MOHCTP.CPAKOTAH

История из далекого уже лета 2019 года. Счастливое время – все были живы, никто не знал слова ковид, сам я был счастливо женат, строил планы на жизнь, а последние сводки о боях под Харьковом датировались серединой ХХ века. Но не случись пиздеца, не было бы и истории, так что усаживайтесь поудобнее.

Мы с женой сидим на веранде небольшой кафешки недалеко от центра Москвы. Я заказал салат «Цезарь» с курицей, порцию пельменей со сметаной и две бутылки пива. Жена – лапшу-вок с говядиной и чашку кофе.

Ещё помню, что было довольно прохладно и ветрено, но вечернее июльское солнце заставляло щуриться и улыбаться. Умяв салат, приступил к пельменям, запивая прохладным пивком. В такие моменты жизнь обычно кажется весьма неплохой штукой, но ретроспективно думается, что примерно здесь ко мне и пришло легкое ощущение неправильности – к горлу подступил комок, по коже побежали мурашки, словно где-то открылась дверь и ледяной сквозняк мазнул между лопаток, заставив поёжиться.

Поскольку привычка доверять интуиции у аллергиков со временем развивается до штатных значений героя Мэла Гибсона из «Теории заговора», я начал с удвоенным усердием обнюхивать посуду, и мне показалось, что от тарелки, в которой лежал салат, едва-едва пахнет рыбой.

Тут необходимо пояснить, что рыба – мой естественный враг, способный привести к скоропостижной и не самой приятной кончине. Отёк Квинке, он же – гигантская крапивница, опухоль гортани, анафилактический шок, и довольно быстрая смерть от удушья при отсутствии под рукой сильных медикаментов, которые не купить просто так. Да и, будем честны, просто так в условиях шока на себе не применить.

Рыбу в обычном виде я чую за версту. Позавчера вы жарили рыбу? Придя в гости, я сообщу вам об этом. Ваш кот кушает рыбный корм? Войдя в квартиру, я буду об этом знать. Ваши соседи прямо сейчас кушают рыбный суп? Стоя на лестничной клетке, я это пойму. Но в тот день против меня играла целая команда: майонезная основа соуса «Цезарь» и специи, забившие запах, ветер, и незнание того, что в этот самый соус могут добавляться анчоусы. А их, как выяснилось, добавляют в соусы частенько, просто до этого случая мне везло.

Когда полез за телефоном, чтобы вызвать скорую, размышляя, как бы сказать жене, что прямо сейчас я, наверное, помру, но при этом сильно не расстроить, с момента поедания салата прошло уже минут пять, значит, времени на активные действия осталось минут десять. Пятнадцать-двадцать – если повезёт. В скорой меня выслушали, несколько раз уточнили адрес и сказали ждать.

Нетвердой походкой спустился с веранды. Прошёлся по зеленому газону. Сел на траву, уперевшись спиной о ближайшее дерево, и прикрыл глаза, пытаясь оценить, насколько быстро развивается отёк, сколько будет ехать скорая, и лениво прикидывал, не нужно ли кому-нибудь позвонить или, может, сказать жене пин-коды от карт в кошельке. Мысли ворочались медленно, как потревоженные сонные сомы. Жена молча смотрела куда-то сквозь меня огромными глазами.

Помню, что было странно – светило солнце, но внутри разливался холод. Вытряхнул из пачки сигарету, закурил. Хуже точно не будет, так, может, успокоюсь немного. Затягиваясь, слышу, как с сипением воздух входит в лёгкие, и со свистом выходит. Рядом тормозит велосипедист, спрашивает что-то – сквозь звон в ушах слышу только отдельные слова. Понимаю, что предлагает помощь – качаю головой. Хочется тишины. Стряхиваю пепел на траву. Ещё раз смотрю на жену. Какая она красивая всё-таки. Из-за поворота вылетает скорая.

С помощью двух фельдшеров насилу забираюсь внутрь и укладываюсь. Пульсоксиметр на пальце, встревоженные лица, преднизолон, адреналин внутривенно. После адреналина холод сменяется резко взлетевшим от ног к голове жаром. В черепе звонит колокольня Ивана Великого. Руки сильно дрожат. Стояк – как утром в семнадцать лет. Побочный эффект от адреналина, да. Через силу улыбаюсь фельдшерам – «я не специально, мужики».

