Проводили мы, как-то рейд по тылам фашистов, – уничтожали коммуникации, склады и живую силу спящего противника, – переполох наводили, в общем. И сошлись так звезды, что нам сообщили местные о операции, которую местные партизаны проводят в нескольких километрах от нашего расположения. Мы, конечно, решили им подсобить. Марш-броском выдвинулись в деревню О., и вы себе даже не представляете, кого я там встретил ... Костика нашего! Сначала расскажу об обстоятельствах начала этой операции… Пришла в деревню О. хорватская дивизия СС в поисках партизан. Трепали они, партизаны, фашиста, больно сильно, пускали под откосы поезда с бензином и солдатами, сжигали склады с оружием и боеприпасами. Ну и начали эсэсовцы пытать и допрашивать селян, но русских людей испугать сложно, и потому не узнали фашисты хорватские ничего. Тогда собрали каратели вечером всех деток в селе и поставили к стенке сарая для расстрела, сказали условие своё – рассказываете, где прячутся партизаны – дети будут жить, не рассказываете – расстреляем...Но подбежали к детям своим и закрыли собой, своими телами, несколько десятков женщин. Фашисты сначала задумались, но потом решили повеселиться, сначала начали стрелять им по ногам, но раненые женщины поднялись и, с простреленными ногами, опираясь друг на друга, снова закрыли собой деток. Это хорватов–эсэсовцев развеселило ещё больше, и они начали стрелять женщинам в животы. Смертельно раненые женщины опять пытались встать и защитить плачущих от страха и ужаса детей. Тогда фашисты их добили выстрелами в голову … Когда женщины перестали подавать признаки жизни, то главный эсэсовец спросил у местных жителей, есть ли ещё желающие встать между карателями и детьми. Дети же в испуге все лежали на земле и позакрывали своими ручонками, со страха, свои лица и головки. Те, кто были постарше, накрыли своими телами совсем маленьких … После расстрела женщин, фашисты опять подняли детей и отвели к стенке. И когда уже собрались их расстреливать, то к месту казни деток подбежали наши селяне, но теперь уже с десяток стариков и закрыли их собой – встали стеной перед палачами …

Рассказывал нам эту историю дедушка лет девяноста. Он единственный, кто из взрослых жителей села выжил тогда ... Трус помирает при каждой опасности, грозящей ему, храброго же смерть настигает только раз, – сказал нам дрожащим голосом дедушка, и продолжил, – так вот трусов в нашей деревне не оказалось, ни среди баб, ни среди стариков … Посмеялись фашисты, почему–то их эта ситуация очень веселила. Самому главному эсэсовцу принесли кресло, видимо для него это было представление. Он собирался упиваться русской кровью, как в кино, сидя. Фашист поправил круглые очки на своем носу и дал команду на хорватском языке, и каратели сначала дали несколько очередей над головами стариков и старух. Некоторые из стариков дрогнули и прикрылись от пуль руками, кто–то один упал на одно колено, но тут же встал. Тогда дал офицер команду стрелять по ногам нашим старикам. Раздалась очередь из пулемётов и автоматов, и попадали наши старики с пробитыми ногами, несколько пуль задели двух детишек, и они упали со стонами и криками. Это ещё больше раззадорило фашистов. Самый главный встал со стула и подошел, к встающим с колен дедушкам и бабушкам. Когда он начал рукой, которой держал нагайку , поднимать головы старикам и смотреть им в глаза, полные боли и ненависти, и предложил им уйти с линии огня, но один из старцев убрал его руку и плюнул ему в лицо. Все взрослые понимали, что подмога придёт, не может не прийти, ведь за ней послали, а русские никогда своих не бросают, и значит надо, надо продержаться, как можно больше времени. И они мужественно подымались с простреленных колен, понимая, что это их последние мгновения жизни, а за их спинами детки, те, к кому на помощь спешит партизанская подмога, те, кто должен вырасти и отомстить, те, кто должен вырасти и стать сильным, чтобы больше никто и никогда не мог безнаказанно грабить и убивать на нашей земле, но надо всего лишь дождаться помощи. И она придет ... Она обязательно придет, не может не прийти… Почему–то перестал смеяться эсэсовец и дал команду продолжать расстрел. Не дрогнула хорватская рука в эсэсовской, хорватской форме … И так продолжалось до тех пор, пока эсэсовцы не расстреляли всё село.

