к обману.
Н. В. Басаргин, служивший в Ялуторовске в 1848-1857 гг., с сожалением писал о чиновничьем произволе как основной причине многих из этих народных пороков: «Крестьяне, которые наиболее терпят от него (лихоимства чиновников), так им заражены, что когда кто-нибудь из них поступит на общественную должность в своей волости, то неизбежно становится отъявленным взяточником и готов всеми средствами притеснять своих собратьев»[5].
Как отмечает в своей работе Г. П. Шатрова, Г. С. Батеньков описывал существование в Сибири «обширных пустынь, до которых еще не дошла рука работника, и где напрасно пропадают многие природные богатства». Эти территории, полные нераскрытого потенциала, оставались нетронутыми из-за отсутствия должного освоения и развития. В сибирских деревнях наблюдалась значительная имущественная дифференциация, что создавало глубокие социальные разрывы среди населения. Процветали кабальные отношения, при которых бедные крестьяне часто оказывались в зависимом положении от своих более состоятельных соседей. Культура грамотного землепользования отсутствовала, что во многом объяснялось нехваткой необходимых средств и примитивными орудиями труда, которые затрудняли эффективное ведение хозяйства[6].
Д. И. Завалишин в своих записках указывал на то, что богатые крестьяне, используя свои накопления, могли ставить бедных в зависимое положение. Они предоставляли крестьянам деньги в долг на уплату повинностей, а затем безжалостно вынуждали их расплачиваться вдвойне и втройне своим трудом. Это создавало порочный круг эксплуатации, где бедные крестьяне, находясь в нужде, становились заложниками финансовой и социальной зависимости[7].
Интересен также взгляд декабристов на вопрос статуса Сибири в составе Российской империи. В «Русской правде» П. И. Пестеля обсуждается идея о целесообразности предоставления региону областной самостоятельности. Он предлагал разделить Россию на 10 областей, одной из которых должна была стать Сибирь[8].
Согласно «Конституции» Н. М. Муравьева, российское государство планировалось разделить на ряд самоуправляющихся «держав», включая «Обийскую и Ленскую». Это предложение отражало стремление декабристов к децентрализации власти и предоставлению регионам большей автономии, что, по их мнению, способствовало бы более справедливому управлению и развитию отдалённых территорий[9].
Декабристы, увлеченные стремлением к реформам и преобразованиям, также проводили многочисленные параллели между освоением Сибири и Североамериканского континента. Еще в 1920-х гг. М. К. Азадовский подметил, что такие видные декабристы, как Н. В. Басаргин, Н. А. Бестужев, И. И. Пущин, А. Е. Розен и В. И. Штейнгель, активно сравнивали Сибирь с Соединенными Штатами Америки особенно в контексте политического развития[10].
Находясь в суровой, но богатой природными ресурсами Сибири, Н. И. Бестужев и М. А. Фонвизин погружались в изучение опыта демократического устройства, переводя главы из книги А. де Токвиля «О демократии в Америке». Они проявляли глубокий интерес к истории колонизации Северной Америки. Этот интерес свидетельствовал о стремлении декабристов адаптировать лучшие практики и применить их к условиям Сибири[11].
И. И. Пущин верил в возможность самостоятельного существования региона и необходимость отделения от метрополии в виде России. Он видел в этом путь к свободе и процветанию, аналогичный тому, как американские колонии отделились от Англии[12]. В письме от 5 марта 1845 г. И. И. Пущин писал: «Я не иначе смотрю на Сибирь, как на Американские Штаты. Она могла бы тотчас отделиться от метрополии и ни в чем не нуждалась бы богатая всеми дарами природы. Измените несколько постановления, все пойдет улучшаться»[13]. Эти слова отражали его веру в огромный потенциал Сибири и необходимость лишь небольших законодательных изменений для достижения прогресса.
Многие впечатления декабристов о Сибири были отрицательными. М. С. Лунин наиболее точно описывал их эмоционально тяжелое состояние. По его мнению, невежество местного населения и суровость климата стирали из умов бывшей интеллигенции всякий «тип изящного». Яркие впечатления и грациозность воображения сменялись здесь «спокойствием и скукой»[14].
Ссыльные декабристы обращали внимание на недостаточное развитие производительных сил, отсутствие обрабатывающей промышленности, административный произвол и негативное влияние штрафной колонизации в Сибири. Они подчеркивали отрицательное воздействие каторги и ссылки на состояние общества и одновременно демонстрировали бездействие и беспомощность местных сибирских властей. Центральные власти, по их мнению, проявляли глубокое безразличие к реальным нуждам и перспективам развития региона, уклоняясь от решения проблем, которые обременяли местных жителей[15].
Указывалось на крайне тяжелое положение ссыльнокаторжных, что нашло отражение в мемуарах декабристов, особенно в связи с их пребыванием на Петровском чугуноплавильном заводе, где ссыльные составляли большинство. М. А. Бестужев, например, описывал труд приписанных к заводу крестьян, которые были «обречены на участь, еще горшую каторжной…»[16].
К таким же заключениям приходил Н. В. Басаргин. Он указывал на варварские и консервативные элементы многих мер, применяемых к осужденным законом людям. Развивая эту мысль, можно говорить о недостаточной развитости инфраструктуры полицейской охраны в регионе. Власти не имели возможности отправлять людей на поиски беглых преступников из-за ограниченных ресурсов и огромных территорий. Поэтому помощь оказывали коренные жители, которым «позволялось ловить ссыльного и, в случае сопротивления, убивать его» за вознаграждение в 10 руб. ассигнациями[17].
В письмах Борисовых говорится, что Сибирь испытывает трудности из-за неудобств перевозок, однако имеет потенциал сделать жизнь крестьянина не только обеспеченной, но и богатой. В качестве доказательства они упоминают, что все «местные богачи» начинали с работы продавцами в купеческих лавках, а затем разбогатели за счет внутренней торговли, которая, по их мнению, «в некоторых аспектах может быть выгоднее внешней торговли» с Китаем»[18].
Все вышеперечисленные примеры, по мнению декабристов, демонстрируют недостаточное понимание центральной властью особенностей региона. Пытаясь навязать в Сибири порядки, действующие в Европейской России, государство лишь «усиливало путаницу и недовольство», как отмечал декабрист Е. П. Оболенский: «У нас чистая демократия невозможна без чистого деспотизма»[19].
Н. В. Басаргин описывал природу Сибири как «величественную» и отмечал невероятное разнообразие ее животного и растительного мира. Особое внимание он уделял уникальному виду прибрежных скал Забайкалья, которые напоминали «фантастическую архитектуру», словно созданную не природой, а руками человека. Также его поражало многообразие цветов, которые, казалось, могли бы украшать даже самые изысканные оранжереи. Эти впечатления, по словам декабриста, «никогда не изгладятся» из памяти, настолько они были поразительны и глубоко врезались в его сознание[20].
А. Е. Розен разделял подобные чувства и мысли, сравнивая далекие «гранитные» холмы, видневшиеся на горизонте, с «древними замками с башнями», словно сошедшими со страниц рыцарских романов. Эти образы, как и у Басаргина, вызывали у него восхищение и удивление, оставляя неизгладимый след в душе[21].
Братья Борисовы в своих письмах к сестрам с энтузиазмом описывали природные особенности края, делая акцент на обилие болот, которые соседствуют с «сухим и здоровым климатом». Они убедительно доказывали, что этот климат предоставляет отличные возможности для выращивания богатых урожаев «хлебных растений и практически всех видов огородных овощей». Эти выводы декабристы основывали на свидетельствах местных жителей, которых называли «туземцами». По мнению Борисовых, даже продукция соседних деревень демонстрировала, что климат, почва и земля Сибири исключительно благоприятны для земледелия. Кроме того, братья подчеркивали значимость наличия скота в регионе. Они отмечали, что даже при самом скромном содержании овцы способны приносить существенную часть доходов, особенно если они имеют доступ к «вольным пастбищам, что весьма прибыльно». Эта деталь показывала, что животноводство может стать важным источником дохода, дополняя и обогащая экономику региона[22].
Декабристы находили выражение своих впечатлений о Сибири в многочисленных личных заметках. Будучи убежденными в большом потенциале региона, декабристы мечтали о будущем, где Сибирь развивала бы свои производительные силы и инфраструктуру, что позволило бы ей встать на одну ступень с Центральной Россией. Воспоминания декабристов о Сибири представляют собой бесценный источник информации для историков и исследователей, так как они позволяют глубже понять не только исторические процессы, но и ментальность, отношение и жизненный путь людей, оказавшихся в непривычной для них среде. Воспоминания декабристов о Сибири вносят значительный вклад в изучение истории региона, предоставляя уникальные свидетельства о жизни, культуре и природных условиях Сибири первой половины XIX в.
Раздел II. Сибирь в воспоминаниях петрашевцев.
Дворянин М. В. Буташевич-Петрашевский, имея широкие связи в различных слоях столичного общества, с середины 1840-х гг. организовывал в своем доме литературно-публицистические вечера, известные как «пятницы». На этих встречах передовые и прогрессивные образованные люди обсуждали идеи французских социалистов-утопистов, критиковали устаревшие российские порядки и мечтали об освобождении крестьян.
Здесь открыто анализировались теории Ш. Фурье, Сен-Симона и Прудона, обсуждались преимущества республиканского государства и правовые конституционные свободы, которые уже были реализованы в некоторых европейских странах. Самым спорным документом, обсуждавшимся на этих встречах, было письмо Белинского к Гоголю 1847 г., которое получило широкое распространение среди молодежи в университетских городах.
Участники обсуждений не имели формальной организации, однако в декабре 1849 г. суд обошелся с ними крайне сурово: они были объявлены государственными преступниками, и 21 человеку был вынесен смертный приговор, который впоследствии был заменен различными наказаниями, включая ссылку в Сибирь.
Высказывания петрашевцев о Сибири хорошо прослеживаются в «Иркутских губернских ведомостях», организованной Н. А. Спешневым. Встав у руководства газетой, Спешнев при помощи петрашевцев и других прогрессивно настроенных представителей интеллигенции, стремился сделать газету в какой-то степени действенным органом. В многочисленных авторских заметках, редакторских примечаниях к отдельным статьям он призывал следовать гласности, разъяснял ее принципы, стремился вызвать полемику по ряду вопросов. Это стремление к открытости и обсуждению актуальных проблем было направлено на то, чтобы привлечь внимание общественности к насущным вопросам Сибири и способствовать развитию региона.
Спешнев и его соратники видели в газете не просто средство массовой информации, а платформу для выражения различных мнений и платформу для обсуждения социальных и политических реформ. Они стремились сделать «Иркутские губернские ведомости» голосом прогрессивных идей, который бы вдохновлял читателей на размышления и действия. В этом контексте газета стала важным инструментом для распространения взглядов Петрашевцев, которые были заинтересованы в улучшении условий жизни в Сибири и повышении уровня осведомленности общества о проблемах региона.
Петрашевцев не устраивал порядок, который они считали настоящим беспорядком: произвол, отступления от закона, иногда даже невозможного к применению, несостоятельность бюрократической обрядности, разного рода лихоимство и казнокрадство, а также личные отношения между начальниками и подчиненными. По их мнению, такая система приводила к тому, что все выходило плохо, и постоянно возникал разлад между словами и делами, между бумажными идеалами и горькой действительностью[23].
Петрашевцы также обсуждали вопрос присоединения Амура к России, который тогда сильно волновал сибиряков. Присоединение и освоение новых восточных земель было одной из главных задач генерал-губернатора Восточной Сибири. Этот стратегический шаг не только расширял границы Российской империи, но и открывал новые экономические и политические перспективы. В этот процесс были вовлечены не только чиновники, но и сибирское купечество, увидевшее в этом значительную выгоду. Купцы рассчитывали на развитие торговли и установление новых торговых путей, что могло бы принести им немалые прибыли.
