Вот и минула осень. На земли пришли первые морозы, первый снег осел на ветвях деревьев пушистыми шапками, припорошил окрестные поля; холодные сквозняки завывали в коридорах замка. И тогда на горизонте показались яркие стяги с ликами святых. Стражники прибежали к Камилу, читавшему в тот момент исторические хроники в библиотеке. И сообщили, что гвардия князя Искро приближается к воротам поместья. Хмудгард пришёл за Долгом.
Вот и настал момент. В душе Камила трепыхалась неприятная тревога, даже несмотря на то, что сокровищница полна. Вот и настал момент, когда и ему, по примеру отца и старшего брата, придётся преклонить колено перед жестокими ублюдками. В детстве он, помнится, радовался, что не унаследует баронский титул, что ему не придётся унижаться, уплачивая Долг. Но так уж несправедливо сложилась судьба, что ему не достался баронский титул, а унижаться перед собаками князя всё равно доведётся.
-- Откройте ворота, -- выдохнул Камил. Впускать за стены гвардию не хотелось. Но такие были правила. Да и непригоже гостей оставлять за воротами…
Он собрал вокруг себя самых лучших дружинников. Некраса, Меньшака, Мямлю, Ларса. Камила охранял Нойманн при полном оружии. Его охранял Железяка. И в подземелье наготове встала вся мёртвая дружина, готовая быстро вырваться во двор в любой момент. Даже если всё пойдёт по худшему сценарию… Может быть, получится отбиться, если гвардейцы начнут бесчинствовать. Хотя, бодаться с огромной гвардией будет очень тяжело. На победу рассчитывать вряд ли придётся. И убежать тоже не получится – Хмудгард знает о потайном ходе.
-- Камил, -- сказал Ларс. – Я знаю твой нрав. Но будь сегодня осторожней. И вежливей.
-- Постараюсь, -- ответил Камил. Дружинники всегда были взволнованы во время сбора Долга. Они чувствовали себя беззащитными перед большим и хорошо оснащённым войском.
Ремесленники запирались в хижинах, скрывались из виду, затихали. Они уже не раз сталкивались с визитом гвардии. Поглазеть на огромную силищу потом дорогого стоило. Поэтому они надеялись переждать бурю в своих жалких норках. Служанки тоже прятались, особенно красивые. После каждого сбора всегда кто-нибудь из них, да понесёт от наглых гостей…
Камил пообещал себе, что будет осторожней. Однако нельзя было позволить унизить себя перед своими же людьми, перед своей же дружиной. Да и перед самим собой, что важнее всего.
Они встречали гвардию у распахнутых ворот. Яркие щиты, сверкающие пластины доспехов, многочисленная конница. И лошади – статные, резвые, красивые. Лики святых глядели на Камила с развевающихся по холодному ветру стягов. И взгляды святых были пусты и безразличны к чужому горю.
Хмудгард въехал за ворота в первых рядах, на своём бронированном коне, весь ряженый в блестящие чешуйчатые доспехи, которые стоили дороже лат Железяки; на рожу свою он надвинул шлем-маску, выражавшую некое угрожающее бездушие… Воеводу сопровождали ряженые в такую же блестящую чешую сыны знати, для которых служить в гвардии было престижно.
Хмудгард остался таким же могучим гигантом, каким его запомнил Камил из детства. За семь лет почти ничего не изменилось. На поясе у воеводы висела всё та же увесистая булава, которой он, однажды, убил дружинника, вздумавшего перечить ему. Кажется, то была первая смерть, которую Камил увидел. Хмудгард показал Камилу, как жестоко была устроена на самом деле жизнь. А ещё воевода стал первым человеком, которого Камил испугался по-настоящему.
Хмудгард задрал маску-забрало, показав своё стареющее злобное и высокомерное лицо в шрамах. Борода его была слегка тронута сединой. Годы всё же берут своё. Воевода осматривался по сторонам. Он проехал мимо Камила и его свиты, не обращая на них внимания.
Гвардия заходила в поместье, полностью заполоняла дворы. Некоторые, особенно обнаглевшие гвардейцы, которые бывали здесь не впервой, уже расхаживали по коридорам, почти как у себя дома, не обращая на Камила и его свиту внимания – они тут же отправились искать знакомых красавиц.
