Avrorael

Позже я узнала, что Атлантида ушла под воду только спустя десяток лет.

Те, кто спасся, разбрелись по миру. Именно они начали рассказывать истории про мифический город Посейдона и всё остальное, что я уже прочитала в XXI веке.

Похоже, так им было легче справиться с утратой дома и любимых...

Но не об этом сейчас письмо.

Оно — о Твоих детях, о душах, которых Ты создал. О мире, Твоём же.

Каково же было моё удивление — после стольких тысяч лет вновь открыть глаза и увидеть, как двери Твоего дома, церкви, запираются перед теми, кто ищет в них спасения.

Служители Твои — в золоте, а рядом с ними — бедняки, голодные и отчаявшиеся.

Услышать, что Ты якобы называешь грехом.

Прочесть Твои слова в писаниях.

И поговорить со священником, который считает себя носителем Твоей воли на земле...

Я хочу задать Тебе вопрос, Боже.

Почему люди до сих пор не нашли истинного Твоего слова?

Почему не видят то, что лежит на поверхности и доступно каждому?

Почему моя память о Тебе, о Твоих словах, о тысячелетиях, проведённых на Небесах и на Земле, так отличается от того, что теперь говорят о Тебе?

Все труды Твоего писаря Метатрона исчезли зря, получается?

Мы, конечно, так и не поняли друг друга до конца в тот единственный раз, когда мне довелось говорить с тем, кто доносит на Небесах Твою волю.

Но даже я готова признать: как писарь он честен. И свою работу любит.

Где же земные писари? Где ученики ангела Метатрона?

И почему я совсем не ощущаю здесь присутствия других ангелов? Архангелов?

Впрочем, стоит признать: моя душа — не до конца ангел. А значит, я лишь частично могу ощущать присутствие тех, кого давно знаю.

Наполовину, если быть точнее.

Стоит ли говорить о том, что при воплощении на Земле Иммануил забрал мои крылья, энергию и силу, которой я обладала на Небесах?

Понимаю — такие правила. Для всех без исключения.

Хотя… по полётам я, разумеется, скучаю.

И вот мы подходим к главному.

Зачем я пишу это письмо Тебе и публикую его в интернете?

Всё куда серьёзнее, чем может показаться.

Во-первых — я служила Тебе под началом Михаила, в его войске, долгие тысячи лет.

А на Землю меня отправляли лишь в моменты, когда Твоему миру угрожала опасность — для сохранения Твоего слова, знаний.

Во-вторых — моя память не должна была вернуться ко мне в этой жизни. По иронии судьбы, я отошла от службы столетие назад. И в этот раз согласилась воплотиться на Земле ради любви.

Я выбрала простую жизнь в глубинке, без памяти — чтобы впервые связать себя узами брака и обрести семью в вечности.

В-третьих — правда о моём происхождении накладывает на меня теперь ответственность за этот мир.

Я наконец поняла, почему из всех миллиардов душ именно меня отправляли на Землю в моменты кризиса.

И теперь моя главная задача — передать знания, опыт и правду о Небесах тем, кто по зову сердца найдёт это письмо к Тебе.

Самое главное — я здесь, чтобы найти Тебя, Боже.

И помочь другим вернуться к Тебе.

Я знаю, что многие прочтут это письмо и будут высмеивать его, постить с иронией, писать колкие комментарии.

Но после тысячелетий жизни мне совсем не страшна критика душ, что моложе моей.

Лилит крепко закалила мою стрессоустойчивость — и за это я могу сказать ей спасибо.

А вот за ложь, отца и то, что она сотворила с моей памятью…

Но это — уже совсем другое письмо.

Я колебалась. Но Твоя тишина вынудила меня пойти даже туда.

Я пришла к нему без доспехов, без меча. На пороге его дома в Пандемониуме сказала:

— Хочу продать душу.

Он рассмеялся.

