Самый рейтинговый (+14052) пост про внука. Просто короткое воспоминание. Написано за 5 минут.

Немного таскал истории с Баша. Писал воспоминания про армейскую жизнь, рабочие и дорожные истории, истории о внуках, публиковал фотографии природы, городов и любимого огорода. Про хвойные даже целую серию (и сообщество для любителей хвойных) замутил. Уже и сам не помню, о чем уже писал, постоянно боюсь на автоповтор сбиться. Фантазии на придумки не хватает, слегка приукрасить, конечно, могу. "Красиво не соврешь - рассказа не получится" - (С) кто-то из великих.

Каюсь, всю тысячу с лишним подписчиков регулярно путаю: то одна тема у меня пойдет, то другая. Но, вроде бы, не разбегаются, значит чего-то от меня ждут. Постараюсь оправдывать ожидания, хотя бы периодически.

А всё началось с небольшого и совсем не рейтингового поста.

P.S. Чистого тега "история" не нашлось. Пришлось ставить "история болезни", что в моем случае недалеко от истины.

Проблема Висбю в том, что оно отражает специфику конкретной битвы и распределение травм, хотя и бьется с другими захоронениями, но не то, чтобы «типично». Поэтому его мы рассмотрим в контексте иных - сражение при Таутоне (1461), стычка в Страстную пятницу (1520), битва при Алджубарроте (1381), могилы отдельных воинов, захоронения защитников разных замков в Европе в XV-XVII веках, кости крестоносцев, павших в боях с войсками Саладина в Вадум-Якоб в XII веке и похороненных в Сидоне в XIII веке и еще много всего.

Начнем с Висбю, я не буду подробно останавливаться собственно на предыстории сражения, нас в большей степени интересуют полученные в ней ранения [1]. Результат печальный для готландских ополченцев (среди них были инвалиды и старики) – их просто вырезали и побросали в братскую могилу. Причем, местами прямо в доспехах, а для средневековья это картина прямо скажем нетипичная (обычно с поле боя выносили все железное). Доспехи нас пока не интересуют, а вот на ранения посмотрим, вот собственно статистика травм по всем найденным скелетам:

Как можно видеть, основная цель воина – ноги, хотя я хотел бы подчеркнуть, что это картина боя характерная именно для Висбю, другие захоронения показывают несколько иное распределение ударов. Итак, большинство ударов пришлось в левую ногу, чтобы понять, как это выглядело вживую нужно посмотреть на боевую стойку солдата вооруженного мечом и щитом:

Как отмечает Джон Клементс, защита ноги, представляет собой крайне сложную задачу -  противник может сделать ложный выпад в голову, что заставит поднять щит, прикрывая лицо, после чего перейдет в атаку по ногам.

На втором месте, как ни странно, находится правая нога – Ингельмарк связывает это с тем, что противник мог продолжить удар, рубанув по левой голени. Кроме того, часть травм приходится на внешнюю сторону, что позволяет говорить о том, что некоторые воины были на коне - всадник старается наоборот подъехать справа, чтобы ударить мечом, и в это время открыт для контратаки. Следующая часть тела, которая пострадала – это голова, причем с левой стороны. Как отмечает Бойлстон это обусловлено тем, что большинство воинов были правшами, соответственно удар наносился справа налево [3]. В наименьшей степени затронуты руки, а торс и вовсе невредим – это мы еще обсудим в выводах, когда посмотрим на другие сражения. Итак, получается наглядная картина боя – первый удар воины направляли в голень левой ноги противника (возможно предварительно совершив ложный выпад в голову), если он был удачен, то несчастный получал тяжелую травму и не мог продолжать поединок. Далее следовало добивание ударом в голову, продемонстрируем это на примере реконструкции судьбы воина из могилы под Цистерианским Аббатством Cara Insula на Ютланде. Поздоровайтесь с ним:

Точно датировать время смерти воина сложно, авторы исследования дают диапазон 1250-1350 годы [4]. Ему было от 25 до 30 лет, рост составлял 162,7 см (+/- 4,31 см) – парень был несколько ниже, чем готландские ополченцы, средний рост которых колебался около 168 см. Вот собственно места повреждений конечностей нашего героя:

Наиболее серьезные удары пришлись по ногам, плюс есть порезы на левом предплечье. После того, как он получил серьезные травмы ног, его добили несколькими сильными ударами в голову:

А вот собственно и реконструкция боя

Вернемся к Висбю – помимо собственно травм нанесенных в ближнем бою, есть также  ранения полученные выстрелами из арбалетов. Причем, как отмечает Ингельмарк, нередко били в упор, от чего стрела могла пробить череп насквозь. Возможно, отряды стрелков были перемешаны с тяжелой пехотой или находились рядом, выцеливая зазевавшихся.

