Местные же были пониже ростом, белокуры или русоволосы. У многих – голубые или синие глаза. Но внутренний голос сказал, что скандинавы и раньше приплывали к этим берегам, женились на местных, оседали здесь, поэтому эта встреча была мирной.

Туман рассеялся, и полуденное солнце залило разноголосую толпу и железные латы, и шлемы варягов. Среди них выделялось трое мужчин, каждый из которых был главным на своей ладье. Было сказано, что они были родственниками, а один был тем, кто основал династию русских князей и царей. Здесь его звали «Хрёрик» на языке приплывших. На Руси же его стали звать Рюриком.

Он был крепкий мужчина. Седоватая борода обрамляла квадратное и жесткое лицо человека, которому много пришлось повидать па своем веку. Тяжелый и длинный меч свисал до земли и касался грубых, обитых железом сапог. Рядом с ним был (они приехали вместе на одной ладье) молодой кучерявый рыжеволосый мужчина. Это его младший брат. Как сказал мне внутренний голос, Рюрик был средним сыном у своего отца.

Старший остался на родине, унаследовав владенья отца, который был знатным норвежским вождем-конунгом. Двое младших отправились на поиски счастья на чужбину и теперь оказались здесь, под стенами Навгарда. Это были Хрёрик (Рюрик) и Хельг – младший брат от второй жены отца Рюрика, как сказал внутренний голос.

...Но вот подо мной уже плывут крыши домов древнего Новгорода. За толстенными каменными стенами прячутся деревянные домишки. Их двускатные крыши крыты деревянными досками наподобие черепицы. В центре город построен по кругу, и там находятся двухэтажные дома знатных горожан с высокими лестницами. Узкие улочки, мощенные бревнами или совсем не мощенные, мелькают между домами.

И тут я узнаю, что жители Новгорода, оказывается, не ладят с соседним славянским племенем. Такие войны были тогда часты. Этим воспользовались пришлые варяги. Они решили наняться охранять рубежи новгородской земли.

В Новгороде князя тогда не было, а было Собрание, состоящее из знатных горожан. И я уже вижу, как Рюрик договаривается с ними на площади перед огромным деревянным домом. Так скандинавы стали наемниками.

Они прохаживались по городу как свои, жили здесь, имели свои дома. Было сказано, что со временем Рюрик женился на дочери одного из влиятельных горожан, после этого заимел большую власть. Он даже добился, что стал князем Навгарда, причем не без помощи силы своей дружины. От брака у него был сын, которого звали Ингмар (будущий князь Игорь).

...А город живет своей жизнью. Приплывают торговцы с заморским товаром. Вот они зазывают покупателей на большой площади, соблазняя сладостями, блеском камней женских украшений, шитыми узорчатыми тканями. Длинные платья и русые косы, блеск клинков, продающихся здесь, крики и смех, лошадиный топот, стук кузнецы – все смешалось и пестрило перед моим взором.

…Но тут я как бы немного переместилась во времени. Передо мной – дремучий лес. Толстенные сосны расступаются у самой воды, где кипит работа. Здесь строят челны. Эти лодки целиком выдалбливают из стволов деревьев. Здесь же прохаживаются и Рюрик, и Хельг, и некоторые знатные новгородцы. Все они следят за работой.

Один из мужиков, крепкий парень в холщовой рубахе, поднял целую готовую лодку и понес. Все дивились его силе. Это заметила и какая-то девушка. Она в это время разговаривала с отцом, который, наверное, отсылал ее домой и был недоволен, что она пришла сюда. А называл он ее Родомыслой. Этот человек был знатным новгородцем. Его богатая золоченая одежда говорила об этом.

…И вот я снова вижу девушку, но в лесу. Внутренний голос подсказал, что она не послушалась отца и тайно пошла за тем парнем, который тащил лодку. Неожиданно я оказалась в ее теле.

…В лесу сумрачно и сыро. Густые кроны сомкнулись над головой, высокий папоротник стоит стеной, валяются какие-то бревна и ветки. Платье у меня длинное – белая длинная рубаха заправляется в длинные юбки, а сверху – что-то наподобие жилета, но длинного – аж до земли, с рукавами до локтей. Это темно-красное одеяние стягивалось на талии, и все было вышито золотой ниткой. Какие-то птицы и витые растения покрывали его.

