Я-САЙМОН
Я-САЙМОН. Продолжение.
Гроза и ливень одни из самых страшных воспоминаний уличной жизни, они несут животный страх, с которым я не могу справиться, нет укрытия и от него не убежишь, сердце выскакивает из груди и сбивается дыхание. Сейчас холодные струи не бьют по спине, но страшно барабанят по окну, я начинаю метаться по дому каждый раз, папа с мамой успокаивают, но паника сильней меня. Закрыты и зашторены окна, включен свет, но страшно все равно. Бежать… нужно бежать!!! В какой-то момент забежал в ванную и прыгнул в кабину. Ну вот же, вот мое укрытие!!! Просидел там всю грозу. Оказывается, что кабина совсем не страшная, а очень даже наоборот, ведь она спасла от грозы! Это открытие потрясло меня! Больше я ее не боялся, папе с мамой не нужно было затаскивать меня на руках, чтобы помыть, а в жару прохладный душ приносил настоящее удовольствие! После водных процедур меня вытирали насухо, открывали дверь и я прямиком направлялся в сторону контейнера, где хранились мои лакомства. Смотрите, какой я хороший мальчик, а хорошему мальчику за хорошее поведение что полагается?! То-то же! Я вообще очень люблю поесть, никогда не откажусь от кусочка чего-нибудь вкусного. Вот мама смотрит кино с тарелкой фруктов, а там мои любимые бананы и черешня, но… Нет-нет, я же не какая-то невоспитанная собака, даже в мыслях не было вымогательством заниматься, просто посижу рядом и даже отвернусь. Легкий взгляд через плечо: простите, вы все еще едите эту прекрасную, зрелую ягоду, нет-нет, я не смотрю… А она правда сладкая? Нет, ну что я безвольный какой… А банан? Мама смеется, все, теперь можно, теперь она мне все отдаст!
Друзья, у меня много друзей, встречая их на прогулке, приветливо машу хвостом и замираю, обмен приветствиями, согласно принципам дипломатии (мама говорит, что я «Лавров собачьего мира», если честно, не знаю кто это, но очень горжусь), теперь можно заняться важными собачьими делами или поиграть. Иногда малыши боятся, что я такой большой. Так было и с нашим соседом. Встречаясь во дворе, начинал бегать кругами, но не подходил. Тогда я лег: смотри, не такой уж я огромный, не бойся, подойди ближе. Барьер рухнул, было столько радости!
Жаль, что не все так добры и приветливы при встрече. Как-то зимой нам навстречу выбежала стая собак, это была не их территория, но их было много. Те, что поменьше, окружили меня и стали облаивать. Вожак со свитой остановились на расстоянии. Каждый из них был крупней меня, шансов не было, но позади меня стояла мама. Я замер… замер, как закрученная до упора пружина, готовая выстрелить в любую секунду, хвост трубой, уши улавливают малейшие движения. Мелочь наглела, пытаясь спровоцировать на драку, я смотрел на вожака. Не знаю, сколько прошло времени, вожак со свитой свернули с тропинки на дорогу и пошли прочь. Перед поворотом он вдруг оглянулся и утробно рыкнул, орущая свора тут же потеряла всякий интерес и послушно засеменила вдогонку. Как только последний хвост исчез за поворотом, я поспешил к маме: ну-ну, чего ты, все же хорошо, все хорошо, ведь Я-ЗАЩИТНИК!
Очередной поход в клинику растревожил маму, меня тщательно осмотрели, перебирая шерсть, долго ощупывали, отдали поводок папе и отправили на улицу. Мама вышла попозже с какими-то бумажками. Утром меня оставили без завтрака, собрали вещи и поехали на машине. Как же я это не люблю, в животе все переворачивается и просится наружу. Приехав, попадаем в такой же дом, только побольше, некоторые люди мне знакомы. В какой-то момент мама отдает поводок в чужие руки. Чегооо?! Ну уж нет! Я без мамы никуда не пойду! Они переговариваются, дальше я иду с мамой. В кабинете дал лапу, куда воткнули иглу и забинтовали ее. Мама меня целует, обнимает и выходит за дверь, мне не страшно, ведь она рядом и ждёт меня. Спокойно даю сделать укол и засыпаю. Их было две, спустя год мы так же поехали на вторую операцию, все повторилось. Мама всегда ждала меня, мы возвращались домой. Потом были противные таблетки, которые приходилось есть утром и вечером, обработки и перевязки. Мне это не нравилось, но я знал, что так надо и терпеливо ждал, когда закончатся все манипуляции. На прогулку после операций я ходил в красивом комбинезоне, мне это даже нравилось, столько комплиментов от незнакомых людей я ещё не получал! Со временем все забылось, шерсть выросла, жизнь вернулась в прежнюю колею. Мы гуляли на поле, жарили шашлыки за нашим домом на берегу реки, бродили по городу, меняя маршруты, чтобы устав, вернуться домой, где любят и ждут, где знаком каждый запах, а люди, которые приходят, несут добро.
