Спасибо @serj1226 за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Христофор Колумб - тернистый путь к открытию Америки

22 мая 1492 года Христофор Колумб прибыл в испанский порт Палос-де-ла-Фронтера, где должна была начаться подготовка его экспедиции в Индию. На следующий день он явился на городской совет и вручил его членам письмо, подписанное королем Фердинандом и королевой Изабеллой, в котором монархи приказывали администрации Палоса предоставить адмиралу две каравеллы, снаряженные всем необходимым, в течение 10 дней с момента получения этого письма. Также Колумб представил на суд градоначальников королевские предписания, адресованные всем торговцам лесом и провизией, а также плотникам, пекарям и корабельным торговым посредникам Андалуссии, в которых им было приказано снабжать адмирала всем необходимым по разумным ценам. Продукты, материалы и иное оборудование, предназначенное для экспедиции, освобождались от таможенных пошлин и акцизов, а все гражданские и уголовные преследования в отношении лиц, согласившихся на участие в экспедиции, прекращались. Забегая вперед, надо отметить, что подготовка кораблей ("Нинья" и "Пинта") к выходу в море заняла десять недель вместо десяти дней. Еще один корабль под названием "Санта-Мария", которой было суждено стать флагманским судном, Колумб зафрахтовал у судовладельца за свой собственный счет.

"Нинья" - единственное судно из флота Колумба, о технических данных которого сохранились обрывочные сведения. Мигель де Кунео, участник экспедиции к берегам Америки, в своих воспоминаниях писал, что тоннаж "Пинты" составлял около 60 тонн. Стоит отдельно указать, что вкладывалось в понятие "тоннаж" в 1492 году. Под этим словом подразумевалась кубическая вместимость его трюма в пересчете на винные бочки, так называемые "туны". Поскольку вино являлось весьма обычным грузом, то туна имела стандартные размеры, а вместимость подпалубного пространства судна, измеренного в максимальном количестве погруженных в него тун, стала приблизительным показателем его размера. Основываясь на этих данных, современные морские историки пришли к выводу, что "Нинья" должна была иметь общую длину приблизительно 21 метр, а ширину около 7 метров. "Санта-Мария" была несколько больших размеров, за что и получила статус флагманского корабля, однако Колумб сразу не взлюбил свое судно за слишком низкие ходовые качества.

Для перехода через океан днища всех трех кораблей были обработаны смесью из смолы и жира для защиты от червей-древоточцев и ракушек, а на корпус был нанесен консервант, состоявший из смеси китового жира и сосновой смолы. Для обеспечения устойчивости на воде в трюмы, помимо запасов продовольствия, были загружены булыжники и мешки с песком. По мере истощения продовольственных запасов судна теряли управляемость, и матросам приходилось наполнять пустые винные бочки морской водой. Также на кораблях были установлены деревянные помпы для откачки воды. Для постановки на якорные стоянки на каждом судне было установлено по три якоря, а так как ожидалось, что в ходе длительного плавания несколько из них будут утрачены, в поход брали сразу семь якорей.

Для приготовления пищи на кораблях была оборудована открытая топка, снабженная спинкой, защищающей ее от ветра. На ее полу был насыпан песок, на котором разводили дровяной костер.

Разумеется, ввиду крайне ограниченного пространства на кораблях не было никакого подобия кают. Лишь капитан и его помощники имели привилегию спать в относительно комфортных условиях. Так, на "Санта-Марии" была сделана кормовая надстройка, в которой находилось несколько коек для офицеров. Простые же матросы ложились спать где придется - в трюме или, если позволяла погода, просто на палубе. Со временем проблему сна для моряков решили с помощью гамаков, которые команда Колумба впервые увидела у индейцев в 1492 году. Уже в последующих плаваньях адмирала моряки на его кораблях спали в гамаках, натянутых в трюмах.

