Самый старый в мире парусник, серьезно? -спросит меня знающий читатель- а как же HMS Victory Британског флота? Да, да, надо оговориться - самый старый из тех, что «на ходу», а не в сухом доке.
USS Constitution, американский орел и флаг. Все максимально патриотично
Итак - парусник USS Constitution и да, он до сих пор официально находится в рядах ВМФ США. Забавный факт -на сегодня он единственный «корабль потопивший корабль врага» во всех ВМФ США))
Корабль заслуженный и прежде чем показывать его внутри, я хочу рассказать его историю, она того стоит (полная версия тут):
В далеком 1793 году вспыхнула первая в мире революция -Великая Французская. А еще Россия и Пруссия во второй раз поделили Польшу. И вообще время было неспокойное - мир кипел и бурлил, переформировывая границы.
Алжирские же пираты снова захватили судно заурядного тогда государства -США более известного как бывшие Английские Колонии.
Атака французского корабля алжирскими пиратами. Аарт ван Антум (1615)
У молодой страны (17 лет) своего флота не было, поэтому приходилось надеяться на союзников и регулярно платить пиратам выкупы. Поняв, что это путь в никуда, парламент постановил заложить 6 фрегатов и выделил на это 689 тысяч долларов. Для понимания масштаба-при пересчете на сегодняшние деньги это цена шести авианосцев.
Строили в те времена «по наитию» -из чертежей был один эскиз с кораблем в 3 проекциях! Натурально весь корабль был построен по вот этой вот бумажке.
Как вам идея построить 60 метровый корабль по вот этому чертежу?
В качестве материала использовали Виргинский дуб –известный своей твердостью и, кстати, символ Американского Юга.
В числе этих 6 кораблей и был герой нашего повествования, 44-пушечный фрегат Constitution ("Конститьюшн") - имя для него выбрал сам Джордж Вашингтон. Через два года с Алжиром был заключен мир и строительство кораблей было прекратили. Но президент вмешался и три фрегата все же достроили в 1797году: United States, Constellation и Constitution.
Самая известная часть USS Constitution - характерный резной нос. Он был в ряде фильмов
Длина корабля составляла 62 метра, ширина 13 метров, а толщина борта 530мм (желающим сломать голову в пересчете из британской системы мер - длина 204 фута, ширина — 43 фута 6 дюймов, толщина борта 21 дюйм). Сегодня такую длину имеют малые корабли или тральщики с экипажем в 40 человек. А тогда на таком размере обитало 400+ человек. Корабль имел 4 ряда палуб и 44 пушки.
Для начала корабль принял участие в квази-войне с Францией, когда якобы «вольные» пираты грабили американские корабли, но ничем не прославился. А вот настоящая слава пришла во время войны с Англией в 1812 года. Перечислять все его победы долго, поэтому расскажем о 2 наиболее известных эпизодах:
1. Великая погоня", 16-19 июля 1812 года
16 июля Constitution наткнулся на эскадру из пяти британских кораблей -38 пушечный фрегат Shannon, 32 пушечный Aeolus, 36 пушечный Belvidera, 38 пушечный Guerriere и 64 пушечный линейный корабль Africa.
В нормальных условиях американский корабль ускользнул бы без особых усилий, однако неожиданно наступил полный штиль. Американцы начали буксировать свой корабль с помощью весельных лодок, британцы начали делать то же самое-а так как они могли посадить куда больше людей на весла, то судьба Constitution выглядела незавидной.
Американцы подтащили пушки на корму -пропилив борт и отстреливались во время процесса буксировки
Однако именно тут проявился присущая американцам тех лет смекалка и слаженность – капитан применил так называемое «верпование» -лодка везла вперед якорь, сбрасывала его в воду, корабль подтягивался на якоре и все продолжалось с начала. В результате изнурительных 57(!) часов погони Конститьюшн смог поймать ветер от налетевшего шквала и оторваться от преследования.
2. Сражение с HMS Guerriere, 19 августа 1812 года
Знакомец Constitution по "великой погоне" Guerriere снова встретился тому через месяц, у берегов Новой Шотландии. Обмен залпами начался на дистанции пистолетного выстрела. Именно тогда Constitution заслужила свое прозвище Old Ironsides ("Железнобокий старина") - какой-то американский моряк увидел, что английские 18-и фунтовые ядра бессильно отскакивают от дубового борта Constitution, оставляя в нем лишь вмятины, и закричал "Her sides are made of iron!" ("Ее борта сделаны из железа!").
Первая стадия боя. Англичане теряют бизань-мачту
В целом, англичане старались все же целиться выше, в снасти американского корабля. Однако огонь американцев был более точным, а 24-х фунтовые ядра-более тяжелыми, и наносили они куда больше вреда. Guerriere одну за одной терял свои мачты, и в конце концов британский капитан спустил свой флаг, не видя смысла в дальнейшем сопротивлении. Американцы сняли с британского корабля его экипаж и все ценное, и затем тот сожгли. Корабль же теперь получил прозвище "Old Ironsides" -Старина Железнобокий.
Стадия последняя, мачт нет -корабль неподвижен и беззащитен. Можно зайти в мертвую зону орудий и расстреливать его без всякого риска
Кстати, первый в истории США погибший в морском сражении офицер USMC был убит именно в ходе этого боя -в какой-то момент корабли врезались друг в друга и обе стороны попытались пойти на абордаж.
На этом военная история парусника окончилась, и поучаствовав в осаде Триполи, он 4 июля 1828 года был переведен в резерв, а в 1830 году появились слухи будто корабль готовятся списать -31 год и впрямь было почтенным сроком для тогдашнего военного корабля, средний срок службы которых составлял лет 10-20.
В обществе поднялась волна негодования, знаменитый американский поэт Оливер Холмс написал крайне популярное стихотворение "Old Ironsides" и несмотря на довольно высокую цену ремонта, корабль поставили в сухой док. Из снятого в ходе ремонта с корабля дерева было потом сделано немало сувениров: рамы для картин, трости, и даже карета (!) которую преподнесли президенту Эндрю Джексону.
Восстановление USS Contitution. Эйден Лассел Рипли
Еще курьез -на нос корабля была установлена фигура того же Эндрю Джексона. Бостонцы очень не любили этого президента, так что начальнику бостонской верфи регулярно поступали угрозы убийством, а голову фигуры однажды ночью спилил некто Samuel Dewey и демонстрировал ее во время своего трипа по бостонским тавернам.
Та самая фигура. Убрали ее только в 1875
В 1881 году корабль превратили в блокшив (плавучую казарму). Состояние его постепенно ухудшалось, достигнув такой степени что в 1905 году, что тогдашний министр ВМС США предложил вывести Constitution в море, и использовать как учебную мишень для артиллерийских стрельб.
Вид в 1905 году
Предложение министра вызвало массовое негодование граждан. Бури протестов общественности побудили Конгресс в 1906 году выделить 100 000 долларов (~ 2,54 миллиона долларов в 2023 году) на восстановление корабля. (С) Барак убрали в 1906 году, а в 1907 из корабля сделали музей. Однако к 1920 состояние корабля стало еще более плачевным -инспекция 19 февраля 1924 года нашла ее в тяжелом состоянии. Воду приходилось откачивать из ее трюма каждый день, чтобы только удерживать ее на плаву, а ее корма находилась под угрозой падения. Почти все палубные участки и структурные элементы были заполнены гнилью, и корабль считался находящимся на грани разрушения.(С)
Общий вид корабля на тот момент
Неравнодушными американцами была запущена общенациональная компания по спасению корабля, прошедшая в 4 этапа: 1. Школьникам и студентам рассказывали о «Старине Железнобоком» побуждая жертвовать на реставрацию, собрав 148 000 долларов. 2. Продажи копий картины USS Constitution добавили свою долю 3. Немой фильм «Старый Железнобокий» о жизни корабля во время Первой берберийской войны. 4. Продажа памятных вещей из демонтируемых деталей судна.
В конечном итоге комитет собрал более 600 000 долларов, но суммы не хватало и Конгресс одобрил еще 300 000 долларов для завершения реставрации. При пересчете «на сегодня» сумму надо умножить где-то на 20.
После этого Constitution свершил 3-летний «благодарственный тур» по Америке и вернулся в Бостон, став плавучим музеем. Следующие ремонты состоялись в 1970х, 1990х и 2010х.
-«Сколько там вообще осталось от оригинального судна?» -спросит меня въедливый читатель – «или Constitution как корабль Тесея, в котором, после ремонтов по сути, ничего родного и нет?»
Ну, официальная статистика говорит о цифре 8-10% оригинальных деталей. Однако на сегодня он по-прежнему является плавучим музеем, лишь раз в год на День Независимости выходя в открытое море.
Стереотипный День Независимости США - самолёты в небе, грохот пушек. Можете сравнить длину тогдашнего флагмана и сегодняшнего малого судна
В 2027 году ему будет 230 лет и он является старейшим действующим судном. За эти годы у судна было 77 командиров, а в 2003 году корабль был оцифрован, и на его основе создан вымышленный корабль Acheron из фильма "Хозяин морей: На краю Земли".
«Ну а Fallout4 тут причем?» -с просят меня. Если помните в Игре можно найти USS Constitution которым управляют роботы.
Полная копия, за исключение двигателей от ракеты и шлюпки на корме))
Командиром корабля является робот-охранник IronSide -что является отсылкой к прозвищу корабля. А носит он старинную шляпу, которую до сих пор одевают капитаны USS Constitution.
Шляпа на Роботе и в жизни. Поняли к чему была отсылка?
A Red Dead Redemption 2? Помните я говорил -что судно сделано из Виргинского дуба - символа американского Юга? Вот картинка из Вики
Ничего не напоминает? Например, усадьбу Брейкутеров из RDR2?
На этом все по истории судна. Завтра сделаю пост с экскурсией по внутренним палубам корабля – сегодня он не влезет ни по объёму, ни по количеству фото, а показывать вам внутренние помещения без рассказа об истории корабля мне показалось неправильным
Уничтожение ударного беспилотника Bayraktar фрегатом ЧФ "Адмирал Эссен" проекта 11356Р у берегов Крыма с помощью ЗРК "Штиль-1". Видео 2022 года.
БПЛА Bayraktar
Технические характеристики
Максимальная дальность поражения целей составляет 32 км на высотах от 5 до 15 тыс. метров. Время готовности комплекса к стрельбе составляет 3 минуты. Комплекс, в зависимости от комплектации, обеспечивает одновременный обстрел от 2 до 12 целей. При этом может одновременно обстреливать до трех. Он способен сбить самолет и крылатую ракету, летящие на скорости до 830 км/ч, вертолет — на 140 км/ч.
РЛС подсвета целей
Боевая часть - осколочно-фугасная весом 62кг, оснащена контактным и неконтактным взрывателями. Ракета может храниться в ТПК без регламентных работ до 15 лет.
Ракета
«Штиль» использует управляемую ракету 9-М317-МЭ, которая является модернизированным боеприпасом системы «Бук». Это одноступенчатая ракета на твердом топливе. Ее длина составляет 5180 мм, диаметр — 360 мм. Стартовая масса ракеты — 580 кг, боевая часть весит 62 кг. При таких габаритах она способна разогнаться до скорости 5400 км/час.
После пуска ракета сначала поднимается на высоту около десяти метров над палубой корабля, затем производится корректировка боеприпаса в сторону цели. Тогда включается маршевая силовая установка и наводящая система. Для управления в полете ее хвостовая часть оснащена рулями.
Столовые артели и прием пищи. Основной организационной единицей на борту военного корабля была столовая артель (mess). В рамках этой небольшой группы моряк ел и общался. Каждая артель обычно занимала свое собственное место на корабле, именовавшееся «койкоместом» — отведенное ей пространство между двумя орудиями на орудийной палубе или между шпангоутами на жилой палубе (77).
К илл. - Матросы принимают пищу на жилой палубе. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Количество людей в каждой артели варьировалось в зависимости от размера корабля и численности его экипажа. Некоторые внутренние правила, бытовавшие на Флоте, предусматривали, что должно быть ровно шесть, восемь или 12 человек на артель, но на некоторых кораблях в артели могло быть до 16 человек (78). На борту брига Vixen в 1803 и 1804 годах было 11 артелей, в среднем по шесть матросов каждая; при этом в одной было только пять человек, а в другой целых девять (79).
Точных письменных источников о количестве артелей или числе матросов в каждой артели на фрегате USS Constitution во время войны 1812 года не существует, однако это число можно оценить с помощью списков экипажа 1812 года и квитанций на т.н. "столовые сундуки" - деревянные ящики, в которых каждая артель хранила свои миски, столовые приборы, прочую посуду и приправы. 21 октября Сайлас Найлс и Уильям Чампни доставили на борт 35 крашеных ящиков общей стоимостью 65,45 долларов (80). Экипаж на тот момент насчитывал 437 человек (за вычетом 39 офицеров и старшин), и, предположив, что количество заказанных сундуков равнялось количеству артелей, можно заключить, что в каждой артели было около 12 человек (некоторые, вероятно, по 10, другие по 13 человек). Возможно, заказанные сундуки не предназначались для замены всех столовых сундуков на корабле, но только недавно поврежденных или утраченных. Если команда USS Constitution была разделена на артели по восемь человек, всего получилось бы 55 таковых. Это число, однако, представляется слишком большим. Мелвилл утверждает, что на фрегате размером с USS Constitution (кстати, сам он служил на однотипном фрегате USS United States) «простые матросы... разделены примерно на тридцать или сорок артелей» (81). По словам Чарльза Эрксина, ходившего на военном шлюпе Vincennes в 1838 году, "нас разделили на шестнадцать столовых артелей, по двенадцать человек в каждой, я был в одной из них старшиной. Каждая артель снабжалась куском холста, который, будучи расстелем на палубе, служил скатертью, а также большим жестяным бачком, ведром, кастрюлей и двумя деревянными ушатами или кадушками, скрепленными медными обручами. Каждый из нас обзаводился для себя жестяным бачком поменьше, миской, кружкой и ложкой, а также собственными маленькими запасами, включавшими чай, сахар, перец, мыло и т.д., не забывая также о табаке, иголках и нитках для починки одежды и воске. Мы привлекали казначея для учета этих вещей, и они были записаны на наши счета" (82).
Знаменитая square meal, квадратная деревянная миска британского матроса эпохи парусов. Их американские коллеги/противники, похоже, пользовались посудой более традиционной формы.
Что касается приема пищи, то американский флот был печально известен своими спартанскими условиями. В Королевском флоте, по крайней мере, на борту более крупных фрегатов и линейных кораблей по правилами разрешалось иметь столы и скамьи, а также стойки для посуды и столовых приборов (83). Однако только импровизированная скатерть и маленький сундучок были единственной мебелью американского моряка. Моряк с фрегата United States в 1824 г. писал, что "на наших фрегатах столовых нет, а что касается освещения, то лишь кусок спермацетовой свечи длиной около четырех дюймов, закрепленный ее собственным жиром на крышке сундука, освещает «тусклым мистическим светом» нижние палубы" (84). Артель представляла собой единственный демократический институт на борту военного корабля, так как в ней существовало истинное равенство всех членов, независимо от возраста или положения. Как свидетельствовал Чарльз Нордхофф, "в каждой артели есть артельный повар, который отвечает за все ее имущество и получает пайки от стюарда казначея, а затем относит их на корабельный камбуз для готовки и получает продукты, когда они приготовлены. Каждый член артели по очереди в течение недели выполняет эту обязанность, которая во многих отношениях считается очень неприятной. Деление на артели - одна из немногих привилегий, оставшихся у экипажа военного корабля. Артель должна состоять из матросов, добровольно собравшихся вместе. Никого не заставляют вступать в ту или иную артель насильно, а менять артель разрешается каждые три месяца (85). _____________________________ 77. William Falconer, An Universal Dictionary of the Marine (1780, reprint ed., New York: Augustus M. Kelly, 1970), 36. На попалубном плане фрегата USS United States, выполненном Чарльзом Веаром [Charles Ware, “Frigate United States Ware #15,” c. 1820. From Drawings of Naval Vessels and Equipment, 1939-1945, RG45, NARA.] показаны 35 артельных "клеток", расположенных вдоль бортов на жилой палубе; представляется, что это было общепринятое расположение. 78. О численности и количестве артелей см. William Bainbridge, “Internal Rules and Regulations, Frigate Philadelphia, 1803,” in Naval Documents Related to the United States Wars with the Barbary Powers, vol. 3, 32-41, and John Rodgers, “Orders and Regulations for the Government of the United States Frigate Constitution addressed to the first Lieutenant and other Commissioned Warrant and petty officers under my command, 1809,” Rodgers Family Papers, 1791-1885, Historical Society of Pennsylvania. 79. Loomis, Journal of Hezekiah Loomis, 62-63. 80. Miles and Champney voucher, October 21, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217 Box 38, NARA. 81. Melville, White Jacket, 58. 82. Erskine, Twenty Years, 17-18. 83. Robinson, Jack Nastyface, 33, and Melville, White Jacket, 89. 84. Nathaniel Ames, A Mariner’s Sketches (Providence: Cory, Marshall and Hammond, 1830), 197. 85. Charles Nordhoff, Man-Of-War Life: A Boy’s Experience in the United States Navy, During a Voyage Around the World in a Ship-of-theLine (1855, reprint ed. Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1985), 74-75.
