LIKANSTORY

Ночь прошла в забытье. Я замерзал, слышал и чувствовал бродящих рядом зверей. Мне вспоминался дом, мама и сестра. Всё бы отдал, чтобы оказаться рядом с ними. Я надеялся, что меня ищут и вот-вот найдут. Но ни ночью, ни утром никто не пришёл.

На рассвете, собрав волю в кулак, я двинулся искать путь в часть. Пройдя ни один километр, охрипнув от криков, я обессилел и отчаялся. Уже темнело, когда я окончательно понял, что заплутал ещё сильнее и мне пришёл конец. И пройдя ещё пару десятков метров, я неожиданно наткнулся на лесную избу.

О чудо! Рядом с ней оказались двое мужиков. Я бросился к ним, осипшим голосом рассказал, что со мной произошло. Мужики сидели за столом, спокойно слушали, не произнося ни слова. После моего рассказа в воздухе повисла пауза. Я стоял растерянно, не понимая, что мне делать, когда тот, что был явно старше и имел седые длинные волосы, сказал:

— Ну что ж, садись, коль пришёл. Гостем будешь!

Поблагодарив, я набросился на похлебку и сало с хлебом.

— Выпьешь для согрева? — спросил второй, что был моложе, наливая сивуху.

— Не откажусь! — пробурчал я с набитым ртом.

Наконец, утолив голод и немного согревшись горячительным, я смог снова обратиться к мужикам:

— Вы охотники?

Мужики переглянулись и многозначительно закивали головами.

— Мне надо в часть вернуться. Поможете?

— На рассвете, — неохотно отозвались они.

— В ночь опасно, — утвердительно покачал головой один из них.

— Я понимаю. Зверь дикий ходит.

— И не только. Есть кое что пострашнее любого дикого зверя, — осёк меня старик. — Ты вот что, солдатик, иди в избу отдыхать.

Спорить не имело смысла. Ведь и правда, что мне сейчас требовалось, так это отогреться и поспать. Подойдя к двери, я обернулся. Мужики остались за столом и провожали меня пристальным взглядом. «Странные они, — подумал я. Может староверы или отшельники?» В этих раздумьях, зайдя в избу и упав на нары, я погрузился в дремоту.

Через некоторое время меня разбудили голоса у избы. Тихо подойдя к двери, я прислушался. Мужики бранились и о чём то спорили. Немного погодя я понял: они не поделили добытое золото.

Вдруг, тот, что был моложе, закричал:

— Совсем ополоумел? Ты что удумал, чёрт старый!

— Я тебе задам, шельма! Будешь знать, как чужое золото воровать! Думал, схопаешь, а я не узнаю? Ах ты, стервец проклятый! — ругался старик.

Прогремел выстрел и крик:

— Ты мне ногу прострелил! Игнат, умоляю! Не убивай! Вот тебе крест! Не брал я ничего!

Раздался ещё выстрел и завязалась борьба. Посему я понял - старик промахнулся. Я не понимал, что мне делать? Выйди я, они пристрелят меня, как свидетеля. В это самое мгновение я услышал приближающиеся к избе шаги и бросился под нары. В избу забежал тот, что бы моложе. Приподняв доску пола, он спрятал небольшой сверток подпол. Следом с ружьём ворвался старик:

— Отдавай золото, иуда!

— Нет у меня ничего! Пуст я! На вот, проверь сам! — зажимая рукой огнестрельную рану на ноге, кричал мужик.

— Не отдашь, значит? Ну, пеняй на себя! — прорычав сквозь зубы, старик выстрелил.

Мужик упал замертво. Его лицо оказалось передо мной, а застывшие глаза смотрели сквозь меня. От накрывшего меня страха я ещё сильнее прижался к стене под нарами.

Оттащив тело в сторону, старик опустился на колени и заглянул под нары. Его лицо, его глаза выражали злобу и ненависть. Мне подумалось, что я следующий. Вот сейчас он вытянет меня за шкирку и выстрелит в голову. Я трусливо зарыдал и смог лишь вымолвить:

— Пожалуйста, не надо!

В ответ он приложил указательный палец к своим губам и шикнул, заставив меня тем самым замолкнуть. Не говоря ни слова, старик поднялся и сел на табуретку. Я отчётливо видел его. Он смотрел в пустоту, словно ждал чьего-то появления. Просидев так несколько минут, он неожиданно обратился к кому-то:

— Я сделал всё, что ты хотела? Где золото? Где моя награда?

Вдруг его глаза наполнились ужасом и слезами. Трясущимися руками, будто сопротивляюсь, он направил ружьё себе в подбородок.

— Нет! Нет! Я не хочу! — кричал он, глядя перед собой.

Клянусь, кроме меня и старика в избе никого не было. Закрыв глаза, он выстрелил. Прикрыв уши руками, я заорал от ужаса.

А когда пришёл в себя и стал выбираться из-под нар, услышал голос. Хриплый и мерзкий, он исходил отовсюду. И повторял одно и тоже:

— Возьми золото! Ты знаешь, где оно спрятано!

Вспомнив о свертке, что мужик припрятал подпол, я было хотел его достать.

— Забери! Теперь оно только твоё! —всё более настойчиво подстрекал голос.

Опустив глаза, я увидел, что стою в лужи крови. Кровь была повсюду: на стенах, на полу. Струилась и капала.

— Что же это за чертовщина? Боже, помоги мне! — зарыдал я.

И лишь я это сказал, как всё исчезло. Буквально растворилась на моих глазах. Я оказался в темной, сырой и холодной избе. Голос улетучился в пустоте. Не было ни крови, ни убитых мужика и старика. В маленьком окошке показался рассвет. Бросившись прочь из лесной избы, я просто побежал вперёд. Дальше темнота и забытье.

Очнулся уже в лазарете. Позже узнал, что в погоне за беглецом и суматохе моё отсутствие заметили не сразу. Беглеца поймали в тот же вечер, когда пропал я. А на мои поиски смогли отправиться на рассвете. В двадцати километрах от военного объекта меня нашёл егерь. Он то и сообщил обо мне в часть. Меня доставили в лазарет, где я пролежал в беспамятстве около недели. Придя в себя, узнал, что мне выдвинули обвинение о самовольном оставлении службу. О чём мне сообщил пожилой капитан.

— Ну, прапорщик, рассказывай. Что произошло, почему покинул часть? — придя ко мне, начал он свой допрос.

Понимая, что мне никто не поверит, я поначалу не хотел ничего рассказывать. Только капитан оказался жёстким и убедительным в своих требованиях. «Будь что будет!» — решил я и поведал об истории, случившейся со мной. Умолчал лишь о золоте подполом.

Капитан внимательно слушал, а после, закурив, проговорил:

— Уверен, для тебя не секрет, кто такие старатели и каким образом они добывают золото. Около тридцати лет назад два старателя в тайге не поделили золото. Тогда один из них пристрелил другого, а следом и себя. Нашли их тела в лесной избе спустя месяц. В избе смердело, а их тела ели черви. И никто не знает, почему второй убил и себя. Словно неведомая таежная сила наказала обоих за жадность и алчность. Ох, сынок, полна тайга мистики. Намотай себе на ус: помнит тайга всё! И хорошие дела, и подлость людскую. То, что ты увидел - лишь отголоски прошлого. Чего я только за годы службы здесь не повидал. И далеко не всегда есть объяснение произошедшему. И да, золото так и не нашли. А ты, случаем не знаешь, где оно спрятано? —пристально посмотрев на меня, спросил капитан.

— Нет, — соврал я, не отводя от него глаз.

— Ну, хорошо. Поправляйся, парень! Направившись тяжёлым шагом к двери, капитан остановился и, ещё раз окинув меня пронзительным взглядом, вышел.

Спустя время, я узнал, что в избу направили солдат. Обследовав её и место, они ничего не нашли. Ни золота, ни свежих следов старателей. Лесная изба выдавала лишь моё присутствие. А дело всё же замяли. Обвинения в самоволке сняли. Вскоре меня перевели на другой военный объект.

Так почему не рассказал о золоте капитану или не забрал его себе? Это золото в крови. Вместе с ним прилагается жадность, корысть и ненависть, которые уничтожают душу. Уж поверьте, пустить себе пулю в лоб я не хочу. И урок я усвоил: тайга всё помнит, а её духи не прощают!


Больше историй в новом видео
Жуть в охотничьей избушке (начало страшной истории геолога)

Пытались мы по старым тропам ходить через опушку лесника. Дом его покосился, но стоял. А вот травой не зарос… Я и говорю, может, его хозяин охраняет? И все так думают! Поэтому сейчас это местечко стороной обходим. Не стоит лесника тревожить…

Шли годы, Виталик вырос, а дедушка стал совсем стареньким. Поэтому на семейном совете решили перевезти его в город, поближе к детям и внукам. Виталик отправился в деревню, чтобы помочь со сбором вещей.

Парень хоть и стал совсем взрослым, но всегда с замиранием сердца вспоминал таинственный дом пропавшего лесника. Поэтому он решил, что сейчас обязательно туда сходит. Ведь это его последний шанс.