Однако, несмотря на видимые преимущества, вопрос присоединения Амура вызывал и множество споров. Некоторые опасались, что этот процесс может привести к дополнительным конфликтам с соседними государствами и потребует значительных финансовых и человеческих ресурсов. Петрашевцы, в свою очередь, обсуждали не только военные и политические аспекты, но и социальные последствия таких изменений. Они поднимали вопросы о том, как это повлияет на жизнь простых сибиряков, какие условия будут созданы для переселенцев и как изменится культурный ландшафт региона.
Никто не сомневался в полезности и необходимости начавшейся колонизации Приамурья, однако практическая деятельность властей вызывала разногласия. Демократические слои не могли принять официальные методы. Львов, который посвятил специальную статью вопросу наделения переселенцев землей на Амуре, предлагал предоставить им максимально возможное самоуправление, чтобы они сами могли решить, какое землевладение предпочесть, общинное или частное[24].
В своих публикациях петрашевцы активно отвергали политику обязательного заселения Приамурья, предлагая взамен вольную колонизацию этого стратегически важного региона. Они считали, что такой подход позволит привлечь людей, действительно заинтересованных в освоении новых земель, а не вынужденных переселенцев. Петрашевский и Львов не ограничивались критикой только на словах; они призывали к большей прозрачности в действиях местной администрации и правительства, настаивая на необходимости придавать огласке все решения и действия, касающиеся заселения и развития Амура. Петрашевский в одной из своих статей развернул детальное разоблачение корыстных интересов, скрытых за фасадом Амурской компании. Он показал, что организаторы компании, прикрываясь красивыми фразами о развитии торговли и процветании региона, на самом деле были озабочены исключительно собственной выгодой. Их действия, по мнению Петрашевского, свидетельствовали о полном пренебрежении к реальным нуждам и интересам присоединенных территорий. Это лицемерие, как он подчеркивал, наносило ущерб не только экономическим перспективам края, но и моральному авторитету властей[25].
Творчество Ф. М. Достоевского, отправленного на каторгу в Омск с 1850 по 1854 гг., а затем служившего в Семипалатинске до 1859 г., стало важным источником для понимания образа Сибири в русской литературе. Пребывание в этом суровом и отдалённом крае оставило неизгладимый след в его жизни и оказало глубокое влияние на его мировоззрение и произведения.
Для Достоевского Сибирь ассоциируется исключительно с пережитыми страданиями и трагическими моментами его жизни. В своих произведениях он не уделяет внимания описанию живописных пейзажей или культурного наследия этого региона. Вместо этого, его творчество сосредоточено на человеческой драме и эмоциональных испытаниях, которые он пережил в этом суровом крае.
В «Записках из Мёртвого дома» Достоевский с большой художественной силой изображает жизнь заключённых на каторге. Это произведение стало первым в русской литературе, посвящённым теме сибирской каторги, и передало страдания и унижения людей, заживо погребённых в «мёртвом доме». Через свои произведения Достоевский стремился показать не только личные муки, но и общую трагедию тех, кто оказался в подобных условиях[26].
Сибирь оставила глубокий след в его жизни и творчестве,и отношение Достоевского к этому региону оставалось резко отрицательным. По воспоминаниям семипалатинского прокурора А. Е. Врангеля, Достоевский утверждал, что у Сибири нет будущего. Этот негативный взгляд на регион был сформирован под влиянием тяжёлых испытаний, которые он пережил, и стал неотъемлемой частью его литературного наследия[27]. В своих письмах брату Ф. М. Достоевский затрагивал народный менталитет. По его мнению, «каторжный» народ Сибири был раздражителен, озлоблен и преисполнен ненависти к дворянам[28]. На этом фоне неприятными ему показались и города. Про Омск он говорил как про «гадкий городишка» с неприятным ему климатом[29].
Как и любые политические ссыльные, петрашевцы не могли избежать изучения, пусть даже поверхностного, места своей каторги и ссылки, а также оценки будущего Сибири и её потенциала. В отличие от традиционных представлений того времени, изображавших Сибирь как холодное и мрачное место, некоторые петрашевцы, такие как Н. А. Спешнев, предлагали более многостороннюю и объективную оценку региона. В письме к матери он описывает Нерчинский округ следующим образом: «Климат здоровый, хотя несколько суроват по возвышенности страны над морем; чернозем и тот еще почти везде новь растительность богатая, скота очень много – рыбы и дичи бездна самой вкусной, овощи и все хлеба удаются. Зима только несколько долга - от 7 до 8-ми месяцев и весны и осени нет»[30]. Отличающаяся оценка климата может исходить из личных предпочтений людей. Этим можно объяснить разные оценки Н. А. Спешнева и Ф. М. Достоевского.
Петрашевцы часто обращали внимание на непростую жизнь сибирских крестьян. Интересное описание сибирского населения вдоль Московского тракта дал Р. А. Черносвитов в одном из следственных показаний. Он начинает с описания жителей Западной Сибири: «Вот что я знаю об этом крае: народ, занимаясь исключительно земледелием, тих и скромен, понятия его ограничиваются почти первыми потребностями его быта; в исправнике и заседателе чтит закон, но не любит чиновника, а боится его, как огня. Этот народ безответный. Страна весьма мало населена, посельщики (вероятно, уголовные ссыльные), редко живут домами, но большею частию в работниках и известны своею безнравственностью и пьянством; народ не любит их. Впрочем, многие посельщики живут хозяевами и пользуются именем людей честных. Жалоб на участь не услышишь в этом крае, все и все довольны…»[31]. В своих показаниях он говорит о простоте сибирского народа, малой населённости и бедности населения. Чаще всего он упоминает о бедственном положении людей в заводских районах Барнаула, где народу было сложно работать на заводах ввиду долгого пути на работу[32].
Петрашевцы также внимательно следили за жизнью коренных народов Сибири. В статье «Несколько мыслей о Сибири» Петрашевский подчёркивал, что отношения между различными народами должны быть дружественными и братскими. Его интересовала не только судьба отдельных сибирских народов, но и выдающихся национальных деятелей[33]. Подобное отношение было и у других петрашевцев, которые описывали взаимоотношения русского населения с коренным. Г. Н. Потанин упоминал о товарных отношениях казаков с киргизами[34].
Много писали петрашевцы о сибирской ссылке. Достоевский, Толль и Львов выражали схожие взгляды на состояние ссылки и каторги, признавая их неудовлетворительность как метода перевоспитания преступников. Львов даже предложил детализированный план реформирования системы наказаний и ссылки в Сибирь. Все трое отмечали, что многие из них оказались на каторге и в ссылке из-за судебной несправедливости или были вынуждены совершить преступления из-за бедности и нищеты. Так, Толль писал о впечатлениях человека, только что приехавшего на каторгу: «Сколько типов могучих, целостных, непочатых натур встречалось ему тут!... Как общественный деятель он имел под рукой материалы для изучения всех сторон нашего общества»[35]. Политических ссыльных петрашевцы, конечно, выделяли из общей массы сосланных, всячески подчеркивая их высокий нравственный уровень и большую образованность.
Подобно декабристам, петрашевцы рассуждали о возможном будущем и лучшем пути благоустройства Сибири. Большинство петрашевцев считали, что первым шагом на пути улучшения жизни населения Сибири должны стать буржуазные реформы и ликвидация феодальных пережитков. Как в печати, так и в устных беседах они настойчиво утверждали, что необходимо перейти к вольнонаемному труду в промышленности, предоставить местному населению определенную долю самоуправления, ввести гласность в печать и судопроизводство[36]. Часто подвергались критике Сибирские власти. Обращалось внимание на произвол и корысть чиновников. Наибольшей критике подвергали власть петрашевцы, находящиеся в Восточной Сибири.
Петрашевцы проявляли глубокий интерес к экономике региона. Особенно активно писал об этом Ф. Н. Львов. Он утверждал, что промышленность Сибири не может развиваться быстро по четырём причинам: редкая населённость, недостаток сырья, нехватка капиталов и законодательные преграды. Львов написал несколько статей о минеральных богатствах Сибири и развитии промышленных отраслей. Он выступал за переход промышленности на буржуазный путь развития, использование техники и даже предлагал создать общество, которое способствовало бы подъёму экономики Восточной Сибири[37].
Петрашевцев волновали вопросы будущего Сибири и её значения. Петрашевский ещё до создания кружка заметил уникальность положения Сибири и пришёл к выводу, что именно там легче всего основать республику. В 1841 г. он записал: «Мне думается, что Сибирь заменит настоящую Россию и что в ней-то и возникнет народность русская без примеси, и правление республиканское будет в ней господствующим»[38].
Эта идея о специфическом положении Сибири сохранялась у него и в последующие годы, во время каторги и ссылки. В статье «Несколько мыслей о Сибири» он отмечал, что Сибирь может оказать благотворное влияние на азиатские народы благодаря отсутствию крепостного права. Сибирь граничит со многими странами; азиатские народы не считают русских в Сибири завоевателями, как европейцев, а своими давними соседями. Поэтому каждый пункт на нашей границе может стать опорной базой «для распространения нашего нравственного и промышленного влияния на эти страны»[39]. Если распространение «промышленного влияния», по мнению Петрашевского, означало передачу народам Азии достижений науки и техники, то распространение «нравственного влияния» подразумевало прежде всего пропаганду социалистических идей. Петрашевский считал распространение социализма среди народов Азии главной задачей Сибири[40]. Встречались и более пессимистичные взгляды на будущее Сибири. Так, Ф. М. Достоевский по словам Врангеля, «во время наших бесед о Сибири он горячо доказывал мне, что у Сибири нет будущности, так как все ее реки впадают в Ледовитый океан и другого выхода в море нет»[41].
Высказывания петрашевцев о Сибири были естественным продолжением их прогрессивного мировоззрения. Они не только обращали внимание на тяжёлое положение крестьян и рабочих в этом обширном регионе, но и активно выражали своё несогласие с произволом местных властей, который угнетал население. Петрашевцы ратовали за быстрое и свободное от бюрократических преград развитие экономики Сибири, видя в этом ключ к улучшению жизненных условий её жителей. Они верили, что только крупные политические перемены в центре страны могут привести к коренному улучшению жизни угнетённых классов в Сибири, создавая условия для справедливого и устойчивого развития. Воспоминания петрашевцев позволяют подробнее изучить состояние дел в Сибири и рассмотреть разнообразные точки зрения на неё, так как среди них встречаются порой противоположные мнения относительно региона. Это позволяет оценить регион с разных сторон и составить наиболее объективную картину положения Сибири середины XIX в.
Заключение.
Рассмотрев взгляды декабристов на Сибирь, можно построить её образ в XIX в. Хоть они и были в похожих условиях: ссылка за политическую деятельность, антагонизм с властью, можно увидеть разные подходы к описанию и ощущению Сибири.
Декабристы находили способы выразить свои глубокие впечатления о Сибири через разнообразные личные заметки. Эти заметки отражали визуальные и эмоциональные образы региона и личные переживания и размышления. Будучи убежденными в огромном потенциале Сибири, декабристы мечтали о времени, когда этот край сможет полностью раскрыть свои производительные силы и развить инфраструктуру до уровня, сопоставимого с Центральной Россией. Они видели в этом не только возможность для экономического роста и процветания, но и шанс для Сибири занять достойное место на карте России.
Воспоминания декабристов о Сибири представляют собой ценный кладезь информации для современных историков и исследователей. Их свидетельства позволяют воссоздать исторические процессы того времени и понять отношение и жизненный путь людей, которые оказались в столь непривычной и суровой среде. Благодаря этим воспоминаниям, мы можем лучше осознать, как декабристы адаптировались к новым условиям, какие трудности им приходилось преодолевать и какие надежды они питали. Кроме того, воспоминания декабристов вносят значительный вклад в изучение истории региона, предоставляя уникальные и детальные свидетельства о жизни, культуре и природных условиях Сибири первой половины XIX века.