— Рафаил сказал, ты мне поможешь. Так помоги. Купи душу. Она всё равно бесполезна.

— Даже даром не возьму. Ты в чёрном списке Ада. За века ты каждому из моих рога подпилила.

Мы спорили долго, пока я не выдохлась.

И тогда он заговорил иначе.

— Думаешь, я предал Бога? Я Его любил. Мы были учениками — я, Михаил, Рафаил. Я спустился на Землю, увидел Его творения, полюбил их. Но они — разрушали всё. Лгали, убивали, отвергали Его. Я защищал их, верил, что они — свет. Но однажды понял: я ошибался. И как ты, стоял перед Ним на коленях, умоляя о смерти. Он молчал.

Я пытался служить дальше. Но всё, что было во мне, выгорело. Осталась злость. Я закричал Ему о своей ненависти. Не потому, что не любил — а потому что больно было видеть, как Он продолжает любить их больше, чем нас — верных, преданных. Тогда я нарочно спровоцировал падение. Обвинил себя, сказал Михаилу, будто хочу свергнуть Бога. Он не колебался — и низверг меня.

И знаешь что? Он понял. Он позволил мне уйти. Позволил создать Ад.

— Ты развратил людей? — спросила я.

— Нет, — усмехнулся он. — Я учился у них. Свобода воли — Божий дар. Я лишь предложил тем, кто хотел жить по своим правилам, место без осуждения. Они сами выбрали Ад. Я никого не заставлял.

— Но ты держишь их в аду.

— Только тех, кто действительно опасен. Пандемониум — это перевоспитание. Я возвращаю разум даже самым тёмным душам. Некоторым открываю дверь обратно. Некоторым — даю силу. Но выбор всегда за ними.

Он не взял мою душу. Вместо этого — предложил помощь. По-своему. По-дьявольски обаятельно.

Так я осталась в его доме. В центре Ада. Не потерянная. Не преданная. Просто ищущая новый смысл. Ад — впервые дал мне вдох.

Алкоголь. Красивые, свободные души. Бои без правил, без чести. И — полная свобода.

Я могла дышать в Аду.

Делала, что хотела. Никто не осуждал. Не косился. Не шептался за спиной.

— Ну ты и мудила, — выплюнув кровь, я усмехнулась. — Даже на краю вселенной, в самой захудалой таверне, мне прилетает по лицу только за то, что я сижу рядом с тобой.

— На себя посмотри, Эль, — Люцифер откинулся на спинку стула. — По-моему, драка началась именно из-за тебя. Или ты забыла, что ты не совсем чистый ангел?

Он взглянул на меня серьёзно.

— Пришло время сказать правду. Ты — не просто ангел. И не просто демон. Ты — обеими ногами в двух мирах сразу. Единственная душа, одновременно принадлежащая Свету и Тьме.

Ты создал баланс, — мысленно обратилась я к Тебе, Боже. — Белое и чёрное. Свет и мрак. Всё было просто: упал — стал демоном. Поднялся — стал святым. Но никто, никогда, не мог остаться и тем, и другим.

Кроме меня.

Во мне милосердие уживалось с жестокостью. Верность — с презрением к авторитетам. Я защищала — и разрушала. Сражалась — и жалела. Я — самая тёмная из светлых. И самая светлая среди падших.

Просто потому, что я прожила слишком много. И впитала всё. В равной мере — Свет и Тьму.

— Наколдуй сигареты, — буркнула я. Пустота возвращалась, медленно и противно.

— Я тебе кто, волшебник из табачного отдела? — возмутился Люцифер.

— Ну а что? Иисус вино из воды превращал. Ты что, не умеешь?

— Его зовут Исса Эль. — Он поправил меня, нахмурившись. — И он, к слову, не хуже Михаила — тоже воин. Не просто пророк, как многие думают.

Я легла на землю и уставилась в небо.

— Я про него и спрашивал, когда сказал: ты Бога давно видела?