На руках были тяжелые браслеты с драгоценными каменьями и жемчугом. Под них иногда вправляли широкие рукава рубахи. Уши отягощали крупные золотые серьги. Две толстые русые косы лежали на плечах, а лоб стягивал золотой обруч с рубином.

Под ногами было мягко от мха и прошлогодней листвы, и мои расшитые сапожки утопали в ней. Щебечут птички, прыгают с ветки на ветку, а вот и белочка, задрав пушистый хвост, шарахнулась от меня в сторону. Пахнет сыростью, грибами. В глазах рябит от зелени и солнечных бликов. По коре дерева ползут муравьи. А лес все глуше. Скорей бы уж он кончился. И вообще, туда ли я иду?

Я устала задирать платье, переступая валежник. И тут моя нога куда-то провалилась. Казалось, земля ушла. Вскрикнув, я ухватилась за ветки поваленного дерева и еле выбралась. Перелезла через это дерево и пошла дальше. Какая-то трава прилипла к юбке. Но впереди уже протоптанная дорога, и я вздохнула с облегчением. Вдруг что-то заставило меня обернуться. Посмотрев назад, я увидела, как из чащи выбирается медведь. Это, наверное, в его берлогу я попала ногой. Он гневно рычит и идет прямо на меня.

От страха я попятилась и села на толстенный ствол поваленного дерева. Медведь продолжал рычать и идти. Сердце бешено забилось у меня в груди. Руки стали влажными. Я оказалась за бревном, а медведь все продолжал идти.

В это мгновение руки сами толкнули бревно, и из груди вырвался крик. Но бревно не поддалось. Еще раз я толкнула бревно изо всех сил, и, на счастье, оно с шумом покатилось по наклонной вниз – прямо на медведя.

Он успел отскочить, а бревно направилось за ним. Трещали кусты. От страха я вся дрожала и опустилась на траву. Слезы сами брызнули из глаз, и я разрыдалась. Когда подняла голову, то увидела возле себя молодого воина в блестящих дорогих латах. Его бездонные голубые глаза смотрели на меня, а сам он улыбался. Этот молодой рыжебородый человек уже где-то встречался мне. Мой отец когда-то говорил с ним. Я испугалась: ведь он мог сказать отцу, где меня встретил, да еще одну.

…И тут я увидела их со стороны. Оказалось, что это был брат Рюрика – Хельг (будущий князь Олег). Он проезжал на лошади неподалеку и устремился на шум. Медведь, увидев еще одного человека, где-то затаился.

И вот воин наклонился к той, которую отец называл Родомыслой. Он спрашивал ее о чем-то, говорил с ней.

Я так поняла, что он интересовался, кто она и почему здесь. Она, наверное, боялась, что отец узнает о ее путешествии. Но вот она повеселела. И этот человек повел ее через лес, держа под уздцы свою лошадь. Где-то недалеко от города они расстались, чтобы люди не видели их вместе.

Через некоторое время я вижу, что Хельг – частый гость в доме отца Родомыслы. А род их был знатный и очень древний. Он, наверное, стал ее женихом.

…На время я опять оказалась в ней. Вхожу в свою комнату на верхнем этаже дома. Низкий бревенчатый потолок, стены, узкие окна, через которые льется свет.

Пологом завешена кровать, у стены – резная лавка, прялка и мотки белых ниток. Обитые кожей и железом сундуки. Пришел гость, и меня зовут подать ковш золотистого хмеля жениху. А он так и не сводит с меня глаз. Но мать снова зовет наверх, а жених о чем-то говорит с отцом.

...И вот свадьба. Кругом лес, а на зеленой поляне накрыты длинные столы и лавки. Огромные рыбины кладут в деревянные блюда. Горы земляники, рыбья икра, золотистые грибочки манят своим ароматом. Пекутся темные плоские хлебы, а на костре жарят целую тушу быка.