Воспоминания же петрашевцев о Сибири в большей мере затрагивают жизнь крестьян и рабочих, описывают их тяжёлое положение. Ввиду собственной идеологии больше обращали внимание на произвол местных властей. выступали за быстрое и свободное от бюрократических преград развитие экономики Сибири, видя в этом залог улучшения жизненных условий её жителей. Верили они и в то, что значительные политические изменения приведут к улучшению условий населения Сибири.
Описывалась как природа, так и характер местных жителей. Отдельные члены кружка Петрашевского по-разному высказывают мнение о них. Некоторые говорят о том, какая природа и люди в Сибири приятные, а другие о негативных чертах климата и населения. Это позволяет оценить регион с разных сторон и составить наиболее объективную картину положения Сибири середины XIX в.
Культура Чувашии, как и культура других народов России, представляет собой многослойный и многогранный феномен, который формировался на протяжении веков, впитывая в себя элементы различных цивилизаций и культурных традиций. Важнейший период в истории чувашской культуры пришелся на советские годы, когда происходили значительные изменения в социальной, политической и культурной жизни региона. Этот период стал временем как разрушения старых традиций, так и формирования новых культурных практик, что оказало глубокое влияние на идентичность чувашского народа и его культурное наследие.
Культурная политика в советской Чувашии стала одним из ключевых аспектов, определивших дальнейшее развитие региона. Советская власть, стремясь создать новую социалистическую культуру, инициировала ряд реформ и мероприятий, направленных на переосмысление и переоформление культурной жизни. В рамках этой политики произошла попытка интеграции чувашской культуры в общесоюзный культурный контекст, что способствовало развитию местных традиций[1]. Культурные учреждения, такие как театры, библиотеки и художественные школы, начали активно развиваться.
Чувашская литература и живопись в советский период стали важными инструментами в руках власти, призванными формировать новое сознание. Советские писатели и художники, работая в рамках социалистического реализма, стремились отразить жизнь и быт чувашского народа[2]. В это время возникли важные литературные и художественные произведения, которые стали символами новой эпохи и отражали сложные процессы, происходившие в обществе.
Развитие музыкальной культуры Чувашии также претерпело значительные изменения под влиянием советской власти. Музыка, как и другие виды искусства, стала инструментом воспитания нового человека[3]. В то же время, в этот период наблюдается активное возрождение народной музыки, что свидетельствует о стремлении сохранить культурное наследие. Музыкальные коллективы, создаваемые в советское время, сочетали в себе элементы традиционной чувашской музыки и современные музыкальные формы, что способствовало созданию уникального музыкального стиля.
Театральное и кинематографическое искусство в Чувашии в советские годы также играли важную роль в культурной жизни региона. Театры стали центрами культурной активности, где проводились как традиционные, так и новые постановки, отражающие реалии того времени. Кинематограф, в свою очередь, стал мощным инструментом воздействия на массовое сознание, позволяя показать жизнь чувашского народа и его достижения в контексте советской действительности[4].
Народные обычаи и традиции, несмотря на давление модернизации, продолжали существовать и адаптироваться к новым условиям. Многие из них претерпели изменения, но сохранили свою суть и значимость. Важно отметить, что в условиях советской власти происходила трансформация традиционных практик, что позволяло им сохранять свою актуальность[5].
Таким образом, изучение культуры Чувашии в советские годы представляет собой важную задачу, позволяющую понять, как исторические события и социальные изменения влияли на развитие культуры региона. Эта работа направлена на анализ различных аспектов культурной жизни Чувашии в указанный период, на исследование влияния советской власти на традиционные и современные культурные практики, а также на выявление тех элементов, которые сохранились и продолжают существовать в современном культурном контексте. Исследование данной темы имеет не только историческую, но и культурологическую ценность, поскольку позволяет глубже понять процессы, происходившие в чувашском обществе и их влияние на современность.
Подъём национального сознания чувашского народа в период формирования чувашской автономии является важной и актуальной темой для изучения, потому что в условиях глобализации и интеграционных процессов вопрос о национальной идентичности становится все более актуальным. Изучение опыта подъёма национального сознания чувашского народа может быть полезным для понимания современных тенденций среди других этнических групп, стремящихся к самовыражению и сохранению своей культурной идентичности. Исследование данной темы способствует расширению исторической науки и этнологии, а также позволяет выявить новые аспекты взаимодействия между различными этническими группами в России. Это знание может быть использовано для разработки новых подходов к изучению межэтнических отношений и национальной политики.
Таким образом, тема подъёма национального сознания чувашского народа в период формирования чувашской автономии является актуальной как с точки зрения исторической значимости, так и в контексте современных вызовов, стоящих перед многонациональным обществом.
Раздел I. Государственные органы и учреждения культуры Чувашии.
После Октябрьской революции 1917 г. в российском государстве начались радикальные изменения во всех сферах жизни. Период 1920-1930 гг. стал временем становления новой советской власти, а также важным этапом в преобразовании культурной жизни региона. Важную роль в этих преобразованиях играли государственные органы и учреждения культуры, которые активно влияли на социокультурное развитие Чувашии. На фоне советизации, коллективизации и индустриализации страны культурная сфера также претерпела значительные изменения, направленные на внедрение социалистического мировоззрения в повседневную жизнь.
В первые годы советской власти активно создавались и развивались различные культурные учреждения, такие как театры, музеи, библиотеки и культурные клубы, которые играли ключевую роль в формировании и распространении новых идеалов среди населения. Система культурных учреждений Чувашии была частью общегосударственного культурного проекта, направленного на создание нового типа советского человека.
Н. Ю. Андрианова отмечает, что создание Народного комиссариата просвещения (Наркомпроса) в 1917 г. стало основой для формирования новой культурной политики, которая включала в себя не только развитие образования и науки, но и работу с искусством, музыкой и театром, а также распространение массовой культуры[6]. Вскоре, в 1920-е гг., аналогичные органы были созданы в автономных республиках и областях.
В 1920 г. была образована Чувашская автономная область, которая в 1925 г. получила статус Чувашской АССР[7]. Д. Эльмень сыграл важную роль в социокультурной политике Чувашии, внося значительный вклад в её развитие[8]. Он активно участвовал в создании Чувашской автономии, борясь за преобразование области в автономную единицу и разработав ключевые предложения по расширению её территории, чтобы включить в состав региона крупные промышленные районы. Он также активно работал над решением социальных и экономических проблем, в частности, преодолением голода 1921–1922 гг., привлекая помощь международных организаций и местных структур, что помогло сохранить жизни тысяч жителей региона. Эльмень использовал журналистику и публицистику для продвижения социально-экономических преобразований и укрепления национального самосознания, а также инициировал создание Союза чувашских писателей и журналистов.
Кроме того, Эльмень подчеркивал важность индустриализации региона, развития путей сообщения и переработки местных ресурсов в своих работах, связанных с экономическим развитием Чувашии. Он способствовал созданию образовательных учреждений, таких как Чувашский государственный университет, и активно работал над повышением уровня грамотности среди населения. Деятельность Эльменя охватывала множество сфер, и его усилия, направленные на улучшение жизни чувашского народа, сделали его одной из ключевых фигур в истории региона.
В этих условиях было важно организовать систему управления культурой, которая способствовала бы внедрению новой идеологии в массовое сознание[9]. Для этого в Чувашии был создан Народный комиссариат просвещения Чувашской автономной области, который стал основным органом, отвечающим за культурную политику региона. Данный орган занимался созданием школ, библиотек и музеев. Особое внимание уделялось неграмотности среди взрослого населения, что соответствовало общесоюзной кампании по ликвидации безграмотности (ликбез). Наркомпрос координировал работу с образовательными учреждениями, обеспечивая их учебными материалами на чувашском языке. Под его руководством проводились мероприятия по обучению кадров для культурной и образовательной работы, включая курсы учителей и культурных работников. Важным направлением стало содействие развитию национальной культуры, а именно театра, литературы и народных художественных ремесел[10]. Этот орган был тесно связан с Наркомпросом, а также с парткомом, что обеспечивало единство культурной и политической работы в регионе.
Важным шагом стало создание отдела культуры при Чувашском губернском исполкоме в начале 1920-х гг. Этот орган стал важной вехой в процессе формирования централизованного управления культурой на уровне региона. Отдел культуры в рамках губернского исполкома стал играть ключевую роль в координации деятельности всех культурных учреждений и в реализации культурной политики, направленной на социалистическое строительство. В его задачи входило обеспечение системного подхода к созданию и функционированию театров, музеев, библиотек, клубов, а также культурно-просветительских мероприятий на местах.
Появление специализированного органа позволило значительно улучшить организацию культурной работы в Чувашии. Это была своего рода «центральная точка», через которую проходила координация всех инициатив в области культуры. Отдел культуры был обязан не только обеспечивать выполнение партийных указаний и распоряжений, но и решать конкретные вопросы, такие как обеспечение культурных учреждений кадрами, финансовыми средствами, а также контроль за качеством культурных мероприятий. На этом этапе стали активнее развиваться массовые формы культурной работы, такие как организованные в рамках отдела культуры клубы, библиотеки и кружки.
Кроме того, центральное управление культурой через Чувашский губернский исполком обеспечивало более четкое распределение ресурсов и задач между различными территориями Чувашии. Организация культурной жизни на уровне отдельных районов и городов в значительной степени зависела от централизованного контроля, что позволило избежать хаоса и разрозненности в культурной сфере. Также отдел культуры стал важным звеном в связи с другими советскими учреждениями и партиями, что позволило унифицировать подходы к культурной политике на всей территории региона[11].
Таким образом, создание отдела культуры при Чувашском губернском исполкоме стало важным шагом в процессе централизованного управления культурной сферой. Это позволило значительно повысить эффективность реализации культурной политики, упорядочить культурную жизнь в республике и дать новые возможности для распространения идеологических и образовательных инициатив советской власти в Чувашии.
Чувашский государственный театр был одним из важнейших учреждений в культурной жизни региона. Он был открыт в 1921 г. и стал важным центром пропаганды социалистических ценностей через искусство. В репертуаре театра появлялись как обычные произведения чувашских авторов, так и пьесы, отражающие идеи революции, коллективизации и индустриализации. На сцене театра часто ставились спектакли, рассказывающие о борьбе с буржуазией, крестьянской революции и других аспектах социалистического строительства.
Одним из символов развития культуры в Чувашии стал Чувашский краеведческий музей, открывшийся в 1921 г. Музей стал важным центром сохранения и популяризации чувашского культурного наследия и активно использовался для пропаганды новых ценностей. В его экспозициях была представлена как традиционная чувашская культура, так и материалы, посвященные революционным событиям, успехам в коллективизации и индустриализации. Это было частью пропагандистской работы, направленной на формирование нового сознания в регионе.
Еще одним органом, учувствовавшим в культурной политике стали отделы народного образования, которые действовали на уровне муниципалитетов и деревень, перед ними стояли задачи непосредственно организации культурной работы[12]. Они отвечали за функционирование сельских клубов, изб-читальней и библиотек. Также в задачи отделов народного образования входила пропаганда через массовые мероприятия и обучение населения. Особое внимание уделялось вовлечению женщин в образовательные и культурные проекты. Развитие культурных клубов и библиотек было одним из приоритетных направлений культурной политики в Чувашии. Клубы стали важными центрами для культурной и просветительской работы. В них проводились театральные представления, лекции, вечера, выставки, а также обучающие курсы. Это было необходимо для того, чтобы внедрить в массы новые социально-экономические идеи, связанные с коллективизацией, индустриализацией и социалистическим строем.
