Книга "Древних царей" – не самый достоверный источник, так как основана на более поздних записях и может отражать более поздние извержения. Однако катастрофу 535 года описывают не только индонезийские записи. Извержение Кракатау произвело значительно более заметный эффект. В Китае, где был слышен шум от извержения, в «Истории Южных династий» сказано, что «жёлтая пыль сыпалась, как снег». По словам Прокопия, в 536 году по всей Византии «солнце светило неярко, как луна, весь год, как будто во время затмения, гаж как его лучи были мутными». Михаил Сириец отмечает, что «солнце было затемнено, и это продолжалась полтора года. Каждый день солнце светило около четырёх часов, и свет был слабым… Фрукты не созревали, а вино было на вкус как кислый виноград». Пепел от взрыва рассеялся по небу, затуманив свет солнца. В Антарктиде и Гренландии начались кислотные снегопады, которые продолжались четыре года.

Двумя годами позже, в начале осени 538 года, римский сенатор Кассиодор, служивший при остготском дворе в Равенне, жаловался в письме одному из своих чиновников:

«Солнце, первая из звёзд, потеряло свой желанный свет и стало голубоватым. Мы поражаемся, не видя наших теней днём, чувствуя, как могучий жар солнца ослабевает, и этот феномен, сопровождающийся частичным затмением, продолжается уже больше года. Луна тоже, даже в полнолуние, лишена своего природного величия. Поэтому год проходит странно. У нас была зима без бурь, весна без оттепелей и лето без жары. Как мы можем ожидать урожая, если месяцы, когда злаки должны набирать силу, были холодными? Кажется, что все времена года смешались воедино, и фрукты, которые должны были завязаться под нежными дождями, невозможно рассмотреть с земли. Яблоки только начинают твердеть, когда уже должны быть спелыми, а виноград остаётся кислым».

Проблемы с урожаем были не только на востоке. Кольца на стволах ископаемых деревьев в современной Чили, в Калифорнии и в Сибири показывают «поразительное замедление летнего роста» с 535 до 540 года. Это объясняется холодным и тёмным летом в эти годы. Затмение солнца порождало чуму и голод в средневековом мире.

Пепел вулкана Кракатау, поднятый ветрами высоко в небо, окружал планету на протяжении пяти лет. На другой стороне мира лето было холодным и серым. Засуха атаковала леса и поля Америки, и убивающая урожаи сухость тридцать лет чередовалась с жестокими потопами, вызванными неестественно частым возникновением Эль-Ниньо.

Пока великие урбанистические цивилизации Рима, Египта и Востока рождались и приходили в упадок, люди, живущие в Центральной Америке, создали собственные сложные цивилизации. В отличие от римлян, египтян и китайцев, они не записывали истории своих правителей. Есть статуи и барельефы без подписей, имеются даты и списки правителей, но нет данных об их деяниях.

Тем не менее, мы можем очертить контуры истории, зарождавшейся в шестом столетии. На полуострове, выступающем из Центральноамериканского перешейка в Мексиканский залив, происходило знакомое нам явление: группа племён, близких по языку и культуре, основывала города, образующие вокруг себя национальные сообщества, и стала достаточно заметной, чтобы дать ей имя – майя. На юго-западе от майя, на плодородных землях долины Оаксака, другие небольшие племенные территории были объединены (в основном силой) под предводительством сильнейшего среди них города, в настоящее время именуемого Монте-Альбан. Это позволяет нам расценивать их как единый народ сапотеков. Столицей их стал Монте-Альбан – город, простирающийся на пятнадцать квадратных миль по горам и долинам, с населением более двадцати тысяч человек.

И майя, и сапотеки записывали свою историю. Их записи кратки и загадочны, но сама их природа позволяет нам взглянуть на совершенно иной мир, отличный от стран за океанами. Развитие письма на востоке и в Египте было обусловлено развитием экономики, необходимостью следить за товарами и оплатой. Для майя и сапотеков письмо играло совершенно другую роль – оно помогало им отслеживать ход времени.