Дедушка словно понял задумку внука:

-Виталик, ты в дом к леснику собрался? Лучше не ходи. Не надо его тревожить. Что там интересного?

Виталик спрятал глаза. Врать ему не хотелось, как и выслушивать предупреждения и нотации.

***

На следующее утро парень схватил корзинку и отправился в лес. В планах было посмотреть на дом лесника, зайти туда, если получится, а потом все-таки набрать ягод.

Виталик долго пробирался по бурелому. Народная тропинка хоть и была, но идти все равно тяжело. Лес словно не хочет впускать людей и делиться своими богатствами.

Минут через двадцать Виталик вышел на опушку. Чёрная, покосившаяся избушка стояла посреди полянки.

У Виталика пробежал мороз по коже. Заходить внутрь расхотелось. Парню показалось, что немногочисленные птицы совсем замолчали. Даже ветер стих, все застыло.

Виталик несмело тронулся с места. Подойдя к дому, он тихонько постучал в дверь.

-Я могу войти? - громко спросил парень и посмотрел на старый амбарный замок, висящий на двери, - видимо, не могу…

Виталик поднял с земли увесистый камень и с размаху опустил его на замок.

Второго удара не потребовалось.

Парень отворил дверь и заглянул внутрь. Солнечные лучи пробивались сквозь щели, слегка освещая помещение.

Виталик потихоньку шёл вперёд, рассматривая все, что было внутри. Посуда аккуратной горочкой лежит на пыльном столе. Кровать, заправленная голубым одеялом. Дрова возле печки. Небрежно брошенное на табуретку полотенце. Сколько этот дом простоял без хозяина?

-Будто пару лет прошло, а не несколько десятков… Как это возможно?

Вдруг Виталику показалось, что воздух перед ним задрожал словно над раскалённым асфальтом.

Парень нахмурился. Он уже был готов развернуться и броситься наружу. Но в этот момент дверь за его спиной громко захлопнулась. Виталик замер. Тишина. Только слышно, как его сердце гулко стучит.

Парень медленно развернулся, зажмурился и распахнул дверь.

***

…Оказался он совсем в другом месте. Где-то посреди глухой чащи. Воздух дрожал. Прямо перед ним стояли два парня и мужичок с ружьём на плече. Но на Виталика никто не обращал внимания. Казалось, что его просто не видят.

Виталик испуганно озирался. Почему он оказался здесь? Где дом лесника?

-Дед, мы же по-хорошему тебе говорим. Для себя охотимся. Так, для развлечения…Деньги бери и уходи. Не мешай, иначе хуже будет! Да и никто не узнает! - сказал один из парней.

-Лес узнает, я узнаю. Думаешь, я силков ваших не видел? Я вас, браконьеров, чую, - грозно сказал мужичок, он снял с плеча ружьё и наставил его на парня.

-Тихо! Тихо, дед! Проблемы никому не нужны, - успокаивали его охотники.

Но вдруг резко, словно сговорившись, они наставила свои ружья на лесника. Почти одновременно прозвучали три выстрела. Лесник и один из парней упали. Второй застыл на месте. Лесник тихо застонал. Лёжа на боку, он выстрелил ещё раз. Второй охотник упал прямо в куст жимолости.

Воздух дрожал все сильнее, размазывая все вокруг. Виталик широко раскрытыми глазами глядел, как трава, кусты и ветки, будто на быстрой перемотке поглотили троих человек. Ползучий вьюнок опутал пальцы, лица, туловище. Кусты длинными и тонкими ветками подтащили тела к корням и прикрыли густой листвой. Буквально через минуту не осталось и следа людей.

Что это? Почему, как и зачем лес мог так быстро всё спрятать?

Воздух задрожал ещё сильнее, закрутился вокруг Виталика. Он крепко зажмурился и закрыл глаза руками.

***

…Громкое щебетание птиц заставило парня открыть глаза. Он стоял в дверях дома лесника и смотрел в лес.

-Зачем это мне показали? Что я должен делать? - прошептал Виталик.

-Людям расскажи, - послышалось за спиной.

Парень обернулся. Позади него была плохо различимая фигура лесника.

-Я лес оберегал столько лет. И он меня напоследок защитил, как мог. Спрятал от глаз, скрыл следы. Никого туда не пропустит, никто не найдёт меня и негодяев этих.

Я не сразу понял, что  м ё р т в. Не сразу понял, что не смогу уйти. Но я ведь покой найти не могу. Лес держит. Ветки крепкие, цепкие, не пускают.

Ты же единственный, кто ко мне пришёл в дом. Никто другой здесь уже давно не появляется. По кромочке леса ходят. Мою опушку стороной обходят. Боятся меня, леса…

Ну а мои владения заканчиваются этим домом. Дальше мне нельзя.

Виталик с открытым ртом смотрел на призрачного лесника, не веря, что это происходит в реальности.

-Я расскажу, - смог выдавить из себя парень.

Фигура полностью растворилась в воздухе. А Виталик, сломя голову, побежал в деревню.

***

Дедушка принимал гостей. Соседи пришли прощаться. Забежав в дом, не здороваясь, Виталик быстро рассказал о случившемся.

-Я так понял, его надо в лесу найти. Может, он как-то выведет… Не знаю…

Новость быстро разлетелась по деревне. И уже через пару дней несколько добровольцев отправились в лес. Виталик был среди них.

-Ну вот, тут надо быть, - сказал парень, заходя в дом лесника, - может быть, он нам укажет, куда идти дальше.

В этот момент Виталик почувствовал, как его кто-то взял за запястье…

Лесник в прямом смысле вывел людей туда, где он пролежал все эти годы.

Вскоре Виталик увёз дедушку из этой деревни навсегда.

А лес снова стал пускать к себе людей. Яркими пятнами из-под листвы вылезли ягоды. Поваленные деревья, словно по мановению волшебной палочки, превратились в труху, открывая тропы. Снова появились животные и птицы. А дом лесника скоро совсем пропал из виду. Слился с лесом, зарос. Но память о леснике до сих пор живет в этой деревеньке.

Как вам история друзья? Послушать другие вы можете в новом выпуске таёжные истории на канале "ЛИКАН"

Мы и сами были не против порыбачить на вечернюю и утреннюю зорьку, поэтому запланировали рыбалку с ночёвкой на конец недели, когда, по прогнозам, погода должна была быть особенно тёплой и безоблачной.

Сборы были не долгими. Снасти, палатка(одна на всех), еды много не набирали, так как рано утром собирались вернуться домой. Мальчишки клялись, что будут слушаться. Да мы и не сомневались, в компании взрослых мужчин, без бабушек и мам, они не капризничали, и делали то, что им говорили.

Итак, собрались и поехали. Выехали в обед, и на берег реки прибыли к трём часам дня, но… Желаемое место было занято. При чём, не парой-тройкой рыбаков, а целым лагерем, с шашлыками и горячительными напитками.

Покрутились на машине вдоль берега примерно полчаса, так и не найдя годной стоянки.

-А давайте на озеро поедем!- предложил дядя.

Ну… Что я, что мальчишки ничего против не имели, так как местности не знали, вариантов предложить не могли. Да и, честно признаться, для меня не столько рыбалка имела значение, сколько эмоции и новые переживания. Пацаны, не сомневаюсь, искали того же.

Озеро, на которое мы поехали, находилось в лесу. Оно питалось за счёт впадающих в него ключей, было студёным и совсем небольшим. По словам дяди, в нём водилась щука. Ну, щука, так щука…

Проход к берегу был достаточно неудобным. Нам пришлось оставить машину на обочине лесной дороги и переносить вещи, преодолевая расстояние метров тридцать, по узкой рыбацкой тропе, через заросли дикой малины. Но благо, что на берегу были места, расчищенные рыбаками, где можно было сделать стоянку.

Дядя занялся снастями, а я помог мальчишкам разложить палатку и взял на себя приготовление ужина.

Время пролетело незаметно. Вместо обещанных щук, дядя смог поймать только пару уклеек, которых единогласно решили отпустить. Благо, что на улов не рассчитывали, и взяли достаточно еды.

Ночи летом на Урале короткие. В одиннадцать вечера, солнце ещё не зашло, и только к двум часам стала сгущаться темнота. Мы с дядей немного выпили. Мальчишки притихли у костра, слушая наши разговоры, никто и не думал ложиться спать. С вечера удалось заготовить достаточно дров, поэтому костёр весело трещал, отбрасывая пляшущие тени на окружающие нашу поляну кусты.

Хочу подчеркнуть, что состояние у нас было абсолютно безмятежное! Двое взрослых мужчин, мы не сомневались, что к нам никто не сунется. Да и некому было. В такую отдалённую часть леса никто из рыбаков и грибников не доходил. Тем более, ночью. Да и животных там, особо не водилось. Лоси, да лисы. Но у них не было никаких поводов приближаться к нам. Поэтому мы сидели абсолютно расслабленно.

Как вдруг, что-то изменилось! Неуловимо так что, поначалу, каждый отмахнулся от этого чувства, думая, что показалось.

Первым это озвучил Стёпка, младший из братьев:

-Дядь Миш, а почему так тихо стало?

