Спасибо @Teilori, @aspire, @user10423374 и двум таинственным пикабушникам за донаты, отправленные в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Быт моряков и технические особенности плавания Колумба к берегам Америки

На рассвете 12 октября 1492 года, после 34 дней, проведенных в открытом океане, Христофор Колумб с экипажами своих трех кораблей совершил долгожданную высадку на берег. Первой землей Западного полушария, на которую ступила нога европейца со времен путешествий викингов в 10 веке, стало восточное побережье одного из Багамских островов, которому Колумб дал название в честь Иисуса Христа. Сан-Сальвадор, что в переводе с испанского означает Святой спаситель, - это коралловый остров длиной около 20 и шириной 10 км, с западной стороны окруженный опасными рифами. Благодаря Фердинанду Колумбу, младшему сыну прославленного адмирала, написавшего подробную биографию своего отца, мы во всех подробностях знаем, как происходила историческая высадка первооткрывателей в Новом Свете: "Вскоре они увидели голых людей, и Адмирал сошел на берег с вооруженной корабельной шлюпки с поднятым королевским штандартом. То же самое сделали капитаны „Пинты“ и „Ниньи“. И, воздав благодарность Господу нашему, преклонив колени на земле, обняв ее со слезами радости за неизмеримую милость достижения ее, Адмирал встал и дал этому острову имя Сан-Сальвадор. После этого он вызвал к себе двух капитанов, а также всех других, кто сошел на берег в качестве свидетелей, и завладел этим островом от имени католических правителей с соответствующими словами и церемониями".

Испанский священник Бартоломео де лас Касас, еще один биограф Колумба и автор монументального труда "История Индий", приводит цитату самого Адмирала из его судового журнала, в которой описывается первое впечатление Колумба от встречи с туземцами: "Чтобы завоевать добрую дружбу, потому что я знал, что это были люди, которых лучше освободить и обратить в нашу Святую Веру любовью, чем силой, я подарил некоторым из них красные шапочки и стеклянные бусы, которые они повесили себе на шею, и много других безделушек, от которых они получили большое удовольствие. Они оставались настолько нашими друзьями, что было чудом, и позже они прибыли вплавь к кораблям, в которых мы находились, и принесли нам попугаев, хлопчатобумажные нитки в мотках, дротики и многое другое, и мы обменяли их на другие вещи, которые мы им подарили, например, маленькие стеклянные бусы и ястребиные колокольчики. В конце концов, они по доброй воле отдали все, что у них было, но нам показалось, что эти люди крайне бедны во всем. Ходят они совершенно голыми, в чем мать родила, а среди женщин я не видел ни одной, которую можно было бы назвать по-настоящему юной. Все, кого я видел, были молодые люди, ни одному из них не было больше 30 лет, очень хорошо сложенные, с очень красивыми телами и лицами. Они не носят оружия и не знают о его существовании, ибо когда я показал шпагу, они схватились за лезвие и порезались по невежеству. Я видел некоторых со следами ран на теле и знаками, спросил, что произошло. И они показали мне, как люди с ближних островов пытались захватить их, а они защищались. И я верил и сейчас верю, что люди действительно приезжают сюда с материка, чтобы взять их в рабство. Должно быть, из этих островитян получаются хорошие слуги и мастера, ибо я вижу их покладистость, а также как они очень быстро научились понимать язык жестов. Еще я верю, что этих людей легко обратить в христианство, поскольку, как мне кажется, у них нет никакой религии вообще. Я, с позволения Господа нашего, увезу с собой шестерых, дабы научить их разговаривать при отъезде к Вашим Высочествам."

Эти туземцы Багамских островов, как и вообще все, с кем Колумб столкнулся во время первого путешествия, принадлежали к так называемой группе народов Таино, аравакской языковой группы. Их предки эмигрировали на Антильские острова с материковой части Южной Америки и впоследствии расселились на территориях Гаити, Кубы, Ямайки и Багам оттесняя, или порабощая более раннее и примитивное племя, известное как сибони. Таино были довольно развитой цивилизацией - они выращивали кукурузу и корнеплоды, пекли хлеб из маниоки, умели прясть, ткать и обрабатывать хлопок, умели делать глиняную посуду, а также различные украшения и утварь из ракушек. Жили они в хижинах с деревянными каркасами, крытыми пальмовой соломой.

Хотя Таино и оттеснили примитивных охотников сибони, их единственного оружия - короткого копья или дротика с рыбьим зубом или с закаленным в огне деревянным наконечником, было явно недостаточно, чтобы оказать какое-либо сопротивление непрошенным гостям, а поэтому Колумбу быстро пришла в голову мысль, что этих людей очень легко можно обратить в рабство во благо Испании. 14 октября он отметил в своем журнале: "Они совсем не умеют обращаться с оружием. Имея отряд в 50 человек, можно подчинить их полностью и заставить делать все, что угодно".

