Вот только о вертолёте Ми-6 в интернетах уже написано очень много статей и постов, которые продолжают плодиться в околоавиационных интернет-кружка́х благодаря копипастам, перепостам и компиляциям различной степени достоверности и качества. Излюбленной темой, например, является крыло Ми-6, фантазии вокруг которого рождают порой даже новую терминологию:

Однако и более солидные источники порой грешат нестыковками, например та же рупедия, из которой зачастую черпают информацию, до сих пор не может определиться с датой первого полета Ми-6, хотя там ведь всё просто:

Вобщем нет большого смысла перечислять в очередной раз все достижения и рекорды этого уникального вертолёта.
А вот сама уникальность вертолёта Ми-6 вполне достойна внимания и одним из, весьма нечасто упоминаемых, аспектов его уникальности является реализация использования остаточной реактивной тяги двигателей.

Дело в том что энергия рабочих газов далеко не полностью срабатывается на турбинах турбовального двигателя и выхлопные газы ещё обладают некоторым запасом энергии для образования реактивной тяги. Кстати, чем больше такой энергии - тем, естественно, ниже КПД турбовального двигателя.

На Ми-6 установлены два турбовальных двигателя Д-25В вдоль продольной оси вертолёта.

Выхлопные устройства двигателей развернуты в стороны под углом в 32 градуса к продольной оси и таким образом реактивная тяга TR выхлопных газов имеет горизонтальную составляющую Ta, направленную по полету и дополняющую пропульсивную тягу несущего винта.

К сожалению, численных значений этой реактивной тяги в литературе не приводится, собственно как и отсутствуют в открытом доступе какие-либо работы по исследованиям этой темы.

В книге по практической аэродинамике Ми-6 оценка реактивной тяги производится по приросту располагаемой мощности несущего винта в зависимости от скорости полета.

Вот только по общему виду такой зависимости можно лишь очень прибизительно оценить этот самый прирост в лошадях, который тут выглядит многообещающе.

Следующий, уже более точный график значительно менее нагляден и более сложен для понимания, поскольку в нём увеличение располагаемой тяги оценивается через прирост коэффициента крутящего момента несущего винта за счет реактивной тяги в зависимости от скорости и высоты полета.

И тут уже количество нолей после запятой в коэффициенте намекает, вобщем-то, на мизерность этого самого прироста, не говоря уже о какой-либо наглядности для количественной оценки этой реактивной тяги.

Однако несложно выполнить оценочный расчет остаточной реактивной тяги, имеющихся данных двигателя Д-25В для этого вполне достаточно:

- скорость истечения газов реактивного двигателя такого класса около 700-800 м/с, примем 700 м/с (у Д-25В πк=5,6);
- остаточная скорость истечения (после свободной турбины) составляет 10–20% от теоретической, примем 15%:
0,15 х 700 = 105 м/с;
- массовый расход воздуха 26 кг/с;
- тогда остаточная тяга:
26 х 105 = 2730 Н
2730 х 2 х cos32 = 4553 Н ≈ 460 кгс

Что вобщем-то совсем даже и не мало. Хотя в реальности она будет ниже, потому что турбовальные двигатели оптимизированы для создания крутящего момента, а не реактивной тяги и оборудованы выходными устройствами, представляющие собой расширяющийся диффузор, а не реактивное сопло. И тем не менее, давление газов на выходе Д-25В выше атмосферного и их скорость больше нуля, что и обуславливает наличие остаточной реактивной тяги.

Также анализируя первый график видно, что с уменьшением поступательной скорости до висения реактивная тяга двигателей тоже стремится к нулю. Однако в действительности этого не происходит - двигатели на висении по-прежнему прокачивают через себя воздух и закон сохранения импульса не отменяется.

Косвенной иллюстрацией могут послужить фотографии Ми-6 на висении с загрузкой:

Хотя, на самом деле, большие положительные тангажи Ми-6 на висении обусловлены в значительной степени кабрирующими моментами крыла и стабилизатора, а также конструктивным наклоном вперед оси несущего винта, для компенсации реактивной тяги двигателей всё же требуется отклонение конуса несущего винта назад, что способствует увеличению угла тангажа.
Отклонение тяги несущего винта назад уменьшает ее вертикальную составляющую, то есть требует увеличения тяги несущего винта по сравнению с отсутствием реактивной тяги двигателей.

Другими словами, на режимах висения реактивня тяга двигателей увеличивает потребную мощность и является "вредной".

