Это перевод истории с Reddit

Я НЕ заказывал эту картину. Сразу это уточню. Да, я был слегка подшофе, но не настолько пьян, чтобы случайно нажать «Купить сейчас» и обзавестись самой жуткой картиной, какую только видел. Как и многие, я люблю разглядывать в интернете вещи, которые никогда не куплю. В прошлом месяце это были дома на Zillow — недоступные мне особняки с бассейнами. В этом месяце — живопись. Если какая-то работа особенно цепляет, сохраняю картинку и ставлю её на рабочий стол. На этом моя «поддержка искусства» заканчивается.

Денег на оригиналы у меня нет, даже если бы я и захотел что-нибудь купить. А я не хотел. Тем более ЭТУ картину.

На полотне была фигура в условно-импрессионистской манере — будто «Крик» Мунка скрестили со стилем Рембрандта: тело тонет во мраке, а свет падает лишь на лицо. Самое страшное — это лицо: мясистое пятно света на почти чёрном холсте. Без черт. Неразличимое. Словно существо из кошмара.

Помню, как несколько минут смотрел на телефон, увеличивая изображение и пытаясь понять, почему эта почти-не-человечность так пугает. Даже через экран, даже без глаз я ощущал на себе её взгляд. Я сделал скриншот и отправил друзьям: «Это не самая жуткая вещь, какую вы видели?» Беседа быстро превратилась в обмен пугающими картинами: классические портреты мрачных детей, непропорциональных младенцев, немного Босха и так далее.

Перемотка на три дня вперёд. Возвращаюсь домой — на пороге свёрток, обёрнутый коричневой бумагой. Разрываю упаковку — и вижу ту самую картину. ИМЕННО её. Безликая мазня лица смотрит на меня с тёмного холста. Выглядит оно так мясисто, что, кажется, можно вдавить туда пальцы.

Разумеется, я решил, что это чья-то шутка. Но никто из друзей не признался. Разговор быстро перешёл в подначки о наведённом на меня проклятии — ещё одно «доказательство», что это чей-то гениальный розыгрыш. Честно говоря, мне самому показалось забавно, и я подыграл: повесил «проклятую» картину в гостиной. История должна была остаться мелкой забавной сноской: мол, гости заходят и спрашивают, что за жуть у тебя на стене.

Но…

Через неделю я сидел за столом, работал и вдруг, клянусь, услышал тихий шорох. И — знаете это чувство, когда боковым зрением улавливаешь чей-то взгляд? Ощущение было таким сильным, что я обернулся — и едва не закричал. У картины появились глаза… и они смотрели на меня. Клянусь Богом, она моргнула. Может, мне почудилось само моргание, но свежие мазки краски были явны: тёмные зрачки с крошечным бликом света.

Я, конечно, сфотографировал и скинул в чат. Друзья решили, что глаза дорисовал я. Действительно, вблизи было видно свежую краску поверх оригинала. «Ладно, кто из вас, шутников, лазил ко мне домой?» — написал я. Отнекивались все.

Наверное, розыгрыш, подумал я: друзья знают, где лежит запасной ключ. Но картина продолжала меняться. Сначала изменения были такими мелкими, что я их пропускал. Когда замечал — списывал на «таинственного художника», дорисовывающего детали на вечеринках. Со временем это стало почти нормой: время от времени появлялись новые штрихи. Мы шутили, гадая, кто же автор. (Позже друзья признались, что считали им меня.)

По-настоящему страшно стало, когда картина начала походить на меня. Однажды я проснулся, увидел на стене жуткий импрессионистский портрет собственного лица и решил: довольно. Снял полотно, дотащил до мусорного контейнера и выбросил.

Но вечером оно снова висело на стене. Я начал сомневаться в рассудке. Выкинул ещё раз. Утром картина опять на месте — и уголок её губ приподнят, будто она улыбается. Опаздывал на работу, поэтому просто развернул холст лицом к стене — пусть хотя бы не «смотрит».

Вернувшись вечером, я подумывал снова выбросить или сжечь её, но был вымотан. Полотно стояло лицом к стене, глаза не следили — я поужинал и целый вечер листал фотографии экзотических растений (новое увлечение). Решил разобраться утром. Перед сном заметил, что картина висит криво, выровнял и лёг.

