Источник:http://old.hubara-rus.ru/index.html В ходе так называемой Войны на истощение между Объединенной Арабской Республикой (ОАР, так назывался до 1971 г. Египет; с 1971 - Арабская Республика Египет, АРЕ) и Государством Израиль президент ОАР Гамаль Абдель Насер обратился к СССР с просьбой о создании «эффективного ракетного щита» против израильской авиации и посылке в Египет регулярных советских частей противовоздушной обороны и авиации. Он потребовал прислать средства ПВО вместе с обслуживающим их персоналом. Речь уже шла, как писал бывший посол СССР в ОАР В. М. Виноградов, — «не о советниках-учителях, а об армейских расчётах для ведения боевых действий». Эта просьба была удовлетворена.
Дежурное звено, переведённое из 2аэ в 3аэ в нач. 1971 г. Ком-Аушим (из личного архива В.Ф. Васильева)
В Египет направили 32 тысячи советских солдат и офицеров. Среди прочих воинских подразделений прибыла и авиационная группа под командованием генерал-майора авиации Г. У. Дольникова: 135-й истребительный авиационный полк (40 истребителей-перехватчиков МиГ-21МФ, 60 лётчиков, командир полковник К. Коротюк) и 35-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья (30 истребителей МиГ-21МФ и МиГ-21РФ, 42 лётчика, командир полковник Ю. Настенко). Переброска истребителей МИГ-21 осуществлялась в разобранном виде самолётами Ан-12. Боевое дежурство группы началось 1 февраля 1970 года. 135-й истребительный авиационный полк (106 иабр ВВС ОАР) квартировал на авиабазах Ком-Аушим и Бени-Суэф и был поставлен прикрывать Каир с юго-восточного направления, а промышленные объекты центральной части Египта и Асуанский гидроузел с северо-восточного, между Сохненской и Заафаранской долинами. Глубина боевых действий ограничивалась Суэцким заливом Красного моря. 35-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья (108 иабр ВВС ОАР), разместившаяся на авиабазе Джанаклис, прикрывала ВМФ на побережье Средиземного моря и промышленные объекты северной части Египта от Порт-Саида до Мерса-Матрух и на юг до Каира. Самолёты несли опознавательные знаки и тактические номера, принятые в ВВС Египта. Советским лётчикам запретили пересекать Суэцкий канал, являвшийся границей разделения противоборствующих сторон. Патрулирование советских лётчиков вынудило израильскую авиацию ограничить свои рейды прифронтовой зоной. Первая встреча советских и израильских пилотов закончилась мирно — противники разошлись, не решившись вступить в бой. Произошла она 13 апреля 1970 года. Аналогичным образом завершились встречи 18 и 29 апреля. К июню 1970 года советские лётчики имели уже более 100 боевых вылетов, но воздушных боёв не проводили. Хотя к этому времени авиация Израиля имела совершенно иной опыт и совершила более 10 тыс. вылетов: для нанесения ударов — 86,8 %, на воздушную разведку — 11,5 %, для ведения воздушных боёв — 1,7 %, армейское командование Израиля также предпочло избегать прямого противостояния. Но летом 1970 года боевые действия в зоне канала активизировались. Вовлечение в конфликт советских специалистов стало неизбежным. Первый случай боевого контакта зафиксирован 25 июня 1970 года. Пара МиГ-21 (лётчики Крапивин и Сальник), используя малую высоту, скрытно подошла к группе «Скайхоков», шедшей на Исмаилию, и поразила один из них ракетой Р-3С, но подбитый штурмовик сумел уйти на свою авиабазу. 27 июля 1970 года совместно с египтянами была предпринята попытка засады на израильские «Миражи». По плану, звено египетских МиГ-17 наносило удар по опорному пункту израильтян на восточном берегу канала, с целью спровоцировать истребители противника на преследование. Далее следовало заманить их на свою территорию, где в бой вводилось бы три звена советских МиГ-21. МиГ-17 нанесли удар в 12:00, поразив цель и ранив четырех израильских солдат, но израильские истребители для отражения этого налета даже не поднялись. Египтяне повторили атаку в 16:45, снова поразив цель и ранив ещё трёх солдат. Задание практически было выполнено: четвёрка МиГ-17 капитана Махеру Касиме была атакована истребителями «Мираж» и смогла завлечь их на свою территорию, но задержка со взлётом советских истребителей позволила израильтянам сбить два египетских самолёта и спокойно уйти. Одно звено советских МиГ-21 успело выйти в район боя и наблюдало происходящее, запросив разрешение на атаку, но командование запретил ввязываться в бой, пока не поднимутся два других звена. Оба египетских лётчика катапультировались удачно. Самым известным воздушным боем, проведенным летчиками 135-го ИАП, стало масштабное воздушное сражение 30 июля 1970 г., в котором 8 советских истребителей дрались против 12 израильских. В ходе него советским пилотам, попавшим в воздушную засаду израильтян, удалось подбить "Мираж" израильского аса Ашера Снира, однако собственные потери составили 4 самолета и три летчика (капитаны Юрченко, Яковлев и Журавлев). 1 августа 1970 года в Каир прилетел командующий ВВС СССР маршал Павел Кутахов. Он назначил расследование обстоятельств вооружённого столкновения с противником. 2 августа Кутахов отдал приказ о прекращении полётов советских лётчиков в зоне Суэцкого канала. Руководство СССР уведомило египетскую сторону, что далее не может оказывать помощь египетскому правительству в обеспечении неприкосновенности египетских воздушных рубежей. Насер вынужден был согласиться на прекращение огня с Израилем, вступившее в силу в полночь с 7 на 8 августа 1970 года. Перемирие продержалось (не считая нескольких эксцессов) до октября 1973 года.
