Второе собрание

Небольшой зал для собраний постепенно заполнялся страшилами. Все рассаживались. Те, кто не в первый раз, занимали полюбившиеся места. Новички садились на оставшиеся пустовать стулья. Страшил сегодня пришло меньше, чем в первый раз – один стул так и остался пустым.

Когда все расселись, Первород начал:

– Приветствую всех на втором собрании Клуба страшил! Приятно видеть новые лица, – он пробежался глазами по присутствующим. – Начнём. Первому слева – первое слово: представьтесь, расскажите о себе, о методах охоты или проблемах, с которыми столкнулись.

– Привет всем, меня зовут Жозефина, – начала девушка в лёгком ситцевом платье с золотистой диадемой в волосах.

– Привет, Жозефина, – поприветствовали её все.

– Я – полуденница. У меня есть иммунитет к солнечному свету, но за это приходится платить: мне требуется больше энергии страха. К сожалению, иногда даже недостаточно пугания и приходится прибегать к живоедству, – она обречённо вздохнула. – Я часто задумываюсь, а стоит ли оно того? Может быть, стоит всё бросить и исчезнуть?

– Понимаю тебя. Оттого у нас и осталось так мало полуденниц, – с сожалением сказал Первород, пытаясь подбодрить. –  И что же заставляет тебя остаться? Где ты находишь силы?

– В попытках вспомнить свою жизнь. Умерев и став страшилой, я забыла родственников, друзей, знакомых. Весь мой путь в мире живых уменьшился до имени и сути. Но я стараюсь вспомнить. Я выхожу из темноты в мир наполненный жизнью, запахами скошенной травы, терпкого кофе, свежего хлеба. Правда, от этих запахов остались лишь тусклые фантомы, и все их перебивает вкус страха в моих рецепторах, – сказала девушка с тоскливой болью.

– Что такое кофе? – шёпотом спросил Аркаша у соседа.

– Я не знаю, – прошептал сосед.

Никто не обратил на них внимания. Жозефина продолжала:

– Я стою вдалеке, наблюдаю за каким-нибудь человеком и думаю. Мог ли он быть моим близким? Через что он прошёл? Сколько радостей и тревог он испытал, пока я гоняюсь за страхом, чтобы остаться в бытие? Стоит ли наше существование того, чтобы держаться за пребывание в загробном мире – цепляться за сумрак одной рукой, держа в другой крохи памяти и барахтаясь над бездной забвения?

Жозефина выдержала паузу, оглядев ошарашенных, озадаченных слушателей. Тяжело подняла взгляд на Перворода, сумев продержать его, и твёрдо сказала:

– Стоит.

Все взорвались аплодисментами. Девушка, обессилев, увела глаза от давящего взгляда Перворода. Тот уважительно кивнул и похлопал могучими ладонями, поддерживая овации.

– Очень вдохновляющая речь, – сказал он. – Мракодарю за столь проникновенное выступление. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить?

– Если вам тяжело добывать такое количество страха, почему бы не примкнуть к коалициям страшил, например, в заброшенной больнице в центре местного городка? – с добрыми побуждениями спросил Аркаша. – Место довольно проходное, даже днём, что для вас будет преимуществом.

– Полуденницы охотятся в одиночку, – гордо отчеканила девушка и подняла подбородок.

– Тогда, смею предположить, что причиной проблем является ваша видовая гордость. Если попробовать переступить через неё, то… – аккуратно подводил Аркаша, но Жозефина оборвала его.

– Я скорее исчезну, – отрезала она.

– Понимаю вашу принципиальность, но ведь сейчас время такое. Нам всем тяжело, без объединения попросту не выжить. Мы потому и стали собираться здесь, – сказал Аркаша.

– Он прав, Жозефина. Я знаю, как заслуженно горды собой полуденницы, как тяжело им достаётся существование. Я готов с уверенностью заявить, что никто не осудит за сотрудничество с другими видами страшил. Это будет примыкание, а не пресмыкание. Ваша гордость останется нетронутой, – сказал Первород.

– Я обдумаю это, – подытожила она.

Глава собрания кивнул и жестом предложил выступить следующему.

– Всем смертствуйтя. Я домовой – Ероша, – забавно поздоровался небольшой косматый старичок в лаптях, кивнув соломенной шляпой.

– Привет, Ероша.

– Интересно вы придумали: собираетеся, обсуждаете всякое. Любо-дорого послушать, – улыбался в густую бороду Ероша. – Бывал я и раньше на таких консилиумах, бывал. Трудности всегда объединяют: что живых, что мёртвых.

