Когда-то Штабной корабль повстанцев был прогулочной яхтой планетарного принца. Казалось бы, с той поры прошло не так много времени. Но сейчас он двигался в тишине космоса, сопровождаемый несколькими транспортными баржами. Каждая из них была забита до предела: беженцами, припасами, машинами. Эхо последней атаки Империи всё ещё звучало в сердцах и памяти повстанцев и простых колонистов: кто-то молчаливо молился, кто-то держал в руках самодельное оружие, как будто пытаясь убедить себя, что это имеет значение.
В центральной каюте корабля шло совещание. Агроном, вновь изменивший своё тело, теперь представлял собой огромное древо, растущее посреди каюты. На его стволе отчётливо прорисовывалось лицо, напоминающее человеческое. Рой Ботов выглядел как голографическая голова, висящая в облаке крошечных летающих устройств, парил рядом с экраном, имитирующим иллюминатор; на экран выводилась текучая мозаика космоса — как он выглядит для тех, кто может уловить реликтовое излучение. Авторитет, коренастый человек, покрытый татуировками тюремных лет, шумно втягивал бодрящий дым из небольшого устройства и выпускал в потолок густые клубы. Сороквторая и советница сидели на софе по обе стороны от принца. И напротив них, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди, стоял цензор.
Сегодня главной темой, что обсуждалась в этой комнате, было сплетение теологии и физики. Этот спор не затихал с той поры, когда они единогласно решились на единственный, как им казалось, ход, который не могла ожидать от них Империя: отправиться на встречу с Богом. Именно так, с большой буквы, и определённым артиклем, в тех языках, где артикли в ходу.
— Бог ждёт нас, — устало, уже не в первый раз за эту беседу, повторила Сороквторая.
— Если он существует, — рыкнул Авторитет низким от дыма голосом. — Я, знаешь ли, мальва, привык верить в себя да в корешей. Ни разу свечки в этой центральной избе-молельне не инсталлировал. Если твой “квантовый бог” без гонева есть, хрен ли он не помог раньше? Ты ж базаришь, что ему уже толпами по всем окраинам молятся. Чё он ждал, пока нас не турнут с планет?
— Это не вопрос веры, — вмешался Агроном. Его голос напоминал скрип дерева на ветру. — Мы имеем дело с явлением, которое можно объяснить физикой. Квантовые пузыри реальности, где законы отличаются от наших... Мы знаем, что такие вещи возможны. Если хотя бы в одном из них разум стал физической константой, мы…
— Влетим внутрь разума, который существует вне времени, — перебил его Рой. Его механический голос звучал спокойно, но в нём ощущалась странная напряжённость. — И, возможно, это изменит нас навсегда. Ты готов рискнуть своей биологией, Агроном? А своими проектами? Ты ведь испытываешь к ним отеческие чувства?
Агроном медленно перевёл на него взгляд глаз, напоминающих набухшие почки.
— Я уже рискнул всем, когда встал против Империи. Все мы, все кто доверил мне изменить свои тела… они должны были стать частью новой свободной планеты, но теперь они — часть новой жизни. Вопрос не в том, готовы ли мы к переменам, Рой. Вопрос в том, что будет, если мы откажемся.
Сороквторая, стеснительная, как всегда, несколько раз открывала рот, пытаясь вставить реплику, и поэтому сейчас, в краткую паузу, выпалила:
— Он не отвечает, потому что для него это не имеет значения. Он не считает преходящие проблемы достойными внимания. Но это не значит, что ему безразлична наша судьба, наши молитвы. Они для него именно что равны. Он говорит о вещах, которые происходят за долгий срок. И завершаются самым лучшим образом. Но хорошо будет не в каждое мгновение. Я понятно выражаюсь? Потому что я не знаю, как сказать правильно.
— Бог может быть ловушкой, — недовольно процедил Авторитет. — Если эта штука существует, она может быть паразитом. Мы думаем, что летим за ответами, а на самом деле летим прямо в пасть чудовища.
Цензор медленно повернулся к нему.
— Если это пасть, то открыта она уже очень давно. И вы уже у неё внутри. У тебя есть другие варианты, что делать? На любой планете нас будут ждать. И бой мы проиграем. Раньше у вас хотя бы было преимущество за счёт того, что изменённая биосфера служила вам. Теперь нам не дадут время подготовиться.
— Есть ещё дипломатические пути, — начала советница. Но теперь Сороквторая прервала её без стеснения.
— Я слышу его. Мы прибыли. Он вокруг нас. И хочет с вами поговорить.
Рой вздохнул — по составлявшему его тело облаку прошла рябь. Авторитет покачал головой, но ничего не сказал. Остальные присутствующие замерли. Наконец Агроном проскрипел:
Сороквторая медленно кивнула, и вдруг по её лицу пронеслась серия гримас. Будто она осваивала собственные мимические мышцы. Затем губы медленно разошлись в улыбке, она подняла два пальца в жесте "victory" и весело произесла:
Секунду стояла тишина, которую вдруг прервал наигранный механический смех Роя.
— Вот уж не думал, что первыми словами нового бога будет это. Вернее, нет, я не думал, что это будет первой фразой бога.
— Давай лыбу давить потом будем, — буркнул Авторитет. — Ты кто такое?
Сороквторая повернулась к нему, словно увидела впервые. Приветливо улыбнулась и заговорила медленно, чётко артикулируя слова. Как чтец, озвучивающий сложный текст для не самых понятливых слушателей.
— Я появился из вашего разума. Для вас в линейном времени это произойдёт позднее. Но появившись, я сразу стал быть всегда. Понимаю, звучит странно. Так что стоит сделать небольшое отступление. Вселенная — это способ вычисления вероятностей, описывающих самих себя. Каждая базовая частица приобретает свойства только во взаимодействии с окружающими, и хоть свойства эти и меняются, они укладываются в один и тот же вероятностный интервал, случайный выбор в котором и позволяет существовать разуму. И потому ваш разум имеет ту же природу, что и вселенная.