Фруассар описывает любопытный случай, который произошел под стенами Норвича в 1381 году. Проповедник Джон Бол в какой-то момент времени заметил, что положение крестьян в стране очень похоже на рабство и вообще несправедливо, в то время как все люди равны. Джон пришел к выводу, что неплохо было бы богатства справедливо распределить между всеми жителями Англии. Как Вы понимаете, в эпоху развитого феодализма идеи коммунизма знатью были приняты без восторга и проповедника от греха подальше закрыли в темнице. Отсидев срок, тот не образумился и понес в массы идеи всеобщего равенства и братства. Вот собственно со знаменем коммунизма и еще сорока тысячами сподвижниками из числа крестьян они и отправились в Лондон. Возле Норвича новоявленные большевики повстречали рыцаря Роберта Сэйла, коему сделали предложение возглавить пожар революции. Доблестный рыцарь дал ответ, в котором приличными были лишь предлоги (досточтимый сэр стал рыцарем не по праву рождения, а в силу ратных подвигов, поэтому в совершенстве владел лексиконом простого народа). Народ посыла не оценил и полез в драку, да и лошадь как назло сбежала. Тут-то рыцарь и продемонстрировал, что умел – Фруассар красочно описывает, как Роберт меткими ударами порубил плебсу руки и ноги (а некоторым и голову). Нет, чуда не случилось, в конечном счете, рыцаря свалили и разорвали на части. И да, вся эта история была нужна, чтобы упомянуть схожесть техники Роберта и ранений при Висбю. Но какая статья без хорошей истории?

Битва при Таутоне

Знаменитое кровопролитное сражение войны Алой и Белой розы 1461 г. - по разным оценкам в битве погибло от 13000 до 38000 человек с обеих сторон. Есть и небольшое захоронение на поле битвы, которое позволяет понять, что же происходило непосредственно с самими солдатами в  бою [5].

Хотя по общим тенденциям, распределение ран и похоже на Висбю, есть и различия. Все также страдает голова и руки/ноги, в то время как торс вообще не затронут. Из общего количества травм 72 % приходится на голову и 28 % распределены по конечностям. Из 28 найденных черепов (вообще 29, но один был слишком сильно поврежден) 96 % (!) имеют травмы. Знаете, сколько ударов пришлось на эти 27 черепов? Сто тринадцать, примерно по 4 удара на каждого погибшего, причем треть приходится на левую сторону черепа, треть на лицо и только треть на затылок. Это весьма показательно и свидетельствует о том, что бой был ожесточенным и шел лицом к лицу. Кроме того, треть черепов имеют следы прошлых и заживших боевых травм. По всей видимости, мы имеем дело преимущественно с профессиональными воинами, которые вели ожесточенный бой.

Чем били

Преимущественно рубящее оружие (мечи, возможно, топоры) – 65 %, еще 25 % нанесены тупым оружием (булавы, молоты и пр.), 10 % приходится на колющее оружие (здесь не только стрелы, но и, например шипы на боевых молотах).

Распределение травм черепа по типам оружия

Это говорит о том, что воинов ловили на контратаке, нанося удар по его правой руки, в которой был сжат меч.

Повышенное внимание Шеннон Новак уделила скелету за номером 25 – это мужчина в возрасте 26-35 лет, который уже ранее был травмирован в бою, на черепе есть след зажившей раны. Скорее всего, он был опытным воином, о чем свидетельствует как старая рана, так и реакция врагов на него. Он получил 5 (!) ударов в голову, которые не были смертельными, причем возможно, что те (или тот), кто нанес три из них, смерть своего обидчика могли и не увидеть. Прикрыть спину, этому воину, видимо, уже некому было, и он получил смертельный удар в затылок, что привело к летальному повреждению мозга. Шеннон отмечает, что после этого воина, скорее всего, перевернули на спину (от удара он должен был упасть вперед лицом), причем переворачивали с помощью меча, от чего осталась еще одна зарубка. И наконец, последний удар раскроил голову воину практически пополам – от левого глаза, до правого резца, чтобы восстановить всю картину боя исследователям пришлось собирать череп буквально по частям.

Сражение в Страстную Пятницу и захоронение возле города Упсала

Это захоронение близ замка Упсала исследователи  соотносят с битвой в Страстную пятницу 6 апреля 1520 года [6]. Сражение состоялось между шведскими войсками, состоящими преимущественно из крестьянского ополчения и датскими наемниками, явно более опытными в части военного искусства. Как это часто бывает, ополчение ничего не смогло противопоставить профессионалам, и шведские крестьяне были перебиты.  Всего в братской могиле было обнаружено не менее 60 человек, в возрасте от 24 до 35 лет, кстати, довольно высоких – средний рост составляет 174,5 см. Абсолютное большинство (89 %) травм приходится на голову, причем распределение их довольно любопытно.

Сражение при Упсале как раз демонстрирует то, что оказывает сильнейшее влияние на ход битвы. То, что мы не видим в фильмах, о чем редко пишут. Страх. Далеко не всегда битва представляла собой лихую рубку лицом к лицу, нередко целые отряды обращались в бегство, просто увидев врага. Большая часть ранений в битве при Упсале была нанесена сзади по голове, возможно во время преследования.  Но что интересно, тело воина все также оставалось невредимым – основной целью, как и в других битвах, была голова.

Ну что? Коротенькая история про травмы головы, чтобы отдохнуть от черепков? Датский летописец, живший в конце XII начале XIII  веков, Саксон Грамматик изложил несколько саг, упоминающих любопытные подробности поединков (Деяние Данов, 2.6.10). Так на свадьбе некоего Агнера, друзья жениха забавлялись, кидая кости и на беду попали в Бьярку, который свернул шею мазиле. Агнер весьма опечалился и вызвал Бьярко на бой. В ходе дуэли сначала Агнер бахнул по шлему Бьярко, но железка и череп сдюжили. Потом поменялись местами, и Бьярко разрубил противника напополам, посек нескольких недовольных, а через некоторое время и вовсе взял в жены суженую Агнера. Ненуачо?

Отдохнули? Берем лопаты и едем в Португалию.