-- Где Жанна Житник? – возмутился воевода. – Почему меня никто не встречает? Я что? Настолько незаметен со своим войском, что меня встречает лишь горстка смердов?!
-- Жанна сегодня малость не в состоянии, -- ответил Камил. – Не вовремя вы все явились, бать, да и без предупреждения. Вот она и не подготовилась к встрече, лежит сейчас в беспамятстве. Так что за неё тут я. Можешь обращаться ко мне.
Хмудгард свирепо зыркнул на Камила, затем прищурился, будто разглядывал какого-то жука. Перевёл свой взгляд на Железяку, оценил латника, скептически хмыкнул. Затем снова вернулся к Камилу.
-- А ты кто такой, что пасть свою разинул? Разговор ведёшь заместо баронессы!
-- Я Камил Миробоич. Регент Орманда Миробоича, пока тот не подрос – управляю делами в баронствах. А ты, стало быть, воевода княжеский?
Хмудгард, кажется, даже не дослушал, отвернулся посреди фразы, принялся раздавать своим приближённым поручения, передавать приказы. Судя по разговорам, они хотели здесь переночевать, разбив лагерь прямо во дворе. Без всякого разрешения Камила. Только потом воевода повернулся обратно.
-- Эй, щенок, куда подевался Иштван? – спросил он. – Почему он не встречает меня заместо Жанны? Он же здесь самый главный после неё.
-- Иштван? – Камил изобразил непонимание. – Ах, Иштван! Да. Был у нас тут такой. Действительно, самый главный…. Самый важный! Вон же он. Иштван. На нас смотрит. Считай, что и встречает. Так что зря вы на него возмущаетесь, бать.
И показал пальцем на голову Иштвана, нанизанную на пику, которую воткнули в землю неподалёку от въезда. Специально для гостей из Серебряного Перевала. Воевода даже вздрогнул от удивления, раскрыл свой рот.
-- Красота, правда? – продолжал Камил. -- Смотрит на Вас. Это было его последнее желание. Вас увидеть. Странное, конечно, желание… Но кто я такой, чтобы перечить.
-- Что вы… -- заикнулся Хмудгард. – Что вы с ним сделали?
-- Четвертовали, -- признался Камил. – Уж больно много этот ублюдок воровал денег из моей сокровищницы. Доворовался. Когда я вернулся в поместье, то сильно удивился, кого же мой дурачок-братец поставил в управленцы.
Хмудгард скрипнул зубами. Некоторое время он глядел на голову Иштвана, играл скулами и размышлял, как поступить дальше. Сыны знати насторожились и притихли, ожидая дальнейших приказов.
-- Вы не беспокойтесь так, -- заверил Камил. – Иштван наворовал много, но мы всё вернули. И на Долге это не отразилось. Хотя могло бы! Жутко только представить, что бы вы с нами всеми сделали, если бы этот вор Иштван нас обокрал чуть сильней. Но мы рады быть бдительными и вовремя расправляться с врагами нашего любимого княжества! С врагами князя Искро, посягающими на его богатства!
Хмудгард снова перевёл свой свирепый взгляд на Камила. Вдруг на лице его сверкнула улыбка, которую он сначала попытался сдержать. Не получилось. Воевода рассмеялся. Схватившись за живот, сотрясая плечами. Кажется, ситуация казалась ему смешной.
-- А я тебя помню, малец! – пробасил он. – Ты же тот… Мелкий! Что постоянно мельтешил. Глазел…. И что теперь? Говоришь, Иштван вор?...
-- К моему великому сожалению.
-- Интересно. Очень интересно. Надеюсь, у тебя есть доказательства?
-- Его набитые карманы были лучшим доказательством, -- сказал Камил. – Пока их не разорвали лошади. Хорошее было зрелище. Устроили по этому поводу целый праздник.
-- И теперь ты… Как там тебя зовут?...
-- Ага. Если уж Есений мёртв. Если уж мёртв и Иштван. Если Орманд – ещё мал, а Жанна – пьяна… Теперь ты здесь за главного?
-- И сколько же тебе лет, молокосос, если ты позволяешь себе так лихо разговаривать со старшими? А? Как ты разговариваешь с тем, кто имеет гораздо больше заслуг, чем ты? С тем, кто имеет армию в разы больше твоей?! Ты никогда не видел хорошей порки? Кем ты себя возомнил, щенок?