После двух дней, проведенных на Сан-Сальвадоре, корабли Колумба отправились дальше в надежде в ближайшие дни найти Японию, ведь Колумб, как мы помним, был совершенно уверен, что он находится в Азии. Естественно, Адмирал был несколько озадачен, не зная, какой именно выбрать курс. Шесть индейцев, которых он задержал в качестве проводников и будущих переводчиков, обвели руками широкую дугу от запада до юга и назвали более сотни островов, поэтому корабли направились в этом направлении. Открыв ещё ряд небольших островов, в числе которых были Санта-Мария-де-Консепсьон (назван в честь непорочного зачатия Девы Марии), Фернандина и Изабелла (названы в честь испанской королевской четы), 27 октября испанцы достигли Кубы, которую Колумб принял за побережье Китая.

Высадившись на берегу, Колумб отправился на поиски "Великого хана", а также на залежи золота, для чего попытался заполучить доверие местных туземцев. Начался оживленный обмен испанских "ценностей" на продукты, хлопок и гамаки. Туземцы, стремясь угодить гостям, невольно подпитали заблуждение Колумба о том, что он идет по горячим следам китайского императора. Место во внутренних районах Кубы, где действительно существовало ограниченное количество золота, туземцы называли Кубанакан. Всякий раз, когда Колумб доставал золотой предмет и спрашивал, где можно найти еще, туземцы произносили Кубанакан, которое Адмирал ошибочно воспринимал на слух как "El Gran Khan" - великий хан. Также туземцы согласились отвести нескольких иноземных гостей на прием к своему касику (вождю племени). Колумб, решивший, что испанцев ждет встреча с императором Китая, подготовил самое настоящее посольство к великому государю, снарядив послов верительной грамотой от испанских монархов Фердинанда и Изабеллы, а также королевским подарком, природу которого, к сожалению, мы не знаем.

Послы вернулись в лагерь Колумба 5 ноября и рассказали, что вместо посещения императорского двора Китая им был оказан примитивный прием в деревне из пятидесяти хижин с пальмовыми крышами и несколькими сотнями жителей. Гостеприимные туземцы уговаривали послов провести здесь неделю или две, но испанцы, не увидев ничего, что напоминало бы подобие города, вернулись к Колумбу. Также в этом путешествии по острову европейцы впервые познакомились с табаком, чьи листья местные туземцы просто сворачивали в подобия сигар, вставляя один конец в ноздрю, а другой поджигая, после чего трижды вдыхали дым. Лас Касас, комментируя этот отрывок из судового журнала Колумба примерно сорок лет спустя, писал, что именно тогда испанцы начали курить, "хотя я не знаю, какой вкус или пользу они в этом находят".

Поняв, что ни золота, ни Великого Хана на этом острове нет, 12 ноября Колумб вновь вывел свой флот в океан. На протяжении недели адмирал исследовал встречавшиеся на его пути острова, однако 19 ноября принял решение изменить курс и вернуться на Кубу, на что, по его собственным словам, в журнале, было две причины. Во-первых, туземцы, которых Колумб взял на борт на Кубе, чтобы отвезти в Испанию, стали требовать, чтобы их вернули в свои дома. А во-вторых, адмирал заметил два острова на юге, которые хотел бы исследовать, однако впоследствии оказалось, что это были лишь облака, ошибочно принятые за сушу.

22 ноября флот Колумба самовольно покинула "Пинта", чьим капитаном был Мартин Алонсо Пинсон, который, воспользовавшись переменой ветра, стал отводить свой корабль на восток. По словам Колумба, единственной причиной неподчинения Мартина Алонсо была его алчность. Проводник-индеец на борту "Пинты" нашептал Пинсону о больших запасах золота на острове Бабека, и хитрый капитан захотел попасть туда первым. В конце концов, туда решил отправиться и Колумб, однако 5 декабря на пути к Бабеке Адмирал увидел очень большой остров, который, как он уже слышал от индейцев, назывался Бохио (Гаити), и решил исследовать сначала его. 12 декабря Колумб водрузил большой крест на западном мысе бухты Москито-Бей и официально вступил во владение Эспаньолой, как назвал Адмирал открытый им остров, в интересах их высочеств Фердинанда и Изабеллы. Местные туземцы также оказались добродушным народом, считавшим приплывших испанцев за "людей, спустившихся с небес", а 22 декабря Колумб принял посланца от Гуаканагари – касика, правящего всем северо-западом Гаити, резиденция которого находилась по другую сторону мыса Аитьен. Посланец привез в подарок Адмиралу хлопковый пояс, расшитый белыми и красными рыбьими костями с вкраплениями. В самом центре находилась маска с ушами, языком и носом из чеканного золота. Увидев такую роскошную работу, Колумб пришел к мысли, что открытая им Эспаньола это не что иное, как долгожданная Чипунгу (Япония), в результате чего принял решение немедленно направиться на встречу с Гуаканагари, для чего требовалось обогнуть остров. Однако тут Колумба настигла первая неудача за все путешествие - в ночь с 24 на 25 декабря "Санта-Мария" села на мель.