2 авиационная эскадрилья (Бени-Суэйф). Март 1970 - декабрь 1970 - март 1971
Лётчики 2 аэ 135 иап. Бени-Суэйф. 1970(?) г. (из личного архива В.Ф. Васильева)
3 авиационная эскадрилья (Ком-Аушим). Март 1970 - декабрь 1970 - март 1971
Технический состав 135 иап (Бени-Суэйф). 1970-1971
Технико-эксплуатационная часть 135 иап. Бени-Суэйф 1970-1971.(из личного архива С.С. Дунчева):
2 авиационная эскадрилья. Бени-Суэйф: конец февраля 1971 - октябрь 1971; Ком-Аушим: октябрь 1971 - март 1972
Главком ВВС маршал Кутахов П.С. завершает свой визит в 135-й полк. Фото на память с лётным составом полка перед вылетом. Авиабаза Бени-Суэйф. 16-18.02.1972 г. (из личного архива А.В. Руденко)
Приезд Главкома ВВС маршала Кутахова П.С. Авиабаза Бени-Суэйф. 16-18.02.1972 г. (из личного архива В.М. Попова)
Техники с авиабазы Бени-Суэйф. АРЕ. 1972 г. (из личного архива В.М. Попова)
Техники готовят "спарку" МиГ-21У (бортовой № 5632) к вылету. 135 иап. Бени-Суэйф. 1971 г. (из личного архива В.М. Попова):
...Шел десятый день Первой мировой войны. Войска Юго-Западного фронта Российской императорской армии, разворачивавшиеся для наступления четырьмя армиями в австро-венгерской Галиции общим направлением на Львов, на правом фланге уже столкнулись с сильным контрударом противника у Красника (Люблинское направление)... А на левом фланге, в секторе 3-й армии генерала Н.В.Рузского, русские части только заканчивали сосредоточение для удара, а противостоящие им заслоны австрийцев лишь изредка давали о себе знать, высылая в поиск кавалерийские патрули. Стороны готовились к решающему сражению, и разведка позиций неприятеля была важной заботой штабов по обе стороны фронта.
Чины 9-го корпусного авиаотряда Российской имп. армии у моноплана "Ньюпор" IV.
- Стратегическое направление на Львов-Стрый словно завешено австрийскими гусарами! Казачкам не просочиться, а ведь нам там наступать, - посетовал Командарм-три, допивая утренний чай из солдатской кружки (столовый прибор безнадежно застрял в обозе). Затем повернулся к начальнику оперативного отдела и обманчиво мягким голосом приказал: - Голубчик, распорядитесь выслать на разведку аэроплан. Лучшего летуна и толкового летнаба из штаб-офицеров. Пускай сверху рассмотрят что к чему и доложат по возвращении. С Богом!
Военная авиация, недавний актер на театрах войн Европы, в жанре "разведка" уже успела снискать признание военной публики.
ЗАРЯ РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВОЕННО-ВОЗДУШНОГО ФЛОТА. Российский императорский военно-воздушный флот по состоянию на начало Первой мировой по количественным показателям считался самым сильным в мире и, кроме того, имел довольно рациональную организацию. Курирующим и управляющим органом была Воздухоплавательная часть Генерального штаба (приказом по Военному министерству от 12.08.1912). В каждом из армейских корпусов предписывалось сформировать авиаотряд в составе 6 "летательных аппаратов тяжелее воздуха" (самолетов) со штатом в 7 пилотов ("летунов" в тогдашнем армейском обиходе), при чем пять вакансий летчиков были офицерскими, а две - для нижних чинов. В консервативной и упрямо державшейся сословных предрассудков империи авиация была весьма демократична. Неудивительно, ведь в ту пору она была символом неудержимого технического прогресса человечества и преодоления всех пределов, в том числе и социальных! По авиаотряду со штатом в 8 "аппаратов" и 10 "летунов" должно было существовать и во всех крупных крепостях империи. Всего на август 1914 г. Российская императорская армия имела 39 авиаотрядов, в т.ч. 8 крепостных, 1 полевой, 1 гвардейский и 3 Сибирских (фактически также корпусные). Подготовка летных кадров велась в офицерских Воздухоплавательных школах в Гатчине и Севастополе, а также за рубежом - в союзнице по Антанте Франции, историко-культурные связи которой с Россией вообще сложно переоценить ;). Традиционно хромало материально-техническое обеспечение военной авиации, представленное всего шестью авиационными ротами, территориально и организационно оторванными от авиаотрядов и подчиненными военным округам. Российские императорские орлы (многие из них в будущем - отцы и наставники "красных соколов" СССР) вступали в Первую мировую на крыльях 263 аэропланов (Германия располагала 232 боеготовыми самолетами, Австро-Венгрия - всего несколькими десятками). В подавляющем числе преобладали "аппараты" французской постройки, хотя авиапромышленность России уже осваивала собственные перспективные наработки конструкторов Д.П. Григоровича и И.И. Сикорского (ставшего впоследствии харизматической величиной мирового авиастроения), в т.ч. мощный четырехмоторный цельнодеревянный биплан С-22 "Илья Муромец", признанный гигант авиации того времени.
Несмотря на то, что условиями Гаагской конвенции 1907 г. правила воздушной войны по сути не были регламентированы (за исключением "Декларации о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров и при помощи иных подобных новых способов", не ратифицированной к тому же Германией), негласные "джентльменские правила", принятые между авиационными державами начала ХХ в., не предусматривали установки вооружения на "аппаратах тяжелее воздуха". Однако нет правил, нарушение которых не было бы желанно людям, привыкшим "переходить пределы": русские военные авиаторы накануне войны экспериментировали с применением ручных пулеметов "Льюиса" и ружей-пулеметов "Мадсена" на шкворневой установке, а также с бомбометанием. Существовали и весьма оригинальные проекты применения в воздушном бою "легких ружей для стрельбы с руки зарядами дроби". Достаточно перспективный, к слову, вариант, если представить кучное попадание картечин по хрупким и взаимосвязанным конструкциям "воздушных этажерок"...
Пулеметы систем "Льюиса" и "Мадсена".
