Почему индейцы не смогли противостоять испанским захватчикам? Очевидно, что их традиционные луки и копья были менее эффективны, чем оружие конкистадоров, и даже численное преимущество индейцев не спасло. На стороне завоевателей были аркебузы, шпаги, доспехи, а также лошади и собаки, которые тоже сыграли немаловажную роль.
Индейцы мапуче (люди земли) самый духовитый южноамериканский народ, который не смогли покорить ни инки, ни испанцы.
Впервые столкнувшись с потомками древних «белых богов» вооруженных волшебными палками сеющими смерть, мапуче объявили непрошеным гостям партизанскую войну с чисто индейским колоритом.
Эти боевые действия, продолжавшиеся 350 лет, испанцы с горькой иронией назвали «Герильей» (Маленькой войной). Все три с половиной века мапуче заваливали оккупантов камнепадами, отстреливали из засад, вырезали их дозорные отряды.
При благоприятных данных разведки индейцы совершали набеги на плохо защищенные испанские крепости и городки. Перебив солдат, похватав оружие, пленниц, и провиант мапуче быстро скрывались в горах.
Постоянные стычки с испанцами позволили этим упорным «людям земли», уже к 40-м годам XVI посадить своих воинов на лошадей, вооружив их заморским холодным и огнестрельным оружием.
В конце 1557 года в очередной раз вознамерившись сжечь осиное гнездо грязных горных варваров, испанцы вторглись в пределы земель племени мапуче.
Глава карательного похода маркиз Гарсия Хуртадо де Мендоса решил победить своего противника его же оружием. Разместив в хорошо замаскированных засадах артиллеристов и аркебузеров, он ложной переправой через реку Биобио выманил индейцев под дула своих «огнестрельщиков».
В развернувшемся сражении вошедшем в историю как «Битва при Лагунилласе» испанцы потеряв двух человек убитыми перебили 300 индейцев, а 150 захватили в плен. В числе понуро бредущих мапуче шел и великий воин Гальварино.
В назидание оставшимся на свободе мятежникам маркиз приказал одним пленным отрубить нос, другим правую кисть, а наиболее сильным воинам обе руки. В тот «весенний» ноябрьский день Гальварино стал безруким.
Вернувшись со своими изувеченными товарищами домой, великий воин убедил старейшин продолжить войну с завоевателями.
При помощи ног и зубов алчущий мести Гальварино научился управлять конем, и придумал для себя специальные протезы с двумя остро отточенными ножами.
30 ноября 1557 года во время сражения при Милларапуе, он в пешем строю врубился в самую гущу испанцев и как заведенный колол их своими ножами в шеи и лица.
В этом последнем бою отважный воин вновь попал в плен, раздосадованный упорством индейского варвара, маркиз Мендоса приказал бросить его на растерзание голодным псам.
Подвиг Гальварино сделал его героем в глазах соплеменников, и укрепил их дух в трехвековой войне против испанцев.
На излете XIX века более или менее с мапуче сдружилось чилийское правительство, предоставившее им широкую автономию.
Даже сегодня соседи этого индейского народа стараются их не обижать, хорошо зная, как им отзовется каждое грубое слово, сказанное в адрес мапуче.
Рья́н Ану́фрий - правдоро́б,
Ре́чь крича́ с ака́ции
Молодым крео́лкам о́б
Ануфрифика́ции.
Те́ прити́хли, сни́зу вверх
Смо́трят с придыха́нием,
А Ану́фрий - су́щий сте́рх
Ануфрифика́ния.
Па́ра со́т крео́льских ру́к,
Кри́ки, парокси́змы...
Вот твой внук и вот твой внук -
Ануфрифици́змы.
Ранним утром 25 октября 1593 года молодой испанский солдат, только что переведенный в караульную роту, стоял на посту у губернаторского дворца в столице Филиппин, Маниле. Внезапно у солдата закружилась голова, потемнело в глазах, а к горлу подступила тошнота. Это состояние длилось, по его представлению, всего несколько мгновений, а когда оно прошло, солдат оказался за 13 тысяч километров от Манилы - в Мексике, на центральной площади се столицы - города Мехико.
Растерянно озирающийся но сторонам юноша, одетый в незнакомую местным жителям военную форму, сразу же привлек всеобщее внимание. Вокруг собралась толпа, крепкие парни отобрали у него оружие.