Ввиду того, что стояла безветренная погода, Колумб и весь офицерский состав отправились спать в кормовую надстройку, в которой находилось несколько коек, а остальная команда, в том числе и моряки, несшие вахту, легли спать прямо на палубе. Таким образом, из сорока членов экипажа на борту флагмана не спал лишь один неопытный громет, которому было поручено следить за рулем. Как раз в тот момент, когда песок в часах закончился, во второй раз за эту вахту, указывая на то, что началась рождественская ночь, "Санта-Мария" выскользнула на коралловый барьер, причем настолько мягко, что никто из моряков даже не проснулся. Почувствовав, что руль коснулся земли, сонный громет поднял тревогу. Первым оказался на палубе сам Адмирал, который увидел, что его корабль сел на мель носом вперед и начал черпать воду. Лучший способ спустить флагман обратно на воду заключался в том, чтобы, пропустив канат через румпельный порт к большому брашпилю (палубный механизм лебедочного типа), стянуть судно назад, используя в качестве точки опоры шлюпку, зафиксированную якорем на большой глубине. Колумб приказал своему помощнику Хуан де ла Косе проделать данную манипуляцию, но тот с несколькими своими приятелями, погрузившись в шлюпку, отчалил к близстоящей "Нинье", заботясь о сохранности собственной жизни, ведь на "Санта-Марии" была только одна шлюпка... Однако капитан "Ниньи" Висенте Янес Пинсон наотрез отказался допустить трусливых беженцев на борт и приказал им возвращаться, предварительно отправив экипированную шлюпку с приказом сделать все возможное, чтобы помочь Адмиралу.

Тем временем "Санта-Марию" сносило все выше на риф длинной волной, которая шла со стороны моря. Постепенно флагман начал биться всем своим корпусом об скалу, и к тому времени, когда шлюпка "Ниньи" подошла к борту, было слишком поздно: деревянные швы разошлись от ударов, и корпус наполнился водой. Видя, что больше сделать ничего невозможно, Адмирал вместе с командой переправился на "Нинью", на которой впоследствии встретился с Хуаном де, ла Косой и другими беглецами, чья трусость не позволила спасти флагман. Несмотря на то, что Колумб имел полное право обвинить своих малодушных товарищей в мятеже, со всеми вытекающими из этого последствиями, он простил их и не стал никак наказывать.

На рассвете Колумб отправил на берег нескольких своих помощников просить помощи у Гуаканагари, который, узнав о случившейся катастрофе, отправил все свои каноэ и множество туземцев помочь разгрузить корабль. 26 октября вождь туземцев и сам прибыл на место событий и, наконец, лично познакомился с Адмиралом. Желая успокоить расстроенного Колумба, Гуаканагари, поняв, что испанцы очень любят золото, знаками пояснил, что знает поблизости место, где оно есть в большом количестве. Колумб оставил в своем журнале запись об этом дне: "Так много всего случилось, что, по правде говоря, это была не катастрофа, а большая удача, ибо несомненно, что если бы я не сел на мель, то держался в море, не бросая якорь в этом месте, потому что оно расположено в большой бухте, а значит, никогда бы не узнал о залежах золота на острове. "

Учитывая, что "Пинта" самовольно покинула флот Колумба, а "Нинья" не могла принять на борт все 40 человек с потерпевшей кораблекрушение "Санта-Марии", адмирал решил основать на берегах Эспаньолы первую испанскую колонию. Он приказал воздвигнуть на берегу "башню и крепость" и назвал ее Ла-Навидад (Рождество) в честь дня бедствия, которое так неожиданно обернулось выгодой. Форт Навидад был построен в основном из досок, бревен и креплений "Санта-Марии" и снабжен большим погребом для хранения вина, печенья и других припасов, спасенных с флагмана. Колонистам оставили семена для будущих посевов и запас безделушек для обмена на золото. Тридцать девять человек, отобранные с двух каравелл, были переданы под командование корабельного маршала Диего де Хараны. Пока шли работы по возведению форта, местные туземцы сообщили Колумбу, что обнаружили "Пинту" в устье реки в двух днях плавания на восток. Гуаканагари предоставил каноэ, чтобы доставить гонца с посланием от Колумба, который, тактично скрывая свое недовольство дезертирством Мартина Алонсо, просил его вернуться, однако из-за погодных условий гонец так и не доставил письмо на "Пинту". Колумб, опасаясь, что Мартин Алонсо может в любой момент отправиться в Испанию и приписать все сделанные открытия себе, 3 января 1493 года сердечно попрощался с Гуаканагари и оставленными на острове товарищами, после чего поднялся на борт своего нового флагмана "Нинья", которая на следующий день снялась с якоря, чтобы начать долгую дорогу домой.