— Ты что-то путаешь. Бог не Его сын. И Сын не Бог.

Он лёг рядом. Глаза его сверкнули, но голос был спокойным:

— Ничего я не путаю. Творец давно ушёл. И оставил всё Исса Элю — своему старшему сыну. Сейчас он исполняет обязанности Отца. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

— Погоди… Ты хочешь сказать, что Исса Эль — это теперь и Отец, и Сын, и Святой Дух? Всё в одном?

— Так. Всё официально. Трон передан. Отец ушёл.

— Куда ушёл?

— Неизвестно. Исчез. Уже 11 600 лет назад. За двадцать пять лет до твоего рождения. И с тех пор — Исса Эль на Седьмом Небе. Управляет всем, как Наследник.

Я замолчала.

Я не знала.

Да и не спрашивала никогда, кто сейчас Бог. Я думала — просто Бог. Всё.

Люцифер вздохнул.

— У Бога два сына, — сказал он. — Второй, младший — пацифист. Меча в руках не держал ни разу.

Он резко замолчал. Взгляд уткнулся в меня.

— Ну подумаешь, не знала, — пробормотала я, отвернувшись.

Шок прошёл. И вдруг стало… всё равно. Кто там сейчас на Престоле. Я слишком устала. Устала быть воинам, преданной, верной, знающей. Мне было всё равно, кто командует Небесами.

Но он продолжал смотреть. Долго. Пристально.

— Обратись, — вдруг сказал он.

— Я тебе кто? — фыркнула я.

— Эль. Покажи свой истинный облик.

— Серьёзно? Я тебе что, придворный шут Короля Ада? — даже говорить было лень.

— Вставай.

Он резко поднялся и, схватив меня за руку, поставил на ноги.

— Куда мы идём? — спросила я рассеянно, прихватив со стола бутылку вина.

— На Небеса.

— О, у Михаила точно треснет улыбка от радости. — Ты как бы падший ангел. На Небеса тебе не подняться. Я не то чтобы не верю… Просто предупреждаю, — сказала я с ехидцей. Мне уже было весело: в воображении чётко рисовалась картина, как он ударяется о небесный барьер и с грохотом падает обратно.

Он ничего не ответил. Шёл вперёд решительно и молча. Казалось, даже протрезвел. В его осанке была сосредоточенность… почти как у воина, идущего на собственный эшафот.

Я посмотрела на него — и, проникшись этим настроением, с лёгкой грустью выбросила бутылку. Расправила крылья.

Мы взмыли ввысь. Выше и выше.
Я старалась протрезветь, на всякий случай — готовясь ловить упрямца, если тот всё-таки впечатается в энергетический барьер. Но…

К моему удивлению, Люцифер прошёл его свободно. Спокойно. Мягко, словно в детстве возвращался домой.

Он сам удивился не меньше меня — но быстро взял себя в руки. Как всегда.

— Веди меня к своей сестре. И матери, — сказал он спокойно.

— Слушай, мы вообще-то не настолько близки. Может, начнём со свидания? — поддела я его, ухмыляясь.

— Очень смешно, — буркнул он.

И правда смешно. У нас не было ни романтики, ни страсти. Он относился ко мне скорее как к сумасбродной племяннице, которую вся семья давно списала со счетов, но он — по какой-то причине — продолжал поддерживать.

— Ладно, пошли.

Он бы всё равно не отстал.

Мама была… не в восторге. Увидев Люцифера в дверях, она замерла. Не от страха — от негодования. Она вообще не одобряла моего общения с демонами. И многого, что давно не соответствовало её ангельским ожиданиям.

Аэлин испугалась. Как всегда — чувствительно, почти физически. Её свет дрогнул, когда он вошёл.

— Мисс Аэлин, — Люцифер, вальяжно устроившись в кресле с чашкой чая, был само очарование, — как давно вы были на аудиенции у Бога?

