Рассказ абсолютно недостоверный, но до ужаса правдоподобный! 😂
Сосед мой, некий Аркадий Шустер, интеллигент до мозга костей и обладатель болонки по кличке Фифа, каждый вечер выходил на прогулку в холонский сквер — благо зелени там чуть меньше, чем в ботаническом саду, но кучек - собачьих хватает.

Будучи законопослушным гражданином и немного ипохондриком, Шустер всегда носил с собой целлофановый мешочек. У него их было, как у бабушки — на всякий случай: большие, маленькие, с ручками, без ручек, с надписью «Спасибо за покупку» и без.
Собака, впрочем, нужду справляла нечасто. Иногда казалось, что это она выгуливает Шустера, а не наоборот.
Но в одно не самое славное утро когда Фифа всего лишь нюхала куст, из-за мусорного бака выпрыгнули трое представителей муниципальной полиции в бронежилетах и с выражением гражданской решимости на лицах.
— Господин Шустер, вы и ваша собака, — торжественно провозгласил один из них, — пойманы на месте преступления: улица имени Моше Даяна, куча — имеется, мешочка — не наблюдается.
— Какая куча?! — возмутился Шустер. — Фифа ещё даже не подавала признаков! Она, между прочим, склонна к запорам!
Но объяснения не подействовали. Штраф — 500 шекелей. Не хотите платить? Пожалуйста — суд!
Через месяц судебный зал. Судья пожилой, со скучающим лицом и выражением:
"Что я делаю с этой жизнью".
— Господин Шустер, ваша собака, согласно обвинению, испражнилась на улице Моше Даяна.
— Ваша честь, простите великодушно, но Фифа — натура поэтичная. Она сделала это на улице Хаима Герцога и часом позже. И то — под куст, со стыдом.
Судья обращается к инспектору:
— Есть доказательства?
— Ваша честь, мы вели наблюдение лично! С шести до восьми. Мы были под прикрытием.
— Вас не спрашивали о вашем досуге. Где фотографии?
Фотографий не было. Заседание отложили на две недели.
Через две недели явился инспектор с фотороботом — то есть фото, снятое дроном: на нем был куст, тень болонки и впечатляющая по своим габаритам куча, от которой веяло угрозой общественной гигиене.
— Вот, — сказал судья с облегчением. — Теперь у нас есть улика.
— Ваша честь, — сказал Шустер, глядя на экран. — Это не куча, это... геологическая формация: Монблан, так сказать, в миниатюре. Моя собака весит два с половиной кило. Ей даже при желании такое не под силу. Разве что если она неделю держала и питалась исключительно свеклой.
— Что вы хотите этим сказать? — вмешался прокурор.
— Только то, что это произведение принадлежит либо догу, либо мустангу.
— Господин Шустер, — продолжал прокурор, — скажите прямо: вы выводите собаку, чтобы она оправилась?
— А вы, господин прокурор, — парировал Шустер, — утром сначала идёте в туалет или сразу пьёте кофе?
Судья встрепенулся:
— Хватит! -
За дерзость назначаю вам штраф 700 шекелей или две недели тюремного изолятора в Тель-Авиве.
— Но почему 700?
— Пятьсот за кучку и двести — за посягательство на утреннюю чашку кофе служителей закона.
— Не заплачу, — сказал Шустер гордо. — Я выбираю тюрьму.
Судья ахнул:
— Господин Шустер, никто в истории Государства Израиль не сидел за собачью кучу! Даже если бы он наложил её лично...
— Да здравствует израильский суд, — с издевкой крикнул Аркадий, - самый гуманный суд в мире!
И вот, он действительно отправился в тюрьму — в знак протеста против судебного произвола.
Камера была с авторитетами, которые сначала ржали, потом восхищались Шустером. Ведь впервые в жизни с ними сидел человек за то, что его собака справила большую нужду вопреки предписанным правилам.
Шустер вел себя достойно. Он требовал ежедневно менять простыни, подавал жалобы на температуру супа, и однажды устроил голодовку, потому что в тюремной библиотеке не оказалось свода собачьих законов под авторством Аарона Паръаши: отца основателя правил опорожнения собак в городских условиях.
Через неделю Шустера выпустили.
С помпой. Под аплодисменты уголовного мира и с корзиной собачьих пакетиков — подарок от администрации тюрьмы.
С тех пор, когда кто-то в Холоне говорит "Я не согласен!", ему отвечают:
— Остынь, Шустер, мы все тут на поводке.
Shmiel Sandler