В 1920-е гг. была создана широкая сеть библиотек, которые обеспечивали доступ к литературе, соответствующей новым требованиям. Библиотеки становились центрами распространения социалистической литературы, газет и журналов, посвященных революционным событиям, коллективизации, борьбе с контрреволюцией и укреплению советской власти. В 1921 г. в Чебоксарах была открыта первая крупная библиотека, которая стала основой для Национальной библиотеки Чувашской республики. Библиотеки снабжались книгами на чувашском языке, что, несомненно, способствовало ликвидации безграмотности у населения и популяризации национальной литературы[13]. В это время в Чувашии были распространены книги, отражающие достижения новой власти и прославляющие трудовые подвиги, а также произведения, пропагандирующие идеи социалистического реализма[14]. В библиотеках также проводились просветительские лекции и массовые мероприятия.
Образование Чувашского обкома ВКП(б) активно определяло приоритеты в культурной жизни населения[15]. Руководство Чувашского обкома контролировало выполнение программы коренизации – продвижения чувашского языка и культуры в административной и образовательной сфере, а также поддерживала создание произведений искусства, отражающих социальные ценности. Обком активно поддерживал создание учебников, художественной литературы и периодической печати на чувашском языке, а также содействовал формированию кадров для преподавания и культурной работы. Одним из важнейших аспектов коренизации стало поощрение национального искусства, включая театр, музыку и изобразительное творчество, которые должны были отражать уникальные традиции чувашского народа в сочетании с социалистическими ценностями.
Чувашский обком также уделял внимание созданию произведений искусства, пропагандирующих идеалы социализма, классовой борьбы и коллективизации. Литература, драматургия и музыкальные произведения становились инструментами политического воспитания населения. Театральные постановки, народные праздники и художественные выставки активно использовались для утверждения советских идеалов и повышения лояльности к политическому курсу государства. Под руководством обкома были организованы различные культурные мероприятия, включая фестивали, конкурсы и народные гуляния, которые имели двойственную цель – поддерживать традиционные формы чувашской культуры и наполнять их новым, социалистическим содержанием. Эти мероприятия способствовали укреплению чувства национальной идентичности, в то же время интегрируя её в общесоюзное культурное пространство. Деятельность Чувашского обкома ВКП(б) в 1920–1930-е гг. стала основой для комплексного развития культуры региона. Она сочетала поддержку национального самосознания с внедрением социалистической идеологии, что в значительной степени определило характер культурной жизни Чувашии в этот период.
Советская власть активно влияла на развитие художественного и музыкального творчества в Чувашии. В этот период была разработана концепция социалистического реализма, которая ставила целью отражение достижений социалистического строительства через искусство[16]. Художники и музыканты Чувашии должны были не только сохранять элементы национальной культуры, но и активно встраиваться в новые идеологические контексты. Таким образом, в художественном творчестве Чувашии начала активно развиваться тема коллективизма, труда, индустриализации и социалистического патриотизма.
Театры и музыкальные коллективы активно включались в пропагандистскую деятельность. В 1930-х гг. сформировались театры и хоровые коллективы, которые не только исполняли традиционные чувашские произведения, но и адаптировали их под требования социалистического реализма. Музыкальная культура в эти годы претерпела значительные изменения: народные мотивы интегрировались с советскими темами, создавая новый стиль, сочетающий элементы народного и массового искусства.
В 1920-1930-е гг. культурная политика Советской власти также активно распространялась в быту. Развитие коллективных форм труда, новых производственных отношений и социальной организации находило отражение в культурных формах повседневной жизни. В деревнях, где традиции и обычаи были более устоявшимися, активно внедрялись элементы советской символики в праздники, обряды и ритуалы. Важно отметить, что процесс советизации не только изменил культуру в буквальном смысле, но и способствовал созданию новой социальной структуры, которая ориентировалась на коллективизм и индустриальное будущее[17].
Государственные органы и культурные учреждения Чувашии в 1920-1930-е гг. сыграли важную роль в создании новой культурной и идеологической идентичности региона. Советизация затронула все сферы культуры – от театра и музыки до повседневных обычаев и праздников. Это время стало этапом не только сохранения традиционной чувашской культуры, но и её трансформации в рамках новой социалистической идеологии, что стало основой для формирования новой культурной среды в Чувашии.
Раздел II. Общественные организации и творческие союзы.
1920-1930-е гг. в истории Чувашии стали временем глубоких изменений в общественной, культурной и политической жизни региона. Совершенные в это время реформы и внедрение новых мировоззренческих принципов оказали влияние на все сферы жизни общества, включая культурное пространство. В этот период в Чувашии активно развивались общественные организации и творческие союзы, которые становились важными инструментами социалистической пропаганды и формирования нового общественного сознания. Они играли значительную роль в адаптации традиционной культуры к требованиям социалистического государства и в поддержке идей социалистического строительства.
После Октябрьской революции 1917 г. в России был сформирован новый социальный и политический порядок, и в Чувашии начало активно развиваться движение общественных организаций, направленных на выполнение партийных задач и укрепление новой власти. Эти организации стали не только инструментами реализации мировоззренческих установок, но и важными элементами в создании массовой базы для распространения социалистических идей.
Комсомол (Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодежи, ВЛКСМ) в 1920–1930-е гг. сыграл ключевую роль в политической, социальной и культурной жизни Чувашской АССР. Эта молодежная организация была не только инструментом воспитания нового поколения в духе социалистических идеалов, но и важным звеном в системе управления, выполняя задачи партии на местах[18].
Чувашское отделение ВЛКСМ было создано в начале 1920-х гг. в рамках общей политики создания единой молодежной организации в СССР. Первоначально комсомольские ячейки формировались в городах и крупных селах, а затем их сеть начала активно расширяться, охватывая даже самые отдаленные районы республики. Руководство комсомолом в Чувашии осуществлялось через областной комитет, который находился в Чебоксарах. Организация строго подчинялась партийным органам, а ее деятельность координировалась с общесоюзной политикой.
Членами комсомола становились молодые люди в возрасте от 14 до 23 лет. Вступление в организацию предполагало серьезный отбор: кандидаты должны были быть преданными идеям социализма, активно участвовать в общественной жизни и показывать пример другим[19]. Комсомольская принадлежность считалась престижной и открывала перспективы для карьерного роста, особенно в партийной и административной сферах.
Комсомольцы активно участвовали в реализации программы по ликвидации неграмотности (ликбеза). Они организовывали вечерние школы, курсы для взрослых, а также работали в избах-читальнях, создавая условия для самообразования. Молодежь привлекалась к распространению учебников, букварей и агитационных материалов, многие из которых издавались на чувашском языке.
Важным направлением деятельности комсомола была борьба с религиозными пережитками. Молодежь участвовала в проведении антирелигиозных митингов, театрализованных представлений и выставок, направленных на разоблачение церкви. В сельской местности комсомольцы проводили агитацию против традиционных обрядов, таких как крещение, венчание и религиозные праздники, предлагая заменять их светскими мероприятиями.
Комсомол был инициатором множества культурных мероприятий. Организовывались литературные вечера, театральные постановки, спортивные соревнования и фестивали. Молодежные клубы и дома культуры стали площадками для обучения ремеслам, проведения лекций и пропаганды советских ценностей. Комсомольцы также формировали агитбригады, которые выступали с концертами и спектаклями в отдаленных деревнях.
Комсомольцы активно вовлекались в процесс коллективизации сельского хозяйства. Они проводили разъяснительную работу среди крестьян, помогали организовывать колхозы и обеспечивали их административную поддержку. Часто комсомольцы становились руководителями или активными членами новых коллективных хозяйств.
ВЛКСМ занимался воспитанием молодежи в духе социалистической морали. Участники комсомольских ячеек регулярно проводили собрания, на которых обсуждались задачи социалистического строительства, достижения пятилеток и роль молодежи в развитии общества. Особое внимание уделялось внедрению принципов коллективизма, трудолюбия и преданности партии.
Комсомольцы стали активными участниками строительства важнейших объектов республики. Они принимали участие в возведении школ, клубов, дорог и других инфраструктурных проектов. Кроме того, молодежь массово привлекалась к труду в промышленных предприятиях и сельском хозяйстве, где нередко проводились соревнования за звание лучшей комсомольской бригады.
Комсомол стал инструментом социалистической мобилизации молодежи. Он формировал новый тип гражданина – активного, образованного и преданного социалистическим идеалам. Участие в комсомоле предусматривало постоянное самообразование, участие в общественных инициативах и готовность к труду на благо общества. Молодежь воспитывалась в духе атеизма, патриотизма и верности идеям партии.
Несмотря на успехи, деятельность ВЛКСМ сталкивалась с трудностями. Одной из главных проблем было сопротивление части населения, особенно в сельской местности, где традиционные устои и религиозные взгляды оставались сильными. Не всегда удавалось преодолеть недоверие крестьян к комсомольским инициативам, особенно в период коллективизации. Также существовал дефицит кадров: нехватка квалифицированных и идейно подготовленных молодых людей затрудняла реализацию всех задач.
К 1930-м годам комсомол Чувашской АССР стал одной из самых массовых и влиятельных организаций республики. Он охватил широкие слои молодежи, вовлекая их в реализацию экономических, социальных и культурных задач государства. Комсомольцы активно участвовали в строительстве социализма, стали проводниками государственной политики и сформировали основу для дальнейшего развития молодежного движения[20].
Важную роль в культурной жизни региона играли профсоюзные организации, особенно в связи с развитием промышленности и труда. Профсоюзы были активно вовлечены в организацию и проведение культурных мероприятий, создание профессиональных творческих коллективов и организацию социалистического труда, что также оказывало влияние на культурное восприятие населения Чувашии.
В 1920-1930-е гг. также активно развивались творческие союзы, которые становились важными институтами в области культуры и искусства, и играли ключевую роль в социалистическом строительстве. Эти союзы не только поддерживали творческих работников, но и активно влияли на развитие искусства в условиях социалистической идеологии. В Чувашии в этот период сформировались творческие организации, ориентированные на развитие чувашской литературы, театра, музыки и изобразительного искусства, подчиненные общим принципам социалистического реализма.
Чувашский союз писателей был одной из важнейших общественных организаций, организующих литературную деятельность в Чувашии. В 1920-1930-е гг. этот союз занимался не только литературной деятельностью, но и пропагандой социализма через литературные произведения. Члены союза писателей активно поддерживали создание произведений, посвященных революции, коллективизации и индустриализации, а также усиливали роль чувашского языка как средства социалистической пропаганды.
Литературные объединения стали важной частью культурной жизни. Уже в 1921 г. в Казани, Москве и Ленинграде появлялись кружки чувашской молодёжи, где велись обсуждения литературных произведений, создавались рукописные журналы. В 1923 г. был основан Союз чувашских писателей и журналистов «Канаш», объединивший около 40 профессиональных писателей, поэтов и публицистов. Союз выпускал литературно-художественный журнал «Сунтал» («Наковальня») и содействовал переводу произведений мировой литературы на чувашский язык[21].
Чебоксары стали культурным центром региона, где активно работало «Общество любителей чувашской словесности и литературы». Созданное в 1921 г., оно объединяло писателей с разными подходами к литературе. Несмотря на последовавший раскол, эти инициативы способствовали росту профессионального уровня литераторов и созданию национальной письменности.
Особое внимание уделялось творческому союзу художников Чувашии, который сыграл важную роль в преобразованиях в области изобразительного искусства. Члены этого союза создавали произведения, отражающие достижения социалистической революции и идеалы коллективизма, труда и индустриализации. Основным художественным стилем в этот период был социалистический реализм, который стал официальной художественной направленностью для всех творческих союзов, в том числе в Чувашии. Художники стремились воспроизводить изображения трудового народа, героев труда, снопов пшеницы, тракторов и других символов социалистического общества.