К очевидным слабостям русской авиации следовало отнести изношенность значительной части авиационного парка, находившегося в эксплуатации по два и более лет (по тем временам - солидный срок) и затрудненность снабжения иностранной техники запчастями (особенно двигателями), которые в условиях военного времени предстояло доставлять из Франции. Не в последнюю очередь благодаря этому уже к 1915 г. преимущество Российской императорской армии в воздухе было безвозвратно утрачено... Летный состав был достаточно неоднородным по качеству подготовки, но отличным по боевому духу: во все времена штурм неба был уделом отважных, а на заре авиации - тем более! В ранней истории авиации храбрость и способность к риску даже при недостаточных технических знаниях порою, вопреки логике, приносили плоды... А то и лавры! Именно таким людям, влюбленным в небо с всепоглощающей и почти самоубийственной страстью, посвящено забытое стихотворение кумира русской поэзии "Серебряного века" Александра Блока (кстати, также участника Первой мировой) "Авиатор":
Его винты поют, как струны... Смотри: недрогнувший пилот К слепому солнцу над трибуной Стремит свой винтовой полет...
Русская военная авиация не всегда успешно прокладывала себе дорогу в небо среди бюрократической косности штабов , однако передовые военные умы и командиры Российской императорской армии уже прекрасно сознавали ее огромный потенциал. "Воздушный флот России должен быть сильнее воздушных флотов наших соседей. Это следует помнить каждому, кому дорога военная мощь нашей Родины", - написал еще в 1912 г. великий князь Александр Михайлович, один из основоположников русской военной авиации и высочайший шеф Императорского военно-воздушного флота.
ПЕРВАЯ БОЕВАЯ ПОТЕРЯ РОССИЙСКОЙ АВИАЦИИ. Штаб русской 3-й армии с началом боевых действий в Галиции передислоцировался в Дубно, небольшой еврейско-польско-украинский городок на западной окраине империи, славный своими шляхетскими замками, вполне подходившими для размещения штабных служб и учреждений. Полевому управлению штаба армии подчинялись корпусные авиаотряды XI и IX корпусов. Учитывая, что в районе Дубно разворачивались части ХI корпуса, можно предположить, что аэроплан, получивший 10 августа 1914 г. боевую задачу провести разведку стратегического направления на Львов-Стрый и вылетевший на задание из Дубно, принадлежал именно 11-му корпусному авиаотряду. Это был двухместный моноплан "Morane-Saulnier G" французского производства, одна из моделей, применявшихся в русской военной авиации на начало Первой мировой войны, наряду с "Ньюпорами" и "Фарманами" (в основном учебными).
"Morane-Saulnier" c опознавательными знаками Российского императорского военно-воздушного флота. Современная реконструкция.
Поначалу российским "летунам" сопутствовал успех. Опытный пилот уверенно набрал высоту и перелетел передовые позиции австро-венгерских войск, явно не ожидавших воздушного гостя. Летчик-наблюдатель (летнаб), перегнувшись из кабины, наметанным глазом кадрового офицера охватывал расположение неприятеля и тотчас наносил их на карту. Однако над австрийскими укреплениями в окрестностях Львова с земли был открыт огонь. Австрийские артиллеристы, задрав стволы орудий до максимального градуса подъема, били по аэроплану шрапнельными снарядами, выбрасывавшими при разрыве облако смертоносных сферических пуль... Меткость такой стрельбы на поверку была невелика, но в довоенные годы бытовало предположение, что с задачей пртотивоаэропланной борьбы справится скорострельная полевая артиллерия, и батареи честно расстреливали боезапас. Под огнем отважные авиаторы продолжали выполнять боевую задачу. Быть может, в своей небесной вышине они, еще не знакомые с воздушной войной, казались себе неуязвимыми... Напрасно! Один из снарядов в конце концов разорвался в опасной близости от самолета. Австрийская шрапнель повредила двигатель "Морана", и пробитое сердце рукотворной птицы остановилось. Теперь аэроплан мог только планировать, стремительно теряя высоту. "Держитесь, иду на вынужденную!" - крикнул пилот, обернувшись к наблюдателю. Используя воздушные потоки, поддерживавшие в воздухе легкую машину, он пытался увести ее подальше от расположения австрийских войск, где у экипажа был бы шанс уйти от преследования и попытаться перейти фронт... Разумеется, в случае удачной посадки. Но на земле, сопровождая слабеющий полет смертельно раненого русского аэроплана, уже мчались галопом австрийские кавалеристы. Как только "Моран" коснулся земли и тяжело запрыгал по полю, его окружили неприятельские всадники с карабинами наизготовку. Сопротивление было бесполезно. Пилот и летнаб, обреченно матерясь, вылезли из машины и тотчас были обезоружены и подвергнуты тщательному обыску. Вскоре их допрашивали офицеры разведки "Императорской и Королевской " (К und K) австро-венгерской армии, внешняя деликатность которых, наверное, не могла ввести русских авиаторов в заблуждение относительно невеселых перспектив плена... Сбитый австрийцами 10 августа 1914 г. "Моран" стал, вероятно, первой боевой потерей в истории российской военной авиации.
ВЫДАЮЩИЙСЯ ЭКИПАЖ ОБЫЧНОЙ ВОЗДУШНОЙ РАЗВЕДКИ. Австрийцы имели все основания гордиться воздушной победой. Экипаж, вылетевший на роковую воздушную разведку, был отнюдь не простым. Эти люди по справедливости могли быть названы знаменитостями, пилот - российской авиации, а летнаб - российской военно-исторической мысли и фронтовой журналистики. К тому же один из них носил не много ни мало звание генерал-лейтенанта! Несчастливый "Моран" пилотировал один из первых дипломированных авиаторов России Александр Алексеевич Васильев, которого в близких к авиации кругах начала ХХ в. называли не иначе как "знаменитым", а некоторые (в основном экзальтированные дамочки-поклонницы) - даже "великим".
"Кто не летал, тот не может знать всей прелести и красоты пространства". Авиатор Васильев.
