— Стиг, ты чего? — Ведьма ухватила беловолосого за локоть. — Так нельзя. Ника из наших.

— Из каких наши? — Стиг яростно обернулся к Ведьме. — Все наши тут. Там, — он мотнул головой куда-то в сторону, — не наши. Ясно?

— Она мнемон. — Настаивала на своём Ведьма. — И ты...

— Что я…?

Стиг шагнул к Ведьме, нехорошо сузив глаза. Неповиновения он не собирался спускать.

— Если ты не поможешь ей, — Ведьма чуть отступила, глаза испуганные, но решительные, — память я снимать не буду.

— Ах, ты, — забывшись, Стиг ухватил девушку сильными пальцами за горло, сдавил, — перечить...

— Стиг, не тронь её.

С дерева шумно обрушился Леший.

— Чё, ты сказал?

Стиг отпустил Ведьму. Та упала на колени, задыхаясь и хрипя. Между ними тут же вклинился Леший.

— Забыл, из какого дерьма я тебя вытянул?

Леший поморщился.

— Мы не в кино Стиг. Не надо высоких слов. Ты меня в то дерьмо и втравил, а потом милостиво руку протянул. Но ты прав, без тебя я бы до сих пор на нарах парился. Только речь не о том. Не нравится тебе Фил, отлично. Накажем его. Но Ника ни при чём. Ей помочь надо .

— Хорошо, — Стиг улыбнулся и чуть развёл руки, показывая, что всё в порядке, — хочешь помочь – поможем.

Леший слегка расслабился и тут Стиг ударил. Жёстко и сильно. С правой руки в висок. Леший, не ожидая удара, пропустил его и как подкошенный рухнул на усыпанную сосновыми иглами землю.

Стиг прыгнул к начавшей отползать Ведьме.

— Вяжи его. — Рявкнул он Мегги.

— Слушай меня, сучка, — он опять ухватил Ведьму за горло, — откажешься доить этого урода, я твоего муженька продам Слону в Москву. Он его долго будет выжимать, по капельке, до самого донышка. А потом я и тебя тоже сдам.

За спиной лязгнули одеваемые наручники.

— Только попробуй, — захрипела в его руках Ведьма, — у тебя больше нет оператора.

Стиг чуть ослабил хватку.

— Твоя, правда, нет. Сейчас нет, но есть на примете один. Из команды Петровича, я его на жареном поймал. Да на таком, что его Петрович, если узнает, самолично задушит. В команде он пока не нужен. Пусть инфу сливает, тухленькую, правда, но всё же. Но если припрёт, тебя я им заменю.

— А если я сделаю, что ты хочешь?

— Сделаешь, отпущу вас.

— Врёшь.

— Может, вру, может, нет. Но если откажешься – продам. А так – шанс соскочить есть.

— Ладно. Но как ты перед Петровичем оправдываться будешь?

— Никак он об этом не знает, зуб даю. Иначе этот хрен ко мне бы не пришёл.

Стиг достал из кармана мобильный:

— Бульдог, видишь их?

— Да.

— Что они делают?

— Маньяк девку в покое оставил, к этому собрался. Я так думаю, скоро резать его начнёт. Берём?

— Нет. Планы поменялись. Ждите, пока он их не выпотрошит, потом берите. Только непопортите, товар уж больно ценный. Три кровятины, а. Представляешь, сколько бабосов поднимем?

— Понял. — В голосе Бульдога не слышалось и капли сомнения. — Я и сам так думал.

Стиг, пряча мобилу в карман, довольно усмехался.

Кай приехал раньше Фил, и до того, как подсосался Стиг с братвой. Осмотревшись, он занял удобную позицию за упавшим деревом.

А потом, когда трое парней перебрались на другую сторону недостроенного здания, скрытно подполз к месту, где расположился Стиг с оставшимися людьми. Тот, занятый наблюдением, не заметил его. Кай удобно устроился за густыми кустами шиповника и принялся внимательно смотреть и слушать.

Услышанное ему не понравилось. Падла эта беловолосая, таки решил и в лодку сесть, и рыбку съесть, и костью не подавиться.