И правда, наступила неестественная тишина. Да, это была ночь, и звуков немного. Но! Затихли сверчки в кустах. Смолк писк комаров, стих ветер, чьи порывы то и дело гнали на нас дым от сырых веток. Даже сам костёр перестал трещать, и его весёлые языки пламени как-то сникли, замедлились. Воздух, словно стал вязким, и пропитался неким напряжением.

Хмель враз развеялся. Я понимал, что нечего бояться. Ничего не случилось. Но сердце моё всё отчётливей отбивало удары, и всё быстрее. Я посмотрел на дядю. Он тоже напрягся и водил головой, всматриваясь в кусты. Наши взгляды пересеклись, но мы оба промолчали. Что говорить-то?

И тут мы услышали смех. Женский смех! Заливистый и задорный. Вдалеке, словно он доносился с трассы. Можно было подумать, что остановилась машина, и кто-то общается. Вроде бы, этот звук должен был расслабить нас, успокоить- ведь где-то, поблизости люди, и им весело. Но нет. Как только я услышал это, мороз пробежал по коже, зашевелились волосы на голове, и возникло это неприятное чувство между лопатками…ощущение взгляда в спину.

Я понимал, что не по себе стало всем.

-Что это?- прошептал Владька, старший из братьев.

Мы с дядей продолжали молчать. Как вдруг, смех раздался снова. Но уже ближе. И доносился он, на сей раз не с трассы, а с противоположной стороны, из глубины леса, за озером. От туда, где простиралось довольно большое и опасное болото! Смех тот же самый, а источник просто физически не мог переместиться на такое расстояние, с такой скоростью.

На сей раз мы издали звуки. Каждый по-своему. Дядя многоярусно выругался, я тоже, но не так изощрённо, пацаны просто взвизгнули как девчонки. При чём, для страха и паники абсолютно не было повода, но чувство это безудержно охватило каждого из нас.

Не знаю, как у кого, но у меня возникло дикое, животное желание бежать!

-В машину?- спросил я, глядя на вскочившего и ошалевшего дядю.

-Не успеем.- буркнул тот.

В этот момент, словно в подтверждение, смех раздался ещё ближе. И звучал он так, словно его источник находился на противоположной стороне озера!

-В палатку!- скомандовал дядя и подал нам пример, хватая, по пути, топор и ножи, которые валялись возле костра.

Мы залетели в палатку пулей. Застегнули вход. И затихли.

-Ни звука!- прошептал дядя, едва уловимо.-Чтобы ни случилось вне. Молчим!

Палатка была рассчитана на троих. Мы и не собирались в ней спать. Так, на случай дождя её поставили. Но теперь мы сидели в ней, сбившись в кучку, боясь даже вдохнуть, и радуясь, что у нас есть хотя бы это хрупкое и условное укрытие. Палатка, действительно защита так себе, как от животных, так и от злоумышленников. Но в тот миг, почему-то каждый из нас понимал, то, что сейчас вызывает у нас такой ужас, не является чем-то физическим! И, словно в подтверждение, смех раздался прямо над нашими головами! Да-да! Так, словно его источник завис над палаткой, и расхохотался, глядя вниз. Что физически было невозможно.

В следующий миг, я ощутил, что силы враз покинули меня. Я почувствовал себя так, словно не спал трое суток, и, при этом, без присяду работал. Мои веки словно налились свинцом. Прежде, чем их закрыть, я увидел, что костёр, чьё свечение было видно сквозь ткань палатки, разгорелся так, словно в него бросили сухой травы. Он затрещал, языки пламени бешено заплясали. Я закрыл глаза, казалось, на миг… А когда открыл, то увидел совсем другую картину.

Сквозь ткань палатки просвечивали солнечные блики. Птицы, наперебой, заливали свои трели. Я лежал, свернувшись калачиком, а рядом, прижавшись друг к другу, спали мальчишки. Они были прикрыты дядиной курткой, самого его нигде не было. Я сел и понял, что чувствую себя так, словно пил неделю, не просыхая. Голова гудела, тело не слушалось.

Кое-как выбрался из палатки и увидел дядю, который сложил все снасти и почти все вещи. События ночи, в тот миг я помнил смутно. Больше всего на свете, я хотел понять, почему мне так плохо.

-Местные говорили мне об этом.- сказал дядя, вместо слов приветствия и не дожидаясь от меня вопросов.- Говорили, что в этом лесу бывает чертовщина. Но, обычно, это начинается с осени, когда темнеет рано. Рыбаки здесь, в холодное время года, никогда до темноты не остаются. Не думал я, что мы летом с этим столкнёмся.

-Дядь Миш.- только и смог выдавить я.- Тебе тоже плохо?

-Да. Оно, по ходу, вытянуло наши силы. Но нужно нам ехать домой. Мало ли что. Расталкивай пацанву.

В то утро мы кое-как собрали вещи. Мальчишек разбудить до конца так и не удалось. Сонных и что-то бормочущих, мы оттащили их в машину. Я отсыпался два дня после той ночи, и ещё неделю чувствовал себя плохо. Дядя закурил, хотя несколько лет, как завязал с этим. Братья восстановились быстрее, бегали уже к концу дня.

О событиях той ночи мы много говорили. Дядя рассказал мне ещё всяких страшилок об их лесе. Обычно это были зимние истории. Почему эта чертовщина произошла с нами летом, он ответа не находил.

Я же по сей день ломаю голову над тем, что случилось с нами, и с чем мы столкнулись тогда. Ни в фольклоре, ни среди современных баек я не нашёл ничего подобного. Может кто из вас знает?

Другие таежные истории в новом видео:
Вся информация об этих историях указана в описании видео

- Отсюда что ли пойдем? – спросил Горбун, задумчиво перекатывая зубочистку из левой части рта в правую и обратно. Его охотничий пес, расстроившись, что его не выпустили на улицу, заерзал на заднем сиденье, поскуливая и просясь наружу.

- Дорога дальше убитая, не проехать нормально, - ответил Семеныч, доставая курево. Его курчавый ушастый пес уже обнюхивал ближайшее дерево, чтобы, наконец, сделать свои дела.

- Ты бы это, не дымил тут. Зверь тебя за версту учует, - пробухтел Иван Иваныч.

- Сегодня можно, - отмахнулся мужик. – Нам сейчас только до заимки дойти, а до утра запах выветрится.

«Пенсионеры», как саркастично называли себя Иваныч и Горбатый, только головами покачали. Оба они год назад бросили эту привычку и теперь доставали остальных охотников, периодически вворачивая что-нибудь о вреде курения.

Из кустов вернулся спаниель Дурень. У породистой собаки, конечно, была другая, приличная кличка. Но Горбун признался, что с тех пор, как пес ещё щенком докопался до пчелы, только Дурнем его и звали.

- О, все в сборе. Тогда вперед, товарищи, - сказал Горбатый и пошел к багажнику.

Мы взяли рюкзаки и ружья, закрыли авто, надобные фонарики натянули на головы и потащились вперед, сгибаемые тяжестью, которую следовало бы по-хорошему подвезти прямо к месту ночевки.

Смеркалось быстро. И всё же мы успели добраться до охотничьего домика до того, как на лес опустилась мгла. Общим советом решено было быстро поужинать, подготовить всё к охоте и ложиться спать не засиживаясь. Едва улеглись, как снаружи заухал филин.

- Плохая примета перед охотой, - заметил Горбатый.

- Сегодня ещё не считается, - отмахнулся Семеныч.

Иваныч промолчал. Только повернулся на другой бок.

В эту ночь мне не спалось. На жестких деревянных нарах я ворочался, не в силах улечься поудобнее. То поясницу ломило, то рука затекала. Снаружи гулял ветер. Первые капли застучали по крыше. В темноте охотничьего домика тихо заскулил Дурень.

- Эй, ты чего, пёс? – шепотом спросил я и вдруг услышал этот звук. Снаружи кто-то ходил. Под его лапами хрустели тонкие ветки, чавкала пропитанная влагой почва. Всё тело моё враз покрылось гусиной кожей. Я лежал, не смея подняться и выглянуть в крошечное окно. Вскоре дождь утих. Стихли и звуки шагов. Я заснул тревожным сном.

- Данила! Вставай, всю жизнь проспишь! – рявкнул над ухом Семеныч.

- Зато высплюсь, - проворчал я и попытался отвернуться к стене, как вдруг вспомнил прошедшую ночь и тут же открыл глаза. Мужики уже потрошили рюкзаки, перепроверяли разгрузочные жилеты. На маленькой газовой горелке Горбатый варил гречку с тушенкой. Я выбрался из спальника и выглянул в окно. Через лес, между деревьями ложились ровными полосами солнечные лучи. На душе потеплело и я засобирался, чтобы не задерживать товарищей по охоте.

По большей части собрались мы ещё с вечера, а потому поев и сунув под мышку по подсадной утке, сразу выдвинулись в лес. Уходя, я осмотрел заимку. Наши следы смыло дождем. Не было и чужих следов. Сообщать мужикам о том, что слышал, я не стал. Засмеяли бы. Да и дурень, позабыв о вчерашней ночи, бежал впереди бодро, лишь изредка оглядываясь, чтобы проверить не отстает ли хозяин.

