По запросу «американское кино о космосе» поисковые системы выдают порядка 39 тысяч результатов. Пожалуй, сам космос не был и никогда не будет столь исследован в реальности, как его исследовали вдоль и поперек кинематографисты одной из двух сверхдержав, боровшейся (борющейся?) за превосходство в этом пространстве. Юлия Коваленко рассказывает о том, как именно выглядит космос в изображении американских кинематографистов.

«Интерстеллар», 2014

Каталог космических историй, созданных в США за неполных 75 лет (с 1950 года — момента выхода первых двух американских фильмов о космосе «Место назначения — Луна» и «Ракета Х-М»), может похвастать поистине вселенским охватом. От дотошно реалистичных драм в духе «Человека на Луне» (2018) Шазелла до совсем безумных фантастических комедий вроде «Автостопом по Галактике» (2005) Гарта Дженнингса. От гуманистической баллады человеческой любви в нолановском «Интерстелларе» (2014) до обличающей критики человечества как вида, что по своей натуре хуже инопланетных тараканов, в сай-фае «Район №9» (2009) Нила Бломкампа. От провальной Линчевской «Дюны» (1984) до, пожалуй, единственного достойного фильма второй фазы «Марвел» — «Стражи Галактики» (2014) Тома Ганна.

Нам был показан космос как квинтэссенция божественного в культовой «Космической Одиссее 2001» (1968) Кубрика и как безответная немая пустота в фильме Джеймса Грея «К звездам» (2019), вступающем с кубриковской лентой в своеобразный диалог спустя 41 год после премьеры первой. Майкл Джордан состязался с пришельцами в баскетбольных навыках бок о бок с Багсом Банни в «Космическом Джеме» (1996) Джо Питки, Арнольд Шварценеггер терял рассудок в фильме Пола Верховена «Вспомнить всё» (1990). И задолго до того, как Педро Паскаль, общепризнанный daddy нового поколения, покорил сердца зумеров в «Мандалорце», миллионы зрительниц томно вздыхали при виде Харрисона Форда в роли первого красавца и авантюриста Галактики — Хана Соло в «Звездных войнах» Джорджа Лукаса.

«2001 год: Космическая одиссея», 1968

И, раз уж речь зашла об этом эпическом полотне, нельзя не отметить, что ни одна другая франшиза (да, даже «Марвел») не повлияла на кинематограф и зрителей не одного и не двух поколений, как созданная Джорджем Лукасом метавселенная. Важно понимать, что когда говорят о «Звездных войнах», то имеют ввиду не только канон фильмов — классических частей этой истории, — но и всю ризомную сетку взаимосвязанных явлений, в которую входят книги, игры, комиксы, сиквелы, приквелы, интервью, рабочие материалы, музейные экспонаты… Лукас совершил культурную революцию своим бунтарством и желанием в далеком 1979-м самостоятельно снять фильм вопреки мнению продюсерских компаний и студийных боссов о его, казалось бы, неизбежном кассовом провале.

Именно упрямство режиссера сделало, с одной стороны, возможным ему самому на исключительных правах распоряжаться всем наследием этой Вселенной, а с другой, стало импульсом, который запустил цепную реакцию безумной, граничащей с фанатизмом, популярности. Стоит вспомнить хотя бы о том, что атрибутика, производимая по мотивам тех или иных фильмов, раньше использовалась в очень ограниченном количестве и только в качестве промокампании перед премьерой фильма для его продвижения. Именно после «Звездных войн» мерч стал настолько же значимым культурным явлением, как и сами фильмы. Фактически Лукас создал бренд. И такое уже не повторится, как минимум потому, что продюсерские компании не наступают на одни и те же грабли дважды, когда речь идет о правах на миллиардные прибыли.

