Водители СМП — люди героические. Со многими из них работать приходилось. Многих уважаю, а некоторым бы даже памятник при жизни поставил. Сколько жизней было спасено, благодаря водителям скорой помощи. Особенно нравится ездить с теми, кто уже много лет с нами работает. С полуслова всё понимают. Город знают как свои пять пальцев. Знают, где какой дом находится, как проще доехать до объекта — по дворам или по улицам. Понимают, когда доктор устал и надо сделать музыку потише и поменьше разговаривать. А ещё интересными историями могут поделиться, пока меж вызовами ездим. Да такими, что и не знаешь порой, как на них реагировать.

Дежурили как-то в одной бригаде с водителем Петром Ивановичем (или просто — Иванычем). Работал на подстанции уже долго, лет 20, не меньше. Обычно весёлый и разговорчивый, он в этот день в основном был молчаливым. Думал о чём-то своём. Я не расспрашивал его, что случилось. Видимо, какие-то свои проблемы, возможно, семейного характера.

Задумчивость его эта не прошла и через неделю. Когда возвращались на базу с очередного «дальняка», всё-таки решил я у него узнать о причинах его «загруженности».

— Да ты представляешь, — громко ответил Иваныч, словно давно уже ожидал этого вопроса, — мой Димка-то (младший сын) год назад женился!...

— Знаю, — говорю. — Ну и что? (Ещё бы не знать — они всем своим свадебным эскортом на подстанцию к нам заезжали во время свадьбы, вместе с папой жениха. Угощений нам понаоставляли.)

— Так вот, он ребёнка родил, квартиру купил в соседнем доме.

— Тоже знаю. (У нас ведь тут на работе как в маленькой деревне — все в курсе про жизнь друг друга. У кого сколько детей, кто на ком женился, кто от кого детей родил).

— Мы с женой одни теперь. Всех детей женили (трое сыновей).

— Понятно. Скучно вам теперь, видимо, стало.

Эх, если бы, — вздохнул тот. — Первые двое-то в других городах живут, редко приезжают. А этот, младший Димка...

— Совсем забыл про вас?

— Забыл?! — хмыкает Иваныч. — Он у нас живёт! Только прописка несовместная!

Оказалось, Дмитрий (30 лет, сантехник, отец годовалой дочки) заглядывает к родителям каждый день. Утром — «кофе попить», вечером — «телевизор посмотреть», а между делом — «мам, а что у нас есть поесть?».

— Вчера, — продолжает Иваныч, — открываю холодильник, а там пусто. Я сметаны купил, батон, колбасу... Думал, на работу собрать. Шиш там! Сын стрескал всё, когда по пути с работы к нам зашёл! И так каждый день что-нибудь да... Я ему не высказываю всё впрямую, конечно, но намекаю, что так делать не надо. А он хихикает только в ответ. Мать лишь умиляется: «Он же наш сын». Сын-то он сын... Так ведь взрослый уж, семейный...

Ну не знаю, что тут можно сделать... — отвечаю я. — Опыта такого ещё не было — дети у самого маленькие ещё...

— Да я уж сделал, — хитро щурится Иваныч. — Предложил жене: «Галя, давай продадим квартиру. Купим на окраине — там и воздух чище, шума поменьше».

— И сын не будет так часто к вам бегать, — дополнил я.

— Так это и есть самое главное.

— А сыну что сказали?

— Что «для здоровья» надо. Мол, врачи прописали.

Квартиру свою действительно Иваныч с женой через некоторое время продали, переехали в далёкий спальный район. Новоселье отметили скромно. Особо не афишировал это событие. Но разве в «маленькой деревне» можно что-то утаить? В приватных беседах хвастал, что квартиру (однушку в новостройке) они взяли почти за бесценок, а старую (двушку в хрущёвке) продали задорого.

Настроение у нашего водителя после переезда было приподнятым. Видимо, план сработал.

А через пару месяцев он вновь погрустнел. В этот раз он уже сам, без расспросов, пожаловался:

— Ты представляешь. Сын-то наш...

— Что? И туда к вам начал ездить?

— Хуже! Тоже решил купить квартиру рядом с нашей! Нам, говорит, скучно без вас. Будем жить вместе, где воздух чище и шума меньше.

Вот это поворот, конечно...

— Ну вы чего с женой? — не удержался я от ироничного смешка.