Питание в кают-компании и в каютах. Недаром говорят, что на парусных флотах матросы ели, а офицеры кушали (86). Обыкновенно офицер в море получал принципиально иную пищу, чем младшие его товарищи по плаванию, находящиеся в других отсеках корабля, расположенных перед кают-компанией. Офицерам в плавании было положено получать один обязательный паек в день. Кроме того, все офицеры и старшины, за исключением "зеленых" мичманов, получали несколько дополнительных пайков в соответствии со своим званием. Это не означало, что офицеры съедали больше трех пайков в день: доп.пайки продуктами не выдавались, вместо этого офицеры получили их денежный эквивалент для увеличения своего жалования. Во время войны 1812 года годовая денежная стоимость каждого дополнительного пайка составляла 72 доллара. После 31 декабря 1813 года она выросла до 90 долларов (87). Офицеры обычно объединялись для закупок провизии для питания в кают-компании. Как правило, один офицер добровольно предлагал свои услуги в качестве содержателя кают-компании и осуществлял закупки провизию оптом.
Кают-компания тяжелого фрегата USS Constitution.
Среди съестных припасов для "корабельных джентльменов" встречались такие деликатесы, как копченые устрицы, сухофрукты, желе и прекрасное вино. Последний пункт, вероятно, составлял самую большую часть офицерских морских запасов. Когда коммодор Эдвард Пребл отплыл в Средиземное море в 1803 году с генеральным консулом Тобиасом Леаром на борту его корабля, он закупил полубочонок и шесть "демиджонов" (около пяти галлонов каждый - 22,7 литра, перевод мер в человеческую систему в конце текста) обыкновенной мадеры, 20 бутылок лучшей мадеры, 10 дюжин бутылок старого портвейна, четыре ящика кларета, две бочки крепкого пива, шесть бочек лондонского портера (около 65 галлонов каждая - 246 литров), восемь галлонов старого коньяка (36,37 л.), два ящика джина, ящик вишневого бренди и 10 дюжин бутылок сидра, не считая других напитков (88). Пока фрегат USS Constitution стоял в Бостонской гавани в 1813 году, его офицеры разместили крупный заказ на алкоголь. На борт были доставлены: 7 октября - «1 дюжина (бутылок) виски Brown Stout», а шесть дней спустя - «12 дюжин (бутылок) портера». 9 октября Д.В. Брэдли поставил на корабль две окованные железом бочки со «старой мадерой». В середине ноября Кушинг и Кларк отправили на борт шесть бочек джина общим объемом 654 галлонов (2 113,93 л.). Наконец, в декабре Кушинг и Кларк также отправили на фрегат четыре бочки рома общим объемом 434 галлона (1 973 л. - это могло быть для экипажа). Но маловероятно, что пиво, джин или мадера предназначались для экипажа (если только это не были больничные запасы). Кроме того, закупленных объемов алкоголя не хватило бы на долгое плавание, и офицеры, скорее всего, вылакали их, пока корабль находился в порту. Помимо спиртных напитков, офицерам зачастую принадлежало подавляющее большинство домашнего скота и птицы на борту, взятых в плавание, чтобы обеспечить запас свежих яиц, мяса и молока на несколько недель в море.
К илл. - Сервировка стола и приборы в кают-компании на парусных военных кораблях также были не чета матросским: керамика. серебро, стекло, не редкостью были фарфор и хрусталь, несмотря на свою хрупкость. Например это фарфоровое блюдо с изображением кораблика из кают-компании фрегата Constitution, сохранившееся до наших дней.
Тем не менее, обеспечение себя едой на трех-четырехмесячное плавание могло серьезно истощить финансы молодого офицера. Эшетон Хамфрис, капеллан фрегата Constitution, признавался в своем дневнике после нескольких дней сильного шторма: "Добавьте ко всем этим маленьким морским бедствиям то, что последняя кость свежей говядины, которую мы вывезли из Бостона, был обглодана старшим лейтенантом сегодня за ужином (так в оригинале), и если мы вскоре не разживемся чем-то вроде трофейного "соленого хлама" (солонины), то будем обречены стачивать зубы сухарями, потому что все остальное находится под вопросом (sic). На самом деле, провизии не хватило потому, что когда мы покидали порт, мы все оказались без денег из-за казначейских векселей с 30-процентной скидкой, но были слишком горды, чтобы просить отпустить нам провиант в долг (я заметил, что на человека в военно-морском мундире, заводящего разговор на эту тему, смотрят как-то двусмысленно), и за исключением нескольких фунтов свежей говядины и унции или двух сахара и чая, скудных сбережений поставщика еды, у нас не было ничего. Уповаю, что положение вещей скоро должно измениться от худшего к лучшему, но сейчас оно хуже некуда, так что удовлетворившись небольшим куском соленой говядины и стаканом грога, я ложусь спать, сытый в основном своими надеждами" (89).
К илл. - Ужин в кают-компании. Второй справа за столом, в расшитом мундире - командир корабельной морской пехоты, за спиной у него - собственный ординарец. Матросы морпехов традиционно недолюбливали, так что он не доверяет стюардам наполнять свой бокал. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Утверждение Хамфриса о том, что военно-морским офицерам было трудно покупать морские запасы продовольствия в кредит, выдвигает на первый план один из самых неприятных аспектов жизни "корабельных джентльменов": счет за питание офицера мог оказаться устрашающе большим. Бухгалтерская книга мичмана Чарльза Лейси за 1809 год показывает, что в период с апреля по декабрь он потратил 25 долларов "столовыми" (90). В тот же период он получал жалование в размере 19 долларов в месяц - а мичманам не полагалось доп.пайка - значит, его столовые расходы составили 14 процентов от дохода. Спору нет, артели "третьего класса" (т.е. матросов) питались скромно. Кают-компания в целом жила в лучше, но зато должна была нести бремя расходов за питание, а ведь зачастую за столом оказывались и гости. Поэтому нередко многие младшие офицеры попросту кормились из того же котла, что и простые моряки. _________________________________ 86. Sandra L. Oliver, Saltwater Foodways (Mystic, Conn.: Mystic Seaport Museum, 1995), 84. 87. McKee, Gentlemanly and Honorable Profession, 490-491. 88. Ibid., 451. 89. Assheton Humphreys, The USS Constitution's Finest Fight, 1815. The Journal of Acting Chaplain Assheton Humphreys, US Navy. G. Martin, ed. (Mount Pleasant, SC: The Nautical & Aviation Publishing Company of America, 2000), 7-8. 90. “Charles Lacey’s Cash Book, April 10, 1809 – July 23, 1810,” Charles Lacey Papers, 1809-1814, Booth Family Center for Special Collections, Georgetown Universitу.
Сало и мука. На первый взгляд, морякам не было смысла выдавать и сухари, и муку. На корабле имелись лишь примитивные хлебопекарные печи, да и то не столь большие, чтобы можно было выпечь хлеб на 450 человек одновременно. Таким образом, вместо того, чтобы делать хлеб из полуфунта цельнозерновой муки, выдававшейся на человека два раза в неделю, моряки готовили блюдо под названием «дафф» (duff). Оно состояло из муки и сала (или мелко нарезанного говяжьего жира) и изюма, сушеной смородины, чернослива или других сухофруктов. Повар/кок хорошо перемешал ингредиенты, а затем помещал их в холщовый «мешок для пудинга». Мешок со всем его содержимым опускали в кипящий котел и варили около часа. Доведенный до совершенства, настоящий дафф был очень похож на хлеб или пудинг, хотя и более плотный. Однако если дафф "перетомить", то он выходил из своего мешка «жестче чем сердце грешника» (40). По словам доктора Эдварда Катбуша, «обычно пудинги, приготовленные матросами, почти такие же твердые, как 32-фунтовый картуз для пороха; если люди и получают от этой пищи насыщение, то потом начинают жаловаться, что у них что-то не так в животе; а иногда у тех, чьи пищеварительные способности слабы, после такой пищи появляются сильные боли в виде колик» (41). Тем не менее, несмотря на опасность для пищеварительного тракта, дафф, нарезанный ломтиками и подававшийся с патокой, предоставил желанное разнообразие на фоне соленого мяса и сухарей.
Эти неаппетитные кругляшки и есть знаменитый матросский дафф.
Еженедельно готовившийся дафф, по-видимому, был единственным применением сала, и только по этой причине оно считалось важной частью рациона. Контракты Флота на поставку сала были составлены по тому же принципу, как на говядину и свинину. Согласно одному из таких контрактов, «говяжье сало с почек следует очистить от крови, всех видов жил и кожи и разрезать на мелкие кусочки, хорошо высушить, а затем упаковать с достаточным количеством мелкой соли из бассейна Драй-Ливер». Вяленое и соленое сало расфасовывалось в бочки из белого дуба (42). Мелвилл предполагает, что дафф можно делать также из вытопленного говяжьего жира, или «слякоти» на морском жаргоне, собранного поваром/коком из котлов после варки солонины (43), поэтому когда фрегат Constitution отправился в плавание в 1813 году, сала на борту вообще не было (44). Тем не менее, это была необычная ситуация, и большинство кораблей располагали в море большим запасом сала. В 1816 году 44-пушечному фрегату ежегодно требовалось 11 700 фунтов (5 307 кг.) сала стоимостью 0,20 доллара за фунт (45). ______________________________ 40. Melville, White Jacket, 62. 41. Cutbush, Observations, 123. 42. Williams and McClellan contract for beef suet, June 10, 1805, Contracts, RG 45, E 336, vol.1, NARA. 43. Melville, White Jacket, 61. 44. Court of Inquiry Record, Captain Charles Stewart, May 1814, RG45, M239, Roll 7, DNA. 45. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135.
Сыр и масло. Среди самых скоропортящихся продуктов, которые были доступны моряку в плавании, сливочное масло и сыр были единственными молочными. Когда корабли стояли в гавани, казначеи часто могли добывать для экипажей молоко и мягкие сыры, но в море, если только на судне не заводили дойную корову или коз, свежих молочных продуктов не было. Более того, без надлежащей консервации сыр и масло прогоркали раньше, чем портились любые другие продукты. Однако хорошо сделанные и должным образом законсервированные масло и сыр могли храниться шесть месяцев или даже больше. В книге Элизабет Ли «Домашняя кулинария» 1853 года даны инструкции по консервированию сливочного масла с солью. Она рекомендует добавлять соль в масло во время производства («несколько больше, чем для использования за столом»); затем верхнюю часть банки с маслом следует накрыть тонкой тканью и "насыпать поверх нее слой соли толщиной в дюйм". В качестве альтернативы можно сохранить масло, размолов в мелкий порошок соль, сахар и селитру, и смешать это зелье с маслом в пропорции одна унция на каждый фунт. В таком случае, после отвердения и при хранении в деревянных сосудах, масло «будет сохраняться в течение нескольких лет» (46). Большая часть масла для использования на борту была упакована в небольшие деревянные бочки, называемые "фиркинами". Королевский флот обычно покупал фиркины, содержащие 56 фунтов (25,4 кг.) масла, но американские источники предполагают, что Флот США закупал масло в любых бочонках, весом от 43 до 68 фунтов (от 19,5 до 30,84 кг.) (47). Доктор Катбуш рекомендовал, чтобы масло было помещено в провощенные холщовые мешки. Затем эти 50-фунтовые (25,4 кг.) мешки следовало опустить в бочки, наполненные морской водой. Если менять воду один или два раза в неделю, считалось что «масло останется всегда сладким, будет храниться долго и не вызовет нареканий» (48). Было подсчитано, что для 44-пушечного фрегата требовалось 2985 фунтов (1353,97 кг.) масла в год (49). Несмотря на все усилия подрядчиков, масла часто не хватало на несколько месяцев плавания, не говоря уже о «нескольких годах». После отбраковки прогорклое масло можно было использовать для смазывания любых устройств на борту корабля. К сожалению, о сырах, входивших в рацион американского Флота, существует мало информации.
Несколько документов, в которых упоминается закупка сыра, кратко именуют этот продукт просто: «сыр», и не содержат уточнений. Американские военно-морские агенты, вероятно, следовали более раннему примеру своих британских коллег, и закупили что-то вроде крестьянского сыра из Суффолка: очень твердый сыр из обезжиренного молока, который имел мало гастрономических достоинств, кроме долгого срока хранения.
Специалитет Британского Королевского флота нач. XIX в. - сыр с начинкой из личинок и червячков.Кадр из художественного фильма H.M.S. Defiant (1962).
После 1758 года Британский совет по продовольственному обеспечению Королевского флота отказался от сыра из Суффолка в пользу более мягкого, насыщенного и ароматного чеширского, чеддерского, глостерского или уорвикширского сыра. Их закупали целыми головами, завернутыми в марлю и упакованными в бочки, где они хранились до употребления. В зависимости от места производства, эти сырные головы могли весить от 12 до 37 фунтов (от 5,44 кг. до 16,78 кг.) Каждый моряк получал по две унции (56,7 гр.) сыра во вторник и по четыре унции в пятницу, следовательно экипаж из 450 человек потреблял около 168 фунтов (76,2 кг.) сыра в неделю. В 1816 году считалось, что для 44-пушечного фрегата требуется 9000 фунтов (4 082,33 кг.) сыра в год по цене 0,20 доллара за фунт (50). __________________________________ 46. Elizabeth Lea, quoted in Virginia Mescher, “Salt in the Kitchen,” Food History News, vol. 17, no.3, 4. 47. О британских бочонках-фиркинах см. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy,32. Об американской расфасовке масла см. Hezekiah Loomis, Journal of Hezekiah Loomis, Steward on the US Brig Vixen, Captain John Smith, USN (Salem, Mass: The Essex Institute, 1928), 33: "Я открыл фиркин масла, который хранился с тех пор, как я поднялся на корабль. Я выдал 30¾ фунтов, и, похоже, осталось около 10 фунтов. На бочке было написано 68 фунтов, но, выдавая из нее масло, я обнаружил в середине большую пустую лакуну, которая образовалась там до того, как бочка попал на борт. Мистер Невитт следил за выдачей и обнаружил недостаток". Также Stephen Cushing voucher, September 3, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217 Box 38, NARA. 48. Cutbush, Observations, 108. 49. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. 50. Ibid.