Происходивший из "разночинцев", как в обиходе Российской империи конца ХIХ называли получивших образование лиц недворянского происхождения, он родился в 1883 г. в деревне Преображенка Тамбовской губернии. Выбранная в юности юридическая стезя сулила блестящему выпускнику Казанского университета удачную карьеру в судах, когда судьба вдруг властно изменила его жизнь рокотом авиационного мотора, свистом ветра в вышине и роковым стремлением "все выше, и выше, и выше". Начав штурм неба с модного среди образованной молодежи тех лет "спортивного" увлечения авиацией, Александр Васильев проявил завидное упорство и последовательность. Вложив все свои сбережения, он отправился во Францию в прославленную летную школу Луи Блерио, которую окончил в 1910 г. Окончил с отличием, как ранее юридический факультет, и получил диплом пилота за номером 225. Более того, талантливого русского авиатора ждало заманчивое предложение стать в этом авторитетнейшем авиационном училище инструктором. Некоторое время Васильев проработал у Блерио вместе со своим соотечественником пилотом Виссарионом Кебурия. Молодые "летуны" из России планировали заработать денег на покупку собственного "аппарата", чтобы вернуться в Россию и открыть там летные курсы. Когда искомая сумма была накоплена и не один, а два новеньких аэроплана "Блерио" куплены и погружены на пароход в Бресте, друзья вернулись в Россию. Там они стали соответственно семнадцатым и восемнадцатым "летунами" в стране, получившими разрешение на публичные полеты. Со своими самолетами они совершили захватывающее турне по империи, демонстрируя летное мастерство и популяризируя авиацию "в массах". Им восторженно аплодировали толпы, в них влюблялись женщины, а "золотая молодежь" наперебой приглашала модных авиаторов на свои роскошные оргии. На выступлении в Нижнем Новгороде Васильевым, сумевшим поднять свой аэроплан на высоту 1 000 метров, был установлен российский рекорд высоты.
Авиатор Васильев у своего аэроплана "Блерио". Фотокарточка с автографом.
Однако мечта о летной школе так и осталась не реализованной. "Мы стали летающим цирком", - не скрывая разочарования, говорил Васильев. С 1911 г. он оставил "развлекательные авиашоу" только в качестве источника гонораров (Васильев никогда не был богат, а содержание аэроплана требовало денег) и с головой погрузился в иную сферу авиации того времени - авиационные соревнования.
А.А. Васильев (средний в первом ряду) среди российских авиаторов, 1910.
Он стал победителем проводившегося 23-24 июля 1911 г. перелета Петербург-Москва, единственный из дюжины участников добравшись до финиша и установив сразу несколько рекордов: по времени пребывания в воздухе, по дальности перелета за сутки и по скорости преодоления дистанции.
Участники перелета Петербург-Москва, 1911. Васильев невооруженным взглядом не просматривается ;)
Император Николай II в высочайшей телеграмме передал знаменитому авиатору свои поздравления с победой, а его учитель Луи Блерио написал из Франции: "Я не сожалею о том, что вы не со мной, только потому, что авиаторы всего мира - большой клуб друзей и, в какой бы стране они не были, они служат общему делу - покорению пространства". Если бы прекраснодушный француз знал, что пройдет всего три года, и бывшие члены "клуба друзей" превратят поднебесье в арену своих гладиаторских боев! На подаренном Блерио новом аэроплане Александр Васильев продолжал участвовать в авиационных мероприятиях в России. В частности, на "военных играх", организованных Московским обществом воздухоплавания и Московским военным округом на полигоне Ходынское поле, он взял приз за точное бомбометание с высоты. Так что русский новатор авиации не был далек от мыслей о ее военном применении. Начало Первой мировой застало А.А.Васильева на должности летчика-испытателя петербургского завода Первого российского товарищества воздухоплавания, где он трудился с 1913 г. Вместе с другом-авиатором Александром Кузьминским он отправился в штаб Юго-Западного фронта и предложил армии свои услуги в качестве "охотника", т.е. гражданского добровольца в составе вооруженных сил. К сожалению, первое же боевое задание стало для прославленного авиатора последним... Александру Васильеву принадлежат замечательные слова, которые актуальны в любую эпоху: "Русскую авиацию ждет блестящее будущее. Необходим только опыт, нужна практика, чтобы наши природные качества, усиленные знаниями, создали могущественный воздушный флот, чтобы русская авиация заняла выдающееся место в кругу других держав".
Летчиком-наблюдателем в неудачной разведке 10 августа 1914 г. был генерал-лейтенант Евгений Иванович Мартынов, имевший широкую общественную популярность иного рода - как талантливый военный писатель и теоретик, а также смелый честный офицер, ради своих принципов не побоявшийся пойти под суд.
Он происходил из потомственных военных (его прадед, простой солдат, получил дворянство за отличие в Альпийском походе Суворова) и родился в 1864 г. в российской крепости в Финском заливе Свеаборг. Начало его военной карьеры было многообещающим. После выпуска из Александровского военного училища подпоручик Мартынов служил в Санкт-Петербурге, в элитных частях, составлявших красу и гордость русской пехоты - в гренадерах и в лейб-гвардии. Продемонстрировав блестящие способности, он в 1889 окончил Академию Генерального штаба по первому разряду и в последующие годы занимал ответственные штабные должности в различных соединениях и военных округах Российской императорской армии. Необходимый для производства годичный ценз командования ротой капитан Е.И.Мартынов "выслужил" в 124-м пех. Воронежском полку и снова вернулся к штабной работе. Он представлял собою весьма распространенный в Российской империи тип офицера-интеллектуала. Отлично знал немецкий, французский, английский и сербский языки, увлекался военной историей и модной в ту пору ориенталистикой, в 1896 г. без отрыва от службы окончил Санкт-Петербургский археографический институт. Был назначен постоянным членом военно-исторической комиссии по описанию Русско-турецкой войны 1877-78 гг. Е.И. Мартынов активно сотрудничал в военно-литературном журнале "Разведчик", вокруг которого в конце XIX - начале ХХ вв. группировались передовые и свободомыслящие представители русского офицерства. На страницах "Разведчика" Мартынов публиковал свои труды по российской военной истории и военной этике.
Портрет и биография полк. Мартынова из журнала "Разведчик".