Чувашский государственный театр в 1920-1930-е гг. также играл важную роль в культурной жизни региона и в политической пропаганде. Учреждение не только ставило пьесы на чувашском языке, но и активно работало над созданием новых произведений, направленных на популяризацию социалистической тематики. Также отмечено, что в репертуаре театра были как произведения чувашских авторов, так и пьесы, посвященные революционным событиям, борьбе с кулачеством и достижениям социалистического строительства[22]. Театр активно использовал социалистическую символику и ориентировался на пропаганду трудовых подвигов и героизм трудящихся.
Музыкальная жизнь Чувашии также была активной в этот период. В республике развивались хоровые коллективы, оркестры и ансамбли, которые исполняли произведения, посвященные революционным и трудовым подвигам, а также новые песни, прославляющие советскую власть. В этот период также значительно усилилась роль музыкальных учреждений в пропаганде социалистической идеологии.
Женские советы, действовавшие в Чувашской АССР в 1920–1930-е гг., играли важную роль в вовлечении женщин в общественную и трудовую жизнь. Они создавались в рамках советской политики по эмансипации женщин, ликвидации социального неравенства и продвижению социалистических ценностей. Основной задачей советов было повышение грамотности и политической осведомленности женщин, их привлечение к участию в коллективизации, общественном труде и культурных мероприятиях. Женские советы организовывали образовательные курсы, лекции, кружки по агротехнике и ремеслам, а также создавали инфраструктуру для поддержки материнства и детства, включая ясли и детские сады. Одним из ключевых направлений была борьба с патриархальными традициями и религиозными предрассудками, которые ограничивали роль женщин в обществе[23]. Благодаря деятельности женских советов многие женщины, ранее оторванные от социальной жизни, получили возможность учиться, работать и занимать руководящие должности. Однако работа советов сталкивалась с трудностями, включая сопротивление населения и нехватку ресурсов. Тем не менее, женские советы внесли значительный вклад в развитие региона, содействуя социальным преобразованиям и активной интеграции женщин в процессы социалистического строительства.
Несмотря на активное развитие общественных организаций и творческих союзов, в этот период существовали и значительные проблемы. Существовали сложности в организации культурной работы в сельской местности, где традиционные формы быта и культуры были глубоко укоренены. Вовлечение крестьянства в культурную жизнь, создание новых форм социалистической культуры в деревнях также сталкивалось с сопротивлением местных жителей.
Возникновение национального музея в Чувашии относится к периоду образования Чувашской автономной области. С провозглашением автономии и подъемом политического и национального самосознания чувашского народа значительно возрос интерес к историческому прошлому, материальным и духовным богатствам, культуре, литературе и искусству родного края. Именно для удовлетворения таких потребностей и был открыт Центральный чувашский музей 12 февраля 1921 г. по постановлению областной секции по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Чувашской автономной области. Его организатором стала группа интеллигенции города Чебоксары, возглавляемая Н. П. Неверовым, бывшим сотрудником Народного университета и выпускником историко-филологического факультета Варшавского университета. Именно он стал первым заведующим музея[24].
Всесвятское кладбище – это уникальный исторический объект, расположенный в одном из крупнейших городов России. Основанное в конце 19 в., оно служит свидетельством многогранности российской истории и культуры. Однако, несмотря на наличие статей, посвящённых истории этого памятника, часто остается в тени тот труд, который вложен в это исследование. Археологи и археологические экспедиции играют ключевую роль в процессе открытия и интерпретации древних объектов, но зачастую остаются за кадром общественного внимания.
Всесвятское кладбище является важным элементом городского пространства, связанно с судьбой многих поколений горожан. Оно находится в Железнодорожном районе города Самары, между улицами Спортивная и Авиационная, а также Урицкая/Ново-Урицкая и Неверова/Мостовая. Точное определение площади Всесвятского кладбища представляет собой сложную задачу, поскольку значительная часть его территории была застроена в последующие после закрытия годы.
По мнению специалистов, нынешнее городское Татарское и Еврейское кладбища являются уцелевшими удаленными уголками некогда самого крупного многоконфессионального кладбища Самары, но большая часть была уничтожена или перестроена в 20 в. На месте бывших могил появились новые здания, улицы и скверы, что делает невозможным восстановление изначальной планировки кладбища. Одной из особенностей Всесвятского кладбища является его многонациональная и многоконфессиональная структура. Кладбище стало местом упокоения представителей различных религиозных общин и этнических групп, проживавших в городе.
В рамках данного исследования мы рассмотрим результаты экспедиции на Всесвятское кладбище 2023-2024 гг. Я лично участвовал в археологических раскопках, что позволило мне глубже погрузиться в изучаемую тему и получить уникальные практические навыки. Кроме того, важным этапом моей работы стало интервьюирование специалиста в области истории и археологии, руководителя археологического отряда – Дмитрия Анатольевича Максименко. Дмитрий Анатольевич обладает глубокими знаниями и многолетним опытом в данной сфере, и его мнение оказалось чрезвычайно ценным. В ходе беседы мы обсудили различные аспекты, включая свежие данные о раскопках.
Весной 2023 г. возобновились раскопки, на одном из участков Всесвятского кладбища. Особенность данной экспедиции заключается в том, что изначальный план предполагал проведение нескольких разведочных шурфов на участке, предназначенном для застройки, с целью выявления потенциальных захоронений. Застройщик, естественно, надеялся на отсутствие каких-либо значительных помех. Однако, начатые раскопки быстро показали обратное: строители столкнулись с чрезвычайно плотным захоронением, масштабы которого оказались впечатляющими.
Площадь исследуемого участка составляет 6000 квадратных метров, а плотность погребений– в среднем 2-3 захоронения на квадратный метр. В отдельных точках плотность достигала семи погребений на квадратный метр, что, по предварительной оценке, делает это место одним из самых плотных кладбищ, обнаруженных на территории Российской Федерации. Учитывая общую площадь кладбища, которую пока точно оценить сложно, можно предположить, что общая численность захоронений может составлять десятки, а возможно и сотни тысяч.
Глубина залегания захоронений варьируется от одного до двух метров от поверхности земли. Учитывая плотность расположения могил, работы по их исследованию представляют собой сложнейшую задачу. Каждый квадратный метр земли требует кропотливой и тщательной ручной расчистки, что значительно замедляет процесс. Помимо этого, нужно проводить тщательную фотофиксацию каждого этапа работы. Составляются подробные планы расположения погребений, фиксируются находки и их пространственные координаты, а также проводится 3D моделирования погребений.
На данный момент говорить о каких-то революционных открытиях, которые могли бы перевернуть наше понимание истории региона, не приходится. Научная обработка находок еще не завершена, и требуется их тщательный анализ. Тем не менее, уже на начальном этапе раскопок удалось выявить четко обозначенную структуру аллеи захоронений.
Среди наиболее интересных находок – несколько погребений, предположительно принадлежавших военным. К сожалению, пока сложно определить их принадлежность к конкретным воинским подразделениям. Атрибуция требует дополнительного изучения найденных предметов. Также было обнаружено погребение, вероятно, священнослужителя, о чем свидетельствуют особые предметы, найденные рядом с останками.
Состав самарской экспедиции сформировался достаточно нестандартным образом. В отличие от крупных государственных и частных проектов, где работа строится на базе университетов и научно-исследовательских институтов, эта команда собралась в значительной степени благодаря личным контактам и объявлениям в социальных сетях. Также определенную роль сыграло движение «археологии» - инициативная группа, решившая принять участие в раскопках в Самаре.
Дмитрий Анатольевич сам попал в эту экспедицию через группу ВКонтакте, что подчеркивает, как важно для современных археологов использовать социальные сети для поиска коллег и единомышленников. В условиях нехватки кадров, многие желающие стать частью археологического мира приходят без предварительного опыта, но с большим желанием учиться и познавать. Однако такой подход имеет свои недостатки. Значительная часть участников не обладает необходимым археологическим опытом. Это значительно усложняет работу и требует значительных затрат времени на обучение и контроль. Иногда, приходится обучать людей с нуля, что, конечно, замедляет процесс раскопок.
Самая серьезная проблема, с которой мы столкнулись – это дефицит квалифицированных специалистов, плотная насыщенность памятника и задержка финансирования. Нехватка людей значительно увеличивает сроки работы, а сложная структура погребального комплекса требует крайне аккуратного подхода, что еще больше замедляет процесс. Сама экспедиция несет больше спасательный характер, так как в будущем планируется на этом месте провести застройку, и поэтому археологам надо за довольно ограниченное время провести на самом деле колоссальную работу. На данный момент они подняли около 3000 погребений и помимо этого, надо их собрать, структурировать, описать, скомпилировать, сделать чертеж, привести фиксацию. И на это, естественно, уходит очень много времени.
На данный момент раскопки далеко не завершены. В связи с огромным объёмом работ, проектные работы планируется продолжить как минимум на два-три года. Предполагается, что в ходе дальнейших раскопок будут обнаружены новые захоронения, возможно, даже более ранних периодов, что существенно расширит наши представления об истории этого региона. Уже сейчас обнаружены предметы быта, украшения, фрагменты одежды и другие артефакты, которые позволяют датировать некоторые захоронения и предположить социальный статус погребённых. Полученная информация будет тщательно анализироваться специалистами различных профилей – археологами, антропологами, историками, реставраторами.
В заключение следует отметить, что проведенная археологическая экспедиция на территории Всесвятского кладбища стала значимым событием в изучении культурного наследия Самары. Несмотря на трудности, вызванные современной застройкой участка, удалось выявить важные артефакты и элементы исторической топографии, которые существенно дополняют наши знания о прошлом этого уникального места.
Многокультурное и многоконфессиональное наследие Всесвятского кладбища нашло свое подтверждение в ходе полевых работ. Результаты экспедиции подчеркивают необходимость дальнейшего изучения подобных объектов, которые могут пролить свет на малоизученные страницы истории города.
Также хочется выразить благодарность всем участникам экспедиции, а также Дмитрию Анатольевичу Максименко, чьи советы и экспертное мнение сыграли важную роль. Надеемся, что результаты нашего труда будут полезны для последующих поколений ученых и помогут сохранить память о важном этапе развития Самары.
Тема российской эмиграции 1920-х гг. является одной из актуальных тем в истории России. Она представляет собой уникальный феномен, который отражает сложности и противоречия эпохи, а также показывает судьбы миллионов людей. После Великой Октябрьской Социалистической Революции 1917 г. и Гражданской войны Россию покинули от 1,5 до 2 млн. чел. Они влились в массовые потоки беженцев, рожденные в ходе Первой мировой войны.
Помимо радикальной смены власти и всей системы общественно-экономических отношений в бывшей Российской империи, социально-политические катаклизмы 1917 - 1922 гг. привели к возникновению уникального по своим масштабам и последствиям явления - «русского зарубежья». На протяжении 1920 - 1930-х гг. за рубежом сложилась культура русской эмиграции, которая является важным компонентом всей мировой культуры в ее материальном, интеллектуальном и духовном измерении.
Этот процесс получил широкое освещение в отечественной историографии лишь после распада СССР, так как подобные исторические события по идеологическим причинам не затрагивались, и многие годы тема оставалась неизученной. При этом большое внимание уделялось именно западноевропейским диаспорам, к ним примыкали и «малые» русские колонии, находившиеся в других городах Европы. В 1920-е гг. европейские эмигрантские центры находились на пике своей деятельности. При этом культурой так называемой дальневосточной эмиграции интересовались гораздо меньше.