Горох и рис (и бобы). Как и в случае с сыром, историки очень мало знают о сортах гороха и риса, закупаемых для нужд флота. Неизвестно даже, выдавали ли морякам целый зеленый горошек или желтый колотый (и то, и другое являются разными формами одной и той же сельскохозяйственной культуры, подвида Pisum sativium arvense). Целый горох требует замачивания на ночь, затем его необходимо варить в течение нескольких часов, в то время как колотый горох можно неплохо приготовить в мешке для пудинга за меньшее время. Однако Британский Королевский флот до 1856 года редко использовал для питания матросов колотый горох; неизвестно, следовал ли его примеру Флот США (51). Горох лучше всего растет в прохладном климате, и ориентировавшиеся на рынки Бостона фермеры, вероятно, могли снабжать Военно-морскую верфь в этом городе таким количеством гороха, которое требовалось.
Тяжелый фрегат USS Constitution в порту Бостона, период Англо-американской войны 1812-15 гг.
Согласно отчету 1816 года, 44-пушечному фрегату с экипажем из 450 человек было нужно 374 бушеля (13 179,4 кг.) гороха в год по цене 1 доллар за бушель (52). Рис же произрастает только в теплом и влажном климате. В начале XIX века центром производства риса в США были низменности Каролины. Чарльстон и Саванна, известные богатыми сельскохозяйственными плантациями, являлись крупными экспортерами риса, и правительство обращалось за закупками риса к этим регионам. Как и в отношении ряда других продуктов, доступно очень мало информации о сортах риса, закупавшихся военно-морским флотом. Наиболее вероятно, это был сорт под названием «золото Каролины», популярный в Америке вплоть до Гражданской войны, по цене 0,05 доллара за фунт (54). Годовое потребление риса экипажем 44-пушечного фрегата составляло 23 000 фунтов (10 432,62 кг.). Можно было бы ожидать, что сушеный горох не подвержен быстрой порче, но экипаж фрегата USS Essex обнаружил обратное во время своего перехода через Тихий океан. По словам капитана Дэвида Портера, «наш горох и бобы... не очень хорошо держались; ибо, когда холодный климат позволил нам сэкономить достаточный запас воды, чтобы позволить варить бобовые, и я велел выдать их экипажу, при открытии бочек, содержавших эти продукты, мы нашли только массу мякины и червей» (55). Возможно, горох не был должным образом высушен перед расфасовкой, но его жалкое состояние удивило даже Портера, опытного морского офицера.
К илл. - Дэвид Портер, командир фрегата USS Essex (на картинке) в 1812-14 гг., интересный военно-морской мемуарист. Капитан, кстати, небезупречный: 28 марта 1814 г. проиграл бой при Вальпараисо равному по силам британскому фрегату HMS Phoebe и сдался со своим кораблем . ______________________ 51. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 34. 52. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. A bushel equals 8 gallons. 53. Siddartha Mitter, “An heirloom rice returns,” Boston Globe, September 21, 2005. http://www.boston.com/ae/food/articles/2005/09/21/ an_heirloom_rice_returns/. 54. “Estimate of Pay,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. 55. Porter, Journal, vol. 1, 75.
Домашний скот. Корабли обыкновенно перед плаванием набирали на борт немало домашних животных и птицы. Артельщики закупали свиней, кур, коз, коров и овец в больших количествах, чтобы разнообразить запасы сухого и соленого морского провианта молоком и свежим мясом хотя бы в течение первых нескольких недель похода. Корабль, уходящий в дальнее плавание, был настолько сильно загроможден загонами для животных и складами корма для них, что экипажу могло не хватать места для работы с орудиями.
К илл. - Клетки с курами на квартердеке. Офицеров и джентльменов такое соседство не смущает: яички и нежное мяско пойдут исключительно на их стол. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Фрегат обычно располагал значительным "зверинцем". Капитан Портер упоминал, что им «был отдан приказ не упускать возможности собирать дождевую воду для скота, которого на борту имелось великое множество, и все отходы на корабле скармливались свиньям и домашней птице» (70). Когда фрегат USS Essex вышел из устья Делавэра 28 октября 1812 года, на нем находилась команда из 256 человек, разделенных на 32 столовые артели по восемь человек. Если предположить, что каждая артель закупила по крайней мере по две свиньи, то на борту обитало (не считая свиней, купленных офицерами) 64 хрюшки. Однако двух свиней на артель хватило бы ненадолго, так что вполне возможно, что на самом деле их было втрое больше. К сожалению, к тому времени, когда корабль достиг тропиков, пресной воды на нем оставалось так мало, что, как сообщает капитан Портер, он «приказал морякам умертвить всех своих свиней; а также, потому что молодые козы, высасывая взрослых, лишали нас молока, я распорядился, чтобы они также должны быть забиты без жалости и пощады». Этот приказ не понравился матросам, потому что многие из них успели привязаться к животным. «Ко мне было обращено много просьб избавить от заклания любимого козленка или поросенка, предназначенного на рождественский ужин, с заверениями хозяина, что он клянется снабжать любимца водой из своего собственного пайка, хотя каждому матросу выдавалось в это время только полгаллона; все же я счел необходимо быть непреклонным, чтобы избежать обвинений в пристрастности. Я нашел для людей убедительные доводы, что вакансии корабельных любимцев уже заняты псами и кошками, наравне с нами разделяющих тяготы службы, уничтожая крыс и охраняя запасы, поэтому всех вонючих парнокопытных самозванцев - под нож!». Портер не мог позволить себе заниматься благотворительностью. «Если бы я удовлетворил хоть одно ходатайство о помиловании, я бы должен был поступать так и во всех остальных случаях, а пожирание скотиной наших запасов и грязь, разведенная ею на борту, уже становились причиной значительных неудобств» 71. __________________________ 70. Porter, Journal, vol. 1, 2. 71. Porter, Journal, vol. 1, 25
Рыбная ловля. Морские глубины под килем корабля кажутся идеальным источником свежей пищи в виде рыб и других морских обитателей. Американский Флот хорошо осознавал это и выпустил приказ: «Каждое судно должно быть обеспечено неводом (буксируемым), чтобы команда снабжалась свежей рыбой при каждом удобном случае» (72). Этот прием хорошо работал в гавани, когда экипажи парусных кораблей могли использовать для забрасывания сети шлюпку или рыбачить с берега. Портер утверждал, что в Порта Прайя, «на обыкновенные крючок и леску можно поймать множество рыбы, а также неводом с берега, что мы и делали каждое утро за время нашего пребывания» (73).
Находчивый матрос рыбачит со ствола пушки. Зарисовка нач. ХIX века.
В море - другое дело. Оптимальная скорость траления невода колеблется между двумя и четырьмя узлами, в зависимости от условий. Совершая переход в открытом море, большинство парусных кораблей шли гораздо быстрее. Тем не менее, при благоприятных обстоятельствах, рыбалка могла и здесь быть как развлечением, так и источником дополнительного питания. На фрегате Constitution хирург Амос Эванс лакомился тунцом-альбакором, пойманным посреди Атлантики, акулой и треской, а также собирал с палубы летучих рыб (75). Моряк с британской блокадной эскадры вспоминал: "Мы часто тралили невод и поймали много рыбы. Невод был привязан к плечу трала, то есть линь, к которому привязывался трал, был свободно пропущен через кормовой блок, а сами невод находился на дне моря (мы стояли у берега в виду побережья Франции). Как только трал был должным образом спущен, паруса были подняты, и корабль отправился в путь, волоча невод дну. Таким образом мы наловили плоских рыб, такие как скаты, камбала и др., а также некоторое количество крупных устриц. Этот проход также послужил обманным маневром для французов, так как при крейсерском плавании у берегов неприятеля нам было явно нечего делать" (76). В данном случае корабль двигался медленно, удерживаясь в виду французского порта и не совершая большого перехода. ___________________________ 72. Naval Regulations Issued by Command of the President of the United States of America, January 25, 1802 (reprint ed., Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1970), 26. 73. Porter, Journal, vol. 1, 19. 74. Evans, Journal, 470. 75. Warren, “Journal,” 140, 206, 209. 76. William Mark, At Sea with Nelson. Being the Life of William Mark, a Purser who served under Admiral Lord Nelson. (London: Sampson Low, Marston, 1929), 81.
К илл. - Хранение провизии в трюме. Справа матрос с колотушкой, пес и кот пытаются бороться с неизбежным засильем корабельных крыс, которым, судя по всему, совсем не страшно. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution. _______________________________________________________Перевод с английского языка: М.Кожемякин.
Расшифровка мер веса и объема, принятых в US Navy XIX в.: 1 квинтал - 45,36 кг.
Хлеб. Помимо мяса, другим основным продуктом в морском пайке был т.н. корабельный хлеб (24), представлявший собою пресный сухарь/бисквит из муки и воды, пропеченный до полного высыхания и твердости. Недостатки вкуса при этом компенсировались долгосрочным хранением. Сухари держали в сухом, хорошо проветриваемом хлебном помещении, в бочках. Так они могли храниться годами.
Корабль-музей USS Constitution в наши дни.
Как и в случае со всеми видами продовольствие, поставляемого Флоту, военно-морские агенты прикладывали немалые усилия, чтобы найти пекарей, которые могли бы производить полезные и высококачественные сухари. Пресловутые россказни о "собачьих бисквитах", кишащих долгоносиками и приготовленных из гороховой муки и молотых костей, в основном являются выдумками гражданских писателей (25).
Его Величество морской сухарь/бисквит, великий и ужасный.На фотографии - сохранившийся до наших дней экземпляр из пайка Британского Королевского флота XIX в.
Послевоенный контракт на «флотский хлеб» предусматривал, что «в хлебе не должно быть ржаной муки или любой другой муки, кроме пшеничной, и после выпечки бисквиты должны быть тщательно высушены в печи и подготовлены во всех отношениях к отправке». Исследование сохранившихся сухарей британского производства подтверждает, что они действительно были сделаны из цельнозерновой муки (27). Чтобы обеспечить сухарям правильное и полное просыхание (особенно внутри), пекари проделывали в каждом из них ряд отверстий. Сохранившиеся британские сухари обычно имеют около полудюйма в толщину, от 4 ¾ до 5 ¾ дюймов (от 11,9 до 14,6 см.) в ширину и весят около четырех унций каждый (перевод мер в человеческую систему в конце текста). Если предположить, что сухари американского производства соответствовали этим размерам, каждый матрос получал от трех до четырех целых сухарей в день (28). На шестимесячный морской поход на фрегате USS Constitution запасалось 84 456 фунтов хлеба (38 308,6 кг.) , или в общей сложности около 337 824 штук сухарей. В 1816 году было подсчитано, что для среднего 44-пушечного фрегата требовалось 143 550 фунтов (65 113,18 кг.) сухарей в год по цене 0,06 доллара за фунт (29). Но как найти достаточно хлеба, чтобы снарядить один корабль, не говоря уже о целой эскадре? Британский Королевский флот оборудовал свои верфи пекарнями для производства хлеба в промышленных масштабах. В одном только Дептфорде королевские пекари могли выпекать за день достаточно сухарей, чтобы накормить более 24 000 человек. Американские пекари производили морской хлеб почти в таких же масштабах. Стивен Харрис из Норфолка, штат Вирджиния, использовал три кирпичные печи, чтобы испечь сухари из 21 бочонка муки в день (30). Пекарь Уильям Маккенни пообещал доставить Флоту 2000 бочек, содержащих 160 000 фунтов (72 576 кг.) хлеба, или 640 000 штук сухарей (31). Если моряки не были обладателями крепких зубов и мощных челюстей, они не могли вгрызаться в такой, с позволения сказать, хлеб, однако было изобретено несколько способов преодолеть его непобедимую твердость. Сухарь заворачивали в бумагу или в тряпку и давили его чем-нибудь твердым (например, ручкой ножа), стараясь разбить его на кусочки размером на один укус. Если у кого-нибудь хватало решимости, он мог сосать эти кусочки, позволяя естественной влаге слюны разрушать сухарь. С другой стороны, сухарь можно было размочить любой жидкостью, которая была под рукой. Многочисленные рецепты корабельной кулинарии также требовали большого количества сухарей. На завтрак моряки любили согреть свои внутренности кружкой «шотландского кофе», то есть дешевого суррогата кофе, приготовленного из подгоревшего хлеба, сваренного в воде и подслащенного патокой или сахаром. Можно также было сделать сладкое блюдо под названием dandy funk или dunderfunk. По словам Мелвилла, dunderfunk делался из твердых сухарей, растертых или раскрошенных, смешанных с говяжьим жиром, патокой и водой и запеченных в сковороде. Тем, кому береговые деликатесы были недоступны, этот dunderfunk, безусловно, представлялся «жутким, но чудным блюдом» (33). Сухари также фигурируют в других рецептах, таких как международно известный лобскаус и, возможно, duff (вареный или приготовленный на пару сладкий пудинг). Однако в 1813 году Дэвид Портер «отдал самые строгие распоряжения поварам/кокам не позволять кому-либо пользоваться жиром из бочек с целью жарить на нем хлеб и т. д., поскольку эта практика очень распространена среди моряков». Он боялся, что эта привычка вызовет цингу, «этот ужасный бич морей». Сухари (если их не жарить в говяжьем жире из бочонка) были, безусловно, полезны - они обеспечивали 1727 калорий в день (35) - и, вероятно, не были отвратительными на вкус. Однако в течение многих лет писатели повторяли зловещие истории об ужасных морских бисквитах, кишащих личинками, долгоносиками, опарышами и другими малоприятными существами, в которые с одной стороны судорожно впивался кровавыми цинготными деснами несчастный истощенный матрос, а с другой - подгрызала хорошо упитанная корабельная крыса.
Кстати, слово «опарыш» означает личинки мух, склонные к размножению в тухлом мясе; понятное дело, такие твари никогда не покушались на корабельный хлеб, но он мог стать домом для двух других неприятных насекомых. Тобиас Смоллетт, среди прочего, сообщал, что «тараканы» регулярно поедали сухари и превращали их в пыль. Вероятно, это были не настоящие тараканы, а жук-кадель (он же мавританская козявка, Tenebroides mauritanicus). Личинки жука могут вырастать до 20 мм в длину и представляют собою белых червячков с черными головками — это и есть знаменитые «личинки» из матросских баек. На кораблях их в шутку называли «бурлаками» (bargemen), потому что они попадали на борт вместе с запасами с хлебной баржи, и таким образом выглядели как маленькие члены экипажа, кишевшие на ней. На самом деле эти насекомые не сами поедали сухари, а скорее охотились на крохотного хлебного жука (Stegobi um paniceum). Личинки хлебного жука в зрелом возрасте едва достигают 4 мм в диаметре, но эти существа обладают отменным аппетитом на сухари, и именно они могли превратить целый мешок флотских бисквитов в пыль. Обычные долгоносики (семейства Curculio) также могли присутствовать на корабле, т.к. несколько видов этих насекомых питаются зерном; они тоже довольно малы и малозаметны на личиночной стадии. Все три вида насекомых быстро размножаются в теплых и влажных условиях, следовательно, в замкнутом пространстве хлебного помещения они плодились с устрашающей скоростью (36).
Кадр из известного фильма Master and Commander: The Far Side of the World (2003): "Личина зла! Какую вы выберете, доктор?"