На всех трех судах имелась собственная артиллерия: железные ломбарды калибром около 9 см, установленные на лафетах, метающие каменные ядра, и небольшие поворотные орудия калибром около 4,5 см. Они устанавливались вдоль фальшбортов и служили для обороны при абордажах, стреляя в противника. Единственными видами стрелкового оружия, упоминаемыми Колумбом во время Первого путешествия, были арбалеты и эспингарды – примитивные мушкеты, сделанные из железных или бронзовых трубок, закрепленных на деревянных прикладах.

Вербовка матросов и командного состава для великого предприятия была столь же важна, как и подбор кораблей. Капитаном "Пинты" стал Мартин Алонсо, глава семьи судовладельцев из Палоса, которая и предоставила Колумбу две каравеллы, а его брат Франсиско Мартин занял должность капитана "Ниньи". В команды кораблей было нанято 90 человек. Среди них были и моряки, которые записались в столь опасное мероприятие только для того, чтобы обрести свободу ввиду того, что королевский приказ приостанавливал все гражданские и уголовные иски против подписавших контракт с Колумбом. Однако не стоит думать, что это были сплошь матерые уголовники. Например, в команду Колумба входил матрос Бартоломео де Торрес, который незадолго до прибытия адмирала в город был приговорен к смертной казни за то, что во время ссоры убил своего оппонента. В ожидании казни он был спасен из тюрьмы тремя своими друзьями, и в соответствии с испанскими законами Кастилии, эти трое также были приговорены к смерти за помощь беглецу. Все четверо, будучи еще на свободе, воспользовались королевским предложением поступить на службу под началом Колумба и по возвращении из экспедиции получили помилование, поскольку "ради королевской службы рисковали жизнью и подверглись большой опасности вместе нашим Адмиралом Моря-Океана, открывшим острова Индии". Таким образом, даже эта четверка не относилась к числу заключенных в обычном смысле этого слова, и уж по крайней мере, трое из них не были злостными преступниками. В целом, матросы из экипажей Колумба были вполне дисциплинированными людьми, выполнявшими приказы адмирала.

Помимо корабельных офицеров и матросов, в штате Колумба состояло несколько сухопутчиков, исполняющих особые обязанности. В их число входил Луис де Торрес, обращенный в христианство еврей, владеющий ивритом и немного арабским. В то время обычно полагали, что арабский язык является матерью всех языков, поэтому ожидалось, что Торрес преуспеет в общении с великим ханом и другими восточными властителями. Также на борту было два королевских чиновника, которые следили за расходами и получением короной своей доли золота и драгоценных камней. На каждом судне присутствовал собственный врач-хирург, а также конопатчик, которому вменялась в обязанность исправность помпы, смазка смолой и жиром стыков палубы, бортов и днища, а также защита судна от протекания. Всего общий состав экспедиции распределялся следующим образом: на борту "Ниньи" находилось 24 человека, на "Пинте" - 26 и на "Санта-Марии" - 40.

Полностью подготовившись к длительному плаванию 3 августа 1492 года корабли Христофора Колумба вышли из порта Палоса в направлении неизведанных земель. План путешествия адмирала состоял в том, чтобы сначала отправиться на Канарские острова, так как, по оценке Колумба, кратчайшее расстояние между Востоком и Западом находилось на Канарской параллели, а уже оттуда взять курс на Индию. Участок океана между Испанией и Канарами представлял собой штормовую зону, на преодоление которой морякам обычно требовалось около 10 дней. Флоту Колумба посчастливилось достичь Гран-Канарии всего за шесть дней, однако во время перехода из-за шторма на одном из кораблей ("Пинте") был поврежден подвесной руль, который пришлось наспех чинить прямо на борту. Пройдя мимо северного побережья Гран-Канарии, корабли Колумба бросили якорь близ острова Гомера. Это был один из первых завоеванных Канарских островов, находящихся под властью Испании и наследственным губернаторством семьи Эррера-и-Перасы. В 1492 году им управляла молодая вдова донья Беатриса де Пераса-и-Бобадилья регентша при своем несовершеннолетнем сыне Гильене, с которой у Колумба, судя по всему, закрутился бурный, но непродолжительный роман. Утолив любовную жажду, Колумб сделал на острове запасы пресной воды, дров и дополнительной провизии для своих кораблей, а также приложил все силы к капитальному ремонту руля "Пинты". 6 сентября флот Колумба последний раз поднял якоря в Старом Свете и отправился в открытый океан.

