Долговязая соседка не унималась, развивая бурную огородную деятельность, поэтому вот уже неделю баба Нюра сидела в засаде, в которую сама себя и засадила. Не то что бы ей это нравилось, но приходилось, потому что она была профессиональным бдуном, или бдуньей, это кому как нравится. Бдила она из-за забора на улицу с утра до вечера и за всеми подряд, почти не прерываясь на просмотр телевизора. Конечно, деревенская улица – это вам не богемный бомонд и персонажи здесь не Джигурды с Волочковыми, но зато натурпродукт, в житейском, так сказать, естестве.
Взять, к примеру, Аську. Сидит цельными днями дома, на работу не ходит, на огороде не пашет, токма и действий у неё – по телефону трёкать, на крылечке курить да местных котов подкармливать. Обложилась по периметру участка пластиковыми тарелками с кормом – не дом, а минное поле – ни дать ни взять, старая дева! Так ведь и мужик у неё есть и дочка. Но те хоть на работу да в школу ходют, а Аська нет. Ленивица, тьфу! Небось, она бабы Нюриного Барсика извела своими кормами. Как есть отравила! Баба Нюра ей так и сказала, мол, убийца ты проклятая, Аська, выдай хоть тело убиенного тобою кота. А та только пальцем у виска покрутила – видать, гайки подтянула – окурок в жестянку бросила и в дом ушла. Чистая ведьма!
А вот у Лёльки сын дурачок. Как есть, дурачок! С детства был дурачком, дурачком и помрёт. Не свой смертью, ясен перец, с такими-то товарищами. Баба Нюра помнит времена, когда договязая соседкина дочь была маленькой и сидела вся в ветрянке на карантине. Гулять выпускали зелёного леопарда не дальше собственного двора, а чтоб не скучно было, вручили страдалице ножницы и неисчислимый урожай породистого чеснока. Как уж туда просочился сопливый Данька, и откуда он взял котёнка, не известно. Только через десять минут долговязая взвизгнула и заревела, а ещё через полсекунды, Данька выскочил за калитку и скрылся в неизвестном направлении. Швырнул, дурачок, котёнка в деваху, а у той руки чесноком заняты. Котёнок с перепугу когти-то и выпустил, притормозил, значит, об её бриллиантово-зелёную личину. Данька поначалу заржал, а когда увидел наливающиеся кровью царапины, перепугался, паршивец, и удрал. Только Лёлька его не наказала, его вообще не наказывали, а потому вырос он полный сюрпризов и внезапностей: то машину батину по синьке разобьёт, то деньги прогуляет, то детей на стороне наделает, а главное, тоже не работает. А куда его возьмут с незаконченной ПТУшкой? Всё это баба Нюра знала, но орать на повзрослевшего и раскабаневшего Даньку побаивалась. Всё же какой никакой мужик. А мужик, даже слабый, – это сила! А силу баба Нюра очень уважала, пусть и дурную, поэтому к соседям мужского пола обращалась вежливо.
Баба Нюра вздохнула, вспоминая былое. Были же засады так засады! Никаких Санта-Барбаров не надо! Тут тебе и розы в навозе, и богатые нифига не плачут, и рабыни Изауры на каждой фазенде. И женились, и разводились, и детей рожали – всё на виду. А теперь отгородились заборами да стенами, а посреди улицы лужа – ни дать ни взять крепостной ров! Не засада – тоска смертная.
Кто-й та? Баба Нюра метнулась на всполох нежно-розового. А-а-а, Верка невестку да внука выгуливает вдоль рва. Нос задрала, будто наследного принца в коляске везёт, а Полинка-то при ей, чиста светска львица! Грива белая ниже ягодного места и платье шёлково короткое, ляхи как раз для местной комарильи на прокорм! Ишь, вышагивают. Раут у них или рандеву – не поймёшь, в общем, ритуал вечернего моциона. Сейчас до дома дошкандыбачат, Верка с внуком дальше пойдут гулять, а Полинка сядет на вкопанную в землю покрышку, блонды свои блестючие по плечам размечет и с томным взором станет мужа с работы поджидать. И псина, ей под стать, тоже мелкая и блондинка, со двора выкатилась и к хозяйке на руки. Не собака, а срамота!
Вот прежде были собаки! Кобели цепные! Хозяйство сторожили – к дому можно было подойти, только предъявив имена-пароли-явки и обратившись к другу человека по имени и отчеству. Баба Нюра уважала псов даже больше, чем мужиков! А вот у энтих, долговязых, что напротив, собак отродясь не было. Потому никакого бабы Нюриного уважения они не снискали. Она даже в ночи экспроприационные рейды устраивала на соседский чеснок. А куды им столько? Против упырей что ль?! Сами виноваты, ибо неча без собаки жить.
А Полинку жалко. Такая красота в крепостных рвах погибает, чистая картина! А муж у неё, тьфу, плюгавенький, хрипатый! Дом – полная чаша, конечно, но вот сараюшку свою к баба Нюриному огороду они зря прилепили! Разум её возмущённый прям вскипел до белого пару. Пришлось супостатов децибелами брать. И ведь взяла. Снесли они сараюшку – уважили старость. Вот что значит правильный подход к людям.
О, врачиха на барбухайке к соседкиному дому прикатила! Никак плохо соседке-то? Да что-то быстро укатила. Небось, соседка придурает. На ней ещё пахать да пахать! За её ж всю жизнь муж всё делал, не то что за бабой Нюрой – у ней три мужика было, и все скоропостижно почили.
Комары, однако, повылазили. Пора бы из засады домой вертаться, там скоро передачи всякие начнутся про личную жизнь звёзд.
