— Знаешь, Иван, — с приподнятым настроением начал Александр, — я тут думал, куда бы можно было поехать в отпуск с семьей. Мы с женой давно мечтаем о поездке в Италию. Представляешь, какой там климат? Тихие улочки, оливковые рощи, лазурное море… Думаю, ей бы понравилось. Может, даже прикуплю небольшой домик там, на всякий случай.

Иван, искренне заинтересованный разговором, улыбнулся.

— Звучит замечательно, Александр Петрович. Италия — прекрасное место. Я сам всегда мечтал туда съездить. Правда, пока что все мои сбережения уходят на помощь родителям. Они у меня пожилые, болеют часто. Мама уже не ходит, а отец еле справляется сам. Но, конечно, когда-нибудь, если позволят финансы, я бы тоже хотел увидеть Италию.

Александр на секунду замер. Молодой коллега, искренне рассказывая о своей жизни, вызвал у него лёгкий дискомфорт. Иван был добросовестным, преданным своей семье и работал усердно, чтобы поддерживать родителей. Это вызвало у Александра чувство неловкости. Он задумался, как его слова о возможной покупке виллы могли звучать в ушах Ивана, который, несмотря на все свои старания, пока что не мог себе позволить даже поездку.

— Ты делаешь великое дело, Иван, — похвалил его Александр, стараясь скрыть свою неловкость. — Я тоже очень ценю семью. Знаешь, каждый раз, когда вижу жену и сына, понимаю, ради чего работаю. Иногда приходится жертвовать своими желаниями, но ведь ради близких это того стоит. А если будешь продолжать в том же духе честно трудится, то уверен, однажды и ты сможешь осуществить свою мечту.

Иван благодарно кивнул, а Александр почувствовал, как внутри что-то сместилось, но быстро подавил это ощущение, вернувшись к мыслям о своём будущем. Всё, что нужно, — это немного удачи и продолжение работы в том же направлении.

— Кстати, Александр Петрович, хотел обсудить одну небольшую деталь. Когда я просматривал отчёты за прошлые месяцы, заметил нестыковку в балансе по операции №1600257. Это, наверное, ничего серьёзного, но мне показалось странным. Может быть, просто ошибка в расчётах?

Прошло несколько мгновений прежде, чем Александр осознал слова своего работника. А затем, уверенного в себе финансового директора словно поразило молнией. Внутри у него всё перевернулось. Весь мир вокруг внезапно потерял краски, и в его сознании запульсировала тревога. Он попытался сохранять спокойствие, но тело уже выдавало его. Ладони мгновенно вспотели, сердце начало колотиться быстрее, а взгляд невольно скользнул в сторону, чтобы избежать встречи с Иваном.

— Что именно ты нашёл? — стараясь не выдать волнения, спросил Александр, слегка напрягая голосовые связки, чтобы звучать увереннее.

Иван, кажется, не замечая изменений в настроении начальника, радостно продолжил:

— Там всего несколько цифр не сходятся. Думаю, это незначительное отклонение, возможно, просто человеческий фактор. Но я хотел бы убедиться, что это не приведёт к более серьёзным проблемам в будущем.

Александр попытался сосредоточиться, но в голове было только одно: Иван заметил, он что-то подозревает. Хоть Иван и выглядел спокойным, но в его педантичности теперь виделась угроза. Александр ощущал, как его накрывает волна паники. Он знал, что если не будет осторожен, то всё, что он построил, может разрушиться.

— Хорошо, Иван, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Скинь мне все данные, я сам проверю. Ты молодец, что заметил это. Но сейчас сосредоточься на сделке. Не нужно отвлекаться на такие мелочи. Я разберусь с этим.

Иван, не подозревая о внутреннем напряжении Александра, вернулся к своему столу, а Александр понял, что ситуация стала сложнее, чем он предполагал. Иван был слишком внимателен к деталям, и эта внимательность могла стать для него настоящей проблемой.

Оставшись один, Александр начал просматривать отчёты, которые прислал Иван. Его мысли снова и снова возвращались к мечтам о вилле, но теперь они были омрачены осознанием того, что его планы могут рухнуть, если он не примет меры. Всё, что казалось столь близким и реальным, теперь выглядело призрачным и неосязаемым.