Все эти твари могли причинить достаточно вреда при их проглатывании, и, поскольку во многих помещениях на нижних палубах на корабля было темно даже в разгар солнечного дня, многие моряки, вероятно, невольно употребляли этих существ с пищей ежедневно. Чарльз Эрскин, моряк, участвовавший в кругосветной исследовательской экспедиции в 1838 году, вспоминал, что «наши сухари были очень заплесневелыми и полны червей. Мы размачивали хлеб в чае, и когда "звери" всплывали, мы вылавливали их. Нам этот ритуал точно не нравился, но, впрочем, мы скоро привыкли к нему» (37). Почему, несмотря на все предосторожности, сухари оказывались неизбежно заражены "личинками"? Оборудование для выпечки хлеба, имевшееся в 1812 году, не соответствовало тем стандартам, которые предъявляются к пекарням сегодня, и именно пекарни, вероятно, как магнит притягивали любое существо, которое питалось зерном. После выпечки, продукцию оставляли сохнуть на стеллажах, где жуки легко могли отложить яйца во множество перфораций, сделанных в сухарях. Пекари Королевского флота помещали готовые "бисквиты" в 112-фунтовые (по 50,8 кг.) мешки, а затем упаковывали их в бочки для транспортировки. Хотя это был стандартный метод перевозки продуктов в начале 19 века, бочка - не идеальная тара для сухарей. Согласно одному из источников, Флот США вынужден был признать это и к началу войны 1812 года на регулярной основе начал упаковывать сухари в герметичные коробки, что сохраняло их «вкусность» (38). Увы, но даже такая предосторожность не могла защитить от самого упорного и изобретательного вредителя из всех: корабельных крыс. В течение перехода фрегата USS Essex по Тихому океану крысы «пробрались в хлебные помещения, что вызвало большой расход этой драгоценной провизии» (39). ___________________________________
24. Термин hardtack, часто употребляемый в литературе в отношении корабельного хлеба, появился в 1840-е годы и стал общеупотребимым только во время Гражданской войны в США, до этого морские сухари именовались: biscuit. 25. Примеры таких широко распространенных мифов см.: John Masefield, Sea Life in Nelson’s Time (reprint ed., 1984, London: Conway Maritime Press, 1905), 121-122. Мейсфилду было всего 24 года, когда он написал свою книгу, и, хотя он сам бывал в море, «многие из историй, которые он повторяет в этой книге», как пишет Джанет Макдональд, «напоминают сказки старого мореплавателя, становящиеся все более и более тенденциозными по мере того, как грог берет свое, и, конечно же, они хорошо укрепляют поздневикторианское чувство превосходства над своими предками». (Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 12.) 26. William McKenny contract, 1818, Contracts, RG 45, E 336, vol.2, NARA. 27. К вопросу о морских сухарях см.: James P. McGuane, Heart of Oak, A Sailor’s Life in Nelson’s Navy (New York: W.W. Norton & Co., 2002), 36. 28. Доктор Катбуш утверждает, что «от трех до трех с половиной бисквитов обычно весят четырнадцать унций». Edward Cutbush, Observations on the Means of Preserving the Health of Soldiers and Sailors, (Philadelphia: Thomas Dobson, 1808), 123. 29. “Estimate of Pay and Provisions for a 44-Gun Frigate, 1816,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. 30. A. G. Roeber, A New England Woman’s Perspective on Norfolk, Viginia, 1801-1802: Excerpts from the Diary of Ruth Henshaw Bascom (Worcester, Mass: American Antiquarian Society, 1979), 304. 31. William McKenny contract, 1818, Contracts, RG 45, E 336, vol.2, NARA. 32. William Robinson, Jack Nastyface: Memoirs of a Seaman (Annapolis, Md., Naval Institute Press: 1983), 33. 33. Melville, White Jacket, 134. 34. David Porter, Journal of a Cruise Made to the Pacific Ocean, reprint edition (Upper Saddle River, N.J.: The Gregg Press, 1970), 63. 35. Заключение на основании расчета калорийности британских военно-морских пайков, произведенных в: Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 177. Американский рацион включал 14 унций сухарей с день, что эквивалентно 396 граммам. 36. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 97-98. 37. Charles Erskine, Twenty Years Before the Mast, 211. Обратите внимание, что корабль Эрскина находился в море много месяцев и, вероятно, был обеспечен уже зараженной паразитами провизией. 38. Ibid., 18. Следует отметить, что в каждой квитанции на хлеб в Бостоне упоминаются «мешки» и «бочки», а не «коробки». 39. Porter, Journal, vol. 1, 75.
Напитки из бочки для грога: пиво, ром и виски. Возможно, нет более распространенного в общем сознании образа из жизни флота эпохи парусов, чем кружок красноносых матросов, жадно глотающих грог из своих наполненных до краев кружек.
Кружка для спиртного американского флота XIX в. Указана емкость: 1/2 галлона.
Тем не менее, как и в отношении многих других фактов о жизни на море того периода, эти рассказы дают искаженное представление о дневном рационе спиртного на борту. Безусловно, моряки получили полпинты (8 унций - 227,3 мл.) спиртных напитков в день, но они выдавались им под жестким контролем, чтобы предотвратить пьянство или, по крайней мере, плохое поведение, вызванное опьянением. Нельзя отрицать, что моряки употребляли большое количество алкоголя. Среднее потребление алкогольных напитков взрослым населением в ранний период истории США составляло от 6,8 до 7,1 галлона (от 30,91 до 32,28 л.) на человека в год, тогда как моряк, получавший полный паек спиртного каждый день, потреблял чуть более 27 галлонов (122,74 л.) ежегодно (56). Происхождение "спиртового пайка" должно быть тщательно изучено, чтобы понять, как он пустил столь глубокие корни на флоте. В Королевском флоте, как и в самой Англии, пиво было излюбленным напитком всех классов. К сожалению, пиво плохо хранилось в длительных морских путешествиях, а с течением XVIII века британский флот заплывал все дальше и дальше от Ла-Манша, и пенному напитку пришлось искать замену. В Средиземноморье флот закупал местное вино, а в Вест-Индии предпочтительным напитком стал темный, крепкий ром. До 1740 года матросы получали полпинты (0,236 л.) рома в день, и могли делать с ним, что им заблагорассудится. Адмирал Эдвард Вернон (в честь которого Лоуренс Вашингтон, брат Джорджа Вашингтона, назвал свой дом Маунт-Вернон), герой сражения при Порто-Белло и главнокомандующий Вест-Индскими морскими силами, первым озаботился тем, что он называл «свинским пороком пьянства», который, по его мнению, обуславливался употреблением дневной нормы рома в чистом несмешанном видел. Он предположил, что, если порцию рома смешать с равным количеством воды, это уменьшит пьянство и проблемы с дисциплиной. 21 августа 1740 года он издал свой печально известный «Приказ капитанам № 349». Этот документ предусматривал, что суточная норма рома «должна каждый день смешиваться в соотношении кварта воды на полпинты рома в закрепленной бочке, предназначенной для этой цели, и это должно быть произведено на палубе в присутствие вахтенного лейтенанта, которому надлежит особенно позаботиться о том, чтобы людей не лишали рома в полном объеме... И чтобы матросы примерного семейного поведения получали дополнительно сок лайма и сахар, которые сделают питье более вкусным для них». А так как матросы шутливо прозвали адмирала Вернона «Старый Грог» из-из плаща из ткани грограмм, который он часто носил на квартердеке, разбавленный ром, каковой многие на борту сочли "оскорблением для мужчин", вскоре стали пренебрежительно называть «грог» (57). Сознательно копируя Королевский флот, новый флот Соединенных Штатов также предоставил паек спиртного своим экипажам. Военно-морской флот использовал ром до 1806 года, когда военно-морское ведомство убедилось, что местный виски является «более полезным напитком» и несколько дешевле (вероятно, в этом настоящая причина замены). Министр военно-морского флота повторил этот приказ в 1808 году: «Я решил ввести в различных местах стоянки флота вместо вест-индского рома использование ржаного виски. На основании эксперимента можно утверждать, что этот алкогольный напиток одобрен моряками» (58). Это изменение также прекратило дорогостоящие контракты с производителями рома в Новой Англии и передало их в руки жителей Запада, достигших большого мастерства в производстве виски из кукурузы или ржи. В 1809 году Льюис Сандерс из Лексингтона, штат Кентукки, получил контракт на "10 000 галлонов хорошего товарного виски... Виски должен быть разлит в бочки от 30 до 33 галлонов (от 113.562 до 126 л.) каждая… Бочки должны быть закреплены восемью крепкими железными обручами; производитель получит 0,45 доллара за галлон плюс 1,25 доллара за каждую бочку" (59). В то же самое время вышло постановление, что любому матросу, отказывающемуся от своего пайка спиртного, будет разрешено получить четыре цента взамен (60).
Бочка для грога на фрегате USS Constitution, бережно сохраненная в экспозиции корабля-музея.
Для многих моряков «церемония» выдачи грога являлась кульминацией дня. В семь склянок (11:30), под присмотром помощника капитана, стюард откачивал виски из бочки в помещении для хранения спиртного в закрытый деревянный бочонок для грога. В 1820-х годах капеллан фрегата USS Constitution описал, что происходило дальше: "Вскоре после восьми склянок (12.00) по сигналу барабана все движутся на корму, к бочке для грога. Вокруг этого момента крутится около половины разговоров дня. Я часто устраиваюсь у бочки, чтобы посмотреть на загорающиеся глаза и выражение высшего удовольствия, с которым люди проглатывают свои полпинты, ибо такова мера каждому; это один джилл виски, разбавленный таким же количеством воды. Возле бочки, поперек всего корабля, натянута веревка; каждый, когда его вызывают, называется и пересекает этот рубеж, берет своею порцию, которая должна быть выпита на месте. После этого переходят к обеду. За всей процедурой наблюдает вахтенный офицер" (61).
К илл. - Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Ранее в XIX веке обычным пайком являлся т.н. «трехводный грог», смесь из трех частей воды на одну часть спиртного, хотя грог иногда выдавали и в пропорции один к одному. Как бы матросам ни нравились возлияния два раза в день, многие медики считали, что спиртные напитки слишком расслабляют. Как жаловался один военно-морской хирург, «напиток моряка, называемый грогом, крайне пагубно сказывается на его телосложении, разрушителен для его нравов, а также порождает неподчинение и злобу» (62). Несмотря на эти обоснованные опасения, грог оставался частью рациона американских моряков вплоть до Гражданской войны в США. ____________________________ 57. A.J. Pack, Nelson’s Blood, The Story of Naval Rum (Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1983), 22-24. 58. Secretary of the Navy to Keith Spence, November 11, 1808, M209,Vol. 9, Miscellaneous Letters Sent by the Secretary of the Navy, NARA. 59. Lewis Sanders Whisky contract, 1809, Contracts, RG 45, E 336, vol.1, NARA. 60. Pack, Nelson’s Blood, 132-135. 61. George Jones, Sketches of Naval Life: With Notices of Men, Manners, and Scenery on the Shore of the Mediterranean, in A Series of Letter from Brandywine and Constitution Frigates, vol. 1 (New Haven: Hezekiah Howe, 1829), 101. 62. William P.C. Barton, A Treatise Containing a Plan for the Internal Organization and government of Marine Hospitals in the United States; Together with a Scheme for Amending and Systematizing the Medical Department of the Navy (Philadelphia: Printed for the author, 1814), 223.
Самый важный напиток: вода. Хотя в романтических повествованиях о парусном военном флоте чаще фигурирует грог, наиболее распространенным напитком на кораблях была самая элементарная вода: вода. «Моряки, — заметил один врач, — из-за обилия соли в своем рационе пьют большое количество воды, если только это возможно» (63). Дэвид Портер, командовавший фрегатом USS Essex во время длительного морского похода, хорошо понимал важность пресной воды, когда со всех сторон соленый океан соли: "Что касается нашей воды, то не было ничего слаще и чище; это не подлежит ни малейшему сомнению. И единственный факт, который считаю необходимым изложить в поддержку этого утверждения состоит в том, что живая кефаль, почти три четверти дюйма в длину, была однажды выловлена из бочки, наполненной водой в реке Делавэр: если бы вода подверглась какой-либо порче, рыба наверняка не смогла бы существовать в ней. Эту маленькую рыбку я поместил в бутылку с ее родной средой обитания (водой), чтобы сохранить ей жизнь. Судя по ее размеру, я могу предположить, что она вылупилась из икры, попавшей в бочку. Вода, взятая в Сент-Катаринс (на побережье Бразилии) оказалось столь же отменной; мой собственный опыт теперь позволяет мне уверить всех навигаторов, что единственная мера предосторожности, необходимая для того, чтобы в море иметь хорошую воду, — это запастись бочками, сделанными из хорошо выдержанных досок, очистить их и наполнить свежей водой. Если же будет необходимо когда-либо (для дифферента или безопасности судна, как порою случается) наполнить их соленой водой, необходимо впоследствии принять самые решительные меры для того, чтобы они были хорошо промыты, отстояны и очищены до того, как будут заполнены водой для питья. Этими деталями, как я уже заметил, я никогда не пренебрегал с тех пор, как командую кораблем; поэтому никто на борту никогда не страдал от употребления плохой воды. Вода является запасом, который заслуживает внимания каждого командира, так как удобство и здоровье команды в огромной степени зависят от нее. Кто испытал в море большее наслаждение, чем глоток чистой воды? И кто может сказать, что корабельная лихорадка и цинга не возникают нередко от зловонной и отвратительной воды, которую моряки слишком часто доведены до необходимости пить в море, даже когда их желудки противятся этому?" (64).
Схема отсеков тяжелого фрегата USS Constitution. Отсек для хранения бочек с водой обведен красным.
Если моряки не гнушались пить воду, в которой нерестилась рыба, то какой же по-настоящему мерзкой должна была казаться вода из среднестатистической бочка после того, как простояла несколько месяцев? Засушливые регионы мира, в которые часто заходили американские корабли, не могли обеспечить достаточное количество воды для пополнения запасов. Предпринимались отчаянные попытки собирать воду в растянуты паруса при прохождение полосы дождя, но без наполнения бочонков обильной проточной водой из надлежащего источника или бассейна, было очень трудно пополнить запасы этого жизненно важного ресурса. Согласно регламенту, «каждому матросу (в день) полагается полгаллона воды в заморских походах и еще большее количество на домашних стоянках, но в особых случаях капитан, если того будет требовать необходимость, может сократить выдачу» (65). В приказе упоминается только вода, предназначенная для питья, что означает, что фрегат с экипажем в 450 человек потреблял не менее 225 галлонов (851,72 л.) воды в день. Эта цифра, однако, не включает воду, израсходованную для приготовления пищи, которой могло уходить до 150 галлонов (567,75 л.) в день. Когда в 1813 году фрегат USS Constitution отправлялся в плавание, на борту было запасено примерно 47 000 галлонов (177 914,35 л.) воды (66). Согласно запискам лейтенанта Балларда, экипажу ежедневно было положено «250 галлонов (946,25 л.), за исключением дней, когда варились горох или рис, тогда полагалось 280 галлонов (1 059,92 л.); такая норма была установлена до 1 февраля, после чего было разрешено расходовать воду на грог, и ежедневно выдавалось 310 галлонов (1 173,48 л.), за исключением дней варки гороха и риса, когда выделялось 340 галлонов (1 287,04 л.)» (67). Нехватка воды неизбежно означала трудное время для экипажа, тем более вода была жизненно важна для приготовления и варки соленого мяса. Морской пехотинец-горнист Томас Байрон вспоминал ситуацию на борту USS Constitution, когда запас воды иссяк: "Теперь я опишу наши страдания в ночь при пересечении линии равноденствия, когда все чуть не умерли от недостатка воды. Мы собирали жестяными кружками росу, выпавшую на палубу, скопившуюся в шлюпках и смешавшуюся с соленой водой, в которой мокли старые табачные жвачки, которые люди бросили туда, и должны были пить это. Днем пошел дождь, как это обычно бывает при пересечении линии равноденствия, и мы были очень рады, но он кончился прежде, чем мы из-за нашей неорганизованности успели выставить бочки и расстелить паруса на палубе, чтобы набрать воды. Вот так нам приходилось жить. Мы пытались собрать воду из луж на палубе, какой бы грязной она не была, и приходилось ее пить, хотя иногда это было так противно, что мы едва могли сделать глоток; другие бегали и пытались выжать немного из свернутых гамаков, или откуда-либо еще, но и эту скудную влагу было почти невозможно использовать, и это было особенно тяжело для нас. Теперь я объясню своим читателям, почему произошла такая нужда. Во-первых, мы не осмеливаемся заходить в порты днем, чтобы неприятель не мог нас заблокировать, и, располагая запасом провизии и воды всего на шесть месяцев, приняли на борт много пленных, которые также ежедневно расходовали его. Нам пришлось мириться с рационом, составлявшим две трети пайка провизии и три пинты воды на двадцать четыре часа, и это было причиной больших страданий на борту, так как люди не могли есть солонину без воды, и это заставило капитана Стюарда (sic) искать место, чтобы получить воду, поэтому мы бежали к островам Хуана Фернандеса, к тому месту, куда был заброшен судьбой Робинзон Крузо..." (68). Экипажам требовалась вода, чтобы приготовить еще один любимый напиток моряков: чай. В начале XIX века чай не был включен в официальный военно-морской паек; любителям чаепития приходилось покупать его в лавке у корабельного казначея. Включая обычную наценку, вносимую казначеем, моряки платили от 1,50 до 2 долларов за фунт (69). Герман Мелвилл упоминает, что в корабельных котлах варили чай для всей команды, но это было в 1840-е годы, после того как чай стал частью рациона питания. Во время войны 1812 года моряки, вероятно, заваривали чай самостоятельно, используя кипяток из камбузного чайника. По состоянию на 1813 год на камбузе USS Constitution имелся по крайней мере один 16-квартовый (4-литровый) медный чайник. Кофе, возможно, также был доступен рядовым членам экипажа, но документальных свидетельств об употреблении ими этого напитка в указанный период мало. В офицерском меню, тем не менее, кофе присутствовал в достаточном количестве. _________________________________ 63. Cutbush, Observations, 119. 64. Porter, Journal, 75-76. 65. Naval Regulations Issued by Command of the President of the United States of America, January 25, 1802 (reprint ed., Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1970), 26. 66. Court of Inquiry Record, Captain Charles Stewart, May 1814, RG45, M239, Roll 7, DNA. 67. Обычной практикой на борту было разрешать людям пить по желанию из бочки с водой. На фрегате USS Constitution она располагалась на лонжеронная палуба рядом с грот-мачтой. См. ссылку на это в материалах судебного процесса над кормовым артиллеристом Томасом МакКамбером, 5 июля 1811 г. (101), ), M273, Records of General Courts-Martial and Courts of Inquiry, 1799-1867, NARA. 68 Byron, “Narrative.” 69 Christoper McKee, A Gentlemanly and Honorable Profession: The Creation of the US Naval Officer Corps, 1794-1815 (Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1991), 496.