Здесь стоит сказать пару слов о том, как выглядел типичный день экипажа кораблях во время длительного плавания. В 15 веке единственными доступными корабельными измерителями времени служили песочные, в которых песок проходил из верхней части в нижнюю ровно за тридцать минут. Изготовляемые в Венеции, эти часы были настолько хрупки, что в каждый поход приходилось брать множество запасных. В обязанности вахтенного громета или юнги входило наблюдение часами, которые следовало быстро переворачивать, как только в верхнем сосуде заканчивался песок. Все матросы и офицеры были разделены на вахты по четыре часа каждая. Из записей судового журнала Колумба следует, что смена вахты происходила в 3, 7 и 11 часов (во второй половине суток, соответственно в 15, 19 и 23). Из-за того, что сильная качка иногда задерживала движение песка в часах, или из-за того, что громет мог просто-напросто заснуть, время на корабле отставало от астрономического, и Колумбу приходилось делать его корректировку. Ночью, когда погода была ясной, адмирал мог определить приблизительное время по расположению Полярной звезды. Малая Медведица совершает оборот вокруг Полярной звезды раз в 24 часа по звездному времени. Две самых ярких звезды этого созвездия, Кохаб (бета) и Феркад (гамма), отмечающие наиболее удаленный край Большой Медведицы от Полярной звезды, назывались Стражами. Если вы знаете, где находится Кохаб, главный Страж в полночь каждые две недели в году, то по его расположению можно определять время словно по часовой стрелке. Еще древние мореплаватели построили диаграмму в виде маленького человечка с Полярной звездой посередине. Его предплечья указывали на восток и запад (Е и W), плечи – на северо-восток и северо-запад (NE и NW). В результате Кохаб получил 8 позиций: голова, западное плечо и западная рука, линия под западной рукой и линия под восточной рукой, ноги, восточная рука и восточное плечо. Поскольку Кохаб перемещался с одной позиции на другую за три часа, вы могли бы определить время ночью, если бы знали относительное положение этой звезды в полночь конкретного дня. Например, в 1500 году Кохаб находился голове в полночь 15 апреля, в западной руке в полночь 15 июля, в ногах в полночь 15 октября и в восточной руке в полночь 15 января. Таким образом, если 15 января вы бы обнаружили, что эта естественная стрелка часов находится в положении восточное плечо, вы знали бы, что сейчас 3 часа ночи.

Каждая вахта несла ответственность за все, что происходило на корабле в течение ее дежурства, естественно, за исключением экстренных случаев попадания в бурю или другого подобного инцидента, когда требовались руки всего экипажа. В обычное же время вахтенные матросы поддерживали палубу в чистоте, откачивали воду и по мере необходимости ставили или убирали паруса. В свободное от вахты время моряки, помимо того, что спали, занимались починкой одежды и стиркой в соленой воде. Также в Журнале Колумба есть упоминание о купании экипажа в океане со шлюпки. Сразу после захода солнца, перед началом первой ночной вахты, все свободные члены команды призывались к вечерней молитве. Далее боцман или его помощник тушил огонь в топке, при этом впередсмотрящий, который сменялся каждый час, должен был подать сигнал голосом в подтверждение того, что он не спит.