Чувствую, как отёк начинает спадать, и с наслаждением дышу полной грудью, вдыхая скоровские запахи. Фельдшеры продолжают озабоченно пялиться в мониторы. «Сатурация не растёт, уколи ещё». Но я же чувствую, что всё идёт хорошо..? Один из медиков вдруг резко наклоняется ко мне и обнюхивает. «Курил?» – спрашивает. Киваю. «Идиот, – ласково резюмирует второй, – распишись вот тут и выматывайся. Для госпитализации показаний нет».

Выбираюсь из скорой. Солнце уже зашло. Смотрю на часы – я провёл в машине полчаса. Смотрю на жену – кажется, пока всё хорошо. Наверное, накроет позже. Дрожь в руках унимается. Поднимаемся обратно на веранду. Ноги как будто отлиты из чугуна. Беру со стола вторую бутылку пива – ещё прохладная. Выпиваю залпом. «Идиот.» – ласково резюмирует жена. Давлю лыбу на поллица и говорю, что с радостью выпил бы водки.

Пора домой.

*  *  *

Последняя пара лет выдалась богатыми на события, и история вспомнилась благодаря электронной медицинской карте - пока копался в её недрах, нашёл вот такое. От звонка до прибытия скорой - 8 минут.

Моей бабушке уже глубоко за восемьдесят - в анамнезе онкология, сахарный диабет, проблемы с сосудами и суставами, и куча мелких болячек. Несмотря ни на что, боевой дух у неё на высоте, она отлично соображает и изредка мы с женой вполне себе радостно прибухиваем у нее в гостях, обсуждая политику, спорт и причины распада Австро-Венгрии.

Самые яркие воспоминания с её участием - моё разноцветное детство в коммунальной квартире, когда мы с братом, мелкие, носились и пакостили изо всех сил, а она, такая молодая, старалась нас растить и воспитывать, пока родители были на работе.

Да, все выросли, разъехались, свои семьи, но накатывает иногда что-то такое - ну, вы знаете.

В середине марта бабушка заболела, скорая помощь, стационар, положительные пробы на COVID-19.

Оставляя за скобками все звонки, нервы, передачки и слёзы - я, говоря откровенно, был уверен, что это конец, и каждое утро просыпался, готовясь к звонку из больницы, и пытался придумать, как сказать бате, что его матери больше нет, и размышляя, как вообще сейчас проводить похороны. Получалось не очень.

Сегодня, спустя месяц, её выписали из больницы. Пробы отрицательные, симптомов нет.

Мы поговорили по телефону - она дома, голос бодрый, сознание ясное, смеётся и шутит. Очень тепло отзывается о врачах и медсестрах.

ГКБ № 15, Москва, Выхино – я не знаю, как вас отблагодарить, по рассказам бабушки, вы просто космически круты. Как, наверное, и все медики, которые продолжают бороться за нас и наших близких прямо сейчас.

Навестить бабушку пока, по очевидным причинам, нельзя - но, надеюсь, всё скоро закончится, и мы снова выпьем её любимый, ужасно сладкий "Кагор" и предадимся воспоминаниям о лучших временах.

Я давно не чувствовал себя так хорошо, как после этого короткого телефонного разговора. Как будто выздоровел я сам, или большая часть меня.

Ура!

Как-то разгребали старые офисные компы, и за один день на работе изрезал все пальцы, колупаясь в дешёвых компьютерных корпусах. Такие, знаете, где боковину можно пальцем проткнуть, если надавить - стенки гуляют и мнутся, как фольга, крышки люфтят, внутренние перегородки не отделаны - и об их кромки восхитительно легко порезаться.

Сгоняли на обеде в аптеку, купили на всех пластырей, заклеили порезы, уходя с работы, коллега кинул ещё десяток в карман.

Ехать нам с ним в одну сторону, покурили, похохмили, да и в метро - по домам, клюём носами. Москва, час пик - можно, в принципе, не держаться, плотно утрамбованная человеческая масса поддерживает тебя в вертикальном состоянии, покачивая, как нежный морской прибой, убаюкивая, как заботливые материнские руки. И пахнет почему-то мокрой псиной.