На Восток России уходила многочисленная часть белой армии Колчака, Каппеля, Семенова и Унгерна. Они не хотели участвовать в Гражданской войне и поэтому эмигрировали в Маньчжурию. При этом уезжали и люди других сословий. Причинами оставались все те же события, которые развернулись в 20-е гг. прошлого столетия. На данный момент также есть сведения о том, что русская диаспора в Китае начала складываться ещё во время Российской Империи (большая часть наших соотечественников участвовала в строительстве КВЖД) .
Среди известных личностей в эмиграции были и деятели культуры. Так, например, писатель и военный Николай Аполлонович Байков пишет о своём переезде в Маньчжурию: «В те отдаленные времена Харбин представлял собой еще незастроенный, пустынный участок степи, покрытый травой и кочковатыми болотами... Производилась только планировка кварталов и улиц...». Байков описывает Харбин начала 20 в., но как мы знаем, вскоре этот город разрастётся и «откроет свои двери» для новых русских диаспор.
Ещё один белогвардейский офицер и по совместительству поэт Арсений Несмелов под угрозой репрессий в 1924 г. был вынужден бежать из страны в Харбин. Свои переживания он выразил через стихотворение «Переходя границу», в нём он писал: «Пусть дней немало вместе пройдено, Но вот - не нужен я и чужд, Ведь вы же женщина - о, Родина! - И следовательно, к чему ж. Все то, что сердцем в злобе брошено, Что высказано сгоряча: Мы расстаемся по-хорошему, Чтоб никогда не докучать…» Анализируя биографию писателя и его воспоминания об эмиграции, становится ясно, что это скорее вынужденная мера, чем личное желание.
Ярким примером эмиграции является Ларисса Николаевна Андерсен - русская поэтесса и танцовщица первой волны эмиграции. Их семья родилась в Хабаровске, папа писательницы был русским офицером. В 1920 г. семья переезжает во Владивосток, на остров «Русский», тем самым спасаясь от Красной армии. А уже в октябре 1922 г. семья эмигрирует в китайский город Харбин.
За границей Андерсены претерпевают ряд финансовых сложностей, но вскоре отец семейства получает хорошую должность в Управлении КВЖД. Здесь же Лариса заканчивает школу и начинает свой литературный путь. Впервые её публикации стихотворений выходят в харбинском журнале «ХСМЛ» (1928 г. №1). Уже в начале 1930-х гг. Андерсен покидает Харбин и переезжает в Шанхай, где продолжает свою литературную деятельность, так в свет выходит сборник её стихов «По земным лугам» (1940 г.). Как видно из биографических очерков, судьба писательницы в эмиграции складывается вполне удачна, на Востоке она строит карьеру и налаживает личную жизнь, поэтому вынужденный переезд оказался не столь трагичным событием в истории её семьи.
Таким образом, Дальневосточная эмиграция из России в 20 в. была напрямую связана с событиями периода Гражданской войны. Падение колчаковского правительства в Сибири, затем власти атамана Семёнова в Забайкалье и, наконец, поражение Белой армии в Приморье вытолкнули за пределы отечества тысячи людей, не пожелавших подчиниться советской власти. И основным центром стал Китай, русскоязычные диаспоры преимущественно обосновались в Шанхае и Харбине. Представители дальневосточной эмиграции внесли вклад в сохранение и укрепление русской культуры, религии, традиций, обычаев.
Раздел I. Основные направления и представители авангарда в России.
Авангард всегда впереди - обыденности, традиций, всего привычного. Так он оправдывает не только свое название, но и предназначение - открывать новое. Авангард в изобразительном искусстве начала 20 в. - мировом и русском в частности - в первую очередь и в наибольшей и ясной степени явил себя в живописи. Вероятно потому, что живопись предоставляла возможность, в условиях материального ограничения максимально ярко осуществлять и овеществлять свои самые дерзкие и неожиданные замыслы.
В начале 1910-х гг. сложилась особая художественная ситуация, когда лавина новых живописных направлений - «-измов» - как их назвал художник Эль Лисицкий, заполнила практически пустующую область русского искусства. Это были кубофутуризм, абстракционизм, супрематизм, лучизм, неопримитивизм и т.д.
Кубофутуризм - это авангардное направление в искусстве начала 20 в., соединившее в себе принципы французских кубистов и итальянских футуристов. Впервые термин «кубофутуризм» был использован французским критиком Марселем Буланже в одной из его статей 1912 г. В русской культуре слово «кубофутуризм» получает распространение с 1913 г., главным образом среди литературной критики. Кубофутуризм был востребован в рамках живописи русского авангарда. В разные периоды своего творчества формы кубофутуризма использовали такие художники, как: К. С. Малевич, Д. Д. Бурлюк, Н. С. Гончарова, О. В. Розанова, Л. С. Попова, Н. А. Удальцова, А. А. Экстер, А. К. Богомазов и др.
А.К. Богомазов- «Трамвай», 1914.
Абстракционизм – это направление в искусстве 20 в., в котором вместо обычного изображения используется система чисто формальных элементов, таких как линия, плоскость, цветовое пятно и отвлеченная конфигурация[1]. Для творчества абстракционистов характерен универсализм, абстрактное искусство представляется как универсальная модель миропорядка. Работая с первичными элементами живописного языка, художники обращаются к общим и фундаментальным композиционным принципам. Наиболее известными русскими художниками начала 20 в., работавшими в абстракционизме, являются: В. В. Кандинский, К. С. Малевич, М. Ф. Ларионов и П. Н. Филонов.
В.В. Кандинский - «Композиция VII», 1913 г.
В. В. Кандинский, основатель абстракционизма, выбрал карьеру художника сравнительно поздно - в возрасте 30 лет - под влиянием выставки импрессионистов, прошедшей в Москве в 1896 г., и под впечатлением[2] от картины Клода Моне «Стог на Солнце»[3].
Клод Моне - «Стог на солнце», 1891.
В 1896 г. Кандинский отказался от предложенного Дерптским университетом места приват-доцента и уехал в Мюнхен, чтобы учиться живописи[4]. Там он вошел в состав мюнхенской русской художественной колонии, куда также входили А. Г. Явленский, М. В. Веревкина, И. Э. Грабарь, Д. Н. Кардовский и несколько позднее присоединившийся М. В. Добужинский[5]. С 1897 г. обучался живописи в частной студии А. Ажбе, однако два года, проведенные там, не принесли ему удовлетворения[6]. Игорь Грабарь так отозывался об А. Ажбе: «Он писал маленькие пейзажные этюдики, пользуясь не кистью, а мастехином, и накладывая яркими красками отдельные планчики. Получались пестрые, никак не согласованные этюдики. Все мы относились к ним сдержанно, подшучивали между собой над этими упражнениями в „чистоте красок“. У Ашбе Кандинский также не слишком преуспевал и вообще талантами не блистал»[7].
В 1898 г. Кандинский участвовал в выставках одесского Товарищества южнорусских художников и впервые выставлялся в рамках 9 выставки Товарищества в Одессе с картиной «Одесский порт»[8] и парой этюдов, написанных несколькими годами ранее.
В.В. Кандинский - «Одесский порт», конец 1890-х гг.
В 1900 г. Кандинский поступил в Мюнхенскую академию художеств, где обучался у Франца фон Штука до 1901 г. и начал участвовать в выставках Московского товарищества художников. В 1901 г. создал художественное объединение «Фаланга» и организовал при нем школу, в которой сам преподавал. Летом художественная школа выезжала в немецкий городок Калльмюнц в живописной местности при впадении Фильса в Наб[9].
В 1909 г. Кандинский стал председателем только что образованного представителями экспрессионизма «Нового мюнхенского художественного объединения». Вместе с представителями объединения принял участие в двух интернациональных «Салонах» Издебского, организованных в ряде городов России в период с декабря 1910 по май 1911 гг.[10].
В 1910 и 1912 гг. Кандинский также участвовал в выставках художественного объединения «Бубновый валет»[11]. В эти годы он вырабатывает новаторскую концепцию «ритмического» использования цвета в живописи, под влиянием книги Мыслеформы пишет в 1911 г. знаменитый трактат «О духовном в искусстве»[12] и переходит от фигуративной живописи к чистой абстракции. В 1911 г. организовал альманах и группу «Синий всадник», членами которой стали известные художники-экспрессионисты Ф. Марк, А. Г. Явленский, М. В. Веревкина, П. Клее. Тогда же прошла его первая персональная выставка.
М.В. Веревкина - «Красный город», 1909.
В 1913 г. В. Кандинский написал «Первую абстрактную акварель» («Без названия»), которая в настоящее время находится в Национальном центре искусства и культуры Жоржа Помпиду[13]. По воспоминаниям Кандинского, идея абстрактности живописи у него возникла, когда он перевернул картину Клода Моне и заметил, что в перевернутом виде она выглядит лучше. После начала Первой мировой войны художник работал над реалистическими и полуабстрактными полотнами, в основном - над пейзажами.
Следующий художник-абстракционист, К. С. Малевич, основал собственное направление живописи – супрематизм. Супрематизм является разновидностью геометрического абстракционизма и выражается в комбинациях разноцветных плоскостей простейших геометрических форм, таких как прямая линия, квадрат, круг и прямоугольник[14]. Геометрический абстракционизм основан на использовании геометрических форм, объединенных в беспредметные, абстрактные композиции, в основе его абстрактных композиций лежит создание художественного пространства с помощью соединения геометрических форм, цветных плоскостей, прямых и ломаных линий. Супрематические картины, по мнению Малевича, освобождали краску от служения другим целям и становились первым шагом к «чистому творчеству», где творческая сила человека и природы становились равными. Супрематизм повлиял на творчество таких художников начала XX в., как: О. В. Розанова, Л. С. Попова, И. В. Клюн, Н. А. Удальцова, А. А. Экстер, И. А. Пуни, Н. Г. Генке-Миллер, А. Д. Древин, В. Е. Пестель, М. В. Юркевич и др.
Термин «супрематизм» происходит от латинского корня «supremus», что означает доминирование и превосходство цвета над другими свойствами живописи. Первоначальным вариантом названия было слово «супранатурализм», возникшее, вероятно, по аналогии с «супраморализмом» философа Н. Ф. Фёдорова[15]. Впервые термин «супрематизм» был использован Малевичем для описания своих абстрактных композиций, представленных на «Последней футуристической выставке „0,10“» в декабре 1915 г.[16].
Фотография выставки «0,10». Видно 21 работу Малевича из 39 его работ на выставке.
По воспоминаниям Малевича, первую картину в технике масляной живописи он написал в 16 лет (1894 г.). На этой картине «Лунная ночь» была изображена река с лодкой на берегу и Луна. Работа понравилась друзьям Малевича, один из них предложил продать картину и, не спросив художника, отнёс её в магазин, где та была достаточно быстро куплена за 5 рублей. Местонахождение картины так и осталось неизвестным[17].
В 1896 г. семья Малевичей переехала в Курск, где Малевич сумел организовать художественный кружок. 1898 г. Малевич в своей биографии назвал «началом публичных выставок», однако документальных сведений об этом не обнаружено[18].
Период с 1910 по 1913 гг. был решающим в развитии русского авангарда. В это время движение кубофутуризма достигло своего апогея и начали появляться новые художественные направления. Кубизм и его метод «геометризации» уже казались художникам односторонними.
Н.С. Гончарова - «Велосипедист», 1913.
Одни художники стремились к более тонкой и сложной согласованности искусства с природой. Другим в кубизме мешала его неизменная привязанность к «предметности» изображения. Таким образом, в русском искусстве образовались два пути начавшегося движения к «чистой беспредметности». Во главе одного движения, названного конструктивизмом, стал В. Е. Татлин, а во главе другого - супрематизма – К. С. Малевич.
В.Е. Татлин - «Башня III Интернационала», 1919.
Период 1910-1913 гг. в творчестве Малевича же был похож на испытательный полигон: он работал одновременно в неопримитивизме, кубофутуризме и заумном реализме. В результате, в творчестве Малевича обрисовалась тенденция к беспредметности, к плоскостной организации картины, которая привела его к супрематизму[19].