Здесь собрались разряженные люди. У всех чистые белые рубахи, шитые золотом одежды, блестят золотые браслеты и длинные височные подвески женщин. Гостей обносят ковшом с золотистым хмелем – медовым и сладким на губах.

Веселое солнце играет зелеными листьями деревьев. Длинные хороводы водили девушки у костра, взявшись за руки.

У всех на головах венки из полевых цветов, а у меня – золотой венец с длинными, усыпанными жемчугом подвесками. Но венец надет не на волосы, а на длинный красный платок, который спадает до самой земли. Шею отягощает множество жемчужных ожерелий, а длинное золоченое платье мешает свободно шевелить ногами. Жених не сводит глаз, блестят его начищенные латы и перстни горят каменьями.

Веселятся девки, и парни, поют славу Яриле-солнцу, ведь это был Ярилин день, большой праздник, и на него игралась свадьба. Еду все несут и несут: гусей прямо в перьях белоснежных. На закате прыгали парни и девки через костры.

И вот уже надевают нам с женихом на головы венки из живых цветов, и мы меняемся ими, а затем бросаем их в воду под древние заклинания и магические песни волхвов. И плывут они по воде, а девки с визгом и хохотом пытаются поймать их, чтоб выйти замуж в следующем году.

Когда солнце скрылось за лесом, понеслись песни к древним богам, что стояли на холме и были свидетелями свадьбы. Здесь же испили мы сладкий напиток, от которого кружилась голова, все поплыло, казалось, боги зашевелились, соединив нас в каком-то фантастическом танце.

…Но тут снова сознание затуманилось, а когда прояснилось, то уже прошло какое-то время. Было сказано, что Рюрик умер от лихорадки, что напала на него на болотах, когда возвращался из похода. Жена же его умерла еще при родах, оставив малолетнего сына. Перед смертью Рюрик завещал княжество своему брату Хельгу с тем, чтобы он затем передал по наследству его сыну Ингмару (Игорю) и воспитывал бы его, как родного.

Так Хельг стал князем Новгорода. Но волхвы и местное население противились воле завоевателей-скандинавов и постоянно строили козни и заговоры. К тому времени жена Хельга, та самая Родомысла, была беременна.

Но вот я вижу, как едет большой отряд и Хельг везет свою жену на белой кобыле. Она еле сидит в седле, голову ее украшает странный головной убор в виде шапочки с рожками и длинными искусными подвесками. Я так поняла, что ее везут к повитухе.

Вдруг на дорогу вышел седой волхв. Он что-то говорит. Нахмурился Хельг, забеспокоился отец Родомыслы, а сама она отпрянула, испугалась. Речь волхва я не поняла, но с презрением волхв назвал имя города, причем искаженно. «Навьград», - сказал волхв и зло посмотрел на князя.

Только потом, проснувшись, и сопоставив факты, я поняла, что тогда он использовал игру слов: «Навгард», как называли скандинавы, и «навь» – темный мир славянской ведической религии. Конечно, это не понравилось Хельгу, и он хотел было схватить колдуна, но передумал и не тронул его. Отец Родомыслы кинул горсть монет ведуну.

Долгое время тот смотрел на князя и его жену, затем снова что-то говорил, смотря на беременную Родомыслу, но уже не было зла в его глазах. Помню, он произнес слово «дщерь». И было сказано, что это о будущей дочери Хельга – Хельге (будущей княгине Ольге). Когда волхв ушел с дороги, ехавшие отправились дальше.

…Внутренний голос говорил мне, что еще до смерти Рюрика поехали с набегом на другие земли и в Византию двое его подданных с большим войском, но так и не вернулись. И звали их Аскольд и Дир. Хельг же часто получал известия, что посылаемые им воины были убиты возле города Кыева (Киева). Решил он тогда навести порядок и покорить тот неспокойный город.