А вот увиденному порадовался. Банда явно трещала по швам, и это было хорошо, легче будет заставить их сделать то, что ему надо.

Услышав последнее, сказанное Стигом, Кай понял: пора вмешаться. Он поправил лезвия во рту и перехватил поудобнее обрез.

— Здорова пацанва. — Кай вышел из укрытия, и для убедительности громко щёлкнул курками обреза. — Как гриться – не ждамши.

Стиг медленно обернулся, ожёг взглядом, зло и яростно, и процедил сквозь зубы:

— Тебе чего надо?

Кай чуть приподнял обрез и спокойно сказал:

— Мобилу достань и скомандуй своим отморозам, пусть берут похитителя сейчас, а Фила с Никой освобождают. Да смотри, не брякни лишнего. Порешу.

— А больше ничего не надо? — Ощерился Стиг, скосив глаза на Мегги.

Та, поймав его взгляд, вся подобралась и попыталась сунуть руку за отворот кожаной куртки, но не успела.

Кай улыбнулся, покачал головой и перевёл обрез на неё. Мегги замерла, не донеся руки до полы.

— Ты, девка, не дёргайся, а аккуратненько, двумя пальчиками достань то, что хотела достать, и брось в сторону. После встань в позу кальмара, спиной к дяде Каю.

Блондинка вытащила из-за пояса небольшой пистолет, отбросила его в сторону, но осталась стоять.

Кай вновь навёл обрез на Стига и рявкнул:

— Чего замерла, дура, падай раком на траву, жопой ко мне, и не шевелись.

Время уходило, а Стиг и не планировал доставать телефон.

— Ты не понял? Звони, падаль.

Но Стиг не успел, телефон в его руке зазвонил.

Кай кивнул:

— На громкую включай. Да лишнего не болтай, свинцом нашпигую.

— Да.

— Босс, этот хрен каким-то образом освободился. Сдаётся мне, он прикончит донора.

Кай непроизвольно перевёл взгляд на здание завода.

Алик с силой оттолкнул Нику, и та закачалась над утыканным острой арматурой провалом.

— Только попробуй, — истерично и зло бормотал он, подтаскивая к краю широкую и длинную доску, — только попробуй лишить меня триумфа. Ты не представляешь, что я тогда с ней сделаю, я буду мучить её неделю. Трахать и резать, резать и трахать, а после освежую, как свинячью тушу.

Услышав это, Ника всхлипнула и заплакала, тихо и отчаянно, а я заскрипел зубами.

Алик задыхался, доска была тяжёлая, и он всё никак не мог перекинуть её через провал. Наконец, ему удалось поставить её на попа и уронить на мою сторону. Доска глухо стукнула, подпрыгнула и замерла, придавленная его ногой.

— Спиной, повернись ко мне спиной!

Я послушно выполнил его указание, едва не разорвав стяжки.

За спиной я слышал сопение и шорох, когда он перелазил провал. Слышал, как он ругается и грозит.

Я напрягся, чуть шевельнув запястьями, рвя надрезанные стяжки. Вот теперь, я был готов сжать пальцы на его горле. Наконец, я услышал шлёпанье подошв по бетону. Вот он – момент истины.

Давай ещё шаг, один маленький шажок. Чтобы я смог крутануться и подсечь ноги. Алик сделал его, но не так, как я ожидал. Он зашёл сбоку. Бесшумно, словно и не шлёпал только что ногами, словно неповоротливый бегемот. Это было неожиданно, но не смертельно.

Холодное лезвие коснулось моей щеки, царапнуло кожу, оставляя кровавый след. Он наклонился, хрипло дыша мне в ухо и обдавая запахом гнили и страха.

О да! Даже сейчас, когда я, беспомощный, как он думал, сидел перед ним, он всё равно боялся меня.

Нож прошёлся по щеке, оставляя второй порез. Кольнул меня в подбородок и отодвинулся.

Вот теперь пора.

