Неизвестный. Знаешь ли, что я сейчас чувствую? Как будто бы мы долго, долго поднимались в гору и наконец вышли на ровное место. Дорога дальше трудная, но все же какая-то другая. Не в гору, а прямо. Может быть, это чувство меня обманывает, но оно совершенно во мне неотступно.
Духовник. Нет, не обманывает. Ведь нам пришлось преодолеть многое. Ограниченность нашего разума, косность привычных восприятии вещественного мира, гипноз обычных мирских понятий, суждений и чувств. Все это, действительно, восхождение на высокую гору. И если в дальнейшем будут трудности, конечно, они будут совершенно иного порядка, и в этом смысле их можно назвать дорогою по ровному месту.
Неизвестный. Должно быть, и сомнения мои – тоже в своем роде «привычка».
Духовник. Нет. Это порок.
Неизвестный. Да. Может быть, но, во всяком случае, пока я не избавился от этого порока, не лучше ли прямо говорить о своих сомнениях, чем скрывать их.
Неизвестный. Тем более, что мое новое сомнение -скорее просто «недоумение», но разреши мне по-прежнему облечь его в форму вопроса.
Духовник. Разрешается. Вообще, говори так, как находишь нужным.
Неизвестный. Хорошо. Я опять буду говорить, как в начале наших разговоров, не заботясь о последовательности своих мыслей, а как бы рассуждая сам с собой.
Вот ты убедил меня, что таинства необходимы для тех высших задач, которые ставит перед человеком христианское учение. Необходимо крещение как рождение свыше, миропомазание как печать дара Духа Святого, таинство покаяния как благодатное освобождение от греха, причащение, в котором мы соединяемся со Христом, таинство брака, перерождающее наше животное влечение и создающее семью как домашнюю Церковь, елеосвящение, в котором мы получаем благодатное исцеление и таинство хиротонии, где утверждается иерархический строй Церкви. Я понял это и согласился с тобой, что все это так. И вот закон – человек должен поступать так-то и так-то. Этого требует Бог. Казалось бы – раз Бог требует – значит человек должен. Но по христианскому учению получается совсем не то. Бог дал закон, требует его исполнения, но человек не может его исполнить. Самая мысль об исполнении закона своими силами – преступление, непростительная гордость. Исполнить закон можно только силой Божественной Благодати. Другими словами, Бог дает человеку Божественный закон для того, чтобы своей Божественной силой это исполнить? Какой же в этом смысл? Человек должен делать какие-то «усилия», что-то должен «исполнять», на каждом шагу ему говорится, что закон требует того или иного, что, нарушив закон, он совершает грех, – его призывают к борьбе, к подвигу, к усилиям и в то же время говорят: «... помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9, 16). И в другом месте: «Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (Тит. 3, 5–7).
При чем же тут мои труды? Мое исполнение закона? Мой подвиг? Помилование зависит не от моего доброго произволения и не от моих подвигов, а от Бога. Мы спасаемся не «делами праведности», то есть не исполнением закона, а банею возрождения, «благодатью», которая обильно излита на нас. При чем же тут я? И при чем тут закон?. Неужели это не явное противоречие? И если нет, то каково же тогда взаимоотношение этих двух понятий – закона и благодати в христианском учении?
Духовник. Недоумение твое весьма поучительно. Если подойти к христианскому учению так, как делаешь это ты – «противоречия» можно найти на каждой странице. Это – обычная ошибка всех, кто хочет понять Слово Божие своим умом и подходит к пониманию Божественного откровения как к обычной, человеком созданной книге. Божественное откровение надо брать не по частям, а целиком, как единую всеобъемлющую истину, и тогда все кажущиеся «противоречия» разрешаются сами собой. Но задача эта не под силу человеческому разуму. Все «секты» – тому живой пример. Полноту истины вмещает только Церковь. И потому только Церковь не знает никаких противоречий в Божественном откровении. Все это относится и к тем противоречиям в учении о законе и благодати, о которых говоришь ты.
Неизвестный. Но как же их примиряет Церковь?
