kka2012

НО! Когда оплата материалов приходила - он забирал эти материалы и отвозил на участок, зарегистрированный на дочь, где строил дом для себя.

Часть денег он принимал на карты родственников - отец, сестра, двоюродный брат, жена, даже дочь. Родственники дают показания: он был должен, позвонил, попросил реквизиты карты для возврата долга, но вместо 10к пришло 100к от неизвестного, снимали 100к, 10к оставляли себе, 90к - передавали строителю.

Что-то мне подсказывает, что родственники строителя были в курсе схематоза, но доказать никто не смог.

Мне интересно: вытворяя эту дичь, строитель же не мог не понимать, что его точно рано или поздно посадят. Это - с одной стороны. С другой стороны из десятков пострадавших потерпевших всего пяток, выходит, что остальных полиция послала в суд в гражданско-правовом порядке. Из которых в суд, осознавая низкие перспективы получения денег, пойдут далеко не все. Выходит, что профит-то есть!

Его бы, как говорится, энергию да в мирное русло...

Оставив Аврору в фойе, генерал вернулся в зал заседаний. Достав банку Нано-колы из автомата, курсант села на скамью возле окна. Несмотря на величественные размеры холла, стены давили на нее. Там, в крохотной каюте на Плутоне девушка и то чувствовала себя свободнее. Потому что была, пусть и одна, но не одинока. Здесь, в гигантском пустом фойе здания сената, Уткина в полной мере ощутила одиночество.

Отхлебнув из банки, она повернулась к окну, за которым мерцали огни города. Смеркалось. Шум из зала заседаний доносился приглушенными криками и стуком молотка.

- Ждать - самое трудное, правда?

Голос прозвучал за ее спиной, мягкий, с легкой хрипотцой. Аврора обернулась и увидела молодого человека в идеально сидящем костюме. Его темные волосы были аккуратно зачесаны назад, а в глазах светилась едва уловимая насмешка. Именно глаза показались девушке смутно знакомыми.

- Потап! - внезапно сообразила она.

Дюваль в костюме вместо летного комбинезона выглядел совершенно иначе. Перед ней стоял будто тот же человек, но из другого мира - элегантный, утонченный, с аккуратно уложенной прической, а не с теми непослушными вихрами.

- Как я рада тебя видеть! - девушка бросилась обнимать контрабандиста. - Тебя и не узнать!

- Ну-ну... хватит, - смутился он. - Ты тоже совсем иначе выглядишь в форме.

- Как ты здесь оказался? Как вам удалось сбежать? Где Ваня?

- Как много вопросов! Ваня... можно сказать - с мной. Только двухметровая жестянка на гусеницах - не та штука, которая сможет незаметно пробраться в сенат.

- Я хочу его увидеть!

- Конечно, кроха! - подмигнул Потап. - Собственно, потому я и здесь. Мы нашли того, кто сможет достать из тебя наноботов!

- Правда?! - воскликнула девушка и ее голос разнесся эхом, гуляя между колонн. - Это же здорово!

- Пойдем, - Дюваль потянул ее за руку.

- Что - прямо сейчас? - неуверенно произнесла Аврора, бросив взгляд на двери зала заседаний, где решалась ее судьба.

- Нет - завтра! Конечно - сейчас!

Кадет колебалась лишь мгновение, затем решительно кивнула. Если у Потапа был план, значит, у нее появился шанс избавиться от наноботов, которые превратили жизнь Уткиной в кошмар. Девушка бросила последний взгляд на двери зала заседаний, где продолжался хаос, и последовала за авантюристом.

Они вышли через боковой выход, где ждал флаер - небольшой, с затемненными стеклами и стритрейсерскими наклейками. Дюваль, галантно открыв дверь спутнице, запустил двигатели, и через мгновение машина взмыла в вечернее небо, оставляя позади сверкающие небоскребы Сенатского квартала.

По пути к аэростраде аппарат тряхнуло все на той же воздушной яме.

- Проклятые дороги, - процедил пилот.

- Куда мы летим? - спросила Аврора, прижимаясь к окну.

- В одно секретное место, - ответил космонавт, непринужденно вращая штурвал. - Там есть кое-кто, кто может тебе помочь.

- Кто это? - настороженно спросила девушка.

- Говорил же - старый знакомый. Ты его не знаешь, но он разбирается в нанотехнологиях лучше, чем кто бы то ни было во всей галактике. - В голосе контрабандиста прозвучала легкая усмешка. - Правда, он немного... своеобразный.

Уткина хотела расспросить подробнее, но флаер уже начал снижаться. Внизу простирались руины огромного промышленного комплекса - некогда гигантского завода, теперь поглощенного ржавчиной и временем. Стены зданий покрыли трещины, а кое-где провалились крыши. Среди этого хаоса еще теплилась жизнь: в окнах мерцали огни, а у покосившихся ворот одного из цехов стояла пара дроидов-охранников, модифицированных из рабочих дронов.

Машина приземлилась на расчищенной от мусора площадке перед входом в цех. Потап выключил двигатели и повернулся к пассажирке:

- Главное - ничему не удивляйся.