Хлюпая по грязи резиновыми сапогами, через пару километров мы вышли к озеру. Мужики соорудили на скорую руку скрадочек, я расставил приманку и все мы засели в нем, приготовив манки. Время шло. Горячий чай в термосе подошел к концу, закончились и бутерброды с паштетом. Сидеть в засаде без движения стало холодно, хоть осеннее солнце и светило во всю, только бывалые охотники знали, дело к обеду – добычи не жди. Но едва мы решили сняться с места, как в небе появилась стая. Горбатый выплюнул зубочистку с таким рвением, что та воткнулась во влажную землю. Мужики похватали манки, начал приманивать стаю и я. Дурень, почуяв наше волнение, завилял хвостом, радостно тычась нам в колени мокрым носом.

- На нас идут! – возликовал Иваныч.

- Тридцать пять метров, - подсчитал Горбатый.

- Только не стреляй, рано ещё! – ткнув меня в бок, сказал Семеныч.

- Да я и не собирался, - ответил я и снова подул в манок.

Утки снижались, заходя на новый круг. Наша подсадная четверка на озере делала свое дело.

- Двадцать пять метров! Поближе подпусти!

- Идут! На нас идут! Давай!

Мы бросили манки, схватили ружья и встали. Прозвучала канонада выстрелов. Несколько уток, упало в воду.

- Готовы! Готовы, голубчики! – Обрадовался Иваныч, отложив ружье и потирая руки.

- Дурень, подай! – скомандовал Горбатый и пес рыжей молнией бросился в воду.

Собрав богатую добычу, мы, пьяные от счастья, шли к своей избушке. Дурень бежал впереди, но вдруг поджал хвост и на полусогнутых лапах рванул под ноги хозяину.

- Нехорошо жадничать, - раздался позади голос. От неожиданности меня бросило в холодный пот. Радуясь удачной охоте мы и не расслышали, как к нам подкрался чужой. Всей четверкой мы развернулись на звук.

Напротив, одетый в странную куртку из дубленой кожи и меха, стоял бородатый мужик. Он щурился от солнца. Лучи, попадая на радужку карих глаз словно подсвечивали их изнутри. Не было при нем ни ружья, ни ножа.

- Поделитесь добычей-то, - сказал незнакомец, протягивая мозолистую натруженную ладонь.

- Извини мужик, - сказал Горбатый. - Мы полдня этих уток ждали.

Я тоже хотел высказаться, что мол хочешь утку, то хоть взамен что-то предложи, но не успел.

- Ты завтра с утра приходи. Если ещё настреляем, то и поделимся, - предложил Иваныч.

- Не настреляете, - с какой-то жуткой усмешкой ответил странного вида мужик. Развернулся и зашагал прочь.

Молча мы провожали чужака взглядом, пока тот не скрылся за деревьями и пошли к охотничьему домику. От нашего восторга по поводу добытой дичи не осталось и следа. Неуютно стало в лесу.

***

К ночи поднялся ветер. Он задувал так, что пламя костра стелилось по земле и гасло. Всё тепло уходило из-под одежды, как уходит сквозь сито вода. Очень быстро я понял, что охотничьих баек у костра мне в эту ночь не дождаться и предложил сворачиваться и идти внутрь. Словно только того и ждали, что кто-то спасует первым, мужики засобирались. Оперативно затушили огонь, собрали всё, что не должно было оставаться снаружи и отправились на боковую.

В эту ночь я не слышал ничего, проспав до утра. И лишь перед самым рассветом, всех нас разбудил отчаянный вой Дурня. Мы повскакивали с нар, в панике включая фонари и лихорадочно шаря по стенам яркими белыми пятнами.

Дурень обнаружился в дальнем углу. Он сидел под скамьей. Всё его тело сотрясала крупная дрожь.

- Горбатый, успокой ты свою собаку, - сказал Иван Иваныч.

- Нет его в домике, - ответил ему Семеныч.

Мы переглянулись. И вправду, в хибаре мы остались втроем.

- До ветру ушел, - предположил Иваныч, почесывая подбородок, обросший седой щетиной. Он подошел к двери, открыл ее и крикнул в темноту:

- Горбатый! Ты скоро там?

В ответ не раздалось ни звука.

Ни о какой охоте не могло быть и речи. Мы ждали Горбатого, пока не рассвело, а потом пошли искать его по лесу. Спаниель по кличке Дурень, казалось, тоже искал хозяина. Он то и дело обнюхивал землю, бежал к озеру дорогой, которой мы ходили вчера, но всякий раз возвращался назад ни с чем. Так мы догадались, что свежих следов, уходящих в другие стороны от дома – нет. И всё же Иван Иваныч ушел проверить не вернулся ли Горбатый к машине.

- Слушай, достань из бардачка ракетницу, а? Запустим сигнальный, - сообразил Семеныч. Он похлопал себя по карманам и достал ключи от авто.

- Не думаю, что это поможет, - сказал Иваныч, но ключи взял.

А мы с Семенычем отправились на озеро. Наши подсадные утки были на месте. Никуда не делся и скрадочек. Только и в нем следов пребывания Горбуна мы не нашли. По непролазным кустам я обошел озеро целиком. Когда к нам присоединился Иваныч, мы срубили два деревца и прошлись с шестами по всему мелководью, докуда смогли достать.

- Попробуйте палками побить, где поглубже, - предложил Иваныч замогильным голосом. Мы сделали и это. Без результата. Друг наш как в воду канул. Только в воде мы его так и не нашли. Разбредясь в разные стороны, кричали, аукали, сигналили манками. Но всё было напрасно. Тогда, понурые и полные неясной тревоги, мы вернулись к дому и развели костер. «Если в ночи Горбатый ушел в лес и заблудился, то дым от огня он заметит издалека», - пояснил Семеныч, - это даже получше, чем сигнальная ракета будет.

Вечером я обошел окрестности и принес всю сушину, что сумел отыскать. По очереди мы кололи дрова до темноты. А потом полночи подбрасывали их в костер, почти не переговариваясь. Каждый думал о своем. Пёс сиротливо жался к ногам. И все мы надеялись, что охотник найдет путь назад, выйдет на свет огня. Но в середине ночи снова началась буря. Наш высокий костер, служивший маяком, стал опасен. Порывы ветра относили пламя и искры к деревьям и мы, уставшие и измучанные неизвестностью решили тушить костер и ложиться спать до утра. В сон я провалился быстро. Казалось, только моргнул и вот уже выпал из реальности. И всё же… Мне казалось, что сквозь дрему я не слышу, а скорее чувствую, как вокруг охотничьей сторожки ходит кто-то большой. Принюхивается, как дикий зверь, заклядывает в окно, как человек. Подходит к двери и беззвучно открывает её… Обратно меня вернул тихий скулеж и тычок под ребра. Фонарик лежал под боком и я, быстро нащупав его рукой, нажал кнопку. Дурень суетливо метался по скамье, поджимая хвост. Рядом щурился от яркого света фонаря Семеныч. Иван Иваныча в домике не было.

- Что за черт? – спросонья пробубнил Семеныч.

- Меня собака разбудила, - признался я. – Скулит, жмется.

- А Иваныч где?

- Когда я проснулся его уже не было.

Тут мы оба, не сговариваясь, выползли из спальников и начали спешно одеваться. Семеныч всё же сделал попытку… открыл дверь и прокричал во тьму имя. Но ответа мы уже и не ожидали. Какое-то чувство нереальности происходящего нахлынуло на меня. Казалось, я находился в дурном сне и никак не мог проснуться.

- Ты глянь, - вдруг сказал Семеныч. Армейский рюкзак Горбуна-то здесь. Без него он бы дальше ближайшего дерева не ушел…

Мы смотрели на вещмешок такими очумевшими глазами, будто там под лавкой лежала рука или нога Горбатого. Всё это было таким неправильным…

Едва солнце встало, мы с Семенычем отправились на поиски. Снова обошли все старые места. Дурень держался рядом. Было видно, что он подавлен. Пёс уже не бегал по тропе туда и обратно в поисках следов. Только изредка останавливался, принюхиваясь.

- Надо уезжать, - сказал Семеныч, когда мы, дав два круга, снова вернулись на поляну.

Я кивнул. За подсадными утками возвращаться не стали. Вещи пропавших охотников тоже решили не забирать. Взяли свои ружья, рюкзаки и уже стояли на пороге, когда Семеныч разразился трехэтажным матом.

- Ключи, - сказал он. – От машины ключи у Иваныча были.

- А наши у Горбатого, - сообразил я.

- Может запасные в бардачке найдутся, - сказал Семеныч. Но уже тогда я понимал – никаких ключей в машинах нет.

Наши авто стояли там, где мы их и оставили.

- Как открывать будем? – спросил я. Но Семеныч уже скинул рюкзак с ружьем и стоял со стороны пассажирского кресла с увесистым камнем в руках. Стекло посыпалось в салон. Быстро он разблокировал дверь и открыл ее. А потом начались поиски. Мы обшарили всё. За козырьками, под сиденьями, в бардачке и под ковриками, осмотрели весь багажник. Но ключей не нашли. Не отыскались они и во второй машине.