Битва при Алджубарроте

Это сражение произошло в 1385 году между кастильскими и португальскими войсками. Найденное массовое захоронение исследователи, которое отнесено к этой битве [7,8]. Всего найдено не менее 400 трупов, средний рост который составлял около 166 см, чуть меньше, чем при Висбю, Таутоне и Упсале.

В принципе, по характеру повреждений эта битва ближе всего к Висбю – больше 60 % пришлось на ноги и около 18 % являются травмами черепа. Есть впрочем, и различия при Алджубарроте били преимущественно в бедра, причем тупым оружием – в ход шли молоты, чеканы и палицы. Вероятно, в этом бою противники старались сломать врагу бедро, а потом добить ударом в голову. Распределение ударов по костям приводится ниже:

На этом моменте в прошлый раз я закончил статью, но… Вы же не устали? Копнем еще черепков?

Могилы крестоносцев

Замок Вадум Яакоб (современное название «Атерет») находился на территории королевства крестоносцев после завоевания Иерусалима в 1099 году. Замок начали строить для защиты переправы через реку Иордан («Брод Иакова») в октябре 1178 года, часть работ была завершена в апреле 1179. Для защиты стройки был оставлен внушительный гарнизон из 80 рыцарей-тамплиеров, 750 пехотинцев, но тут вмешался Саладин. В августе 1179 он взял штурмом замок, перебив часть защитников – кого-то согласно источникам бросили в цистерну, а кого-то в горящие здания. Цистерну так и не нашли, а вот трупы гарнизона под слоем пепла, были исследованы археологами - пять скелетов рассказывают краткую историю защиты замка [9]. Среди останков были найдены предметы, свидетельствующие о повышенном содержании железа в организме, вот так они выглядели

У одного воина (возраст 30-40 лет) стрела была обнаружена тазу (слева от мочевого пузыря), другой (20-30 лет) получил ее в плечо, но до кости она не дошла. Третий мужчина (30-40 лет) поймал три стрелы, вошедшие в район шейных позвонков, ему досталось больше всех. Левая рука была полностью отсечена чуть выше локтя (ее он лишился даже до того, как попал в здание). Кроме того, он получил тяжелую травму лица – удар прошел через левую щеку (бил правша) фактически разрубив челюсть надвое. Второй удар мечом пришелся на череп, войдя в мозг и разрубив голову напополам. Еще один воин имел всего одну травму от клинка на плече, но не глубокую. Последний крестоносец травм на костях вообще не имел и умер, видимо, от травм мягких тканей.

По итогу, картина контрастирует с более поздними захоронениями, во-первых, солдат явно засыпали стрелами, что гармонирует с тактикой армии Саладина, во-вторых, интересно расположение двух травм по рукам. Одна была полностью отсечена там, где должна была заканчиваться типичная кольчуга, другая же травма на плече могла быть компенсирована доспехом. Все удары воины получили «в лицо» (в прочих массовых захоронениях изрядное количество приходится на спину и затылок бегущих) – это были профессионалы, сражавшиеся до конца.

Продолжим изучать святую землю.

Сидон

В XIII веке Сидон был важным портовым узлом крестоносцев на юге современного Ливана. В 1253 г. и 1260 г. он подвергся нападениям со стороны мамлюкского султаната и монголов, соответственно. Раскопки недалеко от замка Святого Людовика обнаружили два захоронения с 25 мужскими скелетами [10].

Большая часть ран свидетельствует не столько о бое, сколько о резне. Некоторые скелеты демонстрировали зажившие раны, свидетельствующие о боевой профессии носителя, однако, в отличие от солдат из Вадум Яакоб здесь сражение, если и было, то скоротечным и быстрым психологическим сломом. Часть скелетов имеют травмы на руках – видимо, они закрывались от ударов. Большая часть поражений сконцентрирована на верхней части скелетов, их рубили всадники сверху. Обратите внимание на большую концентрацию полос на шейных позвонках – это следы казни с отсечением головы. Оружие присутствовало во всех вариациях, из любопытного я пометил удар острием с дробящим эффектом – это характерно для булавы с шипами. Острие шипа сначала входило в тело, следом булава дробила кость.

Еще пара-тройка могилок и будем подводить итоги?

Восточная Европа XVI-XVII век

Перенесемся в район Бухареста конца XVI века Михай Храбрый, князь Валахии вступил в переговоры с коллегами из Трансильвании и Молдавии, дабы покончить с зависимостью от Османской Турции. Миша был не только Храбрым, но и Хитрожопым, поэтому под шумок европейской перемоги, в  1594 г. перебил турецких кредиторов в Бухаресте, на чьи займы неплохо себя ощущал. Османы юмора не оценили и пошли разбираться, результаты чего, видимо, и раскопали [12]. В 35 метрах от кладбища храма Святого Саввы нашлась могила с тремя мужчинами, которые суммарно получили 24 удара.

Помимо непосредственно боевых травм, эти ребята и при жизни нахватали переломов (все они сведены на картинку выше). Непосредственно травм от оружия – 24.

Первый мужчина получил два удара по голове, что характерно одна травма была нанесена, вероятно, булавой (lesion 2), другая клинком (lesion 2). Прочие травмы на скелете были прижизненными.

Второму не повезло сильнее – 18 (!) травм. В правом ребре наконечник стрелы, на локтевом суставе с той же стороны зарубка от клинка, похожая на перехват при контратаке. Мушкетная пуля в шейном позвонке и рядом след от удара мечом. Череп изрублен в кашу, в нескольких местах. В общем, денек не задался.