Из продовольствия на борту было - вино, оливковое масло и хлеб в виде пшеничных галет, выпекаемых на берегу и хранившихся в самой сухой части корабля. Уже после первых плаваний Колумб в письме к монархам изложил свои соображения о надлежащем снабжении судов продуктами во время путешествий в Новый Свет: "Снабжение кораблей продовольствием должно осуществляться следующим образом: третья часть хлебного коржа в виде галет должна быть печеньем, хорошо выдержанным и не старым, иначе большая часть будет израсходована впустую. Далее требуется подсоленная мука, вино, соленое мясо, масло, уксус, сыр нут, чечевица, фасоль, соленая рыба и рыболовные снасти, мед, рис, миндаль и изюм". Оливковое масло, разливаемое в огромные глиняные кувшины, использовалось для приготовления рыбы, мяса и бобовых. Из подсоленной муки можно было делать пресный хлеб и готовить его в золе. Также среди корабельных припасов того времени часто упоминаются соленые сардины или анчоусы в бочках и чеснок, призванный спасти моряков цинги. Единственные напитки, упомянутые в приказах Колумба о припасах, – вода и вино, хранящиеся в бочках.

Для навигации в океане Колумб пользовался морским квадрантом, а также компасом. Квадрант представлял собой рамку в четверть круга, изготовленную из древесины твердых пород со шкалой в 90, прицелами вдоль одного края, через которые наблюдалось небесное тело, и отвесом, прикрепленным к вершине шелковым шнуром. Высота солнца или звезды определялась по шкале углом, образуемым прицельной линией и отвесом. На качающемся корабле этот замер представлял собой весьма трудную процедуру. Приходилось удерживать плоскость квадранта в перпендикулярном положении и одновременно "ловить»" небесное тело в два булавочных отверстия. Когда это удавалось, помощник фиксировал градусное значение отвеса, но именно в этот момент судно могло сильно накрениться.

Морской компас времен Колумба представлял собой котелок с картушкой на шпильке. К нижней поверхности картушки крепилась игла из намагниченного железа. На картушке была изображена "роза ветров" с обозначениями полных, половинных и четвертных румбов, то есть плавание по курсу оценивалось не точнее, чем в четверть румба (один румб равен 1/32 части окружности видимого горизонта, то есть 11,25. ). Шарнирное крепление картушки позволяло ей свободно перемещаться внутри корпуса в любом направлении, даже при сильной качке. Всякий раз, когда игла отказывалась искать север, ее восстанавливали с помощью куска магнитного железняка, который капитан берег дороже жизни.

Для навигационного учета вахтенный офицер записывал на грифельной дощечке, висевшей на переборке у кормы, текущий курс и через каждые полчаса отмечал время. При этом также требовалось учитывать еще один важный фактор – скорость, которую вахтенный офицер оценивал на глаз, наблюдая за проплывающими мимо пузырями или водорослями. Лишь в 16 веке скорость стали измерять с помощью лага, который представлял из себе обычное бревно или доску на веревке с равномерно завязанными узлами. Во время движения судна это приспособление выкидывали с кормы и по количеству узлов, уходящих за борт за полминуты, судили о количестве морских миль, которые судно делало в час (отсюда и появился термин "узел" для обозначения скорости судна). Всякий раз, когда корабль набирал или терял скорость, новое показание записывалось, и его произведение на время следования давало пройденное расстояние. Колумбу же такая роскошь была еще неизвестна, а поэтому, зрительно наблюдая за скоростью судна, он, в конечном счете, переоценил пройденное расстояние приблизительно на 9 %. При этом точный, по его мнению, навигационный расчет он оставлял при себе, а экипажу давал несколько сокращенные сведения, опасаясь недовольства моряков слишком большим расстоянием от родных берегов. Однако благодаря собственной завышенной оценке пройденного пути этот поддельный расчет оказался гораздо ближе к истине, чем "настоящий".

Также у Колумба на борту имелся сборник морских карт, на которых довольно точно были изображены побережья Испании, Португалии и Северной Африки, Азорские острова, Мадейра, Канары, а также мифический остров Антилья и ему подобные, а также были нанесены Чипунгу (Япония) и Китай.

Как и все мореплаватели, чтобы не сесть на мель, Колумб часто пользовался глубиномером при приближении к побережью или когда полагал, что находится недалеко от суши. Стандартная длина свинцовой лески с грузилом на конце в те дни составляла около 70 метров. Считая эту длину недостаточной, Колумб применял леску в 180м, а однажды связал две в одну. Однако, как мы сейчас знаем, адмирал зачастую пытался найти дно в тех местах, где океан достигает глубину около 4 000м.