Ночью меня разбудил оглушительный ГРОХОТ. Картина упала; рама треснула. Я перевернул её носком: холст порван… и пуст. Совершенно пуст.

И тут снова накрыло ощущение чужого взгляда. Я отступил в угол, оглядел диван, стол, кухню, окна. Откуда же? Сердце колотилось, когда — тук-тук-тук! — послышались быстрые шаги. Щёлк. Закрылась дверь спальни.

Я сразу вызвал полицию. Пока объяснял диспетчеру про картину и пропавшую фигуру, меня осенило: а вдруг это очередной этап розыгрыша? Кто-то из друзей уронил полотно и теперь прячется в спальне. Звучало абсурдно, но мои страхи — тоже. Диспетчер успокоила: наряд уже едет; думаю, она решила, что я под кайфом, но лучше перестраховаться.

Жду, на всякий случай беру кухонный нож. Обещаю себе не применять его, пока не убедюсь, что это не друг. Подхожу к двери, распахиваю её и, размахивая ножом, кричу.

У кровати стоял мой «отражение» — нет, не отражение, но выглядело именно так. Это был я. Только волосы растрёпаны, будто мазки недописаны, одежда представляла собой странную смесь всех моих вещей, словно художник не смог выбрать. Улыбка была слишком острой, глаза — тоже. Не-я посмотрел на меня и поднял руку. В ней был нарисованный вариант моего ножа.

— Чёрт, — выдохнул я.

— Чёрт, — повторили его губы.

Не знаю, кто бросился первым. Думаю, «рисованный» я: настоящий стоял как вкопанный. Следующее, что почувствовал, — тупой удар в живот. Из меня торчала рукоять нарисованного ножа, и там, где входило лезвие, сыпались хлопья краски вместо крови. Сработал инстинкт: я бился, как дикий зверь, резал и колол двойника снова и снова. Он раскрыл рот в крике, но слышен был только треск рвущегося холста. Он попытался ударить ещё раз, но мой последний взмах разорвал его пополам. Тело обмякло — остался лишь изодранный кусок полотна.

Из раны на животе хлестала кровь. Кажется, я потерял сознание. Парамедики рассказали, что нашли меня на полу, истекающим кровью, а сверху лежал холст, срезанный с разбитой рамы. Меня отправили на психиатрическую экспертизу: никаких следов посторонних. По версии полиции, я разозлился на картину, порвал её и в беспамятстве ранил себя ножом.

Когда я вернулся домой, картины, рамы и обрывков холста… не было. Ни следа. С тех пор я думаю: что было бы, если бы я не проснулся? Оно собиралось убить меня? Или затянуть в картину и занять моё место? Я уже не узнаю. Картина исчезла. Совсем. По крайней мере из моей жизни.

Но вот что странно: недавно друг прислал ссылку. Говорит, случайно нашёл на арт-сайте. Картина снова выставлена на продажу.

Ради всего святого, НЕ ПОКУПАЙТЕ.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Это перевод истории с Reddit

На месте черт лица торчали одни розетки.

Вместо высоких скул, карих глаз и симпатично поджатых губ — совершенно плоская металлическая поверхность, изрешечённая отверстиями.

Лицо моего парня походило на настенную электрическую панель или заднюю крышку телевизора.

Я закричала и, пошатнувшись, ударилась о полотенцедержатель в ванной.

— О, Бет! Господи! — донёсся голос Тима из крошечного динамика на его лице-розетке.

Он схватил мясистый овал, который сушил в раковине, и прижал его к голове. Послышались щелчки — он защёлкнул щёки на место.

Через секунды лицо снова было там, где положено. По крайней мере выглядело настолько нормально, насколько это возможно после подобного ужаса.

— Прости, что тебе пришлось видеть меня таким.

Я развернулась и бросилась прочь.

Инстинктивно кинулась на кухню и схватила нож: холодная рукоять прилипла к ладони.

— Бет, Бет, пожалуйста, успокойся… — Тим вышел ко мне с поднятыми руками. — Не нужно так реагировать.

Он держался подальше от блеска лезвия.

— Где Тим? — спросила я, глядя ему прямо в глаза. — Что ты сделал с Тимом?