Термин lesion я не перевожу, чтобы было легче ориентироваться на схеме выше

Вкратце, этот воин должен был выглядеть так

Третий мужчина, которому проломили голову и обезглавили, считай, легко отделался. Если подытожить, нападавших было от 3-5 человек, скорее 5 или даже больше, учитывая разнообразие оружия – булава, два типа сабель, лук и мушкет. Кроме того, повреждения пересекаются, т.е. это не один боец доставал из инвентаря разное оружие быстрым доступом, а одновременно нападали с нескольких сторон.  

Захоронения XVII века, например, могила воинов погибших при Лютцене (1632) уже демонстрируют многочисленные травмы на корпусе, что можно связать с постепенным отказом от доспехов в силу развития огнестрела [13]. Но захоронения Тридцатилетней войны уже не так интересны – по ним уже видно, что первую скрипку играет огнестрельное оружие, чуть ли не половина скелетов прострелена.

Кратенько последняя черепушка XV века из Сербии и идем к выводам [14].

Выделяет ее то, что умер он не от травмы топором, а судя по пористому характеру вокруг раны, от инфекции спустя несколько месяцев.

Подводя итоги

Есть любопытная тенденция для всех захоронений – большинство травм приходится на голову, даже те, которые мы не можем сопоставить с какой-то битвой [17, 18]. Исключение составляет разве что скелеты с кладбища Fishergate, которые имеют большой процент травм на ребрах и грудной клетке [2]. Висбю тут несколько выбивается, но в остальном картина боя понятная. В фильмах мы часто видим, как воин наносит смертельный удар, протыкая оппонента мечом (тот еще обычно пучит глаза на противника), в действительности же сердце было малоинтересно древним бойцам. Что иронично, в кино стрелять любят в голову, а протыкать тело, но сравнивая захоронения XVIII-XIX и XV веков наблюдалась обратная картина [21].

Основная цель голова, причем вне зависимости от оружия – палица или меч. Дробящее оружие, к слову сказать, с одной стороны встречается во множестве захоронений, но в процентном отношении радикально уступает клинковому. Как будто на каждую катку берут дуболома с булавой, но одного достаточно.

Тело по очевидной причине было невыгодной целью – щит, ребра, внутренние органы, все это не гарантировало мгновенный вывод бойца из строя. Тем более, тот получив смертельную травму, мог задаться целью, забрать обидчика с собой, уже не глядя на свои раны.

Но возникает другой вопрос, на который все исследователи отвечают по-разному, ГДЕ ШЛЕМЫ?!

С одной стороны, мы часто видим на картинках воинов во впечатляющих шлемах в любой из рассмотренных эпох. Проблема в том, что это шлемы всадников, которые действительно были максимальное закрытыми, что невольно породило ошибочное представление, что чем больше железа, тем «лучше» доспех.

Скелеты из исследованных захоронений погибли в пешем бою по большей части, а у пехотинцев совсем иные принципы. Они использовали открытые шлемы, например, один из самых лучших доспехов с точки зрения металлографии

Броня XVI века одного из самых видных офицеров ландскнехтов Карла V, полевой доспех Конрада фон Бемельберга, изготовлен Вольфгангом Гроссшеделем, лицо открыто. Более старые шлемы типа шапель-де-фер не просто так называют «фамым лутфым флемом»

Возвращаясь к битве при Таутоне, можно вспомнить, что сначала воин получил несколько ударов в лицо, а потом его переворачивали мечом, от чего на черепе осталась зарубка, возможно, она указывает на последствия срывания шлема. Весьма вероятно, что удары в лицо имели цель вывести из строя воина, после чего снять с него шлем (мечом, ногами, как угодно в суматохе боя) и нанести финальный удар по черепу.

Но это профессиональный воин, насколько мы можем судить по зажившим ранам, большая же часть пехотинцев была образована из среды ополчения. Или попросту это были обычные мирные жители, которые сами себя снаряжали. И вот тут уже начинаются проблемы, я в своей статье касался вооружения ополченцев Невшателя (1470 года) и Монбельяра (1474). У первых, несмотря на то, что это были горожане, да и сам город богаче соседей, шлемов не имело больше половины военнообязанных. В Монбельяре статистика гуляет по смотрам очень сильно, включая как периоды серьезной ошлемезации в 1474 больше 80 % его имели, из которых 65 % приходится на кольчужные капюшоны (это вот та грустная черепушка на заглавном фото) и 15 % на салады.

Но другие периоды могли куда сильнее «гулять», сельские ополчения демонстрировали разлет 20-80 % шлемов. Например, на смотре 1480 спустя всего шесть лет после прошлого рекордного, показатели были куда скромнее всего 23 % с защитой головы. Городское ополчение было более однородно и стабильно обеспечивало 55-64 % [15].

В одном бургундском ордонансе шлем вообще не был обязателен для пикинеров в XV веке [16].

По таким разрозненным данным сложно дать общую цифру, но, похоже, что золотое сечение в виде половины ополченцев без шлемов давало хороший вклад в то, что могилы завалены пробитыми черепами.

Могли ли шлемы пробиваться? Ну, скажем, металлография ранних «шапелей» из эстонского музея XIII века дает печальные 150-190 единиц твердости по Виккерсу [19]. Это мягче мечей того времени, но травму вследствие пробития я поставлю под большой вопрос.