Они вышли под холодный ветер, который гулял между руин. Аврора невольно съежилась - здесь царила гнетущая атмосфера заброшенности и чего-то... нездорового. Дроиды пропустили их без слов, лишь мерцая оптическими сенсорами.

Внутри завод был еще более мрачным. Полуразрушенные коридоры, облупленные стены, следы давних пожаров. Но чем дальше они шли, тем чаще попадались признаки жизни: провода, тянущиеся по потолку, гудящие генераторы. Наконец, спутники свернули в едва приметный закуток и спустились вниз по опасно скрипящей металлической лестнице.

В подвале перед кадетом открылся настоящий информационный центр: десятки мониторов, мерцающих в полумраке, серверные стойки, собранные из хлама, и паутина проводов, лианами свисающих с потолка. Воздух дрожал, наполненный тихим гулом вентиляторов. Пахло перегретым металлом.

- Аврора! - раздался знакомый голос, и из-за угла появился Ваня. Его массивная фигура с гусеничным приводом казалась еще внушительнее в тесном пространстве подвала. - Наконец-то!

Девушка не сдержала улыбки и бросилась к нему, обняв дроида, насколько позволяла его бронированная конструкция.

- Я так рада тебя видеть! - прошептала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

- Тише-тише, а то я раньше времени заржавею, - пошутил VX-7, но в его голосе слышалась искренняя радость. - Ты не поверишь, кого мы здесь встретили!

- Кого же?

- Самого Мастера G!

В этот момент из тени вышел хозяин подполья.

Это был робот, но такого Аврора еще не видела. Его корпус состоял из частей разных моделей: одна рука - старая промышленная манипуляторная система, другая - тонкий медицинский инструмент. Голова напоминала перевернутый котел с единственным крупным оптическим сенсором, мерцающим голубым светом. Его корпус был покрыт надписями "101010", явно сделанными в разное время. Одни - выгравированы лазерным резаком, другие - выбиты керном, прочие - нарисованы краской самых разных цветов. Из-за обилия цифр на дроиде он больше походил на новогоднюю елку.

- Приветствую тебя, органик, - произнес робот, и его голос звучал как смесь синтезированного баритона и помех от старого радиоприемника. - Я - Мастер G!

- Патамушто!

Мне кажется, что в современном мире, чтобы не было проблем с деньгами, от денег вообще стоит отказаться и применять для расчетов бутылочные крышки.

Но ООО попадает на госпошлину, неустойку и представительские. На ровном месте. Не оттого, что не захотели платить, а оттого, что счет получателя заблокирован по 115-ФЗ.

Мои художественные произведения в текстовом формате - https://author.today/u/kka/works

Включая новый сборник "Байки из жизни: Юридические истории 5", который пока в процессе написания, находится ЗДЕСЬ. "Юридически ликбез" в виде, доступном для скачивания, находится ТУТ. "Быть юристом" дописана до конца и доступна для скачивания ТАМ.

Мои аудиокниги - https://rutube.ru/channel/50219043/

Я на Бусти: https://boosty.to/kka2012

Хотелось бы сделать алаверды тем авторам на Пикабу, кто рекомендует меня, это @IrinaKosh, @Balu829, @PyirnPG, @MamaLada, @SallyKS

Аврора едва сдержала вздох, когда ее взору открылся круглый зал, напоминающий гигантскую тарелку для салата. В центре - сцена, где восседал спикер, окруженный голографическими экранами, на которых мелькали цитаты из нормативных актов, написанных так мелко, что даже с помощью наноботов девушка не смогла бы их разобрать.

Сенаторы рассаживались по местам, шурша костюмами и постукивая искусственными конечностями. Жестянки занимали левый сектор - их оптические сенсоры холодно сканировали зал, будто подсчитывали, сколько органиков сегодня не успели позавтракать. Правый сектор принадлежал людям - тут кто-то поправлял галстук, кто-то шептался с помощниками, а один, судя по всему, просто спал, прикрыв глаза голограммой с повесткой дня.

Спикер - мужчина с лицом, словно высеченным из гранита, - ударил молотком по столу. Звук был настолько громким, что Аврора инстинктивно напряглась, а наноботы под кожей встрепенулись на секунду.

- Уважаемые сенаторы, - голос спикера звучал настолько буднично, будто он читал инструкцию по эксплуатации тостера, - сегодняшняя повестка включает два ключевых вопроса. Первый: принятие решения относительно кадета Уткиной. Допустима ли ее служба на благо Федерации с учетом всех... всех тонкостей. Второй: проблема пиратского флота, который, по данным разведки, готовится выдвинуться к Земле. И, традиционно, третий вопрос: разное.

В зале повисла пауза, которую тут же нарушил резкий голос из задних рядов:

- А переработку кто оплачивать будет? Это внеочередное заседание! Предлагаю дополнить повестку!

Спикер медленно перевел взгляд на сенатора, который, судя по всему, считал себя главным борцом за социальную справедливость.

- Сенатор Жуков, - произнес спикер с ледяным спокойствием, - если пираты долетят до Земли, ваша переработка станет наименьшей из наших проблем.

Жуков не сдавался:

- Но по статье 145-бис Уложения о трудовых отношениях…

- Молчать, подонок! - вскочил с места мужчина с кресла рядом ниже. - Какие тебе переработки? Не наворовался еще?