— Бет, успокойся. Я — Тим. Я… всегда был таким, — он указал на линию челюсти. Я заметила крошечные углубления, где ещё мгновение назад крепилось лицо, — те самые ямочки, что принимала за старые шрамы от акне…

— Мне очень жаль. Я должен был рассказать раньше, сразу, как только понял.

Что, чёрт возьми, он несёт?

— Понял что?

— Что я не совсем… ну, не полностью органический.

Эти слова парализовали меня. Из всех возможных фраз «не полностью органический» звучала хуже всего.

Он молча кивнул.

— Знаю, звучит неловко. Но, как понимаешь, поделиться таким непросто.

Я долго смотрела на этого сутулого, извиняющегося человека, утверждавшего, что он мой парень, и нацелила на него нож.

— Объясняй.

— Объясню, только давай уберём нож. Дышим, садимся.

— Садись сам.

Хотя он явно боялся клинка, выглядел и вёл себя по-тимовски: те же блестящие глаза, тот же привычный изгиб губ. Не увидь я его лицо без кожи минуту назад — не усомнилась бы в его искренности.

Но я увидела. И инстинкт шептал: доверять нельзя.

Лицо-розетка.

— Я сяду, — послушно сказал Тим и поднял руки.

Он поставил складной стул в другом конце гостиной и сел на самый край.

— Вот. Сижу. Держу дистанцию.

Я отперла дверь и встала у выхода, не опуская нож.

— Реакция закономерная, — сказал Тим. — Но нам не обязательно так напрягаться. Я не монстр, я всё тот же. Я не причиню тебе вреда.

— Просто… объясняй.

Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул.

— Хорошо. Начнём с основ. Во-первых: мы ненастоящие.

Я фыркнула.

— Мы?

— Не до конца уверен насчёт тебя, но подозреваю, что тоже. А я точно. Я подтвердил: я фальшивка.

По позвоночнику пробежал холод. Свободной рукой я ощупала место за челюстью: никаких вмятин.

— Фальшивка?

— Фальшивка. «Null». Я не настоящий человек. Во мне достаточно чужих воспоминаний, чтобы я верил, будто я плотник за тридцать, но на деле я фон — синтетический биороид.

Каждое его слово затягивало внутри тугую проволоку.

— Нашёл ещё нескольких таких, — Тим достал телефон. — Сценарий один: молодая пара в новой квартире, которую им не по карману…

Он дал словам повиснуть.

— О чём ты? Мы можем платить за квартиру.

— Бет. Я ни дня в жизни не работал.

— Что за бред?

Тим прижал ладони к лицу.

— Я прятал GoPro в одежде и писал всё. Прощаюсь с тобой утром, еду на лифте к паркингу. Но вместо уровня P1, где стоит машина, спускаюсь на P4 и запираюсь… в шкафу.

— Что?

— Что-то выключает моё сознание, и я стою там восемь часов, плюс «пробки». Потом память стирают.

— Что?

— Стирают и заменяют ложными воспоминаниями рабочего дня. Их-то я и пересказываю тебе вечером.

Мурашки по коже не проходили.

— Так не бывает.

— Не бывает? — вскочил он и ткнул виски. — Моё лицо снимается, Бет!

Я зажмурилась и прикусила язык, надеясь проснуться, но будить было неоткуда.

— Показать ещё раз?

— Нет. Пожалуйста.

— Понимаю. Это отвратительно. Я бездушный механизм.

Когда я открыла глаза, Тим сидел, уткнувшись лбом в ладони.

— И знаешь, зачем нас создали? — его голос стал пронзительным.

Во рту разлился медный вкус — я действительно прокусила язык.

— Для декора! Мы поднимаем стоимость квартир. Делаем всё популярным, нормальным, безопасным. Мы — живые объявления.

Я положила нож у двери, надела куртку.

— Неважно, кто ты, но я не декорация. Моё лицо не снимается.

Тим криво улыбнулся.

— Ты хоть раз снимала себя, когда выходишь из дома?

— Я постоянно выхожу.

— Так кажется. Но ты хоть раз записывала?

— Мы гуляли сегодня утром.

— И это единственный раз. Выходим только погулять по району… и знаешь, зачем?

Я накинула шарф.

— Чтобы поддерживать атмосферу этой джентрифицированной дыры. Мы анимированные манекены на фальшивой памяти, глянцевый скринсейвер.