«Звездные войны»

Лукас же демонстрирует важную для кинематографа космоса тенденцию, присущую практически всем, без исключения, фильмам по теме — если смотреть их больше одного раза и во взрослом сознательном возрасте, то зрителю открывается вселенская истина об удивительной однообразности сюжетов и поражающей глупости персонажей. Только преданным фанатам сай-фая доступно блаженное удовольствие не задавать вопросов и позволять любимым историям, которые они знают наизусть, вести за собой по классической сюжетной тропе, освоенной еще в «Скрытой угрозе», построенных на примитивных мифологических структурах. Как и фэнтезийные серии фильмов, скажем, подростковые антиутопии или король жанра фэнтези — «Властелин колец», фильмы о космосе болезненно зависимы от принципов развития сюжета, описанных в «Тысячеликом герое» Кэмпбелла или «Морфологии волшебной сказки» Проппа.

Ничто так не объединяет фильмы о космосе, как навязчивый вопрос к их персонажам, ведомым не логикой, но архетипическими моделями поведения: «Да что с вами не так??» Ответ на этот вопрос прост и закономерен. Всё — так. И люди — есть люди, разве что когда человек оказывается лицом к лицу с неподвластным нашему уму космическим порядком, вскрывается вся неправильность, малость и ошибочность человеческой натуры. Описать любую сай-фай-историю можно фразой «а потом что-то пошло не по плану». И речь не столько о необходимом побуждающем событии, сколько о математически закономерной невозможности наладить контакт со Вселенной.

Из подавляющего многообразия (39 тысяч) примеров в данной тематике интересно в свете лозунга «первого фильма, снятого в космосе» — «космос не для женщин» — обратиться именно к фильмам, в которых женщины являются главными героинями, и в сравнительном взгляде убедиться, что половые различия с точки зрения «бесконечного вечного» (спойлер) не играют никакой роли. Ведь человек, будь то мужчина или женщина, — это, прежде всего, именно человеческая натура, противопоставляемая в фильмах о космосе принципиально иной природе вселенских объектов (разумных или не очень).

«Аннигиляция», 2017

Зачастую режиссеры это противопоставление выражают прямолинейно. Как, например, делает Алекс Гарленд в своем фантастическом триллере «Аннигиляция» (2017). Буквально означающая полное уничтожение, аннигиляция — суть реакция превращения с выработкой колоссального количества энергии при столкновении частиц и античастиц. Под превращением здесь подразумевается кардинальное изменение структуры, т. е. формально частица продолжает существовать, но, будучи уже чем-то другим, фактически она подвергается уничтожению.

Фильм Гарленда — визуализация данного процесса, помноженного на столкновение не элементарных частиц, а сознаний (высшей формы существования организмов). Случайно или намеренно прибывшая на Землю форма разумной (хотя тут спорно) жизни начинает (инстинктивно или осознанно?) расширять территорию своего обитания, сталкиваясь с Земными формами (разумными и не очень) жизни, вмешиваясь в структуру их ДНК и вызывая геномные мутации. Запустив этим самым процесс аннигиляции, внеземной гость ставит под угрозу существование человечества, поскольку разрушает тела и разум тех, кто попадает под влияние «мерцания».

Команда из пяти женщин (военных и ученых) отправляется к центру зоны поражения, чтобы разгадать природу происходящего. В состав очередной экспедиции (ни одна предыдущая команда не вернулась) входит героиня Натали Портман — биолог и бывшая военная Лина, ищущая в «мерцании» ответ на загадочное исчезновение и не менее загадочное возвращение ее мужа — единственного за три года, кто смог выйти из зоны инопланетного воздействия. Правда, как можно догадаться, настоящий муж главной героини из «мерцания» все же не вернулся. То же касается и отважной команды исследовательниц, повторивших судьбу своих предшественников-мужчин. Погибают все, кроме главной героини (что, кстати, тоже спорно, фильм не дает однозначного ответа, кто покинул зону, Лина или ее аннигилированная, то есть полностью замещенная на уровне частиц, копия).