Утром 6 января экипаж "Ниньи" увидел на горизонте "Пинту", несущуюся к ним на всех парусах под попутным ветром. В тот же вечер на борт флагмана прибыл Мартин Алонсо, "чтобы извиниться, заявив при этом, что покинул Колумба против своей воли и объяснив причины". Но, как пишет Адмирал, "все они были фальшивыми, поскольку с большой наглостью и жадностью он расстался с нами в ту ночь". Также Алонсо рассказал, что он побывал на Бабеке и, не найдя на этом острове золота, направился к бухте Монте-Кристи, где в течение трех недель стоял в одной из восточных гаваней на востоке. По-видимому, Мартин Алонсо уже был наслышан от туземцев о гибели "Санта-Марии" и, пойдя по ветру к месту крушения, встретил "Нинью". И вновь Колумб решил закрыть глаза на предательство своих коллег ввиду того, что для возвращения в Испанию ему явно не помешал бы корабль-спутник. Так как теперь не было смысла сильно торопится в Испанию, Колумб перед отплытием домой решил исследовать остальную часть Северной Эспаньолы и на одном из ее пляжей впервые встретился с враждебнонастроенными туземцами.

Когда шлюпка адмирала подошла к берегу в бухте Самана-Бей, чтобы раздобыть немного припасов, моряков встретили вооруженные луками и стрелами туземцы. Колумб попытался показать знаками, что они прибыли с миром, и пригласил одного из туземцов на борт, на котором его снабдил обычным набором безделушек и кусочков цветной ткани, однако на этот раз они не произвели на туземцев обычного впечатления. Когда шлюпка с "Ниньи" причалила к берегу, чтобы вернуть домой туземца с гостинцами, ее встретили более пятидесяти обнаженных людей, вооруженных луками, стрелами и пальмовыми дубинками. По настоянию туземца, побывавшего на борту, они отложили свое оружие, которое испанцы тут же попытались купить, однако после продажи двух луков островитяне бросились к своему "оружейному складу" с явным намерением напасть на гостей. Вскоре завязалась потасовка. Как пишет Лас Касас, "один туземец получил сильный удар по ягодицам, другого ранили в грудь стрелой. Видя, что мало могут сделать - хотя христиан было не более семи, а их пятьдесят и более, — туземцы обратились в бегство, побросав оружие, пока не осталось ни одного". Таким образом, испанский "десант" получил множество сувениров. На следующий день, 14 января, на пляж спустился местный касик без оружия. Его приняли на борт и отослали обратно с печеньем, медом и с красным колпаком с бусами снаружи. Взамен касик отправил Колумбу золотую корону с несколькими мотками хлопка.

Примерившись с местным народом, люди Колумба сумели сделать на берегу необходимые припасы, после чего 16 января 1493 года "Пинта" и "Нинья" снялись со своей последней якорной стоянки в Новом Свете и взяли курс на Испанию.

Продолжение следует.

Спасибо @serj1226 за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Христофор Колумб - тернистый путь к открытию Америки

22 мая 1492 года Христофор Колумб прибыл в испанский порт Палос-де-ла-Фронтера, где должна была начаться подготовка его экспедиции в Индию. На следующий день он явился на городской совет и вручил его членам письмо, подписанное королем Фердинандом и королевой Изабеллой, в котором монархи приказывали администрации Палоса предоставить адмиралу две каравеллы, снаряженные всем необходимым, в течение 10 дней с момента получения этого письма. Также Колумб представил на суд градоначальников королевские предписания, адресованные всем торговцам лесом и провизией, а также плотникам, пекарям и корабельным торговым посредникам Андалуссии, в которых им было приказано снабжать адмирала всем необходимым по разумным ценам. Продукты, материалы и иное оборудование, предназначенное для экспедиции, освобождались от таможенных пошлин и акцизов, а все гражданские и уголовные преследования в отношении лиц, согласившихся на участие в экспедиции, прекращались. Забегая вперед, надо отметить, что подготовка кораблей ("Нинья" и "Пинта") к выходу в море заняла десять недель вместо десяти дней. Еще один корабль под названием "Санта-Мария", которой было суждено стать флагманским судном, Колумб зафрахтовал у судовладельца за свой собственный счет.

"Нинья" - единственное судно из флота Колумба, о технических данных которого сохранились обрывочные сведения. Мигель де Кунео, участник экспедиции к берегам Америки, в своих воспоминаниях писал, что тоннаж "Пинты" составлял около 60 тонн. Стоит отдельно указать, что вкладывалось в понятие "тоннаж" в 1492 году. Под этим словом подразумевалась кубическая вместимость его трюма в пересчете на винные бочки, так называемые "туны". Поскольку вино являлось весьма обычным грузом, то туна имела стандартные размеры, а вместимость подпалубного пространства судна, измеренного в максимальном количестве погруженных в него тун, стала приблизительным показателем его размера. Основываясь на этих данных, современные морские историки пришли к выводу, что "Нинья" должна была иметь общую длину приблизительно 21 метр, а ширину около 7 метров. "Санта-Мария" была несколько больших размеров, за что и получила статус флагманского корабля, однако Колумб сразу не взлюбил свое судно за слишком низкие ходовые качества.