Корабли Колумба находились в открытом океане 33 дня, и за это время не случилось ни сильных штормов, ни продолжительных штилей, ни противных ветров, ни бурь, ни недостатка в провизии или питья. Единственной серьезной проблемой, с которой столкнулся адмирал, - это психологическое состояние экипажей кораблей, которые могли в любой момент поднять мятеж и заставить Колумба повернуть обратно в Испанию, испугавшись отсутствия какой-либо земли на пути курса кораблей, а поэтому адмиралу постоянно приходилось убеждать моряков, что суша рядом.

На закате 25-го сентября капитан "Пинты" Мартин Алонсо внезапно выскочил на корму своего корабля и радостно закричал: "Земля! Земля! ". На горизонте виднелся остров, посередине которого возвышалась высокая гора. Все три судна немедленно взяли курс на предполагаемую сушу и плыли к ней всю ночь, однако на рассвете земля исчезла. Колумб, продолжающий следовать тем же курсом до полудня, решил: "То, что должно было быть сушей, было не землей, а небом".

Появление ложных очертаний берега – обычное морское явление. За них могут приниматься облака на фоне заката, особенно когда люди на борту нетерпеливо ищут землю. В таком состоянии человек настолько внушаем, что стоит кому-то что-либо увидеть, это видят и все остальные. Ложная надежда сильно уронила моральный дух экипажей, и по кораблям стали ходить разговоры, что "адмирал в своей безумной фантазии пытается сделать себя великим лордом за счет чужих жизней".

На рассвете в воскресенье, 7 октября, когда флот находился примерно в 500 км от ближайшей суши, был подан очередной ложный сигнал о появлении земли на горизонте: шедшая впереди "Нинья" подняла на мачте флаг и выстрелила из пушки. Однако к заходу солнца, когда было пройдено еще около 100км, земля так и не появилась. 10 октября предприятие Колумба оказалось на грани провала. В этот день, когда флот держал курс на Багамы, а ближайшая земля находилась менее чем в 350км прямо по курсу, на кораблях вспыхнул открытый мятеж. По мнению экипажа, уже было сделано достаточно и даже более того, поэтому корабли должны повернуть назад. Колумб на это пообещал людям повернуть домой, если земля не появится в течение трех ближайших дней. Согласившиеся подождать моряки прекратили мятеж.

Весь день в четверг, 11 октября, дул пассатный ветер, который позволил продвинуться кораблям Колумба на 130 км. Признаки суши стали проявляться настолько явно, что моряки вздохнули свободнее и заметно повеселели. В этот день команда "Пинты" подобрал из воды кусок доски, а также небольшую трость из дерева, похожего на железо, со следами ручной работы, выполненной грубым индейским каменным долотом. Колумб обратился с кормы с небольшой речью к своей команде, призывая ночную вахту особенно внимательно следить за горизонтом. Первому увидевшему землю был обещан шелковый камзол и премия в 10 000 мараведи от испанских государей в дополнение к жалованью. 11 октября в 10 часов вечера Колумбу показалось, что впереди появился "свет настолько неопределенный, что не хотелось о нем объявлять". Адмирал позвал сначала моряка Педро Гутьерреса, которому также показалось, что в темноте что-то мелькнуло, а затем своего помощника Родриго Санчеса, но тот не увидел ничего, поскольку был сыт по горло ложными тревогами. Скорее всего, свет появился благодаря воображению Колумба, доведенному до предела многочисленными признаками суши, встреченными в тот день. В дальнейшем Колумб понял, что глаза его обманули, однако это не помешало ему потребовать и получить премию в 10 000 мараведи, обещанную государями тому, кто первым увидит землю.