Стоит также учитывать тотальную бедность пехотинцев XV века, те же ландскнехты вообще изначально представляли собой нищий сброд, неудивительно, что по дырявым черепушкам немцев, погибших при Дорнахе нынче диссертации пишут [19]. Потерпите)))

Битва при Дорнахе 1499 г.

Финальное сражение Швабской войны в ходе которой силы Швейцарской Конфедерации разгромили объединенные войска Священной Римской Империи, в очередной раз подтвердив свою независимость и суицидальные (пока что) перспективы по войне с лучшем пехотой своего времени.

Вскоре после битвы была построена часовня, где и хранили кости павших бойцов. "Часовня скорбящих костей" (Kapelle zum elenden Gebein), где хранилось 4000 черепов в 1783 году. Как это часто бывает, до наших дней сохранилась малая часть

Из подходящих для исследования сохранилось 106 черепов и 33 бедренных кости (19 правых, 14 левых) - это немного, но это честные косточки.

Из 106 черепушек повреждено было 102 (!), т.е. 96 %, суммарно они выловили 417 повреждений, примерно по 4 на брата. Было повреждено 4 бедренных кости суммарно шестью ударами, тут все скромнее - четыре резаных и две колотых раны. Распределение травм по типам оружия довольно типично и бьется с прочими битвами

Большая часть травм резаные, к ним относятся удары клинком, скорее всего большая их часть приходится на алебарды и мечи. Что интересно, авторы провели серию натурных испытаний, перековав несколько образцов швейцарского оружия из Музея Золотурна, детально воспроизведя из размеры. После чего поколотили манекены полученными вундерфавлями, получив набор типов повреждений от каждого оружия. Любопытно, но травма от алебарды в целом была идентична и неотличима от удара мечом. Я поясню, в чем для меня интерес - удар топором достаточно легко в других исследованиях фиксировался за счет сколов кости. Т.е. грубо говоря, топор проламывает, а алебарда и меч прорезает, причем как отмечают авторы одно не отделить от другого. Огнестрельные ранения составляют 1 %, что меньше погрешности, что неудивительно, по состоянию на конец XV века погоды он еще не делал. Колотые раны объединяли в себе, как удары пиками или копьями, так и травмы от оружия с наконечником типа клюв - чекан или крюк алебарды, а то и вовсе стрелы/арбалетные болты. Дробящее оружие как всегда в меньшинстве (но обязательно присутствует), на его долю пришлось всего 7 % ударов. Для сравнения с другими битвами

Как я и говорил, Висбю выбивается из общей картины, по сравнению с прочими битвами, голова там не так уж страдала. Процент повреждений головы, хотя и кажется астрономическим, что некоторые историки в начале века даже пытались объяснить тем, что солдаты не успели надеть шлемы [22]. Но он почти процент в процент совпадает с Таутонским соотношением, поэтому Висбю отражает специфические приемы боя [23].

Самым примечательным из диссертации я бы выделил, вот этого бравого зольднера, который получил в голову специфическим мечом с «пламенеющим» клинком или попросту фламбергом:

Спасибо, брат, поработал головой во благо науки.

На нем ремастер и закончим – берегите голову пикабушники.

Примечания

1. Ingelmark, B. (1939) The Skeletons. Глава IV в книге B. Thordeman, ed. (1939) Armour from the Battle of Wisby 1361. Chivalry Bookshelf. Highland Village, TX.

2. Диссертация Matzke J. K. W. Armed and Educated: Determining the Identity of the Medieval Combatant. – University of Exeter (United Kingdom), 2011.

3. Boylston A. Evidence for weapon-related trauma in British archaeological samples //Human osteology in archaeology and forensic science. – 2000. – С. 357-380.

4. Eva Forsom, Lene Warner Thorup Boel, Bo Jaque, Lene Molleru. The death of a medieval Danish warrior. A case of bone trauma interpretation. Scandinavian journal of FORENSIC SCIENCE Nordisk rettsmedisin. VOLUME 23 - No 1 - 2017 - Page 13-20

5. Shannon Novak Battle Related Trauma. In Blood Red Roses: The Archaeology of a Mass Grave from the Battle of Towton AD 1461, second revised edition, edited by Veronica Fiorato, Anthea Boylston and Christopher Knüsel, pp. 90-102. Oxbow Press, Oxford.

6. Kjellström A. A sixteenth‐century warrior grave from Uppsala, Sweden: the Battle of Good Friday //International Journal of Osteoarchaeology. – 2005. – Т. 15. – №. 1. – С. 23-50.

7. Fernández Á. P. et al. Perimortem fractures in the osteological collection of Aljubarrota (Portugal) //Journal of Anthropological Archaeology. – 2015. – Т. 40. – С. 82-88.

8. Cunha E., Silva A. M. War lesions from the famous Portuguese medieval battle of Aljubarrota //International Journal of Osteoarchaeology. – 1997. – Т. 7. – №. 6. – С. 595-599.

9. Mitchell P. D., Nagar Y., Ellenblum R. Weapon injuries in the 12th century Crusader garrison of Vadum Iacob Castle, Galilee //International Journal of Osteoarchaeology. – 2006. – Т. 16. – №. 2. – С. 145-155.

10. Mikulski R. N. R. et al. Weapon injuries in the crusader mass graves from a 13th century attack on the port city of Sidon (Lebanon) //Plos one. – 2021. – Т. 16. – №. 8. – С. e0256517.

11. Giuffra V. et al. Weapon‐related cranial lesions from medieval and renaissance Turin, Italy //International Journal of Osteoarchaeology. – 2015. – Т. 25. – №. 5. – С. 690-700.

