Безморальная сказка
Много разных сказок я рассказывала, на свой лад да на альтернативный. Вот вам ещё одна.
Жил да был на свете мужичок, невзрачный такой, облезлый, точно линялый заяц, но, падла, везучий. Коротать бы ему век в барачной однушке с клопами и видом на ракитовый кусток, если бы одинокая тётка по отцовской линии скоропостижно не почила в бозе и не оставила ему наследства в виде шикарной квартиры в центре города Лесовска Сказкинской области Небылициного края. Вот тут-то и началась наша история...
Квартира есть, мужичок есть, значит, и ля фам должна появиться. Откуда? Да оттуда, из соседнего барака с видом на калиновый мосток. Явилась рыжая поростипома к за... к мужику под самую весну, когда сердце трепещет и стремится к амурам, и говорит:
— Любезный бывший сосед, совсем у меня в бараке плохо стало. Крыша течёт, а сердце от тоски по Вам ноет. Или крышу залатать помогите, или сердце моё девичье успокойте, – хвостом перед ним крутит, кудрями крашеными трясёт – завлекает, значится.
Облезлый отродясь внимания от женщин, окромя мамки, не видал, а уж такой роскошной фактуры тем более. В общем, потёк наш мужичок, как ледяная избёнка под весенним солнышком.
— Зачем же вам, любезная соседка, так страдать? – говорит. – Пока мы Вашу фатеру ремонту подвергать будем, можете у меня пожить. Всё равно мне в четырёх комнатах одному грустно.
Вот так бестия и осталась погостить, а там уж и, глядь, хозяйкой заделалась. Только в один прекрасный день пришли три амбала в пинджаках, сунули мужичку бумажку под нос, мол, фатера теперь не ваша, а гражданки Лисицыной Лизаветы Патрикеевны, и выгнали его на улицу в чём мать на свет произвела. Погоревал облезлый, погоревал, да и пошёл... нет, не в барак (комнатушку свою он давно продал), а под калиновый мосток, лёг на травку под ракитовый кусток да горько заплакал.
Тут как тут компания заезжих "музыкантов": один палатый, как псина; другой здоровенный, как медведь; третий – что бычара, в цепях да наколках, чистый гопник; четвёртый вообще на петуха похож, прости господи, так и льнёт к патлатому.
— Эй, облезлый! – рявкнул медведеобразный. – Ты чего тут разлёгся, как собака на Плющихе?
— Это наша полянка, и мы её косим! – дал петуха "петух".
— Проваливай! – тявкнул патлатый. – А не то по щам получишь!
— Му-у-у, – промычал бычара и копытом своим мужичка под бок пнул.
А тот ничего. Поднял глаза полные вселенской скорби на великолепную четвёрку и говорит:
— Лучше убейте меня, господа бандиты, бомжа несчастного! Мне и так жизнь не в радость, – и рубашку на груди порвал. От зрелища груди "музыкантам" совсем грустно сделалось.
— Чё у тя, мужик? – спрашивают.
Тот им всё и расписал: и про барак, и про наследство, и про чёрных риэлтеров, и про любовь свою поруганную.
Посовещались "апостолы", жалко им стало облезлого, и решили взять его в свою банду "музыкантов". Будет, ежели что, по барабану стучать. А квартира? С квартирой всё сложно. Есть вопросы, которые так просто не порешаешь. Впрочем, рыжая-то тоже долго в ей не прожила. Свои же подлюку ментам и сдали, волки позорные, потому как гражданка Лисицина Л.П. крысой оказалась и в общак свои лапки запустила.
Вот такая сказочка. А в чём мораль, спросите? Мораль сами ищите. Вон она, под ракитовым кустом, под калиновым мостом.