Все с интересом и почтением слушали.

– Я существо древнее, аки реликт, можно сказать. Энергия страха мне уже не нужна – шибко люди уверовали в моё существование. То, конечно, не моя заслуга, а всего нашего вида. Веками мы добивались признания в умах живых, своего местечка в человеческом мироздании. И не без помощи людей, замечу: знахарки нам помогали, да писари всякие, что суть нашу описывали. Всё это сблизило меня с людьми. Я обитаю в их хатах, слежу за бытом. Изредка, конечно устраиваю выходки, чтоб не расслаблялись. Понимаю, если сам расслаблюсь, то всё нажитое потерять могу, того и гляди. Люди развиваются, перестают обращать внимания на древние обычаи. Так и запамятовать нас могут – исчезать начнут домовые-то. Придётся нам сызнова на тропу охоты встать, да в потёмках охабиться. Посему, советую с людьми союзничать, ежели существовать остаться хотим. Мы две стороны одной сути – живое и мёртвое.

Слушатели выжидали паузу, переваривая наставление старичка. Первород поблагодарил домового за то, что поделился мудростью.

– Так ведь, служа, можно и прислужником стать, – воспротивилась объединению Жозефина.

– Ежели таков твой выбор – таков путь, – легко согласился Ероша, прищурив глаза и наклонив голову.

Вдруг из полумрака комнаты спешно вышла Руно. Она не пользуется дверями и совершенно не понимает их устройство. Чаще она является из ближайшей тени, связывающей мир живых с миром мёртвых, словно тёмная материя. Она извинилась и вошла в круг собрания.

– Извините, я задержалась, – сказала она, присаживаясь на пустующий стул.

– Ничего, всё нормально, – кивнул Первород. – Ты как раз успела на своё выступление. Как твои дела с узником Смерти? Если кто не знает, Руно смогла успешно наложить Узы Смерти на понравившегося ей юношу.

– Он сделал мне… – начала Руно.

– Предложение?! – ошарашенно перебил Аркаша.
– Лучше – жертвоприношение! – окрылённо сказала Руно, а затем смутилась. – По крайней мере, я так считала поначалу. Но оказалось, что это не так. Я неправильно его поняла.

– Ты не серчай, он парень молодой, живой, науки нашей не знает ещё толком. Ты ему расскажи, как то делается, – подбадривал Ероша. – Пусть сначала жабку подарит, потом птицу какую. Дальше – больше.

– Ага. У меня такая же проблема с ведьмами. Они мне делают жертвоприношения из чёрных петухов, козлов. А мне такое не нужно. Я, вообще-то, вегетарианец, – включился в разговор Трутс и подался вперёд гладким, испещрённым маленькими отверстиями телом.

– А ты им сказать об этом не можешь? – спросила Руно.

– Да я пытался, но они оберегами закрылись от меня. Могу ответить, только когда они сами спрашивают. Получается такой диалог: «Что ждёт меня в будущем?», «Брокколи», «Как мне решить такую-то проблему?», «Морковь». Очень весело, – усмехнулся Трутс. – Так, в итоге, знаете к чему это привело? Ведьма сделала «овощную» колоду карт таро, через которую обращалась ко мне и интерпретировала мои ответы как ей нужно. Шарлатанка, одним словом.

– Да уж, сотрудничество с ведьмами сейчас совсем не то, что раньше. Сейчас они все белые, серые, зелёные – каких только нет. А нет, как раз, настоящих. Я вот помню, в Салеме обитал в самое интересное время. Так мы там такое вытворяли – самому вспоминать страшно! Мы наши слои воедино слили! – восторгался прошлым Ваал'Торн. По всей его коже песчаного цвета торчали наружу маленькие шипы, в некоторых местах протыкая одежду.

– Такое разве возможно? – удивился Аркаша.

– Да, только сложно. Нужно специальное мёртвое семя. Также необходимо соблюсти много условий ритуала. Я уж не говорю о том, сколько сил нужно приложить, – сказал Ваал'Торн.

– Хм. Вы знаете где достать это семя? – спросил его Аркаша.

– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться поискать, – ответил он.

– Господа, я попрошу вас. Наше собрание превращается в балаган, – Первород покачал ладонью в воздухе. – Руно, ты что-то ещё хочешь добавить?

– Нет, я просто поделилась новостью.

– Хорошо. Переходим к следующему гостю, – Первород указал ладонью на «гладкого» страшилу.