Расшифровка мер веса и объема, принятых в US Navy XIX в.:
1 квинтал - 45,36 кг.
1 фунт - 453,59 гр.
1 унция - 28,35 гр.
1 галлон - 3,785 л.
1 кварта - 0,946 л.
1 пинта - 0,473 л.
1 джилл - 0,118 л.
1 жидкая унция - 29,56 мл.
___________
1 дюйм - 2,54 см.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.
UPD:
ПРАВКА: в последнем абзаце текста в 4-й строке снизу следует читать: "на камбузе USS Constitution имелся по крайней мере один 16-квартовый (15,1-литровый) чайник".
Между второй и третьей иллюстрациями перед выделенным жирным штифтом "перевод мер в человеческую систему в конце текста"! должен быть указан вес флотского сухаря в граммах - 113,4 гр.
Тяжелый фрегат USS Constitution (спущен на воду в 1797 г., сохраняется по сей день как корабль-музей).
Введение. Наполеон, выдающийся тактик, признавал, что «армия марширует на своем животе». Армейские пайки, возможно, казались плохой компенсацией за усталость, натертые ноги и различные сопутствующие заболевания, но главнокомандующий Великой Армии знал, что солдат с полным желудком действовал активнее и реагировал на приказы с большей быстротой и усердием, чем тот, кто испытывал муки голода. Точно так же, как боевой дух полевой армии зависел от полного котла на бивуачном костре, еда и питье играли важную роль в дисциплине на борту боевого корабля эпохи парусов. Качество и количество флотского рациона во многих отношениях было даже больше и лучше, а также важнее для боеготовности, чем на сухопутной службе. Солдат в походе часто дополнял свое "меню" едой, добытой им в сельской местности. В море у моряка, как правило, не было другого выхода, кроме как есть то, что можно было разместить в трюмах корабля. Моряки хорошо сознавали неизбежное однообразие и скудность морских пайков, и быстро начинали выражать претензии, если их еда не соответствовала обещанному качеству или количеству. Среди первых требований мятежных британских матросов в Норе в 1797 году значилось: «Наша провизия должна быть увеличена в весе на шестнадцати унций на каждый фунт (перевод в человеческую систему мер в конце текста), и качество также должно быть улучшено; нормы выдачи должны быть такими же, как и на торговом флоте этой страны» (1).
К илл. -Восстание британских моряков в Спитхеде и Норе в 1797 г. - одно из самых организованных выступлений матросов за свои права в эпоху парусов. Карикатура того времени изображает переговоры восставших с офицерами.
Американские моряки были столь же непреклонны в отношении своей еды. Коммодор Уильям Бейнбридж столкнулся с недовольством своего экипажа на тяжелом фрегате USS Constitution во время плавания у побережья Бразилии в декабре 1812 года. По словам корабельного хирурга доктора Амоса Эванса, «во время обеда... люди на палубе взбунтовались и пожаловались коммодору, что хлеба и воды недостаточно. Командир говорил с ними решительно и, после краткого объяснения, приказал им спуститься по местам» (2). Бейнбридж убедил матросов в том, что он вынужден сократить их пайки, чтобы увеличить срок нахождения корабля в море. Это был разумный довод, но он не успокоил гнев - люди привыкли хорошо питаться.
Уильям Бейнбридж, командир фрегата USS Constitution в 1812-13 гг.
Призрак голодной смерти витал в умах моряков, и многие зловещие матросские байки были посвящены кораблям-призракам с истощенными экипажами или потерпевшим крушение, дошедшим до каннибализма. Чтобы избежать таких чрезвычайных ситуаций, военные корабли обычно имели на борту достаточно припасов, создававших условия для продолжительных походов. Даже небольшое судно с небольшим экипажем требовало огромного количество еды и питья, а в эпоху, когда еще не было промышленного производства продуктов питания, требовались немалые усилия, чтобы собрать необходимую провизию. Обратите внимание на огромное количество продовольственных запасов, взятых фрегатом USS Constitution в морской поход 1813 года:
ЗАГРУЗКА ПРОВИАНТА НА ШЕСТИМЕСЯЧНЫЙ ПОХОД, 1813 г. Полная загрузка. \ В плавании. Хлеб: 84 456 фунтов \ 76 234 фунтов. Говядина: 57 700 фунтов \ 51 969 фунтов. Свинина: 50 600 фунтов \ 39 840 фунтов. Мука: 12 544 фунта \ 12 544 фунта. Сало: Нет \ Нет. Сыр: 2174 фунта \ 2174 фунта. Сливочное масло: 1765,5 фунтов \ 1765,5 фунтов. Изюм: 360 фунтов \ 360 фунтов. Горох и фасоль: 1 932 галлона \ 1 286,4 галлона. Рис: 1657 галлонов \ 1316,9 галлонов. Черная патока: 870 галлонов \ 870 галлонов. Уксус: 870 галлонов \ 870 галлонов. Гренки (так в оригинале): 800 галлонов \ 800 галлонов. Спиртные напитки: 9 546 галлонов \ 5 074,7 галлона. Вода: 47 265 галлонов (3). _________________________________ 1. Dudley Pope, Life in Nelson’s Navy (London: Unwin Hyman, Ltd., 1987), 150. 2. Amos Evans, Journal Kept on Board the Frigate Constitution, 1812 (Lincoln, Mass: William D. Sawtell, 1967), 472-473. 3. Court of Inquiry Record, Captain Charles Stewart, May 1814, RG45, M239, Roll 7, DNA.
Обеспечение корабля. Бремя снабжения американских боевых кораблей полностью лежало на плечах уполномоченных агентов Флота на различных верфях и в портах (т.н. "станциях") вдоль восточного побережья. Гражданские лица, назначенные на эту должность Министром военно-морского флота, военно-морские агенты, заключившие долгосрочный или разовый контракт, должны были сделать все необходимое для снаряжения военного корабля. Все, что угодно, от покупки бочки гвоздей у местного кузнеца до поставки древесины для постройки нового 74-пушечного линейного корабля подпадало под их компетенцию. Но, как свидетельствуют приходно-расходные книги агентов, большую часть своего рабочего времени они тратили на обеспечение кораблей на своих станциях качественной едой и питьем. Находились ли корабли в море или нет, экипажи должны были питаться. Таким образом, даже в порту кораблю требовались периодические поставки мяса и овощей, воды и спиртных напитков. Дополнительной логистической проблемой были дороговизна продуктов и колебания закупочных цен. В 1816 году, даже после того, как цены отступили с максимальных значений военного времени, военно-морской флот оценил, что обеспечение 44-пушечного фрегата с экипажем в 450 человек обходилось в 43 009,88 долларов в год (4).
К илл. - Вербовочный пункт фрегата USS Constitution. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Когда моряк подписывал документы на вербовочном пункте, это представляло собою, по сути, процесс согласования двустороннего контракта. Если моряк выполнял свою часть сделки (т. е. служил правительству Соединенных Штатов в течение двух лет), он ожидал, что и правительство поступит по отношению к нему соответственно. Несомненно, любой новобранец въедливо изучал состав рациона, ежедневно полагавшегося каждому матросу. В 1813 г. Флот предлагал следующее меню на неделю (2): ВОСКРЕСЕНЬЕ: 1,25 фунта говядины, 0,5 фунта муки, 0,25 фунта сала, 14 унций хлеба, 0,5 пинты спиртного. ПОНЕДЕЛЬНИК: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты гороха, 0,5 пинты спиртного. ВТОРНИК: 1 фунт говядины, 14 унций хлеба, 2 унции сыра, 0,5 пинты спиртного. СРЕДА: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты риса, 0,5 пинты спиртного. ЧЕТВЕРГ: 1,25 фунта говядины, 0,5 фунта муки, 0,25 фунта сала, 14 унций хлеба, 0,5 пинты спиртного. ПЯТНИЦА: 14 унций хлеба, 4 унции сыра, 2 унции масла, 0,5 пинты риса, 0,5 пинты черной патоки, 0,5 пинты спиртного. СУББОТА: 1 фунт свинины, 14 унций хлеба, 0,5 пинты гороха, 0,5 пинты уксуса, 0,5 пинты спиртного. ВСЕГО: 3,5 фунта говядины, 3 фунта свинины, 1 фунт муки, 0,5 фунта сала, 98 унций хлеба, 6 унций сыра, 2 унции масла, 1 пинта риса, 1 пинта гороха, 0,5 пинты черной патоки, 0,5 пинты уксуса, 3,5 пинты спиртного. _____________________________ 4. “Estimate of Pay and Provisions for a 44-Gun Frigate, 1816,” American State Papers, vol. XIV, No. 135. Матрос 1-й статьи (able seaman) этого периода получал жалование 12 долларов в месяц. 5. Janet Macdonald, Feeding Nelson’s Navy: The True Story of Food at Sea in the Georgian Era (London: Chatham Publishing, 2004), 142. Не следует забывать, что этот рацион представляет собой официальные нормативы выдачи провизии, а реальная практика не всегда соответствовала ему. При обеспечение кораблей провизией в Новой Англии могли выдаваться продукты питания, отличные от тех, которые поставлялись на Юге. Во время длительных походов и в иностранных портах корабли были вынуждены пополнять запасы, покупая любые местные продукты, которые были доступны. Фрегат USS Constitution часто наполнял свои трюмы провизией, взятой с захваченных торговых судов. Эшетон Хамфрис вспоминал радость, которую испытал, приняв в качестве приза тяжело груженое судно: «После капитального осмотра шхуны и ревизии ее документов выяснилось, что она оказалась идеальным судном и бакалейной лавкой, очень кстати посланной нам, чтобы обеспечить хорошее снабжение и хорошее настроение на Рождество (sic), и Фортуна еще никогда не была к нам так благосклонна, а мы воспользовались ее подарком как нельзя лучше. Было много копченых языков, фасованная рубленная говядина, копченый лосось, вяленые говядина и треска, языки и колбасы, прекрасные яблоки, сыры и бочонки с колотым сахарным самых лучших сортов, бутыли лучшего коньяка, джина и портвейна, ящики имперского и измельченного чая, бочки (sic) муки, ветчина, не уступавшая по качеству даже продукту Смитфилдской Вирджинии (sic), и, помимо различных других ценностей, изобилие ситцевых тканей для использования и показа, от низшего качества до самых лучших сверхтонких. Разумеется, при разграблении шхуны задержки не возникло. Желанная добыча, более драгоценная, чем бриллианты Голконды, была перенесена на борт, и прежде, чем рождественское солнце опустилось, оно уже не освещало корпус шхуны "Лорд Нельсон", он скрылся под водой, чтобы обрести покой вместе со своим крестным отцом».” (Assheton Humphreys, The USS Constitution’s Finest Fight, 1815. The Journal of Acting Chaplain Assheton Humphreys, US Navy. Tyrone G. Martin, ed. (Mount Pleasant, SC: The Nautical & Aviation Publishing Company of America, 2000).
Фрегат USS Constitution пускает ко дну очередное английское судно.В данном случае изображен бой с фрегатом HMS Java 29 декабря 1812 г., закончившийся полной победой "американца".
Морской рацион для матросов: "обильный и полезный". Для желудка современного потребителя, привыкшего ежедневно к сбалансированной пище и экзотическим деликатесам, морское меню может показаться в лучшем случае скучным. Но если рассматривать его в контексте питания начала XIX века, можно предположить, что продуктовое довольствие военно-морского флота была действительно превосходим. Для большинства населения США в то время основной едой являлись зерновые продукты. Кукуруза и пшеница произрастали почти повсюду, и их было легко хранить в зимний период. Свежие фрукты и овощи были доступны только в определенные сезоны, хотя их можно было высушить или засолить для долгого хранения. Утверждение, что средний американец из сельской местности потреблял больше мяса, чем его европейский современник-крестьянин, в целом соответствует действительности, однако только в некоторых скотоводческих районах страны городская беднота ела говядину или свинину не только по праздникам или в тому подобных особых случаях. Военно-морская диета с ее обилием белка, не говоря уже о ежедневном рационе спиртных напитков, очень привлекала новобранцев из низшего сословия, которые привыкли к сезонным недостаткам питания и периодическому голоду.
Погрузка провизии на борт, современная реконструкция.
Хотя матрос из сельской местности был доволен более весомыми порциями мяса, чем у большинства сухопутных жителей, он скучал по таким молочным продуктам, как молоко и мягкий сыр, которые составляли большую часть рациона фермерских семей (6). Преподобный Уолтер Колтон, капеллан команды USS Congress, следующим образом охарактеризовал лишения моряка, принужденного в плавании питаться исключительно продуктами т.н. морского рациона: "Он довольствуется пищей из сухого хлеба, который с трудом разбивается молотком, мясом, часто высохшим и жестким, как и кости, которые оно слабо покрывает. Свежие продукты, плоды сада и поля - все остались позади. Что же касается кружки молока, которую может позволить себе даже ребенок самого скромного крестьянина, она так же недосягаем, как нектар, искрившийся в кубках легендарных божеств на Иде" (7). Однако даже если военно-морской рацион казался однообразным, он, по крайней мере, обеспечивал работавшего моряка достаточной энергией, чтобы выжить в море. Меню 1813 года гарантировало, что каждый матрос потреблял примерно 4240 калорий в день (в основном за счет жиров) (8), что почти вдвое превышает рекомендуемую суточную норма для взрослого мужчины в современной Америке. Однако означал ли этот переизбыток калорий, что на борту американских военных кораблей была эпидемия ожирения? Как заметил один наблюдатель, "человек и хряк — единственные животные, которые благоденствуют и жиреют на корабле. На борту (фрегата Constitution) около 450 "сынов моря", и большинство из них имеют очень здоровый вид" (9).