Я перехватил его руку с ножом, чувствуя под пальцами неприятно липкую и холодную кожу запястья, и развернулся вставая. И вот мы лицом к лицу.

— Привет. — Я улыбнулся. — Заново покалякаем, а?

Я смотрел в его глаза. Видя, как ярость и жажда убийства, сменяются ужасом и паникой. Как они наполняются слезами бессилия и шока, от того, как легко его роль изменилась от хозяина положения до жертвы.

Пальцы сжались в кулак, готовый крушить человеческую плоть. Я чуть отвёл руку для удара, и тут, где-то рядом, в лесу, грохнул выстрел, а за ним второй.

От неожиданности я чуть ослабил хватку на его руке, пытаясь понять, что происходит. Кто стреляет, Кай, Стиг?

Кай отвлёкся, на секунду отведя взгляд от Стига, и тому этого хватило. Телефон, словно снаряд, выпущенный из пушки, устремился в лицо Каю. А Стиг, уходя с траектории выстрела, рыбкой нырнул старому уголку в ноги, крича вовсё горло:

— Пень, Клёст, парня с девкой валите. Бульдог, ко мне.

Кай был стар, хоть и выглядел моложе своего возраста, и по скорости реакции мог обогнать любого своего сверстника, всё-таки работа мнемона, в частности, ходока, давала определённые преимущества, но...

Но Стиг был молод и дьявольски быстр. И он тоже был мнемоном, со своими способностями, и поэтому Кай не успел.

Его выстрел ушёл в молоко, картечь вместо человеческого тела впустую разорвала темнеющее небо. Кай резко опустил обрез, надеясь вторым выстрелом попасть в спину быстро приближающегося Стига, но беловолосый подбил срезанные до самого ложа стволы вверх, и второй выстрел пропал даром. Почти даром.

Картечь рванула куртку на боку и груди, быстро поднявшейся и почти развернувшейся Мегги. Блондинку бросило на землю, и ночной лес огласился криком боли и страха.

Я растерялся, а вот этот недоносок – нет.

Он ударил, как женщина, защищающаяся от насильника – растопыренными пальцами в лицо. Я отшатнулся, уходя от удара, но полностью избежать его не смог. Пальцы Алика прошлись по глазам, ослепляя меня. Глаза неприятно дёрнуло болью, и они моментально наполнились слезами. Отшагивая, я вскинул ладонь к лицу. И он вырвал руку из моей хватки.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Я услышал, как Алик, вереща от ужаса и грохоча перекинутой через провал доской, убегает.

Бл..! Бл..! Бл..! И ещё раз бл..!

Алик рванул не вниз по лестнице, а к Нике. Не раздумывая, едва видя пространство перед собой, я кинулся следом. Я догнал его, когда он перебежал на ту сторону, и ухватил за воротник рубашки. Алик крутанулся, воротник затрещал и остался в моих пальцах. Мы снова оказались лицом к лицу. Он был одного со мной роста, худой, но не тощий, и если бы не искажённое в гримасе ужаса и безумия лицо, его можно было назвать симпатичным. Прямой нос, пухлые губы, светло-серые глаза. Мы замерли. Он на бетонном полу, я на шаткой доске, а между нами в трясущейся руке дрожал нож.

Я прыгнул, сбивая лезвие внутрь и в сторону. Алик отшатнулся и пнул меня в живот, недостаточно сильно, чтобы свалить меня, но достаточно, чтобы я отступил на полшага назад. Доска под ногой дрогнула и поехала вниз, ещё секунда – и я окажусь насажанным на ржавые колья арматуры. Отчаянный прыжок, грохот свалившейся доски за спиной и кривое лезвие, накрытое моей ладонью. Острая боль, горячая кровь, удар. Мой кулак подбил руку Алика и отсушил бицепс. Алик вскрикнул и выпустил нож, оставшийся в моём кулаке.

Ещё удар, на этот раз в грудь, лишивший противника воздуха. Алик грузно упал на колени, судорожно разевая рот в попытке вздохнуть.

— Ника, это я, всё в норме.

Я бросил взгляд на раскачивающуюся девушку.