- Семеныч, ну заводят же как-то машины без ключа, - взмолился я, когда стало окончательно понятно, что поиски не увенчались успехом.

- Как-то заводят, - согласился он, явно машинально. – Знаешь, Данил, а пойдем-ка мы пешком. Глядишь, до темноты выйдем на трассу. А там по прямой. Может кто остановится…

Я оглянулся на лес, в ту сторону, где стоял охотничий домик.

- А как же Горбатый и Иваныч?

Услышав имя хозяина, пёс снова жалобно заскулил.

- Не найдем мы их, - сказал Семеныч. – Сами не найдем. Помощь звать надо.

И мы пошли. Так быстро, как позволяли нам тяжелые рюкзаки и уставшие ноги в сапогах, не предназначенных для долгих переходов. Мы почти не останавливались дорогой и всё же, когда стемнело, по-прежнему не видели конца пути. Решили не останавливаться. Налобные фонарики осветили путь. Дорога вела нас вперед, и мы шли, не жалея стертых до мозолей ног, пока не вышли… к нашему охотничьему домику.

- Так не бывает, - сказал я.

Семеныч лишь молча прошел вперед, поднялся на крыльцо, открыл дверь и осмотрел всё внутри.

- Пойдем, - сказал он и вошел. Я последовал за ним.

Мы снова пристроили ружья у стены, достали спальники и завалились на нары. Дурень запрыгнул к нам и свернулся кольцом у моих ног.

- Может, не будем сегодня спать? – предложил я. И даже понимая, насколько бредово это звучит, продолжил: - Они оба пропали, когда мы спали.

Семеныч задумался.

- Ты прав, - наконец, ответил он. – Расскажи мне про школу. Или институт. Про что-нибудь надо говорить, чтобы не отрубиться.

И я говорил. Рассказывал, пока язык мой не начал заплетаться. Семеныч вставлял короткие ремарки, а потом…

Я проснулся от протяжного воя. Пёс сидел под дверью. Он скреб ее лапой, силясь открыть. За окном занималась заря. Семеныча в доме не было. Только три лишних ружья, три рюкзака да собака напоминали о том, что в это гиблое место я приехал не один. Когда-то давно я слышал байку о том, что леший не терпит жадных охотников и может не выпустить их из леса. Эта сказка теперь не казалась мне ложью. И потому я не стал тратить день на поиски пропавших людей, не стал искать дорогу домой. В бардачке одной из машин я нашел бумагу и ручку. И написал это письмо. И если ты, читающий, нашел его, то знай: я не буду прятаться в доме. Я уже сделал тонкий надрез на ладони и нашел соль, которой смогу посыпать свою рану, чтобы не заснуть. Осталось лишь взять ружье, тушки птиц и пойти к костру. Я встречу свой финал с открытыми глазами. Пес уже начал суетливо крутиться у ног, предчувствуя его приход.

Потрескивали поленья. Я сидел в круге света от костра, тонкий порез на руке саднил. Вокруг разливалась тьма. Странная, жуткая, необычная для леса тишина навалилась и оглушила. Ни дуновения ветерка, ни хруста ветки, ни шороха травы. Четыре селезня лежали передо мной на земле, распластав крылья.

- Неужто столько за раз съешь? – усмехнулся кто-то позади. А меня от ужаса бросило в пот. Ни шагов, ни других звуков, кроме шума огня, в этой тишине я не слышал. Медленно повернул голову и встретил его взгляд. Отсветы огня подсвечтвали радужку глаз изнутри и те словно горели в темноте. Странная куртка из дубленой кожи была распахнута, словно незнакомец не чувствовал холода осенней ночи.

- Заберите. По селезню за каждого, - сказал я, когда совладал со страхом и сумел отлепить язык от нёба.

Мужик хитро сощурился. А у меня потемнело в глазах. Я успел заметить, как из широкого рукава его одежды выскочил бурундук, вскарабкался на плечо и исчез в лохматых космах. В этот момент сознание окончательно покинуло меня.

- Данил! – позвал Иваныч.

- Может ему воды в лицо плеснуть? – предложил Горбатый.

Тут я почувствовал на лице что-то теплое и мокрое. С большим трудом приоткрыл глаза. Дурень, топча меня передними лапами, лизал лицо.

- Не надо воды, - сказал Семеныч. – Очухался!

Иваныч помог мне сесть.

- Ну ты нас и напугал! – пожурил меня Иван Иваныч. – Просыпаемся, а тебя нет. Ни столе записка. Я только первую строчку прочитал и кинулся на улицу. Думал, ты учудить чего решил.

- Ага, - подхватил Семеныч. – А ты там лежишь, прохлождаешься, на звезды смотришь. Мы тебя быстро в дом, отогревать.

- Записку? – переспросил я.

- Ну с историей про лешего. Ты же написал? Мы и не знали, что ты байки травить умеешь, - ответил за Иваныча Горбатый, мусоля зубочистку.

- Ладно, раз всё обошлось, давайте собираться, - буркнул Иваныч и мужики занялись своими делами. Я осторожно поднялся и подошел к столику. Бумага лежала на нем, чуть потрепанная от множества касаний.

Ладонь кольнуло болью. Я поднял ее к глазам. Тонкий порез проходил через центр…

***

Если вы читаете это письмо, значит, Леший принял мои подношения.

- Да, а что ещё остаётся? - с досадой произнес я.

- Предложение у меня к тебе есть, - хитро прищурив глаз, на меня посмотрел знакомый, - Там, в пятидесяти километрах по тайге от Пармы, место есть, где можно намыть рыжья. Кило пять, а то и больше. В местных речушках полно этого добра, только одному идти не резон. Это же тайга - одному, даже пусть он трижды умелый и четырежды знающий, трудно будет. А вчетвером всяко легче, да и больше взять можно, - возбуждённо протараторил знакомый.

- Ну, я даже не знаю, - задумчиво проговорил я.

- Да ладно тебе. Такой шанс один раз в жизни. Давай. Щас прощаемся, ты звони своим ребятам и потом свяжись со мной. - протягивая мне визитку, проговорил знакомый.

Он ушел по своим делам, а я сидел и думал стоит ли предлагать ребятам это и не откажутся ли они.

Через час я встретился с Ильей и Алькой, рассказал им о предложении Марка и мы не стали отказываться от такого приключения.

На следующий день, мы вчетвером в полной экипировке стояли у дверей аэропорта. Думаю, не стоит описывать все эти перелеты, переезды на электричках, пропущу это и перейдем, собственно, далее к истории…

Шагали мы вниз по Парме, обсуждали кто что будет делать со своей долей, как вдруг наш провожатый махнул рукой и двинулся в сторону небольшой полянки справа от нас.

- Ну чего он там нашел? – устало прошипел я.

- Все. Здесь разобьём лагерь, а завтра начнем работу, - скомандовал Марк.

Мы с удовольствием скинули рюкзаки и начали ставить палатки.

Потихоньку начинало темнеть, когда у нас уже горел костер и по округе разносился запах консервы в котелке. Ноги гудели от усталости, все тело зудело из-за укусов этих гребанных комаров. «И чего же я не взял спрей какой-то от этих насекомых-кровопийц?» - с досадой подумал я.

- Ну что ты кислый такой? Смотри красота какая! - улыбаясь, проговорил Илюха.

Алька же изучала, наспех найденные гуглом, карты этой местности. Марк все бродил у воды, вглядываясь в дно.

- Че он видит там? Темно же, не видать ни черта, - проворчала Алька.

- Пытаюсь разглядеть горы этого бренного металла, - рассмеялся Марк, довольный собственным остроумием.

- Эй, Марк! Айда ужинать, харе в воду глядеть, - зазывая, махнул рукой Илюха.

Вдалеке что-то хрустнуло. Мы все замерли, испуганно переглянувшись.

- Вы чего? Это всего лишь зверь. Это тайга. Привыкайте, - усаживаясь у костра, проговорил Марк

Спалось плохо. Ночью что-то ухало, гукало. Наутро все тело ломило, будто всю ночь пинали и били палками. Еще этот дождь господи, как не вовремя. Позавтракав, мы пошли вниз к реке вслед за Марком. Мы вышли на небольшую полянку, окружённую деревьями и со спуском к пересохшей не большой речушке.

- Вот мы и дома, - довольно проговорил Марк.

Отойдя в сторону, Марк достал саперную лопатку и начал копать. Спустя пару минут работы он извлек из углубления туго зашнурованный влагостойкий мешок. Развязав его, он извлек оттуда нечто похожее на решето - знаете, вот которым песок сеют – и понес его к реке.

- Мы что этим будем золото добывать? – посмотрев на странную конструкцию, спросил я.

- Да, сейчас положим ее поперек русла и в бой, - ответил Марк, приступая к делу.

Спустя несколько часов стойки в неприличной позе и возни с этим решетом, мы получили наш первый шлих как говорят. В здешних местах его было немного, но и эта часть перекрывала месяца два нашей старой работы.

Стоя по колено в холодной речной воде, я четко понимал, что лучше б я копал древние черепки где-нибудь на отшибе жизни.