Опасаясь бунтов и заговоров, Хельг взял с собой жену и родившуюся дочь, а также Игоря, который стал ему как сын. В Новгороде же остался отец Родомыслы. По дороге Хельг узнал, что в Кыеве правят пропавшие Аскольд и Дир. Тогда задумал он извести предателей, как он считал. Воины Хельга (Олега) представились иноземными купцами и вызвали их одних на берег. Там и были убиты Аскольд и Дир, которых не любили жители Кыева, как иноземцев, поклонявшихся своим богам. Аскольда считали здесь черным воином, связанным с темными силами. Не знали они и чужеземца Хельга, который объявил себя князем в Кыеве и перенес туда столицу своего начавшего разрастаться государства.

Это княжество он и завещал сыну Рюрика, прозванному в народе Игорем. А Хельга здесь стали звать Ольгом (Олегом), как и его дочь, которая вышла замуж за Игоря. И было сказано, что долго правил здесь Олег. Начал почитать он славянские божества и исполнять славянские обычаи. Ходил он усмирять соседей: и славян, и хазар, и других. И в Византию ходил, привезя оттуда богатую дань.

Но еще увидела я в этом сне, как стар стал Олег. И часто ему рассказывали о призраке, появлявшемся на могиле Аскольда. Долго отмахивался он от этого. Но как-то надоело ему слышать об этом призраке, и решил он сам посмотреть на него.

И вот Олег пошел к могиле Аскольда. Я видела сквозь ветви деревьев, что действительно что-то странное виднелось в виде белого бесформенного тела на вершине старого кургана.

Это увидел и Олег. Он схватился за меч и пошел прямо вверх. Но упал, как подкошенный, наступив на череп и кости давно издохшей лошади. Оказалось, что там затаилась змея. Она и укусила нарушившего ее покой.

Подбежал к Олегу его верный товарищ, но было уже поздно. Убил Олег змею, отрубив ей голову, и исчез призрак с могилы Аскольда. Олег же вскоре умер от змеиного яда, а Игорь стал князем.

...Туманные дремучие леса Древней Руси растворились предо мной, как и то время, о котором мы так мало знаем.

Записала Валерия КОЛЬЦОВА
11.11.2012
Источник: https://shambavedi.blogspot.com

VI.
Преградил врагам дорогу флот могучей Византии,
Корабли стоят на море, словно башни боевые.
Катапульты и баллисты, с высоты бортов дубовых,
Лодьи варваров камнями поражать уже готовы.

За щитами, вдоль фальшборта*, псилы* лёгкие укрыты,
Колчаны  для стрел калёных, сумки пращников открыты,
Позади, бронёй железной, копьеносцев строй сверкает
И на шлемах их плюмажи лёгкий ветер развевает.

На воде лежат триеры, как морских чудовищ стая,
Блещут медные тараны, волны, как копьём пронзая.
На хеландии* роскошной, в позолоченной лорике*,
Ждёт друнгарий флота* Варда встречи с князем Гардарики.

Варда – славный флотоводец! И не раз, по Божьей воле,
Сарацинские эскадры побеждал на южном море.
Русов в «клещи» он заманит и охватит быстро с флангов,
Перемелет «жерновами» лодьи северных «варангов»!

Вот уже на горизонте туча алая пылает,
То багряные ветрила ветер свежий надувает,
Хельги – конунга флотилия по волнам несётся споро,
Чтоб окрасить римской кровью воды древнего  Боспора.

Князь надел свой шлем железный с полумаскою злачёной,
Руны, что сулят удачу, на личине той сечёны.
Говорит: « Хотят нас, видно, с двух сторон зажать Ромеи,
Только их судов громоздких, наши лодьи побыстрее.

Не полезем мы в ловушку, по краям удар направим,
И рога «быку» ромеев  хорошенько обломаем.
Хёвдинг* Карл, ты, с тысячей лодий, левый фланг сомни скорее,
Я же, с остальными, грекам правое крыло рассею».

Как река, что делит русло, в море синее впадая,
Растеклась эскадра Хельги, флот ромейский огибая.
Быстро крайние триеры лодьи  русов облепили,
Словно выжлецы* медведя в чаще леса обложили.

С шумом каменные ядра катапульты в них метали,
Тучей стрел и лёгких копий псилы русов осыпали.
Но ломая вражьи вёсла, лодьи к судну подвалили
И крюки железных «кошек» за фальшборты зацепили.
Алые щиты поднявши, поминая Бога брани,
На триеру, как на стену лезут Русы и Славяне.
Частокол ромейских копий наверху их поджидает,
Но удача, как известно, в битве храбрых выбирает.