Пытаясь убедить себя, что всё под контролем, что Иван не сможет найти ничего серьёзного. Но это не помогло. Мысли путались, тревога росла, и в душе нарастала паранойя. Что, если Иван решит копнуть глубже? Что, если он случайно наткнётся на другие следы?

Александр вновь ощутил тот самый ужас, который охватил его в первый раз, когда он решился на отчаянный шаг. Тогда он быстро нашёл оправдание своему поступку, но теперь всё казалось иначе. Опасность была ближе, чем когда-либо.

Он начал думать о том, как можно было бы замести следы. Может, стоит изменить документы или удалить какие-то файлы? Но каждое возможное решение казалось недостаточно надёжным. Любое действие могло привести к ещё большим подозрениям. Александр понимал, что находится в ловушке. Как финансовый директор, он должен был быть безупречным, но сейчас его репутация висела на волоске.

В голове замелькали образы: Иван, который вдруг начинает замечать ещё больше странностей, руководители банка, сидящие за столом переговоров и обсуждающие неожиданные несоответствия, внутренний аудит, который ставит под сомнение каждую цифру. Александр понял, что допустил ошибку, огромную ошибку, которая теперь угрожала его карьере, семье, всей его жизни.

Его мысли прервало резкое сообщение на рабочем компьютере. Это был Иван.

— Я отправил вам данные, Александр Петрович. Думаю, стоит взглянуть.

Александр открыл почту и начал просматривать документы, стараясь сосредоточиться. Внутри него бушевала буря эмоций. Он знал, что должен что-то предпринять, что нельзя больше терять время. Но что именно? Как избавиться от этой угрозы? Как вернуть себе контроль?

Вдруг за его спиной раздался тихий, но отчётливый стук в дверь. Александр замер, почувствовав, как холодный пот выступает на лбу.

— Войдите, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Дверь медленно открылась, и на пороге появился Иван. В руках он держал папку с документами, его лицо выражало лёгкое беспокойство.

— Я тут подумал, — начал он, подходя ближе. — Может, стоит обсудить эту нестыковку более подробно? Она действительно кажется мне странной.

Александр попытался улыбнуться, но внутри всё сжималось от страха. Он чувствовал, что оказался на краю пропасти, и ещё один неверный шаг — и всё рухнет.

— Хорошо, Иван, давай обсудим, — ответил он, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри него уже разверзлась бездна.

В этот момент он понял, что первая опасность уже близка, и как он справится с ней, определит всё его будущее.

Продолжение...

Спасибо за прочтение!

Ваши подписка и отклик очень важны для продвижения!

Человек талантливый и дерзкий, Эдик обладал одним недостатком, унаследованным из обоих своих узкоглазых корней,— отсутствием в организме алкогольдегидрогеназы. Не будем углубляться в биохимию человека, скажем только, что большинство азиатов вкупе с индейцами Америки плохо воспринимают алкоголь — быстро и сильно пьянеют, от выпитого становятся не весёлыми, а дерзкими и даже агрессивными, тяжко переносят похмелье. Так вот Эдик по этой части отдувался как за бурят, так и за якутов — пёрло его просто адски. А пить в среде художественного братства приходилось немало.

И вот по этой или какой другой причине у Эдика подолгу не было девушки. Жил он в Иркутске, где живёт много бурят. Но на буряток Эдик не смотрел, а с русской надо было плотно задружиться, чтоб она поняла, какой он талант и миляга, и закрыла глаза на его «узкоплёночность». Но так хорошо сдружиться с русской у Эдика не получалось. Всё-таки мы, люди, в основной своей массе ищем партнёров своей расы.

И вот однажды на его горизонте появилась Эльза. Она была музыкантшей и подругой моего художника Вовы. Она приехала к нему из Красноярска на новогодние вакации. Но Вовина любовь прошла, он уже давно хотел от неё избавиться и после недолгого объяснения предложил расстаться. И, в общем-то, даже намекнул, что в его компании есть свободный парень, и если она соскучилась по мужчине, то тот наверняка поможет ей со всей своей мужской нерастраченной дури. И Эльза взяла и подошла к Эдику первой на новогодней вечеринке, устроенной в большой мастерской иркутского скульптора Самохвалова. Так они познакомились. Симпатичная девушка была такого дикого замеса кровей (с преобладанием всё же еврейской), что сама расовых предрассудков никаких не имела вообще.