- Кто бы говорил, негодяй! - вскричал Жуков.

- Мерзавец!

- Сам мерзавец!

Из ниши выкатился дроид-стюард, спешивший подать дуэльный набор сенаторов - два стакана с водой на серебряном подносе.

- К порядку! - застучал молотком по трибуне спикер. - К порядку! Хорошо, обсудим переработки в разделе "Разное".

Оба спорщика моментально успокоились и дрон, успевший проделать половину пути, покатил обратно.

Затем слово предоставили Авроре. Она коротко, насколько могла, обрисовала ситуацию, с которой, впрочем, все собравшиеся были знакомы. Наноботы, инопланетный корабль на Марсе, технологии которого послужили толчком к созданию оных доктором Марьиным, инъекция на Титане, полученные сверхвозможности.

- Кто-то желает высказаться? - поинтересовался спикер, обводя взглядом зал.

- Я хочу высказаться, - вздернул манипулятор CRWD-69, робот-политик с Марса.

- Что же... пожалуйста, - поморщился председатель. - Для того мы здесь и собрались...

- Подонок! - воскликнул тот же мужчина, что и раньше.

Дрон невозмутимо поднялся в президиум и постучал по микрофону.

- Дорогие коллеги! Товарищи! Я не побоюсь этого слова - друзья! Сегодня мы вновь собрались в этом зале для решения ряда вопросов. Без преувеличения - вопросов очень важных, нужных, насущных. Потому что... потому что - кто? Кто, если не мы? Если не мы, то некому! Я хочу еще раз подчеркнуть исключительную важность решения именно этих, а не иных вопросов, потому что мы собрались именно для их решения. Это не означает, что мы безразличны к иным проблемам - все они тоже будут решены. Не сразу - безусловно. Возможно, даже не завтра. А может, и не послезавтра. Но главное - процесс!

Мы живем в непростое время. Время вызовов. Время возможностей. Время, когда каждый из нас должен задать себе вопрос: а что сделал лично я? И если ответ вас не устраивает - а он, коллеги, скорее всего, не устраивает - то это повод задуматься. Глубоко задуматься! Но вернемся к повестке. Точнее, к нашей повестке. Потому что это не просто список тем - это дорожная карта. Карта, ведущая нас к светлому будущему. Будущему, где каждый гражданин будет чувствовать себя защищенным! Да-да! Именно так!

И потому я призываю всех нас к конструктивному диалогу. К диалогу, в котором не будет места пустым разговорам. Только факты. Только цифры. Только взвешенные решения!

Конечно, некоторые скажут: "А зачем так долго обсуждать? Давайте просто проголосуем!" Но, уважаемые коллеги, разве в этом суть демократии? Суть демократии не в принятии решения, а в самом процессе! И потому я предлагаю... нет, я настаиваю - давайте подойдем к этому вопросу со всей ответственностью. Не спеша. По пунктам. Возможно, даже создадим подкомиссию для изучения возможности создания рабочей группы по предварительному анализу целесообразности...

- Закругляйся уже, болван железный! - крикнул кто-то из зала.

- Да-да, давай короче!

- Негодяй!

- Абсолютно с вами согласен! - воскликнул CRWD-69. - Краткость - сестра таланта. Но напоследок я хотел бы отметить, что в текущем году нами приняты решения по 486 вопросам. Из них 2% были своевременными, 4% - необходимыми, а так же 6% - обоснованными. Таким образом суммарная эффективность работы сената в этом году составила 12%. Поставленные сегодня на голосование вопросы являются своевременными, а если мы примем по ним необходимые и обоснованные решения - показатель эффективности нашей работы в текущем отчетном периоде станет наивысшим за весь XXIV век! Спасибо, друзья, я закругляюсь. Отведенное регламентом время использовано с эффективностью в 98%.

- Мерзавец!

- А кто, извините, из нас не мерзавец, друзья? - закончил речь дроид.

Зал разразился громовыми аплодисментами.

- Дайте я скажу, - поднялся на ноги Жуков.

- Подонок!

- Заткинись ты уже...

- Прошу вас, сенатор, - кивнул спикер.

Мужчина взошел на трибуну.

- Вот тут до меня много было сказано. Хотя по делу - мало. Но я выскажусь именно по делу. Основной довод, который я услышал в пользу амнистии госпожи Уткиной - вероятное... я подчеркну - вероятное нападение инопланетян! Кто когда видел этих инопланетян? Сколько там уже валяется на Марсе этот корабль? Миллионы лет? И когда они вернутся? Через год? Сто лет? Сто миллионов лет? А то и никогда...

Зал вновь разразился аплодисментами.

- А потому я хотел бы обратиться к опыту наших коллег, наших предков из далекого XXI века. Они знали о риске глобального потепления? Знали! И что они сделали, чтобы избежать его? Ни-че-го! Потому что они знали, что это - не их проблемы, а проблемы будущих поколений. Так что я и сейчас предлагаю ничего не делать, а предоставить решение этих вопросов нашим потомкам! А то мы сейчас все решим, а им там решать нечего будет! Непорядок! Дети – наше будущее, давайте не будем забывать об этом…

Теперь мнения сенаторов разделились. Одни аплодировали, другие возмущенно улюлюкали.