Ну а дед наш, был послан за помощью в ближайший партизанский отряд, и пришла помощь, не успели фашисты и глазом моргнуть, как были все перебиты. Ворвались партизаны верхом на конях, с кавалерией нашей советской, кадровой, стреляя на полном скаку и закидывая их гранатами …

А раненых карателей добивали не пулями, а штыками, матерясь и плача мужскими слезами, в каждого недобитого фашиста входил штык … и не один десяток раз, превращая их, фашистов в кровавый фарш, всаживая в карателей штык, как в самого страшного зверя–оборотня … не человека.. ведь даже немцы не считали людьми тех, кто одевал форму СС …

Правда, успели эти гады и нескольких деток ранить, но не смертельно… помощь пришла, вовремя…почти вовремя… один дед остался теперь в селе. Забрали мы всех его детей и будем передавать с партизанами в тыл. Подарил Костя одному из мальчишек ножик свой перочинный и платок, что детишки его вышили. Мы же их всех накормили, напоили, раненых перевязали ...

Дед не теряет бодрости духа, рассказал мне на прощание один случай. Когда первый раз фрицы к нему в дом зашли, то дед, завидев их у калитки, громко выкрикнул бабушке, которая возилась в огороде:

– Маруся, забери тарелки у собак, гости пришли! ...

Глядя на зверства фашистских оккупантов, – то ли это немецкие каратели, то ли это хорватские, венгерские, или голландские, или финские, или итальянские каратели – не будет им пощады нигде! Найдет их карающий русский штык и пригвоздит к земле, раз и навсегда!

И не будет нашей советской ненависти к врагу предела!

Враг будет разбит, и победа будет за нами! Однозначно!

---------

Отрывок из документального военно-исторического романа Летят Лебеди.

Военно-исторический роман «Летят Лебеди» в двух томах.

Том 1 – «Другая Война» 500 страниц

Том 2 – «Без вести погибшие» 750 страниц

Сброшу всем желающим на электронную почту абсолютно безвозмездно.

Пишите мне в личку, weretelnikow@bk.ru давайте свою почту и я всё вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах)

Есть печатный вариант в твёрдом переплете.

Могу выслать почтой в любую точку планеты Земля (кроме Северного и Южного Полюсов)

#летят_лебеди

П.С. Вышлю всем пикабушникам, кто напишет, без исключений, потому, если не видите на почте, просто зайдите в папку "спам"

Первые годы советской власти сопровождались бесчисленными реквизициями и конфискациями, введением продразверстки и чрезвычайного налога. Проводимая политика военного коммунизма вызвала целый ряд массовых народных выступлений, в частности так называемое Чапанное* восстание в Симбирской и Самарской губерниях.

В начале 1919 г. в селениях Симбирской губернии находилось 3500 рабочих из продотрядов и 1700 продармейцев, присланных из городов Центральной России для заготовок продовольствия. Уже к февралю симбирские крестьяне сдали свыше 3 миллионов пудов хлеба. У мужиков сложилось мнение, что землю они получили от Советов во главе с большевиками, а приехавшие коммунисты-продотрядники несправедливо отбирают у них хлеб задаром. В это же время началось взимание чрезвычайного налога, введенного правительством в декабре ушедшего года. Уполномоченные по сбору чрезвычайного налога прибегали подчас к откровенному произволу, озлобляя своими "незаконными действиями, недопустимыми приемами и способами воздействия по отношению к населению“

В большом и богатом селе Новодевичье Сенгилеевского уезда с пароходной пристанью на правом берегу Волги исстари занимались торговлей хлебом и лесом. При новых порядках в селе, насчитывающем более 1000 дворов и 4500 жителей, уже в первых числах февраля хлеба и фуража недоставало, к посевной не хватало зерна. Если оставалась на подворьях какая-то скотина, которая проходила "по норме", зависевшей от количества членов семьи, то продразверстка сделала невозможным ее содержание.

Председателя местной "чрезвычайки" Владимира Казимирова знали сельчане не с лучшей стороны, на себе испытали кулаки, приклады и плети как основные "аргументы" комиссара. Так, Сергей Дубов, из местных, три недели лежал в больнице после жестоких побоев, чудом выжил. Начальник продотряда Павлов, которого трезвым практически не видели, по ночам вел стрельбу в воздух, а днем незаконно отнимал овец и молоко. Комиссар продотряда Белов изводил крестьян угрозами и проводил сразу все виды реквизиции. Он не общался с местным волисполкомом и не запрещал "масленичные" сходки мужиков.

Шумную толпу крестьян собрал набат с Покровской церкви. 3 и 4 марта постановили командировать четырех делегатов - Козина, Кирюшова, Панкратова и Чижова - в губисполком с требованием "увеличить норму", "уменьшить реквизию". Конструктивный настрой сельского схода говорил об отсутствии жажды крови. Но спустя час-другой, когда Дмитрий Воробьев рассказал, как у Кучеровой, одинокой вдовы, забрали весь хлеб "под метелку" и увели последнюю корову, терпение лопнуло. Мужики выплеснули всю накопившуюся ярость на "ответственных" представителей власти.