Ретивые стражи порядка задержали солдата и потребовали у него объяснении, но он лишь хлопал глазами и повторял: «Я знаю, что это не дворец губернатора в Маниле, гае я должен стоять на посту. Как я оказался здесь, я не понимаю, но вижу, что у вас тут тоже есть дворец, и я готов нести свою службу около него».
В процессе дальнейшего допроса солдат рассказал, что накануне ночью на губернатора Филиппин было совершено покушение, поэтому охрану губернаторского дворца усилили, и он вместе с другими новобранцами попал в караульную роту.
Поскольку власти Мехико так и не добились от солдата внятного объяснения, как он вместо Манилы оказался в их городе, его признали подозрительной личностью и бросили в тюрьму. Там незадачливого парня продержали с месяц и выпустили лишь после того, как капитан пришедшего из Манилы парусника подтвердил, что на губернатора Филиппин действительно было совершено покушение а что тот убит.
Филиппинскому солдату еще повезло: он остался жив, отделавшись лишь месяцем тюрьмы. Гораздо трагичнее сложилась судьба другого солдата, пережившего похожее приключение и арестованного властями в Португалии в 1655 году. Его современник Джон Обри, известный английский писатель и собиратель древностей, в своей книге «Miscellanies» («Всякая всячина») сообщает, что этот солдат проходил службу в Гоа, португальской колонии в Индии. Но однажды какая-то неведомая сила подняла его в воздух и в мгновение ока перенесла на родину, в Португалию.
Местные отцы-инквизиторы сразу же обвиню ж несчастного солдата в связях с нечистой силой и в колдовстве, поскольку в те времена всякий знал, что летать но воздуху, кроме птиц, могут только ведьмы и колдуны. Состоялся скорый и, по тем временам, справедливый церковный суд. Он приговорил колдуна» к сожжению на костре. Приговор был приведен в исполнение без промедления [2, с. 173].
«Люди-феномены», Вадим Ильин, 2008г.
Как испанцам удалось всего за один год покорить ацтеков? У Кортеса было 500 воинов. Ацтеки сами были завоевателями и славились воинственностью. Для них не составляло труда собирать стотысячные армии: империю населяли примерно 12 миллионов человек; только в столице, Теночтитлане, проживало около 200 тысяч. (Для сравнения: население испанской столицы в то время было вчетверо меньше.) Так что же произошло?
Обычно пишут, что ацтеки испугались лошадей, которых никогда раньше не видели, и огнестрельного оружия. Что ж, для трусливого и малочисленного народца такое объяснение могло бы подойти, но не для ацтеков. Когда европейцы пришли в Новую Зеландию, тамошние маори тоже не знали огнестрельного оружия, но они добыли его в бою и научились им пользоваться – только и всего.
Ещё две причины, на которые обычно ссылаются: ацтеки не знали боевого построения; они принимали белокожих «мечущих молнии» испанцев за богов.
Да, действительно, боевых порядков они не знали. Но искусство засады им было ведомо! После первых неудачных стычек можно было сделать выводы и перебить малочисленных конкистадоров Кортеса постепенно, «по частям», подстерегая на маршах. Знание местности и умение к ней приспосабливаться было на стороне ацтеков.
Кроме того, в битве, случившейся 30 июня 1520 года, ацтеки победили испанцев – те были вынуждены отступить с потерями. Так почему же разгром не был довершён, и всего через полгода 12-миллионная империя пала?
Остаётся последняя причина. То, что касается «богов». Вот это уже «тепло». «Тепло», но не «горячо». Нет, ацтеки не были ни слишком простодушны, ни единодушны в этом вопросе. Среди ацтекской знати существовала партия, требующая жёсткого сопротивления испанцам. Значит, за «богов» их принимали, как минимум, далеко не все. Однако ацтекская «партия войны» проиграла. Почему и как?
И вот тут нас поджидают прямо-таки удивительные параллели с нашей недавней историей.
Во-первых, ко времени испанского вторжения (1519 год) в империи ацтеков распространились апокалиптические настроения. Несколько «дурных предзнаменований», по мнению жрецов, предвещали скорый конец света. Ацтеки жили с ощущением надвигающейся катастрофы.
