3. "Работаю с 9 до 9" - официальный рабочий день с 9 до 18, после подработка - курсовые, дипломы, помощь ученикам. Пары есть не всегда, ученики также, курсовые и дипломы тоже по графикам. Плюс лето 2 месяца отпуска и 2 месяца работы нет, работаю в таком режиме я уже несколько лет, поэтому не могу сказать, что это прям изнуряюще. Работа-то не физическая, устаешь только морально. Да и нравится мне. Ну и оценивается на работе, в конце того года была премия молодому сотруднику и дали категорию
* Не сказала, что еще и учусь 😂 Скажете тогда, что точно нейросеть
Учусь в аспирантуре, чтобы дали зп повыше.

4. Много слов было о свадьбе.... Нет, никаких гостей с тамадами, гармошками, и банкетов на 100500 человек не планируется и так. Но минимальные затраты - кольца, костюмы, платье, кафешка, чтобы посидеть близким маленьким кругом. Позже не вижу смысла этого делать, лучше накопить сейчас и по нормальному. Ну у меня такое видение, а там посмотрим.

Ну вроде бы пояснила все, о чем написала. Хочу отметить, что читала комменты. Возможно сейчас тоже придется пояснять свои слова. Ну да ладно

p.s. Раньше отношения с родителями такими не были... Ну или мне так казалось

1.

— Ангел?

Мертвец обернулся. Посмотрел на деда черными глазами, повёл плечами, облизал губы: холодный как снег, быстрый как пурга. Таким он должен быть в идеале, после пары дней тренировок, после грамотной лепки. Но здесь и сейчас «я его слепила из того, что было, а потом что было то и полюбила».

Бум! Последний удар в стену был «ослепительно хорош». Дверь вылетела из пазов и, крутясь, упала под ноги мертвецу. В облаке пыли кто-то возник. Чужой в его доме. Опять. Мелкие частицы пыли, грязи крутились вокруг него как плащ и не давали разглядеть наглого пришельца.

— Ангел, не стой на линии огня. Я прикрою.

Он уже не оглядывался, только кивнул и напрягся как спринтер на старте. Он ждал, бойцовский пёс перед тем, как отстёгнут поводок, а пыль крутилась волчком и никак не успокаивалась. Ангел ждал. Он был спокоен. Бить в стену перестали. Грубая тишина нависала наковальней над троицей. И вот пыль начала спадать как покрывало с обнаженной женщины. Тот кто появился был человеком. Две руки, две ноги, посредине гвоздик. Босые пятки покрытые грязью, кусками земли и грязной травой. На ногах разодранные штаны висят клочьями и дальше когда-то бывшая белой рваная рубашка. Вместо чёрных глаз снеговика у этого две дырки с засохшей кровью по краям. В правой руке молоток: набалдашник с одной стороны острый в виде клюва, чтобы пробивать череп и достать до мозга одним ударом, с другой стороны боёк расходится венчиком на три крючка, чтобы удобнее было повреждать доспехи воинов. Страшное оружие для ближнего и дальнего боя, которым давно никто не пользуется. И вот опять.

— Ангел, аккуратнее с ним. Это смрад — слуга. Не убивай его, не надо.

Ангел оглянулся не понимая. Дед уже поднял ружье стволом вверх, щелкнув предохранителем. Теперь чтобы выстрелить, нужно опять его отжимать на себя, что требует времени, которого нет, но дед больше стрелять не собирался.

— Это свои. Постарайся его уработать по-вашему, по-человечески. Без серебра.

Мертвец прыгнул, подняв молоток вверх, как флаг. Он взлетел вверх, как в замедленной съемке, завис над землей на мгновение — морда оскалилась черной дырой рта из которого выглядывали осколки черных зубов, слюна белым ручейком взлетела вверх, а он упал вниз, нанося удар. Мороз отставил ружье, зрелище обещало быть интересным.

Там где пришёлся удар противника уже не было, Ангел ветром скользнул влево и вперед, заходя за спину, а смрад ухнул с трудом удержав молот после такого замаха.

Ангел сжал кулаки и дробью молотил по телу противника, справа-слева, справа-слева, как заправский уличный боец. «Ох!» — охнул противник и ударил, разворачиваясь, но опять в пустоту и получил ещё серию ударов сзади. Молот не вырвался из руки только благодаря ремешку, как змея обвивающему запястье. Рукоять вернулась в ладонь и он развернулся когда ангел толкнул его в грудь двумя руками. Резко, практически в одну точку и еще ногой в живот наподдал.

«Ох!» — повторился мертвец и с грохотом врезался в печь. Посыпался белый мел, штукатурка и еще черт знает что, а главное пошел дым из-за спины. Черный, вонючий дым ударил столбом вверх и затрещало запеченное мясо, мертвец ужом закрутился, но встать и оторваться не смог. Дым валил все сильнее и дед закрыл нос, отмахиваясь рукой. Виновато посмотрел на ошеломленного мертвого Женьку:

— Ну а что? В своем доме и стены помогают. Печка-то горячая. Особенно для незваных гостей. Сама Баба нам ее устанавливала, а уж она специалист по печам и жареному мясу.

Мертвец у печи завыл и задёргался ещё быстрее, белизна печи за спиной чернела и расходилась огромным кругом, как крылья за спиной гостя.

— Символично, — сказал дед, — смрад «засмердел». Добей его, чтобы не мешал.

Мертвый Женька посмотрел вопросительно. Деду пришлось растолковывать.

— Сейчас еще подтянутся. Не последний он. Добей, сюрпризов тебе со спины не нужно. Я не в счет.

Смрад шипел и рычал пришпиленный к печи как бабочка к бумажке. «Правильный мертвец против неправильного, — подумал дед, — чем я занимаюсь на старости лет. Убей же его скорее, Женька, чтобы не мучился.» Он знал, что смерды бессмертны в отличии от ангела. Но ангелу не нужно пока этого знать.

Мертвец ушёл сам. Заверещал по-особенному противно, задергался вырываясь и лопнул, разбрасывая ошметки плоти, дым и туман. Со стуком упал на пол молоток с длинной ручкой. Ангел поднял его и осмотрел ударную часть. На середине кузнец выгравировал что-то непонятно-знакомое.

— Дай, — сказал Мороз и протянул руку. Осмотрел оружие, повертел в руках, поцокал языком и вернул назад. — Теперь понятно, кто ко мне пожаловал. Не ясно только зачем.

В прихожей опять грохнуло и повалил густой дым.

— Возьми, — дед протянул молоток ангелу, — а то несподручно кулаками работать. С этим эффективнее будет.

Ангел как будто-только этого и ждал. Взял подарок, кивнул в знак благодарности и продел руку в кожаную петлю. Шагнул на исходную позицию к середине комнаты, а в дымном облаке уже шевелились фигуры.

— Зачастили, — прокомментировал дед и нежно похлопал ружье по стволу, как ребёнка по щеке, — не к добру. Двое явилось. И ты с молотом против них. Двое на двое — все по честному.

На картине Дед Мороз, окружённый волками, яростно сражался.

***

Из «тумана войны» вышли двое, как старик и предсказывал. Он разглядывал их с любопытством, ангел почти безразлично, оценивали силы.

Первый смрад был практически копией ушедшего. Такой же босой и грязный, будто вырытый из могилы, только в руке вместо молотка — Молот. Раза в три примерно больше обычного. Толстое древко из черного дерева. Ударная часть похожа на плоский тупой кузнецкий молот. И сам смрад здоровенный, чтобы войти в комнату пригнулся, втянул голову в плечи. Разогнал рукой порхающую как свора пчел пыль вокруг и зарычал. Рык оглушающий, громкий и тяжелый — хриплый. Кажется дом задрожал от его рыка. Дед почесал пальцем за ухом.

— Ангел! Помочь?

Тот отрицательно помотал головой, элегантно раскручивая молоточек. По сравнению с новым он казался игрушечным. Здоровяк завыл, пугая, и ударил молотом об пол. На кухне с грохотом посыпалась посуда. Потом он отошел в сторону: из водоворота пыли и дыма выходил еще один мертвец.

Этот был на голову ниже и в правой руке держал остро заточенный серп. Они встали рядом, два новых гостя и Мороз заметил, что у второго глаз не сгнил и еще вращается в глазнице. Свеженький.

2.

Время убивать!

Мороз наслаждался созерцанием боя ещё сильнее чем ангел наслаждался процессом. Такого удовольствия он не испытывал очень давно, со времен Войны — запретного удовольствия, постыдного. Наслаждения убийством, покорением, жестокостью, то, от чего он избавлялся годами и как выходит зря. Говорят, что бывших курильщиков не бывает (вдруг захотелось курить), но так можно и про другие стороны жизни сказать, более тёмные.

Ангел ворвался в бой с наслаждением, смакованием всех кровавых подробностей и главное профессионализмом. Откуда только все взялось у этого сельского чудика? Алкаш, который тяжелее стакана ничего в жизни не поднимал, а физкультурой последний раз занимался в девятом классе школы, вдруг стал порхать как бабочка, жалить как пчела.

Да, штамп, но как же он избивал противников. Любо-дорого глянуть. Черные глаза горели невидимым огнём, тело извивалось и выкручивалось, так, будто не было мышц и костей и дыхание ровное, чуть ускоренное. Кровь снеговика изгоняет не только кровь и душу человека, сосуд наполняется навыками, менталитетом, культурным кодом и мотивацией направленной на определенные цели. И главная — служить Деду. Это как три правила робототехники у одного американско-еврейского автора — нарушить невозможно, можно только обойти. Но не нужно, когда и так хорошо.

Ангел прыгнул вперед, приседая и влетел под руку уже замахивающегося молотом чужака. Ба-х-ба-бах пошли удары по телу, ангел умел выбивать пыль из мертвецов, молот вылетел из рук противника и покатился к ногам Мороза, оставляя вмятины в полу, да там и затих, когда дед легонько остановил его ногой.

Молодой ангел крутился вокруг пришельца и наносил удары по спине, по рукам, блокирующим лицо, по спине, по коленным чашечкам. Быстро, не останавливаясь, не давая опомниться, удар за ударом только и слышен глухой стук. Столбом в воздухе повисла пыль, а второй нападающий отступил, держит оружие и ловит момент, чтобы воспользоваться своим полукруглым оружием смерти. Оставшийся без молота смрад пытается драться в рукопашную, бьет одним кулаком, вторым, и так постоянно. Крутится на месте и раз за разом попадает в пустоту. Он не злится, никаких эмоций. Не нервничает и не отступает, но сделать ничего не может.

Они не испытывают боли, но могут перестать функционировать и драка между двумя такими существами сводится к уничтожению функционала, а не уничтожению существа.

Противный хруст от удара, нос сломан, что не мешает смраду колотить воздух. Еще удар под коленку и он обламывается, как обламывается прутик под тяжестью налитого соком плода. Смрад упал на колено и попытался схватить Женьку, обнять его, притянуть к себе, подставить под удар товарища. Не выходит. Женька отскакивает и как в футболе пробивает гол, только вместо мяча на пути попадается безмозглая, безглазая голова.

Удар такой страшной силы, что снеговик сам не выдерживает и опрокидывается на спину. Шейные позвонки смрада с треском лопаются, рвутся, хрустят и голова взлетает ракетой вверх, раскручиваясь вокруг своей оси.