Оба народа пользовались священным календарем, в котором придавалось большое значение дням рождения и благоприятным датам; нам этот календарь кажется замысловатым почти до полной бесполезности. В его основе лежало число двадцать, а не десять (так называемая двадцатеричная система счисления вместо десятеричной), и счет велся по сериям из двадцати дней с разными названиями. Каждый день в течение центральноамериканского «года» повторялся тринадцать раз, сопровождаясь номером от 1 до 13. Таким образом, 5-й Цветок и 5-й Олень были разными днями, так же как 5-й Цветок и 12-й Цветок. Это давало в общей сложности 260 дней, после чего последовательность названий и номеров повторялась. Если первым днём цикла был 1-й Цветок, то день 1-й Цветок не повторялся до 261 дня.

Цикл из 260 дней был священным кругом, но он не совпадал с обходом Земли вокруг Солнца. Соответственно, он шёл параллельно с 365-дневным календарём, начинаясь заново за 100 дней до конца года. Таким образом, любая дата составлялась из элементов обоих календарей. Скудные записи майя и сапотеков совмещают с этой сеткой даты каждого рождения и смерти, каждой женитьбы и завоевания, прихода к власти каждого правителя.

Третье могучее государство раскинулось вокруг города Теотиуакан, который в 500 году н. э. являлся шестым по величине городом мира, с населением порядка 125 000 человек, говоривших на разных языках. Многие из них ранее работали на близлежащих полях и были силой переселены в город – в соответствии с намерением правителей Теотиуакана предотвратить превращение близлежащих деревень в города, которые могли бы стать их соперниками.

Мало что сохранилось от теотиуаканской генеалогии и календаря, но сам город был матрицей, где священное время обрело земное существование. Город был ориентирован с востока на запад, с западным горизонтом – местом, где солнце садится – на вершине компаса. Его карта была сформирована не течением рек или рельефом местности, а восходами и закатами, фазами Луны и размещением звёзд. Крупнейшее в городе строение, пирамида Солнца, была обращена к западу, и через весь город был прорыт канал, отводивший воду в направлении с востока на запад. Главная улица города, Дорога Мёртвых, пересекала Теотиуакан с севера на юг, и на её северном конце стояла пирамида Луны. На южном конце Дороги Мёртвых стояла пирамида Пернатого Змея, построенная в честь бога-защитника человечества.

Подробно об этом боге и о поклонении ему мы знаем только из письменных источников, созданных по прошествии сотен лет, и неизвестно, какие из этих обычаев существовали еще в шестом столетии. Позже он стал известен как Кецалькоатль, и его величайшим деянием было возвращение жизни людям после того, как всё человечество было уничтожено в битве богов. Кецалькоатль спустился в Землю Мёртвых, которой правил Властелин Костей Миктланте-кутли, и получил кости мужчины и женщины. После этого он взрезал свой пенис, пролил кровь на кости и вернул их к жизни.

В Центральной Америке жизнь и смерть сосуществовали в согласии. Сам Властелин Костей был источником не только смерти, но и жизни, и Земля Мёртвых была не только потусторонним миром, но также местом, существовавшим наряду с Землёй. Поэтому неудивительно, что пирамида Пернатого Змея, где располагался храм бога-защитника, была построена на крови. Её углы были братскими могилами, где покоились более двухсот жертв, уложенных группами, которые олицетворяли важные даты. Пирамида Пернатого Змея олицетворяла начало времени, начало жизни.

Барельефы и рисунки намекают нам на сложные кровавые ритуалы, соблюдаемые правителями, отражающие кровопролитие, вернувшее человечеству жизнь. Провозглашение себя заместителем бога (или даже самим богом) – проверенный временем способ сохранения контроля над народом. Этот способ был эффективен, когда народ разделял такую же веру, как делали это жители стран Центральной Америки практически без исключений. Пока власть была у богов, она оставалась и у властителя.