- К порядку! - кричал спикер, колошматя молотком по трибуне. - К порядку!

Его никто не слушал... там и здесь звучали крики:

- Негодяй! Подонок! Мерзавец!

Дроны-стюарды едва успевали подавать дуэльные наборы. Кому-то не досталось стакана с водой и он пошел в рукопашную, пытаясь задушить оппонента его же галстуком.

- Пойдем отсюда, - бережно взял девушку за руку Непричастный. - А то еще зашибешь кого-нибудь... я потом бумаги писать устану!

Наиболее полная версия находится ЗДЕСЬ. Сразу отмечу - там черновик, вычитанные главы буду публиковать одновременно и тут, и там.

- «Браунинг», - тожественно объявил Федор, сверкнув глазами. - Первый номер, аглицкий. Такой у самого Ильича!

Уголовник, на секунду забыв о боли, жадно потянулся здоровой рукой к трофею.

- Был уговор! Пистоль – мой…

Но, едва он пошевелился, как лицо скривилось в новой страдальческой гримасе.

- Чтоб вас черти в Аду жарили! – прошипел Степан, сплюнув в снег.

Вольский, деловито поправив пенсне, опустился на корточки рядом с вором. Его тонкие пальцы интеллигента, столь обожаемые некогда гимназистками, теперь привыкшие к шершавым страницам «Капитала», скользили по распухающему на глазах предплечью.

- Больно! – взвизгнул Корж, дернувшись всем телом, будто его ударили электрическим током. Его лицо побледнело еще больше, став белее свежего номера «Правды», а по щетинистым щекам закапали слезы, растапливая снежную пыль. – Мать твою! Ты, сволота, совсем пролетарскую солидарность потерял?

Иван Захарович, прищурившись сквозь запотевшее пенсне, продолжал методично ощупывать поврежденную руку.

- М-мда… - протянул учитель с интонацией земского врача. – М-мда, голубчик. Дела твои, прямо скажем… - самоназначенный лекарь замолчал, выдерживая театральную паузу.

- Что? Что там? – забеспокоился вор, подергивая шеей. – Говори уж как есть…

- Да у вас, батенька, перелом, - констатировал Вольский, пожевав губами. – Лучевая кость. Не смертельно, но чувствительно…

- Сам знаю, что чувствительно! – огрызнулся Степан.

Гущин, стоявший рядом, затянулся самокруткой, по-солдатски спрятав огонек в ладонь, и усмехнулся, выпуская облако дыма:

- Да, брат. Теперь ты не боец… а коли не боец – то обуза!

- А вы как хотели? – пожал плечами Иван Захарович, протирая пенсне краем шарфа. - Рожденный ползать летать не может! Лермонтов, знаете ли…

Последнюю фразу интеллигент произнес с ностальгическим вздохом, вспомнив былое.

- Не знаю я твоего Лермонтова, и знать не хочу, – прошипел уголовник, скривившись от новой волны боли, прокатившейся по всему телу. – Делать-то что?

- Шину наложим, - равнодушно ответил учитель, возвращая пенсне на нос. - Яшка, метнись, принеси две вот таких палки, - он показал размер ладонями, как рыбак показывает пойманную рыбу. – Добротные, прямые, крепкие. И… будет чуточку больно!

- Какую еще чуточку, сволота недобитая?

Малой, исполняя наказ, рванул в кусты, поднимая снежную пыль. Корж попытался отползти, но Гущин с Черновым схватили его за плечи. Командир, до того наблюдавший со стороны, сдвинул папаху на затылок и сделал шаг вперед. Только мертвый Юсуп лежал под сосной с застывшей на синих губах ухмылкой. И не было понятно, над чем потешается покойник – над своей участью, или судьбой тех, кто еще дышал.

- Ладно, делайте, что хотите, - выдохнул боец, обмякнув. - Комиссар, дай спирту, хоть глоток! Боль унять…

- Спирту нет, - качнул головой Осипов.

– Может, у него, - пострадавший дернул подбородком в сторону бирюка. – Может, у этого черта лесного какие травы есть? Знаю я их, мельников! Все с нечистой водятся!

- Да нет таких трав, чтобы переломы вмиг заживляли! Нет же? - оглянулся на проводника учитель.

- Нет, - коротко ответил Егор, даже не шевельнувшись.

- Шина, затем - только время, только покой, - назначил Вольский лечение, глядя на распухшую руку. – Много времени.

- Ладно, хлопец, - вздохнул Григорий, хлопнув Коржа по плечу. – Сейчас Иван Захарович тебя подлатает, посадим на коня - и марш в деревню. По нашим же следам обратно пойдешь – не заплутаешь. Там дядя Игнат за тобой присмотрит, пока мы не вернемся.

- Нет! – неожиданно запротивился уголовник. – Не поеду никуда! Я лучше с вами, с революционными товарищами. На кого я вас покину?

- Чего это ты вдруг? – удивился Чернов, на мгновение перестав крутить «Браунинг» в руках. – То здоровый в бой не рвался, се увильнуть норовил, а то с перебитой рукой геройством загорелся? Не похоже на тебя, браток…

Гущин, все еще сжимая крепкой солдатской ладонью цевье трехлинейки, нахмурил седые брови.