Сблизились они весьма и весьма быстро. И действительно, Эдик оказался девушке очень подходящ по темпераменту, а силушкой мужской был он не обижен. Кроме физической близости, возникла у влюблённых и, так сказать, близость духовная. Виолончелистка, она была девкой не только чувственной, но ещё и чувствительной натурой, и вообще образованным человеком. Её каникулы в Иркутске прошли на «отлично». Снять для любовных утех квартиру в центре у Эдика не получилось, и он снял дом в одном из окраинных районов, что даже было ещё лучше: у домовладельца была баня, где влюблённые парились, мылись и, возбудившись от вида цветущей плоти друг друга, вновь и вновь предавались телесным наслажденьям.

Но однажды каникулы кончились. Эльза собрала чемодан и купила билет до Красноярска. Эдик горячо целовал её на перроне.

— Если ты меня любишь, то ты сейчас придёшь домой и напишешь письмо, в котором скажешь всё, что думаешь о нашей любви, напишешь и сегодня же опустишь в ящик,— сказала ему на прощанье Эльза, которая была девушкой очень эмоциональной.— Это письмо я получу в Красноярске дня через три. Если оно вдохновит меня, я за месяц улажу и закончу все свои дела и приеду к тебе навсегда! Если же письма не будет больше десяти дней, значит, ты не любишь меня, и мы никогда уже больше не увидимся, и не смей искать меня!

И Эдик пообещал возлюбленной, что как только придёт домой, тотчас же сядет писать это письмо. Вагончик тронулся, перрон останулся. А наш якуто-бурят всё стоял и махал вслед поезду рукой.

«Как чуднó,— думал он,— у нас обоих имена на букву «Э». Она Эльза, я Эдуард. Это знак, это к счастью…»

На автобусной остановке пришлось стоять очень долго. А надо сказать, зима была в тот год суровая, морозы в январе давили до минус тридцати с лишним. Эдик сильно замёрз. Пришлось идти в вокзальный буфет, где он взял себе булку с сыром, стакан горячего какао… и когда уже хотел было закрыть чек, то увидел на витрине три початых бутылки: вино, водку и коньяк. Эдику непременно захотелось выпить коньяку, тем более деньги были, а эмоции расставания с любимой нужно было подживить, задать им больше драмы, приподнять, так сказать, лирическое давление. Он заказал сто грамм.

Буфетчица мерой отмерила сотку, перелила в стакан, поглядела на бутылку, где коньяк плескался теперь у самого донышка, вздохнула тяжело и перевела взгляд на покупателя:

— А возьмёте всё? На улице-то вон какая стужа.

И Эдик взял всё. Получилось ровно двести граммов, стакан.

И действительно, постоять на остановке пришлось ещё, а коньяк замечательно грел нутро. В холодном автобусе Эдик мечтал о будущем лете. Что Эльза переедет к нему, и они обязательно махнут дикарями в Крым, где в какой-нибудь бухте будут купаться голышом и есть виноград. Водитель «Икаруса» по громкой связи объявил конечную.

Если вы бывали в Иркутске, то должны знать, что его окраины — это домики частного сектора, особенно в сторону аэропорта, стоящие на многочисленных холмах и в распадках. И чтобы попасть домой, Эдику нужно было пройти несколько кварталов по этим холмам. Что это было за путешествие зимней ночью по запинде Иркутска, сейчас даже трудно представить, а тогда, во времена, когда люди приковывали к себе цепями норковые формовки и когда любой ночной выход из дома автоматически приравнивался к подвигу, это был ежедневный ужас тысяч и тысяч людей. Но нашего влюблённого грели тёплые чувства. Плюс набирал опьяняющую силу нежно всасывающийся в кишки продукт дистилляции виноградного вина.

Взбираясь на очередной холм, Эдик в свете редких фонарей увидел, что по улице навстречу ему идёт толпа человек в семь. Местные. «Будут бить,— подумал он.— А если ещё и буряты, то не исключено, что ногами по лицу, когда узнают, что я не бурят». А они обязательно узнают, потому что спросят широкоскулого и узкоглазого встречного: «Брат, ты бурят?» И если он скажет, что бурят, они, возможно, заговорят с ним по-бурятски, а он не сможет им ответить. И тогда его станут бить. И если он честно скажет, что он не бурят, а бурято-якут, его тоже будут бить. Эдик пьянел, шёл навстречу толпе и всё соображал, как же сложится стремительно приближавшийся разговор. Но одно надо сказать точно: он не боялся, что его побьют. Он вообще был не из робкого десятка, а влюблённость делала его отчаянным смельчаком, чему способствовал и вконец разыгравшийся в крови алкоголь.