- Фух, не могу больше, - промолвил Марк, - Перекур.

- Надо бы перекусить, - поглаживая живот, пробасил Илюха.

Перекусив, мы решили передохнуть. Я с Марком пошли к реке порыбачить, а Илья с Алькой пошли осматривать окрестности. Они давно встречались и я, конечно же, не упустил возможности поехидничать и бросить пару шуток на счёт того, что знаю какие "окрестности" сейчас собирается осмотреть Илюха.

Илья и Алька ушли вниз по Парме в глубь леса, хихикая и воркуя.

- Да-а уж, хорошая девка, Аркадий. И не с тобой, — сказал Марк, закидывая удочку.

- Ну, да ладно, насильно мил не будешь. Ты вон лучше за поплавком следи, а не болтай, - ответил я с улыбкой.

Да, с Алькой мы были вместе, но потом расстались из-за моей глупости. Ну это не так важно. Лучше продолжу историю, она куда интереснее, чем наш с ней роман.

Рыбачили мы не долго, нас оторвали от этого дела ребята, которые прибежали к нам с довольными лицами. "Ну, ещё бы им не быть довольными и силы ведь остались бежать" - подумал я, усмехнувшись.

- Чего вы несетесь так? Что-то нашли? - спросил Марк, нахмурив брови.

- Вы не поверите! ТАМ ТАКОЕ! Давайте, пошлите, скорее! - пытаясь отдышаться, восторженно сказал Илюха.

- Что «ТАМ ТАКОЕ»?! - бросил я с удивлением.

- Там деревня старая, с деревянными избами! – ответила Алька.

- Какая деревня ?! - испуганно разворачивая карту сказал Марк, - тут нет никакой деревни!

- Идемте за нами, - махнула рукой Алька и двинулась в глубь леса. Ну мы, естественно, двинули следом.

Я нехотя встал. «Ну чего они там могли ТАКОГО увидеть? Тоже мне, дети каменных джунглей, деревень не видели. Ой, ну да ладно, хоть разомнусь, пройдусь.» - думал я про себя, поднимаясь с земли.

Мы шли вчетвером : Алька и Илья впереди, мы сзади них. Шли недолго, минут 20. Но зашли мы в такую глубь, что нас тут точно никто не нашел бы, если бы понадобилось.

Пройдя примерно метров семьсот, мы вышли на большую поляну, на которой стаяли избы. На них время и не погода уже оставили свой след.

Избы были из аккуратно подогнанных бревен, почерневших от времени и сырости, местами проглядывала тонкая полоской белая плесень. Крыши же сделаны из аккуратно уложенных и покрытых еловой смолой жердей. В центре деревни стояла изба, крыша которой была увенчана крестом.

Войдя в деревню, мы подошли к одному из домов. Странно, но двери его были заколочены крест-накрест. Достав гвоздодер, я решил взломать дверь.

На самом деле это было не так легко сделать. Гвозди не поддавались. И было такое ощущение, что они были загнуты изнутри. Но все же под натиском старости жилища и физической силы дверь была распечатана.

Я дернул за ручку с чувством первооткрывателя, дверь нехотя поддалась, и мне в лицо ударил резкий запах сырости и застарелого тлена. Меня передернуло. Я, включив фонарик шагнул вперед, ребята пошли следом. Фонарь выхватывал из темноты предметы быта, покрытые сантиметровым слоем пыли и вековой паутиной. В центре избы стаяла массивная каменная печь.

И тут, посветив фонарем в сторону от печи, я остолбенел от ужаса. Мои ноги будто вросли в пол под тяжестью животного страха. Фонарь выхватил скелет в протрухших от времени лохмотьях. Его руки и ноги были прибиты к стене толстыми коваными гвоздями.

Я на негнущихся ногах попятился назад и, уперевшись во что-то спиной, я дико заорал, отпрыгнул в сторону, посветив фонарем на то место. Моё сердце ушло в пятки от неописуемого ужаса.

На лавке лежал давно истлевший труп женщины. Ее высохшие волосы свисали на пол. Приглядевшись, я отпрянул – Сука! Ее голова была повёрнута в мою сторону! Ее оскаленный череп будто улыбался, а пустые глазницы сверкали густой чернотой.

Вдруг раздался крик Альки, где-то со стороны улицы, он же вывел меня из ступора, и я выбежал из избы.

Заметив, что дверь соседней избы была открыта, я забежал и тут же упал на колени как подкошенный. В большой, привязанной к потолку, давно истлевшей колыбели лежал младенец. Ручки его были раскинуты в стороны. Посмотрев по сторонам новая волна страха прокатилась по всему телу, обдав кипятком с ног до головы. Рядом с колыбелью в полу сгнившей одежде сидел скелет женщины.

Младенец же лежал, не естественно выгнувшись, его тонкие, как спирали, ребра изогнулись в последнем вдохе. Как будто младенец истошно кричал и извивался в истерике.

- Господи, да что же здесь произошло? - дрожащим голосом пробормотал я. Медленно поднявшись и выводя с собой Альку, я вышел из избы. Взял монтировку, чтобы открыть новую дверь, вступил на порог соседней избы. Алька билась в истерике - еще бы, такое увидеть.

Дверь легко поддалась и, войдя внутрь, я тут же отпрянул, споткнувшись о порог, упал, но то, что я увидел в лучах солнечного света, которые проникли в приоткрытую дверь, будет еще долгие годы заставлять просыпаться по ночам в холодном поту.

К дальней стене небольшого коридора, был пригвождён ломом человеческий скелет в истлевшей заскорузлой одежде.

В какую избу бы мы не заглядывали, в каждой мы встречали трупы, истрепанные временем.

И вот пришла очередь центральной избы, которая, видимо, являлась церквушкой.

В свете последних событий, пошли мы уже все вчетвером, спустив с плеч ружья и взведя курки. Боялись все.

Вступив на деревянное крыльцо, я поддел одну из жердей маленьким гвоздодёром. Та легко поддалась. Спустя пару минут, и эта дверь была открыта. Включив фонари, мы вошли внутрь. Запах был не из приятных. Фонари то тут, то там вылавливали церковную утварь. Но что было странным и в тоже время пугающим так это то, что на образах не было не пылинки. Складывалось впечатление, что их периодически протирали.

Посветив на соседнюю стену, я обнаружил ещё одну дверь. Но не зря говорят монтировка ключ от всех дверей. В общем, спустя три четыре минуты и эта дверь поддалась. Взяв за деревянную округлую ручку, я потянул ее на себя. В лицо ударил спёртый воздух и запах вечного тлена.

Комната была больше, чем я думал. Пройдя внутрь и посветив по сторонам, я отшатнулся. Повсюду на стенах были распяты трупы, давно истлевшие и застывшие навечно с гримасами такого животного ужаса, что невозможно описать. Их ноги и руки были прибиты толстыми коваными гвоздям и стены были черными от впитавшейся в них крови. В центре этой мессы великих мучеников, привязанный к алтарю, сидел, видимо, священник в осыпавшейся одежде. Он сидел гордо, не опуская головы, прижав навечно к себе какую-то старую икону.

Отойдя от шока, мы подошли к скелету. Марк протянул руку и сжал пальцами икону, та тут же осыпалась прахом, и вслед за ней скелет рассыпался, словно сахарный.

Через минуту я услышал странный писк.

- Что это за херня?! - мой вопрос вдруг оборвался жуткой головной болью.

Казалась, что моя голова вот-вот взорвётся. Алька упала на деревянный пол, обхватив голову руками. Качаясь, Илюха поднял ее и мы побежали к выходу.

Мы остолбенели от леденящего душу ужаса и не понимания. Стаял такой туман, что ничего не видно, даже на пару метров.

- Что это такое? – испуганно бормотал Марк.

Я заметил, что в этом тумане плывут какие-то тени. Я встал как вкопанный, и новая волна страха подкатила комом к горлу. Я хотел было закричать, но изо рта вырывалось лишь жалкое сипение.

-Господи, что здесь происходит?! - кричала в истерике Алька. - О господи, они касаются меня!

На этом ее крик перешел в хрипы, будто кто-то пытался перерезать ей горло тупым ножом. Я скинул ружье и начал палить в этот проклятый туман, кто-то схватил меня за руку.

- Ходу-ходу! - кричал Марк, утаскивая меня куда-то в туман.

Мы бежали, спотыкались, падали, вставали и снова бежали, пока не уперлись в стену одного из домов. Мы бежали вдоль стены, судорожными пальцами ища вход. Нам казалось, что не найди мы выход, то не проживем и пяти минут. Но фортуна, наконец, улыбнулась нам и мы наткнулись на дверь.

Забежав вовнутрь, мы закрыли дверь и подперли ее деревянным сундуком.

- Твою мать. Темно-то как, - выругался я, ища фонарик. Не найдя его, я достал запасной и зажег свет.

- Что же это мать твою такое?! - заорал Марк и тут же осекся из-за сильного удара во входную дверь.

Удар был такой силы, что казалось еще немного и дверь слетит с петель. Мы вжались в дальний угол и водили ружьями из стороны в сторону. Снаружи что-то или кто-то ходил, стучал в ставни, недовольно сопел.