«Аннигиляция», 2017

Сама Лина до конца будто не может определиться, какую позицию она занимает: то она защищает «мерцание», говоря, что оно не уничтожало, а создавало, и не пыталось ей навредить, а подражало… то своими же руками убивает (если допустимо такое понятие по отношению к этой форме жизни) это существо, а вместе с ним и зону поражения. Получается, что кроме акцентирования философской неоднозначности дихотомии «сотворение — разрушение» принципиального смысла в чисто женском касте зрителю не раскрывается. Если списать неопределенность в показаниях героини на то, что она сама подверглась необратимым изменениям, то и вовсе выходит, что речь идет не о разнице подходов мужчин (разрушать) и женщин (создавать), а о парадоксе человеческого восприятия себя как главного благополучателя среды, в которой мы обитаем. Пафос режиссера базируется на том, что человек неспособен смотреть на происходящие в фильме изменения не как на уничтожение, а как на перерождение. Для человечества аннигиляция — прекращение существования, для космоса — всего лишь изменение. 

Именно поэтому представители внеземных цивилизаций, как правило, в таких фильмах действуют согласно исключительно человеческим представлениям о взаимодействии «свой — чужой»: ведут себя плохо и представляют угрозу для нашего племени. Краеугольным камнем в этом аспекте является фильм «Прибытие» (2016) канадца Дени Вильнёва — одного из ключевых гуманистов современного кинематографа и режиссера, которого не для повестки интересует роль женщин в мире мужчин. Еще до того, как #metoo стал трендом и кинематографисты стали шерстить сценарии фильмов по тесту Бекдел, осмыслением этой темы Вильнёв открывает свой кинопуть в малоизвестном черно-белом фильме «Политех» (2008), затем снимает «Пожары» (2010), «Сикарио» (2015) и затем — «Прибытие».

Фильм — недвусмысленная иллюстрация того, что, согласно Вильнёву, ключом к мирному взаимодействию и развитию цивилизации становится не агрессия, а язык жертвенной любви, носительницей которого является героиня Эми Адамс. Конечно, в «Прибытии» очень явно вырисовывается противопоставление «мужское — женское», однако даже при необходимости вести переговоры не только с пришельцами, но и с собственными соплеменниками, героиня Адамс выходит на качественно новый уровень осознания только после того, как в ней претерпевает изменения структура «язык — мировоззрение».

«Прибытие», 2016

Фактически, как и Лина в «Аннигиляции», Луиза уже не в прямом смысле человек (мало того что ей снятся сны на языке внеземной цивилизации, так еще и обнаруживается способность существовать в нелинейном времени). Поэтому можно сказать, что в каком-то смысле «Прибытие» про победу женского над мужским, но только в рамках частной трагедии Луизы: героиня делает выбор в пользу того варианта будущего, в котором за безусловное счастье и любовь ей придется заплатить утратой и болью (в то время как ее будущий муж проявляет малодушие). С точки зрения взаимодействия человека с космосом фильм провозглашает победу разума над примитивным страхом, вот только разум этот все же внеземной.

Если же приближаться к тому, чем в максимальном приближении к реальности является космос в кинематографе, то даже самые оптимистичные режиссеры сталкиваются с необходимостью признать неспособность человека на данном этапе его эволюционного развития каким бы то ни было образом постичь это безвоздушное пространство. Не говоря уж о такой наглой затее, как колонизировать… Лишенный привычных и подвластных нам критериев (будь то логика, физика, этика и т. д.), космос самим своим существованием задает условия, в которых неминуемо происходит то самое «а потом что-то пошло не по плану».

Взять, например, «Гравитацию» (2013) Альфонсо Куарона, воспоминания о которой навевает заглавный постер «Вызова» (2023) Клима Шипенко с повисшей в невесомости Пересильд, отсылающий нас к идентичной сцене в фильме 2013 года (пожалуй, единственной художественной находке «Гравитации»). О чем эта метафора? Героиня (допустим, принципиально, женщина) демонстрирует очевидную иерархию отношений: космос — чрево, человек — беспомощное порождение этой утробы. Гравитация — одно из основополагающих условий для самостоятельного, независимого существования человека. Вне гравитации сами физиологические показатели нашего организма начинают меняться в сторону деградации — необратимые последствия затрагивают в первую очередь опорно-двигательный аппарат. Не зря в финале фильма так отчетливо камера делает акцент на босых ногах героини Сандры Буллок, которыми она еще не твердо, но уверенно стоит на мокром песке, словно Русалочка, обретшая способность ходить вместо рыбьего хвоста.