Довелось полковнику Мартынову и услышать свист неприятельских пуль, ведя в бой свою часть. В Русско-Японскую войну он командовал 140-м пех. Зарайским полком. Командовал, согласно собственной скромной оценке, "не хуже других". За отличие в бою при Ляндясане был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени и золотого Георгиевского оружия. В годы войны Е.И.Мартынов заслужил также эполеты генерал-майора. Интересной страницей богатой приключениями и свершениями жизни Евгения Ивановича Мартынова стала его поездка в качестве военного корреспондента в 1913 г. в Сербию на театр второй Балканской войны (известной также как Межсоюзническая, в которой бывшие партнеры по антитурецкой коалиции первой Балканской плюс примкнувшие Турция и Румыния пытались скопом отлупить Болгарию, а она отбивалась по чём зря). Там он стал свидетелем поражения, нанесенного сербскими войсками одной из лучших болгарских дивизий - 7-й Рильской пехотной, и едва не погиб, когда группа отступающих болгарских солдат застигла его, оторвавшегося от боевых линий сербов, и приняла за неприятельского офицера. По рассказанной самим Евгением Ивановичем драматической истории, от уже занесенных штыков злых балканских парней его спасла прекрасная черноокая болгарская сестра милосердия, случайно оказавшаяся среди деморализованных пехотинцев. Она понимала по-русски, вняла его отчаянным мольбам: "Идиоты, я военный корреспондент, меня нельзя убивать!!!" и сумела остановить своих товарищей. Верхней точкой карьеры Е.И. Мартынова стал чин генерал-лейтенанта и должность начальника Заамурского округа Отдельного корпуса пограничной стражи. На этой должности он не смог мириться с происходившими у него на глазах хищениями русских чиновников на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) и пограничного начальства. "Обличая злодеев", Мартынов вступил в острый конфликт с начальником пограничной стражи империи генералом Пыхачовым и министром финансов графом Коковцовым. Силы оказались неравны, и в 1913 г. слишком наблюдательного и честного генерал-лейтенанта "ушли" в отставку. Глубоко оскорбленный, он описал ситуацию в гражданской прессе, при чем опубликовал ряд служебных документов, обличавших казнокрадов и коррупционеров. Военное руководство, не пожелавшее "сдавать своих", ответило судебным процессом против отставного генерала, закончившимся в ноябре 1913 г. лишением его пенсии и запретом занимать государственные должности. Однако широкая общественная кампания в защиту Е.И.Мартынова с привлечением депутатов Государственной Думы (в Российской империи периодически занимавшейся актуальными вопросами) заставила Московский военно-окружной суд пересмотреть его дело и весной 1914 г. вынести оправдательный вердикт. Военное начальство вновь не пожелало отступать от своей позиции и инициировало против генерала Мартынова новый процесс... Из болота судебной волокиты его вырвало приближение Первой мировой, которое не могло оставить полного сил пятидесятилетнего ветерана Российской императорской армии равнодушным. Е.И.Мартынов вновь поступил на службу и был причислен к резерву чинов штаба Петроградского военного округа. В начале августа он был откомандирован на Юго-Западный фронт и стал тем самым "толковым летнабом из штаб-офицеров", который отправился в злополучную воздушную разведку 10 августа 1914 г.
ОРЛЫ ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ. В австрийском плену летчику Васильеву и генералу Мартынову пришлось пройти через тяжелые испытания. Разумеется, условия, в которых содержались российские военнопленные в Первую мировую войну, были лучше, чем у их сыновей в гитлеровских лагерях Второй мировой. Однако голод, инфекционные заболевания, жестокие наказания и высокая смертность были для русских пленных (как, впрочем, и французских, и бельгийских, и сербских, и почти всех остальных; в несколько лучшем положении находились только британцы и американцы) повседневной реальностью уже тогда. Что же касается военнопленных русских офицеров, то за внешне корректным обращением с ними германских и австрийских военных комендантов очень часто скрывалось стремление морально сломать и унизить этих людей. В таких прискорбных условиях свободолюбивая натура "летуна" подсказывала единственное средство - побег. Александр Васильев пытался бежать, по некоторым данным - несколько раз, подвергаясь за это жестоким карательным мерам, возможно - физического характера. В конечном итоге непокорный пилот был помещен в один из лагерь усиленного режима содержания "двуединой К und К монархии". Предположительно это была имевшая печальную известность военная тюрьма в Которе (нынешняя Черногория), охранявшаяся "спешенными" австрийскими моряками с потопленного французской эскадрой легкого крейсера "Цента", имевшими привычку жестоко мстить всем военнопленным без разбора национальности за гибель своих товарищей по экипажу. По воспоминаниям прошедшего через застенки Которской тюрьмы черногорского офицера Велько Хайдуковича, там "было лучше умереть сразу, чтобы не умирать много раз".
Наказание русского военнопленного на дыбе. Журналистская реконструкция времен Первой мировой.
К сожалению, о пребывании Александра Васильева в плену известно очень немного. Русскому обществу, переживавшему в годы войны глубочайшие потрясения, очень скоро стало не до предвоенной знаменитости. Тем не менее, попытки обменять его на пленных австро-венгерских офицеров несколько раз предпринимались, и каждый раз безуспешно. А герой российского неба в это время мучительно угасал в неволе. Последнее документальное упоминание о судьбе несчастного пилота относится к 31 декабря 1917 г., когда австрийская сторона уведомила уже советское правительство, что "военнопленный Васильев Александр признан неспособным к военной службе и будет отправлен в Россию с поездом инвалидов". Проще говоря, доблестная "К und К" косвенно признавалась, что за три года плена сделала из молодого 32-летнего мужчины инвалида... Александр Васильев так и не увидел Родины. В прибывшем транспорте инвалидов его не было. Считается, что он скончался в плену в начале 1918 г. Место его последнего земного пристанища неизвестно. Это не важно. Погибшие пилоты навсегда остаются в небе.
Генералу Мартынову в плену повезло больше. Он содержался австрийцами вместе с другими пленными старшими офицерами в замке Лек в Венгрии и 20 февраля 1918 г. был освобожден. После возвращения на Родину генерал вступил в Красную Армию и вплоть до 1928 года занимался в ней военно-преподавательской и военно-научной деятельностью. По выходу в отставку Е.И.Мартынов проживал в Москве. Как человек подлинно энциклопедических знаний, он сотрудничал в редакции Большой советской энциклопедии, преподавал военное дело в Московском университете и занимался переводами военной литературы. Был дважды женат и имел шестерых детей. Впрочем, генеральские эполеты царской армии все время висели над ним дамокловым мечом. В 1931 году Е.И.Мартынов был первый раз арестован и осужден по пресловутой 58-й статье на 5 лет с высылкой на Север. Год спустя постановлением коллегии ОГПУ его дело было пересмотрено и старый генерал был оправдан. В жизни ему явно везло на оправдательные приговоры! Впрочем, справедливости ради надо отметить, что советское правосудие даже в самые мрачные годы репрессий выдавало по политическим процессам около 15% таковых. Вернувшись в Москву он прожил еще пять лет с семьей, пока в 1937 г. не был вновь схвачен "органами" по обвинению в "контрреволюционной агитации". На допросах 63-летний старик нашел силы не признать себя виновным, но в разгар ежовских репрессий это уже не могло ничего изменить. Евгений Иванович Мартынов был приговорен "особой тройкой" при УНКВД по Московской области к смертной казни и 11 декабря 1937 г. расстрелян на Бутовском полигоне...