Гилли  и  Фарлаф могучий через борт перескочили,
И щитами, как тараном строй скутатов* проломили.
Окружённые врагами спинами друг к другу стали,
И клинки, по римским спатам*, искры сыпля, застучали.

Вот на палубу запрыгнул Руальд , яростью пылая.
Завертел двумя мечами, греков ловко поражая.
Хольды*, следом подоспевши, копьеносцев разметали
И пехоту византийцев к носу и корме прижали.

И ромеи, гибель чуя,  о пощаде запросили,
В страхе  перед мощью русов, копья и мечи сложили.
И куда ни глянь – повсюду Русь победу одержала,
Фланги вражеского флота словно вихрем разметала!

Над трофейными судами, клич победный раздаётся,
К небесам, в чертог Перуна, в струях ветра он несётся.
На хеландии , мотивы  горн унылые выводит:
Друнгарий свои триеры к Анатолии отводит.

В жерло узкое Боспора ,  Хельги лодьи направляет,
К Константиновой столице войско русов подплывает.
И лежит огромный город в синей дымке, как в тумане.
«Миклагард!» - сказали Русы, «Царьград!» -крикнули Славяне.

VII.

Град Великий Константина! Кто дерзнёт с тобой сравниться?
Равных в силе и богатстве нет  Византию столицы!
Вечный Рим, Александрия и Багдад – звезда пустыни,
Блеску Царственного града уступаете вы ныне.

Здесь, на берегу Боспора , Запад встретился с Востоком,
Азия слилась с Европой, как могучих два потока,
Языков, наречий разных гомон город наполняет,
Все богатства Ойкумены Рим Восточный привлекает.

Шелк с далёкого Китая, Каролингские лорики,
Мёд и воск, пенька, пушнина с полуночной Гардарики,
Серебро из Халифата, лес с туманных гор Тавриды*,
Всё стекается рекою к побережью Пропонтиды!*

И лежит Константинополь на семи холмах высоких,
С юга, севера, востока плещут волны вод глубоких.
А над городом огромным, рвами, стенами тройными
Ярче солнца блещут златом купола Святой Софии.

Велико ромеев царство, широки его границы,
Кто дерзнёт грозить булатом императорской столице?
Даже в страшном сне, казалось, не привидится такое,
Но беда пришла , нежданно, в лето девятьсот седьмое.

С моря Русы и Славяне , к Цареграду подступили,
Печенеги и Мадьяры с суши стены обложили,
Затворив врата столицы, бармы* сняв, надевши брони,
Императоры готовят город спешно к обороне…

VIII.
Далеко раскинул вежи* лагерь Хельги на Боспоре,
Где о скалы побережья в вечном споре бьётся море.
От Диплокионской бухты и почти что до Галаты*,
все пригорки и лощины русским воинством заняты.

Воеводы собралися в княжеском шатре высоком,
До утра совет держали как им взять Константинополь.
«С суши подобраться трудно» - молвил Юташ- воевода-
«Три стены, друг- друга выше , ров с водою - нет подхода»

«Подкопаться невозможно»-мрачно добавляет Гилли -
«Стены те локтей на сорок греки в землю углубили,
Кипятят смолу, на башни камни, брёвна поднимают,
Катапульты и баллисты меж зубцами выставляют….»

«Лишь один ряд стен выходит к бухте Золотого Рога» -
Руальд молвил - «Но закрыта кораблям туда дорога.
Через горло Гебраики* к гавани Фосфериона
От Галаты, протянули цепь ромеи на понтонах.»

«Когда с Хаскульдом и Тюром Миклагард мы осадили,
Точно так же Гебраику греки цепью заградили,
На волнах её качали поплавки, как Амгерд* бусы,
Перекрыв проход с Боспора»-вспомнил Ингельд седоусый.

«Как преодолеть преграду, долго ярлы совещались
И решили сделать вот что: на лодьях мы разгонялись,
Перед цепью разом, дружно на корму перебегали,
Облегчённый нос при этом, мы над цепью поднимали.