4 марта был убит Павлов, а Казимиров избит до крови и, связанный, брошен под охраной в чулан. Мужики разоружили присланный из Сенгилея отряд из 50 красноармейцев и захватили телеграф. После первой крови они осознали, что впереди их ждет расстрел либо бой против власти .5 марта комиссара бросили в волжскую глубь, незадолго до этого вырубив ломами лед.Гнев объединил жителей Новодевичьего с крестьянами соседней Русской Бектяшки.

Под лозунгом "Да здравствует Советская власть, долой коммунистов-насильников!" в Новодевичьем был создан штаб повстанцев, который разослал по окрестным селам гонцов с призывом присоединиться к ним, арестовать коммунистов. Следом за Сенгилеевским уездом оросились кровью Карсунский, Сызранский, Симбирский уезды.

В селах Карсунского уезда по решению местных властей, помимо изъятия у крестьян излишков хлеба, фуража и скота для нужд армии и жителей городов, стали перераспределять на коммунистических началах имеющиеся у населения запасы. О мужицкой ненависти к "красным насильникам и грабителям" свидетельствуют такие факты: в Соплевке (сейчас Красный Бор) убили кольями и спустили под лед политкомиссара Репинского, в Больших Березниках зарыли в землю живым сотрудника ЧК Сердюка, в Коржевке убили ломом председателя местного волисполкома Сарадчева...

Восстание из Новодевичья, как огонь в бурю, "перебралось" на левый берег Волги, в села Ягодное, Хрящевка, Белый Яр Мелекесского уезда Самарской губернии. 7 марта отрядами повстанцев с боем был занят Ставрополь (ныне Тольятти). Город стал центром восстания, его комендантом и командующим повстанческой армией был выбран 27летний житель села Ягодное, бывший штабс-капитан А.В. Долинин. Он  был выходцем из зажиточной крестьянской семьи, окончил Ставропольскую гимназию и Александровское пехотное училище. Подпоручиком воевал с германцами, в 1917 г. был переведен с фронта в Могилев, служил в отделе секретного делопроизводства и цензуры Ставки. Потом был уволен по болезни (вскрылась язва желудка) и уехал на родину.

В Ставрополе был образован Совет рабочих и крестьянских депутатов из 46 человек, без коммунистов, начала выходить газета "Известия Ставропольского исполкома". Новые власти объявили мобилизацию в крестьянскую армию мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Восставшие намеревались захватить Сызрань, Самару и выйти на соединение с наступавшей на Уфимско-Самарском направлении армией Колчака.

В Самаре был образован революционно-полевой штаб во главе с председателем губкома РКП(б) В.В. Куйбышевым и командующим 4-й армией Восточного фронта М.В. Фрунзе, которому были подчинены все воинские части и группы агитаторов. Штаб призвал "подавить кулацкий мятеж самыми жесткими методами" и разработал план наступления на очаги восстания. С самолета были разбросаны листовки с разъяснением государственной политики и предложением добровольно сложить оружие. А оружием повстанцам служили в основном топоры, вилы, охотничьи ружья и изредка винтовки, захваченные у продотрядников и красноармейцев. С таким вооружением они не могли сдержать натиск красных войск и стали разбредаться по домам. Ставрополь был освобожден 13 марта, а Новодевичье - на следующий день.

В Симбирске был сформирован штаб внутреннего фронта, который направил против повстанцев батальон губернской ЧК, курсантов школы красных командиров и рабочий продовольственный полк. Но этих сил для подавления восстания оказалось недостаточно, пришлось привлекать регулярные части Красной армии и отряды частей особого назначения, составленные из мадьяр и австрийцев. 16 марта повстанцы перерезали железную дорогу у станции Вешкайма, после чего направились на Карсун. К вечеру 17 марта отряд из 2000 человек штурмом взял уездный город, который обороняли караульная рота и отряд коммунистов.

Однако утром следующего дня в Карсун вошел большой отряд красноармейцев и латышских стрелков с пулеметами и пушкой, прибывший из Симбирска. Повстанцы были выбиты из города и разбежались по селам. Тела убитых коммунистов со всех селений уезда свозились в Карсун на больничный двор, для них были приготовлены 64 гроба .

В тот день из Симбирска, где располагался штаб Восточного фронта, член Реввоенсовета С.И. Гусев отправил телеграмму:

"Москва, Кремль, Ленину, Свердлову.