Выныриваем из дрёмы - нам обоим выходить. Уже сделав шаг из вагона, чувствую, что зацепился за что-то пуговицей на куртке - делаю движение рукой, чтобы это подхватить, резко оборачиваюсь, и вижу девушку, стоящую сбоку от двери.

Меня частенько раздражают эти "привратники" по бокам, которые, выпятив пузо, книгу или смартфон резко сужают траекторию для входа и выхода пассажиров.

Ну, девушка вроде ничего не выпячивает, палит на меня в таких возмущённых непонятках, а я - на неё. Нас явно что-то связывает – провод от её наушников, за который я, выходя, зацепился, выдернув их из её ушей. У нее в руке - 3,5 мм джек и самый конец провода, у меня - почти весь провод, и капельки самих наушников. Она в вагоне, я уже вышел. Двери захлопываются.

Ситуация патовая. Наушники беленькие. Красивые. Девушка за дверью, широко раскрыв глаза, тянет провод на себя - справедливо надеясь вернуть свою собственность. Я тяну на себя - думаю, будут болтаться снаружи - в туннеле покоцает и порвёт провода, а протащить разъем между уплотнителями на дверях без повреждений проще, чем сами наушники, второй рукой показываю, что догоню на следующем поезде и верну. Девушка не смотрит на мои жесты и продолжает тянуть, но резинка между дверями поезда имеет другое мнение - провод толком не двигается с места.

Смотрим друг на друга ещё одно долгое мгновение, и кончиться бы этой истории печально и предсказуемо, но коллега и товарищ одним прыжком возвращается к двери, выхватывает у меня из руки наушники, из кармана - тот самый пластырь, мгновенно приклеивает провод к стеклянной двери вагона так, что он не болтается, поезд стартует, а наушники получают шанс выжить.

Всегда завидовал людям, у которых соображалка срабатывает быстро и нестандартно.

И интересно было бы посмотреть на эту историю глазами девушки: незнакомый парень, выходя, срывает с тебя наушники и пытается утянуть их через дверь, а второй внезапно подскакивает и приклеивает их пластырем к стеклу - наверное, тот вечер показался ей немного странным...

Было дело ранней весной. Мы допоздна засиделись на работе – бывает, иногда собираемся небольшим коллективом, за кофейком с коньячком, или чайком с бальзамом обсудим текущие проблемы, что-то спланируем, что-то разберем, порассказываем анекдоты и похохмим немного, ну, и не спеша пойдем по домам.

Когда я вышел из автобуса, уже стемнело. Погода стояла мерзкая – с неба катился сомнительный гибрид мокрого снега и дождя, дороги покрылись кашей, под которой скрывались островки льда. Поход до дома превращался в своеобразное испытание на ловкость и силу духа – как бы не дать разъехаться ногам и не заплакать от собственного бессилия это сделать. Редкие фонари с трудом освещали даже сами себя, ничем особенно не помогая редким пешеходам.

Но я шёл домой – и дом был рядом, к тому же, меня ещё немного грел выпитый под бальзам чай. Заглянув по пути в магазин и вытащив из кармана руку, чтобы перекинуть в неё увесистый пакет, я услышал, как по одной из ледышек под ногами что-то металлически звякнуло – и, подняв руку, не обнаружил на ней обручального кольца.

Ну, думаю, приехали. Типичная ситуация – на летней жаре оно сидит на пальце так, что фиг снимешь, а зимой готово слететь от малейшего рывка. Надо было ходить в перчатках. Где-то в сумке был фонарик…

Эх. Поставив пакет в собравшуюся у магазина кучку умеренно чистого снега, мысленно поделил площадку перед магазином на квадраты и начал их планомерно обследовать. Всё-таки кольцо –самое простое, не слишком широкая золотая шайбочка – да всё же не в цене дело. Ведь сколько-то лет назад, в другом городе, когда мы все были моложе и веселее, его мне на палец надела самая чудесная во всем мире девушка, ныне ждущая меня дома.

