Когда я был в психушке, то сначала безотказно исполнял все поручения по уборке отделения - например, помыть все палаты, или туалет. Потом меня сосед по палате, бывший лётчик, научил отказываться от участия в уборке отделения. И я резко полностью отказался. Сотрудники психушки - санитары, санитарки, инструкторы трудотерапии - сильно на меня повышали голос примерно год, потом смирились с моим полным отказом от участия в уборке отделения.

Когда я вышел из психушки, то дома соседи собирали плату за уборку подъезда без квитанций - просто наличкой старшей по подъезду. Когда я отказался от такого вида оплаты, то соседи кричали на меня примерно год - потом смирились.

Вообразите крестьянина в прокрастинации. Хе-хе. Все эти словечки, о которые то и дело спотыкаешься в условиях современного города, для истинного труженика - набор бессвязных заморских звуков.

И не потому, что не хватает ему, сердешному, объёма мозга, вовсе нет. Он-то как раз в полной мере овладел практикой, которую душеведы называют трудотерапией.

Ведь, как понять, что такое истинное бездействие, если прежде никогда не трудился интенсивно? Находится в процессе без внутреннего сопротивления - само по себе уже дзен. Научиться самоотверженно трудиться с любовью и благодарностью к миру и себе - высшая точка просветления.

То, что одни делают скрипя зубами или не приступают, считая слишком тяжёлым, другие научены просто делать. Потому получают наслаждение от процесса, не задумываясь о том, что труд, как таковой, может быть обременительным.

Любое, даже самое незамысловатое действие приводит в движение скрипящие механизмы. Перед глазами проносятся люди, события, мысли, обрывки фраз - промывается «внутренняя труба». Уверенность, спокойствие и прелесть созерцания вновь заполняют чресла. Простая, настоящая и мощная практика. Чистый дзен.

Азалептин (снотворное-нейролептик) мне назначили за отказ помочь деду пописать. Вместе с галоперидолом. По просьбе медбрата, который хорошо ко мне относился, галоперидол через 2 дня отменили.

Экстрасенс мне сказал, что азалептин мне назначили за торговлю людьми в прошлой жизни.

Азалептин я пил до выхода на волю - год или полтора, по 50 мг утром и вечером. К нему привыкаешь, и через 2 недели спать уже не хочется, но если потом спрятать, не выпить, то ночью спать не хочется, ночь пролетает незаметно, настроение бодрое, хорошее.

Поступив в психбольницу, я первые 2 года безотказно трудился, выполняя указания санитарок и санитаров - в основном это влажная уборка отделения. Потом меня сосед по палате, бывший лётчик-истребитель учил отказываться от участия в этих трудотерапиях. Набравшись смелости, я решил объявить медперсоналу спецоперацию. Обозначил границы - полный отказ от участия в уборке отделения. Вернее, до болезни пневмонией был частичный отказ, а после того как я переболел пневмонией - я полностью и всецело отказался от участия в уборке отделения. Я понимал, что «на спецоперации как на спецоперации» - могут и уколы аминазина и галоперидола назначить, и в наблюдательную палату закрыть.

Относиться ко мне стали некоторые сотрудники хуже в какие то момент ы, но я старался не обижаться, понимал, что «на спецоперации как на спецоперации»

Активно меня заставляли на протяжении года, потом стали слабее упрашивать, как бы смирившись с тем, что я стойко держусь.

(Кстати, в ТСЖ я активно отказывался от «добровольных» платежей, и также через год стали на меня меньше давить. Период - год.)

Сейчас, спустя 16 лет после моего выхода на волю, кажется, что, встреть я санитара на улице, эта спецоперация наложила бы отпечаток на общение - ведь мир с медперсоналом мной заключëн не был.