«Что он сейчас видит?» — подумал дед. — Что видит когда голова с бешеной скоростью крутится и вокруг мелькают серые краски убежища и лица, тех, кто еще жив?»

Голова с треском врезается в картину на стене, оставляя слизкий отпечаток на снегу. Это выглядит так будто напоследок смрад решил лизнуть её и у него получилось. Голова отрикошетила и упала на пол, покатилась раскручиваясь прочь. Теперь проигравший видел ноги хозяина и гостей в немного странном, перевернутом виде. Дед отвел взгляд и накинул сверху подушку остановив верчение и закрывая неприглядную картину, торчащих вверх гнилых жил и обрывков кровеносных сосудов.

— Тебя все равно возьмут, старик! — оно кричало из-под ткани, физически невозможно издавать звуки голове без тела, но это у людей. У нечистых другие жизненные законы. — Возьмут и отправят в Улей! А там тебя уже ждут!

— Этот Колобок мне нравится, — сказал дед и поставил ногу на подушку. Силы возвращались он чувствовал твердость шара под ногой, если бы он сейчас с силой надавил, то услышал бы хруст ломаемой кости и вопль умирающего нечистого. Но говорящий череп это как минимум весело. — Снежный ангел убьет тебя последним.

Ангел смотрел на него немного виновато когда напал второй, про которого забыли на мгновение. Шваркнул заточенным серпом, так чтобы обезглавить снеговика одним ударом, но тот успел среагировать и лезвие прошлось по верхушке черепа срезая клок волос вместе с кожей. Смрад зло охнул, пнул его и отскочил, готовясь к атаке.

— Спокойно, — сказал дед, ангел лежал почти у его ног, рукой обнимая подушку с черепом, — не поломай Колобка. И вообще охладись, ярость мешает рационально мыслить в бою. Я ведь вижу, что ты нервничаешь.

Ангел уже поднимался на ноги, раскручивая молоток.

— Тебе конец, — верещала голова из подушки. — Они такое не прощают, Мороз! Ты переступил черту и отправишься в Улей на опыты! Твою кровь сцедят по капле и бороду вырвут по волоску, а убежище сравняют с землей, как сделали с избушкой Бабы!

Серп и молот встретились через секунду. Зазвенело железо, задрожала сталь, заскрипели мускулы. Бойцы вцепились друг в друга и оружием в оружие тяжело дыша. Мороз погладил двустволку и еще раз подумал, что может стоит прийти на помощь. Вздохнул и отставил ружье в сторону. Чтобы там не говорил череп, а никакую черту он ещё не переступил и не собирался.

Тем временем оружие зазвенело и встретилось опять, и ещё раз, и ещё. Бойцы наносили свои удары и одновременно блокировали удары противника. Счет шел на миллисекунды: кто первый ошибётся, тот и получит первую рану, а за ней вторую и третью. Первый удар решал всё и определял победителя на девяносто пять процентов, только случай или другой боец мог изменить расклад для проигравшего.

Мороз вмешиваться не собирался. Боевое крещение не помешает свежевылепленному ангелу — пусть тренируется. А если проиграет… Нет, не должен.

И он не проиграл. Судьба, хорошие гены, или кровь хозяина — неясно, что помогло, но он первый успел блокировать очередной удар серпа, оттянуть его в сторону и нанести свой, решающий удар. Это было красиво и смертоносно. Тупой стороной молотка удар прилетел в челюсть снизу вверх, клацнуло так, что Мороз испугался за язык противника и даже немного его пожалел. Прикусить с такой силой свою болтушку во рту это остаться без неё навсегда. Не понятно был ли у мертвеца гнилой языку внутри его пасти, но полет глазного «шарика» затмил всё.

Запрокинув череп вверх он следил пустыми глазницами как крутится взлетев вверх глаз. Долетев до потолка он впечатался в белый потолок и прилип там, повис на белой жилке-сопле.

Ослепший смрад рухнул на спину.
3.

Перед тем как нанести последний удар Ангел посмотрел на хозяина. Он что-то говорил про то, что противников нельзя убивать или добивать. Хозяин всё также наблюдал за ним, очень внимательно, но лично не вмешивался. Ангела это устраивало, хозяин не подвергается сильной опасности, лучше сделать работу самому. Вот только нюанс с добиванием не ясен.
Тело под ногой шевельнулось. Изуродованное лицо смотрело снизу вверх, руки дрожали, пытаясь набрать силу и вцепиться, но он хорошо прижал врага к земле. Заключительный удар острым концом молотка в лоб успокоит его навсегда. Но что-там говорил шеф?
«Это свои. Постарайся его уработать по-вашему, по-человечески.»
Что это значит? Слишком мало опыта, слишком мало знаний. Что это значит?
— Добей его! — нетерпеливо подал голос шеф, — Нет времени возиться. Сейчас придут еще.
Ладно!

4.

Когда Мороз позволил Женьке сделать свою работу, тот как будто даже выдохнул с облегчением и с силой опустил молоток на голову мертвеца. Хорошего удара по башке достаточно чтобы отправить на воскрешение любого нечистого, ну почти любого. Вот если бы в сплаве молотка были бы серебряные частицы то кончится могло бы «невозвращением». А этот вернется. Когда-нибудь.
— Хорошо, — сказал Мороз, рассматривая как тело убитого начинает бледнеть и растворяться в воздухе. — Теперь сядь и отдохни.
Тело здоровяка уже пропало. Без соединения с мозгом оно было просто сосудом — пустышкой и ненужным грузом для реальности, а поэтому реальность быстро от него избавлялась, когда нечистый умирал. Мороз поднял подушку и убедился в том, что череп ещё на месте, лежит на боку и и поставил его в правильную позу — затылком вверх, а не вниз. Тот сразу же уставился на него дырами-глазниц и оскалил пасть, собирался что-то кричать.
— Заткнись, — сказал Лютый таким тоном, что вздрогнул даже снежный ангел, — если скажешь хоть слово, отправишься за товарищем.
Череп промолчал, и злобно задышал через дыры носа. Парировать он не решился — умный гад.
Ангел вытер молоток о штанину, подобрал табуретку и сел у стола злобно посматривая на череп. Тот как мог взгляда избегал, понимая что этому дай только повод. Тело второго уже окутали миллиарды невидимых мошек, они кружили вокруг него растворяя плоть и кости в своем облаке. Мороз, мертвец, и череп мертвеца молча наблюдали как уходил владелец серпа.
— Ненависть, — сказал череп, — ненависть возродит меня и похоронит вас. Восстану я из пепла поверженных, и вернусь ещё более сильным, умелым и покрытый ненавистью, как броней. Держись Дед и прячь своих Оленей, потому что я убью их первыми. Говорят, что мозги Оленя очень вкусные и богатые питательными веществами. Мне не помешают перед битвой. Нужны будут силы, чтобы разорвать тебя на части и твоих прислужников тоже.
Ангел дёрнулся было, но Морозу стоило только посмотреть на него, чтобы остановить, и он отвернулся, разглядывая рукоять молотка.
— Меньше пафоса, смрад. Говорить хочу с тобой и только поэтому ты ещё жив.
Череп вдруг выругался: смачно, заковыристо и протяжно, смакуя каждое слово и косясь изо всех сил на Мороза, чтобы увидеть реакцию, но без шеи это было нереально. Мороз наклонился и развернул его лицом к себе. Ангел продолжал безразлично крутить в руках молоток.
— Поговорим?
— Смердит человечиной, — закричал череп жадно впиваясь в деда взглядом, — из-под земли слышу аромат! Что это, дед? Держишь на ужин девственницу? Живая консервация? Я слышал ваши любят человечину больше чем оленину.
Мороз осторожно выдохнул, стараясь держать себя в руках. Давно он не слышал Снежку, где же её успокаивающий голос, когда он так нужен. Хочется схватить этот кусок кости и с размаху швырнуть о стену, так чтобы осколки полетели в одну сторону, а мозги в другую. Почему в этом мире нельзя всегда делать то, чего хочется? Почему к детям можно ходить только раз в год? Почему только зимой, когда холодно и сыро, а не в яркое теплое лето или в желтую осень? Почему даже охотиться можно только по расписанию? И самое главное, почему бы не лишить жизни нечистых, которые ее не достойны? Эх, на войне было всё намного проще.
Лютый наклонился и поднял череп, сжав его двумя руками. Ангел обернулся и со стуком положил топорик на стол — зазвенела случайно разбитая тарелка. Дед поднял череп высоко над головой. Ангел устроился поудобнее, перед этим незаметно смел осколки в сторону. Череп испуганно смотрел на деда сверху вниз.
— Во время войны мы были молоды. Я не буду приводить имена, если не возражаешь, но твой хозяин тоже там был, — начал Мороз и слегка сдавил череп ладонями. Раздался неприятный треск и череп ойкнул, а дед продолжил:
— Да, мы хорошо знакомы и даже воевали на одной стороне. Не знаю почему ты сейчас здесь и почему с такой холодной целью, но ты расскажешь об этом позже. Сначала моя история. На войне чаще убивают, чем берут в плен, но когда к нам попадал в руки язык нужно было выбить из него информацию. Знаешь как я делал это? Я брал пленника за голову с двух сторон сжимал ладонями и начинал давить как тисками. Медленно, но без остановки. Это как поставить холодный утюг на грудь и включить в розетку. Тот же эффект все больше увеличивающейся угрозы и боли. Мне рассказывали всё, что я хотел. Иногда рассказывали слишком поздно, когда кровь шла из ушей и этот поток уже было не остановить, но им так хотелось жить, понимаешь? Я к тому, что не нужно затягивать с решением. Умирать или не умирать — тебе решать. А вставать еще раз или нет — твоему шефу решать. Приступим?
Он положил ладони закрывая ушные отверстия и улыбаясь начал давить, но череп долго думать не стал.
— Хорошо! Хорошо! Не надо!

5.

Шум наверху затих. Фома прислушался и даже обрадовался услышав знакомый голос. Дед бубнил — жив. Поначалу голосов не было слышно и только шум драки. Потом кто-то кричал «Тебе конец! Тебя возьмут!» и прочие угрозы. Голос новый: не лысого, и не Женьки-мертвеца, и тогда уж Фома подумал, что битва будет проиграна. Но он ошибся. Голос деда вернулся, а тот другой, злой и наглый кричал «Не надо! Не надо!» будто его пытали.
Стараясь не дышать Фома поднялся по ступенькам ближе к выходу и прислушался. Любопытство не порок, а второе счастье. Он должен быть в курсе происходящего, надоело сидеть подвальной крысой.
— Я всё расскажу! — надрывался жуткий голос, — Не делай так, дедушка! Я всего лишь слуга своего хозяина, как и твой снеговик!
— Снеговик мне не слуга, а друг (голос лысого хрена).
— Ну да, ну да, — слишком быстро согласился голос сверху. — Чего знать хочешь?

6.