К.С. Малевич - «Пейзаж с красными домами», 1911.
Последним шагом на пути к супрематизму была постановка оперы М. В. Матюшина «Победа над Солнцем» в декабре 1913 г. К. С. Малевич работал над эскизами декораций и костюмов к этой постановке, и в этих эскизах впервые возникло изображение «чёрного квадрата», означавшее тогда выражение победы человеческого творчества над формами природы: чёрный квадрат появлялся вместо солнечного круга.
Сценический дизайн для оперы "Победа над Солнцем".
В 1915 г. Малевич поучаствовал в первой футуристической выставке «Трамвай В», работал над первыми супрематическими полотнами, написал манифест «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм»[20], а на «Последней футуристической выставке картин „0,10“» экспонировал 39 работ под общим названием «Супрематизм живописи». Самое знаменитое живописное произведение Малевича – Чёрный супрематический квадрат[21] - являлось своеобразным манифестом супрематизма на этой выставке и висело на самом видном месте, в так называемом «красном углу», где в русских домах обычно вешают иконы.
Черный квадрат, по замыслу художника, являлся частью триптиха, в который также входили «Чёрный круг» и «Чёрный крест»[22]. Три основные супрематические формы - квадрат, круг и крест, были эталонными, стимулируя дальнейшее усложнение супрематической системы, рождая новые супрематические формы. Крест, круг и квадрат были созданы одновременно и экспонировались на одной выставке, представляя три основных элемента супрематической системы.
К.С. Малевич - «Чёрный круг», 1915.
В 1916 г. Малевич участвовал с докладом «Кубизм - футуризм - супрематизм» в «Публичной научно-популярной лекции супрематистов», принял участие в выставке «Магазин», экспонировал 60 супрематических полотен на выставке «Бубновый валет», организовал общество «Супремус» и готовил к изданию одноимённый журнал.
И.И. Машков - «Автопортрет и портрет Петра Кончаловского», 1910, на выставке «Бубнового валета».
Еще один художник-авангардист - М. Ф. Ларионов – также основал свое собственное течение живописи – лучизм. Провозглашённые им идеи основаны на зрительном эффекте смещения световых спектров и светопередачи, с помощью которых можно создавать особое живописное пространство из пересечения отраженных лучей различных предметов[23]. Ведь в действительности человек воспринимает не сам предмет, а сумму лучей, идущих от источника света, отраженных от предмета и попавших в поле нашего зрения[24]. В лучизме работали М. В. Лё-Дантю и другие художники группы «Ослиный хвост», а особое развитие лучизм получил в творчестве С. М. Романовича, который сделал колористические идеи лучизма основой «пространственности» красочного слоя фигуративной картины.
М.Ф. Ларионов - «Красно-синий лучизм», 1913.
Выставка У. Тёрнера, которую Ларионов увидел в Лондоне в 1906 г., привела его к размышлениям о цвете в живописи, и он начинает воспринимать форму как отражение световых лучей, что послужило толчком к созданию нового направления - лучизма. В 1909 г. в Московском Обществе свободной эстетики Ларионов показал свою первую картину в новом стиле - «Стекло»[25]. Картина была выставлена только на один день и в следующий раз показана только в 1912 г. на выставке «Ослиного хвоста» «Мир искусства» вместе с другими лучистскими работами. В 1910 г. к Ларионову присоединились Н. С. Гончарова и братья Бурлюки. Они образовали группу «Бубновый валет», в выставках которой принимали участие Р. Р. Фальк, К. С. Малевич, А. Глез, А. Лефоконье, В. В. Кандинский, П. П. Кончаловский, И. И. Машков, А. В. Лентулов, А. В. Куприн, В. В. Рождественский и др.
М.Ф. Ларионов - «Стекло», 1909.
В 1911 г. Ларионов покидает «Бубновый валет» и готовит манифест лучизма, который подписали 11 художников[26]. Опубликованный в 1913 г., этот манифест раскрывает принципы Ларионова: цель живописи - передать четвёртое измерение, картина должна находиться вне времени и пространства, для чего должна состоять из световых лучей, потому что цвет является движущим законом, а его тональность и сила придают формам новый смысл. И хотя публикация манифеста запоздала и совпала по времени с возникновением идеи «Чёрного квадрата» Малевича, использование лучей чистого цвета остаётся одним из самых ранних примеров нефигуративной живописи.
В 1913 г. в Москве проходит выставка авангардистов «Мишень», где представлены работы Ларионова и Гончаровой, выполненные в новом стиле[27]. В 1914 г. Ларионов устраивает в Париже выставку, предисловие к каталогу которой написал Г. Аполлинер. После этого Ларионов вместе со своей женой создаёт эскизы и декорации для группы русского балета Дягилева и почти перестаёт заниматься живописью[28].
Лучизм М.Ф. Ларионова нашумел в своё время как одно из многих сенсационных явлений, модных тогда в искусстве. То были годы, когда в России, и особенно в Москве, двадцать школ рождались в месяц, а выставки организовывались даже во дворах и мансардах. Постоянных последователей у лучизма не нашлось, но он оказал немалое влияние на другие течения русского авангарда, в частности, на супрематизм и конструктивизм[29].
Неопримитивизм процветал в период с 1908 по 1913 гг. и вырос из желания пренебречь классическими живописными догмами и подражать работам детей и неумелых художников. Неопримитивисты также вдохновлялись народным и декоративно-прикладным искусством российской провинции (лубочной гравюрой, магазинными вывесками, росписью по дереву и текстилю), а также работами А. Матисса, П. Сезанна, П. Гогена и др.
П. Сезанн - «Гора Сент-Виктуар», 1890.
Лубочные и простонародные изображения стали идеальным оружием в борьбе с академизмом. Искаженные пропорции, яркие краски, наивные сюжеты, грамматические ошибки в подписях и прочие прелести искусства низов, которые так презирала Академия художеств и которые так полюбили авангардисты, открыли художникам простор для дальнейшего развития[30]. Свое творчество художники-неопримитивисты связывали с Востоком, в манифесте движения, написанном в 1913 г. А. В. Шевченко, заявлялось: «Вся человеческая культура пошла из Азии, а не наоборот, как некоторые утверждают»[31].
А.В. Шевченко - «Ночной Париж», 1905-1906.
В неопримитивизме работали такие художники, как: И. И. Машков, М. Ф. Ларионов, В. Марков, А. В. Шевченко, К. С. Малевич и др., но самой выдающейся была Н. С. Гончарова. Н. С. Гончарова увлекается импрессионизмом после поездки в Крым в 1903 г. под влиянием Ларионова.
Н.С. Гончарова - «Сирень», 1906.
С 1906 г. Гончарова всё более интенсивно занимается живописью. В Париже она посещает ретроспективу П. Гогена и увлекается фовизмом, отдаляясь от импрессионизма.
П. Гоген - «А, ты ревнуешь?», 1892.
Вскоре она пробует себя во многих других направлениях живописи: увлекается кубофутуризмом и неопримитивизмом. В 1905-1914 гг. Н. С. Гончарова активно принимает участие во всех значительных выставках современного искусства в России, а также в некоторых европейских выставках[32]: это выставки Московского товарищества художников, «Союза молодежи», «Московского салона» и «Золотого руна», выставки «Осенний салон», «Русская художественная выставка», «Стефанос (Венок)», «Звено», «Бубновый валет», «Ослиный хвост», «Мишень», «№4», «Синий всадник», «Мир искусства» и т.д.
Н.С. Гончарова - «Портрет М.Ф. Ларионова и его взводного», 1911.
24 марта 1910 г. в помещении литературно-художественного кружка Общества свободной эстетики Н. С. Гончарова организует свою первую персональную выставку, на которой представлено 22 картины[33]. Выставка продолжалась лишь один день: из-за представленной картины «Натурщица (на синем фоне)» Гончарова обвиняется в порнографии, несколько работ конфискуется, но вскоре суд оправдывает художницу.
Н.С. Гончарова - «Натурщица (на синем фоне)», 1909-1910.
В апреле 1915 г. состоялась последняя прижизненная выставка Гончаровой в России («Выставка живописи 1915 год»). В июне 1915 г. С. П. Дягилев приглашает Н. С. Гончарову и Ларионова для постоянной работы в его «Русских сезонах», и они покидают Россию.
Н. С. Гончарова заимствовала из религиозной живописи тяжелые контурные линии и геометричность силуэтов. За смелые эксперименты с церковной тематикой художница регулярно подвергается критике: ее работы запрещают к показу, а визиты полиции сопровождаются конфискацией картин прямо с экспозиций. Н. С. Гончарова раздражала церковь по многим причинам, но в первую очередь унизительным было уподобление иконописи лубку, который ассоциировался с пародией и карикатурностью. Тем не менее интерес Гончаровой к православной иконописи не был поверхностным: ее работы демонстрируют знание религиозных сюжетов, а визуальные характеристики полотен имитируют стиль разных иконописных школ средневековой Руси.
Н.С. Гончарова - «Святой Георгий Победоносец».
Таким образом, авангард в живописи в России начала 20 в. стал ярким отражением стремлений общества к переменам и поиску новых форм выражения. Это направление привнесло в искусство уникальные идеи и стили, которые не только оспаривали традиционные каноны, но и открывали двери для экспериментирования и самовыражения.
В начале 20 в. в русской живописи сложилась особенная ситуация: лавина новых художественных направлений – кубофутуризм, абстракционизм, супрематизм, лучизм, неопримитивизм и т.д. - быстро заполняла практически пустующую область русского искусства. В России в месяц рождались по двадцать школ, а выставки организовывались даже во дворах и мансардах. Новые живописные течения становились сенсациями в обществе, но не все из них смогли устоять и продолжить свое существование в дальнейшем.
Представители авангарда, такие как К. С. Малевич, В. В. Кандинский, М. Ф. Ларионов, Н. С. Гончарова и др. прокладывали новые пути, которые оказали глубокое влияние на последующее развитие живописи. Их работы не только отражали дух времени, но и задавали тон будущим поколениям художников, вдохновляя их на поиски новых смыслов и форм в постоянно меняющемся мире. Авангард в России стал не просто художественным явлением, но и важным культурным движением, преодолевающим границы и объединяющим различные дисциплины в единое целое.
Раздел II. Художественные объединения и выставки русского авангарда.
Авангард - это яркий период в истории русского искусства. Это художественное направление многими часто воспринимается как один из величайших периодов мирового художественного процесса. Авангард был глубоко укоренен в русском искусстве, а его истоки уходят в предшествующую эпоху. Так, зачатки авангардного мышления обнаруживаются уже в символизме и проявляются в гротескности и упрощенности образов, которые объединяют художников различных направлений - П. Кузнецова, Н. Гончарову и братьев Ларионовых[34].
Началом авангарда в России принято считать создание объединения «Голубая Роза». Под этим названием в 1907 г. в Москве была открыта выставка, в которой приняли участие А. А. Арапов, Н. П. Крымов, П. В. Кузнецов, В. Д. и Н. Д. Милиоти, Н. Н. Сапунов, М. С. Сарьян, С. Ю. Судейкин, П. С. Уткин, А. В. Фонвизин и др. Будучи представителями позднего символизма, они стремились преодолеть фигуративность, сознательно исказить натуру, преобразовать ее в некий символ, порой наполненный мистическим смыслом. Будущие герои авангарда в «Голубой розе» участия не принимали, но выставка оказала несомненное влияние на их формирование. Малевич позднее вспоминал, что хотел участвовать и даже предложил свою картину, но жюри ее не приняло. Возможно, это была одна из его композиций серии «эскизов фресковой живописи»[35].
