Одним из новых профессиональных ощущений (если так можно выразиться), открывшихся для меня с началом адвокатской деятельности, стало понятие успеха (либо неуспеха).
Одним из главных вопросов людей, далеких от процессуальной деятельности, является «сколько выигранных дел». Понимание успешности того или иного дела, штука достаточно субъективная, и зачастую можно пуститься в пространные философские рассуждения по этому поводу.
При этом, и путь к достижению того или иного результата тоже различен. Если проводить аналогию с любимым мной хоккеем: можно забросить шайбу после красивой комбинации, а можно тихонечко закатить в пустые ворота после грубой ошибки соперника. Рассказываю историю одной подобной комбинации:
У меня в производстве находится дело, расследуемое по ст. 158 УК РФ (кража) в одном из районных отделов полиции доблестного города Екатеринбурга. Ситуация банальная: похищено и перепродано имущество, исходя из суммы вменяют крупный размер, чуть не дотянули до особо крупного. Я в дело вступил не с самого начала, ко мне доверитель обратился на завершающем этапе следствия с просьбой для начала помочь изменить меру с домашнего ареста на подписку о невыезде. В целом, исходя из позиции доверителя, он полностью признал вину, не собирался затягивать с рассмотрением дела, а меру пресечения хотел поменять только чтобы была возможность решить вопрос с возмещением ущерба.
Созвонившись со следователем, я выяснил, что дело в целом идет уже под окончание, сейчас орган предварительного следствия выйдет в суд с ходатайством о продлении меры пресечения, после чего предъявить обвинение в окончательной редакции, и можно будет знакомиться с материалами дела в порядке ст. 217 УПК РФ.
Окей. В «час икс» приходим в суд, долго и методично излагаю доводы о том, что мой подзащитный не собирается скрываться, оказывать на кого-либо давление (из свидетелей по делу только скупщик краденого, на которого где надавишь, там и отскочишь), и уж тем более уничтожать доказательства по делу (которые находятся в полиции).
Встает прокурор: «Ходатайство поддерживаю, считаю законным и обоснованным, предлагаю удовлетворить».
Суд удаляется в совещательную комнату и продляет домашний арест на месяц.
Окей номер два. За месяц не делается ровным счетом ничего, где-то дней за 10 до конца срока домашнего ареста звонит следователь и приглашает «на двестисемнадцатую» (то есть, на ознакомление с материалами дела). Приходим, в один день (а точнее, час) предъявляется окончательное обвинение, допрос и уведомление об окончании следствия. Начинаю ознакомление с материалами дела и понимаю, что в деле нет ничего, что подтверждало бы стоимость похищенного имущества (а там, на минуточку, похищен автомобиль).
Говорю: А как Вы сумму ущерба установили?», на что следователь, честно глядя мне в глаза, ответил:
«Так потерпевший в первом допросе указал, что так оценивает».
Продолжаем диалог: «Вот есть допдопрос потерпевшего, где он похищенное имущество оценивает уже в 1 100 000 рублей. Его Вы куда денете?».
Все тот же честный взгляд: «Да мало ли чего он хочет».
Прошу перерыв, беседую с доверителем, объясняю дальнейшие перспективы и пути выхода из них. Доверителю глубоко фиолетово, ему хочется побыстрее все закончить и не сесть, поэтому мои идеи с ходатайствами отклика не нашли. Прикидываю, что критичного для нас ничего не происходит, подписываем протокол двестисемнадцатой.
Напоследок с робкой надеждой спрашиваю у следователя: «А Вы уверены, что Вам прокурор не вернет на дослед?».
Взгляд не теряет в честности: «Он что, дурак, чтоли?».
Действительно, чего это я.
За два дня до окончания срока домашнего ареста классический звонок: «У нас послезавтра мера заканчивается, можете подойти на продление?».
Приходим в суд. Тут необходимо небольшое лирическое отступление для тех, кто близко с УПК РФ не сталкивается. При направлении дела, по которому избрана мера пресечения, ограничивающая конституционное право на свободу передвижения (то есть, домашний арест или заключение под стражу), следователь должен закончить такое дело не позднее, чем за 24 суток до истечения срока действия меры пресечения, поскольку, по закону, у прокурора 10 суток для утверждения обвинительного заключения и направления дела в суд, а у суда потом – 14 суток на назначение судебного заседания.
