Шура Исаевич ( 1911/12 г.р. ) будучи приставленный к английским офицерам в Омске, уже имел богатый опыт конспирации и подрывной деятельности.

После неудачного красного восстания, попав в плен к Колчаку, Шура сумел не только сохранить в тайне свою задачу, но и втереться в доверие к адмиралу и новому Верховному правителю, выдав себя за его сына Ростислава.

Более полугода Шуре удавалось дезинформировать адмирала и саботировать его любые адекватные действия, отвлекая его от важной повестки. В конечном итоге Колчак вынужден был подсесть на морфий.

Помимо прочего, именно Шура сумел отговорить Колчака принять помощь Маннергейма в обмен на независимость Финляндии. Организовав ему тесные связи с Французами и Чехословацким корпусом, с целью выкрасть золотовалютный запас империи и убыть вместе с ним заграницу… в Париж.

Хоть Колчак и не доверял западным коллегам, но одурманенные морфием мозги и полный упадок власти и авторитета, окончательно поставили Колчака в глупое положение.

Но больше всего расстраивал адмирала тот факт, что каждое утро в его чай попадало лошадиное говно. Подозревая диверсию Колчак отмёл любые идеи отступать в Монголию своим ходом и выбрал ехать поездом в Иркутск.

Арест Колчака не прошел гладко. На станции Нижнеудинск, при аресте, чехи внезапно взяли адмирала под стражу, Колчак поехал дальше в Иркутск уже как арестант и под охраной. В это время Шура должен был сидеть в одном из запломбированных вагонов с золотом, но по прибытию…. вагоны были пусты.

Предварительно тело Шуры позже обнаружили в Омске, а «Золото Колчака» так и не было найдено.

Большевики продолжали поиски золота вплоть до 41 года и после войны. Искали его от Онеги и до Беломорья, на границе с Финляндией и в районах Бреста. Миллионы людей подозревали в причастности. Говорят, что часть золота похититель успел закопать в степях Казахстана.

И он вернулся за ним…

По секретному мобилизационному плану в случае начала крупномасштабных боевых действий золотой и алмазный запасы СССР предписывалось в течение 72 часов эвакуировать из Москвы в глубь страны. Поэтому чекисты-кладоискатели вместе с Пурроком немедленно выехали в столицу. Для них наступила горячая пора: эвакуация Гохрана и сотрудников, сооружение новых хранилищ в Новосибирске, Свердловске, Челябинске, потом возвращение в Москву вывезенных ценностей. Так что до «золота Колчака» руки не доходили.

А виновника всей этой истории Карла Пуррока отправили в Бутырку и завели уголовное дело по обвинению его в «обманных действиях, причинивших ущерб государству». Причем даже в критические для страны дни осенью 1941 года, когда шло сражение на подступах к столице, для эстонца у чекистов нашлось время. 4 декабря было подписано обвинительное заключение:

«Обвиняется в том, что с целью пробраться в Москву и др. города Союза ССР неоднократно подавал заявления Генеральному консулу СССР о том, что будто им в 1919 году при отступлении армии Колчака зарыто около 50 пудов золота, однако местонахождение клада не указал, явно злоупотребив доверием. Действия Пуррока по розыску этого клада, поездки в Берлин, его связи с Кейзером и Митовым подозрительны на шпионаж.

Дело подлежит направлению в Особое совещание при НКВД Союза ССР».

Как это ни парадоксально, спасло Пуррока ненайденное «золото Колчака». Иначе не миновать бы ему ВМН - высшей меры наказания, к которому в горячке тех суровых дней приговаривались за куда меньшие провинности. А ему вменялись «сознательный обман и нанесение ущерба государству» да еще подозрение в шпионаже. Однако приговор был неожиданно мягкий: пять лет исправительно-трудовых лагерей по статье 169 ч. 2 УК РСФСР, то есть за простое мошенничество. Согласно ему кладоискателя-неудачника отправили до лучших времен в один из саратовских лагерей.

Очевидно, высокое начальство не теряло надежду рано или поздно все же разыскать золотой запас Российской империи и получить за это высокие награды Родины. Но произошло непредвиденное: в 1942 году заключенный Пуррок умер.

И все-таки история самого большого российского клада на этом не кончилась. Начальник 5-го спецотдела НКВД Владимиров помнил о нем и даже обращался к начальству с предложением возобновить поиски уже с привлечением специалистов и техники. Но в конце концов похоронил эту идею как нереальную. Золото в годы войны практически не расходовали, если не считать десять тонн, взятых из Гохрана для оплаты военных поставок союзников. Специалисты же и техника были в дефиците в то время. А в 1946 году генерал-майора госбезопасности Владимирова назначили начальником Горьковского областного управления КГБ, и заниматься кладоискательством ему было не с руки.

Был еще один человек, помнивший о «золоте Колчака», - предвоенный начальник Гохрана подполковник госбезопасности Онисим Негинский. После войны он остался работать в системе Гохрана и в начале восьмидесятых годов поднял этот вопрос. Дважды докладывал сначала одному, потом другому заместителю министра финансов о незавершенной экспедиции бериевских времен. Его внимательно выслушивали, задавали вопросы, делали какие-то пометки в блокнотах. Но тем дело и кончилось.

Но ставить точку в этой истории еще рано. Ведь речь идет не просто о кладе, а о золотом запасе Российской империи. Используя новейшую технику, не так уж трудно провести обследование района предполагаемого захоронения «ящиков со снарядами». Даже нулевой результат будет иметь важное значение, ибо позволит раз и навсегда покончить с неопределенностью.

А начать нужно с поисков «золота Колчака» прямо здесь, в Москве. Пригласить опытных операторов, занимающихся дистанционной биолокацией, дать им крупномасштабные топографические карты и посмотреть, что они скажут.

Дело за малым - за инициативой.
«Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных», С.И. Демкин, 1997г.