Моряки Флота США, период Англо-американской войны 1812-15 гг.
Однако эпитет: «здоровый» может иметь разные значения. Регулярный физический труд и свежий воздух способствовали неплохому физическому самочувствию экипажа, но несколько факторов мешали морякам накапливать лишние калории в виде жира. Во-первых, средний возраст моряков в начале XIX века соответствовал 26 годам от роду. Многие были даже моложе этого возраста, а у молодых мужчин более быстрый метаболизм, способный сжигать лишние калории, не расходуемые на работе. Однако тяжелый труд на борту парусного корабля сам по себе поглощал большую часть из 4000 калорий. Восхождение на мачту, чтобы установить или свернуть парус, требовало больших затрат энергии. Хотя никто точно не измерял фактические калории, потраченные на такой труд, современный пожарный, поднимающийся по лестнице в полной экипировке, сжигает 680 калорий в час, а когда тянет шланги по земле (ближайший эквивалент работы с канатами на палубе). расходует 476 калорий в час (10). Сочетание этих действий, которое было необходимо во время маневров под парусами или учений, означало, что моряк мог израсходовать более 1000 калорий за вахту.
К илл. -Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
Такой расход энергии не был непрерывным в течение средней четырехчасовой вахты, но это помогает объяснить, почему моряки были способны без проблем "проваливаться в сон" практически в любом месте и в любое время, как только получали отдых, а также почему их так волновал вопрос сытной еды! В контексте традиций питания Америки начала XIX века, диета военно-морского флота представляется обильный и полезный. Как будет показано в следующих разделах данной статьи, Флот делал все возможное, чтобы поставлять на корабли высококачественные продукты, и в большом количестве. И если это не всегда удавалось осуществить, то отнюдь не из-за недостатка усилий. _____________________________________ 6. Подробнее о питании в Америке в нач. XIX в.: Sarah F. McMahon, “A Comfortable Subsistence: The Changing Composition of Diet in Rural New England, 1620-1840,” The William and Mary Quarterly, 3rd. Ser., vol. 42, no. 1 (Jan., 1985), 26-65. 7. Rev Walter Colton, Deck and Port; or, Incidents of a Cruise in the United States Frigate Congress to California (New York: A.S. Barnes and Co., 1850), 43-44. 8. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 142. 9. David Bailie Warren, “Journal of a Voyage from Annapolis to Cherbourg on Board the Frigate Constitution, 1 Aug. to 6 Sept., 1811,” Maryland Historical Magazine, Vol. XI, No.2 (June 1916), 207. 10. “Calories Burned,” CalorieLab, accessed September 2018. http://calorielab.com/burned. 11. Это при условии, если предположить, что плавание проходит в широтах с теплым сухим климатом. На самом деле одежда матросов была почти всегда промокшей, если не мокрой до нитки. Сочетание влажности и холодной погоды означает, что организму потребуется гораздо больше калорий, чтобы функционировать эффективно.
Мясо. Значительные порции говядины и свинины были для моряков самым большим источником белка. Кроме корабельных галет, никакие другие продукты питания не претерпели больше критики со стороны мемуаристов, чем вездесущая солонина. Консервированное мясо, обладавшее среди моряков многочисленными красочными прозвищами, самыми популярными из которых были «соленый хлам» (на морском жаргоне «хлам» (junk) - это старые канаты, обычно расплетавшиеся на паклю или шпаклевку) или «соленая лошадь», пользовалось плохой репутацией (12).
Примерно так выглядела раскупоренная бочка с морской солониной, но в случае с американским Флотом мясо засаливалось большими кусками.
Герман Мелвилл, вспоминая свой кулинарный опыт на борту фрегата американского Флота в 1840-х годах, писал: «Я иногда думал, что волокнистая тощая соленая свинина, сваренная с собственной щетиной и выглядевшая измочаленной и неаппетитной, словно немытые бороды несчастных полуголодных казаков, была основой причиной раздражительности и озлобленности, временами господствовавших в нашей артели (mess). Люди так отчаянно избегали этой солонины, словно она была кровожадным индейцем, скальпирующим христиан» (13). Тем не менее, как утверждают источники и документальные данные, соленое мясо, которое закупалось для военно-морского флота, был высокого качества. Может быть, мемуаристы вспоминают только солонину из попадавшейся иногда испорченной или чрезмерно старой бочки. На самом деле Морское ведомство США тщательно контролировало закупки говядины и свинины. Директивы, направленные подрядчикам, содержали конкретные инструкции о том, каким образом должен быть забит скот, а мясо законсервировано и расфасовано. Циркуляр, напечатанный агентом Флота в Бостоне Амосом Бинни в 1812 году, гласил, что принимаются предложения по контракту на поставку флоту: "Порционной говядины на 700 бочек и порционной свинины на 500 бочек, при чем говядина должна быть упакована в лучшие бочки из белого дуба, скрепленные обручами из белого дуба или ореха, которые должны содержать мясо хорошо откормленных быков весом не менее 600 фунтов каждый, исключая шею, голени, лопатки и мослы, разрезанных на куски по десять фунтов (так в оригинале) или по 20 кусков на каждую бочку. Свинина также должна быть упакована в бочки по образцу вышеописанного, при чем мясо должно быть хорошо откормленных свиней весом не менее 180 фунтов, исключая головы, мослы и копыта, а туши подлежат разделке на куски по 8 фунтов или по 25 кусков на каждую бочку. В целом мясо должно быть насыщено достаточным количеством хорошей соли, и продукция должна иметь соответствующее клеймо, согласно Закону Содружества Массачусетс" (14). Бинни не только указал, из какой именно части туши животного должно быть приготовлено соленое мясо, но он также оговорил качество соли и качество тары для расфасовки. Бинни позже писал министру военно-морского флота Полу Гамильтону, уведомляя его, что он (Бинни) заключил контракт с Э. и А. Винчестерами, А. Дэвисом, Джонатоном Дором и Элишей Форбсом на 1000 бочек говядины и 800 бочек свинины от каждого поставщика (15). Сколько именно Бинни согласился уплатить за мясо, не уточнялось, но за несколько лет до этого Морское ведомство установило расценки в 14 долларов за бочку на говядину и 18 долларов за бочку на свинину (16). В 1816 году, согласно оценкам Департамента Флота, для 44-пушечного фрегата на год требовалось 410 бочек говядины по цене 17,50 долларов за бочку и 351 бочек свинины по цене 21,50 долларов за бочку (17). Считается, что у военно-морского флота была традиция выдавать своим людям только отборные куски мяса. Еще в 1799 году министр военно-морского флота предупредил морского агента, что "корабельные матросы, привыкшие к лучшей говядине, не будут есть обычную… Если вы не уверенны, что получите мясо надлежащего качества, которое сделает честь исполнению вами своих обязанностей, лучше не занимайтесь говядиной вообще" (18). Согласно циркуляру Бинни (и другим контрактам на поставку мяса Флоту), каждый кусок свинины весил восемь фунтов, а каждый кусок говядины — 10 фунтов. Этот установленный размер не стоит относить на счет административных флотских чудачеств, принимая во внимание вес каждого пайка и способ, которым было организовано питание экипажи кораблей. На каждом корабле рядовые матросы разделились на артели, в которых обычно насчитывалось от восьми до двенадцати человек. Так как рацион позволял выдавать на человека фунт свинины или фунт с четвертью говядины в день, кусок в восемь или 10 фунтов мяса можно было поровну разделить между всеми членами артели из восьми человек. Предположительно, если кусок оказывался недостаточно полновесным, во избежание недовольства выдавалась дополнительная порция, чтобы восполнить недостаток.
К илл. - "Уполномоченные" от матросских артелей явились к коку за своими 8-10-фунтовыми кусками мяса. Присутствует на камбузе и "живой провиант" - козы. Рисунок из анимированной образовательной программы "Sailor's life for me" с сайта корабля-музея USS Constitution.
В порту морские агенты или казначеи кораблей почти всегда поставляли на борт свежее мясо. Это позволяло не только разнообразить монотонность соленого морского пайка, но также сохраняло запасы "долгоиграющей" провизии для похода. Когда бриг (по другой классификации - шлюп) USS Hornet стоял в бостонской гавани в сентябре 1812 г., бакалейщики Э. и А. Винчестер доставляли на корабль по 200 фунтов говядины ежедневно в течение 30 дней (19). Тяжелому фрегату Constitution с гораздо большей командой в ноябре 1813 года требовалось от 600 до 610 фунтов говядины в день (20). Во время дальнего плавания Constitution в конце 1812 года корабль часто получал свежее мясо с берега. Корабельный горнист Томас Байрон вспоминал: «У нас было некоторое количество свежего мяса с побережья (Бразилии), он (командир корабля Бейнбридж) выслал партию и приказал привести много скота, который мы втащили на борт за рога и забили, а также раздобыл ямс и другие продукты, которые были очень хороши, если посыпать солью » (21).
Камбуз тяжелого фрегата USS Constitution.Плита прочно закреплена, и все равно ее могло своротить при сильной качке или в бою, что грозило деревянному кораблю пожаром.
Соленое мясо требовалось вымачивать в чане с пресной водой, прежде чем его варили в больших медных или железных котлах на плите камбуза. Стюард корабельного казначея выдал артелям еду накануне (23), но даже если солонину оставляли замоченной на целую ночь, маловероятно, что удавалось вымыть из нее значительную часть соли. Некоторые авторы рекомендовали буксировать соленое мясо за кормой в сетях, чтобы смыть рассол. Процесс варки промывал солонину несколько больше, но даже в этом случае количество соли, потребляемой моряками ежедневно, оставалось удручающе большим.
____________________________ 12. К примеру, бытовала такая матросская песенка: Портлендская лошадка, так долго ты пахала, Как только околела - к матросам в пасть попала. От тухлой мертвечины до кожи и мослов - Матросик после вахты все смолотить готов. (Пер. вольный - М.К.) Charles Erskine, Twenty Years Before the Mast (reprint ed. 1985, Washington, D.C.: Smithsonian Institute Press, 1890), 168. 13. Herman Melville, White Jacket, or the World in a Man-of-War (New York: Oxford University Press, 1995), 61. 14. Circular, December 15, 1812, Amos Binney Letterbook, 1810-1814, Manuscript Collections, American Antiquarian Society. 15. Letter to Paul Hamilton, January 2, 1813, ibid. 16. Scott & McClellan merchants, contract for pork and beef, 1804, Contracts, RG 45, E 336, vol.1, NARA. 17. “Estimate of Pay” American State Papers, vol. XIV, No. 135. 18. “To William Marbury, Navy Agent, Georgetown and Washington, D.C., from Secretary of the Navy, 31 Oct. 1799,” in Naval Documents Related to the Quasi-War Between the United States and France: Naval Operations from August 1799 to December 1799 (Washington, D.C.: Government Printing Office, 1936), 344. 19. 19 E. and A. Winchester voucher, November 17, 1812, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217, Box 38, NARA. 20. E. and A. Winchester voucher, January 31, 1814, Fourth Auditor Settled Accounts, Alphabetical Series, RG 217, Box 38, NARA. 21. Thomas Byron, “The Narrative of the Cruises of the U.S. Frigate Constitution,” 1861. USS Constitution Museum Collection (1294.1). 22. В настоящее время в экспозиции корабля-музея USS Constitution чан для провизии (который сделан как бочка с крышкой, чтобы хранить мясо для быстрого употребления) находится на артиллерийской палубе, за камбузом. Однако есть ряд источников, которые предполагают, что имелись и другие чаны, которые были привантованы к артиллерийским швеллерам (орудийным рельсам) на верхней палубе. Например, запись в судовом журнале за субботу, 18 марта 1815 г., отмечает, что британским пленным с кораблей HMS Cyane и HMS Levant было позволено «мыться и купаться в чанах на воздухе». Хотя в этом кратком отрывке нет ничего, что указывало бы на то, что кадки, в которых мылись заключенные, на самом деле являлись пустыми провиантскими чанами, но имеется еще одно любопытное обстоятельство - отрывок из Морского устава 1802 г., который заставляет задуматься. В разделе «Об обязанностях повара/кока» мы находим, что «в ненастную погоду они заключается в том, чтобы закрепить провиантские чаны так, чтобы их не смыло за борт; но если они неизбежно потеряются, капитан должен засвидетельствовать это и подтвердить под присягой количестве потерянных чанов, чтобы они могли быть упомянуты в журнале корабельного казначея». Напрашивается вопрос, если бы провиантский чан был поставлен на орудийной палубе, как волна могла бы смыть его за борт? Если бы, однако, кадки были привантованы на верхней палубе, они бы подвергались опасности быть унесенным ветром, если корабль попадет в сильный шторм. Кстати, при расположении на верхней палубе, чаны можно было легко опорожнить, просто выплеснув воду в море. С другой стороны, они могли располагаться на лонжеронной палубе, как и бак для питья воды, и, таким образом, могли быть в равной степени в опасности в плохую погоду. 23 По вопросам распределения пайков см. Macdonald, Feeding Nelson’s Navy, 100-104. See also John Rodgers, “Internal Rules and Regulations, US Ship Maryland,” August 29, 1799, (John Rodgers Papers, 1796-1908, William L. Clements Library, University of Michigan), где указано, что "соленое мясо, согласно Акту Конгресса, доставляется каждый вечер до захода солнца повару/коку, который должен нести ответственность за то, чтобы хорошо промыть и вымочить это мясо, меняя (sic) воду в провиантских чанах каждые четыре часа. Горох, мука и другие продукты должны доставляться повару/коку каждое утро в назначенное время". Тот факт, что на кораблях существовало стандартно отведенное время для распределения пайков, дополнительно подтверждает William Bainbridge “Internal Rules and Regulations, frigate Philadelphia, 1803,” (Naval Documents Relating to the Barbary Wars, vol. 3, 32-41): "Ключ от помещения стюарда должен находиться в ведении первого лейтенанта или командира корабля, который передает его стюарду с целью подготовки к выдаче провизии с 7 до 10 часов утра, а также с 4 до 7 часов дня, а также в любое другое время, когда обстоятельства могут потребовать этого".
Расшифровка мер веса и объема, принятых в US Navy XIX в.:
"Калибр" фрегата "Маршал Шапошников" успешно поразил надводную мишень на дистанции 100 километров (сверхзвук на терминальной стадии) в акватории Японского моря.
Про сверхзвук "Калибра": Одесса 25.09.2023
«Судя по всему, мы стали применять противокорабельную версию «Калибра» 3М54, а не уже привычную... 3М14, - отметил Алексей Суконкин. - Их отличия в том, что ПКР (противокорабельная ракета. - «МК») на атакующем участке траектории разделяется, и, сбросив отсек с турбореактивным двигателем (назовём это первой ступенью), уносится к цели на реактивном движке второй ступени, развивая при этом скорость в три Маха (1 Мах — скорость звука на определенной высоте. - «МК»). Это примерно километр в секунду».
Пуск фрегатом крылатой ракеты «Калибр» по береговой цели, находившейся на дистанции свыше 1000 километров. В расчетное время ракета прибыла поразив береговую мишенную позицию
пуск фрегатом ракеты новейшего противолодочного комплекса «Ответ» (предназначен для поражения подводных лодок.)
В головной части ракеты "Ответа" находится малогабаритная самонаводящаяся противолодочная торпеда. Долетев в район цели, ракета сбрасывает в воду на парашюте торпеду, которая затем продолжает самостоятельный поиск субмарины противника, используя свою гидроакустическую станцию. Максимальная дальность стрельбы ракетой комплекса в варианте для надводных кораблей - 40 км.
1 февраля экипаж фрегата «Маршал Шапошников» Тихоокеанского флота поднял Военно-морской флаг и флаги расцвечивания в честь годового праздника корабля. Состоялось торжественное построение экипажа, на котором воинский коллектив поздравил командир соединения надводных кораблей, сообщает пресс-служба Минобороны.