Для перехода через океан днища всех трех кораблей были обработаны смесью из смолы и жира для защиты от червей-древоточцев и ракушек, а на корпус был нанесен консервант, состоявший из смеси китового жира и сосновой смолы. Для обеспечения устойчивости на воде в трюмы, помимо запасов продовольствия, были загружены булыжники и мешки с песком. По мере истощения продовольственных запасов судна теряли управляемость, и матросам приходилось наполнять пустые винные бочки морской водой. Также на кораблях были установлены деревянные помпы для откачки воды. Для постановки на якорные стоянки на каждом судне было установлено по три якоря, а так как ожидалось, что в ходе длительного плавания несколько из них будут утрачены, в поход брали сразу семь якорей.

Для приготовления пищи на кораблях была оборудована открытая топка, снабженная спинкой, защищающей ее от ветра. На ее полу был насыпан песок, на котором разводили дровяной костер.

Разумеется, ввиду крайне ограниченного пространства на кораблях не было никакого подобия кают. Лишь капитан и его помощники имели привилегию спать в относительно комфортных условиях. Так, на "Санта-Марии" была сделана кормовая надстройка, в которой находилось несколько коек для офицеров. Простые же матросы ложились спать где придется - в трюме или, если позволяла погода, просто на палубе. Со временем проблему сна для моряков решили с помощью гамаков, которые команда Колумба впервые увидела у индейцев в 1492 году. Уже в последующих плаваньях адмирала моряки на его кораблях спали в гамаках, натянутых в трюмах.

На всех трех судах имелась собственная артиллерия: железные ломбарды калибром около 9 см, установленные на лафетах, метающие каменные ядра, и небольшие поворотные орудия калибром около 4,5 см. Они устанавливались вдоль фальшбортов и служили для обороны при абордажах, стреляя в противника. Единственными видами стрелкового оружия, упоминаемыми Колумбом во время Первого путешествия, были арбалеты и эспингарды – примитивные мушкеты, сделанные из железных или бронзовых трубок, закрепленных на деревянных прикладах.

Вербовка матросов и командного состава для великого предприятия была столь же важна, как и подбор кораблей. Капитаном "Пинты" стал Мартин Алонсо, глава семьи судовладельцев из Палоса, которая и предоставила Колумбу две каравеллы, а его брат Франсиско Мартин занял должность капитана "Ниньи". В команды кораблей было нанято 90 человек. Среди них были и моряки, которые записались в столь опасное мероприятие только для того, чтобы обрести свободу ввиду того, что королевский приказ приостанавливал все гражданские и уголовные иски против подписавших контракт с Колумбом. Однако не стоит думать, что это были сплошь матерые уголовники. Например, в команду Колумба входил матрос Бартоломео де Торрес, который незадолго до прибытия адмирала в город был приговорен к смертной казни за то, что во время ссоры убил своего оппонента. В ожидании казни он был спасен из тюрьмы тремя своими друзьями, и в соответствии с испанскими законами Кастилии, эти трое также были приговорены к смерти за помощь беглецу. Все четверо, будучи еще на свободе, воспользовались королевским предложением поступить на службу под началом Колумба и по возвращении из экспедиции получили помилование, поскольку "ради королевской службы рисковали жизнью и подверглись большой опасности вместе нашим Адмиралом Моря-Океана, открывшим острова Индии". Таким образом, даже эта четверка не относилась к числу заключенных в обычном смысле этого слова, и уж по крайней мере, трое из них не были злостными преступниками. В целом, матросы из экипажей Колумба были вполне дисциплинированными людьми, выполнявшими приказы адмирала.

Помимо корабельных офицеров и матросов, в штате Колумба состояло несколько сухопутчиков, исполняющих особые обязанности. В их число входил Луис де Торрес, обращенный в христианство еврей, владеющий ивритом и немного арабским. В то время обычно полагали, что арабский язык является матерью всех языков, поэтому ожидалось, что Торрес преуспеет в общении с великим ханом и другими восточными властителями. Также на борту было два королевских чиновника, которые следили за расходами и получением короной своей доли золота и драгоценных камней. На каждом судне присутствовал собственный врач-хирург, а также конопатчик, которому вменялась в обязанность исправность помпы, смазка смолой и жиром стыков палубы, бортов и днища, а также защита судна от протекания. Всего общий состав экспедиции распределялся следующим образом: на борту "Ниньи" находилось 24 человека, на "Пинте" - 26 и на "Санта-Марии" - 40.