Первым же увидевшим настоящую сушу, оказался Родриго де Триана – дозорный на баке "Пинты". Убедившись, что на сей раз крик Родриго "земля! " соответствовал действительности, капитан Мартин Алонсо сделал сигнальный выстрел из заранее подготовленного ломбарда, оповещая об открытии другие корабли. Этой первой землей Западного полушария, которую увидел Колумб или любой другой европеец со времен путешествий викингов, было восточное побережье одного из Багамских островов, ныне официально именуемого островом Сан-Сальвадор. На рассвете 12 октября Колумб с экипажами своих кораблей совершил долгожданную высадку на берег...

Продолжение следует.

Человек, хотя бы немного интересовавшийся в школе географией и историей географических открытий, глядя на портрет выше, без труда определит изображённого там человека. «Да это же Витус Беринг!» – и будет прав, а вот если он добавит «известный русский мореплаватель», – то будет абсолютно не прав. Как же так?! Неужели нам в школе лгали, о боже! Да, бывает в школе лгут, но не со зла)

Итак, на портрете действительно изображён Витус Беринг. Вот только он никогда не жил в России, не служил на флоте и не командовал ни одной из экспедиций, а мирно работал до самой смерти в Дании XVII века придворным историографом да писал стихи на латыни. Полное имя человека, изображенного на портрете – Витус Педерсен Беринг (дат. Vitus Pedersen Bering, 1617–1675), а все вышеперечисленные славные деяния на службе Государству Российскому и мировой географической науке совершил... его родной племянник – капитан-командор Витус Ионассен Беринг, он же Иван Иванович Беринг (дат. Vitus Jonassen Bering, 1681–1741).

Сейчас уже проблематично установить, кто и когда первым не разобрался, какой именно из Витусов изображен на картине (хотя догадываюсь), но традиция сложилась устойчивая, и вплоть до 1991 года лицом знаменитого моряка считали лицо его дяди-историографа, благо прижизненных портретов мореплавателя не сохранилось, а может, никогда и не было. В 1991 году отмечалось 250-летие плавания Беринга. Международное общество «Подводный мир» и клуб «Приключение» Дмитрия Шпаро совместно с Институтом археологии Академии наук СССР организовали экспедицию на остров Беринга с привлечением датских исследователей. Экспедиция обнаружила могилы Витуса Беринга и ещё пятерых моряков. Останки перевезли в Москву, где их исследовали судебные медики, которым удалось реконструировать внешность Беринга. И тут вскрылась правда. Оказалось, что канонический портрет командора Витуса Беринга, публикуемый во всех учебниках и справочниках, на самом деле принадлежит его родному дяде – тёзке мореплавателя, придворному датскому поэту, в честь которого, кстати, Витус-младший и получил своё имя. К слову, фамилия «Беринг» образована от названия района Бьерринг (дат. Bjerring) – пригорода города Виборг. Причём это датский Виборг (дат. Viborg), а не наш Выборг (фин. Viipuri, швед. Viborg, нем. Wiburg) в Ленинградской области.

Так вот, портрет, ставший «каноничным» и разлетевшийся по всем школам СССР и СНГ, был найден и впервые опубликован в 1945 году Н. А. Мезенцевым на страницах «Известий Всесоюзного географического общества» (Т. 77, Вып. 5. С. 299–300). Там была изложена краткая история обнаружения. Якобы в годы Великой Отечественной войны Народному комиссариату военно-морского флота стало известно, что в Москве проживает престарелая правнучка Витуса Беринга – Е. А. Трегубова. И у ней якобы сохранился портрет прадедушки, передававшийся в семье по наследству. Начальник Центрального военно-морского музея полковник П. З. Сивков навестил эту правнучку, осмотрел портрет и с разрешения Е. А. Трегубовой увёз его в Ленинград для изучения.

Далее в статье высказываются сомнения в том, что изображен там действительно командор Витус Беринг, но все сомнения списываются на переделки портрета уже после его написания. Но самое гениальная строчка звучит так: «Нужно поверить преданию, сохранившемуся у потомков Беринга, так как нет оснований его порочить». Т. е. просто поверить старушке на слово. Именно благодаря ей этот портрет почти на полвека закрепился не за тем Берингом). Интересен и другой момент с портретом (тот, что изображён в газете за 1941 год). Там чёрным по белому написано «Командор Витус Беринг». Только вот сами понимаете, что это неправда (хоть и напечатано в газете «Правда»). Дело в том, что то изображение взято из книги Жюля Верна «Завоевание Земли» (да, вот так вот). Книга опубликована в России в 1916 году, и там под иллюстрацией подпись: «Мореплаватель Беринг. С картины английского художника Джона Милле». Никаких пояснений нет.