— Брателло, закурить есть? — остановившись, спросил его самый высокий парень, когда Эдик поравнялся с толпой.

Все семеро оказались крепкими бурятами.

У Эдика были сигареты, но в те времена это был страшный дефицит, и иной раз несильному и робкому курящему мужчине лучше было получить по морде, чем остаться без пачки сигарет. Но Эдику почему-то показалось, что бить его уже никто не собирается.

— Не курю! — отрезал он.

Так и случилось, ребята прошли мимо. Они уже отошли метров на сто, когда сам Эдик захотел курить и вытащил из пачки сигарету. Он остановился, размял её пальцами, чиркнул спичкой, смачно затянулся. Никотин добавил свою эйфорическую нотку в коктейль из крови и паров коньяка минус алкогольдегидрогеназа. Он уже выкурил половину сигареты и вдруг обернулся.

— Эй, козлы! — во всю глотку крикнул он.— А я-то курю! Ку-рю! Ка-злы!

Куда-то бежать и прятаться было бессмысленно, сплошные заборы и калитки не оставляли никакого шанса. Эдика начали больно бить руками и ногами…

Очнулся он в больнице. Его и без того монгольские глаза затекли от синяков так, что нужно было применить большое усилие, чтоб увидеть что-то сквозь узкие щёлочки. Эдик понимал, что он в больнице, ведь он в деталях помнил каждый час и каждую минуту того дня, когда провожал на поезд любимую девушку. Ровно до того момента, как в затылок ему ударило что-то большое и тяжёлое. И обещание написать письмо Эльзе — это сейчас было единственное, что занимало его ум. Он осторожно пошевелил руками, ногами, посжимал пальцы — тело работало.

— Очнулся,— улыбнулась вошедшая медицинская сестра, симпатичная, молодая, по виду буряточка.— Ну всё, хорош в реанимации отдыхать, пора в палату, к людям.

— Дайте ручку и бумагу,— попросил Эдик.

— Зачем?

— Письмо написать надо.

— Рано тебе ещё письма писать, подзаживи ещё. Вот через недельку можно будет писать, через недельку и напишешь. Ишь какой резвый, письмо ему писать надо, три недели в коме провёл, а только очнулся — письмо ему писать…

— Как три недели?!

— Так — три недели.

Эдик спросил у сестры, разыскивал ли его кто-нибудь за эти три недели.

— Конечно, друзья вас нашли. Художники какие-то. Я им позвоню сегодня, они оставили телефон, навестят, наверно, завтра.

— А девушка? Девушка никакая не разыскивала меня? Иногородняя.

— Не было никаких девушек,— безразлично ответила сестра.

Эдик отвернул голову. Он лежал и думал теперь, как забыть всё это волшебство, что случилось у него под Новый год с красивой девушкой из Красноярска по имени Эльза.

На другой день друзья-художники не приехали навещать Эдика; наверное, они опять крепко выпивали, получив гонорары за работу по оформлению, которой много проделали в городе и на предприятиях перед Новым годом.

Не было и знакомой медсестры. Она появилась ещё через день. Специально пришла из реанимации в отделение, где лежал теперь в многолюдной палате Эдик, принесла ему кулёк мандаринов, который держала в руках.

— Слушай, ты бурят? — спросила она, сев на край койки.

— Нет.

— Представляешь, все думают, что я бурятка. Все спрашивают: «Эля, ты бурятка?» А я не бурятка вовсе, у меня мама якутка, а папа бурят…

— Эля, я вас люблю! — быстро и громко, перепугав всех больных в палате, крикнул Эдик.

Во внезапно наступившей мёртвой тишине было слышно, как грохнулся на пол кулёк и раскатившиеся мандарины тихо и глухо ударяли в плинтуса и основания белых прикроватных тумбочек.

А чем хуже, он, финансовый директор, чья работа приносит столько прибыли банку?

— Всего лишь одна маленькая корректировка, — тихо проговорил он, словно убеждая сам себя.