Я очень люблю гостей, всегда им рад, сытые и довольные они не скупятся на похвалу и угощения. Особенно та, с которой мы понимаем друг друга с полувзгляда! Она знает, как вовремя подать сигнал, когда я одним глазком слежу из-за дверей. Несколько секунд, когда мама не видит, и у меня во рту оказывается кусочек мяса, мы настоящие шпионы! Эта авантюра приводит меня в восторг и я перестаю осторожничать. Это почти сразу замечает мама, пошумит для порядка, но всё же разрешит одно последнее угощение. Скажу по секрету: конечно же не последнее!
Я снова был полон сил и это было здорово! Собралась прекрасная компания для занятий, чтобы научить нас различным собачьим премудростям, было очень интересно. Уроки сменялись веселыми переменами для игр, возвращаясь домой, едва хватало сил для еды. Умственная нагрузка оказалась тяжелее физической, учитель у нас был самый настоящий, кроме уроков были еще и домашние задания, поэтому всю неделю на прогулках родители закрепляли со мной пройденный материал. Это так похоже на игру и это очень здорово, особенно хвалил папа! С папой вообще прогулки были особенными, все приятности увеличивались в разы, гораздо больше свободы и лакомств, которыми всегда набиты его карманы, гораздо меньше контроля и дисциплины. Можно залезть в бурелом и болото, исследовать те места, возле которых мама непременно пристегнула бы поводок. Частенько нам обоим попадало за это, приходилось выслушивать мамины нотации и идти мыться, но это того стоило! Иногда наши прогулки сопровождались приключениями, от этих рассказов мама охала и переживала за нас. Однажды, возвращаясь домой, я остановился на дорожке, в нос ударил тяжелый резкий запах. Я помню его, так пахли те злые люди, которые пинали меня, они покачивались и громко смеялись. От воспоминаний шерсть на загривке поднялась, я опустил голову и приготовился защищаться. Вот из-за деревьев, размахивая руками, показалась крупная фигура и направилась к папе. Оставались мгновения до прыжка, я предупредительно зарычал. Шаг замедлился, раздалось сердитое бормотание, я рыкнул, вложив все, что кипело внутри. Этого оказалось достаточно, враг позорно капитулировал, получив вдогонку пару грозных «гав!».
Вообще я очень добрый и спокойный, но бывает, что эмоции берут верх над воспитанием. Попробовали бы сами провести день в одиночестве, радовались бы каждому приходу, прыгая до потолка. Ну а что, я так и делал! Как только пикал домофон у двери, я подскакивал с лежанки и бежал в прихожую. Это был мой звездный час! Подпрыгивая на всех четырёх лапах и хлопаясь на пол своими 35 кг, я пел хвалебные песни возвращению родителей с работы. Рассказывал, что очень сильно люблю и как скучал по ним, выговаривая за долгое отсутствие. Мама, открыв двери, усаживала меня и строго просила успокоиться, но я то видел, как она счастлива от того, что я ее так встречаю. Однажды даже спросила у соседей, не качается ли у них люстра от моих «восторгов», но они не сердились на меня. Толи дело папа, тут можно было выплескивать все чувства и эмоции! Самым любимым моментом были дни, когда мы с мамой были дома, а он возвращался с работы. Если мама после сигнала домофона в ту же секунду не срывалась с места, я бежал к ней и начинал ворчать: папа же идет! Открывалась дверь и я весь превращался в слух и ожидание. Вот лифт тихонько звякнул и отправился вниз, проехал этаж и забрал пассажиров, снова едет вниз. От нетерпения топчусь передними лапами и начинаю возмущенно делать «бу-бу-бу». Ну сколько можно, там же папа! Наконец-то внизу открылись двери, слышу его голос, разговаривает с соседями, которые вышли из лифта. Наступает предел моего терпения и по подъезду гулким эхом разносится полное досады «ваааау!». Тут же из кухни слышу мамино «а ну тихо, а то дверь закрою!». Лифт поднимается на этаж, пауза, двери начинают открываться, я со всех ног вылетаю навстречу папе! Папочка, родненький, ты приехал, я так ждал, так скучал! Радость переполняет меня и лишает всякой благоразумности, с папой можно выплеснуть все: виться ужом, прыгать, мотать головой и рассказывать о своем счастье! Это потом в прихожей я затихну и блаженно привалюсь боком к его ногам: папа чеши… ты куда, еще этот бочок не чесан… Как хорошо, все дома!