— Неправда, — сказала я, открывая дверь. — Я гуляю для колена — врач сказал ходить.

— Оправдывайся как хочешь, но, скорее всего, каждый визит к врачу, каждая тусовка — имплант.

— Ты ошибаешься.

Он стоял с опущенными руками.

— Уверена?

— Да, — я провела пальцами за ушами.

— Щупай сколько угодно. Ты можешь быть другой моделью.

— Другой моделью?

— Дай взглянуть на затылок.

— Что?

— У некоторых швы лучше скрыты, но сзади всегда есть выемка.

Он медленно двинулся ко мне.

— Стой! — я подняла нож. — Не приближайся.

Он застыл, подняв ладони.

— Могу показать зеркалом или сфотографировать.

— Я тебе не верю.

Его лицо потяжелело.

— Клянусь, это правда. Хотел бы, чтобы было иначе.

Я не верила. Или не хотела. А может, после того как человек снял собственное лицо, верить невозможно.

— Я ухожу. Переночую в другом месте.

— Отель не спасёт. Им выгодно, чтобы ты сделала их место красивее.

— Я не скажу, где буду.

Он нервно рассмеялся.

— Ты когда-нибудь всматривалась в зеркало? Мы идеальная, банальная пара, роботы управляющей компании, созданные поддерживать «вайб». Подумай: чем ты занимаешься дома целыми днями?

Думать не хотелось.

Я вышла, держа нож наготове.

Он не последовал.

Я спустилась по пожарной лестнице.

Разрыв был тяжёлым.

Я забирала вещи только в его «рабочие» часы, чтобы не пересечься.

Он слал фото швов, уверял, что наши друзья «вечно в отпуске», что вся социальная жизнь — экраны, а мы роботы, созданные ходить и выглядеть мило.

Я называла его сумасшедшим. Убедила себя, что «лицо-розетка» — галлюцинация. Его паранойя исказила мои воспоминания, вот и всё.

Он пытался утянуть меня за собой, но я не позволила. После множества перепалок послала его к чёрту и заблокировала во всех мессенджерах.

Пять месяцев спустя он нашёл новый номер и прислал последнюю серию сообщений.

Управляющая компания, мол, собиралась «вывести его из эксплуатации»: нашу квартиру продадут настоящей паре.

«Моя симуляция отработана. Скоро меня уберут в шкаф на P4».

Я ответила: «Чувак, прекрати. Ты не робот. Обратись за помощью».

Скинула ссылки на службы психологической поддержки и снова заблокировала.

Сейчас мне гораздо лучше.

Я нашла нового мужчину и переехала в другой район. Мы живём в одном из новеньких небоскрёбов в центре.

Квартира просторная, всё рядом. Такую мы бы с Тимом не потянули.

Тайлер — сантехник со своей фирмой. Он даёт мне время освоиться.

Я рассылаю резюме и болтаю с Кирой и Стейси — они в Барселоне. Когда вернутся, устроим эпичную девичью ночь.

Жизнь здесь намного лучше. Куда спокойнее.

Тайлер держит меня за руку, когда мы совершаем вечерние прогулки. Больше всего мне нравится проходить под длинным водопадом у главного входа.

Под струями мир становится сияющим, мерцающим силуэтом, будто готовым раскрыть своё волшебство.

Так красиво.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Это перевод истории с Reddit

— Ты бы предпочёл убить кого-нибудь ложкой или ножом для масла?

Это был лишь один из целой серии странных вопросов. Казалось, доктор Макдонах оценивал не столько мои ответы, сколько реакцию на них.

Мне не нравилась его улыбка: слишком широкая, слишком… отрепетированная, будто он проделывал этот номер бесчисленное количество раз. Но за этой ослепительной маской таилось нечто иное, неуловимое — личность, которую, по моему опыту, прячут не без причины.

Впрочем, мне было всё равно: я пришёл исключительно ради вакансии.

— Как эти вопросы связаны с моей должностью? — спросил я.

— Они просто помогают нам получше узнать друг друга, — снова расплылся в улыбке доктор. Похоже, он уловил моё недоумение, потому что добавил: — Ладно. Полагаю, вы хотите узнать о самой работе.

Я кивнул.