Наша лодья дном дубовым по цепи слегка черкнула,
Мы – на нос и в воды бухты судно с всплеском соскользнуло.
Все лодьи за нами следом через бон* перевалились,
Правда, некоторые, всё же на цепи переломились».

Хельги длинный ус пригладил : «Есть ещё одна дорога,
Что доставит наши лодьи в бухту Золотого Рога.
Вспомним, друже, как пороги на Днепре переходили,
На колёса струги ставя, их по берегу катили.

Завтра так же мы поступим: лодьи на колёса ставим
И в обход Галаты к стенам Миклагарда их доставим.
Можно паруса поставить, как зачнёт дуть ветер к Рогу,
Для того волхвы сегодня жертву принесут Стрибогу*.»

Лишь, как щёки у невесты, небеса вдали зардели,
Греки со стены Царьграда , небывалое узрели:
Чудо чудное творится в стане Хельги на Боспоре-
Русский флот под парусами, вышел на берег из моря!

И по суше, как по морю, грозная армада плЫла,
Громко хлопали на мачтах ярко-красные ветрила!
Вои, корабли толкая ,  удалую песню пели,
Деревянные колёса оглушительно скрипели.

И вскричали греки : «Боже! Не лишай нас благодати!
То идёт Святой Димитрий, во главе несметных ратей!
За какие же грехи нас, Отче , страшно ты караешь,
Орды варваров на город нам в погибель направляешь?...»

В бухту Золотого Рога  русы лодьи опустили.
Тут на стенах Цареграда громко горны затрубили,
На воротах Петриона разошлись Святые Лики
И из города, степенно, вышел на берег патрикий*.

Встав на каменном причале, ветку пальмы поднимая,
Крикнул через бухту вестник, князя громко призывая:
«Здрав будь князь, чья, ярче Солнца, слава бранная сияет!
Вечный мир с архонтом* русов, василевс* иметь желает!
Чтобы споры все уладить, о дарах договориться,
Ждут послов Руси могучей в Императорской столице».
Хельги молвил шлем поправив: «По раздумьи я отвечу,
Может мир заключим с вами, ну а нет- устроим сечу!"

Фа́льшборт — ограждение по краям наружной палубы судна, корабля или другого плавучего средства

Псилы — легкая стрелковая (лучники и пращники) пехота Византии

Хеландия - Быстроходное парусно-гребное судно византийского военно-морского флота с V по XII век.

Лόрика — в Древнем Риме название доспеха (нагрудника для защиты груди от стрел и копий), покрывающего торс воина.

Друнгарий флота - командующий флотом Византии.

Хёвдинг - В средневековой Скандинавии могущественный человек, как правило, знатного происхождения, обладавший богатством и значительной властью на местах, но уступавший по статусу конунгу и ярлу.

ВЫЖЛЕЦ, выжлик (выжлок)муж. выжлица, выжловка жен. ищейная, гончая собака;

Скутаты — тяжёлая пехота в армии Византийской империи.

Спата — прямой и длинный обоюдоострый меч, размером от 75 см до 1 м, использовавшийся на территории Римской империи.

Хольды - Знатные воины.

Таврида - греческое название Крыма.

Пропонтида - Мраморное море.

Бармы — широкое оплечье или широкий воротник с нашитыми на него изображениями религиозного характера и драгоценными камнями, надеваемый поверх парадного платья...

Вежи - походные шатры.

Галата - предместье Константинополя на северном берегу бухты Золотого Рога.

Гебраика - пролив ведущий из Босфора в бухту Золотого Рога.

Амгерд - великанша из германо-скандинавской мифологии.

Стрибог - бог ветра в славянской мифологии.

ПАТРИКИЙ - в Византии (до 12 в.) один из титулов служилой знати: ниже магистра и выше протоспафария.

Архонт - В Византийской империи этот титул носили высокопоставленные вельможи. Слово «архонт» имело во многом то же значение, что и славянское слово «князь».

ВАСИЛЕВС — титул монархов, визант. императоров и правителей.

Окончание следует...