Август принес ощущение тревожности. Папа с мамой хмурятся, осматривая правое плечо, потом с кем-то долго говорят по телефону. Проходит пара дней и мы идём в клинику. Всем привет, я пришел к вам в гости! Захожу за стойку, здороваюсь с администратором, потом заглядываю в кабинет: здравствуйте, можно? Меня встречает новый доктор, тогда я еще не знал, что все последующие месяцы мы будем встречаться очень часто. Этот прием не был похож на предыдущие. Долгий осмотр, жужжащей машинкой выбрит бок, разложены инструменты. Выходил оттуда с заклеенным боком и замотанной лапой, а мама набрала целый пакет тюбиков и коробочек. Прогулка на обратном пути была недолгой, я заглядывал родителям в глаза и пытался понять, о чем они говорят. Теперь дни начинались и заканчивались приемом лекарств. Сначала я их просто брал с маминой руки, но потом добавились горькие кружочки, вкус которых не мог перебить даже мой любимый бульон. Лекарства стали запечатывать в кусочки мяса. Ладно, сделаю вид, что не понимаю, что там внутри. Иногда конечно капризничал, съедал мясо, а лекарство выплевывал на пол. Ну не вкусно мне!
Погода портилась, пришли холода и дожди, играть на прогулках совсем не хотелось, мы просто неторопливо ходили знакомыми маршрутами. В один из дней я снова остался без завтрака. После прогулки мы не свернули к дому, а направились в клинику, где нас ждала машина. Я помнил, что так же было перед операцией. Так и есть, приехали в тот же большой дом. Привычные процедуры, но сегодня все как-то долго, мама целует и обнимает меня все время, потом разговаривает то с одним доктором, то с другим. Вот знакомый кабинет, по просьбе врача даю лапу, вводят иглу и закрывают бинтом. Все такие серьезные, ну чего вы, я же спокоен, все будет хорошо. Мама уходит, я знаю, что она будет ждать меня за дверью, я смотрю на врача: идем, я готов.
В этот раз всё было не так, проснулся совсем без сил, подняться не получалось, вокруг меня были трубки и какие-то баночки, плечо и бок тянуло. Прошло ещё какое-то время, мне помогли подняться и отвели к маме. Я знал, что увижу ее там, но обрадоваться не смог, просто лег рядом. Снова поездка на машине, но она не вызывает никаких эмоций, сил нет даже бояться, еще и трубочка с банкой (дренаж-прим. автора) не дают удобно лечь. Дома мама укладывает меня и вставляет трубочку в лапу, теперь я часто буду слышать слово «капельница». Отдав последние силы на дорогу домой, я засыпаю.
Утро не принесло облегчения, есть не хочется совсем, хотя мама постоянно предлагает то одно, то другое. С трудом поднимаюсь на прогулку, что-то протягивают под животом, да так легче, это держит меня навесу. День прошёл в каком-то тумане, вечером мама долго разговаривала по телефону, потом приехала врач, дорога в машине, клиника, я так хочу спать. Не знаю, сколько прошло времени, я все время лежал, иногда меня поднимали и выводили на улицу, а потом за мной приехала мама и отвезла меня домой. Так в процедурах и перевязках проходило время, я набирался сил, появились аппетит и настроение, на прогулках стали отходить от дома все дальше. В какой-то момент я вдруг понял, что на улице меня уже не тянет затевать игры с друзьями. Больше всего я теперь люблю находиться рядом с папой и мамой. Дома хожу хвостом за ними или просто лежу рядом. Иногда такая волна любви накрывала меня с головой, что я подходил и настойчиво требовал внимания, бодал головой, царапал лапой, подставлял бока. В моих глазах океан любви, это все для вас! Они много разговаривают со мной, а иногда папа играет на гитаре и поет мне песни. Не грустите, мои любимые, вот увидите, я обязательно поправлюсь, ведь Я-БОЕЦ!