- Да. Подозрительно как-то… как петух в жопу клюнул! Али совесть заела?

- Да откуда у него совесть? – хохотнул балтиец.

- Бабу он убил, - мельник впервые произнес столь длинную фразу. – Снасильничал и убил. Душегубец.

Лес затих. Даже ветер перестал шевелить еловые лапы. Степан замер, втянув голову в плечи, забыв про болезненный перелом.

- Откуда ты?.. – изумленно прошипел он, но тут же встрепенулся и быстро-быстро затараторил, глотая слова: – Не верь ему, Григорий Иванович! Не верь контре! Не было такого! Вот те крест… - он дернулся, попытавшись перекреститься травмированной рукой, и, когда не получилось, неуклюже перекрестился левой. – Не было! Эта кулацкая морда на честного жулика клевещет! Правильно ты, Лавр Аристархович, говорил: кончать его нужно!

Григорий медленно повернулся к проводнику.

- Повтори, - потребовал он.

Но Егор снова молчал. Его лицо, на котором мелькнула было тень живого чувства, вновь стало каменным. И, признаться, после такой неожиданно длинной речи никто не надеялся, что мужик скажет еще хоть слово до самого вечера.

Неизвестно, откуда бирюк знал о произошедшем в деревне, но – странное дело – никто не усомнился в его словах. Осипов вдруг отчетливо вспомнил вчерашнюю ночь. Как он уходил к старосте, поделиться скудным пайком. А когда вернулся – уголовника среди спящих не было. Лавр еще сказал, что тот отошел по нужде.

Степан рванулся к своей винтовке, но Гущин, ветеран трех войн, крепко держал оружие. Его жилистые пальцы даже не дрогнули, когда душегубец попытался выдернуть трехлинейку из цепкой хватки пулеметчика. Матрос между тем, проверив магазин трофейного «Браунинга», отвел затвор, вернувшийся на место со звуком церковного набата. Вторя ему, звонко провела пружина кобуры комиссарского «Маузера».

- Нет, ну… а чего она? – залепетал Корж, пятясь на карачках назад, оставляя на снегу нелепые следы. - Под Леху-Варнака легла, а под меня, честного революционера – западло?

Его отступление прекратилось внезапно - спина наткнулась на ноги Яшки, вернувшегося с палками для шины. Паренек замер, широко распахнув глаза. Лицо Малого выражало полное смятение и непонимание происходящего.

- Не смей, гнида, - прорычал Федор. – Не смей пачкать имя Революции своей поганой пастью!

- Григорий Иванович? – Шелестов метнул испуганный взгляд на Осипова. – Товарищ комиссар?

- Не суйся, малец, - предостерег Гущин, не сводя глаз с Коржа. –Не твое это дело.

- На вот, - матрос протянул Яшке тулуп Степана. – Примерь-ка лучше. Ему больше не пригодится.

- Чё это вдруг? Чё это – не суйся? – взвизгнул убийца, внезапно оживляясь. Его глаза, вдруг ставшие большими и круглыми, как у голодного щенка, вымаливающего кость, устремились к пареньку. – Малой, родненький, я ж всегда к тебе по-хорошему! Как к родному сыну! А они… - он рванул головой в сторону чекистов. - Они меня, калеку немощного, порешить ни за что хотят!

Гущин тяжело вздохнул, вешая на плечо уже почти бесхозную винтовку:

- За дело, гражданин Корж, - произнес он, глядя куда-то вдаль. - За дело.

Степан вдруг полез в карман, яростно скребя грязную подкладку.

- Вот вам! Нате, подавитесь!

Он швырнул в снег царский червонец. Вероятно – тот самый, которым главарь банды расплатился с бабой за ночь. Золотая монета, тускло блеснув, бесследно исчезла в пушистой белизне. Это не была попытка откупиться – Корж слишком хорошо знал этих людей. Понимал, что боевые товарищи, теперь – бывшие, его не простят. Это был жест отчаянья. Последняя, жалкая попытка убедить самого себя: вернул награбленное – все, теперь можно и в Рай с чистой совестью. Вряд ли сам преступник в это верил…

- Ты подымись, собака, если по-людски умереть хочешь, - сочувственно прохрипел Лавр.

Уголовник начал вставать, наигранно кряхтя, но вдруг передумал и рухнул на колени. Снег хрустнул под его весом.

- Да вы чего, братцы? – захныкал он, размазывая по лицу слезы. – За что, родненькие? Христом-Богом молю! Из-за какой-то деревенской бабы?..

- Именем Революции… - сухо произнес комиссар, поднимая ствол «Маузера».

- Ты, Григорий Иванович, обожди, - внезапно перебил командира матрос.

Проговоренный, уже склонивший голову, встрепенулся. В его глазах мелькнул лучик надежды. Неужто – помилуют?

- Ты, Степка, сними валенки, - продолжал Чернов, зябко кутаясь в бушлат. – Ишь, какое дело, братец… сапоги у меня вовсе не греют, а тебе-то куда уж? Тебя-то валенки уже не согреют…

- Ага, - мрачно усмехнулся Лавр. – Тебе-то уже не замерзнуть…

- Да, - неожиданно поддакнул Вольский. – С покойника обувь снимать – еще то удовольствие.