Ларс осторожно положил ладонь на топорище. На всякий случай. Камил пытался удержаться, проявить осторожность. До последнего. Но не смог удержаться. Слишком Хмудгард задел его гордость.
-- Я возомнил себя внуком Святомира, -- бросил Камил. – Который, в своё время, надрал тебе зад в трёх битвах. И которому твои собаки, в итоге, отрезали голову, когда напали, имея войско втрое больше! Не жди от меня лести! Я не Есений и не Некрас. Я лгать не стану, а скажу прямо!
Воевода опешил от подобной наглости. Это было для него неожиданно.
-- Глупец, -- ухмыльнулся он. – Я могу насадить твою голову на пику, рядом с головой Иштвана – легко. Могу разорить твоё поместье. И ты ничего не сможешь противопоставить. Мои люди легко сметут тебя. И твоих защитничков, за чьими спинами ты спрятался.
-- Забирай Долг и проваливай из моего поместья! Разойдёмся мирно, без ненужных побоищ. Мы продолжим платить, а ты продолжишь жить.
-- «Проваливай»? «Жить»? Ты мне угрожаешь?! – усмехнулся Хмудгард и вдруг вынул булаву. В следующее мгновение все бойцы Камила одновременно вытащили оружие. Громадный Железяка шагнул вперёд, гремя латами и наводя ужаса на гвардейцев, которые не ожидали подобной встречи, и тоже поспешили схватиться за мечи и топоры.
-- Мы вас всех перебьём, -- прошипел Хмудгард, разворачивая своего бронированного коня в сторону Камила. – Я не потерплю подобного неуважения от не нюхавшего бабьей щели молокососа!
-- Ты пришёл в гости, -- напомнил Камил. – Так веди себя достойно и уважительно к хозяевам, если хочешь уважения в ответ! Я встретил тебя спокойно, пока оскорбления не обрушились на меня. Так оно было?
-- Да, так оно и было! – поддакнул Вальд, а затем крикнул. – Я Вальдемар фон Нойманн! Потомок знаменитых Нойманнов, представитель великого рыцарского рода! И я призываю немедленно прекратить эту дешёвую перепалку! Вас обоих! Я буду сражаться за Камила, потому что дал ему клятву! Но если я погибну в этой схватке, то Святой Престол немедленно наложит на тебя, Хмудгард, Епитимью! И, кто знает, может, начнётся война! Я призываю всех помириться! И вести себя достойно и уважительно друг к другу! А не как, чёрт возьми, цепные псы. Такие у вас в Царстве обычаи? Дикие, зверские и варварские? Где манерность? Где уважительность? Где деловитость? Зачем допускать ненужное кровопролитие, когда все дела можно разрешить мирно?! Проявить свою удаль?! Глупость!
И, чтобы придать словам убедительности, ловко прокрутил свой меч, словно то было лёгкое пёрышко.
Хмудгард скрипнул зубами, но коня придержал.
-- Действительно, это Нойманн, -- прошепелявил один из приближённых. – Светловолофый… Я слышал, в Ветрограде они учились с младшим Нойманном, с Карлом…
-- Нойманн? Чего ты забыл в этих краях? – спросил воевода.
-- Я присягнул Камилу на верность после того, как он меня спас от ужасной смерти. Камил – хороший человек. И великий род Нойманнов теперь навеки союзник и должник рода Миробоичей!
Воевода оценивал обстановку и размышлял, проворачивая варианты. В конце концов, он убрал булаву. Но сделался ещё свирепее.
-- Тебе повезло, Камил, -- сказал он. – Что за тебя вступились такие люди. Очень повезло! Прячься за их спинами, щенок. Но помни. Я никогда не прощаю дерзостей…. Веди меня к вашей сокровищнице. В этот раз я буду выбирать, что захочу забрать, сам. Считай, что этим ты выкупил свою жизнь!
Камил фыркнул, стараясь не терять лица перед своими людьми. Но распалять перепалку дальше не стал. Не хватило смелости. Он здорово перепугался, когда всё едва ли не дошло до бойни. И теперь пытался унять дрожь в руках.
Камил направился к сокровищнице, а за ним и Хмудгард со своими гвардейцами.