Каждую неделю мы ходим к нашему доктору, ее зовут так же, как и мою маму, она очень добрая, я вижу это в ее глазах. Она осматривает меня и берет кровь. Какое-то время все шло хорошо, но я стал замечать беспокойство в разговорах. Я понял: противная опухоль снова растет и меня снова готовят к операции. Все повторилось, только в этот раз мама забрала меня домой не сразу, я остался в клинике с моими врачами. Я опять не хотел есть и много спал, капельницы, лекарства, осмотры, обработки… Понемногу мир вокруг стал приобретать цвета и четкость контуров, лапы больше не дрожали и не норовили предательски подогнуться, я вернулся домой. Теперь капельницы, лекарства и обработки вошли в мою жизнь навсегда. Раны постепенно заживали, я чувствовал себя довольно уверенно, вернулся аппетит. Мама купила мне много красивых футболок и я щеголял в них, собирая комплименты. Так же регулярно ходили к нашему врачу для осмотра, а в один из дней поехали на машине в большой дом. Всем здравствуйте, я вас помню! Мы прошли в кабинет, тут были еще врачи, они говорили обо мне. Мама сняла футболку и они по очереди начали тихонько щелкать инструментами по швам. Я не боялся, эти люди не сделают мне больно. Они уставали и меняли друга. В какой-то момент стало очень неприятно, и я тихонько засвистел носом.
-Миленький, прости-прости, потерпи немного, я буду очень аккуратно снимать!
Я повернул голову и начал лизать ей руки, а она заплакала.
Наконец-то все закончилось, врач осталась сидеть на корточках, упираясь ладонью в колено. Я обошел ее со спины, нырнул под локоть и заглянул в глаза: все хорошо, ты больше не плачешь? Она молча обняла меня и погладила. Мама поговорила с врачами и мы поехали домой.
Все шло своим чередом, я привык к ежедневным процедурам. Мои лекарства заняли весь маленький столик у дивана, как только я видел, что мама начинает выкладывать оттуда коробочки, сразу ложился на место и терпеливо ждал.
Прогулки стали носить неспешный характер, мне это очень нравилось, можно идти и слушать, как папа с мамой разговаривают друг с другом или со мной. Мы отдыхали в тени, если было жарко или на лавочке у воды. Я стал уставать от долгих прогулок, опухоль росла и ощутимо тянула плечо и лапу. Родители проводили все свободное время со мной, а если вдруг были чем-то заняты, я приходил, ложился рядом и погружался в дрему. Мне снились веселые игры с братьями, высокая изумрудная трава на поле и голубое небо, солнышко в каждом блике маленькой речки, где мы плескались с друзьями, вкусные папины шашлыки, веселый говор и смех друзей, что пришли к нам в дом, папа и мама, играющие со мной в пушистых сугробах, это было очень тепло, я был наполнен этим до краев, наполнен любовью…
Сегодня я встал с трудом, папа уговаривал пойти на прогулку, но лапы совсем не слушаются меня, сил хватило только дойти до ближайшей травки, долго отдыхал, поднялся с поддержкой и едва дошел до лежанки. Вечером пришла мама и долго сидела рядом со мной, гладила по голове и тихонько шептала на ушко. Хочется спать, там во сне легко и беззаботно. Меня опять разбудили и подняли на прогулку, сил совсем нет, я лег на траву, вечерняя роса приятно холодит нос, будто сквозь туман почувствовал, как меня принесли домой, так хочется спать…
Утром все были дома, подходили, тихонько гладили, садились рядом и разговаривали… Папа ушёл на балкон, мама сидит рядом, гладит и целует меня… Положил нос ей в ладошку…
Мама… Я знаю, что это мама, мне так тепло и хорошо, она любит меня и вкусно пахнет…
Я-САЙМОН!
Наталья Данилина.