— Я...

Я не успел договорить, мне на плечи обрушилось тяжёлое, хрипло дышащее тело.

Плечо, жёсткое, как кровельная балка, ударило в грудь, дыхание со свистом покинуло лёгкие, ноги подхватили сильные руки, и Кай упал на спину. Сверху тяжело обрушился Стиг, окончательно сбивая дыхание.

— Что, сука?

Пальцы сомкнулись на горле Кая, а колено упёрлось в живот, безжалостно и беспощадно. Того гляди проткнёт, размазав внутренности по земле.

— Давно я хотел тебя кончить, да всё случая не было. — Беловолосый хрипел в лицо, брызгая слюной и обдавая гнилостно-мятным дыханием.

Кай выпустил разряженный обрез и сделал попытку оторвать пальцы от своего горла. Бесполезно, это было, всё равно что пытаться разогнуть гвозди сотки. Мир в глазах начал меркнуть, дыхания не хватало, пара секунд – и он отрубится. Кай попытался прижать подбородок, чтобы чуть-чуть ослабить хватку, но только порезался о спрятанные за губой половинки лезвия. Рот тут же наполнился кровью.

Левой рукой Кай цеплялся за руку Стига, правой нащупывая заветное шило в кармане. Большой палец скинул шарик. Шило, направленное неверной рукой, почти нашло человеческую плоть, но Стиг и тут опередил. Он перехватил руку, когда сведённый почти в ноль кончик шила уже нащупывал его печень.

Пальцы беловолосого, не хуже слесарных тисков стиснули кисть, давя и выкручивая.

Но эта заминка дала возможность Каю глотнуть воздуха. Вот он – момент, для оружия последнего шанса. Кай плюнул. Вместе с кровавыми брызгами в лицо Стига полетела отточенная половинка бритвы.

Кай целился в глаз, вернее, он никуда не целил, глаза, затянутые пеленой удушья, почти ничего не видели, но надеялся и...

И промазал, сказалось отсутствие практики, подобными штуками он не баловался лет пятнадцать, половинка лезвия плашмя и бесполезно ударилась о подбородок Стига. Но он отшатнулся, ослабляя нажим на горло и давая сделать Каю ещё один, пусть маленький, но такой живительный глоток воздуха. В голове чуть прояснилось. Кай передвинул оставшуюся половинку бритвы из-за губы, снова порезавшись, и сжал его зубами. Больше никаких плевков. Он отпустил руку Стига, и, ухватив за конский хвост на голове, рванул на себя. Одновременно с этим подаваясь вперёд, и мотнул головой. Бритва полоснула Стига по лицу, пройдясь по правой щеке и носу.

Беловолосый вскрикнул от боли и выпустил руку Кая. Вот теперь шило не сплоховало и нашло бок. Нашло раз, второй, третий.

Стиг взревел и скатился с Кая, зажимая проколотый бок.

— Ты, сука... — Он посмотрел на окровавленную ладонь и боком завалился на траву.

— Ага, — ещё более сипло, чем обычно, прохрипел Кай, — я убил тебя.

Он сел и откашлялся, горло саднило, в боку, на который довило колено Стига, болело так сильно, словно это не он, а ему вогнали перо в ливер.

За спиной раздался топот ног и хруст ломающихся веток. Похоже, к Стигу на всех порах неслось подкрепление, надо поторапливаться. Кай, кряхтя и ругаясь, поднялся, подобрал обрез, тот ходил ходуном в его руках, с трудом переломил и вытряс гильзы. Трясущимися руками выцарапал из кармана два снаряжённых картечью патрона, вставил в казённики. Он сложил обрез в тот момент, когда на поляну, проломив кусты, выскочил Бульдог, сжимающий в руках бейсбольную биту.

А ведь и вправду похож, – машинально подумал Кай, вскидывая обрез, – низкий лоб, маленькие глазки, приплюснутый нос над выступающей вперёд челюстью.

Сипло каркнул:

— Стоять, братуха.

Парень тормознул, когда до Кая оставалось метра три, не больше.