Духовник. Вот это я и постараюсь показать тебе. Ты знаешь церковное учение о таинствах. Мы рассмотрим с тобой значение благодатных даров в деле нашего спасения. Ты ставишь теперь вопрос о взаимодействии Божественной Благодати и Божественного закона, поскольку он требует для своего исполнения личных человеческих сил.
Неизвестный. Да. Ты совершенно точно формулируешь мой вопрос.
Духовник. Вспомним теперь, что говорит Слово Божие о законе и благодати. С первых же слов ты увидишь те «противоречия», которые Апостол нисколько не смягчает для нашего немощного сознания, но поставляет их перед ним в полном объеме. Он говорит: «... ныне независимо от закона явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе...» (Рим. 3, 24). И дальше: «... мы признаем, что человек оправдывается верою независимо от дел закона» (Рим. 3, 28). Вопрос как будто бы ясен и решен совершенно категорически. Спасение даровано даром, оно есть действие благодати, независимо от дел закона, а благодать – через веру. Значит, и спасение только от веры и действующей через нее благодати. После всех этих утверждений Апостол предвидит неизбежный для человеческого сознания логический вывод, искажающий истину. «Итак, мы уничтожаем закон верою?» – спрашивает он. И отвечает: «Никак, но закон утверждаем» (Рим. 3, 31).
Каждый неверующий человек мог бы воскликнуть:
«Какие странные слова! Кто может это слушать?» (Ин. 6, 60).
И в самом деле, разве не странно, что слова «человек оправдывается верою независимо от дел закона» – утверждают, а не отрицают закон. Но таковы тайны откровений. Они всегда имеют две стороны, как бы отрицающие друг друга и соединяющиеся во всеобъемлющей полноте истины. Раскрывая другую «противоположную» сторону значения закона, Апостол говорит: «Что же скажем? Оставаться ли нам во грехе, чтобы умножить благодать? Никак. Мы умерли для греха: как же жить нам в нем» (Рим. 6, 1–2). И еще: «Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью. Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак» (Рим. 6, 14–15).
В итоге перед нами два противоположных утверждения: «...помилование зависит, не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9, 16). Это одно. А другое? «Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу» (Рим. 4, 4). Это ли не явное противоречие?
Неизвестный. Конечно, явное противоречие. Да и ты так подчеркиваешь эти противоречия, как будто бы и сам считаешь их непримиримыми.
Духовник. Напротив. Острота противоречий утверждает целостность истины.
Неизвестный. Но в чем эта целостность истины?
Духовник. Ты увидишь ее. Но мы должны для этого рассмотреть учение Церкви о нравственном совершенстве.
Неизвестный. Да, я понимаю, что надо начать с этого.
Духовник. Нравственный закон был дан людям в Божественном Откровении, на горе Синае, еще до Христа, в десяти ветхозаветных заповедях. Природное начало нравственности, которое является свойством души человека, отличающем его от животного, получило в этом откровении свое более совершенное и строго оформленное выражение. Этот нравственный закон открывал перед ветхозаветным человеком тот идеал совершенствования, который могло вместить его нравственное сознание. Сущность этого нравственного закона раскрыта в Евангелии. Один из фарисеев, законник, искушая Спасителя, спросил: «Учитель, какая наибольшая заповедь в законе?» Иисус сказал ему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 36–40).
Спаситель раскрыл ученикам Своим этот нравственный закон в полном объеме: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду... Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем... Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй перед Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянитесь вовсе... Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому... Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших ...» (Мф. 5, 21–44).
То новое, что говорится здесь, не было отменою старого закона, а было более совершенным выражением все той же заповеди о любви, которая содержит весь закон, как старый, так и новый. Господь пришел не нарушить закон, но исполнить, потому что Он Сам был совершенным исполнителем любви. И тот идеал, который во всей полноте не могло вместить ветхозаветное сознание – сделался идеалом новозаветным, когда через искупление открылся путь Богосовершенства и сделалось возможным получение через веру в Господа Иисуса Христа и принадлежность к Его святой Церкви благодатной помощи в таинствах.