Снова дверь сотряс мощнейший удар и, упав на пол со страху, я нащупал рукой кольцо в полу.

- Это же подпол! - прокричал я.

Удары же становились все сильнее, казалось, что еще не много и дверь разлетится в щепки.

- Марк, помоги! - прокричал я, пытаясь открыть люк.

Наконец-то он поддался, и мы чуть ли не кубарем залетали в подпол, закрыв за собой люк. Как только мы это сделали, от очередного удара дверь разлеталась в щепки и что-то зашло внутрь. Были слышны его тяжелые шаги. Оно искало нас, круша все на своем пути.

Мы забились в самый дальний угол, дрожа всем телом. Просидев так минут пять, мы поняли, что шаги-то стихли. И мы смогли немного расслабиться.

Как вдруг по мне что-то проползло. Что-то мерзкое.

Илюха начал орать и копошиться. Я, не выдержав, включил фонарь на ближний свет и тут же выронил его из рук. Повсюду из земляных стен вылезали склизкие опарыши. От увиденного меня не слабо так подкосило.

Но это, как показало время, были еще цветочки. Ягодки же ждали нас впереди.

Немного погодя мы услышали шуршание и странный скрежет. Дрожащей рукой я поднял фонарь с земляного пола и посвятил на противоположную стену. Из противоположной стены вылезали гнилые человеческие руки, трухлявые с истлевшей кожей, загребая воздух обломками костей.

- Надо сваливать отсюда, парни, - посмотрел на меня Марк.

- Как сваливать? А эта тварь наверху? Или что там такое?!- испуганно ответил Илья.

- Ребят. Надо валить отсюда, либо нас здесь живьем растерзают, либо та тварь, - процедил сквозь зубы я, - в общем, так, я сейчас резко открываю люк и как можно быстрее выбираюсь наверх и, если тварь появится, я буду стрелять, а вы уходите.

Я посмотрел на ребят, те в ответ лишь кивнули. Поднявшись по лестнице, я резко откинул крышку люка и вылетел, вскинув ружье, но твари нигде не было.

- Ребята, она, кажись, свалила. Вылезайте.

Держа ружье наготове, я огляделся по сторонам, но ничего не увидел, так как была кромешная темнота. И тишина. Нащупав на поясе фонарь, я облегченно вздохнул. Взяв его, я судорожно начал искать это существо, но его нигде не было и это не могло не радовать.

Илюха и Марк тем временем потихоньку вылезли из люка и стояли за моей спиной. Я же пытался собрать мысли в кучу. « Что же делать?» - один и тот же вопрос звучал в моей голове до ломоты в висках.

- Нам нужно валить с этого дома. Ибо в любой момент эта тварь может вернуться, - промолвил я.

- Куда валить? Ты видел что произошло там на улице с Алей, нет? А я видел. Ей просто разорвали горло! – истерил Илья.- Просто разорвали. Как будто кусок картона!

- Ну, давайте останемся здесь и будем ждать своей участи! - не выдержал я.

- Он прав, надо идти во что бы то не стало, - злобно прошипел Марк и мы втроем, не сговариваясь, вышли из дома.

На улице стоял все тот же злосчастный туман. Отойдя от дома, мы услышали какой-то треск, он доносился из соседнего дома. Мы в панике заметались, как слепые котята. Этот звук не прекращался, как будто кто-то двигался и было такое ощущение, что этот кто-то двинулся в нашу сторону.

Мы рванули с места, как ошпаренные, держась друг за другом. Наши фонарики ели-ели освещали нам дорогу и было видно, что запас их энергии вот иссякнет.

Как вдруг захрустели ветки и Илюха закричал. Его крик в мгновение оборвался.

Мы, резко остановившись, направили тускнеющие фонари в то место, откуда доносился крик и окаменели от ужаса. Илюха был буквально нанизан на ветку дерева, словно мясо на шампур, а неподалеку стояли они: женщины, дети в давно истлевших одеждах, все те, кто когда-то жил в этой деревне. Женщины держали на руках осыпающиеся прахом скелеты младенцев.

Мы потихоньку пятились назад, как вдруг за нами послышались всплески воды, хлюпающие шаги. Обернувшись, я чуть не выронил фонарик из рук. Из воды выходили люди в длинных полусгнивших плащах, с которых стекала вода. Я окаменел от нахлынувшего ужаса и не в силах пошевелиться стоял и смотрел.

На них были проржавевшие и местами прогнившие каски. Они шли на нас. С их, разбухших от воды, лиц свисала пластами кожа, обнажая черепа. В руках они сжимали пистолеты, пулемёты, с которых струйками стекала вода.

Мы стояли, словно завороженные этой кошмарной процессией, как вдруг раздался писк, нарастающий с такой силой, что хотелось закрыть уши руками, но руки как будто приросли к бедрам. Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, это как один из утопленников поднял автомат, и прозвучала короткая очередь. Как по команде они подняли оружие и начали стрелять. Мы слышали крики женщин и детей. Они сливались в унисон с этим ужасным писком. Как не странно так это то, что пули пролетали мимо нас, даже не задевая.

Обернувшись, я увидел, как женщины с детьми начали рассыпаться на мелкие частицы.

Писк становился все сильнее и мы повалились на землю, обхватив головы руками. Через пару минут от жуткой боли мы потеряли сознания.

Очнувшись, мы бросились бежать от этого проклятого места. Лес не хотел нас отпускать, мы спотыкались о корни деревьев, одежда цеплялась за ветки. Мы бежали не оглядываясь. Как вдруг я заметил краем глаза, что солнце стало заходить. Как такое может быть? Сейчас же должно быть утро!

И утро наступило. Сразу после этих слов! Пока мы бежали, солнце и луна обошли небо три раза. При чем так быстро, как будто они были птицами и просто пролетали по небу.

Было такое чувство, что время перематывают и мы постепенно возвращаемся в свою реальность из этой старой деревни.

Все, что произошло здесь навсегда останется в моих кошмарах.

Автор: Сергей Борзов.


Так же вы можете послушать две истории в озвучке

Олег же — полная противоположность, как говорила мама, весь в отца нашего: черноволосый, широкоплечий для двенадцатилетнего мальчишки, руки длинные, как раз чтобы я сдачи не дал. Отца я никогда не видел. Он военным был, так рассказывали, и сгинул где-то далеко отсюда, Родину защищал. Ха, если б! Только повзрослев узнал, что он в город сбежал, сел на поезд и только его и  видели…

Вот так мы, два оболтуса, маму сторожили, от всяких проходимцев защищали. Правда, они и не ходили, толком мужиков в деревне не было. Только дед Коля временами по ремонту помогал да кряхтел постоянно:

— Вы, детишки, на болота не ходите.

— А что, не должны? — тут же отреагировал Олег.

Дед Коля вопросительно взглянул на нашу маму да так приподнял бровь, что она чуть не улетела с лица.

— Ты что ж, мальчишкам своим ничего не говорила?

— На болото им запрещено ходить, если вы об этом, Николай Геннадьевич. — недоумевала женщина.

— Это ещё почему? — вмещался любопытный Олег и незаметно насадил соплю на штаны деда Коли.

— По кочану, малец! — посмеялся дедушка и почесал небольшую козлиную бородку. — Болото уже много жизней забрало, местные хоть поумнее будут, если старших слушают. — старик подмигнул. — Ходить по нему уметь надо, если за голубикой или клюквой соберёшься, да и то, когда солнце высоко-высоко над головой, а если уж темнеет, то держись подальше, живёт там такое...

— Николай Геннадьевич, это что, вы думаете, я их ночью туда отправлю? — обиделась мама. — Да они без моего разрешения и шагу не ступят, тем более в лес, да ещё и к болоту.

Олег тогда голову задрал и айда на птиц смотреть, а я возьми и ляпни:

— Мы ходим сами, взрослые уже!

Заткнуть бы мне мой писклявый рот тогда.

— Олежка, а ну объясни-ка. — Брови на её лице в этот раз выглядели страшнее обычного, и у меня подкатил комок к горлу. — Где это вы с братом бываете без меня?

— Нигде, это он всё придумывает, фантазёр! — последнее слово брат так выделил, от чего мне стало ещё более стыдно. — Что ты ему всё веришь, мам? Он что, лучше меня, да?

— Не лучше, я этого не говорила, но врать он не умеет, в отличие от тебя. Думаешь, не знаю, что ты делаешь за моей спиной? Ко мне вся округа жаловаться ходит, и что-то мне начинает казаться, неспроста.

— Да они просто детей не любят! — возразил Олежа.