Подбадривая себя такими мыслями, я осмотрел весь небольшой пятачок асфальта, скрытого снежно-ледяной кашей. Осмотрел его ещё раз, и ещё. Влажные щупальца уходящей зимы уже забрались за поднятый воротник и выдавливали из меня последнее тепло. Выкурив сигарету и поплясав на месте для согреву, прошёлся туда-сюда на бис, для очистки совести – и понял, что, кажется, всё. Не нашёл сейчас – не найду уже никогда. За прошедшие полчаса снежку намело ещё немного, я сам да прохожие намешали кашу ещё больше – и, если колечко моё и приземлилось где-то на поверхности, то сейчас может пребывать на хорошей такой глубине. М-да. Ну что ж. Ладно. Купим другое. Жена, наверное, расстроится.

С такими мыслями взял пакет, и совсем уже невесело побрёл домой. Отойдя метров на двадцать от магазина, проходя между домов, услышал сзади топот – и обернулся. Меня догоняла девчушка лет десяти, радостно разбрызгивая во все стороны грязь и снег. За ней едва поспевала мама. На ладошке у девочки – кольцо. «Вот – говорит девочка – наверное, это ваше. Мы видели, как вы там с фонариком ходили.» Я потрясённо смотрю. «Как?» - только и выдавливаю из себя. «Ну, оно в сторону отлетело – на газон, и лежало на кочке. Вы там не посмотрели!» - выпалила девчонка, и убежала к маме. «Спасибо тебе!» - только и успеваю крикнуть вслед.

Две фигуры, держась за руки, удаляются от меня сквозь стену мокрого дождя. Я надеваю кольцо – мой размерчик! – и иду домой. Снимаю часы и кольцо, кладу их рядышком на тумбочку у кровати, и вдохновенно храплю.

Утром, собравшись и перекинув через плечо рабочую сумку, запираю дверь, и отточенным движением запихиваю в карман куртки связку ключей. Пальцы натыкаются на что-то, чего там быть не должно – и, под овации воображаемых зрителей, жестом фокусника извлекаю из кармана почти точную копию кольца, уже надетого на палец.

Лёгкий ступор, секунда осознания – при свете лампы в тамбуре вижу, что и рисунок царапин, и сам металл на кольце, принесённом мне девочкой, непривычный. Не такой, как на моём - слетевшем, видимо, в момент вытаскивания руки из кармана, да так в нём и оставшемся. Размер подкидыша – чуть меньше моего, и на пальце оно сидит плотнее.

Пробивает на ржач – и по пути с работы я оставляю на двери магазина, внутри него и около касс распечатанные объявления о находке со своим номером телефона, а второе кольцо ложится на полочку и ждёт своего часа. Но так и не дожидается – спустя полтора где-то года после событий я сдал его в местный магазин украшений по цене лома.

Никто так и не позвонил - хотя было бы интересно, если бы история получила продолжение, и всё было бы не зря. И моё позднее возвращение с работы, и поиски, и девочка с мамой, вышедшие из дома в такую погоду - в тот день всё, кажется, обрело бы некоторый смысл.

Шёл 2010 год. Я был моложе и правильнее. Тогда, 29 марта, в московском метро ранним утром прогремели взрывы - я как раз проехал "Парк культуры", где через 15-20 минут взорвалась смертница, и вышел на "Октябрьской", направившись в больницу на плановое обследование, залипал в очереди в телефон - и тут такие новости. Примерно так, наверное, ощущается пуля, пролетевшая мимо.

Но московское метро - штука практически безальтернативная, без него город встанет. Поэтому даже самые впечатлительные продолжили на нём ездить, однако же некоторая нервозность в первые дни присутствовала. Люди подозрительно поглядывали друг на друга и опасливо косились на поставленные в ноги пакеты и сумки.

Ну и, через день-два, возвращаясь с подругой с концерта в почти пустом вагоне, замечаю в уголке ничейную спортивную сумку. Иду посмотреть. Молния плотно застегнута, видны очертания чего-то округлого и крупного.