IV.

Возле киевского града у шатров костры пылают,
Лодьи к дальнему походу на Почайне снаряжают
И со всех концов державы воины к Киеву стремятся,
За богатство, честь и славу в войске княжеском сражаться.

Никогда столь сильной рати Русь ещё не собирала -
Блещут шлемы и кольчуги, всюду слышен звон металла.
Прибыли к холмам днепровским балты, чудь, славяне, финны
И, охочие до злата скандинавские дружины.

Пролетело быстро время...В час, назначенный к походу,
Князь с боярами на площадь вышел к войску и к народу:
"На Царьград мы выступаем, за обиды расплатиться!
Пусть ромейский император силы русской устрашится!

Пусть от клича боевого вздрогнут римские твердыни,
Уважать себя заставим Византию мы отныне.
Мы покажем гордым грекам, с Русью каково тягаться,
И принудим Василевса, с князем киевским считаться!

Да дарует нам победу Бог войны - Перун могучий!
Пусть он молнией ромеев поразит с небес сквозь тучи!
Пусть поможет в сече лютой! Горячо его мы просим!
В благодарность Богу браней, в жертву жеребца приносим!"

Загудели бубны глухо, зазвенели гуслей струны,
запылал огонь на кроде Златоусого Перуна,
Вот волхвы, поднявши руки, песнь протяжную заводят,
Слуги, под узцы на площадь, белого коня выводят.

Два дружинника, верхами, взгрев нагайками по крупу,
Жеребца , вдруг, вскачь погнали, краем площади, по кругу.
Мчат и мчат, плетьми стегают, не дают остановиться,
Словно карусель на торге в ярмарочный день кружится.

Конь хрипит, глазами водит, пену с губ своих роняет,
Словно мех кузнечный, воздух грудь могучая качает.
А гонители, сменяясь, не дают уйти из круга...
И не выдержало сердце утомленья и испуга.

Рухнул жеребец у крода, облако поднявши пыли,
И волхвы, ножом огромным, глотку вмиг перехватили.
Слуги , тот час возложили тело на костёр огромный,
И к дубовому кумиру обратился жрец верховный:

"Грозный Бог, Перун Сварожич, выслушай мои молитвы!
Тот, кто Навь* сменяет Явью*, кто решает войны, битвы,
Тот,кто мощью своей длани жизни колесо вращает,
Кто всегда стезёю Прави* наши судьбы направляет.

Не побрезгуй нашей жертвой, Дуб Великого Триглава*!
Пусть над воинством славянским вознесётся Матерь - Слава!
Пусть Стрибог - ветров владыка, паруса нам надувает,
А могучий Днепр Славутич, лодьи по волнам сплавляет!

Даруй нам, Даждьбожьим внукам, над врагами одоленье,
Сокрушим своей десницей, войска их сопротивленье!
Створки врат в чертог небесный отворяй, скорей, пошире,
После битвы, много воев явятся на пир твой, в Ирий!"

От сгоревшего кострища, к небесам сноп искр поднялся
И на площади притихшей глас волхва опять раздался:
"Бог дарует вам удачу! Принял ваше подношенье,
Пусть Князь Киевский, прилюдно, огласит своё решенье"

"Выступаем мы тот час же" - Хельги громко объявляет
"Пусть флотилия немедля из Почайны отплывает.
На столе, до возвращенья, Ингвара я оставляю,
Киева ,Руси защиту я ему сейчас вверяю!"

Вёслами две тысячи лодий гладь днепровскую всплеснули,
И десятки тысяч воинов песню дружно затянули.
Караван с огромным войском по Днепру вниз отплывает -
Свой поход на Византию Хельги Вещий начинает!

V.

В небесах, под облаками, серый жаворонок вьётся.
Над степными ковылями звонкой трелью песня  льётся.
Растеклась, чудесным мёдом, над курганами седыми,
Звуком дивным наполняя Поля Дикого пустыни.

И кружит шальная птица, выше, к Солнцу поднимаясь,
То,как будто камень с неба, мчит, почти земли касаясь.
Снова взвилась в поднебесье и зависнув, на мгновенье,
На реке вдруг замечает необычное движенье.