Силовая установка Ми-6 целиком перекочевала на вертолёты типа Ми-10, так что их вполне можно также называть реактивными вертолётами.

Пост в сообществе с другим примером вертолёта, использующего остаточную реактивную тягу двигателей:
Westland ONE

Пока человечество с тревогой и надеждой ищет пути к «зеленому» будущему, а инженеры бьются над эффективностью солнечных панелей и ветряков, прямо у нас под ногами, возможно, скрывается колоссальный энергетический резерв. И нет, речь не о нефти или газе, а о водороде — том самом, что обещает нам чистое сгорание без вредных выбросов. Но самое интересное, что новейшие исследования указывают на весьма неожиданное место его залегания. Забудьте на время о бескрайних равнинах или морских глубинах. Присмотритесь к горам!

Водород из камня: фантастика или реальность?

А между тем, геологический водород — это вполне реальное явление. В отличие от «зеленого» водорода, получаемого электролизом воды с помощью возобновляемых источников, или «голубого», производимого из природного газа с улавливанием CO2, геологический водород образуется естественным путем в земной коре. И, похоже, горы — это те самые «фабрики», где природа сама готовит для нас это чистое топливо.

Франк Цваан из Центра Гельмгольца по изучению Земли в Германии проливает свет на этот процесс. «Всё дело в определенных минералах, — объясняет он, — которые при реакции с водой способны генерировать водород. Представьте себе, это практически бесплатный, экологически чистый источник энергии!» Звучит заманчиво, не так ли?

Так откуда дровишки, то есть водород?

Главные «поставщики» этих чудо-минералов — глубинные слои нашей планеты, мантия. Там их предостаточно. Одна проблема: в обычных условиях они надежно укрыты от воды, и никакой реакции не происходит. Но тут на сцену выходят горы! В процессе их формирования, когда тектонические плиты сталкиваются, сминаются в гигантские складки и вздымаются к небу, часть мантийных пород оказывается вытолкнутой гораздо ближе к поверхности. Вот тут-то и начинается самое интересное.

В этих приповерхностных слоях мантийные породы наконец-то встречаются с водой. Этот процесс, известный ученым как серпентинизация (не пугайтесь сложного слова, это просто химическая реакция гидратации определенных минералов, например, оливина), и приводит к выделению водорода. Цваан и его команда смоделировали этот процесс «вознесения» мантийного вещества и пришли к выводу: да, под горными хребтами могут образовываться значительные объемы этого газа.

Горы против океана: где водород «вкуснее»?

Вы можете возразить: «Постойте, но ведь серпентинизация происходит и на дне океанов, у срединно-океанических хребтов! Некоторые даже считают, что именно там зародилась жизнь». И будете совершенно правы! Процесс там действительно идет. Однако, по словам Цваана, есть один нюанс, который делает горы более перспективными.

Дело в температуре. На океанском дне, где идет серпентинизация, температура обычно ниже 122°C. В таких «прохладных» условиях любой образующийся водород становится лакомым кусочком для бактерий — они его попросту съедают. А вот в недрах гор можно пробуриться на глубины, где температура значительно выше. «Там никто жить не хочет, — с долей юмора отмечает Цваан, — так что это идеальные условия для сохранения водорода». Более того, ученый предполагает, что можно будет бурить прямо в «водородную кухню» — то есть, непосредственно в зону, где газ активно генерируется. Представляете?

Первые ласточки: Альпы и Пиренеи уже «сигналят»?

Конечно, всё это пока больше теория и расчеты. Но есть и первые, весьма обнадёживающие практические данные. Например, Джанрето Маначаль из Страсбургского университета подтвердил, что под швейцарскими Альпами, в районе Гризон, действительно идет выработка водорода. Правда, сколько его там — пока большой вопрос. «Мы лишь в самом начале пути», — честно признается исследователь.

Похожие новости приходят и с Пиренеев. Александра Робер из Тулузского университета сообщила о просачивании водорода из недр северной части этого горного массива. Опять же, исследования только начались.

Что дальше? Лопаты и буры наготове?

Так что же, пора снаряжать экспедиции в горы с буровыми установками? Не будем торопиться. Ученые подчеркивают: это только первые шаги. Нужно еще очень многое выяснить. Каковы реальные объемы геологического водорода в горах? Насколько он чист? Как его эффективно и безопасно извлекать? Не повредит ли это хрупким горным экосистемам? Вопросов пока больше, чем ответов.

Источник.