Во-вторых, империей в то время правил Монтесума II Шокойоцин – правитель миролюбивый и склонный переоценивать возможности дипломатии. Ацтекская «партия войны» оказалась в оппозиции. Монтесума вступал с испанцами в переговоры и пытался задобрить подарками. Но подарки лишь разжигали их алчность и придавали им сил...
А ацтекский дух, повторимся, был подорван. Хочешь победить врага – посей в его душе смятение.
Встреча Монтесумы с Кортесом. Ацтекская миниатюра (Кодекс Ацкатитлан)
И вот теперь – в-третьих! Монтесума проводил реформы, направленные на укрепление собственной власти. Эти реформы вызывали недовольство ацтекской «элиты», прежде всего жрецов. И когда они узнали о существовании некоего другого властителя – императора священной Римской Империи и короля Испании Карла V, претендующего на верховную власть над их страной, сочли это удобным инструментом для внутриполитической борьбы.
«Король Испании далеко, а ненавистный Монтесума-Горбачёв вот он! Давайте перейдём на сторону короля Испании, чтобы насолить проклятому Монтесуме!» Вот тогда-то, скорее всего, и возникла история с белокожими «детьми Кецалькоатля», воевать с которыми невозможно – надо покориться.
Так сочетание трёх факторов: подорванный дух нации, благоглупость правителя и предательство «элит» – совершили то, что было не под силу лошадям и десятку пушек...
Хотя, конечно, умалять отчаянное мужество конкистадоров тоже не стоит.
Полистать журнал "Лучик" можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Как ни странно, в истории есть ответ на этот вопрос, причём подтверждённый.
Филиппинские острова лежат на перекрёстке морских путей. Климат там ровный, тропический, земля плодородная – неудивительно, что за острова всё время кто-нибудь с кем-нибудь воевал. Китайские пираты осаждали портовые города, японцы бились в джунглях с арабами из Брунея. Европейцы с энтузиазмом включились в эти баталии. Сначала португальцы, потом испанцы задались целью закрепиться на архипелаге.
В 1570-м году испанец Мигель Лопес де Легаспи с отрядом в четыреста конкистадоров штурмовал столицу местного султаната город Манилу. После недолгого сопротивления сутанское войско бежало. Испанцы обосновались в городе и принялись его укреплять. Слухи о новых хозяевах Манилы дошли до китайских пиратов и до японских князей островов Рюкю. Новый противник показался им очень опасным, настолько, что (небывалый случай!) они согласились действовать сообща.
Штурм Манилы
В жаркий день конца осени, 30 ноября 1574 года, объединённое войско китайских пиратов и японских воинов общей численностью более 5000 человек на 62 вооружённых джонках подвергло обстрелу береговые дома и склады. Высаженные с джонок десанты подожгли поля и пригороды. В густом дыму нападающие двинулись на приступ укреплений Манилы. В первых рядах шли двести японских самураев. Обращённая к суше стена крепости была низкой, орудий на ней было мало. Стена была взята с налёта, бой закипел внутри крепости.
В тот день на узких улочках цитадели с обеих сторон действовали не зелёные новобранцы, а закалённые в битвах воины. Совсем незадолго до этого в Японии закончился почти столетний период феодальных войн, когда все воевали со всеми, по горам шастали разбойники, а рыбаки, выходя в море, ритуально прощались с жизнью. За эти годы выросли и возмужали самураи, никогда не расстававшиеся с оружием, беспощадные к себе и к другим, презирающие смерть. Многие самураи, чей род был уничтожен, становились изгоями, ронинами. Они могли добывать себе на жизнь только мечом. Скорее всего, именно они и составили передовой отряд захватчиков Манилы.
Самураи
Каждый самурай имел холодное оружие: меч (катану или более длинный но-дачи), алебарду (нагинату) или длинное копьё (яри). У многих было и огнестрельное оружие, аркебузы, которыми торговали в Японии португальцы. Китайские свидетели упоминают о ружейной перестрелке с судов и уже позднее – на улицах города. Впрочем, те, кто не обзавёлся аркебузой, мало чем уступали в смертоносности: стрела из самурайского лука в городской тесноте разит точнее и, главное, чаще.
Предводительствовал объединённым войском знаменитый китайский пират Лин Фенг, гроза Южно-Китайского моря, разоритель Гуандуна и Шанхая. Впрочем, сам он на берег не сошёл и не вёл воинов на штурм. Он остался на флагмане эскадры и руководил обстрелом крепости с моря.