12. Constantinescu M. et al. Fighting to the death: weapon injuries in a mass grave (16th–17th Century) from Bucharest, Romania //International Journal of Osteoarchaeology. – 2017. – Т. 27. – №. 1. – С. 106-118.

13. Nicklisch N. et al. The face of war: Trauma analysis of a mass grave from the Battle of Lützen (1632) //PLoS One. – 2017. – Т. 12. – №. 5. – С. e0178252.

14. Roksandic M., Wood C., Vlak D. Death in the line of duty: late medieval burials at the site of Lepenski Vir, Serbia //International journal of osteoarchaeology. – 2007. – Т. 17. – №. 6. – С. 635-642.

15. Pégeot P. L’armement des ruraux et des bourgeois à la fin du Moyen Âge: l’exemple de la région of Montbéliard’ //Guerre et société en France, en Angleterre et en Bourgogne, xive–xve siècle. – 1991. – С. 237-60.

16. А. Куркин, «Бургундские войны. Том 3. Часть 2. Армия Великих герцогов Запада», М., Фонд «Русские Витязи», 2023. – 248 с., С. 91

17. Bennike P., Rebellion, combat and massacre: a medieval mass grave at Sandbjerg near Næstved in Denmark, In: Otto T., Thrane H., Vandkilde H. (Eds.), Warfare and Society, Aarhus University Press, Aarhus, 2006, 305-318

18. Weapon-related Cranial Lesions from Medieval and Renaissance Turin, Italy V. GIUFFRA, L. PEJRANI BARICCO, M. SUBBRIZIO AND G. FORNACIARI. International Journal of Osteoarchaeology Int. J. Osteoarchaeol. 25: 690—700 (2015)

19. Mäll J. Un casco de tipo kettlehat o chapel-de-fer del s. XIII procedente de Kodasoo, Estonia //Gladius. – 2011. – Т. 31. – С. 83-92.

20. Cooper C. Forensisch-anthropologische und traumatologische Untersuchungen an den menschlichen Skeletten aus der spätmittelalterlichen Schlacht von Dornach (1499 n. Chr.) : дис. – Verlag nicht ermittelbar, 2009. P. 151

21. Cooper C. Kriegsverletzungen an historischen Skeletten aus der Schweiz. In book: Traumatologische und pathologische Veränderungen an prähistorischen und historischen Skelettresten - Diagnose, Ursachen und Kontext (pp.113-123) Editors: Jürgen Piek, Thomas Terberger

22. Schwerz F. Skelettreste aus dem Schlachtfelde von Dornach. – Verlag nicht ermittelbar, 1907.

23. Holst M., Sutherland T. Towton revisited: analysis of the human remains from the Battle of Towton 1461 //Schlachtfeld und Massengrab: Spektren Interdisziplinärer Auswertung von Orten der Gewalt. – 2014. – P. 125.

Грустно осмотрев место и предмет конфликта, мужики выпили на посошок за мир-дружбу-жвачку и потопали в приемный покой для получения необходимой медицинской помощи. Благо идти было не далеко. Повторюсь, дело было на территории больничного городка.

Мокрые на полу убойщики из отдела радостно повизгивали и удовлетворенно похрюкивали. Еще бы, сразу два телодела были раскрыты по горячим следам, не отходя, как говорится, от кассы. Все красивенько оформить, аккуратненько подшить и передать в следком. И две палки смело можно записывать в актив. Потому как злодеев искать не нужно. Чего их искать, вон они в одной палате на соседних койках под капельницами отдыхают.

Вот такие были времена, такие были нравы. И были люди в наше время.

Первый приличный пост.

Взято ОТСЮДА

Так и началась моя карьера.

Сложно, не спорю. Порою очень опасно для жизни. Но есть во всём этом первобытность. Очищающая простота. Городские люди ведь даже не понимают, насколько они сумасшедшие...

Зимняя тайга — баба необычайно красивая. Только там можно испытать чувство единения с природой. И никого на многие километры нет. Глушь такая, что и зверь не пуганый, дремучий. После долгой изоляции я, правда, сделался немногословным. По два месяца подряд ведь ни с кем, кроме своего пса, не разговариваешь. А ещё летние подготовки к сезону...

Так и живу. А в этом году зима наступила на редкость холодная. Я таких морозов ещё не видывал. Ненормальная зима. Запросто можно было нахватать обморожений или вообще насмерть замёрзнуть, если вдруг снегоход сломается посреди тайги на пути к землянкам. Но деньги сами себя не заработают. Собрал в ноябре все охотничьи приспособления -- коих с виду было много, а по сути взял самый минимум -- да отправился на свои зимники.

Путь долгий. От моей деревни, и без того отдалённой от цивилизации, почти сто тридцать километров. Часть пути по более-менее нормальной дороге на шишиге знакомый водила подвёз. А другую часть уже сам, на снегоходе. В несколько заездов до ближайшего зимника. Все вещи за один раз не перевезти... Всего у меня три зимника. Серьёзно заморачивался я на их постройку. Летом каждого года валил лес, тесал, таскал брёвна, рвал мох.

Но трёх зимников ещё мало. Они нужны для большей площади охвата, чтоб охота была плодотворнее. Больше зимников -- дальше можешь заехать. Больше троп можешь создать. Больше кулёмок расставить на зверя.

Первый день провёл в приготовлениях. Последнюю ходку я вёз уже в темноте. Хорошо без снегопада обошлось. Так что ехал по проторенной ранее колее. Опасно было так спешить, тем более в такой лютый мороз. Но мы сибиряки люди отчаянные.