- Валенки? – внезапно взревел Корж. В его голосе зазвучала такая первобытная злоба, что даже повидавший жизнь балтиец невольно отшатнулся, а Яшка и вовсе сиганул за спину Осипова. – Ах, вам валенки подавай?

Убийца повалился на спину и начал судорожно стаскивать обувь, работая одной здоровой рукой. Пимы не поддавались. Он хрипел, корча рожи и катаясь по снегу, словно сражался с невидимым зверем.

- Вот черт, - выдавил запыхавшийся уголовник, стащив кое-как один валенок. – Валенки вам подавай?! Нате вам валенки!

Вдруг он, как оголодавший пес, зачищающий швырнутую кость, вцепился зубами в войлок. Корж тряс головой с бешеной силой, пытаясь разорвать голенище, рычал сквозь стиснутые зубы, изо рта побежала пена, смешиваясь со слезами и талым снегом. Но добротно скатанные пимы, пережившие не одну зиму, оказались крепче отчаянья и злобы.

Вольский, бросив на бывшего товарища последний взгляд, полный жалости, отвернулся. Его тонкая натура не могла перенести этого зрелища – как человек под страхом смерти в одно мгновение превратился в дикого зверя.

- Кончай его, командир, - зевнул Чернов. В его голосе прозвучала неожиданная усталость. – Чего с этой нелюдью цацкаться?

- Да и темнеет уже, - добавил старый солдат.

Чекист выпрямил спину, встал полубоком и медленно, с церемониальной торжественностью поднял «Маузер». Лучи заходящего солнца озарили его каменное лицо багряными бликами.

- Именем Революции, - гулко разнесся по заснеженному лесу голос комиссара. – Гражданин Корж приговаривается к высшей мере социальной защиты.

- К чертовой матери, - процедил Лавр, не вынимая самокрутку изо рта.

Степан вдруг затих. Он перестал метаться, кувыркаться, перестал рвать зубами валенок. Подняв голову, он уставился на своих палачей, и в глазах, еще секунду назад затянутых пеленой безумия, мелькнуло что-то человеческое. Может, осколок раскаяния. А может - последняя надежда на чудо.

- Гриш… братцы… родненькие мои… - только и успел прошептать уголовник.

Грохот выстрела разорвал уральскую тишину. Вороны, едва вернувшиеся на облюбованную ель, снова взметнулись в небо, шумно хлопая крыльями и карканьем проклиная чужаков. Тело Коржа дернулось в последней судороге и рухнуло в снег. Пятно крови расползалось вокруг, как чернильное пятно на промокашке.

Чернов первым подошел к трупу. Он молча снял второй валенок, аккуратно отряхнул его, постучав войлоком об войлок.

- Добротные, - пробормотал матрос, пробуя пальцами толщину голенища. – Глядишь – и меня переживут.

- Небось, у какого буржуя экспроприировал, - заметил пулеметчик.

Вольский ничего не сказал, только поправил пенсне нервным жестом. Яшка всхлипнул и отвернулся, пряча слезы. Бирюк стоял, как вековой дуб. Показалось, что в глубине его глаз что-то мелькнуло. То ли усталость от жестокости, то ли удовлетворение свершившейся... нет, не справедливостью. Лишь расплатой за преступление.

Примерив обновку, Чернов, притоптывая, сделал несколько шагов туда-обратно и довольно крякнул. Пимы пришлись в пору, будто на него и делались. Яшка, кутаясь в тулуп Коржа, походил на переодетую куклу. Подол свисал ниже колена, рукава пришлось закатать чуть ли не на треть, а из-за огромного воротника торчали нос да глаза. Но даже такой наряд был благом по сравнению с его прежней телогрейкой, которая держалась больше на честном слове и пролетарской солидарности, чем на нитках.

Растянув под сосной фуфайку Малого, балтиец принялся расшнуровывать вещмешок Коржа.

- Тэкс… посмотрим, что тут у нас, - пробормотал Федор, вываливая содержимое на подстилку.

Каждый новый предмет падал со своим особым звуком. С глухим стуком – помятые банки тушенки – настоящая роскошь. С мягким шлепком – шмат сала, завернутый в пожелтевшую газету. На ней оставалась часть лозунга «Вся власть» - дальше текст обрывался, запечатанный въевшимся жиром. С сухим шелестом – сухари, перевязанные тряпицей. Самая большая ценность – узелки с махоркой и чаем – были запрятаны на дне мешка.

Все нашло новых хозяев. Делили честно, как в коммуне, как могли – поровну. И портянки, и клубок ниток, и прочий нехитрый, но дефицитный в столь непростое время скарб.

- На, Малой, - сказал вдруг Гущин, протягивая Яшке найденную там же жестянку с ландринками. – Чтобы жизнь… слаще была!

Шелестов ухватил коробку с той опаской, будто ему в руки сунули не леденцы, а гранату без чеки.

- Разве так можно, Григорий Иванович? – покосился он на комиссара, ища поддержки или запрета.

Осипов, чиркнув спичкой о пряжку портупеи, закурил и кивнул:

- Так – не можно. Так нужно.