Александр чувствовал, как в нём начинает зарождаться уверенность. Всё вокруг него, казалось, подталкивало его к принятию решения. Он подумал о своих коллегах, многие из которых, вероятно, уже давно воспользовались подобными возможностями. Он вспомнил их рассказы о новых домах, дорогих машинах и поездках за границу. Почему бы и ему не сделать то же самое?

Однако мысль о первой "маленькой корректировке" вызвала у него лёгкий озноб. Александр представлял себе всю сложность последствий. А что, если вдруг заметят? Могут быть проверки, расследования, внутренний аудит... Но, с другой стороны, кто будет следить за таким мелким переводом? Сумма была мизерной по сравнению с масштабами операций банка. Это лишь крупинка в финансовом океане.

— Я не ворую у вкладчиков, — убеждал он себя, глядя на экран компьютера. — Это не деньги простых людей. Это средства владельцев банка, которым и так принадлежит слишком много. Для них это — капля в море. А для меня это возможность построить ту жизнь, о которой я всегда мечтал.

Ещё минуту он сидел в тишине, сверяясь с внутренним голосом. Но потом разум взял верх над совестью. В конце концов, почему нет? Всё, что он сделал для банка, разве это не стоит таких денег? Ведь это не кража — это просто вознаграждение, которое он сам себе выдаст за все годы упорного труда.

Сделав выбор, он начал действовать быстро. Несколько щелчков мыши, пара обновленных строк в системе, и деньги уже были на пути к специально созданному счёту на имя дальнего родственника, которого никто не свяжет с ним напрямую. Простая схема, которую он продумал за пару минут.

Чувство тревоги, которое сопровождало его вначале, вскоре сменилось странным удовлетворением. Александр осознал, что только что сделал шаг за грань дозволенного, но вместо страха его охватило чувство эйфории. Он больше не был просто тем, кто следует правилам; он теперь управлял ими. Весь его долгий путь к успеху, казалось, обретал новый смысл.

Вскоре коллеги начали заполнять кабинет рядом с ним, и день продолжился как обычно. Никто не подозревал, что у Александра в этот момент происходила настоящая революция в сознании. Ему удалось оставить позади моральные терзания, и он с новой силой погрузился в работу. Ему казалось, что он всё контролирует, что всё под его управлением. День заканчивался на позитивной ноте, и он решил, что всё-таки он сделал правильный шаг.

Вечером Александр вернулся домой с огромным букетом цветов. Это был небольшой жест, которым он пытался скрыть своё внутреннее волнение. Его жена Катя встретила его с удивлением, но в её глазах сразу загорелась радость. Она не привыкла к таким сюрпризам — Александр всегда был занят на работе, и такие моменты становились редкостью.

— Это всё мне? — улыбнулась она, принимая цветы.

— Кому же ещё? — шутливо ответил Александр и, обняв её за талию, притянул ближе.

Катерина прижалась к нему, и в этот момент он почувствовал, как все его тревоги уходят на второй план. Её тепло и близость заставили его забыть о тех мыслях, которые терзали его весь день. Всё, что имело значение сейчас, было здесь, в их уютном доме.

— Ты сегодня какой-то особенный, — заметила Катя, коснувшись его лица. — Что-то случилось?

— Ничего особенного, просто… — он улыбнулся и не стал договаривать. Вместо этого он прижал её к себе сильнее и поцеловал с такой страстью, что она была почти ошеломлена. Её дыхание участилось, и через мгновение они оказались в спальне. Александр оказался в центре вихря страсти. Его мысли о недавнем поступке стали лишь далёким эхом в его голове, уступив место более насущным чувствам.

Лежа рядом с супругой в постели, Александр не мог заснуть. Вместо страха, который мог бы охватить кого-то другого в подобной ситуации, он испытывал возбуждение. Александр чувствовал, как адреналин от его первой победы снова захлестывает его, он был на грани новой эйфории.

Это был первый шаг к чему-то большему, и он знал, что больше не сможет остановиться. Открывшаяся перспектива владела им, и каждый раз, когда он думал об этом, его сердце снова начинало биться быстрее. Казалось, что весь мир лежит у его ног, и он сам выбирает, что с ним делать.

Спасибо за прочтение!

Ваши подписка и отклик очень важны для продвижения!