Не люблю вообще-то параноить, но тут чё-то под ложечкой засосало так неприятненько. Думаю, ёлки-палки, вроде бы нелогично взрывать пустой поезд поздно вечером - но все же ну его нафиг, ну правда. Вызываю машиниста, так и так, мол. Сумка. Он отнесся вроде бы серьезно, и на следующей станции поезд остановился с открытыми дверями, всех попросили его покинуть.

В вагон зашли полицейские в количеств двух. Я успел только сделать пару шагов по направлению к ним, как один, наклонившись над сумкой, резко вжикнул молнией, заглянул внутрь - "Фигня, кто-то кроссовки забыл!"

Я как шёл, так и замер с открытым ртом. Полицейские ушли, забрав сумку. Мы в молчании доехали до своей станции, и теперь я действую как все: вижу что-то подозрительное - просто стараюсь держаться подальше. Ну их на фиг, таких инициативных ребят.

Было дело недавно. Ранней весной. Я по работе умотал  в другой конец города - Москва, как известно, проявляет признаки эластичности, и понятие "другой конец" в столице также растяжимое.

Уехал, долго чего-то утрясал по имеющимся бумагам, потом ждали подписанта, потом секретариат дружно искал печать, очередь в бухгалтерию, ну и вышел я оттуда ближе к вечеру (привет, кто сталкивался с госучреждениями). Жрать хочется. Да и выпить было бы неплохо. Такой, знаете, запотевший стаканчик с белоснежной шапкой...

Прогнав крамольные мысли (ещё работать!), дошёл до ближайшего источника живительных калорий - им оказался небольшой Макдоналдс, присел за столик, и принялся поглощать вкусную и здоровую пищу с красного подносика.

В зале пусто, но по соседству на диванчиках расположилась компания из 5-6 граждан неопределенного возраста, в которой по рукам ходил один большой бургер. Его по очереди надкусывали и запивали винишком из пакета. Такой, знаете, классический образ городского грехопадения. Лица всех оттенков малинового, глаза заплывшие, аромат...ну, что тут говорить.

Мы люди не гордые, да и частое катание на поездах и тусовка на вокзалах отучила от всех проявлений брезгливости, связанных с бичуганами, если таковые проявления у меня вообще когда и водились. Так что внимания я на них не обращал, посматривая краешком глаза лишь как на потенциальный источник проблем. Тоже по опыту путешествий, да.

Один из них нетвердым шагом удалился в сторону комнаты размышлений. К оставшимся подошла девочка - сотрудник заведения. Нет, не девушка и не тётя - натурально девочка, метр с кепкой, и попросила покинуть заведение. Этого ожидаемо не произошло, но и не получило развития - граждане подчеркнуто вежливо извинились за неудобства, попросили ещё пять минут - и пообещали уйти. Девочка удалилась.

Через пять минут изменений в обстановке не произошло. Господа распивают, и девочка идёт на второй заход - мол, "граждане, прошу вас покинуть заведение", ну и все в таком духе.
"Ну мужчины, вы же обещали - через пять минут на выход! Что мне, полицию вызывать?" - продолжала она свои мольбы. Один из сидящих за столом поднимает мутный взгляд и громко и чётко посылает её на хуй, описывая в подробностях её родословную, где он её видел и что делал с ней, её мамой и, почему-то, собакой.

Я не успел удивиться его неразборчивости в связях, а девочка - даже полностью покраснеть, когда автор сего трогательного пассажа стремительно ушёл под стол от добротной оплеухи. "Совсем охуел, животное" - констатировал отходивший по нужде собутыльник, потряхивая отбитой рукой...

Полицейские приехали быстро. Жаркое сражение продолжалось минут пять от силы. Мы с сотрудницами, стоя у касс, наблюдали, как бичуганы, поделившись на команды, увлеченно мутузят друга, валяются по полу, сыпят проклятиями и весьма, надо сказать, изощрённо матерятся.

Подождав немного, пока воины выдохнутся, полицейские аккуратно и профессионально упаковали парочку самых ярых, а остальных отправили куда подальше зализывать раны.
Показательно, что защитник дам, спровоцировавший массовые беспорядки, потихоньку отпочковался от заварушки и в итоге остался на свободе.

Но его никто не сдал. А у подходившей к ним девочки на лице читалась странная смесь страха, стыда и благодарности.