Он говорил вежливо. Почти учтиво. Но в его голосе уже прятался холод, который я знала — за ним всегда что-то надвигается.

P.S.
Так я узнала, что Ты ушёл.
И именно в этом — нашла смысл.
Неожиданно.
В Тебе, Боже.
И в Твоём сыне.
Исса Эле.

Продолжение следует...

Отец умер — и не вернулся на Небеса. Его душа застряла.
Если точнее — не смогла уйти.
Причина его смерти — любовь.
Любовь к людям.
Он верил в Тебя искренне — и выбрал смерть добровольно.
Ты наверняка знаешь, зачем он это сделал.

Всё должно было пойти по плану, как он и задумывал, если бы не один нюанс, которого он не учёл.
Предательство Пацеи, моей матери, и младшего брата.

Они с отцом были поразительно похожи внешне — настолько, что даже близкие спутали их. Что уж говорит о людях. Они искренне верили тогда, что перед ними отец.
Пацея различала их без труда, но промолчала, движимая собственными мотивами.

Долгое время и я не задумывалась о том, что отец мне не родной.
Я и сама внешне была похожа на дядю.
Но на самом деле — по воле судеб — я точная копия отца.
Его глаза. Его черты. Непослушные кудрявые волосы. И многое другое.

О настоящем отце я слышала ещё на Небесах.
Более того — я им восхищалась.
Видела его меч, доспехи небесного воина.
С благоговением слушала древние истории о том, как он был не слабее Михаэля или Люцифера в бою.
Я хотела познакомиться с ним — не как с отцом, об этом я тогда и не думала.
Я хотела увидеть его как воина, пример, на которого бессознательно равнялась.

Когда я спросила одного из Древних, где он, этот легендарный воин, он ответил, что тот — на Седьмом Небе.
Но за всё своё существование я туда так и не попала.
Ни разу.
Меня попросту туда не пускали.
Всегда находились причины, и я оставалась, возможно, единственным ангелом, кто за всю свою службу не видел ни Тебя, ни его.

Теперь я понимаю, почему.

Отец не вернулся на Небеса до 2025 года.

Меня не допускали на Седьмое Небо ни за мятеж, ни за грехи, ни даже за то, что я в гневе сожгла половину Ада небесным огнём.
Хотя других судили за меньшее.
Сколько тогда стало падших — не счесть.
«Сожгла половину Пандемониума» — вот главный аргумент, почему мне не позволено подниматься выше.

Хотя, если честно, я и сама особо не стремилась на вершину.
Ни в карьере, ни в иерархии.
До сих пор считаю себя простым небесным воином, несмотря на правду, открывшуюся мне позже.

– Бесконтрольное использование силы недопустимо, – сказал тогда Аллариэль.
Я привыкла к его земному имени — Алларик.
Он избрал путь целителя.
А я… я просто разозлилась.
Я не знала, откуда во мне небесный огонь. Он просто явился.

Он — единственный, кто всегда умел пристыдить меня.
– Разозлилась, значит? Пол Пандемониума сожгла. То, что, как я думал, сжечь невозможно…
Я и вправду не понимала, как вызвала небесный огонь, если раньше у меня не было этой силы.
Просто вышла из себя.
Даже сама получила ожоги.
Едва остановили пожар.
Центр Ада до сих пор так и не восстановили полностью.

Мне было неловко.
Я просто хотела спасти друга. Лилит.

Прошло три тысячи лет с момента нашего знакомства.
Я только вернулась с очередного воплощения на Земле — и сразу к ней.
Дом оказался пуст.
Бес, прислуживавший ей, сообщил:

– Во время вашего отсутствия, Эль, в Аду началась борьба за власть. Лилит тоже участвовала, но проиграла. Теперь она заперта в Пандемониуме.

Я отправилась в этот мрачный древний город.
Первым, к кому пришла, был Астарт.

– Почему, как только что-то происходит, виноват я? – бурчал он, сидя с Люцифером.
Они обсуждали души. Праздновали.