– Всем привет. Меня зовут Трансильвандегерштутс, – поздоровался он быстро.

– Привет, Траслив..

– Шварден...

– Слив…

– Треснул?

– Привет, срандерштул.

– Да это же невозможно!

– Андерген…

– Кемберштуф?

– Я не могу.

Страшилы наперебой пытались повторить неповторимое. Поднялся хор голосов, подбирающих языком отмычку к труднодоступному имени страшилы.

– Можно просто – Трутс, – уточнил владелец сложного имени.

– Привет! – хором отрезали собравшиеся.

– Трутс, просто Трутс. Как вы понимаете, я был Фобосом длинных слов, моя специализация – гиппопотомонстросескиппедалофобия. Почему был, спросите вы? Потому что, к сожалению, некоторые страхи слишком узконаправленные. Людей с таким страхом трудно найти – их не больше 10% от всего населения Земли. Из-за этого редкие Фобосы и Фобии исчезают. Но какой же потрясающий вкус у такого изысканного страха! Говоря короче, я сейчас перепрофилируюсь на новую специальность  – технофобия. В данный момент живые придумывают всё больше технических и цифровых нововведений. Но страх неизвестного – основной страх, – он скользнул взглядом по Первороду. – А исходя из этого, я выбрал встать на гребне новой волны фобий. Посмотрите, как они начинают бояться нейросетей. Вы слышали про нейросети? Я думаю, это золотая жила. Пока страха, конечно, маловато, но ещё не полночь, как говорится.

– Что-то я не пойму, а где у тебя пугательная железа в виде антенны 5G? Или ты волны страха на палец ловить собрался? – спросил едко Ваал’Торн.

– При чём тут 5G? Я пью страх по-обычному, как и вы. Без всяких волн и сигналов, – спокойно парировал Трутс.

– Да бредни это всё. Ваша новая школа, новые технологии – чушь, – Ваал’Торн обратился к Первороду. – Можно я вступлю в дискуссию?

– Пожалуйста, – кивнул Первород.

– Я как считаю, в живых вшита программа – бояться. Они без этого страха не выжили бы, они нам «спасибо» сказать должны. А наша задача – этот страх поддерживать. Пугай, но не спугни.

– Пугай, но не спугни! – хором продублировали присутствующие.

– Так, что ж мы теперь будем из-за каждого их новоиспеченного гаджета менять свои порядки и подстраиваться? Пусть они под нас подстраиваются! Тьма, высота, глубина, неизвестность – это у них на подсознании высечено. Без страха они все с края Земли сиганут, чтоб узнать, что за ним, – принялся объяснять шипастый страшила.

– Но Земля круглая, Ваал'Торн. Мы ещё в 1633 году встречали на нашей стороне Галилея, слушали его лекции, с пылу с жару. К тому же, люди совершенствуют своё бесстрашие. Их эволюция – адаптация. Они приспособились к жизни, учатся бороться со своими страхами. И заметь, делают это без насилия, как в средневековье. Они-то без нас прожить смогут, если достаточно адаптируются и разовьются интеллектуально, духовно, физически, а мы? Если мы задержимся в развитии на уровне средневековья – мы в нём и останемся. Пылью на полках истории. Мы просто не сможем их напугать, не то, что спугнуть, – доказывал свою точку зрения Трутс.

– Ну нет! Неужели ты не видишь, в их мире то же самое средневековье, обтянутое нанотехнологической тряхомудией. Не нужно ни под кого подстраиваться. Вышел в люди, напугал по-старинке – и дело с концом. Раньше люди что-то противопоставить могли, заставить нас самих бояться – жить было весело, мреть было интересно. А сейчас что? – выдал Ваал'Торн.

– А что сейчас? – уточнил Трутс.

– Да пресно всё, – кисло констатировал Ваал'Торн.

– Ну, так это говорит о движении, изменении. Пресно – значит непривычно. Разве нет? – уточнил Трутс.

– Это говорит о стагнации, а в условиях постоянного хода времени – о движении назад, – разъяснил Ваал'Торн.

– Смотря, откуда наблюдать. Если вам непривычно в новом мире – адаптируйтесь, изменитесь, – настаивал Трутс.

– Если мне непривычен новый мир, я его изменю под свои стандарты, – держался своей точки зрения Ваал'Торн.

– Ваши стандарты стареют вместе с вами, – сказал Трутс.

– Хорошо, увидимся через 100 лет. Посмотрим, чья позиция верная, – подвёл итог Ваал'Торн.