— Компания построила небольшой экспериментальный городок в секретном месте штата Орегон. Назвали его Эшфилд.

— Звучит гостеприимно.

— С вашим опытом вы станете начальником охраны. Работа простая: патрулировать улицы, проводить переклички, задерживать нарушителей, не выпускать никого без должных документов и прочее.

— У меня нет соответствующей квалификации. Я не полицейский.

— Она и не нужна. Считайте это престижной охранной должностью.

Компании любят переименовывать вакансии во что-то «крутое», скрывая низкую зарплату и гору обязанностей. Но здесь всё выглядело серьёзно. Даже если бы я не тонул в долгах и не был в чёрных списках охранных фирм, предложение стоило бы обдумать.

— Сколько продлится эксперимент?

— Сто дней с момента прибытия в Эшфилд.

— Какова его цель?

— Эта информация закрыта и для вас, и для испытуемых. Внутри Эшфилда действует принцип «знать только необходимое». Получили приказ — выполняете без вопросов. Жёстко, но утечек быть не должно.

Я понимающе кивнул, хотя поспешность затеи и эта искусственная улыбка продолжали настораживать.

— Мне нужно подумать.

— Когда дадите ответ? — голос доктора натянулся, будто он тянулся к чему-то недосягаемому.

— Пару дней.

— Только учтите: на место уже выстроилась очередь бывших военных и сотрудников спецслужб. Конкуренция серьёзная.

Так и слышалось: «Такой, как ты, не потянет». Но в его настойчивости сквозила нужда. Похоже, он блефует.

— Почему не взять кого-нибудь из них?

— Мы изучили ваше прошлое и уверены: с психологической точки зрения вы идеально подходите. Вы напористы, но умеете сочувствовать. Когда люди сто дней отрезаны от внешнего мира, им не нужен амбал с дубинкой. Им нужен сильный, но человечный лидер, которому можно доверять.

Он намеренно перешёл на имя, пытаясь сблизиться.

— Знаю, лесть на вас не действует, поэтому компания предлагает бонус. — Макдонах выдвинул ящик и положил передо мной документ.

Цифры заставили меня замереть. У каждого есть цена, и моя была куда ниже этих пятизначных сумм.

— Завершите эксперимент — и надолго забудете о работе, — обнажил он свою рекламную улыбку.

Проезд компания организовала сама. Три пересадки самолётов, автобус и фургон — и вот я в Эшфилде.

Доктор говорил, что город построен недавно, и я ожидал грунтовок и картонных фасадов. Но я недооценил ресурсность компании: место казалось реальнее любого провинциального городка США.

Искусственность выдавали лишь высокие стены, однако их прикрывали лесистые холмы. Я видел, как люди таскали коробки в дома, делали записи, что-то объясняли испытуемым. Водитель довёз меня до охранного поста и посоветовал обратиться к дежурному. Вся мнимая дружба, возникшая за четыре часа пути, испарилась, как только дверь захлопнулась и фургон рванул с места.

Внутри меня встретил парень в форме.

— Крис Чемберс?

— Да.

— Трэвис Бейкер. Добро пожаловать домой, сэр. — Лицо у него было бескомпромиссное, как у ротвейлера: бесценно в опасности и мучительно скучно в тишине.

Впрочем, я сам из таких.

— Работы много. Знаешь, с чего начать? — спросил я.

— В офисе охраны лежат бумаги. Там всё расписано.

Рация Бейкера зашипела, его куда-то вызвали, и он ушёл, пообещав, что рад работать вместе.

Я швырнул сумку на пол и прошёл в офис. Сел за стол и взглянул на мониторы: камеры показывали каждый уголок Эшфилда. Люди суетились, обживаясь; изредка проезжала машина.

Хотя все были в гражданском, властная осанка выдавала сотрудников компании, а скованные кивки — испытуемых.

Я взял верхнюю папку.

«Добро пожаловать в Эшфилд, население 46».

После длинных хвалебных речей о компании я перелистнул к разделу «ПРАВИЛА ОХРАНЫ. НАИВЫСШИЙ ПРИОРИТЕТ».

Первое: комендантский час в 22:00. Нарушителей провожать домой; при повторных случаях — штрафовать или задерживать по усмотрению.

Второе: перекличка испытуемых каждый день в 7:00 и 19:00.