Мороз аккуратно поставил череп на стол. Подумал чтобы сказала Снежка об этом (череп на обеденный стол — не гигиенично) и сел поудобнее. Ангел отодвинулся вместе с табуреткой, но лицо его как и всегда ничего не выражало.
— Во первых. Сколько вас там ещё?
Череп «сделал удивленные глаза» и дед показал на потолок.
— Там наверху. Вас было трое. Сколько ещё придет? И когда? Я знаю когда рвут защиту и ждал вас, но сейчас тишина и спокойствие. Мертвецы у шефа кончились?
— Много. Мы точно не последние. Сюда будут идти, пока тебя не достанут как устрицу из раковины. Один за другим, один за одним. Двое-трое-четверо — ещё больше. Они будут идти и идти, прорываясь сквозь твою магическую защиту и сначала они сметут твоего прислужника (Ангел чуть наклонился ближе, прислушиваясь). Они возьмут его не умением, так числом, хотя я видел наверху таких бойцов, которым твой снеговик и в подметки не годится. Они порвут его на части, выпьют его кровь, и растопчут мозги, чтобы он не только ни возродился больше никогда, но и у себя на небеса не попал. Быть может потом кто-то и захочет взять на поводок беспризорную душу, но я бы сильно не рассчитывал. А потом они возьмутся за тебя, и вот тебя они убивать не будут. Тебя приказали взять живым. Все равно сколько уйдет сил и перерождений — тебя вытащат отсюда на поверхность целым и почти невредимым. Закуют в кандалы, кинут в машину и отвезут на Вонючий Улей. Там где тебе и место! А дом? Вижу в глазах вопрос! Дом сожгут нахер!
Ангел наклонился и, быстрее чем Мороз смог отреагировать, смёл череп со стола одним ударом. Тот покатился по полу завывая, переворачиваясь и стуча. «Таких проклятий этот дом еще не слышал», — подумал Мороз, вскакивая. Когда он поднял череп, на виске и на лбу у того уже красовались небольшие трещины, но это не мешало ему извергать ругательства, как лаву из небольшого вулкана.
— Заткнись и не нервируй меня, — сказал Мороз, и череп на место водрузил, — моего друга ты уже вывел из себя, я твой последний союзник — подумай.
— Хорошо, — послушался череп, — но этот пусть сядет подальше. У меня голова болит от таких полетов.
— Почему перестали атаковать?
— А я откуда знаю? Я — здесь, они — там. Придут, не сомневайся, дед. Очень скоро.
— За Снежкой приходили… Тоже ваши?
— Кто приходил? За Снегурочкой? Не знаю, старик. Все наверху были уверены, что она тоже здесь. Вы ведь из дома не выходите. А где она кстати, в подвале? Пусть выходит, я не страшный — познакомимся. Всегда любил красивых девчонок.
Ангел посмотрел на деда, глаза в глаза, взгляд его говорил «можно я прекращу уже этот балаган? Ну пожалуйста!) дед отрицательно покачал головой.
— Я ведь знаю, кто послал тебя, смрад, но мне бы хотелось чтобы ты сам назвал имя, если не возражаешь. Это ведь не секрет, раз уж вы пришли ко мне всей толпой? Кто твой шеф?
— Касьян Грозный меня возродил. Он нам сказал сюда идти. Чего скрывать? Он прикрывал нас от ваших взглядов, он выключил звук и ощущения. Хочешь расквитаться или поговорить со старым другом выходи на поверхность Касьян там. Ждет.
Мороз посмотрел на картину. Волки отступили от фигуры посреди снежного поля, но все еще держали её в кольце, ждали удобного момента для нападения.
— Зачем? Я не понимаю. Что вам нужно от нас?
Мороз сжал кулаки и посмотрел на них, напряжение которое он так долго держал в себе готовило вырваться наружу, срывая крышку закипевшего чайника.
— Мы же одной крови! Почему они делают это? Почему Касьян стоит на пороге моего дома и не стучит, а выбивает двери? Почему люди меня боятся и охотятся на меня же? Куда ушло новогоднее настроение? Что происходит в этом мире?

7.

Фома слушал их открыв рот. Набор непонятных фактов, имён никак не связывался в цельное полотно. Похоже, что и лысый тоже мало что понимал, а как он начал нервничать под конец разговора! Почему? Да по кочану. Зачем ко мне? Почему я? Кто за мной. Как будто с Луны свалился нечистый и не знает на каком свете живет. Фома прислушался — разговор продолжился.

8.
— Странные ты вопросы задаешь, дед. Я думал ты будешь о численности спрашивать, о вооружении, которое подвезли, о методах выкуривания, которые применять будут. А мы философствовать решили. Я кусок смрада, смрадо-голова и за то что не выполнил приказ наказание ждет бедного нечистого, а ты меня тут грузишь! Или спрашивай что-то нормальное или убей уже наконец! Есть нормальные вопросы или я покатился в подвал к Снегурочке? Говорят, они ничего.
Дед молчал, он ещё не отошел от неожиданного всплеска эмоций. Слишком обидно, слишком горько, когда предают свои же.
— Почему?
— Опять? — разозлился череп, — ни слова больше, снежок тебе в лоб! Никакой больше лирики!
— Почему? — долбил свое Мороз — Что я вам сделал?
Тут уже пришло время черепа заткнуться на время.
— Ты правда не понимаешь, старик? Ты правда не понимаешь, кто тебя ищет и почему?
Мороз молчал. Ангел повернулся и наклонился, чтобы лучше слышать. Где-то там под полом, в подвале ухом почти прижался к дверце Фома. Смрад чувствовал себя шефом в эту минуту, ощущение когда тебя слушают абсолютно все передать сложно, это наполняет тебя гордостью и пафосом как воздушный шарик гелием. Вот только сказать ему особенно было нечего.
— Ну? — сказал дед. Ангел тоже негромко хрюкнул что-то неразборчиво.
— Тебя ищут люди. Отдел Контроля завёл дело против тебя и Снегурочки. (Мороз скривился). Они пришли за тобой, они приехали по вызову и окружили твой дом. Ты не нужен нашим, потому что ты — предатель. Тебя ищут люди. Касьян всего лишь исполнитель, наемный работник. Ты ведь знаешь, что люди не могут войти в твой дом без разрешения, а мы можем. Поэтому нас наняли. Поэтому мы штурмуем и мы тебя вытащим наружу прямо в руки правосудия. Отдел уже подготовил клетку в которой тебя повезут в город, так чтобы все видели и каждый мог бы плюнуть в тебя или швырнуть кусок грязи, тухлое яйцо или дохлую крысу! Тебя провезут медленно по улицам города. Медленно чтобы ты дольше мучился и каждый житель мог сделать свое дело.
Мороз не выдержал и схватил череп, Ангел с грохотом отшвырнул стул и отскочил в ужасе. Череп кричал, когда Дед поднял его над головой и сжимал сильнее и сильнее:
— Что ты несешь, гнилая кость!

9.

Наверху кто-то визжал как свинья, убегающая от ножа. Такой визгливый, наполненный ужасом голосок, и с ним перемешивается грубый голос лысого, который очень зол. Фома порадовался, что зол он не на него. „Что ты несешь, гнилая кость!“ — кричал дед.
„Не надо! Нет! Не надо! Больно!“ — просил кто-то. Минуту назад он угрожал вооруженному нечистому, что-то ему рассказывал про клетку и про то как Отдел Контроля возьмет его за жопу, и думал, что ему ничего за такие слова не будет. Лысый нормально разозлился, а он такой здоровый, что может вырвать кадык даже находясь в полубессознательном состоянии.
„Почему пришли ко мне? Что им нужно? Говори, или мои ладони сейчас соединятся!“
„Отпусти!!!!!!!“ — верещал голосок сбиваясь в фальцет — Всеее раскажуууу! Лопну!!!!!»
Потом наступила тишина. Фома прислушался так, что аж голова заболела. Нет, он не сплетник, но как же это всё интересно.

10.

Милый ангел сумел забрать у дедушки из рук мерзкую пустую голову. Ещё немножко и случилось бы непоправимое, но он мягко разжал пальцы обхвативший холодный и вибрирующий от крика череп и забрал его. Посмотрел в глаза деду и мягко кивнул. «Все хорошо. Не надо больше. Все хорошо». Лютый готов был убить тварь, и её визги только раззадоривали и вызывали ненависть. Если бы не ангел.
Он отошел к столу, водрузил череп на место и сел рядом. Лютый видел трещины на черепе: они увеличились в длину и их стало больше. Еще бы секунду и у него в руках было бы два черепа. Долго не протянет и может расколоться от сильного толчка или падения — нужно держать себя в руках.
— Ладно, я спокоен. Не смотри на меня волком, смрад. Ты первый начал.
Череп молчал и смотрел на него. Молчал и смотрел.
— Отправить тебя куда нужно было сразу, или будешь нормально разговаривать?
Ангел положил молоток на стол, рядом с допрашиваемым. Чуть громче чем следовало и чуть ближе, чем следовало.
— Почему я должен бояться вас? Это просто инстинкт — страх смерти. Подумаешь. Что ты мне сделаешь? Убьешь? Так я вернусь. Ещё раз убьешь и ещё раз вернусь. Я вообще не понял, чего я тут тебе все военные тайны выдаю. Какого? Я же Нежить и мне плевать на Смерть! Просто скучно! Хочется языком почесать! Поэтому не пугай меня, дед! И давай веди сюда Снегурку, пока своими глазами легендарную красавицу не увижу и не проси.
— А вот так? — спросил дед и направил ружье на собеседника, заскрипела табуретка — Снежный ангел предусмотрительно пересел ближе к стене, подальше от линии огня. — Знаешь, чем заряжено это ружье?
— Догадываюсь, — череп втянул воздух в две свои дырки, делая вид, что ещё может нюхать. — Чую серебро. Ты дед совсем берегов не ощущаешь? Серебром по своим?
— Не свой ты мне, морда без туловища, — повторил дед на свой манер фразу из любимого фильма и щелкнул предохранителем. Череп вздрогнул бы, если бы имел плечи, вместо него вздрогнул ангел.
— Ладно-ладно, — зачастил череп перепугано, — давай без крайних мер. Говори, что тебе нужно.
— Я уже устал спрашивать! Почему меня ищут? Зачем я понадобился этому отделу, как его там.
И череп рассказал всё.
***

Продолжение в комментах.

Все мои книги на АТ - здесь.

— Вы только подумайте, что будет, если работник просто будет ждать окончание рабочего дня и уходить? Какой пример он подаст другим? Мы что, будем бросать дела на полпути? А как же наш механизм? Как же наше общее дело? Поэтому я надеюсь на вашу сознательность… Даже не так, я не надеюсь, я требую вашей сознательности. Через час официально заканчивается наш рабочий день… Эх, будь он неладен, зачем нужны вообще эти временные рамки? Мы ведь работаем ради результата, а не ради процесса. Ну так вот! Естественно, вы можете просто взять и уйти, но тогда не рассчитывайте на премию, не рассчитывайте на мою благосклонность, не рассчитывайте, что я дам вам оплачиваемый больничный, когда он вам потребуется. Понятно? Тебе понятно, Джонни? — обратился он к новенькому, который сидел ближе всего.

— Я не Джонни, я Джеки!

— Не суть, не отвлекайся от темы. Так какой твой ответ?

— Да, я понял, мистер Макбук.

— Макбрук! Проявляй уважение к своему руководству.

— Вы сейчас серьёзно? — искренне смутился стажёр, который совсем недавно прошёл учёбу, устроился в эту фирму и ещё не нюхал пороху. — Вас сейчас ничего не смущает?

— Эммм… — подзавис Макбрук, который даже не понял, на что намекает юнец. — Что? Что-то случилось? — менеджер рефлекторно похлопал себя по костюму и проверил, что его нательная подушка на животе не упала и не выдала секрет.

Чтобы казаться полнее, а значит солиднее, он специально носил небольшой «уплотнитель».