«Вызов» (2023)

И слаба перед лицом невесомости доктор Стоун оказывается не потому, что женщина, которой шанс на жизнь будто бы уступил красавец мужчина в исполнении Джорджа Клуни. В конце концов, и капитан Ковальски проявляет джентельменское благородство, лишь осознавая неизбежность собственной гибели. А потому, что единственный путь благополучно разойтись с космическим порядком для человека — это бегство. Победа в «Гравитации» — это благополучное возвращение на Землю, в иллюзию того, что на Земле мы защищены от окружающего нашу планету космоса. (То же касается и других фильмов по теме — герои преследуют две цели: либо вернуться «домой», либо этот «дом» защитить от плохих чужаков.)

«В вашу сторону летят обломки спутника», — сообщают по радиосвязи экипажу «Гравитации», и дальше — всё идет не по плану. Но не только потому, что космос и человечество несовместимы, как Телец со Скорпионом. При всем многообразии вариантов, что конкретно и при каких отправных данных может пойти не так, подавляющее большинство фильмов о космосе, как говорилось выше, придерживаются максимально упрощенных и не отягощенных качественной проработкой деталей сценариев. Неудивительно, что в заданных таким образом условиях, даже если космос не сует палки в колеса отважным астронавтам, то сами персонажи спешат нарушить все мыслимые и немыслимые протоколы безопасности, абсолютно не прислушиваясь к голосу разума и не следуя законам логического мышления. Можно здесь в очередной раз только развести руками — люди, что с них взять.

Важная оговорка в контексте внимания к деталям. Являясь, по сути (в большинстве своем), одноразовым аттракционом, фильмы о космосе еще со времен самой первой ленты Жоржа Мельеса — «Путешествие на Луну» (1902) уделяют особенное внимание визуальной и технической составляющей. На съемки приглашают экспертов-астрофизиков, задействуют передовые технологии визуализации космических явлений, прибегают к экстремальным способам достижения эффекта нахождения в безвоздушном пространстве. Та же Сандра Буллок в «Гравитации», конечно, в настоящий космос не летала, но для съемок эпизодов в невесомости ей приходилось вместе со съемочной группой часами висеть на тросах в светодиодном кубе, следуя жесткой партитуре действий, чтобы не сбивать заранее запрограммированную траекторию движения камер. А все потому, что Куарон любит долгие плавные сцены, и съемки невесомости путем монтажа минутных отрывков его не прельстили. Именно поэтому фильм начинается с 17-минутного эпизода аварии в открытом космосе без единой монтажной склейки.

«Гравитация», 2013

Дорогостоящая визуальная красота космических лент частично дает ответ на вопрос: почему же, несмотря на, казалось бы, очевидную клишированность сюжетов и нелогичность физических и событийных законов мира среднестатистического фильма о космосе, внимание кинематографа вслед за спросом зрителя продолжает быть приковано к безвоздушной глубине обозримых и мыслимых просторов Вселенной. Однако будь дело только в аттракционном удовольствии, артхаусные режиссеры и киноделы первого дивизиона не обращались бы к данной тематике для своих художественных высказываний.

В 2011 году вышло два зеркально похожих фильма: «Меланхолия» Ларса фон Триера и «Другая Земля» Майка Кэхилла — оба повествуют о том, как к нашей планете приближается планета-близнец. И если у Триера это сближение означало неминуемую гибель, то для Кэхилла становилось шансом на искупление. В обоих фильмах главные героини — женщины, переживающие сильное психоэмоциональное потрясение. И космос здесь — буквально нависший над ними — лишь метафора движущей силы не столько внешнего сюжета, сколько внутренних льдов в душах девушек. Безусловно, космос — это опасность, но опасность завораживающая и манящая. И, каким бы бездушным он ни был на самом деле, человек в состоянии и его включить в философскую, религиозную и нравственно-этическую системы координат. А значит — чем плотнее мы будем приближаться к вселенскому безмолвию, тем ближе будем подбираться к собственной натуре.