Вольский было открыл рот, собираясь разразиться лекцией о тяготах военного коммунизма, о том, как сахар стал роскошью, а конфеты – пережитком буржуазного прошлого, но взглянул на юнца – на его по-детски открытое лицо, на глаза, которые еще не разучились удивляться и радоваться, и передумал.

Что он знает о прошлом? Да и сколько ему лет? Этого Яшка и сам не мог сказать наверняка. Одно точно: большая часть его жизни – война. То Германская, то Гражданская. Что он помнит о былых временах? Да ничего! И неизвестно, сколько ему отмеряно. Доживет ли малец до того светлого будущего, в котором, наконец-таки, свершится Мировая Революция, в котором все эксплуататоры, буржуи, помещики и кулаки будут повержены и начнется новая, беззаботная жизнь? Пусть радуется, пока может. Пока умеет.

- Экспроприируй экспроприированное, - подмигнул учитель парню.

- Тоже тебе, - Чернов вручил Яшке «Браунинг», по-отечески сдвинув ему шапку на глаза.

- Правда-правда? – подпрыгнул Шелестов, поправляя шапку.

- Правда, - заверил матрос. – Осторожно только, сам себя не подстрели, чекист!

Дрожащими руками Малой схватил пистолет, раскрыв рот от восторга. Он с нежностью провел пальцами по царапинам на воронении, по рифленой рукоятке, нащупал предохранитель. В движениях молодого чекиста была какая-то странная смесь детской радости и взрослой серьезности.

- Спасибо, дядя Федор!

- Владей, братец!

Иван Захарович отвернулся, пряча слезы. Светлое будущее, несомненно, наступит. Но в суровом настоящем ребенок больше радуется «Браунингу», снятому с покойника, чем коробке леденцов. Тоже, кстати говоря, не матушкой подаренных.

Невычитанные, но уже написанные главы, можно найти ЗДЕСЬ.

Через два дня Аврора с Непричастным оправились на слушание в Сенат. Девушка все это время провела в гостиничном номере. Теперь ей не хотелось ни погонь, ни сражений, ни приключений. Только покоя.

Несколько раз она порывалась связаться с VX-7 через его электронную почту, но каждый раз останавливала себя. Уткина понимала, что сообщение могут отследить и не хотела выдавать местонахождение своих друзей на тот случай, если что-то пойдет не так.

Утром в день заседания кадет, облаченная в парадную форму с фениксом на плече, поднялась на платформу на крыше отеля и села в генеральский флаер-лимузин.

- Не каждого кадета генерал в своей машине катает, - беззлобно заметил офицер, двигаясь на кресле, давая место девушке. - Давай, STLG-12, трогай.

Аппарат плавно поднялся в воздух, оставляя позади не только уютный гостиничный номер, но и прошлую жизнь. Аврора прижалась лбом к стеклу, наблюдая, как земля уходит вниз, а город раскидывается перед ней, словно гигантская мозаика из стекла и металла. Ей хотелось запомнить каждую деталь - первые впечатления от Земли были слишком ценными, чтобы упустить их.

Непричастный, устроившись напротив, смотрел на нее с легкой усмешкой.

- Ну что, кадет, как тебе родина человечества? - спросил он, поправляя фуражку.

- Она… не такая, как я представляла, - призналась Уткина. - На голопроекциях все выглядело иначе.

- Голограммы - это как консервы. Белок есть, а вкуса нет.

Девушка кивнула, но ее мысли были далеко. Она надеялась, что генерал даст ей хоть какие-то напутствия перед встречей с сенатом, объяснит, чего ожидать, как себя вести. Но мужчина, казалось, был настроен на легкую беседу.

- Вы не хотите меня проинструктировать? - наконец спросила она.

- Инструкции? - Непричастный хмыкнул. - Дочка, если бы я начал тебя учить, как говорить с сенаторами, мы бы до конца недели не закончили. А так - просто будь собой. Ну, или той версией себя, которая не ломает роботов голыми руками.

Аврора скривилась, но прежде чем она успела ответить, флаер резко замедлился. За окном выстроилась вереница других летательных аппаратов, замерших в воздушном потоке.

- Пробка? - удивилась девушка.

- Москва... - вздохнул генерал. - И это мы еще только Уральское Транспортное Кольцо пересекли. Эй, STLG-12, - он постучал по перегородке, отделяющей кабину пилота. - Включи мигалку и поднимись выше.

- Прошу прощения, - донесся голос дроида-водителя. - Сейчас опять кто-нибудь снимет на голофон, выложит в сеть... народ начнет возмущаться…

- Я ж не виноват, что народ у нас такой - любит возмущаются. Включай.

- Но…

- STLG-12, это приказ. Или ты хочешь, чтобы новые флаеры делались из тебя?

Последовала пауза, затем раздался мягкий щелчок и замигали синие огни. Машина поднялась над потоком и с ревом устремился вперед, практически задевая днищем крыши тех, у кого мигалок не было.

- Вот видишь, - удовлетворенно произнес Непричастный, - иногда старые методы все еще работают.

Аврора не ответила. Она снова смотрела в окно, но теперь ее взгляд был устремлен не на город, а куда-то внутрь себя. Генерал заметил это и на мгновение его лицо стало серьезным.