– Согласен. Кто останется, тот и прав. Время – лучший судья, – поддержал Трутс.

– Господа, я считаю вы оба правы. Точка зрения говорит о том, что вы наблюдаете. А мир такой большой, что в нём поместятся обе ваших точки зрения. Продолжим собрание, – урегулировал спор Первород.

– Хорошо. Нужно соблюдать последовательность. Меня зовут Ваал’Торн, – страшила показательно поклонился в сторону Перворода.

– Привет, Ваал'Торн! – приветствовал хор участников.

– Я, можно сказать, местный архивариус. Взаимодействую с ведьмами, беру у них заказы на той стороне, ищу исполнителей на этой. В свободное время веду летопись событий: ищу свеженькие мёртвые души и расспрашиваю их о мире живых, пока их память не стёрлась за 40 дней. Ну, что могу сказать – раньше было лучше. Светлая память тёмным временам. Я всё-таки буду настаивать на своём: раньше страх был вкуснее, углы темнее, луна полнее. Я вот достану архивы свои и принесу в следующий раз! Сухими фактами докажу! У меня всё.

– Мракодарю вас, господа, за ваши выступления. Это была интересная дискуссия. В спорах и рождается истина потому, что вы описываете её с разных точек зрения. Кстати, Ваал'Торн, вы могли бы помочь своими архивами Жозефине, – подвёл итог Первород. – Перейдём к следующему гостю.

– Всем привет! Я Аркаша, – он помахал сломанной рукой.

– Привет, Аркаша!

– В прошлый раз ты озвучивал проблему. Что-то изменилось после собрания? – спросил Первород.

– Да, мы начали встречаться с Каллисто,чтобы проводить уроки.

– И как успехи? – спросил глава собрания.

– Отлично. Но, в плане уроков – не очень: не могу применить её опыт в тесной лифтовой кабине без зеркал. Буду искать новое пристанище – «фешенебельное», как она выражается. С просторным лифтом и большим количеством зеркал. Она меня вдохновила изменить условия существования, – ответил переломанный Аркаша.

– О, это просто замечательно! Рад слышать, – прокомментировал тёмный великан.

– Прошу прощения, – вмешался Ваал'Торн, активно жестикулируя, – Но ведь, это же яркий пример того, о чём я и говорю. Аркаша вместо того, чтобы изменить мир, решил измениться сам.

– Но ведь, у него же нет зеркал в лифте обитания, чтобы применять зеркальную технику. Он изменяет себя, адаптируется. Или вы хотите сказать, что ему нужно самому зеркала в лифте повесить? – спорил Трутс.

– Я бы повесил, – сухо парировал Ваал'Торн. – Дело несложное.

– А мне нравится, что я перееду поближе к Каллисто. Мы сможем чаще видеться. Она мне очень нравится, – засиял Аркаша. – Я даже подумываю о церемонии мракосочетания.

Руно умилилась. Страшилы расплылись в улыбках. Даже хмурая и гордая Жозефина немного растаяла.

– И кстати, она мне посоветовала придумать страшилье прозвище и перестать представляться живым именем, – продолжил Аркаша.

– А так, это твоё живое имя? – удивился Ваал'Торн, – А я думал страшилье. Такое жуткое…

– Ваал'Торн, прояви уважение к живому имени. Мы все оттуда пришли. Живое и мёртвое – одна суть.

– Извиняюсь, – сказал он Первороду.

– А что значит живое имя? – спросила Руно.

– А ты не помнишь своё? – поинтересовался Аркаша озадаченно и переадресовал вопросительный взгляд главе собрания.

– В нашем мире живое имя, это как подпись. Если ты будешь делать что-то в рамках Сумрачного Секретариата, то тебе оно понадобится. Кто накладывает Печать, тот и передаёт узнику его живое имя после перехода, – объяснил Первород. – Если твоя мать Клаустрофобия, которая привела в этот мир, не назвала тебе его, значит пока не готова выпускать из-под своей опеки. Можешь спросить у неё, как представиться возможность.

– Хорошо, – ответила Руно и обратилась уже к Аркаше. – И какое же имя ты себе придумал?

– Выбираю между «Арканоид» и «Арканзас», – ответил он.

– Какой вздор! – удручённо отреагировал Ваал’Торн.

– А мне нравится как звучит, – сказал Аркаша. – Может быть, остановлюсь на «Аркан».

Благодарю за внимание)

Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"

Буду рад обратной связи

Всем добра, полуночники!