К несчастью для правителей середины VI века, боги, которых они нарекли своими друзьями, были богами стихий. Кецалько-атль повелевал ветром, бог-покровитель Теотиуакана Тлалок был богом дождя. Чередующиеся смертоносные засухи и бури, начавшиеся в 530-х годах, могли значить одно из двух – или боги злы на народ, или они попросту прекратили покровительствовать городу. В любом случае представители богов на Земле оказывались в неприятной ситуации.

Последствия ухудшения климата можно отследить по кладбищам Теотиуакана, где на скелетах начиная с 540-х годов появляются следы плохого питания. В то же время удвоился уровень смертности людей моложе 25 лет. И тогда, около 600 года (точную дату сложно вычислить) в Теотиуакане произошёл бунт. Роскошные храмы и королевские постройки вдоль Дороги Мёртвых были разрушены и сожжены. Лестницы, ведущие на вершины храмов, где жрецы и правители встречались с богами, были уничтожены, статуи разбиты, барельефы и узоры повреждены. На раскопках в комнатах и коридорах дворцов было найдено множество скелетов с раздробленными черепами и переломанными костями. Ярость разрушителей была направлена на правителей, знать и жрецов – элиту, которой не удалось сохранить город в безопасности.

Засухи и наводнения повлияли на весь Центрально-Американский перешеек, но их влияние на столицу сапотеков Монте-Альбан отследить сложнее.

Сожжение ритуальных построек в Теотиуакане говорит о том, что люди, вынужденные переселиться в город, были недовольны гнетом и готовы поднять восстание, когда по ним ударил голод. Предводители сапотеков, как и Теотиуакана, не были мягкими правителями. Тем не менее они не сконцентрировали население в пределах одного города, что сделало Теотиуакан уязвимым к голоду и болезням, когда источники пищи истощились. Народ сапотеков был распределён по гораздо большей площади, а потому голод и жалкое существование не вынуждали их восстать всех разом; те записи сапотеков, которые мы можем прочесть, не дают нам хроники упадка.

Тем не менее археология показывает, что между 550 и 650 годами местное население начало расходиться по окружающей местности. Деревни и поля в долине оставались занятыми; сапотеки не вымирали, а просто бежали из города, где жили и царствовали правители. Люди выжили, но царство погибло. Предводителям Монте-Альбана не удалось убедить народ в том, что они избраны богами – так же, как и царям Теотиуакана.

Ещё менее известно о том, что случилось с городами майя. В отличие от их соседей, города майя были независимы друг от друга. Яростно держась за свою автономию, они сражались за независимость так же рьяно, как заключали союзы. Сохранилось немного имён и деяний: царь Небесный Очевидец десять лет правил пятьюдесятью тысячами жителей Калакмуля; правитель Караколя, Властелин Воды, около 562 года победил своего соседа, правителя Тикаля, и принёс его в жертву богам. Руины свидетельствуют об умениях строителей майя. Канкуэн до сих пор выделяется колоссальным размером дворца, а в Чичен-Ице сохранился один из наиболее тщательно спланированных стадионов во всех городах майя, где игроки, представлявшие жизнь и смерть, сражались с целью попасть мячом в каменное кольцо. Эта игра представляла собой священный ритуал, суть которого остается нам непонятной (хотя изображенные на рельефах сцены обезглавливания игроков говорят о том, что пролитие крови играло в нем важную роль).

Однако большинство майянских надписей – замысловатые календари, генеалогии, хронологические перечни – после 534 года обрываются, и молчание длится почти сто лет. Заполнить этот пробел позволяют данные археологии: крепости на подходе к главным городам майя были сожжены, население сократилось, годовые древесные кольца говорят о долгих прохладных и влажных летних сезонах. Голод настиг и народ майя. Отсутствие официальных записей говорит само за себя: когда разразилась катастрофа, божественное покровительство покинуло правителей – и они лишились власти, потому что народ увидел их беспомощными перед лицом голода, засухи и наводнений.

Из книги Сьюзен Бауэр "История Средневекового мира"