Третье: все испытуемые обязаны являться на клинические процедуры в медцентр Эшфилда (адрес — стр. 23). Неявка — нарушение контракта, немедленное задержание.

Четвёртое: о любых странных происшествиях докладывать по номеру на городском телефоне.

«Странные происшествия»? Здесь всё странно. Решил уточнить позже.

Пятое: запоминайте их лица.

Нахмурился. Чьи именно? Испытуемых? Но вопросов задавать мне платят слишком щедро.

Шестое: испытуемые подписали согласие провести здесь сто дней. Им будут вводить препараты, действие которых до конца не изучено, поэтому выход наружу запрещён. Среди участников есть «кроты», проверяющие нас. Вы не узнаете их в лицо.

Также пояснялось, что многие явления в Эшфилде могут казаться противозаконными, но всё согласовано с участниками. При сомнениях звонить по телефону.

Подняв глаза, я сразу заметил такое «явление»: камера транслировала женщину в душе. Чёрт, наблюдение даже в ванных. Жёсткое вмешательство в личное, но я напомнил себе: здесь ещё много чего покажется ненормальным.

Прочитав бумаги, я официально приступил к работе.

В первый день я познакомился с «жителями». Чтобы сохранить иллюзию нормальной жизни, каждому выдали фиктивную должность. Вместо классического 9–17 их рабочий день длился с 12 до 16 — или столько, сколько они сами были готовы играть. Они ходили в магазин, ресторан, к врачу, механику.

На самом поверхностном уровне всё выглядело обычно. Убери стены — и случайный путешественник, заехавший за бензином, не заподозрил бы подвоха. Но искусственность всегда маячила в периферии взгляда.

Испытуемые, кажется, наслаждались игрой. Они с лёгкостью перевоплощались в футбольных мам, пригородных пап, затворников, соседей. Но стоило приглядеться — и маска трескалась.

Я не играл. У меня была настоящая работа, и кураторы эксперимента полагались на меня. Я собирался оправдать доверие.

Только вот лёгкие деньги оказались вовсе не лёгкими: на пятое утро началось странное.

Мы с Бейкером проводили утреннюю перекличку перед медцентром. Народ был особенно вялый — почти никто не разговаривал.

— Шеф, что-то не сходится, — сказал Бейкер, вернувшись.

— Что?

— Сорок один человек.

Я уставился на него.

— Пересчитай.

— Уже трижды. Сорок один.

В этой работе привык доверять напарнику, но я толком не знал Бейкера. Вдруг он племянник высокопоставленного врача?

— Иди на пост, я сам пересчитаю.

Я насчитал сорок одного. Этого не могло быть: население Эшфилда — сорок, не считая шестерых охранников. Всегда было сорок.

Я пересчитал ещё раз, всматриваясь в лица. Запоминайте их лица. Может, кто-то из охраны затесался?

Опять сорок один.

К тому моменту зевки и переминания заметно участились. Я по рации велел Бейкеру звонить в штаб. Минуту спустя он доложил: начальство разрешило начинать процедуры. На вопрос о «лишнем» человеке они лишь поблагодарили за сообщение.

Приказ есть приказ. Я дал толпе войти. Вернувшись на пост, пролистал список испытуемых: сорок один.

На первой странице правил теперь значилось: «Добро пожаловать в Эшфилд, население 47».

Лучше бы на этом всё закончилось, и я мог списать происходящее на собственное безумие. Но, как водится, это было лишь начало кошмара.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Первый раз я спустился в подвал, чтобы найти старую лампу. Дом достался мне от дальней родственницы - не то двоюродной тетки, не то просто давней приятельницы матери. Кирпичный, с облупленным фасадом и вечным запахом дождя, даже в сухие дни. Я думал, это старая черепица так пахнет.

Подвал оказался глубоким, как колодец. Вниз вели деревянные ступени, скрипевшие так, будто им больно. Воздух висел плотный, как кисель. Пахло плесенью, мокрым картоном и чем-то ещё - чуть металлическим, едва уловимым, но противным. Фонарик светил тускло, словно боялся разгонять тьму.