Корабль «Маршал Шапошников» был заложен в 1983 году на Прибалтийском судостроительном заводе ОСК «Янтарь». Зачислен в состав ТОФ в 1986 году. Многократно участвовал в дальних походах, а также активно участвовало в международной антипиратской деятельности. Так, 6 мая 2010 года моряки с БПК «Маршал Шапошников» освободили танкер «Московский университет», захваченный сомалийскими пиратами в Аденском заливе. По этой истории был снят российский художественный фильм «22 минуты».
После глубокой модернизации в 2021 году, корабль оснастили ударным ракетным вооружением, после которого он стал классифицироваться как фрегат.
«Судя по всему, мы стали применять противокорабельную версию «Калибра» 3М54, а не уже привычную... 3М14, - отметил Алексей Суконкин. - Их отличия в том, что ПКР (противокорабельная ракета. - «МК») на атакующем участке траектории разделяется, и, сбросив отсек с турбореактивным двигателем (назовём это первой ступенью), уносится к цели на реактивном движке второй ступени, развивая при этом скорость в три Маха (1 Мах — скорость звука на определенной высоте. - «МК»). Это примерно километр в секунду».
Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украины. Касатонов взял ответственность на себя и объявил Черноморский флот российским
Игорь Владимирович с сыновьями
СТАТЬЯ СМИ ОТ СЕНТЯБРЯ 2015 ГОДА
Кто и как себя вел в той непростой накаленной до предела ситуации, рассказывает адмирал Игорь Касатонов, на тот момент командующий Черноморским флотом.
"После развала СССР армия была поставлена в страшное положение"
Сколько адмиралов Касатоновых на белом свете, Игорь Владимирович? Однофамильцев в расчет не берем...
Игорь Касатонов: Да не так уж нас и много. Трое. Кроме меня, еще Владимир Львович, вице-адмирал, начальник штаба Тихоокеанского флота. Мой племянник. Но главным, конечно, был Владимир Афанасьевич, Герой Советского Союза, командующий Балтийским, Черноморским и Северным флотами. Мой отец...
Надо еще деда упомянуть. Пусть он и не адмирал, а унтер-офицер, но ему стоит памятник. Как полному Георгиевскому кавалеру. И Беленихинская средняя школа в Белгородской области, откуда дед родом, носит его имя. Все четыре солдатских Креста Афанасий Степанович Касатонов получил на Первой мировой. Он служил в разведке лейб-гвардии уланского полка и преуспел в добывании вражеских "языков".
Награды сохранились?
Игорь Касатонов: К сожалению, нет. В голодные тридцатые годы снесли в Торгсин, выменяли на продукты, а обратно не выкупили...
Памятник полному Георгиевскому кавалеру Касатонову
Отец попал на флот в семнадцать лет, окончил в Ленинграде училище имени Фрунзе, был штурманом, командиром подводных лодок Щ-112 и Л-12 на Дальнем Востоке, командовал дивизионом "Щук" на Тихоокеанском флоте. В 1941 году Александра Коллонтай звала его на должность военно-морского атташе посольства СССР в Швеции, но отец отказался, предпочел остаться в строю. Когда началась война, он уже служил начштаба отдельного дивизиона подлодок Балтийского флота. Нас с мамой эвакуировали на Урал, в город Ирбит. Месяц ехали по железной дороге. Сначала поселились в вестибюле кинотеатра, в котором с утра до ночи крутили фильм "Свинарка и пастух". Песня "Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве" в исполнении Владимира Зельдина и Марины Ладыниной навечно засела в моих генах. Рассказал эпизод Владимиру Михайловичу, он посмеялся. Познакомились мы не так давно, в девяностолетнем возрасте. Его, Зельдина... А тогда в Ирбите после кинотеатра нас определили на постой к кулакам. Они ненавидели советскую власть, хозяйский сынок сидел в тюрьме за попытку дезертирства, а тут, значит, семья красного командира... Отношение было соответствующим. Мы с сестрой особенно враждовали с кулацкой козой, бодалась она люто, без конца норовила поддеть на рога.
Но это так, детские воспоминания...
В Крыму вы когда впервые оказались?
Игорь Касатонов: В 1955 году маршал Жуков, тогдашний министр обороны, назначил отца командующим Черноморским флотом. С ним и я попал в Севастополь, поступил в Высшее военно-морское училище имени Нахимова. В 1960-м окончил его с отличием по специальности "ракетное вооружение".
То, что отец командовал флотом, помогало успешной учебе?
Игорь Касатонов: Интересуетесь, не был ли я блатным? Никто не посмел бы делать поблажек, да и я не стал бы ими пользоваться. Все на общих основаниях. Жил в кубрике на сто человек, увольнения - раз в неделю, на ночевку домой по выходным не отпускали... Учился я всегда хорошо, среднюю школу окончил с серебряной медалью. Кстати, у нас в семье четыре медалиста: я получил "серебро" в Таллине, жена - в Киеве, дочь Тамара - в Североморске, сын Кирилл - в Севастополе...
После училища я остался служить на Черном море, в 1961 году совершил на эсминце "Упорный" переход вокруг Европы, затем - Северным морским путем на базу Тихоокеанского флота. Шли три с половиной месяца. Из Владивостока я вернулся в Севастополь, нес боевые дежурства в Средиземное море, следил за американскими авианосцами... Дослужился до звания контр-адмирала и должности командира 30-й дивизии.
В 1982 году был переведен в Полярный, назначен первым командующим только-только созданной Кольской флотилией разнородных сил. На это место претендовали девять кандидатов, пришлось выдержать серьезный конкурс. Хозяйство досталось немаленькое: полторы сотни кораблей, береговые ракетные полки, авиация, двадцать две тысячи человек личного состава...
Адмирал Игорь Владимирович Касатонов (слева) 1992 г.
Так и оставались на Севере, пока ГКЧП не грянул?
Игорь Касатонов: К тому моменту уже три года был первым замом командующего Северным флотом. А в сентябре 91-го возглавил Краснознаменный Черноморский флот, сменив Михаила Хронопуло.
Его за что убрали?
Игорь Касатонов: Официально - по состоянию здоровья, фактически - за излишнее рвение при выполнении приказов путчистов. Да и Горбачев не простил, что черноморцы не бросились вызволять его из Фороса. Словом, Хронопуло сняли, и он ушел... в бизнес. Занимался им активно. На мой взгляд, даже слишком...
Кажется, Михаил Николаевич потом ресторатором стал?
Игорь Касатонов: В том числе... Проблема в ином. После ухода со службы Хронопуло мог делать, что угодно, это его личный выбор. Гораздо хуже, что он оставил флот в полуразобранном состоянии. Я вернулся в Крым после десятилетнего отсутствия и поразился, насколько резко изменилась общественно-политическая обстановка. Сегодня трудно поверить, но авторитет флота в глазах местного населения упал тогда очень низко. И где? В Севастополе! Достаточно сказать, что Хронопуло проиграл выборы в Верховный Совет СССР. В 1989 году они проходили на альтернативной основе, оппонентом командующего был бригадир слесарей местного завода Виктор Ноздря, который не мог толком связать двух слов. Тем не менее, на протестной волне Ноздря стал депутатом.
Это лишь один штрих, характеризующий общую атмосферу...
Вы ведь подчинялись Верховному главнокомандующему Горбачеву?
Игорь Касатонов: Ни разу в жизни с ним лично не встречался. К счастью. Не хочу говорить об этом человеке, поскольку хороших слов у меня для него нет, а ругаться не люблю.
Вас чем-то обидел Михаил Сергеевич?
Игорь Касатонов: Не меня, а армию. И не обидел, а поставил в страшное положение, когда после развала СССР за границей оказались два с половиной миллиона военных, семь округов, три стратегических направления и три группы войск... Все пошло прахом! И Черноморский флот, который базировался на территории, объявившей в августе 91-го независимость Украины, могла постигнуть такая же судьба.
"Взял ответственность на себя и объявил Черноморский флот российским"
С чего начали, заступив на пост, Игорь Владимирович?
Игорь Касатонов: Флот насчитывал 833 корабля, на которых служили почти сто тысяч офицеров и матросов. Я объехал все объекты и морские базы ЧФ. Кроме Крыма, они располагались в Измаиле, Очакове, Одессе, Николаеве, Поти, Батуми, Новороссийске... В октябре 91-го на противолодочном крейсере "Москва" вышел в Средиземное море, где несла дежурство 5-я эскадра ВМФ. После возвращения в Севастополь полетел в Киев, представился Леониду Кравчуку. Он тогда еще председательствовал в Верховной Раде, но собирался стать президентом Украины.
И как вам Леонид Макарович?
Игорь Касатонов: Сразу стало ясно: мы совершенно разные люди. Начиная с воспитания, заканчивая жизненными приоритетами и ценностями. Это почувствовали оба. Кравчук - чиновник опытный, политик прожженный, ему хватило нескольких минут, чтобы понять: Касатонов не ляжет ни под него лично, ни под Украину. Я - русский в широком смысле слова. Родился во Владивостоке, учился в Ленинграде, жил в Москве, служил на Севере. И жена моя Юлия Александровна из семьи русских моряков, дочь контр-адмирала Трофимова, командовавшего 8-й эскадрой ВМФ в Индийском океане...
Главнокомандующий Черноморским флотом РФ адмирал Игорь Касатонов в Севастопольской бухте. 1992 г.Фото: РИА Новости
Значит, Кравчук вам ничего не предлагал?
Игорь Касатонов: Он осторожно "прощупывал", а его заместитель Плющ говорил без обиняков, пер напролом. Мол, не усложняйте, адмирал! Мы с Ельциным проблемы уладим, все будет в порядке, флот отойдет Украине, вы останетесь при прежней должности... Кроме меня, обрабатывали и командующих трех округов - Киевского, Одесского и Прикарпатского. Предлагали не ориентироваться на Москву. "Зачем вам туда докладывать, выполнять их приказы?" Я объяснял, что у нас служат люди со всего Советского Союза, они не присягали на верность незалежной Украине и разбегутся по домам. На это Кравчук отвечал: "Ну и пусть бегут..." Леонид Макарович был уверен, что все, им задуманное, получится, и его сильно раздражали мои возражения. Я видел искорку злобы в глазах Кравчука.
Ситуация, в самом деле, выглядела странной. Москва упорно молчала, хотя и в Министерстве обороны, и в Генштабе прекрасно знали, как давят на нас власти самостийной. Вместо четкого приказа поступали абстрактные слова поддержки. Дескать, не сдавайтесь. А как воспользоваться этим советом на практике, если тебя каждый день провоцируют и шантажируют? Подобная неопределенность не могла тянуться долго. Устав отбивать атаки политического руководства Украины, командующие округами генерал-полковники Чечеватов, Скоков и Морозов написали рапорты об отставке и уехали в Москву. Киев этого и ждал. На освободившиеся должности тут же были назначены генералы из числа переметнувшихся на украинскую сторону баррикад. Таких хватало. В принципе, я мог последовать примеру коллег, плюнуть, развернуться и улететь в Россию. Это было бы самым простым решением. Но на кого бы я оставил флот?
В какой-то момент почувствовал себя рыбкой в аквариуме. Вокруг образовался вакуум, разреженное пространство. Окружающие наблюдали за моим поведением со стороны, ждали, что стану делать. Но я ведь военный, самодеятельностью заниматься не мог. Мне нужна была команда. Если бы сказали внятно: "Присягу Украины не принимать", - знал бы, как действовать. А то - ни да, ни нет. Честно признаюсь, возник внутренний дискомфорт. Сложная психологическая ситуация! Уехать в Москву, значит, бросить флот на произвол судьбы, согласиться встать под желто-голубой флаг - предать Родину... Такая вот задачка.
И какой ответ вы нашли на нее?
Игорь Касатонов: Ельцин придумал, извините за прямоту, совершенно нереальный план: страны - суверенные, а вооруженные силы - единые. У России даже не было министра обороны, его обязанности возлагались на президента. Украина быстро поняла, что это полная ерунда, и объявила о создании собственной независимой армии. На базе тех самых округов - Киевского, Одесского и Прикарпатского. Для полноты картины не хватало Черноморского флота. Вишенкой на торте. Представляете? Украина обретала статус морской державы! В сентябре 91-го Леонид Кравчук назначил министром обороны Константина Морозова. Тот командовал 17-й воздушной армией Киевского военного округа и носил звание генерал-майора. А тут вмиг стал генерал-полковником и почувствовал себя большим начальником! Но я сразу дал понять, что Севастополь ему не по зубам.
Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украины. Вместе со всей группировкой бывших советских войск, насчитывавшей семьсот тысяч человек. Я этого делать не стал, сжег мосты, объявив 4 января флот российским и сказав, что подчиняться будем министру обороны СССР Евгению Шапошникову и командующему ВМФ Владимиру Чернавину. Отдельно подчеркнул, что черноморцы обязуются уважать законы государства, на территории которого находятся, готовы сотрудничать с министерством обороны Украины. Но - без принятия присяги. Конечно же, никто не давал мне разрешений на подобные заявления. Я взял ответственность на себя и произнес вслух то, что думал. По форме это был мятеж. Совершенно неожиданный для всех, в том числе, и для России. Первой о моем демарше написала газета New York Times. Буквально в тот же день! В поддержку я получил сотни телеграмм от рядовых сограждан, а от руководства страны - ноль, никакой реакции.
Но я понимал: дело не только в отказе присягать Украине. Предстояло поддерживать флот в боевом состоянии длительное время. Вплоть до принятия политического решения. Поэтому мною и был составлен системный план.
Получается, с Кравчуком вы встречались неоднократно, а с Ельциным - ни разу?
Игорь Касатонов: Увы. В 91-м году, в самом трудный момент, мне не удалось достучаться до президента России. Я звонил в Кремль, просил соединить с кем-нибудь из тех, кто находился рядом с Борисом Николаевичем, но в ответ слышал лишь насмешки и издевательства.
Даже так?
Игорь Касатонов: Ну да, окружению Ельцина было не до проблем Черноморского флота, люди власть делили! Дошло до того, что в декабре 91-го Генштаб снял КЧФ со всех видов довольствия. Дескать, вы - отрезанный ломоть, на Украине базируетесь. Хорошо, генерал армии Виктор Самсонов, начальник Генштаба, не стал отключать нас от единой системы оповещения, а то совсем худо пришлось бы.
Очень помог Евгений Шапошников, организовав, в конце концов, мою встречу с Борисом Ельциным...
Это когда случилось?
Игорь Касатонов: 29 января 1992 года. Почти через месяц после того, как я заявил о неподчинении Украине.
"После моего выступления в Верховной раде повисла леденящая тишина"
Киев не пытался назвать вас мятежником, упечь за решетку?
Игорь Касатонов: Очень даже пытался! Замначальника главного штаба вооруженных сил Украины Георгий Живица объявил меня персоной нон грата, лидер "Руха" Вячеслав Чорновил на закрытом заседании Совбеза в Киеве предлагал принять жесткие меры. Мол, если не удается склонить Касатонова к сотрудничеству, надо скомпрометировать его, создать невыносимые условия для жизни и работы. Но Леонид Кравчук не решался идти на прямую конфронтацию с флотом, старался сковырнуть меня исподтишка. Я же был костью в горле!
До реальных угроз доходило?
Игорь Касатонов: Как вам сказать?.. Позвонил начальник Главного штаба ВМФ Константин Макаров: "Есть информация, что на тебя, Игорь, готовится покушение. Учти и осмотрись". Командующий Прибалтийской группой войск Валерий Миронов предупреждал, что меня якобы собираются похитить...
И такие сигналы поступали несколько раз.
Охрану усилили?
Игорь Касатонов: Рядом со мной находились два прапорщика, морские пехотинцы. Если выезжал из Севастополя, брал дополнительно машину с автоматчиками. Обстановка была непростая, что и говорить.