Что же представляет из себя этот новозаветный христианский идеал? Это путь в полноту любви. Что значит жизнь в полноте любви? Это – жизнь в Боге. Об этом благодатном состоянии, как цели нравственной христианской жизни, говорит и слово Божие, и Отцы Церкви, и святые угодники Божии. Я приведу тебе слова преподобного Серафима, и тогда тебе станет сразу ясно, о чем идет речь: «Пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, – говорит преподобный, – сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них одних состоит цель христианской жизни нашей, и не затем мы родились, чтобы лишь только их творить: но цель жизни нашей есть та самая благодать Духа Божия, которую они приносят нам, и вот в стяжании или наживании ее-то одной (через них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской».
«Истинная цель жизни христианской есть стяжание Святого Духа Божиего. Пост же, бдение, молитва, милостыня и всякое Христа ради делаемое добро суть средства для стяжания Святого Духа Божия».
Неизвестный. Ты приводишь слова преподобного Серафима. Но это – идеал, созданный монахами. В нем содержатся все черты «умного делания». Об этом я еще буду говорить с тобой. Разве Христос ставил такую задачу перед своими учениками? Разве христианский идеал нравственности похож на эту истину?
Духовник. Нет, именно этот идеал и есть конечная цель нравственной жизни каждого христианина. Так учит и слово Божие, и святая Церковь, и святые Отцы.
Неизвестный. Не можешь ли ты указать мне, где именно говорится в слове Божием и у святых Отцов о «стяжании Духа Святого» как конечной цели нравственной жизни христианина?
Духовник. Изволь. В Евангелии от Иоанна читаем: «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него...» (Ин. 7, 38–39).
«И Я умолю Отца и даст Вам другого Утешителя, да пребудет с вами во век, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет» (Ин. 14, 16–17). В посланиях Апостольских читаем: «...любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5, 5). «Но вы не по плоти живите, а по духу, если только Дух Божий живет в вас» (Рим. 8, 9). «...Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим живущим в вас» (Рим. 8, 11). «...Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим. 8, 14).
Святые отцы с древнейших времен всесторонне раскрывают это учение, и св. Церковь хранит его как святую истину. Об этом я мог бы привести тебе множество свидетельств, но по установившемуся у нас обыкновению не буду чрезмерно пользоваться цитатами для подтверждения своих слов. Я буду предполагать их тебе известными, а если они не известны тебе – ты потом можешь восполнить этот пробел в твоих познаниях. Но так как в данном случае ты и сам просил меня, я приведу тебе из многого того, что сейчас имею под руками. Св. Игнатий говорит, что совершенный христианин «имеет в себе Бога». Св. Игнатий Лионский спрашивает: «Что сделает полная благодать Духа?» – и отвечает: «Она сделает нас подобными Ему». Св. Симеон Новый Богослов говорит: «Целью всех живущих по Богу должно быть благоугождение Господу Иисусу Христу и примирение с Богом Отцом через приобретение Духа Святого и через это получить спасение: ибо лишь в этом заключается спасение всякой души. И если у нас нет этого искания Духа Святого – то напрасен всякий труд и суетно всякое желание наше; бесполезен путь, не ведущий к сему. Кто же обогатился сим небесным сокровищем, разумею пришествием и вселением в него Христа, Который сказал: «Аз и Отец Мой приидем и обитель у него сотворим,» – тот по опыту знает, какую получил радость, какое сокровище имеет в сердце своем, беседуя с Богом, как друг с другом, бездерзновенно стоит он перед лицом Того, Кто обитает в нем в свете неприступном. Кто верит тому, что я говорю, тот блажен; кто трудится, чтобы действительно приобрести это, тот преблажен; кто же достиг и, как сын, дошел до Самого Бога, тот, чтобы не сказать мне нечто большее, – ангел. Кто же думает, что имеет в себе Духа Святого, на самом же деле не имея Его, тот, когда слышит, что действия Святого Духа явно и ощутительно бывают в тех, которые действительно его имеют, – никак тому не верит; ибо всякий по собственному состоянию судит и о других. Но кто не сподобился приобрести сие благо, тот пусть винит себя одного, а не говорит в извинение, что дело это невозможное. Будучи обличаем и удостоверяем Священным Писанием, да знает таковый, что дело сие возможно, но по причине нарушения и неисполнения заповедей Божиих каждый сам себя лишает сего блага».