В 1904 г. в Саратове была устроена выставка «Алая роза», которая считается прямой предшественницей «голубой». В ней участвовали саратовцы - В. Э. Борисов-Мусатов, П. Кузнецов, П. Уткин, из москвичей были приглашены уже завершавший свой путь Врубель и молодые художники - Сарьян, Сапунов, Судейкин и Арапов, то есть все те, кто потом вошел в «Голубую розу»[36].
«Голубая роза» имела как бы два географических истока - Саратов и Москву. Молодые саратовцы - дружно тянулись к своему старшему земляку и учителю В. Борисову-Мусатову. Провинциальный Саратов дал неожиданный художественный взлет - целую группу художников, составивших немалую долю в так называемой волне русского символизма. Что касается москвичей в «Голубой розе», то они пришли из передовых слоев Московского училища. Это была ищущая молодежь, недовольная состоянием искусства, знакомая с достижениями художников Европы и стремившаяся обрести свою индивидуальность в некоем синтезе западного опыта и национальных традиций. Состоявшаяся в Москве посмертная выставка В. Борисова-Мусатова «подстегнула» молодых художников к объединению[37].
После выставки «Голубая роза» организовавшая ee группа художников не распалась, а начала экспонировать свои произведения на выставках журнала «Золотое руно»[38]. Журнал этот начал выходить в 1906 г. на средства Н. П. Рябушинского - известного мецената, одного из организаторов «Голубой розы». С 1908 по 1910 гг. под эгидой журнала было организовано три экспозиции, две из которых включали произведения французских живописцев. Русскому зрителю, включая многих молодых художников, открылись достоинства французской живописной школы, ее красота, изысканность и разнообразие. Голуборозовское ядро обросло на этих выставках существенным пополнением[39].
Некоторые художники, пришедшие на выставки «Золотого руна», были близки голуборозовцам; к таким мастерам принадлежали А. Карев, К. С. Петров-Водкин и Н. П. Ульянов. Другие - М. Ф. Ларионов и Н. С. Гончарова - больше отличались от основателей «Голубой розы», хотя и имели с ними некоторые точки соприкосновения. Третьи, И. И. Машков, А. В. Куприн и Р. Р. Фальк, оказались в «Золотом руне» как бы в ожидании собственного объединения, а позже, когда это объединение было создано, выступили с позиций, отрицающих эстетику и принципы «Голубой розы».
Одновременно с выставками «Золотого руна» в Москве и Петербурге состоялись выставки раннего русского авангарда. Первая выставка «Стефанос» прошла в Москве зимой 1907/1908 гг. Следующие выставки - «Венок» и «Венок - Стефанос» (весна 1909 г.) - проходили уже в Петербурге и представляли собой еще один шаг в сторону радикализации художественной формы. «Венок - Стефанос» объединил молодых художников, вдохновленных новыми художественными идеями - братьев Бурлюковых, М. Ларионова, Н. Гончарову, А. Лентулова, Г. Якулова и А. Экстер[40].
Московские выставки периода 1908-1909 гг. усиливают и укрепляют объединительную тенденцию раннего авангарда. На московских салонах «Золотого руна» происходит объединение европейских и русских художников. Впечатляет состав первой выставки «Салона», которая состоялась весной 1908 г. - 15 русских и 57 французских художников. Эта выставка не только открыла многим русским художникам современное французское искусство, но и наметила молодым новые пути развития.
В это время в Петербурге вышел на сцену еще один важный деятель раннего авангарда - Н. Кульбин. Он был одновременно художником-любителем и организатором выставок. В 1908 г. он создал художественно-психологическую группу «Треугольник». Весной 1908 г. состоялся первый выставочный проект Кульбина - выставка «Современные течения в искусстве». Затем, весной 1909 г., он организовал выставку «Импрессионисты». Свои взгляды на современное искусство Кульбин высказывал на лекциях, сопровождавших выставки. Его статья «Свободное искусство как основа жизни»[41] стала одним из ранних манифестов русского авангарда[42].
Грань 1900 - 1910-х гг. отмечена в истории русского авангарда появлением двух крупных художественных объединений-долгожителей: в Петербурге - «Союз молодежи», а в Москве - «Бубновый валет».
«Союз молодежи» был организован по инициативе М. Матюшина, его жены Е. Гуро, а также И. Школьника, Э. Спандикова, С. Шлейфера и нескольких других художников. С самого начала своего существования «Союз молодежи» ставил главной целью продвижение современного искусства и был открыт для всех новых стилевых направлений. В итоге через выставочные проекты «Союза молодежи» прошли многие художники-авангардисты. Кроме коренных петербуржцев в «Союз молодежи» были привлечены и играли в нем заметную роль О. Розанова, К. С. Малевич, братья Бурлюки и В. Татлин.
За короткий период деятельности с 1910 по 1914 гг. «Союз молодежи» открыл семь выставок - пять в Петербурге, одну в Москве и одну в Риге. Более восьмидесяти художников участвовали в этих выставках, в том числе М. Ларионов, Н. Гончарова, А. Моргунов, П. Кончаловский и И. Машков. Диспуты, то есть общественные обсуждения выставок, стали нововведением «Союза молодежи», так же, как и изданные периодические сборники, которых вышло три номера и в которых публиковались знаковые для теории искусства статьи. «Союз молодежи» ориентировался на западноевропейские образцы, искал прямые связи с европейцами. С этой целью в 1911-1913 гг. представители «Союза молодежи» Школьник, Спандиков, Шлейфер и Филонов ездили в Швецию и Финляндию[43].
В 1910 г. в Москве была устроена выставка под названием «Бубновый валет»[44], а в 1911 г. участники ее объединились в общество под тем же названием, просуществовавшее до 1917 г. Среди художественных объединений раннего авангарда «Бубновый валет» был самым ярким и мощным. На протяжении всех лет своего существования оно регулярно устраивало выставки, где экспонировали свои произведения не только русские живописцы, но и западноевропейские. В составе объединения следует выделить группу основных участников, которые не только были его организаторами, но и сохраняли ему верность почти до самого конца. Сюда входили: П. П. Кончаловский, И. И. Машков, А. В. Лентулов, Р. Р. Фальк, А. В. Куприн, В. В. Рождественский и др. Особые отношения с «Бубновым валетом» были у М. Ф. Ларионова и Н. С. Гончаровой - они принадлежали к организаторам первой выставки объединения[45].
Кроме основного ядра в «Бубновом валете» было много «пришлых». Случилось так, что почти ни один художник авангарда не прошел мимо этого объединения, выставился там хотя бы один раз. Таким образом, «Бубновый валет» оказался для многих своеобразным трамплином, давшим возможность отправиться в авангардистское плавание, или временным прибежищем в ожидании более подходящего объединения[46].
«Бубновые валеты» в своей программе отрицали многое. Их не устраивали никакие предшествующие группы и направления, не только академия и передвижники, которые к тому времени отжили свой век, но и голуборозовцы. Их не устраивала символическая неопределенность, недосказанность, туманность. Негативная часть их программы получила выражение в своеобразном эпатаже. Самим названием объединения, характером произведений и выставок они дразнили обывателей, эпатировали мещанский вкус и художественную рутину. Устраиваемые ими диспуты, в которых принимали участие художники и поэты, чаще всего кончались скандалами. Докладчики бросали вызов публике, иногда дело доходило до потасовки.
«Бубновые валеты» требовали осязаемого, предметного; они насаждали примитивные формы в живописи. По их мнению, следовало положиться на опыт народных мастеров, расписывавших подносы или делавших вывески. Особый интерес вызывали крестьянская или городская игрушка, лубок и многие другие формы примитивного искусства, столь развитого в России. Выставки объединения устраивались в стиле балагана, в них было что-то ярмарочное. Перед входом вывешивались специально сделанные афиши, напоминавшие примитивные вывески. Экспозиция устраивалась по определенному принципу: между картинами не оставалось на стене свободного места. Особенно отличались эпатажностью первые выставки «Бубнового валета». Художники словно соревновались друг с другом в изобретении все новых приемов и способов вызвать возмущение публики[47].
Но, разумеется, программа «бубновых валетов» состояла не из одних негативных компонентов. Они стремились окончательно освободить живопись от не свойственных ей наслоений - литературности, измельчаемости форм и стилизаторства, вернуть ей способность в полную силу пользоваться присущими только ей средствами - цветом, линией и пластикой[48].
Приняв участие в создании «Бубнового валета», М. Ф. Ларионов вместе с Н. С. Гончаровой покинул группу и в 1912 г. организовал свою; ее выставка имела еще более вызывающее название - «Ослиный хвост»[49]. Эпатажное название ассоциировалось с событием, якобы произошедшем в парижском объединении художников «Салон независимых», когда осла заставляли рисовать картины хвостом, предварительно окунув его в краску. «Ослиный хвост» - это первая экспозиция, в которой представлена вся великая авангардная четверка: Ларионов, Гончарова, Малевич и Татлин[50].
Образование свободной атмосферы. Первые живые организмы, анаэробные прокариоты использовали для жизнедеятельности химические соединения, присутствовавшие в первичной атмосфере (метан, аммиак, водород). Позднее, появление фотосинтезирующих цианобактерий привело к революционному изменению состава атмосферы: они начали выделять кислород, который постепенно накапливался в атмосфере, формируя озоновый слой и создавая условия для развития аэробных организмов.
Регуляция состава атмосферы. Живые организмы постоянно участвуют в круговороте газов. Фотосинтез поглощает CO2 и выделяет O2, дыхание — наоборот. Растения регулируют содержание водяного пара в атмосфере посредством транспирации. Разложение органического вещества влияет на содержание метана и других газов. Образование аэрозолей. Живые организмы (например, морские водоросли, споры грибов) являются источником биогенных аэрозолей, влияющих на облакообразование и климат.
Роль в развитии гидросферы:
Формирование химического состава воды. Живые организмы участвуют в биогеохимических циклах, влияющих на химический состав воды океанов, морей и пресных водоемов (круговорот азота, фосфора, серы). Они выделяют в воду органические вещества, которые распадаются и изменяют её химические свойства. Изменение рельефа водоемов. Развитие организмов (например, кораллов, водорослей) приводит к образованию рифов, которые изменяют рельеф дна водоемов. Зарастание водоемов влияет на их глубину и площадь. Регуляция водного баланса. Растения участвуют в круговороте воды, поглощая её из почвы и испаряя в атмосферу. Животные также влияют на водный баланс, потребляя и выделяя воду.
Роль в развитии биосферы:
Формирование почвы. Живые организмы (бактерии, грибы, растения) играют решающую роль в почвообразовании, разлагая органические остатки и формируя почвенный гумус. Корневые системы растений структурируют почву.
Создание биогеоценозов. Живые организмы формируют сложные сообщества (биогеоценозы), где существуют тесные взаимосвязи между организмами и окружающей средой.
Биологическое разнообразие. Живое вещество является основой биологического разнообразия, которое обеспечивает устойчивость биосферы.
Роль в развитии географической оболочки в целом:
Геохимические циклы. Живое вещество является ключевым звеном в биогеохимических циклах (углерода, азота, кислорода, фосфора, серы), которые определяют состав и свойства географической оболочки.
Изменение рельефа. Живые организмы влияют на рельеф поверхности Земли (образование коралловых рифов, торфяников, почвенного покрова).
Регуляция климата. Живые организмы участвуют в регуляции климата Земли, влияя на газообмен, альбедо поверхности и другие климатообразующие факторы.
Эволюционное развитие. Живое вещество находится в постоянном взаимодействии с окружающей средой, что приводит к коэволюции живых организмов и географической оболочки.
Живое вещество — это мощная геологическая сила, активно участвующая в формировании и эволюции всех сфер географической оболочки. Его роль трудно переоценить, поскольку оно не только населяет биосферу, но и является её активным творцом и регулятором.