Сегодня День рождения Александра Сергеевича “айдасукинсына” Пушкина. И по случаю я вспомнил, как же в детстве любил фильм “Руслан и Людмила”, особенно момент, когда Руслан ночью в поле находит огромную, отрубленную голову и разговаривает с ней. В детском, блин, фильме! Повспоминал и другие “сказки” Сергеича, и знаете, жутких моментов-то в них не мало.

Держите мой ТОП пушкинской жути.

5. Расправа над медведицей в “Сказке о медведихе”.

Он сажал в нее рогатину
Что повыше пупа, пониже печени.
Грянулась медведиха о сыру землю,
А мужик-то ей брюхо порол,
Брюхо порол да шкуру сымал,

Ну конечно, тут есть оправдание мужику. Случайная встреча и медведица, оберегающая своих медвежат, нападает первой. Но не слишком ли мясные подробности?...

4. Тяжкие телесные в “Сказке о попе и работнике его Балде”.

С первого щелка
Прыгнул поп до потолка;
Со второго щелка
Лишился поп языка;
А с третьего щелка
Вышибло ум у старика.

Нормальный такой маньчина, нашел способ безнаказанно убивать с согласия работодателя.

3. Погребение заживо в “Сказке о царе Салтане”.

И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян

Даже для казни недругов не совсем гуманный способ, а это на минуточку устроили сестрицы. Родную сестру и младенца-племянника... Жуть.

2. Двойное убийство в “Сказке о золотом петушке”.

Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат
Оба мёртвые лежат,
Меч вонзивши друг во друга.

И это не единственные насильственные смерти в сказке. Сам царь при толпе свидетелей забил жезлом мудреца-скопца, а после и ему самому проклевал череп золотой петушок.

1. Убийство с целью ограбления в сказке “Жених”

А старший брат свой нож берет,
Присвистывая точит;
Глядит на девицу-красу,
И вдруг хватает за косу,
Злодей девицу губит,
Ей праву руку рубит.

Хочется верить, что эта была не детская сказка…

Ну как вам наш гений? Я стал его еще больше уважать. Как гласит предисловие книжки, в которой я прочитал все эти сказки - погрузитесь в шикарные описания приключений, волшебства и самобытных чудес

Больше контента в Телеграмм-канале Ужасариум

После смерти моей бабушки (не этой, по-материнской линии) дед недолго в бобылях пробыл. Нашлась по соседству старушка-вдова. Сошлись они и стали жить-поживать. Про старушку слухи нехорошие ходили – дескать в роду у неё все ведьмаки, мор на целые деревни предки её наводили, но дед - коммунист де-юре и «знающий» де-факто только посмеивался. 
Вначале все у них хорошо было: жили душа в душу, но потом начались у нас болячки разные, и дед согнулся, темней тучи ходил. Оказалось, потребовала она дедов домик на своих внуков переписать, а когда он отказался, прошептала: "Ни тебе, ни твоим всё равно не понадобится, не жильцы вы!". И началось. Завела она в подворье чёрного петуха, страшного, драчливого. Шпоры, как ножи. На всех бросался, раны потом долго не заживали. На всех, кроме бабки.
Дед уйти от неё пытался, а не мог, как что-то держит и не отпускает. Болеть начал и скучать. Мы перестали на каникулы приезжать - как отрезало. А потом дедушке совсем нехорошо стало, мы и приехали всей семьёй. 
Бабуся к нашему приезду у родственников спряталась, а петуха оставила. Долго ли, скоро ли, а петуха зарезать нам удалось. Зарезали после того, как маме по ноге своими страшенными шпорами ударил, крови было – не остановить. Ловили-держали всей семьёй, петуха в суп, а шпоры зачем-то отпилили... тут у меня провал в памяти, никак вспомнить не могу кто, как и зачем. 
Бабка удалилась после этого, отстала от дедушки, а шпоры (мы их «бабкиными когтями» назвали), непонятно зачем домой себе в город увезли. «Когти» я как трофей в своей комнате «поселила», возраст был самый что ни на есть «соплюшечий», душа геройства жаждала. Но сон пропал, от полки холодом веет, мысли нехорошие в голову лезут – суицидом попахивающие.
И вот в какой то момент замечаю. Не на том месте, где оставила, салфеточка с когтями! А в комнате я одна была, никто сдвинуть не мог. Отвернусь, а они опять "уползли". И опять. Хоть малявка была, сообразила: прикрыла их библией (библия баптистами подаренная, ни разу не открытая, так... для красоты на полке стояла, это я сейчас задним умом). Перестали когти ползать, чуть успокоилась, маме рассказала. Она сразу поверила, но почему-то выкинуть их мы тогда не смогли. Так и лежали под книгой, долго лежали.
Лежали до тех пор, пока я пыль с полки вытирать не удосужилась. Вытирала – сдвинула, не заметила. В тот день мама упала, ударила ногу сильно (ту самую, что петух разодрал). И тут нас «отпустило». Сразу соображать стали. Также семьей сожгли эту гадость на газовой горелке, вспоминая все молитвы которые помнили и не помнили. Шпоры сверкали фейерверками, трещали и шипели. Пепел в окно сдули.
И всё прошло. Как и не бывало. Дедушка ещё долго прожил, я о суициде позабыла, нога у мамы не болит. Только воспоминания остались. 
_________________________
Понравилась история? Поддержи молодого автора подпиской 🙏спасибо ♥️