Китайский пират
В осаждённой крепости сидели триста испанских конкистадоров и триста ополченцев из филиппинских христиан под командованием Хуана де Салседо. Почти все триста испанцев до высадки в Маниле прошли с боями Центральную и Южную Америку, а кое-кто застал ещё и Реконкисту (отвоевание Испании у мавров). Китайских свидетелей штурма удивили седые бороды защитников: многим испанцам было за шестьдесят, но у каждого их этих стариков были за плечами десятилетия боевого опыта. Их командиру было всего двадцать пять, из которых десять лет он провёл в сражениях и в других армиях мог бы считаться ветераном.
Конкистадоры
Испанский солдат тех времён был облачён в кирасу и шлем (защиту для рук и ног в жарком климате обычно не надевали). Основным оружием была аркебуза, а в рукопашном бою использовался длинный меч или пара «меч – кинжал». Многие ветераны де Салседо не доверяли тяжёлым и капризным аркебузам, предпочитая в бою пику или тяжёлую алебарду на длинном древке.
Как мы видим, в цитадели Манилы встретились не случайные люди, а ветераны, воспитанные и обученные по обычаям своего времени. Они могли быть плохи в дисциплине, как пираты, отвлёкшиеся на грабёж дома наместника. Они могли быть никудышными строителями, как испанцы гарнизона, не сумевшие достроить стену. Но в бою обе стороны были твёрдыми и намеревались стоять до конца.
Атакующий отряд пиратов и японцев ворвался в крепость. Из-за дыма горящих строений корабли не могли прицеливаться, и Лин Фенг прекратил обстрел. Он ожидал стягов победы на стенах крепости. Ожидание затягивалось, он выслал подкрепление, но вестей о взятии цитадели всё не было. Уже вечером на корабли стали возвращаться остатки атакующего войска, усталые, израненные. Среди них не было ни одного самурая: японский отряд не отступил и был уничтожен. Испанцы в уличных боях потеряли троих, но почти все были ранены.
Сражение это с первого взгляда не оставило особого следа. Пусть не вышло у Лин Фенга с базой в Маниле, но он перебрался на соседний остров. Пусть испанцы остояли Манилу, но городу предстояло еще много штурмов. Но оно упало гирькой на весы истории.
Через 60 лет после событий правящий клан Токугава закрыл Японию для иностранцев, посчитав их «слишком опасными» для стабильности империи.
Филиппины остались под испанским владычеством, и оставались до XX века. Вот и мы теперь знаем, кто сильнее, конкистадоры или самураи.
Полистать журналы можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Несколько размышлений и данных по вопросам – а почему испанцы не стали колонизировать Северную Америку выше Флориды, почему не уничтожили первые английские поселения, и немного об испанском пути колонизации.
Итак, в 1492 году «Колумб Америку открыл, великий был моряк». Уже к 1620-му году в Новый Свет эмигрировали 645 тысяч испанцев и португальцев (доля португальцев на самом деле тут мизерная – 70 тыс. человек). Население Испании на 1600-й – 8.24 миллиона человек, Португалии – 1.1 млн. человек. С другой стороны, в Америке испанцы смогли присоединить территории на которых проживало 16-20 миллионов человек, однако после знакомства с европейцами (и прежде всего – их бактериями) индейцы начали вымирать стахановскими темпами, и уже к 1620-му году их численность сократилась до 8.5 миллионов человек (Испанская Америка).
Так вот, все силы испанской «трудовой миграции» были кинуты на освоение и переваривание Мексики и северной части Южной Америки (Новая Гранада, Венесуэла, и т.д.). Почему? Ответ самый простой. Там было многочисленное туземное население, наученное ходить строем и работать, а по сути задача испанцев сводилась к самой простой – поубивать властную верхушку, «сменить флаг над обладминистрацией», и заменить туземных правителей своими. А туземцы как работали, так и пусть продолжают, ибо «проблемы индейцев шерифа не интересуют». Еще раз заострим внимание – а) испанцы остановили свой выбор на землях густонаселенных; б) с населением, которое уже давало прибавочный продукт. Бонусом шло то, что Перу и Мексика имели шахты с золотом и серебром, которое начиная с 1540-х вносило примерно 20% в бюджет Испанской империи.