— А что мы... — махнул Иваныч раздражённо рукой. — Видимо, до пенсии придётся теперь сына «растить». До его пенсии...

Мне вновь было нечего ответить на это. Трудно понимать человека, когда сам не побывал «в его шкуре». Пока дети маленькие, наоборот хочется (как мне сейчас кажется), чтобы они всегда были рядом, даже когда обзаводятся своими семьями, и ничего для них не должно быть жалко. Но когда они становятся взрослыми, видимо, мировоззрение меняется так, что иногда даже мечтаешь о том, чтоб их не видеть вообще от слова «совсем», как это произошло у Иваныча. Но опять же — родные, казалось бы, друг другу люди...

Что вы думаете об этом, друзья? Был ли у вас похожий опыт с повзрослевшими детьми или родителями? Пишите в комментариях.

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 💖

P.S. Хейтеры вновь скажут «нейросеть писала!», но я ж не для хейтеров пишу, а для своего читателя. А мой читатель, который давно знает меня в телеграм-канале Истории Чумового доктора и Дзене Истории Чумового доктора, прекрасно знает, что всё рассказанное здесь — не придумки, взято из рабочей практики, и написано единолично мною без всяких «сетей». А все остальные — утоните в своей желчи! 😊

Население России сокращается с такой скоростью, что впору созывать чрезвычайные заседания. Но вместо этого власти решили пойти проверенным путем — создать еще одну бюрократическую структуру. На этот раз «демографический спецназ», как торжественно окрестила новое творение спикер Совфеда тов. Матвиенко. Звучит грозно, правда? Словно отряд супергероев в камуфляже готов штурмом взять демографическую яму и закидать ее младенцами.

«Теперь в любом ведомстве вам назовут фамилию замминистра, который занимается демографией», — с гордостью сообщила Валентина Ивановна. Видимо, это и есть тот самый прорыв, которого так долго ждала страна. Не детские пособия, не доступное жилье, не стабильная экономика — а фамилии чиновников! Наконец-то можно спать спокойно.

Между тем реальность оказалась куда менее романтичной, чем бюрократические фантазии. В первом квартале 2025 года рождаемость рухнула еще на 4% — до 288,8 тысячи детей. Это абсолютный антирекорд со времен, когда Россия еще не знала ни паровых машин, ни электричества: подобных цифр страна не видела с рубежа XVII-XIX веков.

За прошлый год на свет появилось лишь 1,2 млн детей — минимум с конца девяностых. При этом естественная убыль населения ускорилась на двадцать процентов: до почти что 600 тысяч человек. Это означает, что каждый день страна теряет примерно 1,6 тысячи граждан — расчет тут простой: 596,2 тысячи за год делим на 365 дней. То есть средний провинциальный город исчезает с карты каждые полгода.

Что показательно — власти отреагировали на эту ситуацию по-своему. Вместо поиска адекватных решений они просто закрыли детальную демографическую статистику. Нет цифр — нет проблемы, верно? Теперь данные по месяцам и регионам стали государственной тайной, а следом исчезли и сведения об общей численности населения. Классика жанра.

Еще в 2018 году президент в рамках нацпроекта «Демография» требовал за шесть лет остановить депопуляцию России. Тогда цель казалась амбициозной, но достижимой. Результат в итоге превзошел самые пессимистичные прогнозы: естественная убыль не замедлилась, а ускорилась в несколько раз. За период с 2018 по 2023 год смертность обогнала рождаемость на три и четыре десятых миллиона человек. Это население целого крупного региона, который просто растворился в демографическом тумане.

Теперь планка опущена еще ниже — только к 2030 году планируется свести естественную убыль до нуля.

Пропаганда многодетности, призывы с самого верха, различные ограничительные меры — весь этот арсенал оказался бессилен перед суровой реальностью. Люди упорно не хотят рожать детей в стране, где будущее выглядит туманным, а настоящее — нестабильным. И никакой «демографический спецназ» не в силах изменить этой простой истины: дети появляются там, где есть уверенность в завтрашнем дне.

Возможно, вместо создания новых бюрократических структур стоило бы заняться причинами, а не следствиями. Но это потребовало бы признать, что проблема не в отсутствии замминистров по демографии, а в системных вызовах, которые делают родительство роскошью, доступной не каждому. Пока же остается надеяться, что «спецназ» в костюмах справится с задачей, которая оказалась не по зубам всей государственной машине.