Сама картина Дж. Милле (англ. John Everett Millais, 1829–1896) называется «Северо-Западный проход» (англ. The North-West Passage, 1874) и никакой Беринг там не упоминается. Причём сам Милле выставил картину с подзаголовком «Это может быть сделано, и Англия должна это сделать», строкой, которую, как предполагалось, произнёс этот пожилой моряк. Название и подзаголовок относятся к неоднократным неудачам британских экспедиций в поисках Северо-Западного прохода, судоходного прохода вокруг севера американского континента. Эти экспедиции «стали синонимом неудач, невзгод и смерти, когда люди и корабли сражались с безнадежными трудностями в замерзшей пустыне». Как видите, это никакого отношения не имеет к Берингу.

Вот так, дважды за XX век, мореплаватель Витус Беринг получал портреты чужих людей. А всем историкам и искусствоведам щёлкнули по носу, и напомнили о необходимости проверять всё дважды, а то и трижды.

Ищи меня также:

https://t.me/mars_field

https://vk.com/mars_field

https://dzen.ru/mars_field

Контент везде различается и с дополнениями)

Вопрос. Куда может привести человека его увлечение астрономией? Ответ. Сначала к дружбе с самим Уильямом Шекспиром, к покровительству королевы Англии Елизаветы 1 и еще к многочисленным подвигам и приключениям.

Речь об Уолтере Рэли, отважном и удачливом мореплавателе. Однажды его увлечение астрономией выручили его казалось бы в безнадежной ситуации.

Во время ирландского восстания находившемуся на службе Рэли, было дано невыполнимое задание - арестовать ирландского магната лорда Роша в его собственном, надежно укрепленном замке.

Незаметно, под покровом ночи вместе со своим отрядом капитана Рэли пробрался к замку ирландца и пошел напролом. Он просто постучался в дверь магната и попросил приют в столь холодную ночь, а отряд в это время спрятался в укрытии. Далее он стал с увлечением рассказывать о последних достижениях астрономии, чем смог заинтересовать и увлечь ирландского лорда, а после всего хитростью арестовать его и незаметно через потайной туннель вывести его к своим людям.

Сосредоточенность на звездном небе, на карте созвездий не только помогает штурману ориентироваться в открытом море, но также пробуждает его подсознание и дарует возможность находить выход из любой тяжелой ситуации. Знаток карты неба, опытный мореход, когда смотрит на разложенную перед ним карту созвездий с легкостью видит не только небо, а параллельно ей и карту всего земного шара. В одном предмете, в одной картине он в состоянии разглядеть сразу несколько сущностей. Также стоит к этому прибавить название созвездий, то есть имена героев, которые населяют карту созвездий и сосредоточение на них, а также на их подвигах открывает тебе немыслимые возможности перед предстоящими задачами.

Другой пират Елизаветы 1 Джон Хокинс незадолго до сражения с Армадой стал контролером флота. И именно при Хокинсе началась массовая постройка кораблей с пониженным бортом, увеличенной длиной корпуса и более узких, что позволяло их вооружать артиллерией помощнее. Ну и обводы новых кораблей позволяли резче маневрировать и навязывать свой способ морского боя, уходя от абордажной схватки и держа противника на дистанции.

Вообще Джона Хокинса называют просто торговцем, пытаясь приписать его морским  экспедициям одну лишь цель - нажива. Все экспедиции Хокинса обогатили его, сделав очень влиятельным человеком в Англии. Но во всех его делах есть один очень странный поступок. Имея возможность купить дом где угодно, он предпочел купить его рядом с Тауэром, самой известной тюрьмой Англии, в которой в свое время находилась в заточении сама Елизавета 1. Остается только предполагать, отчего в столь необычном месте столь удачливый мореплаватель решил обзавестись жильем. Интересовала ли его тема несправедливых судов, а может быть просто впечатлял и восхищал тот период жизни Елизаветы 1, который она еще будучи совсем молодой стойко перенесла и стала еще сильнее и влиятельнее?