— В общем, я просто пошутил, мистер Макбрук, и я думал, что вы тоже шутили.

— Никакого юмора на производстве! Так-с, о чём это мы вообще? Ах-да, про конец рабочего дня. Вы все всё поняли? Все будут показывать трудовую доблесть? Вас новичков это в первую очередь касается, — указал пальцами на большой стол, за которым сидело сразу четыре человека с разных сторон.

— Да-да, сэр… — откликнулись они.

— Вот и славно. А вы, матёрые? Что скажете? — прошёл вперёд в тёмный угол, где затаились самые опытные.

— Что нам скажут, то и ответим, — ответил кто-то сбоку скороговоркой так, что менеджер даже не понял откуда был звук.

— А? Что? Это был юмор, согласие или протест?

— Или. — ответил кто-то с другого конца, когда Макбрук обернулся искать первого смутьяна.

Матёрые прекрасно знали, что их шеф легко терял концентрацию и запутывался даже в двух соснах, таким способом можно было полностью его перегрузить и охладить пыл. Менеджер почесал лоб и, наконец, понял, что воевать с этими прохвостами было себе дороже. Но потом он вспомнил про ещё одно дело и указал перстом на одного из старожил офиса:

— Винтерс! А ну вставай, прохиндей!

— Не могу, я устал на работе, — сказал он и всё равно встал, он сделал это специально, чтобы ещё раз перегрузить Макбрука.

Но на этот раз шеф не растерялся и продолжил по своему плану:

— Ты уйдёшь после конца рабочего дня?

— А когда ещё можно уйти с работы? Когда ты уходишь с неё, то рабочий день заканчивается.

— Я так и понял! Тогда можешь вообще забыть про премию в этом году!

— Спасибо, сэр, я рад, что вы наказываете людей по их заслугам.

— Немедленно отправляйся ко мне в кабинет, и я продолжу тебя отчитывать персонально, чтобы тебе мало не показалось. А вы все, продолжайте исполнять свой долг: работайте.

— Мистер Макбрук, мне прям совсем сразу к вам? Или в начале доделать квартальный отчёт по внесённым правкам в проект? Или закончить документацию по текущему месячному плану? Я вот как раз этим занимался.

— Что?! Мы ещё не доделали квартальный отчёт?! Так, стоп! Это опять твои уловки? Хочешь, чтобы я отвлёкся и погрузился в текучку? А ну марш ко мне в кабинет.

Винтерс показушно отдал честь и побежал в уголок к шефу. Макбрук, чувствуя, что от него могут буквально сбежать в любой момент, не терял из виду своего ведущего разработчика и следовал по пятам.

Шеф специально создавал напряжённую атмосферу, он закрыл на замок дверь, приказал стоять Винтерсу в центре комнаты, а сам вальяжно сел за свой рабочий стол. Он медленно открыл папку с досье на Винтерса, стал листать страницы и постоянно качать головой:

— Ай-яй-яй… А ведь так хорошо начал, пахал по пятнадцать часов в сутки, был образцовым примером…

— Разве примеры бывают какими-то другими?

— Вот-вот! А теперь постоянно дерзишь в самой наглой манере.

— О чём это вы?

— Говоришь так, что принижаешь умственные способности начальства, но делаешь это таким образом, что тебя за это нельзя привлечь к административному наказанию.

— Думаю, что мы все должны радоваться, что закон соблюдается, сэр.

— Ладно, хватит. Я вижу, что тебя уже не вразумят никакие речи. Не будем ходить вокруг квадрата и перейдём к делу, к важному делу… Настал час поговорить о твоём отпуске.

Винтерс напрягся, он изо всех сил пытался изобразить хладнокровие, но внутри себя он думал только об одном: «Лишь бы пронесло!».

— Ну так вот. Как ты понимаешь, отпуск — это священный трудовой долг работника перед своей родной компанией. Ответственный работник должен понимать, что ему необходима периодическая смена деятельности. Неважно что это будет, уборка территории, чистка унитазов, разгрузка вагонов, есть множество способов помочь себе и компании. Ты ведь понимаешь, что это твой долг, от которого не отвертеться? Что молчишь?

— Э-э-э… А вы слышали, что раньше отпуском назывался отдых работника по его усмотрению? Человек отдыхал целую неделю и даже получал зарплату.

Макбрук гомерически рассмеялся, схватившись за животик:

— Это шутка какая-то?

— Да, наверное, уже шутка…

— Ну так вот, есть для тебя важная работёнка. Взять одного глупыша на поруки.

— Что?

— Эх. На самом деле, об этом лучше не распространяться, точнее лучше обойти углы. У нас случилось то самое. То, чего бы я хотел избежать в официальной статистике. Первый официальный случай эскапизма…

Так называли чуму двадцать второго века, психологическое выгорание, приводящее человека к бегству от реальности. Оно проявлялось по разному, но суть всегда заключалась в том, что индивид начинал утверждать, что не является частью этой реальности, что он, например, путешественник во времени, который застрял здесь ненадолго, или что это всё это просто кошмарный сон, от которого нужно проснуться.

— Всё плохо? — поинтересовался Вильям Винтерс.

— Средне. Парень талантливый, смышлённый, молодой, но что-то как-то резко надорвался и стал утверждать, что он только что вернулся из больницы. Что он пролежал в коме последние сорок лет и поэтому ничего не знает про окружающий мир. Наш доктор говорит, что это оно самое, чистый случай эскапизма, но с мягкими последствиями. Парня ещё можно поднять на ноги, просто покажи ему, как тут всё устроено и сможем спустить дело на тормозах.

— Почему менеджеры так бояться этого эскапизма?

Макбрук пожал плечами:

— Сам не знаю. Там наверху суеверные люди, они бояться, что это как болезнь. Что если появился один, то потом заболеет и ещё кто-нибудь, пока весь отдел не выйдет из строя.

— Как зовут нашего счастливчика? Я его знаю?

— Тим Холлидэй из соседнего отдела, универсальный разработчик, как и ты. Проработал несколько месяцев и сломался.

— Что-то не припомню такого.

— Ещё бы! Ты ведь держишься от новичков как можно дальше, особенно из других отделов.

— Значит не заслужил внимания.

— Короче, бери его к себе. Делай вид, что веришь, что он только что вернулся из комы, подыгрывай ему. Пусть и другие поверят, думаю в этом нет ничего страшного. Если всё пройдёт хорошо, у нас останется один нормальный разработчик в команде. Сам знаешь, с нормальными кадрами нынче туго, а будет ещё хуже. Ох уж эта молодёжь! — стал ностальгировать Макбрук. — Вроде бы их всех натаскивают на дисциплину и на уважение к начальству, прививают им чувство ранга и всё такое. Но не пройдёт и трёх лет, как они начинают требовать повышения! А потом, видите ли, у них пропадает желание работать. Ладно вы, старички, хоть что-то делаете, а они берут и уходят. Либо забивают на работу вообще. Неблагодарные.

— Я бы сказал неразумные… — про себя Винтерс добавил, что какой смысл уходить, если нигде не лучше, везде один и тот же чёрт, заставляющий работать по максимуму.

— Значит согласен?

— Эх, чего только не сделаешь ради родной компании… — про себя вздохнул с облегчением, что легко отделался.

— Ну значит бери это чудо, оно ждёт тебя в зоне отдыха. Вот копия материалов его дела, возьми, ознакомся на всякий случай.

— Да, конечно, — схватил со стола и спрятал за пазухой, — ну, я побежал!

Главное при уходе от начальства — это скорость и ловкость, вначале нужно перегруппироваться, кинуться к двери, открыть её и только потом сказать о своём намерении уйти. Чтобы потом в ту же секунду захлопнуть её и оказаться на свободе. Но не тут-то было, Винтерс стукнулся о дверной косяк и вспомнил, что Макбрук закрыл кабинет на ключ.

— Ой.

— Так! Минуточку. А что это ты так быстро решил слинять… Ах-да! Так что там про квартальный отчёт?! Ты же мне только вчера говорил, что всё уже сделал и документы прошли приёмку!

— Да так… Там есть одна вещь, которую по-хорошему нужно переделать, одна фигня фиговая… Точнее липа липовая… Но её ещё никто не замечал. Мне продолжать?

— Не надо! Я ничего не слышал! Всё на твоей совести!

Макбрук спешно допрыгал до двери, уронив подушку на пол, открыл её настежь и выставил Винтерса прочь. Ведущий разработчик вздохнул полной грудью и поправил серую шарф-петлю на шее, которая имитировала галстук. Даже среди шестерёнок была своя градация по одеждам. Винтерс сделал вид, что сильно опечален, что его здорово наказали, он опустил глаза в пол и не спеша отправился в так называемую комнату отдыха на самый верхний этаж здания.

Он не хотел, чтобы окружающие считали, что у него всё в порядке, в этом мире нужно было уметь прибедняться, что у тебя ничего не просили в долг. Всегда надо было делать вид, что ты загружен работой, что сводишь концы с концами, что у тебя нет времени ни на что. И если не дай Бог дашь слабину, то сразу всплывут коллеги и попросят об услуге: помоги с тем, помоги с этим, посмотри тут, ты обещал, когда освободишься, этой твой косяк, и так далее. А про себя Винтерс рассуждал о том, как использовать этого новичка в свою пользу. Можно было банально подставить, свалить на него кучу работы, облегчить себе жизнь и заняться тем, за что могут дать бонусную премию. А можно было играть вдолгую и научить его правильно халтурить в команде. Винтерс решил, что всё зависит от умственных способностей Тима Холлидэя, если он достаточно ловкий и прозорливый, то сам начнёт юлить, чтобы облегчить себе жизнь.

Комната отдыха являлась просто курилкой, здесь были такие большие трещины в стенах, что ветер сам выносил весь запах дыма. Тим Холлидэй сидел на диване и поглядывал в окно. Винтерс присел рядом, посмотрел на Тима, потом тоже в окно и задался вопросом:

— И на что ты там смотришь?

— Ну… На это странное будущее. Где же летающие машины? Яркие высокие небоскрёбы? Я даже следов от самолётов не вижу. Это точно Нью-Йорк?

— Летающие что?

— Машины. Ну это как обычные автомобили, но только ещё с реактивными двигателями, чтобы подниматься в воздух.

— Это я понял, просто это очень странно звучит. Персональная машина — это и так мегароскошь. А если она ещё летать будет, то страшно представить её стоимость.

— А самолёты?

— Что самолёты?

— Почему их не видно на небе?

— А почему космических кораблей не видно? Их что, каждый день запускают? Кто их вообще может себе позволить? Это, наверное, только какие-то очень срочные государственные грузы или миллиардеры.

— А как обычные люди передвигаются?

— Общественный транспорт. Автобусы и метро. Но только в скидочные часы, иначе совсем не выгодно. А так, ноги — наше всё.

— Даже не велосипед? Даже не самокат?

— Ничего себе ты губу раскатал… Знаешь, сколько стоит это удовольствие? А сколько ещё придётся потратить на обучение в школе и на права?

— Теперь и на это нужны права?

— А было когда-то по-другому? За всё надо платить, платить и ещё раз платить. Причём регулярно. Нельзя просто один раз купить что-то. Купил ролики — плати регулярный транспортный налог.

— Бред какой-то.