В отдаленной деревне на севере России жил старый охотник по имени Иван. Он был известен своими навыками выслеживания и убийства самых опасных зверей в тайге. Но однажды случилось нечто, что изменило его жизнь навсегда.

Однажды утром Иван проснулся от звука какого-то шума снаружи. Он выглянул в окно и увидел огромного медведя, который рыскал вокруг его дома. Охотник знал, что этот медведь был необычным. Он был больше и сильнее любого другого медведя, которого Иван когда-либо видел.

Иван решил, что должен убить этого медведя, прежде чем тот нападет на него или его семью. Он взял свое ружье и вышел наружу. Медведь заметил Ивана и начал приближаться к нему. Иван выстрелил в медведя, но пуля только слегка ранила его.

Медведь бросился на Ивана, и началась жестокая борьба. Иван использовал все свои навыки и опыт, чтобы защитить себя. Но медведь был слишком сильным. В конце концов, медведь победил и убил Ивана.

После смерти Ивана жители деревни решили, что должны избавиться от этого опасного медведя. Они собрались вместе и начали охоту на медведя. Они использовали все свои знания и опыт, чтобы выследить и убить медведя.

Но несмотря на все их усилия, медведь оставался неуловимым. Он был слишком быстрым и умным, чтобы его можно было легко поймать. Наконец, жители деревни поняли, что им нужна помощь.

Они обратились к местному шаману, который предложил провести ритуал, чтобы призвать дух Ивана, чтобы помочь им убить медведя. Жители деревни согласились, и шаман провел ритуал.

Вскоре после этого, жители деревни заметили, что медведь стал менее активным. Они начали преследовать его и наконец загнали его в ловушку. Когда они приблизились к медведю, они увидели, что его тело начало исчезать. Вскоре медведь полностью исчез, оставив после себя только кровь и шерсть.

Жители деревни поняли, что дух Ивана помог им убить медведя. Они поблагодарили шамана и решили, что никогда больше не будут охотиться на медведей, так как поняли, что это был дух леса, и пришёл наказать их за многоубийства зверей. Они решили жить в мире с природой и всеми ее созданиями. Брать вмеру и благодарить за дары.

Однажды вечером мы с друзьями поехали в лес нам было по 15-16 лет я не верила в мистику и не думала что буду верить в её.но в тот день я сильно забыла про мистику…
-Саня ты дрова будешь нести!?а Настя что ты будешь готовить шашлычок ?!
Крикнула Ева .я была рада что наконец то пошла гулять с друзьями и ещё с начовкой.
У меня была бабушка неподалеку и если что то могли туда побежать туда бежать минут 5 а идти 10 моя лучшая подруга была с ней знакома .
Саша пошел нести дрова.Настя жарила шашлык.
Мы взяли с собой 5 палаток нас было 7.
Ничего не предпочитало беды как вдруг Саша как заорал мы бежали на крик мы видели что он бежит так как никогда не бегал только если осталась единственная булочка в сталовке.
Мы не успели…
Сашу мы потеряли из виду и не видели.потом пропала Лиза и Настя.
Я Костя Кира и Маша были последними кто остался в живых и не пропал.
Я говорила лучшей подруге что я не хочу потерять её.
Вдруг Костя пропал без шума и без крика.мы даже не заметили.
Кира сказала
-девочки побежали к бабушке Полины!
Мы побежали и..
Маша орала
девочкииииии!
Мы не услышали ..
Я и моя любимая подруга не пропали.
Бабушка нам поверила.