С наступлением перестройки исчезли политические анекдоты, а окружающая действительность вдруг стала восприниматься на редкость серьёзно. Мы пережили высокий пафос взглядовских перестройщиков, массовый успех питерского политического рок-н-рола (группы “Алиса”, “Телевизор”, “ДДТ”); словом, период общенационального тупого вдохновения. Пережили, увы, без всякой отстранённости.

Но время шло, и вдохновение стало постепенно сменяться кликушеством.

В ту пору, когда я публиковал колонки Новодворской в моём «Новом Взгляде» функционировала Судебная палата при Президенте РФ, которая по собственной инициативе “засела” по некоторым публикациям “НВ”. Также попытки засудить нас «по политике» делались лишь в отношении Валерии Новодворской, хотя многие авторы пересекаются с ней по мысли. Просто Валерия Ильинична, доводя логическую цепь до конца, блистала забавными, парадоксальными и вместе с тем верными выводами, а колонки свои иллюстрировала смешными кроваво-макабрическими образами. Поэтому Новодворская запоминалась. Её любили. И ненавидели. А параллельно существует масса разумных авторов, на которых всем наплевать.

На самом деле покойная всегда напоминала мне моего хорошего товарища, тоже выходца из диссидентской среды… Михаила Леонтьева. Да, да, именно, хотя казалось бы – полная противоположность. Невероятная Баба_Лера™ была принципиальной девственницей, не самого завораживающего экстерьера, предпочитающей липкие сладости любым другим наркотикам. Блистательный Михаил Владимирович = изрядно выпивающий гусар отечественной публицистики, вкушающий запретные плоды, от коих Ильинична отказалась добровольно и пользующийся своей природной привлекательностью как кредитной карточкой – без сомнений и авансом.

Новодворская в целом всегда была уравновешенна («съешь конфетку и успокойся»), а Леонтьев воспламеняется как разлитая по ступеням нефть. Лера незыблемо стояла на своих антикоммунистических (в её трактовке = антирусских), Миша бесспорно развивался (Анатолий Лысенко, помню, любил «взглядовцев» поучать, перефразировав Уинстона Черчилля: кто в 20 лет не революционер, тот негодяй, а кто хочет делать революцию в 40 лет , тот просто дурак; вариант: кто в 20 лет не был романтиком — у того нет сердца, а кто в 40 лет не стал прагматиком — у того нет головы; оригинал: «когда я был молодым, то был революционером, но когда вы становитесь зрелыми и мудрыми, то вы обязаны быть консерваторами»). ВИН обожала митинги да сборища, МВЛ предпочитал жечь глаголом со страниц и экранов.

Однако, при всем различии темпераментов и политпозиций было кое-что общее у этих двух пассионарных публицистов (если все-таки не числить Бабу_Леру™ банальной душевно-больной, а списывать её митинговые экзерсисы именно на пламенную пассионарность). Их кровожадная лексика не отражает душевную организацию. Все эти «уничтожить на корню», «выжечь до основания», «растоптать кованным сапогом», «стереть в пыль» – никогда не отражали истинный настрой этих двух очень разных политобозревателей.

Свирепая риторика & публичная жесткость Леонтьева контрастирует с его природной добротой и порядочностью. Последнее качество – вообще редкость в медийке. Миша никому никогда не отказывал в помощи (даже яростным оппонентам, то есть врагам фактически) и отзывчив исключительно. В это трудно поверить тем, кто знаком только с его экранным имиджем.

Так вот. Новодворская тоже не была оголтелым мизантропом и хищной валькирией, коей могла казаться тем, кто потреблял лишь её «нововзглядовские» тексты и не общался с ней лично. Радикализм наотмашь был лишь частью игры. Когда с ней перестали играть адресаты и подельники, смысл жизни Либеральной Девы испарился (в отличии от любвеобильного МВЛ, детей и детищ у неё не было).

От невостребованности тотальной она, собственно, и скончалась, включив деструктивную программу саморазрушения. её многим будет не хватать. В этом месте будет теперь сквозняк. Заменить ВИН, похоже, не кем. А надо бы.

После её смерти один из её двух аккаунтов на незапрещённом тогда Facebook’e (оба были фальшивыми на самом деле) был взломан и там появились якобы записи от её имени. Кто-то хотел переписать историю.

Но я помню: в основе её личности лежал деструктив. Она ненавидела действительность, которую знала.