Разжёг в зимнике буржуйку. Приготовил картошки с мясом, накормил пса, да улёгся спать.

На утро я занялся объездом ловушек. Доставал из кулёмок одубевшие на морозе трупики соболей.

А вот добравшись до второго зимника... я увидел, что пленка, завешивавшая окно, была порвана. В самой избушке кто-то навёл беспорядок: мешки с мукой и сахаром, подвешенные к потолку, чтоб мыши не добрались, оказались разорваны, а их содержимое рассыпалось на пол. И дымоход от металлической печи оторван и погнут.

Медведь хорошо постарался. На такие случаи стекло в тайгу и не везут, плёнками окна завешивают.

Был у меня уже подобный случай пару лет назад. Медведь -- это такая тварь, которой лишь бы ломать и крушить. Он залезает в избушку абсолютно бесцельно. Чует же -- нет там ничего съестного. А всё равно ломает.

Махнул рукой. Чёрт с ним, с медведем. Бывает. И пошёл проверять припасы сухарей в кладовке-ящике, что высоко на сосне неподалёку от зимника. С виду вроде нетронутая, приставляю лестницу, залезаю — а внутри пусто. Думаю: я же 10 буханок хлеба сюда закладывал во время подготовки к сезону. Если б это был тот же медведь, то он просто свалил бы её на землю. Однако ящик абсолютно не пострадал. Да и плёнка, которой я обмотал дерево, чтобы наверх к припасам не пробрались грызуны, была цела и невредима. Никаких следов от когтей.

Придётся тратить драгоценное время на рыбалку. Значит и меньше соболей добуду за сезон. Ещё и мороз крепкий. Сплошные убытки...

Остаток дня я наводил порядок в зимнике: починил трубу, затянул окно новой плёнкой, накормил пса последней щукой, запер его в сенях -- в тёплую избу собаку пускать нельзя, иначе простынет от перепада температур, да лёг спать.

Той ночью пёс залился лаем. И гавкал по-особенному, не так, как собачит, когда гонит соболя. Было что-то беспокойное в его голосе, тревожное. Медведь пришёл, похоже. А значит плохи дела. Если медведь не спит зимой, то значит он голодный и злой. Я надеялся, что это волки. Они, на самом деле, не так опасны, как шатун.

Я схватил ружьё, от которого было мало толку -- под соболя мелкотня. А нормальное ружьё таскать в придачу к основной куче хлама не хотел. Вышел в сени, чтобы пса успокоить, да разведать обстановку вокруг избы. Как пёс со всех лап удрал в лес, не взирая на мой зов. Побежал за ночным гостем, идиот. Бежать следом за ним было бы опрометчиво. Так я и стоял, напряжённо вслушиваясь. Пока лай не стих. И всё. Тишина.

А ведь говорили же мне — в тайгу без добротного ружья ни ногой. А я только противомедвежий газовый баллончик купил, да петарды. Должно хватить. Но когда сталкиваешься в лесу с серьёзным хищником, то жалеешь, что не таскаешь с собой двенадцатый калибр. Всю ночь ждал пса. Боялся глаз сомкнуть. Пёс ещё лаял хотя бы, чувствовал зверя поблизости. А человеческие уши ничего не заметят.

Не заметят, пока хруст снега не раздастся уже у самой избы.

Уж не знаю, задремал ли я, показалось ли мне. Мимо окна промелькнул громадный силуэт.

Я перепугался. Вскочил, схватившись почему-то за топор. Тут же принялся шуметь. Чтобы отпугнуть зверя. Чтобы дать ему понять -- здесь я. Звери редко нападают на людей. Звери. А из головы моей всё никак не выходил смутный силуэт, увиденный за плёнкой. Гигантский силуэт. Я даже не разглядел его полностью.

Это был не медведь. И уж точно не волки.

Ночной гость сделал вокруг избы круг. И скрылся в лесу.

К утру меня разморило от усталости. Любимый пёс так и не вернулся. Слишком много было воспоминаний и событий, связанных с ним. Собаки же как люди -- они всё понимают. Не понимаю, зачем этот болван рванул в лес...

Как только взошло солнце, я встал на лыжи и пошёл на разведку, по следам собаки. Увидел то, что и ожидал увидеть.

Разодранного в клочья пса. Я даже закусил щеку от тоски. Если бы не усталость, я бы совсем раскуксился. Но в голове было как-то тупо.

Вот и конец охоте в этом сезоне. Без собаки промышлять не получится. Одними ловушками много соболей не собрать. А тут еще и ходит рядом странный зверь. А ружьё моё только на грызунов годится.

Я стал водить взглядом вокруг: поляна была перепахана борьбой, однако с её края вилась дорожка вполне отчётливых следов. "Точно медведь!" — пронеслось у меня в голове, однако подойдя поближе... Лапа, отпечатавшаяся в рыхлом снегу, была широкой и длинной. Проваливался этот зверь в снег глубоко. Однако признаки волочения оказались минимальны. Это значит, что у зверя длинные ноги.

Медведь так не бродит.

B форма лапы казалась похожей на медвежью только первое мгновение. Слишком длинная лапа.

Теперь лес не казался успокаивающим и романтическим. Меня очень встревожили формы следов, я не даже верил своим глазам. Хотя наставник когда-то давно рассказывал мне историю о без вести пропавшем ещё в девяностые коллеги, землянки которого располагались неподалёку от моего участка. И, думалось, у того охотника старой закалки уж точно имелось хорошее ружьё.