— Детей мы любим, просто некоторых приструнить бы надо. — проговорил деда Коля и отряхнул широкие штаны. — Но ты слушай, коль начал, всё остальное потом. — Старик сел на лавку, прям как в сказке, и заговорил так певучи, что не он это будто. — В стародавние времена, когда дед моего прадеда ещё тут дом заложил, край это был плодотворный. Сюда столько людей стекались, а земля-то людей любила. Оно ж как, мальцы, земля тех любит, кто труда не боится. И жили они тогда вольготно, но был у них в деревне парень один. Звали его то ли Васькой, то ли Ванькой – уже и не припомнишь. Да и имя его не к селу тут. В общем, прыткий он был да резвый, заводила в любой компании. А вот работа у него в руках не шла. Не шла и все тут. Даже поговаривали, заговорили мальца в колыбели, чтобы от дома счастье отвести. И прозвище он за то получил – Ванька-корыто, даром что руки как корыто, никуда их не приспособишь. А пацаненок в ту пору решил посвататься

к местной красавице – Машке купеческой. Знамо дело, батька её просто так не отдаст, да и она за абы кого не пойдет. Вот и решил Васька – пан или пропал. Пообещал при всех, что на болото пойдет и, дескать, редчайший цветок там отыщет. Тогда Машенька за него и пойдет. Мать его отговорить пыталась, а он знай свое – пяткой в грудь себя колотит, гадом ползучим буду, но цветок найду. Так и вышел с самого утра, даже матушку не поцеловав. Вот так вот, мальцы…

И дед Коля нарочито громко закашлялся, проказливо скосив глаза на мальчишек. Даже буйный Олежа сейчас весь извертелся – так продолжения ждал. Но первым не утерпел я.

- Дедушка, а дальше-то что было?

- А ничего, - нарочито пугающим голосом заявил дед Коля. – Сгинул он, как был – так и сгинул. Здоровый парень, неуклюжий только – но разве ж болото за такое к рукам приберет? Нет, мальцы, другое здесь замешано. С той поры говорить стали, что выбрал его сам Болотник.

- Болотник? – неуверенно уточнил я тогда, а дед ещё и глазами слезливыми сверкнул в ответ.

- Тц, не говори так громко. У этой твари безбожьей везде уши. Может, даже меж вашими поленницами. Кличут его Хозяином болот, весь в трясине, грязное и жирное тело, запах страшный, когти огромные, даже сталь проткнут, а глаз и вовсе нет. Он обходит свои владения и, говорят, сам чёрт ему дал право выбрать любого, кого он хочет забрать с собой.

А Машка купеческая с той поры цвет косы с русой на седой сменила: говорит, слышала под покровом ночи тихий, удавленный шепот: Машенька, ты выйдешь за меня…

Я аж подпрыгнул и как взвизгнул, а Олег как заржёт – что твой конь. Ущипнул он меня, а сам сделал вид, что это я испугался так сильно. Как же я его не любил тогда… Дед Коля тогда меня по спине похлопал, взял на колени и начал шептать:

- Ты, Костенька, не бойся. Ты мальчик хороший, за такими как ты Болотник лезть побоится. А вот на месте твоего брата я бы поостерегся…

С того дня прошла неделя, история деда Коли как-то подзабылась. Пока утром кто-то не стал дёргать меня за плечо. Я было натянул одеяло повыше, но его рывком отобрали.

Тогда я против воли открыл глаза – рядом стоял Олег, одетый в старый комбинезон и резиновые сапоги. Куда он собрался, в лесу после дождя такое месиво. Но брат опередил мою мысль.

- Мы идем на болото!

- Зачем… - У меня разом тогда весь сон прошел.

- Как зачем? Болотника искать! – Он улыбался во все свои детские двадцать зубов – остальные повыбивал.

- Ты дурак? – Да, в те годы я не церемонился. – Это же всего лишь сказка…

- А раз сказка, чего струхнул? – глумливо спросил Олег. – Мамка сегодня допоздна, как раз туда-обратно обернемся!

Я так и не понял, как ему удалось меня договорить, но через минуту я уже сползал с кровати, а через тридцать был готов исследовать болото в полном обмундировании. Олег, как старший, экипировку утвердил, и мы, не мешкая, двинулись на болото.

Наш дом стоял почти на краю деревни, поэтому мы легко могли проскочить мимо соседей незамеченными. Олег где-то разжился палкой и постоянно бил меня по ногам. Ругаться было бесполезно – он вообще не понимал языка слов. Я даже сомневался, точно ли он мой брат – настолько мы были не похожи.

По мере приближения болота Олежа становился тише. Да и мне, признаться, было не до криков. Места тут гиблые, а история деда Коли повисла над нами невидимым грузом. Ну да ладно, не повертать же назад при первых трудностях. Это я прочел и в глазах Олега. Он теперь использовал палку по назначению – тыкал ею вязкую трясину, чтобы не провалиться с концами.

Болота в наших краях плодовитые. Клюквы тут – поля, с самолета не окинешь взором, вот только люди боятся заходить далеко. Но что там взрослые по сравнению с детской безрассудностью?

Так мы с братом и шагали через всю топь. Вязкая противная жижа облизывала ботинки, от этого к горлу подкатывал комок рвоты, но я его всякий раз заглатывал, как птица червя: нельзя, чтобы Олег увидел, а то всю жизнь будет обсмеивать.

- Смотри, там клюква, - неожиданно заявил брат, а я растерянно помотал головой. Где он там клюкву увидел? Глухая трясина вокруг.

Но Олежку было уже не остановить. Он подорвался и понесся к своему миражу, да так споро, что у меня глаза на лоб полезли. Брат как будто ничего не весил, он буквально летел по болоту. Я весь подобрался, подтянул штаны и кинулся за ним, постоянно окликал – Олежа, Олежа.

Но Олежа скоро просто исчез. Он скрылся из виду, а я так и стоял посреди болота. Куда ни глянь – трясина непроглядная, а Олега и след простыл. Я сделал то, что сделал бы любой ребенок – заплакал. Я хныкал и хныкал, а Олег всё не отзывался. Тогда я решил, что звать здесь бесполезно, без взрослых я точно не справлюсь.

Мы с детства к лесу приучены, мама учила различать и запоминать дорогу усерднее, чем считать. Поэтому из болота я все-таки сам выбрался. Дед Коля позже говорил, что это меня Болотник пощадил – не стал водить, помог вернуться, чтобы наша мама-красавица не потеряла разом обоих мальчишек.

Прибежал я в деревню, а уже и темнеть начало. Я даже не думал, что мы провели на болоте столько часов… Мама уже была на взводе, когда я открыл дверь. Она тогда ко мне кинулась, давай обнимать, а потом как замерла.

- Где Олег? – одними губами прошептала она. Я тогда пробормотал что-то про клюкву, но она меня уже не услышала.

Олега искали много дней подряд. Меня в то время дома заперли, строго-настрого запретили высовывать нос на улицу. Вся деревня тогда зажужжала что пчелиный рой. Искали всем миром Олежу, да, думается мне, знали, что бесполезно это… Разве можно найти пропавшего на болотах ребенка, спустя столько времени? Он бы сам не выбрался ни в жизнь, но мама не теряла надежды. До одного дня.

Тогда я проснулся и застал её на кухне. А с её лица будто разом все краски жизни схлынули. Она была такая бледная и ослабевшая, что любой ветерок тут же подхватил бы её и унёс далеко-далеко. Я тогда припал к её коленям и долго-долго плакал, а она знай свое – гладила меня и тихо приговаривала:

- Сгинул наш Олежа, Костенька. Как есть сгинул. Никогда больше мы его улыбку не увидим, его проказы не услышим. Как же нам теперь без него жить… Знаешь, милый, я верю, что он теперь наш маленький ангелочек. И молю Господа, чтобы тебя он всю оставшуюся жизнь хранил…

Уж не знаю, хранил ли, но на болота я с той поры никогда больше не ходил. Сказка о Хозяине болот так живо ожила в моем воображении, что теперь каждую ночь я проверял дверной засов. Боялся, что одним Олежей Болотник не насытится…

Потом я стал старше, поступил в институт. Выучился на эколога, а на одной из практик узнал, что болота наши не простые, а заповедные. И вовсе не из-за всякой нечисти. Там, оказывается, трава редкая растет с чудодейственными свойствами.

Если её корни добыть, разом любую хворь снимет – научно не доказано, но, поговаривают, чистая правда. Вот только стебли этой травы и её цветы так страшно водят, что никак от них потом не отделаешься. Достаточно любой запах вдохнуть – и твой мозг начинает шутить с тобой, злобно шутить.

Откуда известно? Были те, кто от этой гадости спасался каким-то чудом: кого-то собака вытаскивала, кто-то о верёвке заранее позаботился. И все как один твердят: в голове – туман, а тело как будто пушинка становится. Не многим везёт.

Олегу, например, не повезло…

***

Я отложил в сторону черновик и шумно выдохнул. Кто бы мог подумать, как тяжело вернуться в эти воспоминания. Словно бы сам стал обратно маленьким мальчиком.

- Прости, Олег, я сделал для тебя всё, что мог, - тихо пробормотал я, а потом по коже пролетел лёгкий мороз. Я грешил на сквозняк, тем более ветер зашипел в щелях.

Я поднялся из-за стола – пора бы закрыть форточку. И тут мой взгляд упал на какие-то темные пятна около двери. Присмотревшись, я похолодел. Это были следы мокрых детских ножек. А ветер спросил:

- Костя, ты зачем меня толкнул..?

https://www.youtube.com/watch?v=IYA2ILzpqLw&t=1304s