Воевода прошёл в сокровищницу. Его взгляд метался от одной драгоценности к другой. Он то и дело приказывал своим людям забирать сокровища, грузить в княжеские повозки. Хмудгард распахнул сундук с золотом. И сказал гвардейцам вынимать почти всё. И вытаскивали они явно больше, чем предписывал Долг.
-- Вы берёте лишнего! – возмутился Камил.
-- Лишнего? – удивился Хмудгард. – А где твоя благодарность? За то, что мы, по пути сюда, разбили шайку разбойников в твоих лесах? Выполнили твою главную обязанность, между прочим! Обязанность, которой ты не стремишься заниматься, трусливо отсиживаясь за стенами, пока они обносят твоих смердов! И где твоя благодарность? Я жду благодарности!
Камил не нашёлся, что ответить.
-- Вот именно поэтому, -- сказал Хмудгард. – Я взимаю плату за мою защиту. За мою работу. А лишнего я не беру. Или ты хочешь сказать, что я вор?
Камил промолчал. Он хотел остановить воеводу, но… не смог. Некий странный паралич воли вдруг овладел им. Язык не шевелился больше, утерял свою остроту. Камил почувствовал себя вдруг беззащитным. Перед могучим воеводой. И перед собственным страхом, который вышел из под контроля.
Гвардейцы ограбили Камила. Они вынесли из сокровищницы всё самое ценное, оставив лишь безделушки. Хмудгард поднял железную «корону». Разглядел её внимательно, в поисках драгоценных вкраплений.
-- Ничего не стоящая дрянь! -- зашвырнул он её в дальний угол. – Даже «короны» себе достойной сделать не сумели! Нищие оборванцы. Есений оказался последним достойным представителем вашего рода. А сейчас… остались одни собачьи дети.
-- Попридержи язык! -- напомнил Нойманн.
-- С тобой я тоже как-нибудь разберусь, Нойманн, -- усмехнулся Хмудгард. – Как тебя там? Чужеземцев нам не хватало. В своё время мы ваш Престол на колени ставили. Не думай, что мы вас боимся.
Хмудгард не торопясь оглянул сокровищницу напоследок, а затем вышел наружу.
– Мы закончили. Князь Искро будет доволен… Растопи нам бани, Камил. И поживее. Мы устали с дороги и хотим отдохнуть. А то хозяин из тебя дерьмовый. Никакого хлеба с солью, никакой учтивости… Молодёжь нынче пропащая. Кнут – вот чего не хватает вашему поколению!
Сказал он это и скрылся в конце коридора.
Всё это время бойцы Камила пребывали в крайнем напряжении, ожидая чего угодно. И теперь они выдохнули с небольшим облегчением.
-- Я уж подумал, что это мой последний день! -- посмеялся Меньшак. – Какие же они уроды! Но ты, Камил, сорвиголова! Я не видел, чтобы с Хмудгардом так кто-то ещё разговаривал! Нас пронесло, что он не натравил на нас своих бойцов!
-- Зачем всё это было? – спросил Ларс. – Камил? К чему этот ненужный риск?..
-- Помолчите все! -- буркнул Камил. – Я вне себя от злобы!
Он помышлял призвать всю свою мёртвую дружину. Но понимал, что не потянет большую войну. Он к ней не готов. Совершенно. Поэтому приходилось терпеть.
Сокровищница теперь почти пуста. Его ограбили! Бесчестно! Камил полыхал от ненависти. Но ещё он боялся. И страх этот был противен. Казалось, что он постепенно уподоблялся своему отцу. Это было омерзительней всего.
Воевода решил провести в стенах замка последующую ночь. Прямо во дворе гвардейцы разбили шатры, принялись жечь костры и готовить ужин -- Хмудгард не доверял местным кухаркам, боялся, видимо, что отравят. И правильно. Потому что Камил точно бы подлил ему в пойло «слёз радости».
Гвардейцы вытащили бочки с вином из погреба. Они не могли пройти мимо лучшего Имперского вина. И, предугадай Камил заранее, он бы вылил в это вино самые свирепые яды… Или так хотелось думать. Хватило бы ему духу отравить гвардию? Теперь Камил сомневался в том, что способен дать отпор противнику, который сильней лесных разбойников.
-- Как они пролезли в наш погреб? – спросил Камил у стражников, но те лишь виновато пожали плечами. Трусы. Впрочем, что они ещё могли поделать? Гвардейцы чувствовали себя здесь безнаказанно и вполне себе оправданно – никто и не оказывал сопротивления.