Зачем ты в небе был, отважный, В свой первый и последний раз? Чтоб львице светской и продажной Поднять к тебе фиалки глаз? (...) Иль отравил твой мозг несчастный Грядущих войн ужасный вид: Ночной летун, во мгле ненастной Земле несущий динамит?
Хотелось бы от всей души пожелать российским летчикам, чтобы число взлетов у них всегда равнялось числу посадок! _______________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.
21 марта 1962 года состоялся первый полёт вертолёта-целеуказателя Ка-25Ц, управлял вертолётом лётчик-испытатель Владимир Михайлович Евдокимов.
Всего было построено 50 машин данной модификации.
Ка-25Ц отличался от Ка-25ПЛ установкой РЛС кругового обзора, смонтированной в носовом обтекателе, и автоматической системы передачи данных. Данные системы являлись составной частью вертолётно-корабельного комплекса разведки и целеуказания "Успех".
Вертолёт способен был патрулировать акваторию на удалении до 200 км от корабля базирования, производить радиолокационный дозор и целеуказание в радиусе 250 км и обеспечивать ретрансляцию в радиусе 250 км.
На вертолёте были упразднены бомболюки (на их месте оборудованы дополнительные топливные баки) и системы, необходимые для обнаружения подводных лодок.
Стойки шасси сделаны убирающимися в полёте для исключения затенения РЛС.
Также на борту смонтирована лебёдка, позволяющая использовать вертолёт в качестве поисково-спасательного.
Проведённые модификации позволили снизить массу машины и увеличить запас топлива, что вылилось в большую дальность полёта и увеличенное время патрулирования.
С тех самых пор, когда человек впервые изобрёл самолёт, инженеры всего мира пытаются придумать более совершенную модель. Чаще всего это удаётся, иначе у нас не было бы прогресса. Но есть и такие модели самолётов, которые завели своих создателей в технологический тупик.
Эти ребята не боги, Не ангелы даже на треть, Всё, что они умеют - Летать, стрелять и гореть...
"Как про нас написано!" - мог бы сказать об этих строчках, посвященных британским военным пилотам Второй мировой, экипаж бомбардировщика Королевских ВВС (Royal Air Forces) Bristol Beaufort MI из 217-й эскадрильи (No. 217 Squadron), на рассвете 29 июля 1942 г. вылетевший на боевое задание с авиабазы Лука на Мальте.
"Особенно актуально про гореть," - обязательно добавил бы кто-нибудь из летчиков с мрачным британским скептицизмом. Времена для них были скверные. Мальта, ключ к Средиземноморью, "непотопляемый авианосец" Британской империи на морских путях снабжения Северной Африки, где сошлись в смертельной схватке Союзники и итало-германские войска "лиса пустыни" Эрвина Роммеля, переживала самые черные дни. Этот каменистый остров, отчаянно обороняемый британским гарнизоном и местным ополчением, вот уже два года непрерывно бомбила германская и итальянская авиация. Волна за волной накатывались бомбовозы с тевтонскими черными крестами или фашистскими фасциями на крыльях, и стены старинных соборов и палаццо Ла-Валетты рушились в прах. Счет жертвам среди мирных жителей давно шел на многие тысячи...
Стволы зениток раскалялись от бешеной стрельбы, серые от пыли и усталости "томми" едва успевали подносить боеприпасы. А ведь каждый снаряд, каждый галлон топлива, каждый ящик медикаментов приходилось доставлять на осажденный остров морскими конвоями, которые безжалостно топили в пути авиация и подлодки противника... Один за другим погибали в воздушных боях и падали, словно пылающие кометы, в бирюзу средиземноморских волн защищавшие Мальту "Спитфайры" и "Харрикейны". А ведь каждая доставка замены сбитым истребителям превращалась в рискованную боевую операцию с тяжелыми потерями... И все же колыбель древней славы рыцарей-крестоносцев, которой за свою беспрецедентную оборону еще предстояло заслужить почетное прозвище "Средиземноморского Сталинграда", держалась с непоколебимым упорством.
Экипаж уходившего на бомбардировку итальянского конвоя "Бристоля" был типичным для обороны Мальты. Их было четверо, и все они были очень молоды. Командиру, cт. лейтенанту ВВС (Flying Officer) Теду Стреверу (E.T.(Ted) Strever), "натикало" всего 24 года, и он был самым старшим, а младшему, воздушному стрелку Джозефу Велла, едва исполнилось девятнадцать. Все они были представителями разных народов Британского содружества, объединенных общей борьбой: южноафриканец (командир), англичанин, новозеландец и мальтиец (возд. стрелок). Еще недавно у всех них были другие экипажи и другие машины, но бомбардировки и "мессершмитты" катастрофически быстро сокращали число британских самолетов на острове и численность летного состава...
Бомбардировщик Bristol Beaufort из 219-й эскадрильи готовится к вылету. Лука, Мальта, 1942 г.
Боевая задача, назначенная экипажу Теда Стревера на 29 июля, стала роковой и для этого бомбардировщика. Заметив атакующий "Бристоль", зенитчики итальянского конвоя поставили над ним плотную завесу огня. Дойдя до того предела отчаяния или усталости, когда самого себя уже не жалко, британские летчики атаковали на предельно малой высоте, добились попадания в один из транспортов (согласно их собственным рапортам) и - были сбиты! Искалеченный снарядами "Бристоль" плюхнулся на воду в виду у итальянского конвоя. Пилоты, двое из которых были ранены (сам командир легко - в голову, а бортстрелок серьезно - ему раздробило руку осколком), помогли друг другу выбраться из быстро погружающегося фюзеляжа и набились в крошечный спасательный плотик.