— Рациональность и логика уже давно перестали быть жизненным ориентиром. Главное — это нажиться на ближнем своём. Вот, единственная заповедь. Кстати, ходить тоже надо уметь. Если кто-то из-за тебя пострадает, упадёт или ударится, то могут отправить на обязательные платные курсы.

— Это не шутка?

— Эммм, нет, конечно. Это очень важная вещь, тут я полностью согласен. А то развелось до полна мудаков, которые прут как лоси и толкают всех с тротуара прямо на проезжую часть.

— Понятно.

— Если ты задаёшь такие вопросы, то вряд ли! А теперь давай, доставай табак, а то зря что ли сюда пришли?

— Я не курю, это же вредно для здоровья.

— Как будто у нас есть шанс дожить до старости. Как будто городской воздух немногим лучше этого дыма? Так хоть вонь бензина не чувствуется. Ну ладно, если у тебя нет, то своим воспользуюсь…

— Это что, самокрутка?

— А что, есть другие варианты?

— Только не говорите мне, что и сигареты стали слишком дорогими.

— Ну нет, не совсем, покупаем иногда по праздникам, поштучно… Как и алкоголь. А так — да, лучше всё доставать с базара. Даже Сойлент Грин.

— А это что такое?

— Универсальные еда. Самый её дешёвый вариант.

— Название очень знакомое, вы уверены, что это точно еда?

— Название? Ну да, у нас сейчас популярны комедии прошлого про повседневность, всякие там «1984», «451 градус по Фаренгейту», «Да здравствует новый мир» и этот про Сойлент Грин тоже. Прям удивительно, как многие фильмы подходят под наше время, а в некоторых есть даже полезные идеи, которые мы применили. Почему бы не удешевить еду до предела? Напихать в один брусок всех необходимых химикатов и штамповать на заводах, чтоб всем хватило. А иначе как вообще жить? Я в последний раз нюхал нормальный хлеб лет десять тому назад, когда небо было голубым. А теперь его вообще не купишь. Хлеб такая редкость, что его пекут где-то там, в элитных пекарнях в закрытых районах города.

— Боже мой, как вы могли вообще довести ситуацию до такого безумия…

— А почему раньше допускали? Я читал эти книжки про прошлое, там такая фантастика, что хочется плакать и смеяться одновременно. Как наши предки могли допустить, что цены на жильё ушли в космос? Даже аренда и ипотека. Мы смотрели, как обычные вещи на наших глазах становятся роскошью. Как могли допустить, чтобы цены росли бесконечно вообще на всё? На квартплату, на воду, на лекарства, на еду, на технику, на транспорт? Цены всегда росли, а люди лишь тихо скулили и ничего не делали по факту, и даже те жалкие единицы, что пытались что-то сделать, быстро получали по зубам. А сейчас в стократ хуже, любого человека могут сразу стереть в порошок только из-за подозрений в том, что он представляет потенциальную угрозу для нашего светлого корпоративного будущего. Почему нас называют шестерёнками? Отчасти потому, что мы нули, бесправные агрегаты системы, мы можем только крутиться и сломаться, когда закончится прочность…

— Неужели никто даже не пытался создать профсо… — не успел Тим договорить слово «профсоюз», как ему заткнул рот Винтерс с выпученными глазами.

— Даже не произноси это слово! Вообще про него забудь!

— Окей, понял…

— Понял он! Ты меня так до инфаркта доведёшь! Знаешь, сколько сейчас стоят услуги скорой помощи?

— Страшно представить.

— Вот именно столько и стоит. Один раз заболеешь и всю жизнь будешь выплачивать кредит.

— Ой…

— А, ты про свой случай? Ну я мельком читал твоё дело, пока поднимался сюда… В общем, тебе повезло, поэтому не парься. В жизни и так полно вещей, по которым нужно суетится, — Холлидэй думал, что лежал в больнице, а в действительности его просто мельком осмотрел штатный врач, но Винтерс не мог раскрыть все эти детали и поэтому отделался этой дешёвой уловкой, которая всё-таки сработала.

— Эх, жёстко у вас тут… Меня, кстати, зовут Тимоти Холлидэй, но все меня зовут просто Тим.

— А я Вильям Винтерс, и я вынужден сказать, что наш отдых подходит к концу. Задержимся ещё тут на пару минут и получим штраф.

— За нами следят?

— Естественно. Везде есть эти чёртовы скрытые камеры с искусственным интеллектом, они объединены в одну большую сеть и считают сколько ты времени сидишь перед монитором.

Винтерс встал на ноги и поманил к себе своего подопечного:

— Идём в темпе, делаем вид, что обсуждаем дела вселенской важности, игнорируй всех, иначе подкинут лишнюю работу.

— Как это?

— Под конец рабдня люди становятся нервными, они видят, что не успевают в сроки и молят о помощи. Почему-то многие до сих пор думают, что им кто-то что-то должен!

Винтерс стал эпотажно бранить стажёра и заодно мельком посвящать в предстоящие задачи отдела разработчиков номер два. Они были аутсорсинговой компанией, к ним приходили самые разнообразные задачи, которые нужно было решить в короткие сроки, объём знаний требовался весьма широкий, ответственность не меньше, а трудолюбие и упорство были необходимы как воздух.

Тим с ужасом понял, что Винтерс нисколько не шутил и не преувеличивал масштаб проблемы, к ним действительно подходили самые разнообразные люди и просто требовали выполнить какую-то срочную и якобы очень важную работу. И мало того, все аргументировали это громкими словами вроде «должен», «это твоя обязанность», «это входит в регламент твоих работ» или «за тобой должок». Но Винтерс пёр как паровоз и продолжал бранить Тима за то, что тот якобы положил сервера, грохнул базы данных и заразил исходный код вирусами, он постоянно упоминал начальство сверху, нарушение закона и выписанные корпоративные штрафы. Услышав про реальную катастрофу, народ терялся и убавлял свою настойчивость, никто не хотел вмешиваться в такую грязную и опасную историю.

Лишь ближе к концу они наткнулись на системного администратора, который по долгу службы знал про состояния серверов, и поэтому быстро их раскусил. Они пересеклись глазами, уставились друг на друга, а потом Винтерс закричал:

— Бежим!

И они, наконец, пулей забежали в родной отдел, полуприседя, словно находясь в окопах, они прошли через рабочие столы новичков и остальных коллег, добрались до заветного уголка и подсели за своё место.

— Знакомьтесь, новый страдалец в отделе страдальческих разработок, зовут просто Тим, — представил он протеже сослуживцам.

— А чё он сразу к нам? Ты уверен? — переспросил косоглазый и слегка горбатый разработчик Билл.

— А он типа не совсем новый, а контуженный. Этот счастливчик получил амнезию после удара головой, — Винтерс сходу сочинил удобную для себя ложь и подмигнул Тиму Холлидэю, тот кивнул в ответ, — вот теперь его надо по-быстрому ввести в курс дела и всё будет тип-топ.

— А, ну тогда сам этим занимайся, Вильям.

— И займусь, Билл, это ведь мой отпуск.

— Ах-ты ж везучий ублюдок! А меня вот заставили мебель чинить.

Винтерс разгрёб мусорные завалы с соседнего стола прямо на пол и указал Тиму на потаённую дверь, где лежали запасные компьютеры. Горы мусора создали специально, чтобы не подсаживать к себе кого не надо, и дверь замаскировали тоже не просто так: матёрые работники периодически слегка ломали часть оборудования, списывали его и скидывали в эту комнату, которая якобы была в вечном аварийном состоянии. Благодаря этому они создали свой запас комплектующих на чёрный день, так как их всегда было непросто получить от жадной корпорации. Тим относительно быстро настроил рабочее место и получил первое задание от Винтерса, который хотел проверить, что он действительно обладал хорошими навыками в программировании.

Тим глянул на кусок кода и выпучил глаза, он начал разбирать логическую мишанину и косо посмотрел на Винтерса:

— Это ведь сделано специально?

— Что сделано специально?

— Реализовано максимально запутано, дефекты не очевидны и хуже всего того, что они плавающие. Когда будет большая нагрузка приложение будет периодически падать.

— Хорошо, что-нибудь ещё добавишь?

— Сам алгоритм говорит о том, что он часть большой порочной архитектуры. Так делать нельзя.

— Молодец, — тихо продолжил Винтерс, выдавая простые житейские мудрости. — Хороший программист учится писать хороший код. А ведущие программисты учатся хорошо писать плохой код. Он должен пройти все отделы тестирования, мы должны выполнить план и отправить его заказчику, который обязательно должен принять его. А потом все эти инстанции должны вернуться к нам и попросить поправить неожиданно возникшие ошибки. Только тогда мы будем полезны для этого самого бизнеса, только тогда мы будем иметь ценность, нас будут терпеть и не выкинут как отработанный материал после. Это, конечно, не очень большой секрет, все кто надо, тот знает, и сам бизнес и даже клиенты, кто-то на этом пилит бюджеты, кто-то получает откаты, кто-то создаёт имитацию бурной кипучей деятельности. В этой игре главное соблюсти баланс.

— А иначе никак? Никак без этих игр с огнём?

— А иначе будешь работать как все новички по четырнадцать часов в сутки без выходных, пока не загнёшься. Первый год тебя будет манить морковка в виде премии и повышения, а потом ты поймёшь, что премию режут под любым предлогом, от неё всё равно остаются крохи, а повышение для шестерёнок существуют только на бумаге. Ты получишь больше обязанностей и нагрузки, но не более того.

— Но Макбрук будет наказывать нас за нарушение трудовой этики.

— Все корпоративные правила нужно нарушать, потому что они направлены против нас. Но, естественно, делать это надо по умному. После конца рабочего дня мы сваливаем, не привлекая особого внимания, чтобы не настраивать коллектив против себя. Ходим по двое в курилку, то одна пара, то другая, а потом раз, и кто-то не возвращается. Так постепенно все и рассасываются. И ясное дело, что после конца рабдня не фиг работать. Даже если план горит, даже если сроки поджимают, даже если тебя обещают вздёрнуть на дыбе — это всё обычная рабочая атмосфера, с помощью, которой нас пытаются подгонять. Учись капитально забивать на работу. А то знаешь, от нервов можно загнуться ещё быстрее, чем от обычной нагрузки.

— А если накажут?

— К этому надо будет привыкнуть. Но тут важен твой контракт с фирмой. Ты его уже подписал?

— Мне сказали, что в связи с моим статусом его нужно переоформить, но я попросил отложить процедуру. Чтобы вначале я смог понять, что вообще тут происходит и не прогадать.

— Ну слава Богу! Значит мозги у тебя всё-таки имеются. Запомни, у нас тут светлое капиталистическое будущее, поэтому самая твёрдая валюта — это талоны на еду, то есть на Сойлент Грин.

— Это не шутка?

— Можешь больше не задавать этот вопрос? Нам тут не до шуток, мы всегда серьёзны. Ну так вот, естественно, что часть зарплаты тебе всё равно дадут бумажками, и поэтому нужно настаивать, чтобы все штрафы сказывались только на денежной составляющей. Вот тогда ты сможешь прожить.

— А почему нельзя прописать в договоре, что зарплата должна расти на уровень инфляции?

— Ежу понятно, что обязательно нужно указать подобный пункт в договоре. Я думал, что для тебя это очевидно. Это хоть как-то спасает деньги от полного обесценивания. Но всё равно никакие прогнозы не успевают за ценами. Советую сразу привязать размер денежной части к среднему значению по квартплате в городе и оплачивать её как можно быстрее. И раз уж ты задаёшь такие вопросы, то напомню ещё одну «базу»: брать нужно только настоящими бумажными деньгами нового образца, которые выглядят как белые бумажки для блокнота.