— Разворачивайся и вали отсюда на всех порах, пока рядом со своим хозяином не лёг. Понял, пёс?

Бульдог смерил Кая бесстрастным взглядом, прикидывая шансы.

— Даже и не думай, у меня картечь в стволах, жахну дуплетом, кишки с верхушек сосен собирать будешь.

Бульдог начал медленно пятиться.

— Стой, — скомандовал Кай, — из города вали, останешься – не жить тебе. Понял?

Бульдог кивнул и скрылся в кустах.

Кай глянул на скорчившегося Стига. Этот был холодный.

Подошёл к тихо скулящей Мегги, наклонился над ней, перевернул на спину и осмотрел рану. Блондинке повезло, картечь задела её краем, основной заряд прошёл мимо.

— Не ной, толстомясая, тебе только шкуру попортило, жить будешь.

Он обернулся к Ведьме. Та, обняв Лешего за плечи, с испугом смотрела на Кая.

— Парнягу своего забирай, и валите, к вам претензий нет. И эту, не забудьте, — он кивнул на Мегги, — подлечите, только в больничку не обращайтесь, и пусть из города валит.

Ведьма облегчённо и обрадованно закивала, кинулась к Мегги и зашарила, пачкаясь в крови, по карманам, в поисках ключа от наручников.

Кай, не дожидаясь, пока они уйдут, тяжело побежал к заводу.

Удар бросил меня на колени. На спину давило тяжелое тело, горло сжала жесткая рука, а в левый бок, словно кто гвозди начал заколачивать.

— А-а-а, — я вцепился в толстое запястье и прижал локоть к корпусу, чтобы хоть как-то сблокировать удары.

Боец Стига, судя по вони дешевого дезодоранта, Пень, переключился на мою голову. Удар в висок, второй. Еще один, и я отключусь.

Я наугад, ткнул зажатым в кулаке лезвием, попал. Противник захрипел, ослабляя захват. Я выпустил нож, и резко выпрямившись, ухватил освободившейся рукой, скользкий кожаный воротник. Рванул за ворот и за руку, сжимающую мне горло, и согнулся в поясе, почти касаясь лбом пола. Боец Стига перелетел через меня и, выпустив мою шею, глухо впечатался в пол. Я добавил сверху локтем, попал в переносицу, под рукой хрустнуло и в лицо брызнуло теплым. Пень захрипел и обмяк. Не в силах остановится, ударил его еще несколько раз. Я сидел, тяжело дыша и опираясь о грудь противника.

Отдышавшись, я осмотрелся. В сгущающихся сумерках разглядел, Ника, каким-то чудом стянув повязку, смотрит на меня громадой распахнутых глаз. Слезы, не переставая, текли по ее щекам.

Я улыбнулся:

— Все, малыш, все. Я сейчас тебя освобо...

— Фил, берегись.

В серо-зеленом омуте мелькнул ужас. Я, не раздумывая, кувыркнулся вперед. Над головой что-то свистнуло, и с хрустом и чавканьем ударило в то место, где я только что находился. Пню не повезло, судя по звуку, удар пришелся ему по голове. Я прокатился по распростершемуся передо мной телу, и, крутанувшись на опорной ноге, развернулся к новому противнику лицом.

— Ну что, птица сизая, добил дружбана? — Я выдавил из себя смешок, раскачивая противника.

— Сука!

Клест рванул на меня, занося биту для удара. В темноте не рассчитав, он споткнулся об откинутую руку Пня, и вместо того чтобы ударить, неловко взмахнул оружием. Воспользовавшись заминкой, я прыгнул к Клесту. Сбив биту вниз, я плечом, словно американский футболист, ударил противника в грудь. Руки скользнули по коже штанин, подхватывая Клеста под колени. Я крякнул и, вздернув ноги вверх, уронил его на бетон. Упав сверху, боднул противника в переносицу и, добавив локтем в челюсть, уселся ему на грудь. Воротник кожаной куртки заскрипел под моими пальцами, когда я, приподняв Клеста, уже обмякшего и почти не сопротивляющегося, пару раз приложил затылком об пол.