Полностью подготовившись к длительному плаванию 3 августа 1492 года корабли Христофора Колумба вышли из порта Палоса в направлении неизведанных земель. План путешествия адмирала состоял в том, чтобы сначала отправиться на Канарские острова, так как, по оценке Колумба, кратчайшее расстояние между Востоком и Западом находилось на Канарской параллели, а уже оттуда взять курс на Индию. Участок океана между Испанией и Канарами представлял собой штормовую зону, на преодоление которой морякам обычно требовалось около 10 дней. Флоту Колумба посчастливилось достичь Гран-Канарии всего за шесть дней, однако во время перехода из-за шторма на одном из кораблей ("Пинте") был поврежден подвесной руль, который пришлось наспех чинить прямо на борту. Пройдя мимо северного побережья Гран-Канарии, корабли Колумба бросили якорь близ острова Гомера. Это был один из первых завоеванных Канарских островов, находящихся под властью Испании и наследственным губернаторством семьи Эррера-и-Перасы. В 1492 году им управляла молодая вдова донья Беатриса де Пераса-и-Бобадилья регентша при своем несовершеннолетнем сыне Гильене, с которой у Колумба, судя по всему, закрутился бурный, но непродолжительный роман. Утолив любовную жажду, Колумб сделал на острове запасы пресной воды, дров и дополнительной провизии для своих кораблей, а также приложил все силы к капитальному ремонту руля "Пинты". 6 сентября флот Колумба последний раз поднял якоря в Старом Свете и отправился в открытый океан.

Здесь стоит сказать пару слов о том, как выглядел типичный день экипажа кораблях во время длительного плавания. В 15 веке единственными доступными корабельными измерителями времени служили песочные, в которых песок проходил из верхней части в нижнюю ровно за тридцать минут. Изготовляемые в Венеции, эти часы были настолько хрупки, что в каждый поход приходилось брать множество запасных. В обязанности вахтенного громета или юнги входило наблюдение часами, которые следовало быстро переворачивать, как только в верхнем сосуде заканчивался песок. Все матросы и офицеры были разделены на вахты по четыре часа каждая. Из записей судового журнала Колумба следует, что смена вахты происходила в 3, 7 и 11 часов (во второй половине суток, соответственно в 15, 19 и 23). Из-за того, что сильная качка иногда задерживала движение песка в часах, или из-за того, что громет мог просто-напросто заснуть, время на корабле отставало от астрономического, и Колумбу приходилось делать его корректировку. Ночью, когда погода была ясной, адмирал мог определить приблизительное время по расположению Полярной звезды. Малая Медведица совершает оборот вокруг Полярной звезды раз в 24 часа по звездному времени. Две самых ярких звезды этого созвездия, Кохаб (бета) и Феркад (гамма), отмечающие наиболее удаленный край Большой Медведицы от Полярной звезды, назывались Стражами. Если вы знаете, где находится Кохаб, главный Страж в полночь каждые две недели в году, то по его расположению можно определять время словно по часовой стрелке. Еще древние мореплаватели построили диаграмму в виде маленького человечка с Полярной звездой посередине. Его предплечья указывали на восток и запад (Е и W), плечи – на северо-восток и северо-запад (NE и NW). В результате Кохаб получил 8 позиций: голова, западное плечо и западная рука, линия под западной рукой и линия под восточной рукой, ноги, восточная рука и восточное плечо. Поскольку Кохаб перемещался с одной позиции на другую за три часа, вы могли бы определить время ночью, если бы знали относительное положение этой звезды в полночь конкретного дня. Например, в 1500 году Кохаб находился голове в полночь 15 апреля, в западной руке в полночь 15 июля, в ногах в полночь 15 октября и в восточной руке в полночь 15 января. Таким образом, если 15 января вы бы обнаружили, что эта естественная стрелка часов находится в положении восточное плечо, вы знали бы, что сейчас 3 часа ночи.

Каждая вахта несла ответственность за все, что происходило на корабле в течение ее дежурства, естественно, за исключением экстренных случаев попадания в бурю или другого подобного инцидента, когда требовались руки всего экипажа. В обычное же время вахтенные матросы поддерживали палубу в чистоте, откачивали воду и по мере необходимости ставили или убирали паруса. В свободное от вахты время моряки, помимо того, что спали, занимались починкой одежды и стиркой в соленой воде. Также в Журнале Колумба есть упоминание о купании экипажа в океане со шлюпки. Сразу после захода солнца, перед началом первой ночной вахты, все свободные члены команды призывались к вечерней молитве. Далее боцман или его помощник тушил огонь в топке, при этом впередсмотрящий, который сменялся каждый час, должен был подать сигнал голосом в подтверждение того, что он не спит.