Атакует Bristol Beaufort 219-й эскадрильи
- Мамма мия, какие все-таки живучие скоты эти "томми"! - изумился итальянский вахтенный офицер, наблюдавшей за агонией британского самолета в бинокль, и обернулся к радисту, - Джузеппе, передай на базу, пусть пришлют за этими мерзавцами летающую лодку. Их счастье...
Пока итальянское командование принимало соответствующее решение и "спускало" задание морской авиации, пока готовился к вылету за пленными спасательный борт, средиземноморское солнце успело подняться высоко и начало немилосердно палить лучами болтавшихся по волнам в своей надувной лодчонке британских летчиков. Тяжелее всего приходилось раненому бортстрелку Велла, которого, кроме сильной боли, мучила жажда. Итальянский конвой, спешивший уйти из зоны поражения британской авиации с Мальты, давно растаял на горизонте, и бедолагам-пилотам предстояло только гадать, сколько еще продлится их безнадежное плавание. Поэтому воду из фляг цедили по капле, и только раненому. Раздробленную руку ему кое-как перевязали индивидуальными пакетами, но было понятно, что у парнишки мало шансов выжить, если вскоре он не окажется на операционном столе.
Появление в небе итальянского гидросамолета Cant-Z-506B Airone, который, кружась над ними, начал снижаться, было воспринято сбитым экипажем с ликованием. Пожалуй, не найти человека, которому в таком положении даже самый тяжелый плен не показался бы спасением. А "макаронники", надо сказать, несмотря на отдельные имевшиеся проявления жестокости, вообще отличались довольно сносным отношением к пленным. Особенно по сравнению с "гансами"!
Гидросамолет Cant-Z-506B Airone Итальянских ВВС
Многоцелевой поплавковый гидросамолет Cant-Z-506B Airone из 139-эскадрильи (139 Squadriglia) Итальянских ВВС с военно-морской базы в Таранто ловко сел на воду неподалеку от терпящих бедствие британских летчиков. Предусмотрительные итальянцы сначала приказали спасенным выбросить личное оружие в море, а затем с великодушием победителей принял их на борт. Победно ухмыляясь во всю ширину своего оптимистичного итальянского характера, "макаронники" помогли британцам поднять раненого в транспортный отсек и щедро вручили им бутыль с водой: - Лакайте на здоровье, файф-о-клоки несчастные!
Итальянский Cant-Z-506B Airone садится на воду
Взревели двигатели, тяжелый "Аироне", рассеивая веера соленых брызг, взял длинный разбег и оторвался от воды. Впереди у пленных был перелет в Таранто, допросы в итальянской военно-морской разведке и долгое унылое существование за колючей проволокой.
Дальнейшие события, ненадолго привлекшие внимание британской прессы военных лет, описываются разными источниками по-разному. Официальная версия гласит, что энергичный имперский дух британцев возмущенно кипел при мысли о перспективе позорного плена, и они с ходу замыслили дерзкий план захвата неприятельского воздушного судна. Под бдительными взглядами итальянского экипажа. С ограниченной возможностью общения (где гарантия, что кто-нибудь из "макаронников" не понимал по-английски?). В жалком изможденном состоянии и с тяжело раненным товарищем на руках. Втроем (раненый бортстрелок Велла изначально был не в счет, хотя, как оказалось, сыграл свою роль в захвате) против четверых здоровых и не робких (летчики - смельчаки по определению) итальянцев. Версия несомненно героическая, но выглядит мало реалистично. Скорее всего, к дерзкому броску на итальянских летчиков пленных подвигла случайность, резко повернувшая ситуацию в их пользу. По распространенной русскоязычной истории, одного из итальяшек (матроса-конвоира) в полете укачало и он, шатаясь, отправился в дальний конец фюзеляжа "покормить средиземноморского Ихтиандра". Британцы навалились на него, отняли пистолет, а дальнейшее было уже делом техники. История драматическая, но маловероятная хотя бы потому, что итальянцев на борту было четверо, а именно столько (как минимум) насчитывал штатный экипаж гидросамолета "Аироне". Так что никакого конвоира просто не было, и британцев стерегли коллеги-пилоты, привычные к "качанию на волнах эфира". Наиболее правдоподобный и, увы, выглядящий не совсем по-джентельменски рассказ приводит сам командир британского экипажа Тед Стревер в своих мемуарах "На серебряных крыльях" (On Laughter-Silvered Wings).
Издание книги мемуаров Теда Стревера с изображением автора на обложке
Какой-то добродушный Марио или Винченцо из итальянского экипажа, видя, как страдает молоденький раненый пленный, решил помочь ему - дать обезболивающее из аптечки, поправить повязку, угостить крепкой граппой из фляги - не важно, как именно. Вложив свою пушку в кобуру и с чисто итальянской безалаберностью не застегнув ее, он наклонился над бортстрелком Велла. В эту минуту тот как раз пришел в себя и увидел над собою человека во вражеской форме. Надо сказать, что жители Мальты, на головы которым два года падали фашистские бомбы, ненавидели захватчиков примерно так же, как и советские люди. Не долго думая, твердый до конца мальтиец здоровой рукой схватил итальянца за горло. - Ты что, охренел, ростбиф?! - ошалело пробормотал "макаронник", грубо стряхнув руку раненого, - В чем душа держится... Раненый, которому этот в общем-то несильный агрессивный жест причинил мучительную боль, застонал, и в ту же минуту на итальянца с яростным криком: "Damn you, bastard!!!" бросился штурман, у которого просто не выдержали нервы. "Макаронник", надо сказать, оказался крепким и решительным парнем и так "прислал" англичанину с локтя в лицо, что тот отлетел к переборке (потом выяснилось, что у штурмана был сломан нос). Но в борьбе личное оружие итальянца выпало из кобуры и загремело по полу. Упустить такую возможность было бы непростительно, и Тед Стревер молниеносно подхватил пистолет. - We'll take the plane, lads!!! (Берем самолет, парни!) Британский второй пилот и хлюпавший кровавыми соплями штурман навалились на "жалостливого" итальяшку и принялись его "забивать" (beat him down). А командир одним прыжком оказался возле вражеского бортрадиста и "вырубил" его, только пытавшегося встать, мощным ударом рукояткой пистолета... Дослав патрон в патронник, ст. лейтенант Стревер взял на мушку пилотов... и столкнулся с встречным взглядом зловещего черного глазка. Молодой итальянский второй пилот успел выхватить оружие и направил его на восставшего пленного. Несколько секунд противники отчаянно удерживали равновесие в шаткой кабине, целясь друг в друга и угрожающе крича каждый на своем языке: - Брось пушку, гад!!! Брось, говорю!! Стрелять буду! Но выстрелить первым не решался ни один из них. Переломил ситуацию британский второй пилот, прибежавший на помощь с пистолетом оглушенного бортрадиста, после чего у "томми" появилось численное и тактическое преимущество. - Опусти пистолет, идиот, мы сдаемся! - приказал своему второму пилоту итальянский командир, все время краткого поединка пытавшийся удерживать управление воздушным судном. Молодой офицер, раздраженно поминая католических святых, всю родню коварных пленных и лично мистера Черчилля, прекратил сопротивление.