Восстание крестьян Симбирской губернии началось 5 марта в с. Бектяшка Сенгилеевского уезда Симбирской губернии, почти одновременно возникли восстания в Мелекесском и Сызранском уездах, несколько позже в Симбирском. Существует несомненная связь с событиями на фронте. Восстание носит все следы организованности. Руководят им, по слухам, бывшие офицеры полковник Павлов, полковник граф Орлов, генерал Бердичев. Есть сведения, что под одним документом имеется подпись бывшего секретаря правых эсеров, но чувствуется присутствие левых эсеров <...> Все лозунги сводятся к одному: "Долой коммунистов. Да здравствует Советская власть!" В протоколе собрания крестьян Поповской волости говорится так: "Долой от власти Советов партию коммунистов" - и далее - "Всеми силами обязываемся поддерживать нашу власть Советов, возглавляемую партией большевиков". Чувствуется, что кто-то путает понятия <...> Несмотря на явное присутствие злой контрреволюционной агитации, восстание сделалось возможным только благодаря тому, что было подготовлено безобразной деятельностью местных организаций, как советских, так и партийных.

Безобразия, которые происходили в Симбирской губернии, превосходят всякую меру. При взимании чрезвычайного налога употреблялись пытки вроде обливания водой и замораживания. Губернские организации смотрели на это сквозь пальцы. При реквизиции скота отнимали и последних кур <...> Председатель (Сенгилеевского. - Авт.) уездного комитета партии участвовал, будучи членом ЧК, в десятках избиений арестованных и дележе конфискованных вещей и прочее. Партийная организация была теплой компанией грабителей, разбойников, белогвардейцев.

Необходимо образование следственной комиссии с представителями ЦК и ВЦИК для обследования всех советских и партийных организаций Симбирской губернии. Виновники должны быть беспощадно наказаны. Восстание везде ликвидировано..."

По указанию В.И. Ульянова-Ленина комиссию создали, однако в первую очередь были "беспощадно наказаны" жители восставших сел. Красный командарм М.В. Фрунзе 19 марта доложил председателю Совнаркома: "При подавлении восстания убито, пока по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме того, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором восставшими сначала был истреблен наш отряд в 110 человек, сожжено совершенно"

Через неделю восстание было повсеместно подавлено. В отчете агитатора Н.Г. Петрова, составленном 25 марта в селе Новодевичье для отправки в Реввоенсовет, политотдел Восточного фронта и Симбирский губком РКП(б), отмечалось:

"Из моих личных впечатлений я выношу убеждение, что, несмотря на некоторое сходство событий 3-15 марта с левоэсеровскими восстаниями, здесь, в Новодевичьем, на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания. Возможно еще, что часть активных кулаков из округа была между собой в немой стачке, но приемы более организованной (партийной) борьбы им были чужды. К тому же убеждению меня приводит и совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичьем посторонних лиц, вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике (вероятно, смешивается фамилия Поручиковых), графе Орлове-Давыдове и т. д. ".

Более месяца проводились массовые репрессии: крестьян сгоняли в концлагеря, самый крупный из них находился в Сызрани, расстреливали, вешали, топили в реке, деревни сжигались. Отставной военный юрист А.В. Жиркевич, проживавший с семьей в Симбирске, писал в своем дневнике о зверствах, чинимых в Ставрополе:

"...Там большевики нахватали до 1000 человек, якобы виновных в контрреволюции, но, в сущности, ни в чем не повинных мирных граждан. Расстрел показался слишком слабым наказанием. Придумали утопить в реке. Повырубили проруби и решили туда спустить эту тысячу несчастных, о чем им и было объявлено. Среди них нашелся мужественный священник. Он старался поднять упавший было дух приговоренных к мучительной смерти узников, доказывая им, что смерть для них должна быть радостной, т.к. они гибнут невинно, причастил их, исповедовал. Религиозное воодушевление дошло до того, что узники сами отслужили с ним по себе панихиду, пели священные песнопения и вообще по-христиански приготовились к смерти. Их действительно свели к проруби и утопили, причем топили в одной проруби до тех пор, пока она не наполнялась, а затем переходили к другой. Первым утонул подо льдом мужественный священник, подавая собой пример бесстрашия, покорности и воле Божьей и веры в загробное воздаяние".

Крестьяне, одетые в чапаны, вооруженные вилами и топорами... Но их бунта оказалось достаточно, чтобы порушить военный коммунизм и ускорить переход к НЭПу.

Источники :

1.Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Ульяновск, 2004. Т. 2. С. 421.

2. Мелекесс на разломе эпох. Димитровград, 2014. С. 53.

3. Карсунская земля: ростки и корни. Ульяновск, 2005. С. 73.

4. Козлов Ю. В. Генерал Каппель и волжане. Ульяновск, 2015. С. 131.

5. Аргуткина Н. Хлебное Новодевичье в Чапанной войне. // Мономах. 2014. N 2. С. 29.

6. Ткачев А. Жертвы Чапанной войны. // Мономах. 2014. N 2. С. 31.

7. Жиркевич А.В. Потревоженные тени... Симбирский дневник. М., 2007. - С. 406.