— Почему?

— Так их можно будет использовать хотя бы как черновики, обои или туалетную бумагу.

— Неожиданно! Но я про другое, почему не электронными деньгами?

— Ты сдурел? Мы в мире будущего, если у тебя будет электронный счёт или пластиковая карта, то считай, что до твоих денег очень быстро доберутся хакеры, банки или государство. Придёт какой-нибудь штраф, снимут всё, а потом бегай доказывай в судах и плати адвокатам. Или эти чёртовы компьютерные вирусы, даже если ты будешь заходить в личный кабинет интернет-банка через надёжное место, что уже трудно сделать, то хакеры всё равно могут добраться до базы данных самого банка. А банку что? Ему пофиг, он же потеряет твои деньги, а не свои.

— А страховка от мошенничества?

— Она с трудом может отбить деньги при удачных стечениях обстоятельств. Но овчинка выделки не стоит. Большую часть времени ты будешь бояться и бороться за свой электронный счёт. Потеряешь кучу времени и сил. Поэтому если пользоваться компьютером, то только с выключенным интернетом. Или корпоративным, чтобы фирма оплачивала антивирусники, файерволл и выход в интернет через проксисеть.

— Замечательно… Интернет есть, но им лучше не пользоваться.

— Ну да, всё равно это бесполезная помойка, которая загибается. Уже давно пытаются сделать всякие клоны на его смену, выдумывают всякие микронеты, голднеты, клоснеты и прочие, но они чуть разрастаются и снова становятся такими же помойками. Везде мало чего полезного, куча рекламы, куча вирусов, куча программ собирающих твои данные, чтобы оформить на тебя кредит, а весь «развлекательный» контент создан нейронными сетями. Штампованный мусор… Кому-то это нравится, вообще этот мир только на дураках и держится. Но по мне так лучше лишний раз пройтись по барахолке в поисках чего-нибудь полезного.

На компьютере Винтерса появился видеосигнал — очередное, крайне важное совещание-послание сверху, Макбрук суетился на заднем фоне, а вперёд вылез представитель заказчика:

— Господа, мы с вами уже работали раньше, поэтому я думаю проблем не возникнет, — на этом моменте Винтерс усмехнулся, — в этот раз у нас просто идеальный проект компьютерной игры. Ведь на чём они основаны? На том, что дают надежду, шанс на успех, грубо говоря, это то же самое, что и однорукий бандит: нажимаешь рычаг и надеешься на приз. В играх всегда было то же самое, но в разной обёртке: бегаешь, например, по подземелью, лупишь кувалдой всяких монстров и надеешься, что у кого-то из них окажется хороший меч или щит, а может в соседней пещере окажется настоящий клад. В нашей компании поняли, как сделать идеальную игру: надо просто вырезать все лишние действия, убрать даже рычаг однорукого бандита. Это будет игра, в которой игроку вообще не нужно будет ничего делать. Просто смотри за процессом и жди удачу. Игра будет называться: «жизнь». Якобы она пародирует конкретно твою жизнь через сбор информации из сети. При старте запускается симуляция, которая потом будет корректироваться твоим поведением в реальном мире. Якобы будет. На самом деле можно сделать какой-нибудь рандом, дураки вряд ли заметят, а умные уже давно ни во что не играют… Ну так вот, якобы если ты хорошо ведёшь себя в социуме, то тем больше шансов на счастье и удачу у твоего персонажа…

Вильям Винтерс зазевался и посмотрел на часы:

— О! Рабдень кончился… Парни, у меня уникальный шанс свалить, так как я должен нашему новенькому-контуженному мир показать. Вы меня знаете, я никакие шансы упускать не собираюсь. Всем адьёс! Давай Тим, ластами шевели.

— Мы даже не дождёмся конца выступления? Вдруг там будет что-то важное?

— Ну да, конечно. Но какая разница, если потом менеджера будут составлять отдельные задачи на каждого? Это всё просто очередной трёп, который любят менеджеры. Они выдают его за свою работу.

продолжение в закреплённом комменте ниже или по этой ссылке

Сказал он на полном серьёзе и прошёл мимо своих апартаментов, он остановился между дверями 59 и 60, посмотрел вначале на одну, потом на другую, а потом его руки потянулись к третьей, с номером пятьдесят десять, которая вела в оба места сразу. Находясь в прострации, Корвин зашёл внутрь, прошёл к своим вещам, взял инструменты Уилли, вернул их на место, потом открыл панель его домофона, проверил, как там соединены хитрые провода, запомнил схему и только после этого со спокойной душой отправился к холодильнику за бутылкой вермута.

Внутри холодильника находился взрыв от гранаты, очень большой, с острыми осколками и высокой температурой. Корвин прищурился, посмотрел сквозь них и увидел сущий бардак, какие-то последствия войны, которые мешали дотянуться до заветной бутылки, она оказалась слишком далеко, на тонущем корабле на реке. Джеймс Корвин попытался схватить её, но руки едва прошли половину пути.

— Ну ладно… — вздохнул он и стал искать альтернативу, — в принципе, мартини это почти как вермут… — сказал Корвин, увидев бар в замке напротив.

Он взял бутылку, прошёл к дивану, плюхнулся на него и взялся за пульт от телевизора. По всем каналам передавали космический разлом в пространстве. Глубокая трещина в самом бытие обнажила что-то похожее на чёрную дыру, она была огромной, так как вмещала в себя всю вселенную в будущем. Из краёв разлома исходил красивый сине-фиолетовый свет, он менялся как в калейдоскопе, внутри него виднелись другие картинки. Корвин посмотрел на разлом под другим углом и заметил свои спортивные новости за все последующие годы вперёд. Судя по всему, его команда так и не вышла в чемпионскую лигу и самораспустилась.

— Эх, — резюмировал Корвин и стал думать, что делать дальше.

Его глаза прошлись по комнате пятьдесят десять: из потолка виднелись замурованные лица давно погибших людей, видимо наверху построили кладбище. Пол отсутствовал, вместо него была застывшая космическая пустота, редкие кометы, тусклые звёзды и размытые туманности. Из рабочего кабинета исходил противный дурно пахнущий свет.

— Наверное, кто-то включил окно… — подумал Корвин и отправился на разведку.

В комнате находился монстр с тремя руками, с крепкими пальцами и очень длинными когтями. В его кривой пасти виднелось множество кровоточащих зубов. Хищные глаза монстра смотрели на Корвина, монстр ухмылялся. Ничего не происходило, они просто продолжали стоять и смотреть друг на друга. Разум Корвина, настроившийся на волну новой реальности, понимал, что время и скорость существовали только для него, а все остальные здешние обитатели жили как-то совсем по-другому. Поэтому он видел застывший мир, а они ничего не могли ему сделать. Пока не могли.

Джеймс Корвин сделал лёгкий глоток мартини, выронил бутылку и начал делать то, что нужно было делать с самого начала. Медленно и аккуратно, он стал пятиться назад. Корвин вышел из комнаты монстра, но он всё ещё ощущал, как на него падал этот гнилой красный цвет. К нему стало приходить чувство паники, так как в комнате пятьдесят десять появились признаки движения, лица на потолке стали корчиться, из телевизора появился звук белого шума, в холодильнике что-то взорвалось. Корвин упал спиной на дверь и потом услышал, как монстр выбежал из комнаты. Корвин ногой захлопнул дверь, которая сразу же исчезла.

Реальность вернулась в нормальность. Между номером 59 и 60 теперь снова ничего не было. Но на долю секунды Корвину показалось, что он слышал его голос, кто-то пытался сломать дверь и выбраться наружу, кто-то грозился добраться до него.

Холодная дрожь пробрала адвоката Джеймса Корвина. Он встал и шатаясь дошёл до своих апартаментов. Вроде бы теперь всё было в порядке, кроме странных линий на полу и потолке, линии исходили от холодильника, как будто оттуда вылетели мелкие острые объекты и потом мгновенно исчезли. Инструменты Уилли пропали, телевизор был включён и транслировал белый шум. Корвину показалось, что он увидел на экране между строк ту самую чёрную дыру, которая разрушала всё сущее, и икнул от страха. Почему-то первым делом ему захотелось выключить телевизор. Потом он замер. Он находился между холодильником с заветным успокоительным и красным светом, который лился из рабочего кабинета.

— Спокойно! — вновь сказал он самому себе. — Здесь нет ничего страшного и непонятного. У меня окно напротив большого рекламного стенда, и он как раз светит красным.

Корвину стало легче, когда он вспомнил этот факт, но он всё равно заглянул в холодильник, убедился, что вермут на месте, взял бутыль и только потом отправился в комнату с красным светом.

Всё закончилось хорошо, никаких монстров, никаких аномалий, никаких кричащих потолков и космического пола. Джеймс Корвин сделал большой глоток, потом ещё один и ещё, потом рухнул на кровать и отключился.

*** Сон наяву ***

Адвокат проснулся от звука мобильного телефона, он присел на кровать, оглядел скучную действительность и с облегчением произнёс:

— Это был просто кошмарный сон, — разум подвёл черту под вчерашние недособытия и попытался забыть про них.

Наконец он достал надоедливый телефон из кармана, увидел до боли знакомый номер шефа Теда Уинстона и поднял трубку:

— Да, это был кошмар, но не сон, — ответил ему кто-то на последнюю реплику, голос был подобен белому шуму, словно помехи научились разговаривать.

Корвин в ужасе убрал телефон от лица и ещё раз посмотрел на номер, теперь там были три шестёрки, он ударил аппарат и номер изменился на «номер не определён», Корвин ударил его сильнее и вскоре, наконец, услышал настоящий голос шефа:

— Джеймс, ты где?

— Вроде бы у себя дома, сижу на кровати. Только что проснулся.

— В других обстоятельствах я бы подумал, что произошло что-то странное. Но после дела Брахмана у меня самого голова квадратным кругом отутюжилась. Кстати, у меня хорошие новости насчёт Брахмана, его можно отложить, дело рассыпалось, прокурорские сами запутались насчёт своих обвинений, они пригласили каких-то экспертов-математиков, посыпались страшные слова вроде «рекурсия» и «сходимость рядов», никто ничего не понял, дело будут оформлять заново.

— Слава Богу!

— Не спешуй быстрее паровоза, они настроены серьёзно, это просто передышка.

— Всё равно, слава Богу.

— Согласен на половину. Слава, но непонятно кому. Но я звонил по другому срочечному делу. У нас новый щедрый клиент, давай начнём его обрабатывать с утра пораньше, переключимся на него, отдохнём мозгами и как раз успеем на продолжение битвы с Брахманом.

— Хорошая идея, смена деятельности пойдёт нам на пользу… Подожди, тут пришло какое-то смс.

— А я уже всё, адьёс, увидимся в конторе.

Корвин глянул на смс и увидел непонятные символы, телефон не распознал кодировку и местами выдал ерунду. А потом пришло ещё одно смс и ещё, поток посланий не угасал, а внутри опять мелькали проклятые числа, шестёрки возведённые в разные степени, стоящие друг от друга на позиции, кратные шести. Корвин вновь ударил телефон и это опять помогло. Случайные смс прекратились, но вместо этого включился телевизор в гостиной. Он опять транслировал белый шум, сквозь который прорывалась чёрная дыра. Адвокат испугался и побежал за пультом, он увидел его на полу и надавил на красную кнопку ногой, чтобы как можно быстрее закрыть канал с другим миром.