В этом смысле фильмы о космосе действительно представляют научный (но не астрофизический, а антропологический) интерес. Ведь каждый такой фильм не про выход за пределы человеческих возможностей, а про ревизию ориентиров и состояний в этих пределах.

Автор текста: Юлия Коваленко
Источник: kinoart.ru

Другие материалы:

• Небо, самолет, девушки — 11 стюардесс кино СССР и России

• Юбилей золотоносного Мыша — 95 лет назад вышел первый мультфильм с Микки Маусом «Чокнутый самолёт» / Plane Crazy

• «Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон» — История графа Дракулы от средневековья до наших дней

• Классика кинофантастики — «Дракула» / Dracula (1992), реж. Фрэнсис Форд Коппола

• Первые русские фантасты и их идеи

• «Хроники Амбера» — миры и отражения Роджера Желязны

• 10 культовых вещей из кино — часть 1, мужская

• 10 культовых вещей из кино — часть 2, женская

• Адский холодильник, разумный лифт и одержимое пианино — 3 трэш-хоррор-фильма о хищных вещах

• Я — Тарзан, ты — Джейн: История фильмов о воспитаннике обезьян

• Не Фродо единым — что посмотреть с Элайджей Вудом, помимо «Властелина колец»

• Что предсказывали советские антиутопии — 5 романов, написанных в эпоху СССР

• Перфекционистка Марен Аде — европейский режиссер, которого стыдно не знать

• Чулочные рейтузы и джинсы-варёнки — женская мода СССР

• Как создавался образ Дарта Вейдера — главного кинозлодея в истории

• Советские приключенческие романы — что читали дети Революции?

• «Время» и «Стекло» — фильмы М.Найта Шьямалана от худшего к лучшему

• «Пикачу, я выбираю тебя!» — за что мы полюбили покемонов

• 5 вестернов, срежиссированных женщинами

• Чувак, это уже не мультик — история фильма «Черепашки-ниндзя» 1990 года

• Слушая поступь памятников — про роман братьев Стругацких «Град обреченный»

• Как война повлияла на творчество Дж. Д. Сэлинджера

• «И так сойдет!» — Советские мультфильмы о хулиганах и двоечниках

• 7 сериалов, которые вы могли пропустить — а зря

• «Битлджус-2» с Майклом Китоном и Дженной Ортегой — выйдет в мае 2024 года

• Трэш и угар — 10 фильмов с самыми безумными животными концептами

• 7 безбашенных комедийных ужасов — Дракула-абьюзер, цветок-людоед и психозы Хоакина Феникса

• Обойдемся без романтики — 8 хорроров, которые стоит посмотреть на первом свидании

• 15 неонуаров, смелее всего переосмысляющих жанр

• Жизнь жёстче — 13 хорроров по мотивам реальных историй

• Бурные 1920-е — 9 фильмов, погружающих в эпоху шляпок и сухого закона

• 7 самых странных постельных сцен в кино

• ТОП-15: Лучшие видеоигры о зомби

• Хит на все времена — 11 лучших ролей Хита Леджера

Нас часто призывают покаяться за ошибки, которые происходили в истории нашей страны.

И в основном чувство вины нам пытаются привить либералы, которые по любому поводу приводят нам в пример США. «Какая замечательная, богатая и благополучная страна», - говорят они. И с этим трудно не согласиться. Но почему-то всегда забывают сказать о том, на чем строилось всё это «благополучие».

Одним из составляющих фундамента этой богатой страны был геноцид местных жителей - индейцев, присвоение их земель.

В разгар экономического кризиса в США в 1876 в местечке Блэк Хиллс находят золото.  И эта находка способна частично решить проблемы ненасытных американских капиталистов. Но, есть одна небольшая деталь: эти территории принадлежат индейцам сиу. Было принято стандартное для американцев решение: нет индейцев - нет проблемы.

Фильм

▪️ПОХОРОНИТЕ МОЁ СЕРДЦЕ У ВУНДЕД-НИ» (18+)

▪️Год – 2007

▪️Страна - США 🇺🇸

▪️Режиссёр – Ив Симоно

во всей красе показывает колонизацию индейских земель в конце XIX века, сопровождающуюся намеренным истреблением и обманом коренного населения.