До старости Джон Хокинс принимал участие в экспедициях и умер находясь на корабле. Достойная смерть, достойного человека, в достойном месте.

Что может произойти с человеком, который бросив учебу в юридическом колледже уходит сначала служить в военный флот, а позже и вовсе присоединяется к корсарам? Ответ прост - такой человек уже к  26 годам сам станет капитаном и самостоятельно организует кругосветное путешествие, став третьим человеком в истории, совершившим подобное плавание. Речь о Томасе Кавендише, который впоследствии благодаря своим незаурядным способностям получит прозвище - Навигатор. Сама королева Елизавета прислала Кавендишу пожелания счастливого и удачного пути.

Его экспедиция преследовала две благородные цели - нанесение на карты Её Величества неизвестных островов, течений и ветров, а также грабёж, как морской, так и береговой врагов государства Английского. Третье кругосветное путешествие продолжалось два года и пятьдесят дней - это был рекорд скорости, державшийся в течение двух веков. На родину вернулось 50 человек, что было для тех времен едва ли не рекордом. Сверх того, англичане получили подробнейшие карты кратчайшего пути - с точными расстояниями, очертаниями берегов, проливов, бухт, мест якорной стоянки, течениями, ветрами и т. д. Стоить отметить, что последнее произошло благодаря наказу королевы Елизаветы, вести наблюдения и записи о морских показателях.

Другой удачливый мореплаватель Джон Дэвис с ранних лет дружил с таким человеком как Джон Ди, а последний в свою очередь был ученым, астрономом и фаворитом королевы Елизаветы. Опять же астрономия, без нее никуда.

Исследуя северные земли, Джон Дэвис первым установил контакты с эскимосами, был автором ценного трактата по практической навигации под названием «Секреты моряка». Кроме того, Дэвис является изобретателем нескольких навигационных инструментов, в том числе двойного квадранта Дэвиса. Позже его назовут одним из главных штурманов королевы Елизаветы 1. Ну и конечно же любой уважающий себя мореход королевы Англии, встретив по пути следования испанский или французский торговый корабль, брал его на абордаж, чем и занимался в свободное от исследований время Джон Дэвис.

И наконец Фрэнсис Дрейк - один из самых великих пиратов, которых когда-либо рождала английская земля. Карьеру моряка Дрейк начал уже в 12 лет.

От своего отца, который под старость лет стал проповедником, Дрейк унаследовал харизму и дар убеждения. Именно это помогало держать на своих кораблях самых отчаянных головорезов. Умело управляя эффективными и дерзкими абордажниками, Дрейк выходил победителем в самых смелых нападениях на испанские суда.

600 000 фунтов стерлингов - именно такую сумму привез в Англию Дрейк после 3-х годового плавания. Это было в два раза больше годового бюджета всего английского королевства.

Люди того времени искренне верили в легенду, согласно которой аномальную удачливость на море, Дрейк получил после совершенной им сделки с дьяволом. Также считалось, что Дрейку помогали три девонские ведьмы, с которыми он дружил с детства. Интересные образы, рожденные народной фантазии, которые наверное да как-то могут объяснить причину такой удачливости легендарного пирата.

Всех этих пиратов объединяет многое, а более всего - верность и любовь к своей королеве. Она же в свою очередь проявляла интерес к античной культуре и не могла обойти стороной такую богиню как Геката.

Именно Геката даровала удачу в судах, мудрость в народных собраниях,военную удачу, богатую добычу в морском промысле. Если внимательно присмотреться к каждому из Елизаветинских пиратов, можно заметить в каждом из них глубокое понимание каждого из этих секторов ведений.

Видео «Арго» и мачеха, лодка и собаки