Если бы гвардейцы сделали что-то с Лизой или Ведагором, то Камил бы тут же бросил мёртвую дружину в атаку. Поэтому он отвёл их в подземелье, под охрану мертвецов. И наказал сидеть тихо. Ждать. А сам отправился наверх, в коридоры, тут же услышав звон стали, доносившийся со двора. Кто-то сражался, под одобрение и хохот. Камил тут же побежал на звуки, вышел во двор. И увидел толпу, собравшуюся в круг. А внутри круга Меньшак отчаянно бился с одним из гвардейцев.
-- В чём дело? – Камил принялся проталкиваться вперёд.
-- Дуэль, -- ответили ему гвардейцы.
-- Твой десятник бросил вызов нашему.
-- Бабу не поделили! Ха-ха!
Мечи сталкивались, высекались искры. Гвардеец держался лучше Меньшака. Было видно, что десятник воеводы прошёл не одну битву – по загрубевшим шрамам.
Меньшак бился храбро. Но всё никак не мог достать более опытного гвардейца. Кроме того, гвардеец его уже успел ранить – по свободной руке Меньшака струилась кровь.
-- Наваляй ему! – вопил пьянеющий Хмудгард, всё прикладывающийся к дубовой кружке с расчудесным вином. – Выпусти кишки!!!
Гвардеец совершал множество обманных атак. Подготавливал дружинника к настоящей, ослабляя бдительность. И, когда Меньшак, казалось, расслабился – вяло отреагировав на очередной рывок, десятник Хмудгарда ринулся вперёд. Но, на удивление толпы, оказался встречен таким же рывком. Только более точным и стремительным! Меньшак в один миг отбил меч гвардейца и сразу же пронзил тому горло. Гвардеец захрипел, но бросился на дружинника в отчаянной атаке. Однако Меньшак принялся отходить.
-- Идиот! – крикнул Хмудгард своему десятнику, расплескав всё вино от злости. – И поделом тебе, идиот! Будешь знать, как титьки служанкам чужим мять!.. Позорище! Не нужны мне такие десятники! Подыхай!
Великолепный выпад! Меньшак уклонялся от схватки до тех пор, пока гвардеец не упал на колени, теряя сознание. Кровь хлестала из горла пульсирующим водопадом.
И не успел Меньшак убрать меч в ножны, как ему тут же бросили ещё один вызов. Дружинник сразу согласился, не раздумывая – не позориться же перед своими ребятами. Но тут уже вмешался Камил. Он вырвался в круг.
-- Прекратить! -- крикнул он. – Меньшак ранен! А значит ему нужна неделя на заживление ран!
-- Я не буду держать здесь своё войско неделю, тупица! – выкрикнул Хмудгард. – Сгинь, молокосос! Пусть бьются! Твой боец не уйдёт сегодня из круга целым! Или я его сам прикончу!
Камил взглянул на Меньшака.
-- Я справлюсь, -- сказал десятник. – Не вмешивайтесь.
Но Меньшак не справился. Против него вышел громила со щитом. Грубое нарушение кодекса. Но выбранный судья из числа знатных даже не сделал замечания. Это была не дуэль. Это была расправа. Меньшак не смог ничего противопоставить, не смог преодолеть защиту врага. И громила, приняв очередной удар на щит, проколол Меньшака мечом насквозь. Дружинник упал. А гвардеец принялся ходить вокруг, будто совершил великую победу.
Хорошо, что «победитель» не стал его добивать. Видать, хотел, чтобы Меньшак умирал медленно – такая месть за своего друга с проткнутым горлом.
-- Вот это я понимаю! – захохотал Хмудгард. – Так им! Меньше будет выскочек! Пусть знают, кто тут на самом деле хозяева! Мы! Так выпьем за это! За очередную победу!!
А Вальд с Камилом подхватили истекающего кровью Меньшака и утащили в лазарет, под свист и оскорбления, летящие в спины. Камил вызвал бы их на дуэли, но на честные поединки рассчитывать не приходилось – его бы забили так же.
Оставалось надеяться, что лекарственные снадобья помогут Меньшаку.
-- Держись, -- говорил ему Камил. – Рана серьёзная. Но всё зависит от твоего желания жить!