Надо было вызывать шишигу по небольшой радиостанции, что была в первом зимнике. И возвращаться в деревню.

До снегохода я добрался быстро. Сгрузил только необходимое и погнал к первому зимнику, иногда швыряя петарды и держа газовый баллон наготове.

На полпути к первой землянке я снова увидел те же следы. Свежие. Они шли прямо по проторенной моим снегоходом вчерашней тропе. Зверь шагал в сторону первого зимника.

Но назад поворачивать нельзя. Во всяком случае, можно будет удрать на снегоходе. Вряд ли у такого гиганта хватит сил преследовать меня. А инвентарь можно бросить тут. Зверь ведь продемонстрировал свою агрессивность. И я не зря беспокоился.

Добрался до зимника. Следы вились вокруг избушки в несколько кругов. И уходили в тайгу. За непроглядную стену мрачнеющих деревьев. Вечером в лесу темнеет очень быстро. А в таёжных широтах световой день очень короток...

Кем бы он не был — он рядом. И он наверняка уже услышал шум мотора.

Я в спешке вломился в домик. Принялся настраивать радиостанцию. Нужно срочно выйти на связь. Позвать шишигу на помощь. Да пусть хоть вертушку присылают -- я был на взводе.

Однако на том конце провода явно не понимали серьёзности ситуации. Сказали, что водила шишиги таки приедет. Но пока он слишком занят. И сможет прибыть только на следующий день.

Спросили, протяну ли я до завтра? Порекомендовали отпугивать зверя. И упрекнули, что хожу без нормального ружья по тайге...

Я бросил весь хлам прямо у зимника. Даже внутрь не стал заносить. С собой взял только ружьё, газуху, лыжи и канистру с топливом.

И полетел к дороге, не жалея мотора и не чувствуя обжигающего мороза. Мне казалось, что меня кто-то преследует и прячется за деревьями. Иногда я оборачивался назад, чтобы проверить на наличие кого-то позади.

Всё холоднее становилось на душе. Среди деревьев вдалеке что-то мельтешило. Или просто так казалось с перепугу. А мрак всё сгущался над тайгой. И я мчал вперёд, в пугающую неизвестность.

До тех пор, пока громадный и неестественный силуэт не преградил мне дорогу, приближаясь ко мне, ломая ветви. Всё это время он шёл за мной. Но шум мотора заглушал треск.

Я свернул в непроторенный лес. И ветви хлестали по лицу. Мне показалось, что оно в лесу было не одно -- сбоку мелькнули глаза.

Они едва не настигли меня. Но я оторвался.

Я с неохотой остановился, когда топливо начало заканчиваться. Надолго его не хватит. Я притормозил. Приглушил мотор. Вроде шума нет. Тут же принялся заправлять снегоход.

Ночью температура упала слишком низко. Завывал ветер. Я продрог, изредка прикладываюсь к термосу относительно тёплым чаем.

Машины сильно капризничают на морозе. Двигатель заглох на полпути. Я заскулил. Взвыл от паники. Попытался завести. Наглухо. Чем разогреть? Развести костёр?

Увидят. Заметят. Да и место было открытое, гулял ветер и деревья сырые. Шума позади не было слышно довольно продолжительное время. Поэтому я решился встать на лыжи. И побежал, не зная устали.

Остаток дороги я помню неявно. Я пребывал в ужасающем безмыслии, удерживая в голове лишь одну мысль -- не останавливаться...

Водила подобрал меня на следующее утро. Обмороженного и выбившегося из сил. На все вопросы я отвечал вяло. Заработал переохлаждение. Местные потом долго отогревали меня, а потом лечили пребывающего в бреду и лихорадке. Температура ещё долго не падала ниже сорока. Я говорил о том, что повидал в лесу. А в тёмных углах мне мерещились увиденные человекоподобные чудовища.

И после выхода из горячки уже никто не верил моим словам. Списывая всё на болезнь, настигнувшую меня посреди тайги. Слушатели хмурили брови. Считали меня либо за больного, либо за сумасшедшего.

В конце концов, я бросил попытки убедить их. Всем теперь я рассказывал версию с медведем. Так же я делаю и по сей день.

С деньгами туго. Вернулся я ни с чем. Пришлось идти разнорабочим на стройку, вкалывать за мизер, набирать долги. Так я прожить не смогу. Нужно возвращаться в лес. В мой лес.

Я давно слышал истории от наставника, что шастает по тайге. Но тоже не верил. Да и кто поверит-то?

И как ни старался — не могу вспомнить детали существа. Помню только лишь свой ужас, лес и свет от фар снегохода. Или скрип снега под лыжами.

Купил в прошлом месяце нормальное ружьё. Оформил, как надо. Уже пристрелялся. Взял в кредит дешёвую камеру. И несколько карт памяти.

Ещё мне нужен напарник. Только вот никто не хочет идти в лес с двинувшимся.

Скоро начнётся период подготовки к сезону охоты и я вернусь туда во всеоружии.

Ещё свидимся...

Если понравилась история - не скупитесь на лайки, давайте наберём хотя бы 1000! И пишите в комменты, хотели бы вы продолжения? Писал в дикой лихорадке, ужас)

Мой тг канал, на котором вы точно не пропустите проду: https://t.me/emir_radrigez

Или в ВКашечке, В ЗАКРЕПЕ куча подобных рассказов: https://vk.com/emir_radriges