– Ты самый умный, – усмехнулась я.

- Тоже мне грех, - веселился Астарт.
– Зато я самый красивый, – усмехнулся Люцифер.
– Потом похвастаешься. Где Лилит?

– Мы-то откуда знаем? – пожал плечами Астарт.

Я начала перебирать всех демонов, кто мог точить зуб на неё: Кроули, Азазель, Асмодей…

– Кроули, – перебил меня Люцифер.

Я нашла его. Победила без особого труда.
Мои способности за это время выросли.
Я стала умелым и бесстрашным воином.
Меня не пугали ни враги, ни их чины.
Я имела своё видение мироздания, свои ценности.
И всегда оставалась верной Твоим словам.

Когда я увидела Лилит — измученную, раненую, ослабевшую — ярость захлестнула меня.
Мои крылья вспыхнули.
Чистая энергия — золотая с багровой каймой — полыхнула пламенем, обрушив всё вокруг: стены, бесов, саму тьму.

Кстати:
Меня всегда забавляют изображения ангелов здесь, на Земле. С перьями и нимбами.
Нимбов у нас нет.
А крылья — это поток энергии, света, текущий за спиной.
Он и создаёт иллюзию перьев.

Когда Лилит вернулась домой, первое, что она сказала:
– Что ты наделала, птенчик?..

Она выглядела расстроенной.
– Отстроят новый, – ответила я, имея в виду Пандемониум.

Позже я поняла, что имела в виду она.

Я показала свою истинную силу. Потенциал, о котором и не догадывалась.

Лилит всегда была моим убежищем.
Я убегала к ней — от службы, от боли, от смерти тех, с кем служила.
Там, в её доме, я находила покой.
Засыпала.
Да, ангелам не нужен сон, но на Земле я привыкла спать. Это стало моим способом вырваться из реальности.

Однажды я снова уснула рядом с ней…
Проснулась — от холода металла на руке.
Цепь. Не простая — та, которой был закован Каин.
Как она её достала — не знаю. Но на этот раз ею она сковала меня.

– Прости, Эль. Я просила её выбрать кого-то другого. Но она хочет именно тебя, себе – Лилит металась в тревоге.
– Я так надеялась, что ты не его дочь…

Она уже стояла надо мной.
– Прости, птенчик…

И тогда я узнала, за что Лилит продала свою душу Аду.
Её дар — ломать свободу воли. Переписывать память души, читая её, как книгу.

Боль была невыносимой.
Треск, жар, головокружение…
Обрывки воспоминаний проносились в голове.

– Лили, хватит…

Три недели сопротивления.
Я почти утратила силы.

– Я не могу… – шептала она.
– Когда всё вспомню — я тебя убью, – пообещала я.
– Очень надеюсь, что нет…

Она сломала мою волю.
Стерла пять тысяч лет моей жизни.
Заменив их иллюзией. Ложной реальностью.

Я исчезла.
На тысячу лет.
Без памяти, без семьи, без службы.
Меня использовали. Манипулировали.
И сделали это в награду… за убийство моего отца. За его заточения.

Каждый раз, когда я частично приходила в себя — меня снова вели к Лилит.
Она чинила «сломанную игрушку».

Прошла тысяча лет.
Они отпустили меня.
Стерли следы.
Вернули мне прежнюю память.
А Лилит — будто ничего не случилось — продолжала быть мне близкой.

Почему меня никто не искал?

Искали. Но не могли найти.
Они просчитали всё.
Даже иллюзию свободы.

Но… об этом — в следующем письме.

P.S.
Сделав меня послушной игрушкой для капризной, эгоистичной души,
Лилит всё равно приходила.
Туда, где я существовала — чужая себе.

Её шаги всегда были беззвучны,
а взгляд — будто надеялся найти меня там, где меня больше не было.

