Нервные состояния (3)
Продолжаем знакомиться с книгой Уильяма Дэвиса "Нервные состояния".
Все части сложены здесь.
Коротко для ЛЛ: военная тема пропитывает гражданскую жизнь. А на войне главное - быстрота информации, неважно, всё ли верно. И чтобы боевой дух был. Весьма похоже на современную политику. И на бизнес, живущий по либеральным рыночным законам, где выживает сильнейший.
В 2013 году начальник Генштаба ВС России Валерий Герасимов прочитал доклад на тему гибридных войн. Обращаясь к опыту Арабской весны, Герасимов указал на размывание состояния между миром и войной. На Западе доклад приняли за формулирование российской современной стратегии и назвали Доктриной Герасимова.
В самом деле, трудно отличить современный мир от войны. Военные действия требуют знаний, и эти знания отличаются от "мирных". В войне главное - победить, а не прийти к согласию. Чтобы этого добиться, нужно доставить необходимую информацию в нужные время и место. А также позаботиться, чтобы не было перехвата. Важную роль играют эмоции. Участие в бою требует агрессии, солидарности и веры в своё превосходство, а также расчеловечивания врага. Когда размывается грань между миром и войной, "боевые" эмоции проникают в общество. При этом не только теряется уважение к правде, но и правда сама становится политическим вопросом. Это усиливает несогласие и конфликты.
Современные войны опираются на мобилизацию масс. Первым этим стал заниматься Наполеон. Но он был практиком. Теорию создал его наблюдатель, Карл фон Клаузевиц. Этот прусский офицер сразу оценил огромную силу призывной армии, особенно когда она пропитана национальным духом. Наполеон уделял большое внимание не только баталиям, но и уничтожению вражеских коммуникаций и путей снабжения. Он был не только генералом, но и политиком. Размышляя над этим, Клаузевиц сформулировал самый известный свой тезис:
Война есть продолжение политики иными средствами.
Сегодня идеи Клаузевица живее всех живых. Военная тематика пропитывает гражданские культуру и политику. Война ведётся с террором, с наркотиками, в реальном мире и в киберпространстве. Публичная и экономические сферы всё больше организуются вокруг принципов конфликта, атаки и обороны. Информация в войну чрезвычайно важна. Её трудно получить и ей же рискованно доверять. Потому часто важнее скорость, чем точность. В таких условиях отношение к науке и экспертам в обществе меняется. Старый добрый идеал научного прогресса и требования военного времени оказываются в конфликте. Современная наука развивалась в связке с журналами, практиками цитирования и экспертными оценками. Уберём всё это - и получим уже что-то похожее на конспирологию.
По Клаузевицу, исход войны определяют три главных фактора: управление, военный элемент, а также эмоции. Чтобы физически разрушить врага, необходимо пропитать своих определённым эмоциональным духом. Ещё Наполеон говорил, что неважно то, что верно. А верно то, что у людей в головах. По мере роста деструктивного потенциала войны выросла и роль морального духа. Есть одна эмоция, которая, согласно Клаузевицу, может быть преобразована в военный ресурс: ненависть. Она появляется не после славных побед, а после разрушительных поражений. Потери формируют нашу идентичность и "печальное чувство ностальгии". Карл жаловался, что миролюбивые страны - это те, кто уже добились триумфа, и в этом - их слабость.
Скорость информации важна и в бизнесе. Там, где знание предоставляет конкурентное преимущество, научный идеал касательно общественного согласия по поводу фактов испаряется. В результате каждый накапливает и эксплуатирует свои собственные факты. Работать надо быстро и целенаправленно. Всё - по канонам свободного рынка. Который получил обоснование трудами австрийской школы экономистов.
Людвиг фон Мизес, а также его последователи питали глубокую антипатию к социалистическим идеям. Мизес даже до определённого времени видел фашизм допустимым средством для сопротивления красной угрозе. Он воспевал свободный рынок за его скорость и чувствительность, что приводит к тому, что каждый товар получает свою справедливую цену. Потому рыночная экономика работает лучше, чем плановая. Она быстрее реагирует на ситуацию. При ней плохие стратегии и технологии быстро банкротятся. Выживает сильнейший, как по Дарвину. Главное для предпринимателя - вовремя оценить, почувствовать и предсказать. То есть иметь правильную и своевременную информацию.
Ученик Мизеса Хайек развил эту идею. Информация, дающая конкурентное преимущество, должна признаваться как частная собственность. Иначе конкурентная игра предпринимательского капитализма не может продолжаться. Тот, кто пытается установить консенсус по поводу фактов, рискует впасть в социализм. Хотите узнать правду? Не обращайтесь к экспертам, а сами собирайте факты: говорите с людьми, предпринимателями, менеджерами. Нечего полагаться на конкретных учёных, нужно смотреть на всю систему, в которой научные концепции сталкиваются друг с другом. Для интеллектуалов либеральной школы, которые считали публичное знание социализмом, имело смысл создание частных сетей с политическими дискуссиями. Коммерческие университеты, частные мозговые центры и прочие консультанты разбивают "интеллектуальный картель экспертов", создавая нечто вроде рынка знаний.
Казалось бы, неплохая идея. Пусть правда пробивает себе дорогу, а лженаука окажется опровергнута. Проблема в том, что это стоит слишком много времени. Более того. Укоренение либеральных идей в экономике сопровождалось снижением потребности в центральных экспертных инстанциях. Но можно идти дальше и сказать, что не только эксперты не нужны, но и сама истина. Рынок - вот истина. Он всё разрулит. А государство - пусть лишь создаёт условия для честной конкуренции. При этом разум остаётся на обочине. Что рулит? Эмоции.
Задача человека - просто делать выбор. Он не должен быть основан на рациональности или каком-то объективном знании. По Хайеку выбор движим эмоциями и импульсом, а что правда, что ложь - рынок решит. Фактов нет, есть тренды и чувства. Путь университетов в век фактов реального времени - реагировать на изменчивый мир, а не искать причины, глядя в корень происходящего. Апофеозом звучит мнение Хайека:
Знание и неведение - относительны.
Проблема в том, что этот радикальный интеллектуальный эгалитаризм не имеет ничего общего с равноправием. Идеология свободного рынка организующим принципом общества делает социал-дарвинизм. Это приводит к раскручивании спирали неравенства. С перспективы либертарианства единственное социальное разделение, что имеет значение - это пропасть между узким меньшинством предпринимателей-визионеров и миллионами подконтрольных им тел. Сегодня влиятельные семьи и частные компании добились неслыханной концентрации богатства, встав в один ряд с акционерным и государственным капиталом. Жизнь в этом дарвиновом мире дискомфортна для всех, включая победителей. Sic transit gloria mundi - это знал и Наполеон. Боязнь смерти вынуждает их накапливать всё больше и больше. Психология...
Окончательным пунктом назначения австрийской идеологии является система, которая уничтожит рынок. Частные империи будут сражаться друг с другом, используя атрибуты, которые присущи не бизнесу, но государствам. Они уже сегодня летают в космос, регулируют рынки и ведут разведку. Новые участники входят в борьбу за право стать олигархами-императорами. Эпицентром борьбы за власть становится Силиконовая долина. О ней - в заключительной части.
-----------------------------
Типичный западный подход. Напридумывать самых разношёрстных причин, которые могут объяснить снижение доверия к науке - и набросать всё в кучу. Это плохо укладывается в голове. При всей весомости доводов всё же остаётся вопрос: Клаузевиц, Мизес и Хайек уже давно в могиле, а доверие к науке упало только в третьем тысячелетии. Что же мешало ему падать раньше?