Их земли отбирали самым наглым образом, принуждая их переселяться с помощью военной силы.

А те, кто не хотел переселяться на север, в Канаду получали вместо обширных охотничьих угодий крохотные участки самых непригодных для жизни земель.

Колонисты заставили местных жителей отказаться от традиционного уклада их жизни и испытывать унижение.

Картина знакомит нас с историей одного из индейских племен - сиу, проживающих на севере Дакоты.

Это племя под руководством вождя по имени Сидящий Бык, одержало последнюю крупную победу над колонизаторами в истории американо-индейских войн. Но эта победа оказалась лишь удачным эпизодом, на смену которому в 1876 году пришел новый отряд из кадровых военных, участников гражданской войны, оснащенный пушками и современным стрелковым оружием, изгнавший сиу с их земель в Канаду. Желающим остаться на территории США нужно будет отказаться от своего привычного образа жизни, от имени, принять религию белых колонистов, ассимилироваться.

Меня все мучает закономерный вопрос: не хотят ли американцы покаяться за содеянное?

Я:

Все остальные:

Жанр: драма, экранизация
Режиссер: Иван Атталь
Страна: Франция
Рейтинг IMDb: 6.9

Вероятно в попытках подготовиться к «Страшному суду», публика активно потребляет разного рода судебные телешоу и юридические триллеры и драмы. Чем иначе объяснить неугасающую популярность жанра, на первый взгляд, лишенного особой кинематографичности? И все-таки фильмы, разворачивающиеся на поле битвы за справедливость частенько оказываются куда более зрелищными, чем многомиллионные блокбастеры. Яркие конфликты, подлинные эмоции, зашкаливающее напряжение и разлитый в воздухе азарт от балансирования на краю бездны, – если бы на судебные заседания продавались билеты, некоторые театры давно бы закрылись. Но не беспроигрышностью жанра руководствовался Иван Атталь, взявшийся за экранизацию снискавшего среди прочих Гонкуровскую премию лицеистов романа Карин Тюиль. В «Делах человеческих» он, вслед за автором, пытается исследовать «слишком человеческое»: от бытового до бытийного. Не довольствуясь судебной конвой (и конвоем) Атталь приглашает зрителей стать свидетелями обвинения, чтобы в финале публика обнаружила себя на скамье подсудимых.

В основе фильма – судебное разбирательство, некоторые детали которого заимствованы из громкого Стэнфордского дела об изнасиловании 2015-2016 годов. Фильм повторяет структуру книги, разделенной на три главы: «Он», «Она» и собственно суд, большая часть которого снята с одного дубля. На обстоятельства одного фатального вечера предлагается взглянуть со стороны обвинения и защиты, но не обвиняемого и жертвы, потому что жертвами в финале фильма окажутся все действующие лица этой истории.

«Дела человеческие» берут на себя дерзость стать зеркалом общества, в котором отражается месиво неразрешенных проблем, воз которых мы тянем из века в век, лишь пополняя его. В этой камерной (во всех смыслах) драме, снятой в реальном зале суда, отразились язвы общества, накачанного скандалами вокруг движения #metoo и воинствующего феминизма, миграционным кризисом, классовой борьбой (герой Бена Атталя – сын известных и влиятельных родителей, а героиня Сюзанн Жуанне – девушка из ортодоксальной еврейской семьи), а также столкновением нравственных основ с «буржуазной моралью». От частного бесчестного Атталь замахивается на бракованное устройство общества, в котором правосудие нетождественно справедливости, мораль субъективна, а закон суров и слеп. Посыл не блещущий новизной, но, увы, не утративший актуальности.

В отличие от шаблонных юридических драм Атталь уходит от театрализации процесса и превращения суда в шоу. Он создает протяжное, изматывающее социальное кинополотно, в котором два с половиной года разбирательства спрессованы в два с лишним часа фильма. Это кино обжигает холодностью стеклянной клетки, сквозь которую смотрит во время суда юноша, чья прежняя жизнь и будущее рассыпались как стеклянный замок.