Подобрав нож, и раскачав веревку, я притянул Нику к себе.

— Всё, малыш, всё. — Бессвязно бормотал я, перепиливая трос.

Китайская дрянь кое-как перерезала трос, и я принялся целовать заплаканные глаза Ники.

Кай ковылял к заводу перекосившись на левую сторону, бок здорово болел, и вполголоса ругался. Пугая Бульдога, он забыл взвести курки обреза. Ружье, из которого он давным-давно сманстрячил обрез, было старым, без самовзвода. Хорош он был бы, с не стреляющей пушкой, если бы этот бычара не испугался и кинулся на него.

В сгущающихся сумерках, со стороны завода, из кустов облепивших недостроенную стену, наперерез Каю метнулась тень.

— Стоять. — Курки, звонко щелкнув, встали в боевое положение.

Тень, не добежав до Кая каких-то пары шагов, замерла. Кай разглядел, что это был молодой парень, с всклокоченными волосами, и вытаращенными от страха глазами.

— Ты лучше не шевелись, паря, а то дядя Кай с перепугу саданет с двух стволов, мозги с травы соскребать придется.

— Не стреляйте, пожалуйста, — парнишка молитвенно сложил руки на груди, — я тут с речки возвращался, слышу выстрелы, крики, испугался... вот...

Голос его дрожал от готовых пролиться слез.

— Тихо, тихо, — Кай, чуть приподняв подбородок, втянул ноздрями воздух.

Пахло от парня не так, как должно пахнуть от перепуганного выстрелами мальчишки: ужасом, паникой и желанием убраться подальше. Нет, от него, конечно, пахло страхом, но этот страх перебивался желчным запахом безумия, ярости и почти отчаянной обиды от неудавшегося замысла.

— Ты аккуратненько так, ложись на землю, и не шевелись, ладно?

Парень пустил слезу и захныкал, не подумав выполнить приказа:

— Дяденька, отпусти меня домой, мне страшно.

Сквозь влажный блеск глаз, Кай разглядел ярость, пробившуюся с самого дна, а в тоне помимо плаксивости отчетливо сквозило бешенство.

— Ты еще скажи, мамка беспокоиться будет. — Кай ласково улыбнулся, а после рявкнул. — Харей в землю и ни шикни, и даже пердеть не вздумай.

Он не сводил парнишки взгляда, пока тот не улегся на траву лицом вниз, а после крикнул:

— Фил, Фил, это я Кай, слышишь меня?

Со стороны завода не донеслось ни звука. Сердце Кая нехорошо сжалось.

— Фил, слышишь? Кричит кто-то.

Ника плакала и смеялась, пока я растирал её занемевшие руки и ноги, и все пытаясь обнять и поцеловать меня.

Я приподнял голову, вслушиваясь в ночную тишину.

— Фил... Фил...

Донеслось из-за стены, со стороны леса.

— Это Кай. Идти сможешь?

Я помог Нике подняться. Она покачнулась и утвердилась на ногах. Я отпустил её руку, и она попыталась сделать пару шагов. Нетвёрдо, но ей это удалось.

Я подошёл к пролому в стене, и, выглянув наружу, крикнул в темноту леса:

— Кай, Кай, у нас всё в норме. Ты как?

— Более или менее. Я тут субчика одного прижучил. Он вам нужен?

— Не отпускай его, мы идём.

— Хо... Бл...ь!

От крика боль в боку, почти утихшая, вновь вгрызлась во внутренности. Не спуская взгляда с лежащего парня, Кай поморщился, и, отпустив ложе обреза, прижал ладонь к животу – так было легче.

Услышав крик Фила, Кай облегчённо вздохнул и допустил ту же ошибку, что и со Стигом. Он отвёл взгляд от лежащего парня и посмотрел на темнеющую громаду недостроенного завода. Рука, уставшая держать тяжёлый обрез, опустилась, и стволы вместо спины уставились в землю.