Он выдохнул, помассировал лоб и в который раз попытался убедить самого себя, что ему всё это просто показалось. Он сделал усилие над собой, поднял пульт и включил телевизор на случайный канал. Диктор сухим голосом рассказывал про погоду на сегодня, но потом начались помехи, потом ещё больше помех, потом картинка уплыла и показалась комната пятьдесят десять. Корвин увидел самого себя, смотрящего в телевизор прошлым вечером. Вот он смотрит в разлом, видит там выпуск спортивных новостей, выключает его, оглядывается, идёт в рабочий кабинет, ужасается и медленно пятится назад. За ним выбегает монстр, но не успевает — дверь исчезает в стене, он пытается проломить её, потом возвращается, крушит мебель, орёт, начинает смотреть в потолок, приглядывается и смотрит ровно в телевизор.

Теперь с экрана на Корвина смотрел тот самый монстр, он разглядывал его несколько секунд, а потом сказал голосом в виде белого шума:

— Я тебя достану.

Телевизор взорвался словно небольшая граната. Установилась гробовая тишина. Адвокат зашатался на ногах, он чувствовал, что опять пьянеет, он добрался до окна, открыл его настежь и стал вслушиваться в звуки городской суеты. Внизу ехали машины, гуляли люди, летали птички, плыли облака, полицейские жевали пончики, рекламщики раздавали бесполезные бумажки. Как было прекрасно увидеть скучную действительность. Не зная зачем, Корвин крикнул:

— Привет, жестокий мир!

— Да пошёл ты! — ответил ему кто-то этажом ниже.

— Это именно то, что я хотел услышать.

Корвин поправил костюм, потянул тёмно-синий галстук и решил как можно быстрее убраться из квартиры, которая уже не казалось своей. Он захлопнул дверь, закрыл её на замок и глянул на квартиру соседа Уилли. Адвокат задался вопросом, стоит ли ему постучать и узнать про инструменты. Вдруг они вообще пропали, а вдруг с самим Уилли что-то случилось, вдруг аномалия появилась и в его квартире? Корвин не решился узнать правду и побежал вниз по лестничной клетке. Чем дальше он отдалялся от дома, тем легче становилось дышать. Он с радостью и облегчением запрыгнул в свой красный кабриолет BMW и поехал в офис.

С виду, это было прекрасное начало дня, ему удалось избежать пробок, на парковке нашлось удачное место и никого не оказалось в очереди за кофе в любимом кафе. По какой-то причине он опять миновал лифт, весело пробежал через два этажа и добрался до конторы. Ещё было достаточно рано и большинство коллег не успели прийти, но Тед Уинстон как всегда сидел у себя.

— Привет, Тэдди! — сказал он, запархнув к шефу.

— Сразу видно, что человек занимался делом Брахмана! Я тебя прекрасно понимаю! — незаметным движением спрятал флягу под бумагами.

Корвин сделал вид, что ничего не увидел и присел напротив шефа:

— Я сгораю от нетерпения. Что за срочечный клиент?

— Богатая вдова Джудит Присцил. У неё две проблемы, которые мы обязательно должны решить. Во-первых, у неё слишком много денег. А во-вторых, проблемы с наследством. Муж объелся груш и оставил оффшоры, всякие фирмы однодневки, компании-прокладки, фонды для ухода от налогов и отмывания доходов… Она попыталась всё это добро обналичить, но процесс затянулся: вот казалось бы всё, но опять всплыла какая-то прачечная или автомойка в другом конце страны, и такая дребедень каждый квартал.

— Пока всё понятно…

— Это ещё не всё, недавно она нашла в бумагах мужа счета и отчёты по новой, ранее неизвестной компании. Это что-то большое и денежное. Она взяла их с собой на новую квартиру, но не донесла.

— Как это?

— Говорит, что очнулась рядом со своей дверью и документов уже не было. Точнее не так, — взял бумаги с её показаниями, — она шла в свою квартиру 60, а очнулась уже рядом с квартирой 59. Ничего не помнит. Подозревает, что на неё напали сзади, оглушили и ограбили. В общем, часть наших ребят будет заниматься уголовной составляющей, а мы с тобой с экономической, попробуем вытащить из неё всю информацию об этой новой компании. А вот и она, как раз вовремя, — глянул на экран своего компьютера, потом нажал на кнопку и сказал, что она может заходить в красную дверь.

Джудит Присцил зашла через вход для клиентов, дверь ужасно заскрипела, она открывалась целую вечность. Казалось, что женщина была дезориентирована. Она чисто инстинктивно зашла внутрь, стала оглядываться и увидела Джеймса Корвина. Её глаза оживились, и она направилась прямо к нему. Корвин поднялся, чтобы поприветствовать клиента, но потом услышал её голос:

— Мы ведь… — прохрипела она, а потом начала заново: — Мы ведь уже встречались раньше, не так ли?

В этом кашле Корвин услышал тот самый белый шум, эта мысль показалась ему безумной, он отбросил её и сконцентрировался на том, что говорила Джудит:

— Нет. Я так не думаю. Где мы могли встретиться?

— У тебя дома. Или, правильнее сказать, у нас. Разве ты забыл?

— В каком это смысле, у нас дома?

— В том смысле, что я и сейчас там.

— Это… Это звучит безумно.

В кармане Корвина зазвонил мобильник, он не хотя вытащил его и увидел номер своего стационарного домашнего телефона.

— Смелее, ответь на звонок, — сказала Джудит.

Корвин в трансе нажал на кнопку и снова услышал её голос:

— Я же говорила.

— Что тебе нужно?!

Адвокат увидел её хищную улыбку, её ногти стали превращаться в длинные острые когти, верхний слой реальности начал размываться, обнажая под собой настоящий кошмар. И соответственно голос Джудит тоже плавно изменился в сторону чего-то зловещего:

— Наконец-то я нашёл тебя. Наконец-то удалось сплести наши нити!

Корвин на рефлексах ударил монстра сотовым, комната задрожала, волны, искажающие реальность прошлись по всему пространству. Корвин ударил ещё раз и ещё, монстр отступил, у него закружилась голова, он начал словно падать назад, а потом дверь в комнату пятьдесят десять снова закрылась.

Что-то переклинило, словно бракованная ветвь реальности рухнула, всё вернулось в норму и аномалии исчезли. Корвин вытер пот со лба и огляделся. Его шеф Тэд Уинстон дремал у себя на диванчике после сильной попойки, рядом лежали бутылки из-под вина, коньяка и бренди. Электронные часы на стене говорили о том, что сейчас было утро субботы и следовательно поэтому никто, кроме них, и не пришёл на работу.

— Так… — подумал про себя Корвин. — Либо я сошёл с ума, либо этот мир. И у меня почему-то плохое предчувствие, которое меня ещё никогда не подводило. Эта тварь пытается проникнуть в мой мир, она изучает его, чтобы добраться до меня. И теперь я должен сделать то же самое, чтобы остаться в живых… Что, в принципе, тоже звучит как безумие. Хотя, наверное, это ключ к загадке!

У Корвина возникла идея, решительной походкой он отправился в свой кабинет, сел за рабочий компьютер и стал изучать базу данных по всем делам, связанных с психиатрией. Вначале он искал максимально похожие случаи, но они все на проверке оказывались банальной паранойей. В основном у людей появлялись навязчивые идеи, они постепенно эволюционировали, дополнялись всё новыми фантазиями и потом пациент терял адекватность. А в случае с Корвином «неадекватность» упала как гром средь ясного неба, не было никакого развития и предыстории. Тогда адвокат попробовал искать по ключевым словам, он запросил результаты с упоминанием монстра, таинственной комнаты, чёрной дыры, разлома и застывшего времени. Но всё оказалось без толку, в инцидентах встречались отдельные совпадения, но истории отличались по всем остальным пунктам.

Потратив несколько часов, Корвин добрался до чего-то потенциально интересного: в соседней Филадельфии автослесарь заблудился в автомобиле. Внимание привлёк тот факт, что пациент утверждал, что находился в тот момент в прострации, он сильно устал за рабочий день и попытался оказаться сразу в багажнике и под капотом, чтобы проверить проводку.

— Вот оно! Вот ключевой момент! — радостно воскликнул Корвин. — Неужели разум может настроиться на волну реальности, где время размыто в пространстве?

К сожалению, других совпадений в деле автослесаря не оказалось, но Корвин всё равно чувствовал путеводную нить. Теперь он мог хотя бы расспросить этого человека и узнать, что он делал, чтобы настроиться на волну другого мира. Наверняка, найдутся общие моменты с его историей, и тогда из них получиться создать «инструкцию путешественника». Адвокат скинул все материалы по делу к себе на мобильник и побежал на парковку. Он не мог думать ни о чём другом, он должен был незамедлительно отправиться в Филадельфию и увидеться с автослесарем.

*** Шоссе в никуда ***

Красный BMW мчался по шоссе, Корвин с трудом сдерживался, чтобы не превышать скорость. За городом возникла развилка, на всякий случай, чисто из суеверия, он не заехал на короткую трассу 60, а сделал небольшой крюк по объездной дороге. По радио раздавалась жизнерадостная музыка и реклама. Корвин убеждал себя, что это хороший знак, а другая его часть сомневалась, ему казалось, что на заднем фоне всё равно есть те самые помехи. Они пытались стать сильнее и вылезти наружу. Корвин вытер испарину на лбу и ударил магнитолу, звук стал идеально чистым, на душе полегчало.

Машина заехала в туман, несколько минут он ехал в тревожных тенях, его фантазия рисовала страшных рогатых монстров, вихри в его воображении превращались в чёрные дыры, а на небе то и дело возникал белый шум. Наконец показалась Филадельфия, город, наполненной жизнью. Корвин проехал первые здания, сбавил скорость и стал оглядываться. Он начал вспоминать, где находится местный дурдом и слегка запутался. Как раз кстати впереди появился красный свет на светофоре.

Корвин открыл мобильник и стал по карте искать кратчайшую дорогу. Сбоку стоял полицейский автомобиль, на заднем сиденье за решёткой находился человек, полностью покрытый татуировками. Увидев Корвина, он озверел и принялся долбиться об стекло, явно пытаясь вылезти наружу. Через некоторое время Корвин заметил эту активность и почуял неладное. Здесь было что-то не в порядке. Корвин ещё раз посмотрел на светофор, его цвет поменялся с жёлтого на красный, он явно сломался. Стражи правопорядка в машине о чём-то оживлённо спорили и периодически колотили служебную радиостанцию, чтобы избавиться от помех. Но вскоре и они заметили буйство своего пассажира. Полицейские попытались унять его, но тот никак не реагировал и продолжал головой биться об стекло. Он уже покрылся кровью, но его решимость только возрастала.

Полицейские вышли наружу, один приготовил электрошоковый пистолет, другой резко открыл дверь и отошёл в сторону. Удар электричеством лишь ненадолго охладил пыл безумца, он попытался встать и наброситься на стражей правопорядка. Его, естественно, застрелили. Через шесть пуль бездыханное тело упало на асфальт. Один из уставших полицейских зевнул и взялся за рацию, чтобы вызвать судмедэкспертов и подкрепления, другой подошёл к Корвину и постучал в боковое стекло.