Из продовольствия на борту было - вино, оливковое масло и хлеб в виде пшеничных галет, выпекаемых на берегу и хранившихся в самой сухой части корабля. Уже после первых плаваний Колумб в письме к монархам изложил свои соображения о надлежащем снабжении судов продуктами во время путешествий в Новый Свет: "Снабжение кораблей продовольствием должно осуществляться следующим образом: третья часть хлебного коржа в виде галет должна быть печеньем, хорошо выдержанным и не старым, иначе большая часть будет израсходована впустую. Далее требуется подсоленная мука, вино, соленое мясо, масло, уксус, сыр нут, чечевица, фасоль, соленая рыба и рыболовные снасти, мед, рис, миндаль и изюм". Оливковое масло, разливаемое в огромные глиняные кувшины, использовалось для приготовления рыбы, мяса и бобовых. Из подсоленной муки можно было делать пресный хлеб и готовить его в золе. Также среди корабельных припасов того времени часто упоминаются соленые сардины или анчоусы в бочках и чеснок, призванный спасти моряков цинги. Единственные напитки, упомянутые в приказах Колумба о припасах, – вода и вино, хранящиеся в бочках.

Для навигации в океане Колумб пользовался морским квадрантом, а также компасом. Квадрант представлял собой рамку в четверть круга, изготовленную из древесины твердых пород со шкалой в 90, прицелами вдоль одного края, через которые наблюдалось небесное тело, и отвесом, прикрепленным к вершине шелковым шнуром. Высота солнца или звезды определялась по шкале углом, образуемым прицельной линией и отвесом. На качающемся корабле этот замер представлял собой весьма трудную процедуру. Приходилось удерживать плоскость квадранта в перпендикулярном положении и одновременно "ловить»" небесное тело в два булавочных отверстия. Когда это удавалось, помощник фиксировал градусное значение отвеса, но именно в этот момент судно могло сильно накрениться.

Морской компас времен Колумба представлял собой котелок с картушкой на шпильке. К нижней поверхности картушки крепилась игла из намагниченного железа. На картушке была изображена "роза ветров" с обозначениями полных, половинных и четвертных румбов, то есть плавание по курсу оценивалось не точнее, чем в четверть румба (один румб равен 1/32 части окружности видимого горизонта, то есть 11,25. ). Шарнирное крепление картушки позволяло ей свободно перемещаться внутри корпуса в любом направлении, даже при сильной качке. Всякий раз, когда игла отказывалась искать север, ее восстанавливали с помощью куска магнитного железняка, который капитан берег дороже жизни.

Для навигационного учета вахтенный офицер записывал на грифельной дощечке, висевшей на переборке у кормы, текущий курс и через каждые полчаса отмечал время. При этом также требовалось учитывать еще один важный фактор – скорость, которую вахтенный офицер оценивал на глаз, наблюдая за проплывающими мимо пузырями или водорослями. Лишь в 16 веке скорость стали измерять с помощью лага, который представлял из себе обычное бревно или доску на веревке с равномерно завязанными узлами. Во время движения судна это приспособление выкидывали с кормы и по количеству узлов, уходящих за борт за полминуты, судили о количестве морских миль, которые судно делало в час (отсюда и появился термин "узел" для обозначения скорости судна). Всякий раз, когда корабль набирал или терял скорость, новое показание записывалось, и его произведение на время следования давало пройденное расстояние. Колумбу же такая роскошь была еще неизвестна, а поэтому, зрительно наблюдая за скоростью судна, он, в конечном счете, переоценил пройденное расстояние приблизительно на 9 %. При этом точный, по его мнению, навигационный расчет он оставлял при себе, а экипажу давал несколько сокращенные сведения, опасаясь недовольства моряков слишком большим расстоянием от родных берегов. Однако благодаря собственной завышенной оценке пройденного пути этот поддельный расчет оказался гораздо ближе к истине, чем "настоящий".

Также у Колумба на борту имелся сборник морских карт, на которых довольно точно были изображены побережья Испании, Португалии и Северной Африки, Азорские острова, Мадейра, Канары, а также мифический остров Антилья и ему подобные, а также были нанесены Чипунгу (Япония) и Китай.

Как и все мореплаватели, чтобы не сесть на мель, Колумб часто пользовался глубиномером при приближении к побережью или когда полагал, что находится недалеко от суши. Стандартная длина свинцовой лески с грузилом на конце в те дни составляла около 70 метров. Считая эту длину недостаточной, Колумб применял леску в 180м, а однажды связал две в одну. Однако, как мы сейчас знаем, адмирал зачастую пытался найти дно в тех местах, где океан достигает глубину около 4 000м.

Корабли Колумба находились в открытом океане 33 дня, и за это время не случилось ни сильных штормов, ни продолжительных штилей, ни противных ветров, ни бурь, ни недостатка в провизии или питья. Единственной серьезной проблемой, с которой столкнулся адмирал, - это психологическое состояние экипажей кораблей, которые могли в любой момент поднять мятеж и заставить Колумба повернуть обратно в Испанию, испугавшись отсутствия какой-либо земли на пути курса кораблей, а поэтому адмиралу постоянно приходилось убеждать моряков, что суша рядом.