К 1520-м были окончательно отработаны и введены в правило торговые пути в Америку. Корабль из Кадиса спускался до Канарских островов, далее его подхватывали пассаты и приводили в район Вест-Индии. Обратный путь начинался с Кубы, из Гаваны. Корабль проходил пролив между Флоридой и Кубой, поднимался до точки в 23 градуса северной широты, где его подхватывал Volt do mar (обратный пассат), который мимо Бермуд и Азор приводил прямехонько к мысу Сент-Винсент. Оставалось только спуститься вдоль побережья на юг – и ты в Кадисе.
Таким образом, земли выше 36 градуса северной широты испанцев не интересовали в принципе. Несколько экспедиций выше 36 градуса было, например в 1539 году под началом Эрнандо де Сото. Однако вернувшийся на Кубу конкистадор писал, что во «Флориде» (испанцы считали Флоридой все побережье от Ки Вест до реки Св. Лаврентия) нету никакого золота и серебра, а население, в отличие от атцеков и инков – голожопые дикари, не знающие ни государства ни какого-то упорядоченного общества. То есть в случае колонизации общество это придется создавать с нуля, а не как в Мексике и Перу – просто перебить верхушку и заместить ее. Кроме того, эти земли находились севернее стандартных маршрутов испанских кораблей.
И вот в 1604 году настало царство Якова I Английского. Что бы там ни говорили – никаким Генрихам и Елизаветам не удалось создать постоянные поселения в Америке. Удалось это исключительно Якову (кстати, и в Ирландии за чертой Пэйла - тоже), что уже о многом говорит. В 1607 году на реке Джеймс (Вирджиния) было основано первое постоянное английское поселение – Джеймстаун.
С одной стороны, испанцам на него было наплевать (37 градусов северной широты, то есть выходит за зону их интересов). С другой – они обоснованно опасались, что англичане создают не поселение, а… каперскую базу, дабы оттуда атаковать серебряные флоты.
Посол Испании в Англии дон Суньига прямо сказал королю Якову: «Это предприятие - отправиться в Вирджинию с целью колонизации, совершенно непонятно именно с колонизационной точки зрения, поскольку почва там очень бесплодна. И, следовательно, у этой колонизации не может быть никакой другой цели, связанной с этим местом, кроме как организации пиратской базы, а этого нельзя допустить». Яков ответил просто прекрасно: «Те английские предприниматели, кто решился на это предприятие, сделали это на свой страх и риск. И если их убьют или пленят в тех краях, у Лондона не будет никаких жалоб и претензий». То есть, господа испанцы, это чисто коммерческое предприятие, и мне как-то по фиг, как вы там будете с ними разбираться.
Первоначально у испанцев действительно такие планы – разгромить колонию и предать там все огню – были. В 1611 году к устью реки Джеймс даже была послана разведывательная миссия капитана Диего де Молины на корабле «Nuestra Senora del Rosario», дабы осмотреть и оценить форт, построенные там – Алджернон. В результате англичане схватили 3 испанцев, а испанцы – 1 англичанина, которых стороны дружно засадили по тюрьмам, обвиняя в шпионаже (в пользу Германии).
Просидели и те, и другой в тюрьмах почти 10 лет, стороны их обменяли в 1620 году. Молина, прибывший в Испанию, сообщил, что колония – очень слабая, враждует с местными индейцами, стены форта – деревянные, и «настолько слабы, что их можно сломать даже рукой». В общем, заключил он, скоро поселение это будет сметено и разорится само собой, смысла тратить ресурсы на его атаку нет.
С другой стороны – если основать свою колонию в Вирджинии, то она будет жить по принципу «у верблюда два горба, потому что жизнь борьба», а не процветать. Какой в этом смысл? Если у англичан есть комсомольцы, которые без трудностей не могут –ради бога, а нам-то такое счастье зачем? Особенно когда у нас есть Мексика и Перу.
Собственно именно по этим соображениям и оставили первые английские поселения в покое – Вест-Индии и Мэйну не угрожают, дикари там – беспредельщики каменного века, не знающие даже, что такое частная собственность, и расположены они вдали от испанских торговых путей.
Именно это решение и обусловило позже потерю львиной части «Флориды».
@ Сергей Махов