Св. Григорий Палама говорит: «Надлежит постоянною молитвою стяжать Духа Святого и не только стяжать, но и сохранить». У св. Макария Великого читаем слова, которые почти дословно совпадают со словами преп. Серафима: «Как ни прекрасны пост, молитва и различные способы и подвиги, однако неразумно останавливать на них свое внимание, но исполняя их, необходимо все свои прошения обратить на приобретение Св. Духа Божия...»
В другом месте он говорит: «Когда душа твоя будет в общении с Духом Святым и сия небесная душа войдет в душу твою, тогда совершенный ты человек в Боге и наследник и сын».
Неизвестный. Да, я вижу, ты прав. Слова преп. Серафима соответствуют если не Евангелию – об этом я скажу тебе после, то, во всяком случае, учению Церкви. Но какое все это имеет отношение к вопросу о противоречиях в учении о законе и благодати? По-моему, эти противоречия остаются в силе. Они дают себя знать и в том, что говорят св. Отцы. Вот, например, св. Игнатий Лионский говорит, что «полнота Благодати Духа сделает нас подобными Ему». Значит, как будто бы все дело в благодати. А у св. Симеона Нового Богослова сказано: «...По причине нарушения и неисполнения заповедей Божиих каждый сам себя лишает сего блага». Значит, все зависит от человека – исполнял бы заповеди Божии и получил бы Духа. Где же тут примирение противоречий?
Духовник. Ты ищешь примирений логических, внешних, формальных, но неужели ты еще не чувствуешь тот особый характер религиозных истин, который выше логического формализма. Ведь неподвижность вечности и подвижность времени примиряются же для тебя в созерцании целостности бытия. Так же примиряется и абсолютное значение благодати с относительным значением закона.
Неизвестный. Я прошу тебя разъяснить мне это.
Духовник. Непременно. Ибо здесь лежит ответ на твой вопрос о взаимоотношении закона и благодати. Ты знаешь теперь, что конечная цель нравственного совершенствования христианской жизни – стяжать Духа Святого Божиего. Именно это состояние есть Царство Божие внутри нас, именно в этом состоянии наше спасение. Именно оно есть начало той блаженной жизни в Боге еще здесь, на земле, о которой предрек Спаситель всем уверовавшим в Него как в Сына Божия и пребывающим в Его Святой Церкви. Но как же стяжать Святого Духа? Что для этого должен сделать человек! Он должен соблюдать закон.
Неизвестный. Нет. Мы оправдываемся не делами закона, а верою, благодатью.
Духовник. Подожди. Ты говоришь начало фразы, забывая ее конец, и вспоминаешь конец фразы, забывая ее начало.
Неизвестный. Не понимаю. Разве не сказано, что человек оправдывается верою независимо от дел закона?
Неизвестный. Но тогда не при чем закон.
Духовник. Человек оправдывается не исполнением закона – это первая половина истины. А вторая ее половина: но Господь требует от нас его исполнения.
Неизвестный. В чем же тут примирение?
Духовник. В том, что соблюдение закона – не дает прав на спасение. Спасение через веру, через благодать, по милости Божией, но закон должен быть исполнен – это обязанность человека перед Богом.
Неизвестный. Я все же не могу понять, что ты под этим разумеешь?
Духовник. Рассмотрим с тобой, каково значение закона в отношении беспредельной задачи Богосовершенства и благодатного состояния, которое дается Духом Святым. Закон – это тот путь к достижению высшего состояния совершенства, прохождение которого требует личных усилий человека.
Исполнение нравственного закона – это то, что должен сделать человек. Именно об этом нравственном усилии говорится в следующих словах Спасителя: «...Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). Но спасение, то есть жизнь в Боге, «Царство Небесное» – хотя и не даруется без этих усилий, но и одними этими усилиями не достигается. Оно есть действие благодати, и потому: «Помилование зависит не от желающего и не от подвизавшегося, но от Бога милующего» (Рим. 9, 16).