Акция "Республиканского движения Крым" перед военно-морской базой Черноморского флота в Севастополе. 1992 г.Фото: РИА Новости
В Поти, например, средь бела дня местные джигиты напали на штаб морской бригады, положили на пол дежурную смену, вскрыли оружейную комнату и стали выносить автоматы и пистолеты. В это время комбриг с замполитом возвращались с обеда и увидели "картину маслом". Александр Цубин, командир, не растерялся, выхватил табельное оружие и открыл огонь на поражение. Убил одного, второго, ранил еще двоих, остальные побросали мешки и разбежались. Но и комбриг получил пулю. А замполит как стоял в оцепенении, так и остался. Ночью мы эвакуировали Александра Сергеевича в госпиталь Севастополя. Советские ордена уже отменили, новые еще не придумали, поэтому я наградил Цубина деньгами. Выдал тысячу рублей на восстановление здоровья. Приличная сумма по тем временам! Лишь года через три комбриг получил орден Мужества.
И в Крыму "радостей" хватало. Севастопольский горсовет первым на полуострове поднял украинский флаг, местное управление КГБ перешло в подчинение Киеву, стало именоваться СБУ - Службой безпеки - и принялось работать против меня, разлагая флот изнутри, вербуя офицеров и матросов, составляя списки готовых принять присягу по второму кругу... Я понимал, что ждать нельзя, ведь в случае промедления мог сработать принцип цепной реакции: камешек покатился, а за ним - лавина...
9 января 1992 года меня вызвали на заседание Верховной рады. Разумеется, я не стал прятаться и полетел в Киев. После моего выступления в пленарном зале повисла леденящая тишина. Леденящая!
В холодный пот вас не бросило?
Игорь Касатонов: А чего бояться? Я знал, что за мной сила и правда. Говорил совершенно спокойно, уверенно. Все-таки у меня опыт командования солидный, общению с любой аудиторией обучен. Я сказал, что флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран - России и Украины, напомнил, что у нас служат представители 46 национальностей, что украинцев среди офицеров лишь девятнадцать процентов, а среди матросов и старшин - около тридцати. Я заявил с трибуны Рады, что требование принимать присягу чужого государства считаю преступным.
Конечно, мои слова не могли обрадовать Кравчука, но он нашел силы сказать, что по-прежнему уважает меня, хотя и не разделяет позицию.
О моем выступлении написали в газетах, в том числе, российских. Тогда Ельцин, видимо, и проснулся, поняв, что можно вернуть фактически подаренный им Украине флот.
Правда, на Всеармейском совещании, проходившем 17 января в Москве, наша встреча не состоялась. Борис Николаевич побыл там недолго и уехал. Леонид Кравчук предпочел вообще пропустить мероприятие. А мне дали слово. Выступление я написал, что называется, на едином дыхании в родительской квартире на Сивцевом Вражке. Решил, что буду говорить, как вокруг Черноморского флота нагнетают страсти и ажиотаж. Пока шел к трибуне, в зале звучали несмолкаемые аплодисменты. Офицеры знали о моем отказе принимать украинскую присягу. Для примера я рассказал о близнецах Кочешковых. Мама - украинка, отец - русский, оба брата - полковники, комбриги морской пехоты. Только вот один служил на Черноморском флоте, а второй - на Балтийском. "И как прикажете делить эту семью?" - спросил я, обращаясь к президиуму.
После совещания ко мне подходили его участники, благодарили, выражали поддержку, но у всех звучал один вопрос: что дальше? Если бы я знал ответ...
С президентом России мы встретились 28 января на противолодочном крейсере "Москва", который накануне специально пришел в Новороссийск. Детали визита я обсудил с командующим ВМФ Чернавиным в моем кабинете в Севастополе четырьмя днями ранее. Делали это письменно, передавая друг другу рабочую тетрадь. Я не был уверен, что в комнате нет записывающей аппаратуры, и нас не подслушивают...
Борис Николаевич прилетел на борт ПКР "Москва" на вертолете. Почетных караулов и оркестров не было, что подчеркивало рабочий, деловой характер визита. Правда, на стеньге мы подняли российский флаг. В честь главы государства. Общались долго, часов шесть, я подробно доложил обстановку, водил указкой по картам, как на уроке географии, объяснял, зачем нужен флот и почему нам нельзя уходить из Севастополя. Неужели поколения русских моряков кровь проливали, чтобы потом вот так бездарно все отдать? Президент на мои слова кивал головой, но, казалось, не особенно вникал. Или не очень понимал, о чем именно речь. По крайней мере, когда Ельцин отвечал на вопросы офицеров и моряков, то постоянно косился в сторону Шапошникова и Чернавина, как бы ища у них поддержки. Впрочем, я получил одобрение высшего политического руководства страны, и в той ситуации даже такой малости оказалось достаточно, чтобы наши действия обрели легитимность. Перед тем, как покинуть борт "Москвы", Борис Николаевич оставил запись в книге почетных посетителей: "Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин".
Слева направо: главнокомандующий ВМФ Владимир Чернавин, главнокомандующий ВС СНГ Евгений Шапошников, Президент РФ Борис Ельцин и главнокомандующий ЧФ Игорь Касатонов во время встречи на крейсере "Москва". 1992 г.Фото: ТАСС
А глава Украины отреагировал иначе. Узнав о нашей встрече, Леонид Кравчук 31 января потребовал сместить меня с должности командующего КЧФ. Формальным поводом для этого послужил мой отказ принять группу депутатов Верховной рады, прилетевших в Севастополь без приглашения. Якобы я полтора часа продержал народных избранников на холодном ветру. Но я не ждал в тот день гостей из Киева, занимался намеченными делами, а с делегацией поручил встретиться своему заму. Кравчук отправил телеграммы на имя Ельцина, Шапошникова и Чернавина. Конечно, этот всплеск эмоций никакого развития не получил.
6 февраля 1992 года Верховный Совет России принял постановление о необходимости сохранения единого флота на Черном море, а в апреле случилось новое обострение, началась битва законопроектов. Кравчук издал указ о юрисдикции Черноморского флота Украины, Ельцин не заставил себя ждать и ответил законом о статусе российского Черноморского флота. Политическое перетягивание каната! Только пытались вовлечь в него военных с оружием в руках. Опасные шутки! Александр Руцкой, тогдашний вице-президент России, советовал мне: "Рубите концы и уводите корабли в Новороссийск!" Но сторонники незалежной только и мечтали, чтобы им достался Севастополь!
Я ведь даже не поднимал Андреевские флаги. Без ведома президента России и необходимой правовой базы это был бы популизм. Об этом сегодня, наверное, не все помнят, но Черноморский флот еще пять лет ходил под прежним советским флагом. С красной звездой, серпом и молотом! Лишь в 1997-м на наших кораблях появился бело-голубой Андреевский стяг, а на украинских - морской прапор эпохи гетмана Скоропадского...
Это без вас, Игорь Владимирович, в тот момент вы уже служили в Москве.
Игорь Касатонов: Да, но если бы мы уступили в 92-м, через пять лет и флаги поднимать было бы не над чем. Тогда я не отдал Украине ничего - ни крейсера, ни катера. Хотя нерешительность Москвы даром не прошла, в какой-то момент среди офицеров и матросов началось брожение. Мол, если не нужны России, зачем упираться? Надо соглашаться на предложение Украины. Маятник качнулся. По неофициальным каналам поступала тревожная информация из частей, я лично обзвонил основные соединения, выясняя обстановку. И вот что услышал: в 126-й дивизии береговой охраны в Симферополе большинство личного состава согласилось принять украинскую присягу, похожая картина наблюдалась в 63-й бригаде ремонтирующихся кораблей, в 39-й дивизии морских десантных сил...
Помню, звонит комбриг и сообщает, что на тральщике поднят флаг незалежной. Я отвечаю: "Ну, и каких слов ты ждешь? Что похвалю, по головке поглажу? Наводи порядок в бригаде!" Через час перезванивает: "Товарищ командующий, все выполнено. В кулачном бою победа осталась за нами..." Вот это другой разговор, это я понимаю! На крейсере "Кутузов" старпом на общем построении тоже поднял жовто-блакитный прапор. И там не обошлось без рукоприкладства. А как иначе? Выбора не было. В Донузлаве противолодочная бригада во главе с командирами приняла украинскую присягу, семь офицеров из школы водолазов перешли на сторону Киева. Я потом поснимал их с должностей. Аккуратно, по одному. Придумал суд чести, где давали должную оценку поведению предателей, в том числе, среди адмиралов. К сожалению, были и такие случаи...
Летом 92-го, пока я был в командировке, по приказу министра обороны Украины захватили комендатуру в Севастополе. Мои замы прошляпили, упустили момент. Я вернулся в город и поставил ультиматум: или украинские военные добровольно освобождают помещение, или идем на штурм. Сидевшие внутри не поверили в серьезность намерений, думали, что шучу. Я взял полроты морской пехоты и освободил здание силой. Вышибли всех окопавшихся там!
"Меня решили убрать из Севастополя от греха подальше"
Но почему вы?
Игорь Касатонов: Так я понимал свой долг. Уже объяснял вам: самым простым решением стал бы мой отъезд в Россию осенью 91-го. Уверен, никто не посмел бы упрекнуть в том, что бросил флот. Но совесть ведь не обманешь...
По сути, вы по личной инициативе организовали оборону Севастополя?
Игорь Касатонов: Так получилось. Кто-то должен был. Можно сказать, это третья оборона, если считать с Крымской войны 1854 года...
Атаки шли с разных сторон, я постоянно ждал подвоха. Скажем, Киев попытался забрать флот через призывников. Новобранцев из России на полуостров не пускали, зато хлопцев с Западной Украины везли эшелонами. Чтобы соблюсти паритет, я приказал доставить более пяти тысяч наших призывников на боевых кораблях из Новороссийска. Как во время войны. В Севастополе ребят встречала рота морской пехоты. И с песнями они шли в части.
Из одиннадцати тысяч призывников, попавших в Крым летом 92-го, почти половина была из России.
Но глухая оборона - не моя тактика. Я получил благословение патриарха Алексия II, чтобы флот и впредь оставался российским. Инициировал принятие крымским парламентом Акта о государственной самостоятельности Республики Крым. Депутаты проголосовали за решение большинством голосов. Если бы Москва чуть-чуть поднажала, продемонстрировав политическую волю, Крым уже в 92-м мог отойти России.
Этого не случилось, качели так и ходили туда-сюда, пока 3 августа президенты Ельцин и Кравчук не подписали в Массандре соглашение о принципах формирования ВМС Украины и ВМФ России на базе Черноморского флота СССР. Это было политическое решение на уровне глав двух стран, о котором на свой страх и риск я говорил в январе в Верховной раде. Мы вернулись в нормальное правовое поле. На три года устанавливался переходный период: призыв на службу в равной пропорции - 50 на 50, присяга государству, гражданами которого являются призывники, совместное использование существующей системы базирования и материально-технического обеспечения... Пауза нужна была и для того, чтобы разобраться, какие корабли, порты и прочую инфраструктуру отдать Киеву...
На встрече с журналистами. 1992 г.Фото: РИА Новости
Помните анекдот: "Как делить будем? Поровну или по-братски?"
Игорь Касатонов: Украинцы получили сто тридцать восемь кораблей и судов, большинство из которых потом порезали на металл. В числе прочего им отошел и почти достроенный ракетный крейсер "Адмирал Лобов". Его сначала переименовали в "Галичину", затем - в "Украину", что, впрочем, не меняло сути дела. Крейсер наглухо застрял у стенки завода в Николаеве, а однотипная с ним "Москва", пройдя капитальный ремонт, стала флагманом российского Черноморского флота. Совсем недавно, в сентябре этого года, Киев заявил о желании, извините за двусмысленность, продать "Украину". Не знаю, найдется ли покупатель на залежалый товар...
Вы участвовали в разделе флота?
Игорь Касатонов: Разумеется, нет. А кто позвал бы? 26 сентября 1992 года меня назначили первым заместителем главнокомандующего ВМФ России. Вроде бы повышение, но я понимал: это своеобразный компромисс. Киев по-прежнему брызгал слюной при упоминании моей фамилии, и Москва решила убрать меня из Севастополя от греха подальше. Ведь по Ялтинскому соглашению объединенное командование определялось консенсусом президентов двух стран. Чтобы Кравчук поддержал мою кандидатуру? Да ни за что в жизни! Должность командующего оставалась вакантной более трех месяцев, пока после долгих согласований не утвердили вице-адмирала Эдуарда Балтина. Заслуженный моряк, Герой Советского Союза... Он тоже потом хлебнул от украинских националистов.
Как вас провожали из Севастополя, Игорь Владимирович?
Игорь Касатонов: Очень тепло. И черноморцы, и общественность. За год с небольшим мне удалось добиться того, что люди вновь стали относиться к флоту и морякам с прежним уважением и доверием.
У вас какое чувство было при расставании?
Игорь Касатонов: Смешанное. Мне не ставили такую задачу, но как человек военный сам ее определил и выполнил: сберег флот для России, не сдал Севастополь. Пока оставался командующим, мы не потеряли ни одного объекта. Это уже потом украинский спецназ штурмом брал наши базы в Одессе, Измаиле и Очакове... Я не допустил бы подобного.
И еще: в Крыму сохранилось русское начало, я старался поддерживать его все двадцать три года, не давая ослабнуть. Думаю, и поэтому весной 2014-го крымчане без колебаний приняли решение воссоединиться с Россией.
Улетая в 92-м в Москву, я освободил служебную квартиру в Севастополе, чтобы не давать поводов для ненужных разговоров, но связь с городом не прервал, создал внештатную информационно-аналитическую группу. Она функционирует до сих пор. Это мои друзья, добровольцы из числа патриотов России. Мы в постоянном контакте, я всегда в курсе происходящих там событий. Меня и в Генштаб России в 2009 году пригласили на должность советника, чтобы занимался именно Севастополем. Это и делаю.
Еще, знаю, недавно участвовали в спуске на воду фрегата "Адмирал флота Касатонов".
Игорь Касатонов: Да, его назвали в честь отца. Спасибо. Но на корабле предстоит много работы, чтобы он встал в строй. Надеюсь, доживем...
18 октября 2024. Фрегат "Адмирал Касатонов" проекта 22350 поразил из Баренцева моря "Калибром" цель на расстоянии более 1300 км :
Визитная карточка
Касатонов Игорь Владимирович родился в 1939 году во Владивостоке в семье адмирала флота Героя Советского Союза В.А. Касатонова. Дед - полный Георгиевский кавалер.
После окончания Черноморского военно-морского училища служил на Черноморском, Тихоокеанском и Северном флотах. С апреля 1988 года по сентябрь 1991 года был Первым заместителем командующего Северным флотом. С сентября 1991 года по сентябрь 1992 года командовал Черноморским флотом. Благодаря его жесткой позиции и грамотным действиям флот был сохранен для России.
С 26 сентября 1992 по 1999 год был Первым заместителем Главнокомандующего ВМФ России. В настоящее время - советник Первого заместителя министра обороны РФ, начальника Генштаба ВС РФ.
Впервые корабль Северного флота с гиперзвуковым оружием на борту выполнял задачи в Западной Атлантике
Российский фрегат совершил заходы в порты Кубы, Венесуэлы, Алжира, Египта и Туниса. География дальнего похода охватывала 2 океана, 7 морей, 5 проливов. За кормой фрегата осталось более 30 тыс морских миль.
Устроили спаренные (совеместные) с фрегатом "Адмирал Головко" ( того же проекта 22350) ракетные стрельбы Цирконами в Средиземном море.
"Пришлось на последнем этапе решать вновь поступившую задачу по стрельбе гиперзвуковым оружием "Циркон" в Средиземном море. Это было одно из наиболее сложных мероприятий, потому что времени на подготовку было очень мало. Надо было показать товар лицом, так скажем, что мы и продемонстрировали совместно с фрегатом "Адмирал Головко", исполнив ракетные стрельбы спаренные двумя фрегатами", — пояснил командир фрегата "Адмирал флота Советского Союза Горшков" Павел Конов.