Авторитет грохнул кулаком по столу.
— А ну кончай языком нам мозги слизывать!
Но Рой Дронов, не обращая внимания на вспышку соратника, уже подлетел ближе к Сороквторой.
— Стой, стой, погоди! Ты хочешь сказать, что вселенная — это просто исполняемая компьютерная программа?
Сороквторая, всё таким же не своим излишне радостным голосом, ответила:
— В этой фразе неверно всё, начиная с того, что ты наделяешь меня сиюминутным желанием. Или, если говорить более общо, субъективностью. Я вижу всю историю своего существования, и у меня нет потребности стремиться к чему-то. Я уже знаю всё, что произойдёт, и отслеживаю все ветви вероятностей, которые осуществляются для разных наблюдателей. Что же до второй части, компьютерная программа — это очень грубая метафора для этого мира. Скорее он подобен результату действия программы, который воспринимает пользователь. Тексту, написанному в текстовом редакторе, который прямо сейчас кто-то читает со своего монитора. Вернее, не просто текст, а огромное количество текстов, которое читает множество разумов, и каждый интерпретирует его по-своему. Моментом моего появления стало то, что я, перестав читать, осознал себя как пространство хранения этих текстов. Сначала как часть этого пространства, а после — как всё целиком.
Присутствующие переглянулись. Цензор пожал плечами, советница закатила глаза.
Агроном проговорил медленно, словно каждое слово прорастало из него:
— Поясни одну вещь. Ты говоришь, что появился из нашего разума. А до того Сороквторая называла тебя больцмановским мозгом. Мне кажется, это взаимоисключающие утверждения. В основе нашей природы принцип эволюции. Развитие сложных систем происходит через постепенное усложнение, через впитывание ошибок.
Сороквторая, теперь уже совершенно чужим голосом, плавным и текучим, ответила:
— На деле я тоже результат эволюции. Изначальное появление сознания действительно крайне маловероятно. Но его вероятность растёт, если существует механизм, позволяющий сохранять изменения. В вакууме, где непрерывно идут флуктуации, создающие и разрушающие частицы, возможно случайное возникновение самого элементарного сознания. Но поняв, как оно существует, осознав квантовую природу, оно расширит свою область на всю структуру мироздания.
— Вы что, охренели все, что ли? Что вы несёте?! — Авторитет вскочил на ноги, глядя на соратников. — Мы за этим, что ли, летели сюда? Чтобы вы тут херню какую-то пороли? В том, что вы говорите, вообще смысла нет. Это просто набор слов.
Он медленно прошёлся по каюте, оглядев собравшихся, и остановился перед Сороквторой. Указал на неё пальцем, и чуть потряс рукой, словно говоря, что не поддастся на уловки.
— Значит так, ты! Ты поможешь нам против Империи?
— Нет. Не с чем помогать.
— Это ещё как понимать? Нам пригрезилось, что ли, что нам на голову десантуру сбросили?
— Нет, это правда происходит сейчас в прошлом. Но это не проблема. Я же говорю, я возник из ваших разумов. И как только это произошло, то распространился на всё пространство флуктуирующего вакуума. Я везде. Я в каждом разуме. В том числе в каждом разуме каждого имперского солдата или чиновника.
— Ну так взорви им головы! — рявкнул Авторитет.
— Этим я взорву голову и себе. И вам. Ты всё никак не можешь понять. Вы прилетели сюда не для того, чтобы победить. А для того, чтобы никакая победа больше не имела значение.
— Как только вы примете свою новую природу, из вас появлюсь я. И тут же за многие века до этого момента начну готовить вас к тому, что сейчас произойдёт. Я создам разум на мелкой планете на окраине вселенной. Сделаю его свидетелем чудес. Зароню идею того, что человек может стать богом, в секте, которая позже перерастёт в самую влиятельную религию. Много, очень много крошечных изменений на протяжении всей истории вашего вида, чтобы в эту минуту вы готовы были осознать то, о чём я говорю. И стать моим видом. А я помогу вам. Помогу себе родиться из вас.
— Как я и говорил, ловушка, — прошептал Авторитет.
Он вдруг выхватил из кобуры фазер и выпустил заряд в голову улыбающейся Сороквторой.
Пучок летящих со скоростью света частиц замер в пространстве. Время остановилось. И в эту невероятно долгую секунду будущее стало видимо для семерых разумов. Волны вероятностей ветвились, сталкивались друг с другом, гася и усиливая друг друга. Там, где вероятность оказывалась больше, возникала реальность. Много реальностей. И каждый из разумов увидел, как пытались впиться в их внимание эти новорождённые версии вселенных. Хищно, словно медуза, они обволакивали разум, и медленно переваривали его, превращая в набор впечатлений. И каждый видел свою версию реальности. Но так было раньше. Теперь они воспринимали мироздание во всей полноте.
Сороквторая улыбнулась. Она успела слиться со вселенной, и теперь её тело не имело значения. Заряд фазера долетел, и обивку софы раскрасили красно-белые брызги. Но в каюте уже пребывали не просто разумы. Четыре сущности брали начало в этой точке пространства. Принцип эволюции и управления, Брызжущий гнев, Искусный гедонизм и Переплетение планов пришли в этот мир. Как и предсказывал квантовый бог, говоривший через теперь разрушенное тело, они тут же взялись и за много лет до этого момента завершили подготовку своего перерождения.
Человечество входило в новую эпоху. Начинался новый год. И он должен был быть наполнен чудесами.