Я поясню тебе это таким примером: представь себе прекрасный дворец. Двери его закрыты. Дорога к нему трудная и опасная. И хозяин дворца говорит людям: «Хотите войти во дворец?» Двое из них отвечают: «Хотим». Хозяин говорит: «Я могу отворить двери дворца вам, и тогда вы войдете в него». Они отвечают: «Но что мы должны для этого сделать?» – «Дойти до его дверей, пройти указанный мною путь». И вот оба они идут. Доходят до дверей, стучатся в них, двери не отворяются, они снова стучат, и опять не отворяются двери. Хозяин испытывает пришедших: что у каждого из них на сердце, с чем пришли к нему. И вот один человек говорит: «Почему ты не отворяешь мне? Я же прошел весь путь. Я мучился, страдал, постился, молился, соблюдал заповеди Твои. Теперь Ты должен отворить мне двери дворца. Я имею право на жизнь в нем. Ты сам сказал – приходи и будешь жить у меня. Я пришел, а Ты меня не пускаешь».
Хозяин отвечает этому человеку: «Помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего», – и не впускает его.
Другой скажет: «Я пришел, как Ты велел. Если возможно, окажи мне Свою милость и впусти меня. А если нельзя, если Ты считаешь меня недостойным жить во дворце, благодарю Тебя, что Ты указал мне этот путь, и позволь мне жить хотя бы около его дверей». И хозяин отворит двери и скажет: «Иди, ибо Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его». Но что скажет хозяин тем, которые не пошли вовсе и все же будут надеяться, что они окажутся во дворце? Хозяин скажет им: «Идите от меня проклятые в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его».
Неизвестный. Постой! Но ведь если так, если все от милости, то, очевидно, хозяин может не допустить прошедшего путь и, напротив, впустить того, кто прошел его плохо или не прошел вовсе?
Духовник. Твой вопрос так же нелеп, как – помнишь – вопрос: «Может ли согрешить Бог?» и вывод: «Если не может, значит Он не всемогущ!» Ведь Бог не только всемогущ, но и всесовершенен, и потому Он «не может» согрешить не потому, что не всемогущ, а потому, что всесовершенен. Так же и здесь. Не потому отворит двери хозяин дворца, что он обязан это сделать, не потому, что человек, пришедший ко дворцу, имеет право этого требовать «по делам закона», а потому, что хозяин – совершенная Любовь и совершенный Судья.
Неизвестный. Ну, кажется, я тебя начинаю понимать. Вопрос, значит, переносится в область внутреннего самочувствия. Спасение – не по формальному признаку, а по духовному состоянию.
Духовник. Совершенно верно.
Неизвестный. Но все же не можешь ли ты пояснить мне взаимоотношение закона и благодати?
Духовник. Взаимоотношение закона и благодати таково же, как взаимоотношение человеческой воли и воли Божественной. Человек для своего спасения должен привести к некоему единству свою волю с Божественной волей. И исполнение закона должно быть в полном единстве с действием благодати. Благодать не отменяет закон, а восполняет его. И Господь не упраздняет свободной воли человеческой, а восполняет и объемлет ее своей Божественной волей. Иногда воля Божия может на время приостанавливать действие свободной воли человека. И благодать выше закона и потому в отдельных случаях может приостанавливать действие закона.
Неизвестный. Что ты разумеешь под словами: «Приостанавливать действие закона?»
Духовник. Это будет тебе ясно из примеров. Закон говорит – не лги. Но в житиях святых есть отдельные случаи, когда высшее благодатное состояние повелевало сказать неправду. Закон гласит – не убий. Но в житиях святых есть случаи, когда исповедники веры, в ревности о Боге, убивали богохульников. Закон гласит: самоубийство – непрощаемый грех. Но в житиях святых есть случаи, когда мученицы, под угрозой бесчестия, водимые благодатию Божией, кончали жизнь самоубийством, и Церковь причисляла их к лику святых и самоубийство их рассматривала как мученический венец.
Неизвестный. Понимаю. Но вот вопрос о практическом, а не о теоретическом взаимоотношении закона и благодати все же для меня еще недостаточно ясен.