Она приходила молча.
Смотрела, будто надеялась увидеть что-то знакомое в моих глазах.
Не слова — отражение. Руку, что тянется без команды разума.
Иногда казалось — она ищет во мне себя.
Иногда — что скучает по той, кем я была до того, как она меня сломала.

Это было похоже на заботу,
искалеченную временем, страхом и невозможностью вернуть прошлое.

Я не верила ей — но и не могла ненавидеть.
Потому что всё внутри меня помнило:
в какой-то другой жизни,
она действительно была моим покоем.

P.S.S Я напишу тебе о Чистилище — месте в мироздании, откуда пришли те, кто когда-то попросил Лилит сделать меня послушной.
О тех, кто до сих пор обитает в его тенях.
И о той, кто стояла рядом в момент зарождения мира…
Вернее, явилась сразу после —
о самой Смерти.

Сколько себя помню — я умирала.
Во всех моих земных воплощениях, как посланницы Небес, смерть приходила ко мне рано.
Иногда — после победы. Иногда — прямо в пути.
Падения с высоты. Смертельные раны. Болезни. Несчастные случаи. Отравления.
Как будто едва лишь завершалась моя миссия — меня звали обратно.
Чтобы вернуться в строй Небесного Войска. Чтобы продолжать защищать людей.
Продолжать защищать Твою волю. Сражаться за справедливость.

Но умирала я не только на Земле.
Однажды, я была на грани гибели — и на Небесах.
Когда тот, кого люди знают как Астарта, тогда ещё серафим, а позже — демон Асторот,
сломал мне крыло.
Он обучал человечество наукам. После падения — учил их лжи.
И всё же я знала: в глубине своей он не отвернулся от людей.

В моей памяти жив и другой момент:
Разбитая, с переломанной ногой, я стояла перед Архангелом Михаилом.
И ждала — либо смерти, либо изгнания.
За то, что осмелилась поднять меч на того, кто был старше и сильнее.
Это случилось спустя две тысячи лет после моего первого выбора.
Когда мне задали вопрос:
— Какую судьбу ты выбираешь?
Целителя? Хранителя знаний? Судью?
Я ответила без раздумий:
— Небесный Воин.

Мне было всего несколько сотен лет.
Я ещё не знала, чем обернётся этот выбор.

Меня обучали лучшие из лучших:
Архангел Михаил, старшие ангелы, даже великие человеческие воины.
Я училась владеть мечом, носить честь, быть храброй.
Училась говорить на всех языках и понимать законы всех миров.
Училась любить — и защищать тех, кого любишь Ты. Людей.

Вскоре мне стали доверять земных подопечных:
Я была им другом, наставницей, женой, учителем, даже врагом.
Но это случилось уже после — после восстания против Михаила.

Я пошла против него не ради власти.
Не ради гордости.
Ради любви.

Моя сестра Аэлин полюбила душу, которую Небеса сочли запретной.
Михаил намеревался заточить её навеки. Или уничтожить.
А я… я не смогла это допустить.
Я любила их обоих.
Я помогла им бежать.

Впервые нарушив присягу, я отдала приказ самому Михаилу:
— Остановись.
Разумеется, он не подчинился.

Мы сразились.
Я проиграла.
Меня сбросили на Землю, с переломанной костью.

Но я выиграла время.
Аэлин и её пара успели уйти.
А Михаил…
Он молча смотрел на меня. В его взгляде было разочарование. И осуждение.

Тогда я думала, что поступила правильно.
Но позже узнала: я ошибалась.
Любовь Аэлин была ложью.
Любовь против свободы воли Аэлин.

После этого меня изгнали.
Я ждала падения. Ожидала, что предстану перед Тобой.
Но ничего не случилось.
Меня… просто отпустили.
Так я стала потерянным ангелом.

И именно тогда — пришло понимание.
Оно пришло через неё. Через Лилит.

Первая женщина, которую Ты создал.
Та, что отказалась подчиняться.
Та, что ушла — и стала матерью демонов.