Я шел осторожно, чувствуя, как сырость лезет в носки. Под ногами хрустело - пыль или что похожее. В самом конце, за грудой старых ящиков, я его увидел - зеркало. Огромное, выше меня ростом, завёрнутое в потемневшую парусину. Ткань была странно жирной на ощупь, будто пропитана маслом. Защитив ладонь платком, я стянул её. Зеркало блеснуло, как чей-то глаз.

Рама - тёмное дерево, местами потрескавшееся, покрытое резьбой... несимметричной. Словно кто-то пытался скопировать человеческий орнамент, но не уловил суть. Множество кругов, точек, переплетающихся линий. Ни лиц, ни зверей, ни цветов - только эти чужие завитки. Серебряное покрытие местами потускнело, кое-где совсем слезло - оставались чёрные дыры. Или раны.

Сначала оно просто вызвало отторжение. Не страх, нет. Просто... стало не по себе. Я собрался уходить, но задержался. Стоял, уставившись в стекло. Моё отражение было смутным, будто на поверхности воды после брошенного камня. Всё время казалось, оно колышется, хотя зеркало стояло неподвижно. А потом - едва заметно - я увидел, как в отражении дёрнулся мой глаз. Только я не двигал веками. Быстро, как мигание. Но я это заметил. Или почудилось?

Вышел ни с чем. Лампы, кажется, и в помине не было.

Второй раз спустился через три дня. Хотел проверить - может, тогда всё померещилось. Но уже сам не понимал: почему именно к этому зеркалу? Почему не оставить его в покое?

Фонарик светил чуть ярче, или я просто привык к полумраку. Подвал показался почти родным. Хлам - знакомым. Углы - своими.

Зеркало ждало.

На этот раз я подошёл вплотную. Рама была холоднее воздуха. Прикоснувшись пальцем, я вздрогнул. Кожа осталась липкой, будто я провел по внутренности чего-то живого. Попытался разглядеть отражение - оно казалось дальше, чем должно быть. Или я стоял слишком близко? Не знаю. В одном месте рамы, в углу, где резьба сгущалась в тёмный узор, я уловил движение. Еле заметное. Словно что-то медленно копошится под древесиной. Как личинка под корой.

Когда отвёл взгляд - услышал скрип. Тот самый, как у ступеней над головой. Но звучал он ближе. Словно кто-то стоял рядом. Рванулся, оглянулся. Никого. Только тишина, внезапно ставшая густой. И запах -тот самый, чуть озоновый, с горечью. Он был сильнее. Или я стал его чувствовать острее.

Третий раз - не помню, когда. Может, через день, может, неделю. Чувствовал себя отвратительно. Бессонница, голова раскалывалась, во рту стоял привкус железа. Спускаясь в подвал, я едва дышал. Стены словно съежились. Воздух загустел.

Зеркало ждало.

Я подошёл и замер.

Отражение было... другим. Моё лицо, но чуть длиннее. Глаза - шире. Рот - не такой, как в памяти. Я попытался улыбнуться. Отражение не ответило сразу. Сначала оно просто смотрело. Потом - уголок его губ дрогнул вверх. Не я. Оно.

Я отпрянул. Сердце колотилось, как молоток по наковальне. Споткнулся о ящик, грохнулся коленом. Боль - реальная, жгучая. Это вырвало меня. Выбежал наверх. Намертво запер дверь. Забил её досками. Поклялся: больше ни ногой.

Но спустя несколько дней... я снова был там.

Не помню, как оказался внизу. Не помню, как сломал заграждение. Просто стоял перед зеркалом. И оно смотрело на меня. Не отражало. Смотрело.

Моё лицо в нём было... чужим. Я не узнавал себя. Или, что страшнее, узнавал слишком хорошо. Будто всегда выглядел именно так. И лишь теперь прозрел.

Позади меня, в отражении подвала, стояло нечто. Тень. Фигура. Она не двигалась. Просто была. Я обернулся. Пустота. Но в зеркале - тень оставалась. Смотрела. Не на меня. Сквозь меня.

И тогда я понял. Она смотрела не наружу. Она смотрела внутрь. И я почувствовал, как что-то внутри - в самой глубине сознания, а может, и души - медленно стекает к этому стеклу. Как вода, сочащаяся в трещину. Как будто меня вытягивает в него. Я не закричал. Не побежал. Просто стоял. И смотрел. И видел, как в зеркале мои глаза начинают меняться. Как будто моргали они сами по себе.