Духовник. Представь себе, что ты должен поднять тяжесть в несколько пудов весом, сил у тебя мало, но Господь повелевает поднять ее. Как тебе поступить? Отказаться? Сказать: «Не под силу, не могу?» Это – страшный грех. Взяться за дело, рассчитывая на свои силы? Это – грех еще более страшный. Ты должен исполнить повеление Божие в полном сознании ничтожности своих сил и в твердой уверенности в Божественной помощи. Что от тебя требует Господь? Он требует от тебя непосильного. Он требует, чтобы ты встал, протянул свою руку и начал всеми своими силами поднимать тяжесть. Это и есть нравственный закон и личное твое участие в достижении совершенства. Когда ты будешь исполнять это – невидимо всемогущая рука соединится с твоею рукою и вместе с тобой будет поднимать непосильную для тебя тяжесть. Это – благодатная помощь в самом исполнении нравственного закона. Это то, что преподается тебе в таинствах. А дальше всемогущая рука возьмет тяжесть из твоих рук и сама поднимет ее на ту высоту, до которой не могут дотянуться твои руки – это то высшее благодатное состояние, которое совершенно не зависит ни от твоих усилий, ни от твоих заслуг, которое дается милосердием Божиим по Его святой воле. Вот тебе наглядное изображение практического взаимоотношения закона и благодати.
Неизвестный. Теперь мне это совершенно ясно, но я должен спросить тебя еще об одном. Ведь достигающих этого высшего состояния – ничтожное меньшинство, можно сказать – единицы, а ты приводишь следующие слова св. Симеона Нового Богослова: «Если у нас нет этого искания Духа Святого, то напрасен всякий труд и суетно всякое делание наше, бесполезен путь, не ведущий к сему». Значит путь громадного большинства бесполезен, потому что большинство этого высшего благодатного состояния не имеет. Как же так?
Духовник. Отвечу тебе словами св. Макария Великого из его 38-й беседы «О совершенстве». Там говорится:
«Вопрос: Если некоторые продают имения, отпускают на свободу рабов, стараются исполнить заповеди Божии, но не стараются в мире сем принять Святого Духа, то неужели не войдут они в Царство Небесное?
Ответ: Это предмет тонкий для рассуждения, ибо некоторые утверждают, что Небесное Царство одно и геенна одна; мы же говорим, что много степеней, различий и мер и в Царстве Небесном, и в геенне».
Неизвестный. Этот ответ не вполне удовлетворяет меня. Но я понимаю, что, может быть, большего человек и не может в этой области знать.
Духовник. Какие же еще вопросы остались у тебя?
Неизвестный. Как всегда самое трудное я оставляю на конец.
Духовник. Что же именно тебя затрудняет?
Неизвестный. Вопрос о самом идеале христианской жизни.
Неизвестный. Хоть ты и привел мне слова Евангелия о стяжании Святого Духа как цели христианской жизни, но весь нравственный идеал Евангельский в полном его объеме, по моему мнению, совершенно иной, чем нравственный идеал Церкви.
Духовник. Я все же не вполне тебя понимаю.
Неизвестный. Вот ты говорил о благодати, что она охватывает всю жизнь человека, до его семьи включительно. Она не лишает человека земной радости, она все земное перерождает, очищает и, очистив, соединяет с Богом. Именно такой благодатный радостный дух чувствуется в Евангельском христианстве. Но идеал Церкви – это пещера, пустыня, полное отрицание жизни. Ваши величайшие подвижники бегут от людей, бегут от мира, как от зачумленного. Словом сказать, благодатный идеал Евангельский, который воплощен в образе Иисуса Христа, – это нечто противоположное церковному идеалу, основанному на ненависти и презрении к земной жизни. Прости, я уж скажу прямо: этот церковный идеал кажется мне безблагодатным.
Духовник. Другими словами, ты считаешь монашество искажением христианства?
Неизвестный. Да. А так как монашеский идеал выражает не теоретическое, а практическое учение о нравственности, то неизбежен вывод, что Церковь исказила нравственное учение Христа.
Духовник. Теперь я понимаю тебя. Но ответ на твой вопрос требует рассмотрения сущности монашества. В следующий раз мы и будем говорить с тобой об этом.
Продолжение серии "Диалоги" следует...