Многотысячный, к порогам флот  с верховьев подплывает,
От ударов тысяч вёсел Днепр, как варево, вскипает.
Уж воды почти не видно за лодейными бортами,
Что от вражьих стрел прикрыты ярко- красными щитами.

На лодье большой, несущей врана Одина на стяге,
Хельги войско возглавляет. С ним - дружинники - варяги.
Мощный чёлн с главой драконьей, волны грудью рассекает...
Вдруг, отчётливо, по курсу, гул какой-то возникает...

Днепр, тем временем, всё больше берега свои сближает.
Скалы, словно великаны, над рекою нависают.
Всё быстрей воды теченье, в жерло узкое стремится,
Где, над серыми камнями, облако из брызг клубится.

"То пороги!" - молвил кормчий -"здесь мы к берегу пристанем,
И лодьи на те колёса, что везём с собой, поставим.
Дальше берегом покатим,а как кончатся пороги,
Снова на воду их спустим. Да прибудут с нами Боги!"

"Много ль их?" - " За этим - Хольмфорс, дальше- Гелланди - звенящий,
Айфорс- остров пеликанов, Брофорс- волнами бурлящий,
Буйный Хлеандии и Струкум список этот завершают.
В прочем, кормчие - славяне их по своему называют."

Вскоре, берегом пологим, вои лодьи покатили
И на лоно вод спокойных, за порогами спустили.
Дня за три пройдя преграду, войско к острову пристало
И у дуба векового вновь Перуну требы клало.

В устье, к плаванью по морю корабли приготовляли:
Конопатили, смолили,всё, что можно закрепляли.
Утром вышли из лимана, лодьи паруса подняли
И к Дунаю понеслися, где союзники их ждали.

Конных ратей предводитель - храбрый Юташ-воевода,
К Хельги прибыл: обсудить всё для совместного похода:
"Князь Арпад* сейчас моравов государство покоряет,
Так что половину войска лишь, сюда он отправляет.

С нами угры и кабары*, печенеги и секеи*,
Восемьдесят тысяч войско! Не удержатся ромеи!"
" У меня, примерно столько ж"-усмехнулся Хельги криво-
"Не видать победы грекам, коль на них такая сила!

Завтра вы пересечёте воды быстрые Дуная
И вдоль берега пойдёте, сёла римские сжигая.
Мы же морем двинем лодьи, до Боспора доберёмся,
По окресностям Царьграда, словно буйный вихрь пройдёмся!"

Уж фракийские селенья ,пламя грозно пожирает,
Лодьи киевского князя, дым пожарищ провожает,
И когда к заветной цели, русский флот уже подходит,
К Хельги, вдруг, с дозорных стругов, весть тревожная приходит:

"Поспеши скорее, княже, корабли готовить к бою.
Знать, помериться решили греки силами с тобою.
У Фракийского Боспора, зарядив в баллисты стрелы,
Встали "Бычьей головою" византийские триеры!"

*«Навь» — обитель тёмных божеств, подземный мир.

«*Явь» — явный, земной мир, мир людей.

«*Правь» — мир светлых богов, божественный закон.

* Великий Триглав - Главная троица славянских богов - Дид, Дуб и Сноп где Дид - Сварог, Дуб - Перун, а Сноп - Велес (у Ильменских словен - Святовит).

*Арпад (Arpád) — первый князь мадьяров, которые под его предводительством заняли Венгрию, и вместе с тем основатель государства венгерского и династии королей от Стефана Святого до Андрея III (997—1301), называемых поэтому Арпадами. До 894 г. он был князем в прежних поселениях венгров по р. Бугу, Днестру, Пруту и Серету.

*Кабары - Хазарское племя, вошедшее в IX веке в древневенгерскую конфедерацию племён.

* Секеи - древний народ на территории Трансильвании, пользовавшийся значительными привилегиями и плативший налог кровью - поставлял воинов для венгерских королей. Сами себя считали и считают потомками гуннов Аттилы. Исторически, занимали привилегированное положение в Трансильвании и входили в состав Союза Трех Наций.

Продолжение следует.