Корвин опустил окно и сказал:

— Да, сэр.

— Чего стоим, чего ждём? Тут не на что смотреть, обычная рутинная работа с наркоманами.

— Эм, светофор до сих пор на красном.

— Да? Действительно… Что-то мне подсказывает, что он не исправен. Ну ладно, езжайте.

— А не подскажите, как доехать до психдиспансера?

— Что? А вы того самого?

— Нет, я того другого. Я адвокат, еду к своему новому потенциальному клиенту.

— Езжайте прямо до университета, сразу после университета попадёте в дурку.

Полицейский проводил взглядом адвоката, красный BMW уехал с места происшествия.

*** Закоулки разума ***

— Мне нужен мистер Бэн Войджер, — спросил Корвин в регистратуре.

— Родственник?

— Адвокат, занимаюсь схожим делом, мне важно установить детали, — показал свои документы.

— Ох.

— Успокойтесь, я не собираюсь подавать на вас в суд, просто сбор информации.

— Ну хорошо… Вот держите пропуск, но только прицепите его на видное место, — протянула брелок с фиолетовым плюшевым попугаем в костюме окулиста.

— Господи, что это?! — на всякий случай Корвин заглянул через стойку и увидел там целый ящик с подобными смешными игрушками.

— Это специально. Психи не могут спокойно относиться к таким вещам, они либо играются с ними, либо пытаются спрятать.

— Так где мне найти мистера Войджера?

— В комнате отдыха номер шесть, он обычно любит смотреть на рыбок в аквариуме. Сможете найти по карте? — указала на большой макет, висящий рядом на стене.

— Смогу. Кстати, вопрос чисто ради интереса, а как вы понимаете, что человека пора отправлять в психдиспансер?

— Не давите на больное. Вон, включите телек и посмотрите на наш шоу-бизнес и политиков. Сколько людей просто просятся в наше учреждение! Но пока окружающим всё равно, мы бездействуем.

— Ну, в принципе, у нас то же самое…

Корвин глянул на карту и смутился, заведение построили таким образом, что даже нормальный человек не мог из него быстро выбраться. Это был настоящий многоуровневый лабиринт. Адвокат тяжело вздохнул, его лоб покрылся морщинами, и он принялся зарисовывать маршрут в блокноте. Через несколько попыток он взвыл:

— Минуточку! Но карта меняется!

— Ну да, — ответила дама с регистратуры. — Там лифты-платформы, они время от времени меняют позиции как по вертикали, так и по горизонтали, а некоторые коридоры и комнаты даже умеют вращаться.

— Это что, опять защита от психов?

— А вы как думаете?

— Я думаю, что мне лучше не тратить время и сразу спросить у вас правильную дорогу.

— Хороший ход, но так не пойдёт.

— Да вы издеваетесь!

— Совсем немного. Считайте, что это внеплановая проверка на вменяемость и умственные способности. Звучит странно, но если вы не можете выбраться из нашего заведения, то оно ваш дом родной.

— В безумном месте — безумная архитектура? Иронично и жестоко. Мне уже жалко ваших постояльцев.

— А вы что хотели? Трудотерапия — это лучшее лекарство. Мы должны как-то заставлять их думать, работать, напрягаться умственно и физически. Мы применили самые инновационные и результативные подходы и теперь считаемся лучшей частной клиникой на всём восточном побережье… Кстати, вы ещё не задумывались о крайней стадии пенсии? В пожилом возрасте человеку очень полезно напрягать разум, а у нас есть специальные скидки для престарелых. Вот, держите буклет.

— Спасибо, не надо!

Корвин захотел было попытать удачу и найти выход методом перебора, но он всё-таки остановил себя, подумал ещё раз и составил план продвижения до зоны отдыха номер шесть. Администратор приподнялась с кресла, глянула ему через плечо и похлопала в ладоши:

— Поздравляю, вы справились с тестом на нормальность. С первым тестом.

— С первым? А как же попугай?

— Когда вы его увидели в первый раз, то ужаснулись. Как будто он вас чем-то напугал. Обычно, нормальные люди смеются, а вот у ненормальных как раз проблемы с чувством юмора.

— Вы слишком критичны, но спорить не буду. Себе дороже…

Корвин вооружился самописной картой и отправился на поиски Войджера. Чем дальше он погружался в лабиринт, тем больше чувствовал эту специфическую атмосферу. Вроде бы всё было нормальным, совершенно обыкновенные на первый взгляд люди играли в настольные игры, читали книги, занимались рукоделием, лепили статуи, но то и дело рядом с ними показывались люди в белых халатах. Они смотрели, что-то записывали в свои большие блокноты и шли дальше. Один из них остановился перед Корвином и тоже что-то записал.

— Эй! — возмутился адвокат. — Видите попугая? Я нормальный. Нормальный!

— А, точно, — тощий доктор прищурился, чтобы повнимательнее рассмотреть игрушку, висящую на пиджаке, — хотя с формулировкой «нормальный», я бы не согласился.

— Я как адвокат возмущён, во всех подобных вопросах действует презумпция невиновности.

— Эх, эх и ещё раз эх, как сказал один классик: здоровых не бывает, бывают недообследованные.

— Это кто такое сказал?

— Ну-ну, не относитесь к словам слишком серьёзно, а то вас сочтут за психа… — усмехнулся доктор и пошёл дальше по своим делам.

— Подождите, можно вас задержать на секунду?

— Нет, — доктор не остановился и его пришлось нагонять и разговаривать на ходу.

— Я хотел бы спросить вас про мистера Войджера.

— А что про мистера Войджера?

— Что с ним?

— А вы не в курсе?

— В его деле нет упоминаний про какое-либо отклонение или помешательство.

— Вот и я о том же. С виду нормальный парень, прошедший через ненормальную ситуацию, я бы сказал, что у него посттравматический синдром, но не более того.

— Тогда что он тут делает?

— Страдает из-за окружающих, которые считают его фантазёром.

— А вы?

— А мне всё равно.

— Мы ходим кругами!

— Поздравляю, вы выдержали тест на нормальность номер шесть.

— Да вы опять издеваетесь! Стойте! И хватит говорить загадками.

— Просто я не люблю работать бесплатно. Вы, как адвокат, должны меня понять.

— Люди с посттравматическим синдромом не должны находиться в психушке!

— Ой, какое нетолерантное высказывание по нынешнем меркам, мистер адвокат.

Пол под доктором начал подниматься наверх, и хотя здесь повсюду были мягкие поверхности, платформа двигалась плавно и здесь использовались детекторы движений, чтобы никого не зажать, Корвин побоялся прыгать и не успел за доктором. Ему оставалось лишь наблюдать, как его собеседник с торжествующей улыбкой уходил от разговора.

— Почему вы не отпустили Войджера? — крикнул адвокат напоследок.

— Он утратил самостоятельность, а здесь о нём могут позаботиться.

— Это всё из-за посттравматического синдрома?

— Не только. Он ещё постарел лет на сорок лет.

— Как это?!

— Мне всё равно, адвокат. Если слишком много думать над непонятными вещами, то можно с ума сойти.

Доктор исчез. Адвокат в который раз за день вздохнул, покачал головой и испугался, он понял, что отклонился от курса и оказался на неизвестной территории. В трёх метрах от него, в игровой комнате, два брата лепили фигурки снеговиков и постоянно подглядывали друг за другом, над ними стоял здоровенный медбрат и следил, чтобы они не поссорились. Корвин подошёл к медбрату, хотел было задать вопрос про правильную дорогу и остановился. Он заметил подозрительный взгляд оппонента и решил не искушать судьбу. Корвин молча достал свой блокнот, присмотрелся к схеме, а потом мысленно попытался вспомнить изначальную карту, которая осталась рядом с регистратурой. И опять цифры. Снова шестёрки, но теперь перемешанные с девятками и нулями. Корвин увидел спиральные рукава, идущие разными путями в центр, внезапно он понял, что ему не нужна схема, чтобы путешествовать по лабиринту. Он мог дойти куда угодно, двигаясь спиральными или круговыми путями. Поэтому тощий доктор петлял, пока не набрёл на лифт.

Наконец, Корвин осознал, что видел аналогичную систему в отчётах по делу Брахмана, его последнего клиента. Всё это не могло быть простым совпадением, адвокат, уже имевший опыт в распутывании уголовных дел, отправился искать любого доктора, похожего на старожилу. Через несколько попыток он встретил пухлого, весьма округлого и спокойного врача в роговых очках. Он подошёл к нему и сразу перешёл к делу:

— Пожалуйста, удовлетворите моё любопытство: это здание имеет какое-либо отношение к мистеру Артуру Брахману?

Врач по-отечески улыбнулся, на секунду закрыл глаза, подумал и выдал ответ мягчайшим голосом:

— Наверное, вы имели в виду Эдриана Брахмана? Он глава семейства Брахманов.

— А кто он по профессии?

— Математик и финансист.

— Ага, значит в первую очередь он математик и только потом финансист. Значит он вначале сделал что-то выдающееся в математике?

— У вас проницательный ум… И богатая фантазия. Почему вы интересуетесь? У вас есть навязчивые мысли касательно семейства Брахманов? — доктор взялся за карандаш и приготовился начать описывать историю болезни своего нового потенциального пациента.

— Как я уже сказал, это не более чем здоровое любопытство.

— Неужели? Почему вы добавили это слово?

— Какое?

— Здоровое. Вы в этом сомневаетесь?

— Мне показалось, что вы в самом начале имели в виду прямо противоположное.

— Так почему вы уверены, что ваш случай — это норма?

— Потому что мой клиент, как вы могли догадаться, мистер Артур Брахман.

— И почему вы решили, что он связан с этим местом?

— Числа Брахмана вшиты в архитектуру этого здания, не так ли?

— Естественно. Мистер Эдриан Брахман принимал личное участие в строительстве, он был главным спонсором, он собрал лучших инноваторов в психиатрическом деле.

— И вы одобрили эту безумную архитектуру?

— Ну почему же сразу безумную? Каждое место создано под специфические цели. Поэтому и у нас свои особенности.

— Фамилия Присцил вам что-нибудь говорит?

— Хм, — снова закрыл глаза, чтобы подумать, — по-моему это жена одного из племянников Брахмана старшего.

— Последний вопрос, док. Все Брахманы любят математику? Они все используют эти странные запутанные числа?

— Я бы сказал, что да. Всем известно, что Брахманы преуспевают в бизнесе, словно у них есть какая-то тайна, ноу-хау, ключ к пониманию действительности.

— Спасибо за ответы, док.

— Долг платежом красен. Скажите и мне напоследок кое-что. Вы ведь целеустремлённый человек? Всегда стремитесь добиться результата и не можете успокоиться, пока не получите его?

— Ну, скорее всего, да, хотя я не считаю это чем-то неправильным.

— Да-да, конечно… Стандартный паранойяльный профиль… Я вижу у вас некоторое возбуждение, неряшливость в одежде и лёгкий тик. У вас какие-то жизненные трудности? Вы не испытываете из-за этого лишний стресс?

— А вы видели числа Брахмана? Вы пытались их разгадать?

— Упаси меня Гиппократ!

— А вот нас не упас! Мы всей адвокатской конторой ломали голову и надорвались. Как, собственно говоря, и прокуратура.

— Ну, это многое объясняет, больше не смею вас задерживать.

продолжение в закреплённом комментарии, или в этой ссылке