Самолет теперь был в руках британцев. Итальянцев, в мановение ока превратившихся из победителей в пленных, за исключением командира (проявлявшего здравый смысл и сотрудничавшего), загнали в транспортный отсек. Несчастного бортрадиста, у которого была сильно разбита голова, и "жалостливого", которого измордовали до полусмерти, пришлось тащить волоком. Тед Стревер занял место второго пилота и попытался оценить обстановку. Ситуация на борту была аховая. Всех раненых и пленных пришлось предоставить под надзор британского второго пилота. Штурман был мало адекватен и оставлять его с пленными было опасно: парень впал в бешенство, лупил итальянцев ногами и грозился поубивать. Пришлось вызвать его в кабину и, максимально жестко одернув, заставить проложить курс до Мальты. Штурман сосредоточенно покапал красным из разбитого носа на карту и доложил малоутешительно: - Тед... Сэр, не уверен, что хватит горючки. Мы слишком далеко улетели с этими макаронниками. К счастью, итальянский командир совершенно не собирался умирать, и любезно уведомил британцев, что можно перекачать топливо из резервного бака. Под дулом пистолета это выполнил бранившийся на чем свет стоит пленный молодой летчик.
Трофейный "Аироне", натужно покачивая плоскостями, на которых были изображены фашистские фасции, приближался к берегам Мальты. Желтая полоса побережья уже вплывала в остекление кабины... И тут Тэд Стревер серьезно обеспокоился другим обстоятельством: патрульные британские истребители были не в курсе, кто на самом деле "рулил" итальянским гидросамолетом и могли запросто сбить его... Им еще и воздушную победу бы записали! - Так, сеньор, сажаем эту летающую калошу на воду, пока наши ее не разнесли! - деловито приказал Тэд коллеге-итальянцу. - Си, мистер...
Британские "Спитфайры" на защите Мальты
"Аироне" приводнился в нескольких милях от входя в бухту Св. Павла как раз вовремя. В небе появились стремительно приближавшиеся темные точки - патрульные "Спитфайры". Вполне резонно полагая, что от встречи с ними ничего хорошего ждать не приходится, все, кто мог двигаться - и британцы, и итальянцы - наперегонки попрыгали за борт, спеша отплыть подальше от самолета. Только Тэд Стревер, вступивший в командование "Аироне", не имел права бросить машину и раненых - своего и чужих. Сорвав с себя белую майку с пятнами крови, он принялся размахивать ею в иллюминатор, надеясь, что истребители заметят этот импровизированный флаг капитуляции. И, тем не менее, "Спитфайры" все же "причесали" гидросамолет из пулеметов, повредив плоскость и один из двигателей, но, к счастью, не задев никого из людей. Вскоре появился британский катер, выловивший из воды и победителей, и пленных, а также взявший поврежденный трофей на буксир. Командир судна, видавший виды мальтийский моряк, призванный из запаса, не скрывал своего изумления: - А мы-то думали, что это сам старик Муссолини прилетел сдаваться, - шутил он. - Ну вы, парни, даете! Бывали у нас на море случаи, когда команда пленного судна разоружала призовую партию и опять поднимала свой флаг, но чтоб вот так - самолет!
Трофейный гидросамолет, пригнанный экипажем Теда Стревера на Мальту и получивший в Королевских ВВС новые опознавательные знаки и название RAF’HK977
Дальнейшая история слишком напоминает "хэппи энд" не самого лучшего военного кино, но, тем не менее, имела место в действительности. Раненых доставили в госпиталь, откуда итальянцев вскоре выписали - прямиком в лагерь для военнопленных, где уже дожидались их товарищи. Отважному бортстрелку британского экипажа Джозефу Велла врачам удалось спасти руку, но с действительной службы он все же был уволен по ранению. Через несколько месяцев, попивая отменное мальтийское пиво в пабе своей деревеньки, он рассказывал восторженным черноглазым девушкам о том, как своими руками (и раненной тоже) задушил итальянского летчика и захватил самолет. Ст. лейтенант Тед Стревер и его друзья вскоре уже сидели в кабинах новых бомбовозов и торпедоносцев, защищая Мальту. Несмотря на короткий, но оживленный ажиотаж, который вызвали их приключения в британской прессе, награды "догнали" их только через год. Тэд Стревер получил высший орден Королевских ВВС - "Крест за выдающиеся летные заслуги" (Distinguished Flying Cross). В 1944-45 гг. он успел повоевать на Тихом Океане с Японией и после войны продолжил службу в южноафриканских вооруженных силах. В отставку герой-летчик вышел в скромном звании подполковника и занялся писательским трудом.
Подполковник Тед Стревер в послевоенные годы и его награда
8 февраля 1945 г. группа советских военнопленных во главе со старшим лейтенантом ВВС Михаилом Девятаевым совершила бесстрашный воздушный побег из плена на угнанном у гитлеровцев бомбардировщике "Хейнкель" Не111. _____________________________________________________________________Михаил Кожемякин.