Возвращаемся к истории. В суд с ходатайством о продлении домашнего ареста вышел прокурор, то есть, дело уже в прокуратуре. Ходатайство поддерживает молодой помощник прокурора – девушка (я не силен в феминитивы, поэтому буду по-старперски). Просит продлить срок домашнего ареста на 12 суток (то есть, чтобы получилось ровно 14 судебных). Судья несколько раз переспрашивает, прокурор стоит на своем. Судья, не дождавшись ответа в процессуально приемлемой форме, спрашивает напрямую:
«Если удовлетворить Ваше ходатайство, то даже, если Вы дело принесете в суд завтра, у суда все равно будет только 13 суток на назначение судебного заседания. Вы уверены в сроках?».
«Ваша честь! У прокуратуры Энского района тяжело с математикой, прошу объявить перерыв 10 минут для определения и согласования позиции» - слышит судья в ответ (это не шутка и не сарказм, я дословно цитирую, более того, фраза осталась в протоколе судебного заседания и аудиозаписи.
Окей номер три. После перерыва ничего не изменилось, ходатайство прокурор поддерживает в предыдущей редакции. Пока судья была в совещательной, спрашиваю у прокурора:
«Когда дело в суд будете направлять?».
«А кто у вас дела читает до подписания прокурором?».
Немного удивившись, что очевидно еще неаттестованному сотруднику доверяют вычитывание дел перед направлением их в суд, аккуратно спрашиваю:
«Да нормально там все,стопятьдесятвосьмая же», - фыркнула девушка.
Судья оглашает постановление: ходатайство удовлетворить, продлить срок домашнего ареста на 12 суток.
Мой доверитель после процесса предлагает написать апелляционную жалобу, поскольку постановление очевидно было вынесено судом с учетом скорого направления дела в суд. Я же прекрасно понимаю, что будет дальше и убеждаю этого не делать, поскольку, с учетом сроков подачи жалобы и направления ее в апелляционную инстанцию, рассмотрят жалобу не раньше, чем через месяц. «А ты с домашнего ареста уйдешь максимум через неделю» объясняю я доверителю. Он выглядит удивленным, но, услышав мои пояснения о том, как будут развиваться события дальше, соглашается.
Проходит неделя, дела в суде не зарегистрировано. Звонит мне незнакомый номер: «Алексей Николаевич, здравствуйте, Вас беспокоит начальник следствия, можете с подзащитным сегодня подъехать на допрос?».
Конечно, могу, я жду этого звонка. Приезжаем на допрос, сидит злой и уставший подполковник, и на немой вопрос в моих глазах выдает длинную тираду о том, какие нерадивые у него подчиненные. Я, кстати, из его монолога несколько фраз запомнил, иногда использую за рулем. В конце монолога следователь плавно подходит к тому, чего я жду с самого начала:
«Можем ли мы подписать обвинение, допрос и двестисемнадцатую двумя днями (то есть, задним числом), и что вы за это хотите?». Через 10 минут начальник следствия знакомит нас с постановлением об отмене меры пресечения.
Все-таки, следователь изначально была права: прокурор района оказался не дурак и не подписал обвинение в совершении корыстного имущественного преступления при полном отсутствии доказательств размера причиненного ущерба. В итоге, все-таки ущерб процессуально закрепили как полагается, сумма даже снизилась на 100 с небольшим тысяч.
С этим же делом был связан еще один забавный момент. На моего подзащитного у оперативников висел еще один материал для отработки, и, когда мы сидели у следователя, зашел оперативный сотрудник, чтобы взять с доверителя объяснения. Я, естественно, отправился с ним, на что следователь «предупредила» оперативника: «Аккуратнее, у него адвокат по соглашению». Это было сказано с таким забавным придыханием, что даже неловко стало)
Это я все не к тому, что в райотделах одни дураки сидят (хотя кадровые проблемы МВД, мне кажется, уже ни для кого не секрет). Я искренне верю, что любого человека можно научить любой работе, а опыт – «сын ошибок трудных». Моего опыта было достаточно, чтобы увидеть недостатки дела и построить перспективы его дальнейшего движения. А процессуальный противник (терминология одного моего коллеги) в данном случае поступил как нерадивый хоккеист, который, владея преимуществом, подарил шайбу сопернику. От меня требовалось лишь грамотно этой ошибкой воспользоваться.
_______________________________________________________________
Больше историй адвоката и бывшего судьи в телеграмме-канале Судоход: https://t.me/advokating