-- Я их… -- стонал дружинник. – Я их всех… перебью…
-- Непременно. Мы непременно им всем отомстим…
Камил оставил своего придворного лекаря присматривать за раненным. А сам расположился у окна одной из башен. И принялся следить за происходящим внизу. Нужно быть готовым в любой момент поднять мёртвую дружину, если гости вдруг совсем озвереют от безнаказанности и перейдут все границы… Вот только что принять за эти границы? Камилу не нравилось, что происходило внизу. Но он не был готов к большой войне. И избегал её до самого последнего.
Насколько много он сможет стерпеть? Неужели – всё, что только гвардейцы не удумают?!
Гвардейцы напивались, шумели. Стучались в двери хижин, злились, когда им не открывали и обещали вломиться внутрь, покарав жильцов. Но, благо, ограничивались лишь словами. Уже окосевший от вина Хмудгард наведался в кузницу и отнял у подмастерьев приглянувшиеся ламеллярные доспехи. Благо, тяжеленные латы он не тронул – посчитал их глупостью, даже будучи пьяным.
Жанна проснулась от шумов. Она отыскала Камила. И подошла к нему, держась за звенящую от похмелья голову.
-- Снова они явились… -- простонала она. – Эти дуболомы… Раскричались, разорались… А ты чего такой хмурый? Злой и печальный? Ничего, привыкнешь. Я тоже, поначалу, не могла привыкнуть. Не любят они Миробоичей. А вот когда я была маленькой – Житников уважали. Никто такого отношения к нам не допускал…Пока не… Пока не пришёл Эрн… Всё-таки князь Искро несправедлив. Но чего поделать…Проблем у нас, эх… За что всё это? Где я успела согрешить? Где мы с тобой нагрешили, детьми ещё будучи, Камил? Разве мы тогда успели сделать что-то плохое, за что нас можно было бы наказать? Разве мы заслужили всё это, Камил? Мир несправедлив. И куда же подевался Господь? Существует ли он вообще? Я не верю, что он допустил бы такие вещи! Нас лишили детства. А значит нас лишили всего. И теперь – просто посмотри вниз в окно! Видишь? Теперь мы влачим жалкое существование. Разве это жизнь? Нет, Камил. Это не жизнь… Мы обречены на несчастья. Такова наша судьба… А это что за бочки катят солдаты?.. Они и вино из погреба украли?! Боже, как же мне плохо!… Как же дурно…
-- Закрой свой рот! – не выдержал Камил бесконечное нытьё баронессы. Он сорвался и ушёл. В подземелья. Подальше от всех. Пусть гвардейцы делают, что захотят. Пусть насилуют служанок. Пусть обворовывают ремесленников. Всё равно он ничего не сможет поделать.
Конечно, Камил мог бы перебить какую-то часть гвардии. Вряд ли мертвецы сумеют перебить всех и сразу – гвардейцы уже прошли в замок. Но если бы ему повезло… Если бы мертвецы всех перебили? Камил бы мог потом поднять всех гвардейцев. Благо, начинались морозы и трупы не гнили бы до самой весны. Он бы мог повести всю эту мёртвую дружину на Серебряный Перевал, чтобы свергнуть князя Искро.
Вот только такой отчаянный бросок не приведёт ни к чему хорошему. Потому что у Камила не было никакой поддержки, никаких союзников. Никакой опоры. Кроме этих самых мертвецов.
И тогда против него ополчатся все, без исключения. И дорога эта приведёт только к гибели.
Камил последовал совету вампира. И относился с тех пор к историческим хроникам не как к набору забавных сказок, а как к ситуациям, в которых он мог оказаться сам. Он читал хроники, летописи и ставил себя на место правителей, чтобы понять, как бы он поступил в той или иной ситуации. В истории уж случилось ВСЁ. Люди прожили в этом мире бесконечность времён. Они уже успели совершить всевозможные ошибки в самых разнообразных вариациях. И порой, чтобы узнать, как нужно поступить – следовало лишь открыть хроники и отыскать подходящее событие. И тогда взору открывались всевозможные вариации, с раскрытием их последствий… И в этой ситуации Камил уже знал, что делать. Нужно было ждать. Пусть и ценой позора. Пусть и ценой разграблений, унижений. Нужно было ждать. И готовить к будущей войне не только свою мёртвую армию…
А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность)
Юрий Сергеевич 995р «На Темнейшего»