Иван Атталь, выбравший на роль обвиняемого своего сына, пытается удерживать беспристрастность и отстраненность, но вопреки стараниям фильм оказывается своеобразной «актерской визиткой» талантливого сына талантливых родителей. Под взглядом своей экранной и внеэкранной матери Шарлотты Генсбур Бен Атталь, порой, робеет в кадре, но в моменты наивысшего психологического накала достойно исполняет свою роль. Ему веришь, в отличие от героини Жуанне, в роли истицы. Веришь по-актерски, что не может и не должно переноситься на персонажей фильма, подорвавшихся в заминированной так называемой серой зоне согласия.
С обвинениями в режиссерской необъективности спешить, однако, не стоит, ведь это мужское кино сочинено и смонтировано женщинами, а сам Атталь является отцом еще и двух дочерей, поэтому ему (не)легко было представить себя по обе стороны от судьи. Режиссер не судит своих героев, но судит о них, создавая из деталей быта и разрозненных эпизодов точные психологические портреты каждого персонажа. «Дела человеческие» сводятся к противостоянию «серого вещества» и «серой зоны» не только человеческих отношений, но права и закона.

Пусть «Дела человеческие» лишены обаяния «12 разгневанных мужчин» или «Крамера против Крамера», но оглядываясь на предыдущие работы Атталя, затрагивающие темы ксенофобии и нетерпимости («Блестяще», «Евреи») понимаешь, что сделано это намеренно. Режиссер исследует в своем фильме границы морали и спящие вулканы ненависти, которые то и дело просыпаются там, где социальное нарушает «воздушное пространство» личного. Здесь презумпция невиновности оказывается не основой права, а усмотрением судьи. Здесь дети и родители несут ответственность за проступки друг друга. Здесь униженность и оскорбленность жертвы становятся способом утверждения себя, преодолением собственных комплексов и обид. Утомляя, это кино становится предупреждением, что поиски истины в суде, порой, оборачиваются столкновением двух правд, в котором нет и не может быть победителей. По насыщенности драмы, в которой слово выступает против слова, а людская молва в отличие от приговора суда не подлежит обжалованию, фильм отсылает к «Истине» Анри-Жоржа Клузо, тоже кипящей в суде и построенной на флешбэках-переживаниях главной героини.

Фильм Атталя задает неудобные, болезненно острые вопросы. Не имеющие ответов, а только ответчиков. Но примечательно то, что сам режиссер не боится инвектив в свой адрес, вступая на скользкую тему отношений полов и согласия истинного и вымученного. Затрагивает фильм и сферу медиа и искусства, которых тоже пытаются «приговорить» в зале суда. Особенно достается скандальному философу Жоржу Батаю, автору «симулякра» и полных откровений и откровенностей текстов, исследующих категории и взаимосвязи зла и эротизма. Дескать, подобные произведения могут подтолкнуть неокрепшие умы на опасный путь. Так зал суда, а следом и зал кинотеатра превращаются в пространство дискуссий на широчайший спектр тем: от сексуального и психологического насилия до глобальных проблем человечества. Последняя треть фильма разбухает до передовицы Le Monde, становясь киноочерком о пробелах морали в обществе, заполняемых сиюминутными настроениями и предубеждениями. Они больно бьют по людям с погашенной судимостью и погасшей, перечеркнутой навсегда, жизнью.

Это кино о том, что социальная смерть оказывается не менее страшной, чем физическая. Забуксовав в неразрешимых вопросах и противостоянии двух зол, из которых не стоило бы выбирать вовсе, Атталь идет на коду и завершает кино бессмертной мелодией Нэта Кинга Коула «Nature Boy» с ее притчевым, библейским, под стать названию фильма, посылом: «Величайшая вещь, которую ты когда-либо познаешь, — Это просто любить и быть любимым». Так и обнаруживается, что критики, как всегда, все усложняют, а кино было задумано и воплощено, как в общем, и жизнь человека – во имя любви…

Эмилия Деменцова. Авторская версия текста, опубликованная в журнале "КиноРепортер"