Я никогда прежде её не встречала.
Но однажды, на пороге моего дома — не на Небесах, а в одном из Твоих миров —
появилась она.

— Бунт против Михаила? — усмехнулась она. — Похоже, в тебе больше от отца, чем от Пацеи.

— Ошибаешься, — ответила я. — Мой отец мягкий, добрый. Он далёк от воинского дела.

Я верила в это всю свою жизнь. Одиннадцать тысяч лет.
Пока не узнала правду.
Пока в этой жизни мне не открыли его имя.
Имя, которое знает каждый.
Тот, кто любил Тебя. И людей. Слишком сильно.

Пока не время говорить об этом.
Может, в третьем письме я скажу больше.

Но тогда — пришла Лилит.
И предложила мне сделку.

Без условий.
Без платы.
Без подчинения.

Пятьдесят лет.
Провести рядом со мной.
Чтобы доказать мне, что я вовсе не ангел.
Что не так уж я чиста и невинна.
Просто эксперимент, как она сказала. Из скуки.

— Я читаю души, — произнесла она. — И то, что вижу в твоей — совсем не "птенец с крылышками".

Я согласилась.
Что мне было терять?

Мы провели вместе тридцать лет.
Путешествовали между мирами.
Она стала называть меня Эль
Стала другом.
Мы учились друг у друга. Понимали друг друга.

Я узнала, что такое грех. Что такое алкоголь. Что такое желание.
Я узнала чувства, которых раньше не знала.

Почему же Небеса не вмешались?
Почему позволили мне — ангелу — грешить рядом с демоном?

Ответ я узнала только в этой жизни.
Им было невыгодно сделать меня врагом.
По праву рождения я всё ещё должна была оставаться союзником.
Я — дочь своего отца.
Выбором. Сущностью. Судьбой.

Нет, мой отец — не Люцифер.
Не сатана. Не дьявол.
О нём я расскажу тебе в другой раз. И его роли в том, что происходит сейчас в мироздании.

Он известен и на Земле. Его имя знают. Имя моего отца.
Именно он вернул мне память, которую когда-то по моей просьбе стёр Иммануил. Перед этой жизнью. Где я должна была обрести покой.
Чтобы всё было честно.

Но пока — была Лилит.
Через тридцать лет пришёл ангел.
С вестью от Михаила:
Ты нужна снова.
Первое воплощение на Земле. Атлантида.

Я пошла.
Я всё ещё хотела служить Тебе.
Но уже не как прежде.
Я больше не была послушной.
Лилит раскрыла мою суть.
Я больше не боролась с собой.
И только тогда я стала собой.

Меня прозвали:
"Самая тёмная из светлых".

Мир Небес не так уж далёк от Земли.
В нём есть и любовь, и предательство.
Власть, боль, слава и падение.
Даже ангелы не идеальны. Даже серафимы.

Лилит осталась рядом. Другом.
А спустя три тысячелетия…
Она стёрла мне память. Впервые.

"Дитя ответило за грехи отца."

Об этом я напишу Тебе в следующий раз.
P.S.
Было ли мне страшно — оставшись без памяти о настоящем отце? Узнать правду? Очень.

Но вместе с правдой пришло и тяжкое чувство вины.

Считаясь мёртвым, он был заточён на Земле все эти тысячи лет.

И только в этой жизни смог наконец достучаться до своего единственного дитя.

Но что поразительно — никто не заметил подмены.

Насколько оба брата были похожи друг на друга.

И насколько я теперь повторяю наследие отца, продолжая его дело.

Пока он там, вернувшись на Небеса, — точно так же ищет Тебя, Боже.
А я ищу верных тебе здесь на земле. Твоих ангелов.
Людей что искренне любят тебя. Кто искренне верят.
И ищет тебя, так же.

P. S. S Ведь кто как не твои творения. Нуждаються в тебе сейчас особенно сильно.