- Не переживай, - сказал он тише. - Сегодня ты просто выслушаешь их, а они - тебя. Остальное… разберемся по ходу.

Вскоре флаер начал замедляться. Впереди, сверкая на солнце, высилось здание Сената - место, где решится ее судьба. Машина свернула с основной аэрострады и направилась к посадочной платформе. Внезапно аппарат тряхнуло так, что девушка едва не проглотила собственные зубы.

- STLG-12, - процедил офицер. - Как ты не можешь эту яму запомнить?

- Прошу прощения, - ответил дрон. - Я думал, ее давно заделали.

- Извини, дочка, - поморщился мужчина. - Но это еще нормальная дорога. Где-нибудь в Америке весь воздух в ямах.

Флаер плавно приземлился на платформе, и Аврора замерла от изумления и восхищения. Ничего более потрясающего она не видела до сего момента.

Фасад здания был выполнен из белоснежного сплава, отражающего солнечный свет так, что оно казалось слепяще-золотым. Гигантские колонны, украшенные барельефами с историями великих побед человечества, поддерживали массивный портик, увенчанный скульптурой орла с распростертыми крыльями. Каждое перо птицы было инкрустировано самоцветами, мерцающими даже в тени.

По бокам от центрального входа тянулись искусственные водопады, струи которых переливались всеми оттенками голубого и бирюзового, словно жидкое серебро. Между ними росли деревья-биоконструкторы - их листья меняли цвет в зависимости от времени суток, а стволы оплетали светящиеся нити, создавая иллюзию волшебного леса.

- Ну что, впечатляет? - спросил Непричастный, наблюдая за ее реакцией.

- Я думала, такое только в старых голофильмах показывают, - прошептала Аврора.

- Врут, - отмахнулся он. - В реальности все гораздо круче... или, напротив, скучнее.

Она не могла оторвать взгляд от деталей: даже тротуарная плитка здесь была прозрачной, а под ней пульсировали голубые энергетические жилы, питающие здание. В воздухе витал легкий аромат цветущих экзотических растений, высаженных вдоль дорожек.

Генерал галантно распахнул массивные двери, и Уткина ощутила, как воздух внутри здания словно сгустился - тяжелый, пропитанный запахом старинного дерева, металла и чего-то неуловимо электронного.

Она вошла в полумрак.

Внешняя роскошь здания оказалась лишь оболочкой - внутри царила иная эстетика. Холл напоминал гигантский улей: соты из матового стекла и черного металла формировали стены, в ячейках которых мерцали голограммы - лица политических деятелей былых веков. Пол был выложен плиткой глубокого синего оттенка, настолько темного, что казалось, будто идешь по ночному небу. Свет исходил не сверху, а снизу - тонкие линии биолюминесцентных ламп пульсировали под ногами, реагируя на шаги.

Здесь же девушка увидела сенаторов: органиков в дорогих костюмах, с массивными антикварными часами на запястьях, жестянок, чьи корпуса украшала искусная гравировка. Некоторые из повернули головы в сторону Авроры, оценивая взглядом кадета. Она почувствовала, как наноботы под кожей слегка зашевелились, но угрозы пока не было - только любопытство.

Непричастный, казалось, чувствовал себя здесь как дома. Он кивал знакомым, обменивался парой слов, иногда даже позволял себе саркастическую улыбку. Уткина же стояла рядом, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Ее парадная форма, которая еще час назад казалась ей такой торжественной, теперь смотрелась бедновато на фоне этой роскоши.

- Не волнуйся, - тихо сказал генерал, заметив ее напряжение. - Они все здесь просто играют роли. Чем больше пафоса, тем меньше сути.

Один из сенаторов - высокий мужчина с седыми висками и холодным взглядом - отделился от группы и направился к ним.

- Валерий, - произнес он, слегка наклоняя голову. - Ты опять притащил нам какую-то диковинку.

- Николай, - генерал улыбнулся, но в его глазах не было тепла. - Это не диковинка, а кадет Уткина. Та самая, о которой шла речь.

Сенатор медленно перевел взгляд на Аврору. Его глаза скользнули по лицу кадета, затем - по рукам, словно мужчина искал следы наноботов.

- Интересно, - произнес он наконец. - И ты уверен, что это... безопасно?

- Абсолютно, - ответил Непричастный, но девушка почувствовала, как его рука незаметно сжала ее локоть - предупреждение молчать.

В этот момент раздался звонкий голос:

- Сенаторы, прошу проследовать в зал заседаний!

Группы стали медленно двигаться к массивным дверям в конце фойе. Кадет сделала шаг вперед, но генерал слегка придержал ее.

- Пусть сначала зайдут они, - шепнул мужчина. - Мы войдем последними.

Она кивнула, стараясь не показывать, как сильно жаждет уже покончить с этим. Когда последний политик скрылся за дверью, Непричастный глубоко вздохнул.

- Ну, дочка, - сказал он. - Готовься. Сейчас начнется самое интересное.

Они вошли в зал заседаний.

Наиболее полная версия находится ЗДЕСЬ. Сразу отмечу - там черновик, вычитанные главы буду публиковать одновременно и тут, и там.