На закате 25-го сентября капитан "Пинты" Мартин Алонсо внезапно выскочил на корму своего корабля и радостно закричал: "Земля! Земля! ". На горизонте виднелся остров, посередине которого возвышалась высокая гора. Все три судна немедленно взяли курс на предполагаемую сушу и плыли к ней всю ночь, однако на рассвете земля исчезла. Колумб, продолжающий следовать тем же курсом до полудня, решил: "То, что должно было быть сушей, было не землей, а небом".

Появление ложных очертаний берега – обычное морское явление. За них могут приниматься облака на фоне заката, особенно когда люди на борту нетерпеливо ищут землю. В таком состоянии человек настолько внушаем, что стоит кому-то что-либо увидеть, это видят и все остальные. Ложная надежда сильно уронила моральный дух экипажей, и по кораблям стали ходить разговоры, что "адмирал в своей безумной фантазии пытается сделать себя великим лордом за счет чужих жизней".

На рассвете в воскресенье, 7 октября, когда флот находился примерно в 500 км от ближайшей суши, был подан очередной ложный сигнал о появлении земли на горизонте: шедшая впереди "Нинья" подняла на мачте флаг и выстрелила из пушки. Однако к заходу солнца, когда было пройдено еще около 100км, земля так и не появилась. 10 октября предприятие Колумба оказалось на грани провала. В этот день, когда флот держал курс на Багамы, а ближайшая земля находилась менее чем в 350км прямо по курсу, на кораблях вспыхнул открытый мятеж. По мнению экипажа, уже было сделано достаточно и даже более того, поэтому корабли должны повернуть назад. Колумб на это пообещал людям повернуть домой, если земля не появится в течение трех ближайших дней. Согласившиеся подождать моряки прекратили мятеж.

Весь день в четверг, 11 октября, дул пассатный ветер, который позволил продвинуться кораблям Колумба на 130 км. Признаки суши стали проявляться настолько явно, что моряки вздохнули свободнее и заметно повеселели. В этот день команда "Пинты" подобрал из воды кусок доски, а также небольшую трость из дерева, похожего на железо, со следами ручной работы, выполненной грубым индейским каменным долотом. Колумб обратился с кормы с небольшой речью к своей команде, призывая ночную вахту особенно внимательно следить за горизонтом. Первому увидевшему землю был обещан шелковый камзол и премия в 10 000 мараведи от испанских государей в дополнение к жалованью. 11 октября в 10 часов вечера Колумбу показалось, что впереди появился "свет настолько неопределенный, что не хотелось о нем объявлять". Адмирал позвал сначала моряка Педро Гутьерреса, которому также показалось, что в темноте что-то мелькнуло, а затем своего помощника Родриго Санчеса, но тот не увидел ничего, поскольку был сыт по горло ложными тревогами. Скорее всего, свет появился благодаря воображению Колумба, доведенному до предела многочисленными признаками суши, встреченными в тот день. В дальнейшем Колумб понял, что глаза его обманули, однако это не помешало ему потребовать и получить премию в 10 000 мараведи, обещанную государями тому, кто первым увидит землю.

Первым же увидевшим настоящую сушу, оказался Родриго де Триана – дозорный на баке "Пинты". Убедившись, что на сей раз крик Родриго "земля! " соответствовал действительности, капитан Мартин Алонсо сделал сигнальный выстрел из заранее подготовленного ломбарда, оповещая об открытии другие корабли. Этой первой землей Западного полушария, которую увидел Колумб или любой другой европеец со времен путешествий викингов, было восточное побережье одного из Багамских островов, ныне официально именуемого островом Сан-Сальвадор. На рассвете 12 октября Колумб с экипажами своих кораблей совершил долгожданную высадку на берег...

Продолжение следует.

Слово "turkey" (англ. - «Турция») появилось из-за торгового недоразумения:

В XVI веке европейцы познакомились с птицей под названием гвинейская цесарка, которую в Европу привозили через Турцию. Её называли "turkey-cock" — «турецкий петух».

Когда европейцы прибыли в Америку и увидели настоящую индейку (американскую птицу), они подумали, что это разновидность уже известной «турецкой птицы», и ошибочно назвали её также "turkey".

Таким образом, название связано с путаницей в торговле и внешним сходством с другой птицей.

Почему в русском языке — "индейка"?

В русском языке название возникло от слова "Индия", как и слово "индиец":

1. Христофор Колумб, открыв Америку, думал, что приплыл в Индию, и назвал местных жителей "индейцами".

2. Птицу, обитающую в "Индии" (то есть на территории Америки), назвали "индейкой" — как бы "птица из Индии".

Это тоже ошибка, но другого рода — географическая.

Интересный факт:

В Турции индейку называют "hindi" — от слова "Индия". Так же её называют и во Франции (dinde), в Польше (indyk), в Персии, Грузии, арабских странах и многих других — тоже считая, что она из Индии.

То есть:

• Англоязычные считают, что индейка из Турции.

• Русские, французы, турки, арабы считают, что из Индии.

• А на самом деле она из Америки.