Товарищ из ОМОНа рассказывал.

22 год, они заняли один из населённых пунктов. Для поддержания правопорядка, ну а в дальнейшем им пришлось прикрывать отступление наших войск, выходили они последние (но это совсем другая история).

В самом населенном пункте (в дальнейшем просто НП, на всякий случай не буду говорить название) местные в основном относились положительно, не все, конечно...

И чем ближе был сентябрь 22-го и отступление наших войск, тем меньше приходило гуманитарки, а следовательно, хуже положение мирных.

Товарищ говорил, отдавали свои сухпайки местным.

Хорошо начал общаться с местной учительницей, отдавал ей свой сухпай. Вместе пили чай с галетами. Обменялись телефонами, продолжили общение в «Телеграме».

Когда уходили, местные по большей части решили остаться. Как и та учительница...

Когда зашли ВСУ, буквально в этот же день начались чистки. Хлопцы решили научить местных родину любить.

Сначала просто избивали тех, кто сотрудничал с российской администрацией и военными. Потом на калитках домов и дверях квартир добрые люди начали мелом подписывать, что тут живут «зрадники». Этих людей куда-то уводили, возвращались не все. Некоторых из таких «зрадников» до сих пор не могут найти родственники.

Последнее сообщение в «Телеграме» от учительницы:

«Неделю уже не выхожу из дома. Продукты приносят соседи. Солдаты вчера и сегодня забрали несколько человек из моего подъезда...

Просто жду, когда уже придут за мной...»

Еврейские полицаи, еврейские мстители... Вам список русских коллаборационистов привести?

Цитата из той же книги:

"...К тому времени относятся первые акции возмездия в гетто, на первых порах в основном против продажных тварей. Был убит Лейкин, один из величайших подлецов, служивших в еврейской полиции, прославившийся во время облав и вывоза людей на Umschlagplatz. Вскоре после этого наши еврейские мстители привели в исполнение смертный приговор некоему Фирсту — связному между еврейской администрацией и гестапо. Шпиков в гетто впервые охватил страх.

Постепенно ко мне возвращались бодрость духа и желание жить. Поэтому наступил момент, когда я решил обратиться к Майореку с просьбой позвонить из города моим знакомым: пусть они меня как-нибудь отсюда вытащат и спрячут. С бьющимся сердцем я ожидал его возвращения. Наконец, во второй половине дня он вернулся, но с плохими новостями: знакомые ответили ему, что не могут рисковать, пряча у себя еврея. Ведь в конце концов, за это грозит смерть! — объяснили они с негодованием, не понимая, как им вообще посмели предложить что-либо подобное. Да. Здесь ничего не поделаешь. Эти сказали «нет», но, может, другие будут более благосклонны. Главное — не терять надежды..."

Были полицаи. Моего деда полицай с пулемёта (на стогу с сеном засел) ранил. В дедовой деревне. Мать кажух ему пошила, чтобы в лесу полегче было. Их трое было. Одного убили, второму каблук в керзаче оторвало, а деду прилетело в жопу, локоть и куда то в спину. Когда в бане в детстве спину ему мочалкой тер, спина мягкая, рёбер не было. Немцы боялись к партизанам подходить, потому что редко в плен сдавались, боялись пыток,собак травили. Он одну убил и потерял сознание. Провезли по деревне в санях, чей сын? Мать с сестрой посмотрели, не наш. Иначе всех бы расстреляли.Дед сказал, что парашутист, из за новенького кажуха поверили. Он говорил, что не дал убить француз, пожалел.

Полицай отсидел 20 или 25 лет, точно не знаю. Откинулся, дед хотел его убить ,охотник, 3 ружья дома.С бабкой пасли коров, рассказывала, всю ночь в ногах валялась, трое детей как я одна без мужика! Полицай работал в совхозе на тракторе, деду всегда пахал огород. Звали его люди гут. Если у нас начнут сносить памятники погибшим, как на Украине, лично я на это безучастно смотреть по телевизору не буду. Этого сделать я не позволю. Мои оба деда воевали, имеют награды. На второго деда пришла похоронка, его заочно похоронили, а он объявился через полгода. У меня грузовик, объездил всю Беларусь. У нас вся страна в памятных знаках, табличках, памятниках. Практически в каждой семье были погибшие, инвалиды, угнанные в Германию и пр. Все не перечислить. Даже милицию в полицию переименовать, не нужно.

Тема война в Беларуси болезненная.

Знаменитый фильм "Пианист" сняли по воспоминаниям Владислава Шпильмана. Так вот, он писал:

Все становилось только хуже, особенно когда к делу подключились литовцы и украинцы. Эти были столь же продажны, как еврейские полицаи, но на иной манер. Они брали взятки, а после этого сразу убивали тех, от кого получили деньги. Убивали в охотку: ради спорта или удобства в «работе», для практики в стрельбе или просто ради развлечения. Убивали детей на глазах у матерей и забавлялись, видя их отчаяние. Стреляли людям в живот, чтобы наблюдать за их мучениями, или выстраивали свои жертвы в шеренгу и, отойдя на расстояние, бросали в них гранаты, чтобы проверить, кто точнее кидает. Во время каждой войны на поверхность всплывают определенные национальные группы. Слишком трусливые, чтобы бороться в открытую, и слишком ничтожные, чтобы играть какую бы то ни было самостоятельную роль, — зато достаточно растленные, чтобы сделаться платными палачами при одной из воюющих держав.

В этой войне такую роль взяли на себя украинские и литовские фашисты.

http://www.belousenko.com/books/memoirs/szpilman_pianist.htm