Алик, чутко ловивший каждое движение Кая, кинулся на него. Он плечом ударил в раненый бок, Кай закричал от боли и чуть не выронил обрез, свалил его на землю и испуганным зайцем кинулся к спасительным зарослям.

— Фил, он уходит!

Пересилив боль, Кай поднял обрез, ходившие ходуном стволы поймали спину убегающего парня. Ещё пара секунд, и этот упырь скроется в лесу.

Я услышал сдавленный крик боли и вопль Кая.

— Фил, он уходит!

Мне очень хотелось самолично скрутить башку этому сучку, но я не колебался ни секунды, принимая решение:

— Вали его, Кай, вали!

Из темноты леса сухо треснул сдвоенный ружейный выстрел.

Я подскочил к Нике:

— Малыш, сил хватит спуститься по верёвке?

Она неуверенно кивнула.

— Я спущусь первым, ты следом. Внизу я тебя подстрахую. Справишься?

Ника подвигала плечами и кивнула уже более уверенно:

— Постараюсь. Только ты тоже постарайся меня поймать, если я сорвусь. — Она слабо улыбнулась.

— В этом не сомневайся.

Я прикоснулся к её щеке губами, и, подёргав верёвку, начал спускаться. Через несколько секунд я стоял под проломом и махал Нике рукой:

— Давай, это не сложно.

Ника спускалась медленно и осторожно, в самом низу, когда до земли оставалось метра полтора, я подхватил её на руки и так, прижав к себе, направился к Каю.

Старый уголок, скособочившись, сидел на смятой траве, баюкая в руках здоровенный обрез. Я поставил Нику на землю и, склонившись над ним, прикоснулся к плечу.

— Ты как?

— Ты знаешь, но, мне кажется, я стал слишком старым для таких передряг. — Кряхтя, он поднялся, оттолкнув протянутую ему руку. — Но, кажется, порох в пороховницах остался.

Взглянул на меня, он добавил:

— Только про ягоды не надо шутить.

Я кивнул соглашаясь:

— Этот ушёл?

— От дяди Кая ещё никто не уходил.

Он мотнул головой в сторону леса:

— Там он.

Только теперь я разглядел в высокой траве неподвижно лежащее тело.

— Стиг?

— Холодный. Бульдога, Лешего и девок я отпустил.

— У меня там тоже один труп – Пень.

— Ты его?

— Нет, Клёст постарался, по ошибке. Хотел меня, получилось его.

— А Клёст где?

Я пожал плечами:

— Я его вырубил. Если не дурак, когда очнётся, слиняет, куда подальше.

— Дела. — Протянул Кай, задумчиво глядя на замершее тело Алика. — Что делать будем?

Я обнял Нику за плечи, чувствуя, как она дрожит.

— Всё, малыш, всё кончилось.

Она отчаянно замотала головой, теснее прижимаясь ко мне:

— Как же так, Фил, столько мёртвых, как это произошло? Почему?

Я не успел ответить, за меня это сделал Кай:

— Это жизнь, девочка, а там, где жизнь, всегда смерть. Стиг с бандой всегда по краю ходил. Рано или поздно его бы шлёпнули. Не мы, так другие. Я, собственно, этого и не планировал, он первый из меня труп решил сделать, просто не повезло ему, на моей стороне удача была. Этот ваш, маньяк, я уж не знаю подробностей, но если он девку порешил, тебя, Ника, похитил, и поиздеваться решил... Фила на перо посадить задумал, то туда ему и дорога. Так, я думаю.

— Я понимаю, но...

Ника заплакала: тихо, жалобно и отчаянно.

Я гладил её по голове, и ничего не говорил, пусть поплачется, легче будет.

Я повернулся к Каю:

— Следы заметать надо, и... Петровичу звонить.

— Думаешь, стоит?

— Не знаю, но делать что-то надо. Так это, оставлять нельзя.

Я кивнул Каю на Нику. Он всё понял, подошёл, погладил её по плечам и что-то зашептал на ухо.

Я высвободился из её рук:

— Ника, с Каем иди, он тебя в машину отведёт.

завтра будет финал...